душа излечивается звёздами
периоды существования (и сосуществования тоже) устроены изменчиво.
в одно, предположим, ноябрьское мгновение, душа, будто бы вспомня о своей целостности, собирается неистовой силой в единое пульсирующее счастье и нежится обстоятельствами жизни.
в других, хоть сколько-нибудь похожих на ноябрьские, или напротив отличные, происходит такое дробление, что кажется, и собрать себя невозможно.
человек как разбитое зеркало существует давно. хотя и питает надежду, что главное счастье бывает тогда, когда он умеет себя собирать.
каждая непостижимая пропасть перестает такой быть лишь после столкновения с новой. и весь ход жизни превращается тогда в мучительное ожидание избавления от пропасти старой через надежду на новый свет собранности, на новый свет преисполненного бытия.
и отчаянно смело мечтается, что вновь, перекинув мост через бездну, соединиться всё — и существование, и сосуществование тоже, вдруг обернутся головокружительной песней красоты.
бывает, что именно над морем, или у моря, звёзды видно лучше всего. однако процесс излечения души, стремящейся (к любви, конечно), зависит от ясности морского неба, так же как само появление этого счастья зависит от ноября.
#мояпроза #фотовпечатления
периоды существования (и сосуществования тоже) устроены изменчиво.
в одно, предположим, ноябрьское мгновение, душа, будто бы вспомня о своей целостности, собирается неистовой силой в единое пульсирующее счастье и нежится обстоятельствами жизни.
в других, хоть сколько-нибудь похожих на ноябрьские, или напротив отличные, происходит такое дробление, что кажется, и собрать себя невозможно.
человек как разбитое зеркало существует давно. хотя и питает надежду, что главное счастье бывает тогда, когда он умеет себя собирать.
каждая непостижимая пропасть перестает такой быть лишь после столкновения с новой. и весь ход жизни превращается тогда в мучительное ожидание избавления от пропасти старой через надежду на новый свет собранности, на новый свет преисполненного бытия.
и отчаянно смело мечтается, что вновь, перекинув мост через бездну, соединиться всё — и существование, и сосуществование тоже, вдруг обернутся головокружительной песней красоты.
бывает, что именно над морем, или у моря, звёзды видно лучше всего. однако процесс излечения души, стремящейся (к любви, конечно), зависит от ясности морского неба, так же как само появление этого счастья зависит от ноября.
#мояпроза #фотовпечатления
об искусстве и прочих бесах
Photo
визуальная этнография
он — худой с птичьим лицом. вероятно, пьёт, и много. аккуратно присаживается перед торговкой цветами. рядом — верный друг. такой же как он, всегда бродячий. но собака. перед этой странной троицей огромный автомобиль и не менее огромный хозяин. появление этого ризонера ничего не объясняет в запутанном неласковом бытии.
для Томска уже поздно. мы после бесконечно смешного застолья покупаем кофе. подходят три гопника, невыносимых. два добрых, третий — лучше бы не появлялся. начинают говорить про мою причёску.
— не, ты не это, не обижайся, мы наоборот, мне нравится, ты как этот, Александр Александрович Пушкин!
— да, да, я.
в районном автобусе, проведя день среди грядок или в тени посаженных прошлым веком деревьев, едет давно и красиво стареющая дама, с такой выправкой в спине, что остаётся только гадать, где учат такой стати. правильного зеленого цвета рубашка. с удивительным принтом — по-детски нарисованные человечки. я придумал, что их изобразила внучка.
в баре две прекрасные вчерашние выпускницы. третий коктейль стучит ещё не у головы, но рядом. в нарратив судьбоносного разговора врывается Питер.
— в Питер я не хочу поступать, там бывший.
тут сознание должно нарисовать существо страшное, от которого нигде, от Петроградки до Девяткино, не скроешься.
а город живёт счастьем своих людей.
#фотовпечатления #мояпроза #томск
он — худой с птичьим лицом. вероятно, пьёт, и много. аккуратно присаживается перед торговкой цветами. рядом — верный друг. такой же как он, всегда бродячий. но собака. перед этой странной троицей огромный автомобиль и не менее огромный хозяин. появление этого ризонера ничего не объясняет в запутанном неласковом бытии.
