🇷🇺📊 Работая с данными одного из региональных исследований, обнаружил, что некоторые люди на вопрос о национальной принадлежности отвечают «россиянин/россиянка», причём таковых оказывается не один и не два, а более 1%. Речь, если что, идёт о вполне русском регионе, где нет крупных этнических меньшинств. Россияне на фоне других групп выглядят вполне себе солидно.

На этом фоне мне вспомнился опыт Югославии, где с 1961 г. понятие «югославы» было официально признано этнонимом. Чаще всего так характеризовали себя потомки от смешанных браков, особенно атеисты. Подобная самоидентификация всячески поощрялась югославским режимом, который в перспективе видел себя не федерацией народов, а национальным государством югославов. В этом деле Югославии удалось даже добиться некоторых успехов: если по переписи 1971 г. югославами себя назвали 1,3% населения, то в 1981 г. — уже 5,4% (рост более чем в четыре раза за 10 лет). «А потом я отравился печенюшкой».

В этом плане интересно, что российское государство, вслед за советским, остерегается подобных заходов. В раннем СССР конвергенция всех и вся в «советский народ» считалась плюс-минус неизбежным элементом коммунистического будущего — однако позднее пластинку сменили на «дружбу народов» в совокупности с «новой исторической общностью», которая объединяла нации, но не растворяла их в себе. Точно так же в РФ на всём протяжении её существования есть небольшая, но влиятельная группа теоретиков (во главе, конечно, с академиком Тишковым), которая говорит даже не о формировании, а о фактическом существовании «российской нации» — однако реальная нацполитика строится не на этих идеях, а скорее на поощрении diversity внутри рамки «многонационального народа» (хоть и с некоторыми нюансами).

Поэтому если югославы в Югославии пестовались при помощи госполитики, а их численность, по-видимому, была важным индикатором её успешности, то в России российскую идентичность хоть и продвигают, но возможность быть «россиянином по национальности» просто не предполагается. Российская самоидентификация — это по умолчанию надстройка над этничностью, понимаемой в целом примордиально. Тем не менее, люди, отвечающие «россиянин» на вопрос «К какой национальности Вы себя относите?», действительно существуют, и их не так уж мало. Можно предположить, что среди них так же, как в Югославии, относительно велика доля людей из смешанных семей. Но в целом этот вопрос требует дальнейших исследований.

#социология #национализм
@verdachtig

Всё так. Но для меня принципиальный вопрос здесь не в том, могут ли россияне быть «этнонацией» (понятно, что нет). Вообще говоря, я с большим скепсисом отношусь к дихотомии «этническая vs. гражданская нация», поскольку любая нация сочетает в себе элементы и того, и другого, а то, к какой из этих категорий её приписывают — это вопрос позиционирования и внешней категоризации.

Для меня здесь важно то, что властям РФ в своей нацполитике даже в голову не пришло выйти за пределы «национальности» как примордиальной категории. Ведь, в сущности, определять себя через происхождение — это не единственная возможная опция, а «россиянство» — это очень инклюзивный конструкт, частью которого может стать кто угодно, от Стивена Сигала до Пьера Нарцисса. Если мыслить в такой логике, то ничего странного в идее поощрения российской самоидентификации как первостепенной для Кремля бы не было. Но, похоже, идея «национальности как происхождения» является на постсоветском (и восточноевропейском) пространстве настолько общим местом, что эта мысль всем показалась бы дикой.

И это тоже понятно. У всех уже есть 100-200 лет пестуемые национальные идентичности, а тут кто-то приходит и говорит «забудьте всё, чему вас учили». У большинства людей подобное вызовет сугубо негативную реакцию. Тем не менее, находятся и те, кто называют себя «россиянами». Я не думаю, что речь о непонимании разницы между русскими и россиянами — всё же разницу между «национальностью» и «гражданством» большинство усваивает с детства довольно хорошо. Скорее всего, это в основном люди русского происхождения, но либо частично (смешанные браки), либо из числа тех, для кого слово «русский» уже звучит как-то экстремистски (над этим власти в 2000-е немало постарались).

#социология #национализм
@verdachtig

Я не думаю, что всё дело в реализации. Сама по себе стратегия нацполитики в России основана на принципе «единства в многообразии», то есть предлагает создать некую «общероссийскую гражданскую идентичность», основанную на приверженности «базовым ценностям российского общества» (aka «традиционные российские духовно-нравственные ценности»). Характерно, что список этих ценностей увидел свет лишь в январе этого года и оказался мало похож на что-то, за что люди готовы были бы умирать. То есть «общероссийская идентичность» — это изначально означающее без означаемого, некая мутная картинка с изображением всего хорошего.

