☦️🔥 Иногда мне кажется, что Дмитрию Анатольевичу очень понравилась Книга пророка Иезекииля. Вот тут он явно вживается в образ карающего меча Господня. Думаю, как-нибудь он не удержится и запишет видео с легендарной цитатой из фильма, который в дни его молодости смотрели все:

Путь праведника труден, ибо препятствуют ему себялюбивые и тираны из злых людей. Блажен тот пастырь, кто во имя милосердия и доброты ведёт слабых за собой сквозь долину тьмы. Ибо именно он и есть тот, кто воистину печётся о ближнем своём и возвращает детей заблудших. И совершу над ними великое мщение наказаниями яростными, над теми, кто замыслит отравить и повредить братьям моим. И узнаешь ты, что имя моё Господь, когда мщение моё падёт на тебя.

#Украина #книги #религия
@verdachtig

📺🫢 Главной медиасенсацией прошедшего дня стал отрывок из передачи телеканала «Дождь», базирующегося в Латвии. Я ничего не знаю о ведущем Алексее Коростелёве (хотя догадываюсь о его взглядах) и не могу объяснить, почему он сказал то, что сказал. А уж комментировать кадровые решения руководства «Дождя» мне и вовсе неинтересно.

Тем не менее, эти 46 секунд эфира — это маленький портал в мир, где есть нормальное русское телевидение. В мир, где журналисты не врут нам с экрана, что у солдат всё хорошо, и не говорят о российской армии как о чужой. В мир, где федеральный телеканал собирает истории мобилизованных не для того, чтобы склепать материал на тему «чо там у русни», а для того, чтобы добиться справедливости и помочь простым людям в камуфляже. В мир, где такие 46 секунд — это не повод для увольнения, а рутина, нормальная часть работы на телевидении.

Возможно, Алексей Коростелёв потом всю жизнь будет ругать себя за эти 46 секунд. А может, наоборот, вся эта история побудит его взглянуть на вещи под другим углом. Это уже не важно. Важно то, что он вольно или невольно показал нам всем: так тоже можно.

Теперь главный вопрос — кто и когда сделает это нормой.

#медиа #армия #Украина
@verdachtig

✝️⭐️ Национализм действительно похож на порнографию — равно как на соль и перец в блюде, на лекарство, становящееся ядом при передозировке и т.д. В целом это естественная вещь для западного (да и не только) человека в наше время. И хотя рвение в плане национальных чувств ныне серьёзно ограничено, сама идея нации и национального государства кажется столь органичной, что её сторонника (за пределами РФ, пожалуй) мало кто назовёт «националистом», равно как «социалистом» вряд ли назовут человека, воспринимающего как норму пенсии, пособия и другие проявления социального государства.

Идея национального государства, впервые воплотившись в жизнь в эпоху модерна, до сих пор остаётся близкой и понятной множеству людей по всему миру. Это показывает, что он не только, единожды включив в свою орбиту ту или иную общность, в дальнейшем её уже не оставляет, но и то, что он продолжает охватывать те общности, где ранее его не было. И хотя регулярная подпитка от системы образования, медиа и т.д. ему требуется, у национализма очень велика инерция. Это особенно хорошо видно там, где одну национальную идентичность пытаются заменить другой.

Так происходит как раз потому, что национальная идентичность — это в том числе образ жизни, причём не в меньшей степени, чем христианская или иная религиозная. Для этого вовсе не обязательно столкновение с Другим: достаточно фонового понимания того, что «мы» — именно такие, какие есть (и уже потом не такие, как «они»). Простейшее различение свой-чужой было в любом, даже очень древнем обществе, в т.ч. и по этническому признаку, но оно отталкивалось именно от непохожести на Другого. Национализм же предлагает достаточно ясную и стройную (сопоставимую с религиозной) картину мира, в центре которой находится нация — с конкретными, порой довольно жёстко закреплёнными особенностями. И люди оказываются погружены в этот контекст не меньше, а зачастую и больше, чем христиане — в религиозный.

Национализм можно назвать светским, коллективистским заменителем христианства, где на место Бога поставлена нация, а на место индивидуального спасения — коллективное выживание и процветание. Его сильные и слабые стороны, положительные и отрицательные особенности проистекают именно из этого.