для Томска уже поздно. мы после бесконечно смешного застолья покупаем кофе. подходят три гопника, невыносимых. два добрых, третий — лучше бы не появлялся. начинают говорить про мою причёску.
— не, ты не это, не обижайся, мы наоборот, мне нравится, ты как этот, Александр Александрович Пушкин!
— да, да, я.
в районном автобусе, проведя день среди грядок или в тени посаженных прошлым веком деревьев, едет давно и красиво стареющая дама, с такой выправкой в спине, что остаётся только гадать, где учат такой стати. правильного зеленого цвета рубашка. с удивительным принтом — по-детски нарисованные человечки. я придумал, что их изобразила внучка.
в баре две прекрасные вчерашние выпускницы. третий коктейль стучит ещё не у головы, но рядом. в нарратив судьбоносного разговора врывается Питер.
— в Питер я не хочу поступать, там бывший.
тут сознание должно нарисовать существо страшное, от которого нигде, от Петроградки до Девяткино, не скроешься.
а город живёт счастьем своих людей.
#фотовпечатления #мояпроза #томск
мне 8, 10 или 12. я просыпаюсь от дождливой прохлады лета, которая проникает через кованную паутину форточки первого этажа стареющего и врастающего в землю могучего деревянного дома.
на маленькой кухне изящно крутится бабушка, на её сковородках шкварчат все вкусности Кировского района. бабушка громко ворчит на деда, дед тихо ворчит на бабушку. и мы с сестрой уже выучили, что так в этом доме существует любовь, почти равная жизни.
головокружительность детства. только я, сестра, соседские дети и какой-нибудь забредший в эту часть города алкаш. мы никогда не боялись этих пришельцев. и когда в очередной раз полупьяное и слегка сумасшедшее существо приближалось к нам, чтобы снять штаны или другим образом напугать впечатлительность детей, мы, ещё не зная о существовании детских травм, смеялись.
вдруг на покосившееся крыльцо выплывало тело бабушки, она стреляющим взглядом смотрела на беднягу, а после из-за её могучей спины, как из-за испанским команданте, появлялись почему-то не работающие этим днем мужские обитатели дома обоих этажей, и неслись по закоулкам гаражей и сараев за странным созданием, якобы наносящим урон нашему маленькому счастью.
на аккуратно составленные у дома, под нежным навесом тополей и берез, лавки и столы, бабушкин сосед–таджик выносил овощи, мясо и фрукты — всё, что он не продал сегодня в магазинчике в двух кварталах отсюда, — включал радио, и его шестая дочь вместе с нами завывала центральноазиатскую музыку.
я лечу на первом самокате по куску асфальтированной дороги, трепетно ожидая встречу с ямами грязи, однако останавливаюсь, чтобы оторвать ветку тополя. ветвь легко отрывается и я ощущаю главный запах детства. нежный сок молодого дерева.
среди берез и кленов из окна квартиры на западе Москвы я вижу один тополь. и мимо него проносятся кадры сформировавшего меня детства. томские картинки расцветающей и увядающей жизни. картинки счастья, любви и дождя.
#мояпроза #томск #фотовпечатления
на маленькой кухне изящно крутится бабушка, на её сковородках шкварчат все вкусности Кировского района. бабушка громко ворчит на деда, дед тихо ворчит на бабушку. и мы с сестрой уже выучили, что так в этом доме существует любовь, почти равная жизни.
головокружительность детства. только я, сестра, соседские дети и какой-нибудь забредший в эту часть города алкаш. мы никогда не боялись этих пришельцев. и когда в очередной раз полупьяное и слегка сумасшедшее существо приближалось к нам, чтобы снять штаны или другим образом напугать впечатлительность детей, мы, ещё не зная о существовании детских травм, смеялись.