С описанным в Вашей заметке согласен. Отмечу лишь, что русские в массе своей вряд ли будут сильно против концепции российской нации (не в нынешнем виде, а в унификаторском ключе, «нет племён, есть кенийцы») — просто потому, что русский «контент» в ней будет неизбежно превалировать. Однако такую её версию не примут элиты нацреспублик — потому что она подрывает саму основу их господства, а у некоторых и вовсе отнимает весь смысл жизни. Такого рода конфликты Кремлю не нужны, а потому единственной приемлемой формой остаётся «нация как многонациональный народ».

#социология #политология #национализм
@verdachtig

✝️⭐️ Национализм действительно похож на порнографию — равно как на соль и перец в блюде, на лекарство, становящееся ядом при передозировке и т.д. В целом это естественная вещь для западного (да и не только) человека в наше время. И хотя рвение в плане национальных чувств ныне серьёзно ограничено, сама идея нации и национального государства кажется столь органичной, что её сторонника (за пределами РФ, пожалуй) мало кто назовёт «националистом», равно как «социалистом» вряд ли назовут человека, воспринимающего как норму пенсии, пособия и другие проявления социального государства.

Идея национального государства, впервые воплотившись в жизнь в эпоху модерна, до сих пор остаётся близкой и понятной множеству людей по всему миру. Это показывает, что он не только, единожды включив в свою орбиту ту или иную общность, в дальнейшем её уже не оставляет, но и то, что он продолжает охватывать те общности, где ранее его не было. И хотя регулярная подпитка от системы образования, медиа и т.д. ему требуется, у национализма очень велика инерция. Это особенно хорошо видно там, где одну национальную идентичность пытаются заменить другой.

Так происходит как раз потому, что национальная идентичность — это в том числе образ жизни, причём не в меньшей степени, чем христианская или иная религиозная. Для этого вовсе не обязательно столкновение с Другим: достаточно фонового понимания того, что «мы» — именно такие, какие есть (и уже потом не такие, как «они»). Простейшее различение свой-чужой было в любом, даже очень древнем обществе, в т.ч. и по этническому признаку, но оно отталкивалось именно от непохожести на Другого. Национализм же предлагает достаточно ясную и стройную (сопоставимую с религиозной) картину мира, в центре которой находится нация — с конкретными, порой довольно жёстко закреплёнными особенностями. И люди оказываются погружены в этот контекст не меньше, а зачастую и больше, чем христиане — в религиозный.

Национализм можно назвать светским, коллективистским заменителем христианства, где на место Бога поставлена нация, а на место индивидуального спасения — коллективное выживание и процветание. Его сильные и слабые стороны, положительные и отрицательные особенности проистекают именно из этого.

#политология #социология #национализм
@verdachtig

🤹‍♂️👤 В ситуации с кризисом национальных государств в Европе есть интересный момент. С одной стороны, им действительно бросает вызов идея «единой Европы» и, в более радикальном варианте, «единого мира», «мультикультурного по форме, леволиберального по содержанию». С другой стороны, непосредственно саму идею национального государства европейцы пока ещё не отвергли, несмотря на все разговоры об их закате.

Спор на тему «а какие мы именно?» носит характер спора внутри парадигмы национального государства. Борцы за толерантность лишь предлагают более инклюзивную, так сказать, её версию, в рамках которой хоть чёрные, хоть мусульмане, хоть украинцы могут быть хоть французами, хоть немцами, хоть финнами. И не сказать, чтобы это был какой-то невиданный нонсенс: скажем, разговор о британской нации (если о ней вообще можно говорить) имеет смысл вести только с того момента, как в середине XIX в. католиков полностью уравняли в правах с англиканами — что, скажем, ещё в конце XVIII в. для многих было бы возмутительным.

Что касается использования темы «старой христианской Европы» в политической агитации, то речь идёт именно о «Европе наций» — как бы странно это ни звучало. Едва ли ФИДЕС или «Национальное объединение», говоря о «старой Европе», предлагают вернуться к феодализму и традиционному обществу. Просто христианство, как ни крути, было элементом большинства европейских национальных идентичностей — просто оно было ethnic religion, маркером для опознавания свой-чужой. А «христианский» в нынешней Европе (по крайней мере, Западной) звучит куда более приемлемо, чем «этнически французский/немецкий/шведский» или, тем более, «белый».