#политология #социология #национализм
@verdachtig

🇷🇺🛠 Год назад я к десятилетию Болотной написал текст памяти протестов 2011-2012 гг. Удивительно, что за прошедший год тогдашние мысли стали лишь актуальнее. Более того, за 2022-й я у многих авторов замечал те же соображения — война многим открыла глаза на то, что они не видели или, быть может, не хотели видеть.

За этот год лидеры и институции «старой оппозиции» окончательно обанкротились. Значительная их часть была вынуждена даже не продаваться иностранцам, а побираться у них — покупать их уже мало кто хочет. Даже противники войны зачастую не хотят иметь ничего общего с политиками и «политиками», чья деятельность свелась к склокам в Твиттере и взываниям к прибалтийским правительствам «депортируйте их, они плохие русские». Что уж говорить о тех, кто и раньше таких лидеров не особо жаловал.

Впрочем, «новой оппозиции» за этот год у нас тоже не появилось. Есть лишь некоторые намёки на её появление — в виде небольшого, но активного сообщества «патриотов не на зарплате» в Telegram. Ни о лидерах, ни об институциях тут пока говорить не приходится, однако есть хотя бы социальный капитал, заработанный в довольно сжатые сроки. Теперь перед этим сообществом — конечно, если оно «желает стать чем-нибудь» — стоят две задачи:

1. сформироваться как политическая сила (за счёт как публичной, так и непубличной деятельности);
2. не растерять в процессе тот кредит доверия, который ему удалось получить за этот год и предстоит получить в дальнейшем.

Увы, в недавнем прошлом такого позитивного опыта не просматривается. Попыткой чего-то подобного был «Комитет 25 января» во главе со Стрелковым (помните такой?) Кончился он примерно тем же, что и Координационный совет оппозиции. Игорь Иванович, при всём уважении, проявил себя как плохой политик — но сейчас и такого лидера у патриотической оппозиции нет. К тому же психологическая ловушка «Вань, мы что, февралисты?» лишь окрепла — а это никак не способствует тому, чтобы что-то из себя представлять.

Остаётся лишь констатировать прояснение во многих головах и ждать, к чему оно приведёт.

#история #прогнозы
@verdachtig

🤹‍♂️👤 В ситуации с кризисом национальных государств в Европе есть интересный момент. С одной стороны, им действительно бросает вызов идея «единой Европы» и, в более радикальном варианте, «единого мира», «мультикультурного по форме, леволиберального по содержанию». С другой стороны, непосредственно саму идею национального государства европейцы пока ещё не отвергли, несмотря на все разговоры об их закате.

Спор на тему «а какие мы именно?» носит характер спора внутри парадигмы национального государства. Борцы за толерантность лишь предлагают более инклюзивную, так сказать, её версию, в рамках которой хоть чёрные, хоть мусульмане, хоть украинцы могут быть хоть французами, хоть немцами, хоть финнами. И не сказать, чтобы это был какой-то невиданный нонсенс: скажем, разговор о британской нации (если о ней вообще можно говорить) имеет смысл вести только с того момента, как в середине XIX в. католиков полностью уравняли в правах с англиканами — что, скажем, ещё в конце XVIII в. для многих было бы возмутительным.

Что касается использования темы «старой христианской Европы» в политической агитации, то речь идёт именно о «Европе наций» — как бы странно это ни звучало. Едва ли ФИДЕС или «Национальное объединение», говоря о «старой Европе», предлагают вернуться к феодализму и традиционному обществу. Просто христианство, как ни крути, было элементом большинства европейских национальных идентичностей — просто оно было ethnic religion, маркером для опознавания свой-чужой. А «христианский» в нынешней Европе (по крайней мере, Западной) звучит куда более приемлемо, чем «этнически французский/немецкий/шведский» или, тем более, «белый».

То есть христианство здесь играет такую же подчинённую, инструментальную роль, как советская символика в символической политике путинизма: в одном случае это псевдоним для национальной идентичности, в другом — для неразборчивого этатизма.