вдруг на покосившееся крыльцо выплывало тело бабушки, она стреляющим взглядом смотрела на беднягу, а после из-за её могучей спины, как из-за испанским команданте, появлялись почему-то не работающие этим днем мужские обитатели дома обоих этажей, и неслись по закоулкам гаражей и сараев за странным созданием, якобы наносящим урон нашему маленькому счастью.
на аккуратно составленные у дома, под нежным навесом тополей и берез, лавки и столы, бабушкин сосед–таджик выносил овощи, мясо и фрукты — всё, что он не продал сегодня в магазинчике в двух кварталах отсюда, — включал радио, и его шестая дочь вместе с нами завывала центральноазиатскую музыку.
я лечу на первом самокате по куску асфальтированной дороги, трепетно ожидая встречу с ямами грязи, однако останавливаюсь, чтобы оторвать ветку тополя. ветвь легко отрывается и я ощущаю главный запах детства. нежный сок молодого дерева.
среди берез и кленов из окна квартиры на западе Москвы я вижу один тополь. и мимо него проносятся кадры сформировавшего меня детства. томские картинки расцветающей и увядающей жизни. картинки счастья, любви и дождя.
#мояпроза #томск #фотовпечатления
сворачиваю с одного чистопрудного переулка на Земляной вал, почему-то придумывая строчки никогда не напишущегося стихотворения. и пишу после скольки-то строк следующее:
«ударим каждого сильней»
не проходит и секунды, как крупный мужчина на самокате с вполне ощутимой скоростью въезжает в моё плечо. все живы и счастливы, боль проходит к следующему повороту, но такой власти текста над реальностью я ещё не ощущал.
«прости, брат», говорит мой сокрушитель. братьев и сестер надо прощать, это я ещё из лицейских лекций по Гоголю помню.
у Гоголя в Избранных местах есть: «нужно проездиться по России». вот, проездились сегодня. по мне.
такое — куда несешься, Русь–самокат, — да?
#мояпроза #фотовпечатления #гоголь #москва
«ударим каждого сильней»
не проходит и секунды, как крупный мужчина на самокате с вполне ощутимой скоростью въезжает в моё плечо. все живы и счастливы, боль проходит к следующему повороту, но такой власти текста над реальностью я ещё не ощущал.
«прости, брат», говорит мой сокрушитель. братьев и сестер надо прощать, это я ещё из лицейских лекций по Гоголю помню.
у Гоголя в Избранных местах есть: «нужно проездиться по России». вот, проездились сегодня. по мне.
такое — куда несешься, Русь–самокат, — да?
#мояпроза #фотовпечатления #гоголь #москва
читаю лекцию в Москве. на–улице–где-то. первый стул — мой. второй — букету. его подарили мне. безусловное неделимое счастье не часто виднеется из-за декораций города. живёшь от одного счастливого впечатления до другого. букет, разговор, встреча. интенсивность жизни сносит. и даже если состоит из впечатлений счастливого. всё равно сносит. меня, тайминг, башку.
полтора мгновения в Петербурге. сегодня и вчера. снова разное рабоче-рабочее. пару часов на прогулку с собой. поиски оставленности и тишины от всего/всех. ложные, наверное. очарование страдания чаще сильнее эстетики гармонии. но это видимость. нева-нева-неважно, крылатым умирает каждый, ага. только твои глаза связывают мир оставленности и мир впечатлений счастья. впрочем, им на эти два мира плевать. и мне. рядом с ними.
я пробегаю мимо ос
и отыметь бы
тридцать роз
кому?
летит тревога вдалеке,
не говори «пока» ты мне,
вокруг всегда и все —
в дерьме.
#мояпроза #фотовпечатления #петербург
полтора мгновения в Петербурге. сегодня и вчера. снова разное рабоче-рабочее. пару часов на прогулку с собой. поиски оставленности и тишины от всего/всех. ложные, наверное. очарование страдания чаще сильнее эстетики гармонии. но это видимость. нева-нева-неважно, крылатым умирает каждый, ага. только твои глаза связывают мир оставленности и мир впечатлений счастья. впрочем, им на эти два мира плевать. и мне. рядом с ними.
я пробегаю мимо ос
и отыметь бы
тридцать роз
кому?