То есть христианство здесь играет такую же подчинённую, инструментальную роль, как советская символика в символической политике путинизма: в одном случае это псевдоним для национальной идентичности, в другом — для неразборчивого этатизма.

#политология #социология #национализм
@verdachtig

📚🚩 К трём книгам о советской довоенной национальной политике, рекомендованным Ариной Колодиной, я бы добавил ещё одну — Дэвид Бранденбергер, «Национал-большевизм: Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931-1956)». Эта работа вышла на английском в 2002-м, а на русский её перевели в 2009-м.

Эта книга, в отличие от трёх других, описывает не коренизацию и нациестроительство в советских республиках, а освоение сталинской пропагандой «русской темы». Согласно Бранденбергеру, после «военной тревоги» 1927 г. (когда ожидалась война между СССР и Великобританией) советское руководство осознало, что марксизм-ленинизм так и не стал силой, способной мобилизовать массы на борьбу с внешним врагом. Попытка создания «безнационального» советского патриотизма провалилась из-за его невнятности, а ориентация на «образы советских героев» — из-за того, что эти герои слишком часто объявлялись в ходе репрессий врагами и предателями.

Тогда Сталин и его окружение обратились к русскому национальному чувству, которое ранее всячески бичевалось как «великодержавный шовинизм». В 1930-е стали появляться фильмы вроде «Александра Невского» и масса других продуктов масскульта, где русское прошлое подавалось не в обличительном, а в патриотическом ключе. Но означает ли это, что сталинизм проникся русским национализмом? Бранденбергер даёт на этот вопрос отрицательный ответ, называя официальную советскую линию не национализмом, а «русоцентризмом» — поскольку, при всех дифирамбах в адрес «первого в семье народов СССР» и активной апроприации старых патриотических нарративов, она не предполагала никакой политической субъектности русских как нации. Отдельная глава на этот счёт посвящена «ленинградскому делу» против «русской партии» в КПСС, его подоплёке и последствиям.

Впрочем, наиболее оживлённые споры вокруг книги вызывает другой тезис, изложенный в ней. По мнению Бранденбергера, до революции в России так и не возникло русской нации как массовой общности, усвоившей русский национализм. Он прижился в рамках отдельных социальных групп, но большинство населения жило в домодерновой парадигме мышления, осознавая себя как православных, крестьян, жителей своей деревни, уезда или губернии — но не как русских. Власти империи, по мнению автора, не смогли, да и не очень хотели стимулировать русский национализм. Из этого Бранденбергер делает вывод, что русское национальное самосознание, каким мы его знаем, было создано в сталинский период по заказу советской власти — пусть и с использованием дореволюционных образов и мифологем. Неудивительно, что из-за этого книга вызывает массу споров в России — помню, критическая рецензия на «Национал-большевизм» публиковалась даже в «Спутнике и погроме».

В любом случае, работа значительная и прочитать её стоит всем, кто интересуется темой советской национальной политики. Книга охватывает практически всю сталинскую эпоху и хорошо показывает, как и почему официальная пропаганда начала транслировать прорусские нарративы, как «русская тема» проявилась в годы Великой Отечественной войны и к чему пришёл «русоцентризм» в послевоенный период.

#книги #национализм #история #политология
@verdachtig

📊🧮 Росстат порадовал нас на Новый, 2023 год результатами переписи населения — 2020. Напомню, планировалась она на 2020-й, из-за коронавируса фактически прошла в 2021-м, а результаты должны были опубликовать в 2022-м. По поводу качества переписи было много вопросов ещё в ходе неё — однако результаты поразили даже тех, кто лично в ней участвовал в качестве переписчика. И я не могу не согласиться с тем, что такие результаты — это наглядная демонстрация деградации государственного аппарата за прошедшие 12 лет.

Много обращают внимание на то, что число людей, не указавших национальность, достигло 16,5 млн (11,3% населения). Как по мне, ещё интереснее те 16,6 млн, у которых не указан родной язык. Допустим, люди не хотят называть национальность или затрудняются ее назвать (родились в смешанном браке и т.п.) Прямо-таки 16,5 млн людей не хотят этого делать (в прошлую перепись 2010 г. — более 5 млн). Но родной язык-то — вещь достаточно объективная, даже если он с детства был не один (респонденты могли назвать несколько). А тут вдруг оказывается, что его не назвали даже больше людей, чем национальность. Ну, или данные просто банально рисованные. Главный вопрос — за счёт кого именно в большей степени.