#политология #социология #национализм
@verdachtig

⛔️🎭 Вот и я всё время то же самое говорю. Скажем, с миграционной политикой это так же должно работать. Рад, что Екатерина Михайловна думает так же!

#миграция #этодругое
@verdachtig

Все перечисленное и сплетает клубок серьёзных противоречий. Инклюзивная концепция нации требует исключать из национального мифа все больше деталей, потому что куда ни копни - в прошлом все сплошь расисты, колонизаторы и угнетатели. Изобретённые в XIX-XX веках традиции для такого не подходят, надо изобретать что-то новое. А на основании чего - вопрос. Сериала «Бриджертоны»?

И с христианством занятная вещь получается. Сторонникам «Европы наций» и правда оно необходимо не в качестве живой традиции, а лишь инструментально, как маркер «свой-чужой». Также как европейским монархам раннего Нового Времени требовалось карманные национальные церкви. То есть они хотят не христианского возрождения, а определённой, удобной им, степени упадка, вернуться в начало процесса, приведшего Европу к текущему состоянию. Позиция эта, конечно, контрпродуктивна, особенно на фоне исламизационных тенденций.

🎞🌹 Продолжаю свой рассказ о сериале «Вавилон-Берлин». Небольшое знакомство с сюжетом я уже устроил, теперь можно перейти к историческим и социально-политическим смыслам, которые в нём раскрываются.

ЧАСТЬ 2. Контекст и власть

Наш образ Веймарской республики в Германии (1918-1933) основан на мифологии, которую плюс-минус одинаково пересказывали и пересказывают нацисты, коммунисты, либералы и консерваторы/авторитаристы. Отличия между их версиями сводятся главным образом к расстановке акцентов, однако картину в целом практически никто сомнению не подвергает. В принципе, она не то чтобы полностью лживая, скорее она искажена недомолвками, передёргиваниями и идеологическими причудами рассказчиков. Из чего же эта мифология состоит? Пойдём по пунктам.

🔹 Веймарская республика была «слабой демократией», которую раздирали противоречия между партиями, и они же её в итоге погубили. Коммунисты здесь добавят, что Веймар был демократией буржуазной (и поэтому же в итоге Германия докатилась до Гитлера), нацисты — про гнилую сущность демократии как таковой и еврейство (и как в итоге НСДАП всё это снесла), сторонники авторитаризма — про то, что разгул демократии вот к чему приводит, потому гайки особо откручивать не стоит («лучше мы, чем гестапо»).
🔹 Экономически Веймар был ущербным, страдал от постоянных кризисов и гиперинфляции, множество людей жили в нищете, что озлобляло их и вело к результату из п. 1. Кто-то здесь может вспомнить про «золотые двадцатые», когда prosperity таки было достигнуто, но, скорее всего, тоже констатирует, что всё равно всё в итоге шло к тому же результату.
🔹 По итогам Первой Мировой Германия была унижена Версальским договором и вынуждена была выплачивать репарации победителям, в стране с каждым годом накалялись реваншистские настроения, и в сочетании с п. 2 это тоже поспособствовало результату из п. 1. Надо сказать, здесь все идеологические направления на удивление единодушны.
🔹 Отдельным фактором можно назвать нацизм и лично Гитлера, которые благодаря массовой пропаганде и п. 2-3 обретали всё большую популярность и влияние — пока наконец не достигли результата из п. 1. Здесь у разных лагерей подходы разнятся: коммунисты ругают крупную буржуазию, консерваторы — слабую власть, либералы — коммунистов, которые не хотели создавать общий антифашистский фронт. Только нацисты никого не ругают, им всё нравится.

В итоге картина получается стройная и логичная: проблемная с разных точек зрения система не выдержала множества вызовов одновременно и рухнула. Однако в реальности ситуация была куда сложнее. Например, вопрос с репарациями был решён ещё в 1932 г., а постепенная отмена ограничений, наложенных Версалем, стояла на повестке дня ещё до прихода Гитлера к власти. Да и нацисты, как бы ни старались, до начала 30-х не обладали такой уж большой популярностью (и даже в 1933-м не смогли единолично сформировать большинство). И таких деталей ещё много. Но здесь я сосредоточусь на первом факторе — на том, как «Вавилон-Берлин» разрушает (точнее, переосмысляет) миф о «неустойчивой демократии» при Веймаре.