летит тревога вдалеке,
не говори «пока» ты мне,
вокруг всегда и все —
в дерьме.
#мояпроза #фотовпечатления #петербург
вырастающая будто из себя самой мощь моста перелетает москва-реку, соединяя музей москвы и афишу музея кино, на которой Параджанов летает над временем, с аркой горький–парка, что бьет светом советского золота о тьму вечернего автопарка.
у серебристых опор моста молодые танцоры бегают перед камерой так, что перспектива окунуться в главную реку миргорода тоже бегает где-то поблизости. парочка делает селфи.
Петр I–Колумб с легкой авторитарностью передает «guten tag–ciao» вафельным сотам академии наук. с моста видно вырастающий из когда-то скандальных деревьев новый комплекс для жилья. из окон светят буквы CULT. «ure» — добавляет сознание, но никакого вам ure'а, что твой бедный Евгений.
за колумбовым Петром из-за слегка безликих высоток выплывает стародавняя доминанта колокольни Ивана Великого.
город–генерик Рема Колхаса пересоздает себя каждый раз, когда такая пульсирующая интенция пульсирует в головах жителей, где обитает, как известно всем по Москве, и разруха.
а жители фланерствуют по и через мост. парочка делает селфи.
#мояпроза #москва
у серебристых опор моста молодые танцоры бегают перед камерой так, что перспектива окунуться в главную реку миргорода тоже бегает где-то поблизости. парочка делает селфи.
Петр I–Колумб с легкой авторитарностью передает «guten tag–ciao» вафельным сотам академии наук. с моста видно вырастающий из когда-то скандальных деревьев новый комплекс для жилья. из окон светят буквы CULT. «ure» — добавляет сознание, но никакого вам ure'а, что твой бедный Евгений.
за колумбовым Петром из-за слегка безликих высоток выплывает стародавняя доминанта колокольни Ивана Великого.
город–генерик Рема Колхаса пересоздает себя каждый раз, когда такая пульсирующая интенция пульсирует в головах жителей, где обитает, как известно всем по Москве, и разруха.
а жители фланерствуют по и через мост. парочка делает селфи.
#мояпроза #москва
осколки всего о чём думается слетаются из разных частей мироутопии: выпрыгивают из осенней листвы, вскакивают по тихой зелени пруда, спускаются по кроне ещё летней берёзы, по обыкновению не замечающей перемен.
всё это не обретает целостности. собирается в лоскутный серо–рыжий шарф. кто и кому его подарил — хронистам не вспомнить. главное не растерять функцию. тепло? ну и хорошо, слава богу.
осень — последнее танго природы, вот-вот случится то, что не первый век ассоциируется со смертью. так выходит, что в осени заключена главная надежда. надежда вновь увидеть перерождение. и пусть цикл вечен, новую весну мира увидит не каждый.
так что подставляйте лицо под неизбежный ветер, улыбайтесь пошире и не отворачивайтесь от тех, кого дарит вам неумолимый ход осени. если думать только о будущем — всё суета. но суета для богов, а у нас такого времени нет.
#мояпроза #фотовпечатления
всё это не обретает целостности. собирается в лоскутный серо–рыжий шарф. кто и кому его подарил — хронистам не вспомнить. главное не растерять функцию. тепло? ну и хорошо, слава богу.
осень — последнее танго природы, вот-вот случится то, что не первый век ассоциируется со смертью. так выходит, что в осени заключена главная надежда. надежда вновь увидеть перерождение. и пусть цикл вечен, новую весну мира увидит не каждый.
так что подставляйте лицо под неизбежный ветер, улыбайтесь пошире и не отворачивайтесь от тех, кого дарит вам неумолимый ход осени. если думать только о будущем — всё суета. но суета для богов, а у нас такого времени нет.
#мояпроза #фотовпечатления
меж периодами депрессии эпоха ищет выход свой. век, эра, каждая декада в агонии земной любви прячется за скульптурными трещинами очередного проспекта, мотая кучеряво–запутанной головой. за мускулатурой крика, за алыми ручьями иссине–бессильной веры.
