Многие книжные обозреватели отметили в списках к весеннему nonfiction переведенный с арабского роман Бусайны ал-‘Исы «Хранитель мировой поверхности».
Расскажу немного про писательницу: это тот случай (как и с Дуньей Михаиль), когда произведение надо понимать в контексте личности автора.

На фото:
1 - в книжном Takween
2 - в кувейтском национальном наряде
3 - на красной дорожке National Book Awards в платье с традиционной палестинской вышивкой, выполненной мастерицами из лагеря беженцев в Аммане.

Давно за ней наблюдаю: очень симпатична даже не столько творчеством, сколько деятельностью.

Писать начала в раннем возрасте. Но не от хорошей жизни: после вторжения Ирака в Кувейт мир, по ее словам, утратил стабильность, и единственным спасением от гнетущего страха стало письмо.
Выучилась по направлению финансы и деловое администрирование, но все же посвятила себя литературе.

Основала проект Takween: начался он как место встреч книголюбов, а вырос в полноценное издательство, книжный магазин и площадку для культурной деятельности. Мечта, да?😉

О себе говорит, что она в первую очередь читательница и только потом – писательница.
Охотно дает интервью, часто делится книжными впечатлениями в соцсетях. Прекрасно модерирует встречи с другими писателями и читает открытые лекции о литературе. И всегда ее речь наполнена цитатами или отсылками к мировой классике. Маркес, Сарамаго, Достоевский, Кафка. К арабской литературе реже, хотя ей гордится.

Пробует себя в разных жанрах – от женского письма до т.н. политического романа.

«Хранитель мировой поверхности» - ее рассуждения на очень волнующую молодых писателей Кувейта тему цензуры. Когда из-за одного слова могут неожиданно запретить книгу. Это, правда, можно вполне виртуозно обходить.
Парадокс: цензор может быть знакомым писателя, но вынужден выполнять свою работу. И вот у Бусайны родился вопрос: что если в процессе вычитки цензор полюбит то, что надо запретить?

Роман стал способом через знаковые тексты поговорить о том, как преданный нормам общества палач в погоне за материальными благами неожиданно оказывается на другой стороне. И это становится катастрофой для его теплой жизни.

Последовательность книг, через которые цензор превращается в читателя не случайна. Начинается всё с «Грека Зорба» Н. Казандзакиса, где протагонист крайне неоднозначный персонаж. А главному герою – только заступившему на работу цензору - надо, чтобы все было четко и понятно. Затем герой следует за белым кроликом и проваливается в нору воображения с «Алисой в стране чудес» и осознает себя лгуном с «Пиноккио». Затем ожидаемые «1984» и «451 градус по Фаренгейту».

Важно: тут не найти указаний на кувейтскую или арабскую жизнь. Это же антиутопия – актуально везде.
Никаких сложных отсылок к арабскому наследию или культурному коду. Только легко про самое известное - Аладдина или дивана стихов. И, пожалуй, выбор произведений: Казандзакиса и Кафку арабские интеллектуалы очень любят.

И это тоже не случайно: писательница намеренно брала для интертекстуальности переведенную литературу. Она стилистически одинаково приглажена, не выделяется авторским стилем, как если бы работа шла с арабскими текстами.

Одна тема выделяет этот роман из общего потока антиутопий: отношение к будущему поколению. Довольно сильная нота: допустим вы спасаете книги от уничтожения, а как спасти своих детей, которых требуют лишить способности к воображению?

А вот финал вполне арабский. Мрачный и фантасмагоричный.
Его хорошо дополняет послесловие: в нем есть и отсылки к одному из персонажей романа и пояснения ко всей этой игре с чужими текстами.

По-арабски читается очень легко: язык простой, метафоры не сложные, сюжет динамичный, крепко склеен. Очень советую всем, кто хочет похвалить себя за быстро прочитанный и понятый роман в оригинале.

Русский перевод пока не видела, но зная редакторский, переводческий и литературный опыт Сарали Гинзбург уверена, что он только сделает все яснее и ближе.

#Кувейт #обзор_романа