Главный политический актор в ВБ — это власти в лице Социал-демократической партии (СДПГ). Эта партия была крупнейшей в рейхстаге и самой влиятельной в стране, зачастую полицию города или региона возглавлял именно её представитель (эта должность при Веймаре была партийной). СДПГ воспринимала себя (небезосновательно) создательницей и хранительницей первой демократии на немецкой земле. Она была равноудалена как от крайне правых (считавших СДПГ сборищем национал-предателей), так и от коммунистов (которые соцдемов иначе как «социал-фашистами» не называли).

Продолжение👇

Начало👆

В России Веймар часто любят сравнивать с нашими 90-ми: мол, бардак, нищета и компрадорский режим. В сериале Веймар отчасти и правда напоминает эту эпоху, но скорее в плане использования бронетехники в политических целях, сохранения старорежимных кадров на ключевых постах и фразы Собчака «Мы теперь у власти, это и есть демократия». Соцдемы в ВБ — это пожилые и толстые, почти постсоветские партийные боссы, беспощадные гэбисты, беспокойство о рейтингах после скандала в прессе, броневик, стреляющий во всех подряд на Первомае, и много-много полицейских. Нет, авторы не скатываются в карикатуру и держат довольно отстранённый тон (учитывая, что ГГ фактически работает на эту власть) — но контраст с привычным образом разительный.

Главной задачей СДПГ, как и любой другой партии, было сохранение своей власти. Согласно нарративу ВБ, её главными противниками были не коммунисты и не нацисты (первых без стеснения разгоняют и сажают, вторые до 4 сезона болтаются на втором, а то и третьем плане). Чаще всего палки в колёса власти (а не отдельным её представителям) вставляют консервативные революционеры, которые контролируют значительную часть госаппарата, имеют поддержку во многих регионах, в армии и даже на самом верху — в лице пожилого рейхспрезидента Гинденбурга, обладающего огромными полномочиями, вплоть до приостановки действия некоторых статей конституции. Именно перед «приказом сверху» герои зачастую пасуют — защита закона и республики мало что значит, если первое лицо требует всё прекратить. Это к вопросу о «разгуле демократии».

Впрочем, картина выглядит мрачновато, только если погружаться в политические интриги глазами Рата и Бенды. Если смотреть на мир глазами бодрой веймарской молодёжи вроде Лотты, Руди или Штефана, жизнь при соцдемах до Великой депрессии напоминает не столько российские 90-е, сколько 00-е. Экономика процветает, все цветы расцветают, а крупнейший город Европы предлагает наслаждения на любой вкус — даже если добывать деньги на них приходится не самыми приятными способами. Главное — жить сегодняшним днём и не задумываться, что будет завтра.

В целом правление СДПГ подаётся в ВБ как хоть и шероховатое (то зевак на балконе из пулемёта застрелят, то оставят безнаказанными преступников в высших эшелонах власти), но в целом единственно подходящее для дальнейшего существования всего того калейдоскопа, который мы наблюдаем. Авторы как бы спрашивают нас: «если не Цёргибель, то кто?» И герои в целом не подвергают сомнению существующее положение вещей — даже если для его поддержания нужно преступить закон. Нам же остаётся констатировать: похоже, Веймар был далеко не так слаб, как кажется сейчас, а главная угроза системе исходила не извне, а изнутри.

#кино #история #Германия
@verdachtig

🇩🇪🎞 Та же мысль возникла и у меня. Ну, я бы сказал — рерайт первого-второго сезонов. Причём буквально на уровне деталей даже.