непросто ангелом быть в аду. земля истерзана красными линиями, синими полосами, жёлтыми съедобными цветами. и каждая безмятежная конура однажды превращается в эпохи игру. с её линиями, безразличием, квадратными фотосессиями.
в земле Уц страдает Иов. самый праведный на свете человек Иов. всего лишь оттого, что к Богу пришёл искуситель Сатана. пришёл как Сатан, как непрошенный, неопознанный, как приходит эпоха в дом.
и мечтает земля в этом сне пересекающихся линий, искусственных граней, людей несуществующих в веке. мечтает о смерти перерождения, о конце первого года боли. так приходит эпоха в землю Уц, в тихую конуру, в очередной проспект, в скульптурную трещину. так приходит.
#мояпроза #мойарт
непросто ангелом быть в аду. земля истерзана красными линиями, синими полосами, жёлтыми съедобными цветами. и каждая безмятежная конура однажды превращается в эпохи игру. с её линиями, безразличием, квадратными фотосессиями.
в земле Уц страдает Иов. самый праведный на свете человек Иов. всего лишь оттого, что к Богу пришёл искуситель Сатана. пришёл как Сатан, как непрошенный, неопознанный, как приходит эпоха в дом.
и мечтает земля в этом сне пересекающихся линий, искусственных граней, людей несуществующих в веке. мечтает о смерти перерождения, о конце первого года боли. так приходит эпоха в землю Уц, в тихую конуру, в очередной проспект, в скульптурную трещину. так приходит.
#мояпроза #мойарт
Кармен выбирает свободу. всегда выбирает. лучше раз крови напиться, чем всю жизнь падаль жрать. сообщает Пушкин.
чуткая душа помнит, что последним глотком метафорической крови свободного экстаза может стать её собственная.
Петербург, Выборг, окрестности. тишина уходящей осени. и стихийное сумасшествие северной снежной пляски.
сквозь снежный занавес вечного города виднеются пещерные блики двух заклятых скрипок сердца. любовь шепчет, свобода подшучивает.
не перепутать бы одну с другой, как восклицают древние молитвы. не потерять бы нить вечности в очаровании повседневности.
только этого и прошу, когда сама любовь глазами свободы смотрит на меня целый год. всё соединяется, сливается, всё рождает искусство такой силы, что ни одна галерея не выдержит.
у любви как у пташки крылья. но я поймал.
#мояпроза #фотовпечатления #петербург
чуткая душа помнит, что последним глотком метафорической крови свободного экстаза может стать её собственная.
Петербург, Выборг, окрестности. тишина уходящей осени. и стихийное сумасшествие северной снежной пляски.
сквозь снежный занавес вечного города виднеются пещерные блики двух заклятых скрипок сердца. любовь шепчет, свобода подшучивает.
не перепутать бы одну с другой, как восклицают древние молитвы. не потерять бы нить вечности в очаровании повседневности.
только этого и прошу, когда сама любовь глазами свободы смотрит на меня целый год. всё соединяется, сливается, всё рождает искусство такой силы, что ни одна галерея не выдержит.
у любви как у пташки крылья. но я поймал.
#мояпроза #фотовпечатления #петербург
Городищи — Петушки. давно не писал мгновенных путевых записок, хотя мгновения и пути по-прежнему при мне.
вчерашним вечером смотрел сквозь её вишневый парфюм и кое-чего ещё на спускающуюся к Тверской улице ночь. этот пока секретный бар прощался с сезоном балконов нашим прощанием, пусть мы и не думали о прощании, а только смотрели в шумиху городской тишины.
но вот эти Городищи, ещё и Петушки. слова Венички сами себе лезут. о, иллюзорность бедствия! о, непоправимость! пока бедствие иллюзорно — всё может произойти. но Ерофеев свои стилистические находки отрывал в том числе у Августина. а Августин беспристрастно сказал, что граница града божьего и земного проходит прямо по человеческому сердцу, нитью значительно более прочной и неизбежной, чем гротескный шов в фильме «Субстанция». в каком граде живёт лучшая версия?