🔹 Заговор вроде как ультраправый, но почему-то вместо нацизма, изгнания мигрантов, гомофобии и т.д., что любили подчеркнуть раньше в таких историях (это уже не первый военный заговор в ФРГ за последние годы), речь идёт о монархическом путче и возвращении к старой «рейховской» (имперской) государственности. Разница с сериалом разве что в том, что там заговорщики хотели возвести на трон Гогенцоллерна, а не тюрингского аристократа (хоть и из весьма знатного рода).
🔹 Утверждается, что заговорщики планировали захватить рейхс бундестаг силами военных мятежников — в «Вавилон-Берлине» эту силу называли «чёрным рейхсвером», хотя на самом деле эта организация к концу 1920-х была уже распущена.
🔹 Обсуждение планов якобы происходило на охотничьей заимке принца из Тюрингии — сравните со сценами обсуждения переворота на охоте в поместье Ниссенов в сериале.
🔹 В сериале заговорщики получали кое-что очень опасное из СССР — тут речь уже идёт о связях путчистов с Россией (на основании того, что среди них есть русская, некая Виталина Б.)

Ну, разве что до идеи отключить свет по всей стране (с помощью спецрубильника в подвале парламента, что ли?), чтобы выгнать людей на улицу в поддержку переворота, шоураннеры как-то не догадались — для премиального телевидения это откровенно некачественный сценарий. Зато для германских реалий — видимо, ничего, создатели этой истории уверены, что и такую чушь удастся скормить людям.

Иронично, что реальные события в ФРГ несколько опередили меня с моим циклом по «Вавилон-Берлину». Потому придётся дать небольшой спойлер: у меня есть стойкие подозрения, что безусловно талантливо сделанный и красивый сериал — это тонкая агитация против консерваторов и правых в целом и «Альтернативы для Германии» в частности. Нынешние события лишь укрепляют меня в этом мнении.

#Германия #кино
@verdachtig

🇱🇹💬 Стало быть, мне в 2015-м в Вильнюсе не показалось, что даже местная молодёжь знает русский как минимум не хуже, чем английский. Подходишь на улице к человеку любого возраста, спрашиваешь дорогу на английском — а тебя сразу распознают по акценту и говорят: «Да давайте по-русски» (без раздражения, а то и дружелюбно).

Думал, я с какими-то аномалиями столкнулся: в Литве русских уже лет сто как немного, СССР к моему приезду не было уже 25 лет как, особой любовью к нам там вроде никто не отличается — но ребята едва ли не школьного возраста всё равно говорят с тобой по-русски почти или совсем свободно.

А оказывается, с аномалиями годами сталкивается министерство образования Литвы. В ЕС вошли, от России дистанцируются как могут, да и потока мигрантов из Литвы у нас не наблюдается — а всё равно приходится взывать к родителям «не учите детей русскому языку, это плохо и неправильно».

Если бы у нас кто-то из чиновников так сказал про английский или там немецкий, все бы на него посмотрели, как на дурака (и на деле смотрят, когда некоторые особо одарённые начинают затягивать хотя бы немного похожую на это песню).

#Литва #школа #межнац
@verdachtig

К вопросу о русском языке в Литве. Если честно, я думал, что это только уроженцы Закавказья и Средней Азии в свою речь регулярно вплетают русские слова, особенно когда взволнованы или рассержены. Но, похоже, даже в диалогах между литовцами на литовском в Литве всё равно порой без «коммуникативного русского» никуда 😁 Ржал до слёз, особенно на словах сэмкас и наручникас!

#Литва #смешное
@verdachtig

​​Тяжела и неказиста.. жизнь российского бюджетника.

Друг, работающий в районной администрации одного провинциального городка, кинул мне эту замечательную фотографию.

На ней опрос, который обязан пройти каждый работник (последний пункт и "АнтиФейк" как олицетворение победы гражданского общества).

Идея, конечно, интересная - можно следить, что делает твоя любимая партия, с электоральной точки зрения это, наверное, даже интересно.

Однако опрос добровольно-принудительный, а каждый отвечающий, помимо того, что отчитывается сам, должен позвать 10 своих друзей для участия.

Вот господа бюджетники и бегают по своим друзьям, чтобы закрыть палку и сделать хорошие циферки, а не занимаются чем-то полезным.

К вопросу о подозрительной привычке раскрывать заговоры в концу года — в стране, где любые крайне правые организации по самые уши инфильтрованы сотрудниками госбезопасности. Нет ли какой-то связи между раскрытием заговоров раз в четыре года и тем, что эти заговоры выпадают аккурат на тот момент, когда правящая коалиция уже год порулила и подрастеряла рейтинги?

#Германия #силовики
@verdachtig

📊🇺🇦 Вышла долгожданная 10-я волна всероссийского опроса Russian Field по теме войны. Результаты не то чтобы удивляют, но повергают в некоторую задумчивость.

В первую очередь бросаются в глаза изменения в оценке успешности боевых действий для российской армии. Доля тех, кто считает, что ВС РФ справляются хорошо, упала по сравнению с концом июля сразу на 12 п.п. и составила 50% респондентов. Тех же, кто уверен в обратном, и вовсе стало на 14 п.п. больше — их доля достигла трети. Таковы последствия отступления из Харьковской области, мобилизации (которая явно дала всем понять, что что-то идёт не так) и оставления Херсона — те самые непредсказуемые политические последствия. Единственная медиа-аудитория, где уровень уверенности в успешном ходе СВО остался выше 60% — телезрители. Кстати, смотрят ТВ по сравнению с мартом на 7 п.п. меньше опрошенных (40%), а пользователей Telegram — наоборот, стало на 7 п.п. больше (17%), и теперь это второй по популярности источник информации об СВО в России.

Ещё один снизившийся индикатор — уровень доверия официальным данным о потерях: доверяющих за два месяца стало на 6 п.п. меньше, а недоверчивых — на 5 п.п. больше. Таким образом, 59% респондентов открыто не верят в достоверность официальной информации о потерях, а ещё 11% сомневаются или отказываются отвечать. Медийный провал, о котором шла речь в прошлый раз, не выправился, а лишь усугубился.

Впрочем, многие другие показатели изменились слабо или почти не изменились. Так, доля считающих, что Россия движется в правильном направлении, снизилась на 4 п.п. (теперь это 68%), поддержка присоединения четырёх новых регионов — на 3 п.п. (до 74%), а рейтинги партий с конца мая менялись лишь в рамках статпогрешности. Похожая история с рейтингами: уровень одобрения деятельности Шойгу упал на 3 п.п. (до 60%), а рейтинг Путина и вовсе не изменился с начала октября. Популярность командующего СВО Суровикина, измеренная впервые, оказалась на уровне 42% — однако причина этому в том, что почти половина опрошенных вовсе не может о нём сказать ничего определённого.

Отдельный разговор — два показателя, которые обычно волнуют всех больше всего. С начала октября соотношение сторонников продолжения СВО и перехода к переговорам практически не изменилось: 45% и 44% соответственно. При этом сторонники продолжения преобладают среди аудитории только двух каналов информации: телевидения, которое транслирует официальную точку зрения, и Telegram-каналов, где есть мощный патриотический сегмент. Соотношение тех, кто хотел бы вернуться в прошлое и отменить спецоперацию, и тех, кто этого не стал бы делать, также не изменилось с прошлой волны: 33% на 51%. Эти два показателя очень тесно связаны с политической идентичностью и чувством своей правоты, и если оценки ситуации могут меняться довольно сильно, то итоговые выводы чаще всего остаются неизменны.

Любопытно, что по сравнению с началом октября упала поддержка обоих гипотетических решений Путина — как нового наступления на Киев (на 3 п.п., до 57%), так и подписания мира уже завтра (на 5 п.п., до 70%). Правда, у последнего при этом ещё и выросла на 4 п.п. доля противников. Учитывая, как колебались эти показатели (точнее, второй из них) с конца июля, здесь трудно говорить о каких-то устойчивых трендах.

Половина респондентов (49%) поддержала уход российских войск из Херсона — главным образом из соображений сбережения жизней солдат, из-за доверия командованию; также этого мнения обычно придерживаются противники СВО как таковой. Не одобряют это решение 27% опрошенных, а среди тех, у кого есть близкие на фронте — 31%. Чаще всего они считают, что уход был ошибкой, он обессмысливает принесённые жертвы и ставит под угрозу жизни горожан. Оставление Херсона — одна из немногих тем, где наблюдается некое подобие консенсуса между доверяющими Путину и антивоенно настроенной аудиторией.