вчерашнее такси тихо плывет с Тверской на Трубную. таксист с ерофеевской искренностью восклицает: «это куда-то туда? я вообще не ориентируюсь!» — «ага». куда я сегодня еду?
#мояпроза #впути #ерофеев
вчерашним вечером смотрел сквозь её вишневый парфюм и кое-чего ещё на спускающуюся к Тверской улице ночь. этот пока секретный бар прощался с сезоном балконов нашим прощанием, пусть мы и не думали о прощании, а только смотрели в шумиху городской тишины.
но вот эти Городищи, ещё и Петушки. слова Венички сами себе лезут. о, иллюзорность бедствия! о, непоправимость! пока бедствие иллюзорно — всё может произойти. но Ерофеев свои стилистические находки отрывал в том числе у Августина. а Августин беспристрастно сказал, что граница града божьего и земного проходит прямо по человеческому сердцу, нитью значительно более прочной и неизбежной, чем гротескный шов в фильме «Субстанция». в каком граде живёт лучшая версия?
вчерашнее такси тихо плывет с Тверской на Трубную. таксист с ерофеевской искренностью восклицает: «это куда-то туда? я вообще не ориентируюсь!» — «ага». куда я сегодня еду?
#мояпроза #впути #ерофеев
понимаешь, я не вынесу разлуки, ты спаси, спаси меня от этой муки..
очень саврасовский город. Нижний Новгород. не крестьянско–разваленный, а напротив столично–статный, но всё равно саврасовский.
изгибы матери развалин переплетаются с гравюрными кронами, среди которых парят, слегка апокалиптичные, вороньи стаи, соревнующиеся в чистоте звука с колокольным перезвоном.
умные люди внегеографической родины давно подмечают, что дерьма много. но больше всего этой окаянной кучи внутри, а вовсе не снаружи. так оно и зловонно стремится разрушить рассудительность любви, стереть границы свободы, уничтожить ориентиры. но пока хотя бы раз в вечность в церквах звучит одна искренняя молитва, звучит и надежда.
а слезы о секретном в этом городе можно отдать реке. она унесет всё к морю, которое и не море вовсе, а озеро, — тупик.
оказалось: дом, что меня расположил, раньше согревал непростую жизнь Анатолия Мариенгофа.
Ночь, как слеза, вытекла из огромного глаза
И на крыши сползла по ресницам.
Встала печаль, как Лазарь,
И побежала на улицы рыдать и виниться.
Кидалась на шеи — и все шарахались
И кричали: безумная!
И в барабанные перепонки вопами страха
Били, как в звенящие бубны.
#фотовпечатления #мояпроза
очень саврасовский город. Нижний Новгород. не крестьянско–разваленный, а напротив столично–статный, но всё равно саврасовский.
изгибы матери развалин переплетаются с гравюрными кронами, среди которых парят, слегка апокалиптичные, вороньи стаи, соревнующиеся в чистоте звука с колокольным перезвоном.
умные люди внегеографической родины давно подмечают, что дерьма много. но больше всего этой окаянной кучи внутри, а вовсе не снаружи. так оно и зловонно стремится разрушить рассудительность любви, стереть границы свободы, уничтожить ориентиры. но пока хотя бы раз в вечность в церквах звучит одна искренняя молитва, звучит и надежда.
а слезы о секретном в этом городе можно отдать реке. она унесет всё к морю, которое и не море вовсе, а озеро, — тупик.
оказалось: дом, что меня расположил, раньше согревал непростую жизнь Анатолия Мариенгофа.
Ночь, как слеза, вытекла из огромного глаза
И на крыши сползла по ресницам.
Встала печаль, как Лазарь,
И побежала на улицы рыдать и виниться.
Кидалась на шеи — и все шарахались
И кричали: безумная!
И в барабанные перепонки вопами страха
Били, как в звенящие бубны.
#фотовпечатления #мояпроза
дорогие! меня зовут Артèм Гозбенко, я — культуролог, преподаватель гуманитарных и социальных наук, писатель и автор Об искусстве и прочих бесах!
собрал для вас хэштеговую навигацию, чтобы путешествие художественных впечатлений было более осознанным!
#мояпроза #моистроки #мойарт #фотовпечатления — художественное производство by me
#читать #смотреть #живопись #музыкальныйвторник — жанровые подборки
#впути #петербург #стамбул #москва #сочи #томск #псков #африка — дорожно-путешествующее
#малевич #бродский #ганди #розанова #дитрих #эвора #ротко #толстой #пушкин #гоголь #ерофеев #тициан #рубенс #мамардашвили — частые герои канала
а ещё я #преподаю
обозначения дополняются, а пока собрал для вас что-то почитать!
/ олимпиада в Париже: проблема чарующей однозначности
/ Заха Хадид и Казимир Малевич: соединение отсутствий
/ любимый иконописец Петра I
/ black lives matter: сила и опасность социальной солидарности
/ Ольга Розанова: потребность будущего: изображая бесконечность
/ ἀπο-κατάστᾰσις: кому даровано спасение? из живописи взгляд
/ момент, которого не было: Шишкин и Пруст
/ преисполненное бытие искусства | «вектор связи»
/ я боюсь опыта возвращения
/ размышления о тревоге и дерьме или полтора мгновения в Петербурге
/ вкусное кофе, национальная демография, бычок–осеменитель
/ cult. без «ure» и Петр I–Колумб
/ вот — идёт человек. вон идёт война
/ потерянный рай за старой форточкой
/ сломать ногу или впасть в депрессию
/ ужас всё-таки существует
не забывайте про звезды, репосты, реакции, комментарии!!
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
московский снег белой правдой Малевича падает на черноту дорожной обочины.
раз в 25 лет случается «святой» год, когда Папа Римский открывает врата Собора Святого Петра.
1999 — Иоанн Павел II. 2024 — Франциск I. Иоанн Павел II-поляк-католик говорил молодым мусульманам в Марокко о необходимости прекращения вражды, мир ему.
Франциск I-аргентинец-католик теперь с трудом ходит, стараясь говорить и делать для мира, только ещё и одевается скромнее, и ему мир.
и возвратится прах в землю. и сколько раз произнесет Руфь свою великую клятву, столько раз смерть будет побеждена любовью. всё не суета.
предание таково, что всякий, кто прошёл в святой год через врата — получает полное искупление грехов. конечно, никто не верит в это буквально, а если верит, ему не мир.
мы всё говорили про ХХI век как о чём-то только-только начинающимся. прошла четверть.
мы всё называем наше время (пост)советским. прошло тридцать четыре года.
если кто-то определяет себя по периоду, который закончился тридцать четыре года назад, у него беды с идентичностью.
опять эти (пост)проблемы с (пост)идентичностью.
падает московский снег. тихо растут дома. всё — суета.
#мояпроза #моистроки #фотовпечатления #мойарт
раз в 25 лет случается «святой» год, когда Папа Римский открывает врата Собора Святого Петра.
1999 — Иоанн Павел II. 2024 — Франциск I. Иоанн Павел II-поляк-католик говорил молодым мусульманам в Марокко о необходимости прекращения вражды, мир ему.
Франциск I-аргентинец-католик теперь с трудом ходит, стараясь говорить и делать для мира, только ещё и одевается скромнее, и ему мир.
и возвратится прах в землю. и сколько раз произнесет Руфь свою великую клятву, столько раз смерть будет побеждена любовью. всё не суета.
предание таково, что всякий, кто прошёл в святой год через врата — получает полное искупление грехов. конечно, никто не верит в это буквально, а если верит, ему не мир.
мы всё говорили про ХХI век как о чём-то только-только начинающимся. прошла четверть.
мы всё называем наше время (пост)советским. прошло тридцать четыре года.
если кто-то определяет себя по периоду, который закончился тридцать четыре года назад, у него беды с идентичностью.
опять эти (пост)проблемы с (пост)идентичностью.
падает московский снег. тихо растут дома. всё — суета.
#мояпроза #моистроки #фотовпечатления #мойарт