Продолжение👇

Начало👆

Среди тех, чьи близкие участвуют в СВО, 49% затрудняются сказать, получают ли они все положенные выплаты. Возможно, дело в плохой информированности и неясной ситуации с перечислением средств — особенно это бросается в глаза в случае с Северным Кавказом, где о невыплатах сообщают аж 28% опрошенных. А вот по вопросу экипировки мнения куда более однозначны: половина опрошенных считает, что их близких плохо обеспечили снаряжением, ещё 7% оценивают ситуацию как противоречивую.

Тем не менее, 62% респондентов считают, что мобилизация была необходима. При этом 45% опрошенных уверены, что на самом деле она не прекращалась. Впрочем, идея второй волны мобилизации не обладает особой поддержкой: 53% участников опроса говорят, что отреагировали бы на такую новость негативно, а 50% уверены, что необходимости в продолжении мобилизации нет. Однако вряд ли это означает активную оппозицию ей, если она всё-таки начнётся: первая волна до своего начала тоже не вызывала энтузиазма у респондентов. Это же, впрочем, заставляет сомневаться и в искренности 62%-й сознательности опрошенных.

Вместе с тем, удалось выявить примерный потенциал дальнейшего набора в действующую армию. Среди мужчин 23% готовы были бы принять участие в СВО за ту или иную сумму — в среднем 250 тыс. руб. в месяц. При этом 8% заявили, что отправились бы воевать и бесплатно. Однако 40% не согласились бы на это ни за какие деньги.

Наконец, несколько яснее стали взгляды россиян на желательные условия подписания мирного соглашения. 26% респондентов затруднились ответить на этот вопрос, однако остальные назвали одно или сразу несколько условий. Чаще всего речь шла о принятии Украиной всех требований России (18%), признании ДНР и ЛНР (17%), Крыма (12%), Херсонской (11%) и Запорожской (10%) областей российскими территориями, денацификации/смене власти на Украине (11%). Впрочем, 13% согласны на мир на любых условиях, лишь бы конфликт завершился — а почти 3% готовы были бы вернуться к статус-кво на 23.02.2022 или на 2013 г. Интересно, что много муссировавшаяся тема оружия массового поражения на Украине волнует лишь 1,4% опрошенных.

В целом получается, что респонденты выражают поддержку или, по крайней мере, непротивление либо уже свершившимся фактам, на которые нельзя повлиять (СВО, первая волна мобилизации, уход из Херсона), либо индикаторам лояльности (направление движения страны, рейтинг Путина). Однако когда речь заходит об оценке конкретных ситуаций (положение на фронте, правдивость информации о потерях, оснащение войск) или том, что ещё не произошло и может серьёзно повлиять на жизнь самих опрошенных и их близких (вторая волна мобилизации), взгляд сразу же становится заметно более критическим.

Можно было бы предположить, что респонденты склонны поддерживать идею СВО, но критиковать её реализацию — и в какой-то степени это так. Однако ответы на вопрос о желаемых условиях мира заставляют усомниться в том, что в обществе есть чёткий, недвусмысленный запрос на конкретные плоды победы (за пределами одной пятой или четверти хардлайнеров). По сути, властям даётся карт-бланш на любое «приличное» решение, которое те сочтут нужным. При этом всё, что повышает вовлечённость граждан в боевые действия, вызывает явное отторжение.

#социология #Украина
@verdachtig

📊💰 Есть в свежей волне опроса Russian Field и ещё один интересный результат. Чаще всего респонденты возлагают ответственность за своевременные выплаты военнослужащим на региональные власти (43%). По-видимому, те (по крайней мере, в представлениях опрошенных) находятся в самом конце финансовой цепочки — и в случае чего люди именно от них ждут своих денег. Ни Минобороны, ни правительство, ни Минфин не упоминают так часто. Реже всего же за вопрос выплат, по мнению опрошенных, отвечает президент.

#социология #Украина
@verdachtig

Почему некоторые люди несут ура-патриотическую чушь даже тогда, когда проблемы очевидны любому, кого беспокоит судьба страны? Мы взяли комментарий у эксперта по политической психологии, руководителя Главного управления имперской безопасности Эрнста Кальтенбруннера.

#армия #кино
@verdachtig