Отмечается также наличие по переписи более 1,1 млн людей, определивших себя как «россияне», или около 0,7% населения (привет моим осенним размышлениям). Чаще всего такие ответы встречаются в Москве, Петербурге, Московской и Свердловской областях — т.е. в самых вестернизированных мегаполисах и на их периферии. По-видимому, обычно это либо потомки от смешанных браков (среди вошедших в это понятие категорий есть, в частности, афророссияне), либо просто либеральные горожане.

Судя по данным переписи, в России есть целый ряд народов — в первую очередь дагестанских (аварцы, даргинцы, лезгины, рутульцы, табасараны), а также чеченцы и мордва-эрзя — среди которых мужчин заметно больше, чем женщин. Поскольку это такой перекос в целом характерен для молодых возрастов (условно говоря — лет до 30), то можно предположить, что у этих народов довольно велика доля молодёжи. Тем не менее, внутри соответствующих республик картина обычная — женщин больше. Судя по всему, подтверждается эмпирическое наблюдение: многие молодые мужчины у этих народов живут в других регионах — на малой родине для них не находится места.

Исключение составляет мордва-эрзя: даже в Мордовии у них мужчин заметно больше, чем женщин (у мордвы-мокши и «просто» мордвы этого не наблюдается). Та же история, кстати, у казаков (порядка 50 тыс. чел. на вопрос о национальности ответили так). Можно предположить, что подчёркивание эрзянской идентичности — это политизированная тема, как и «национальность — казак», поэтому так себя определять чаще склонны мужчины, которые более политизированы в целом.

Впрочем, повторюсь: использовать данные переписи 2021 г. стоит с максимальной осторожностью, главным образом — с ознакомительными целями. По национальности 16,5 млн пустых анкет, по родному языку — 16,6 млн, по месту рождения — 23,7 млн! Это просто провал. По сути, адекватной переписи населения, отражающей текущую ситуацию, у нас нет.

#социология #национализм
@verdachtig

P.S. Маленькая петербургская дотошность: аналитики переписи почему-то назвавших себя «инкери» записали не в финны-ингерманландцы (как этот термин, собственно, и переводится), а в ижорцы. Если что, первых 500+ чел. на всю Россию, вторых — 200+, но точность — вежливость королей. Впрочем, и в целом перепись проводили явно не короли.

💁‍♂️ ⚠️ В чём разница между национализмом и нацизмом? Этот вопрос может показаться странным, учитывая, о каких разных феноменах мы говорим. Тем не менее, стоит об этой разнице поговорить.

Национализм — это идеология родом из XVIII-XIX вв., которая считает нацию высшей формой общественного единства, а её интересы — первостепенными по сравнению с сословными, классовыми и иными групповыми, а также интересами других наций. Вместо пёстрой мозаики традиционных общностей — локальных, экономических, религиозных — национализм предлагает чёткую иерархию: сначала национальная лояльность, потом уже все остальные. Ни рабочий, ни крестьянин, ни аристократ, ни интеллигент-разночинец, ни даже монарх не могут ставить интересы своей группы или набора идей выше интересов нации.

Можно сказать, что национализм — это коллективистский заменитель христианства для секуляризованного общества. Вместо индивидуального спасения во Христе национализм предлагает коллективное спасение в нации. Тем не менее, нельзя сказать, что национализм вытеснил христианство полностью — впрочем, такой задачи он, как правило, перед собой не ставил. Более того, зачастую он пытался вплести местную христианскую конфессию в свою систему образов — особенно там, где это работало на отмежевание от враждебных соседей (хрестоматийные примеры здесь являют собой поляки и ирландцы). Однако даже такое инструментальное отношение к религии никак не отменяло искреннюю веру ни для множества активистов национального возрождения, ни, тем более, для массы простых людей, которых они агитировали.

Национал-социализм, или нацизм — это идеология, возникшая уже в XX в., когда национальные государства давно сформировались, а традиционные лояльности расшатались (в т.ч. усилиями национализмов). Целью нацизма был уже не переход к модерной иерархии интересов в обществе (давно возникшей к тому моменту), а синтез модерна с традиционным обществом, причём не столько реальным и недавним, сколько воображаемым и древним.

Нацизм, как и фашизм, в широких кругах принято называть ультраправой идеологией. В более узких кругах популярна классификация национал-социализма как левой идеологии — «социализм» же. На мой взгляд, корректнее всего описывать нацизм как идеологию «радикально-центристского» толка. Нацизм не ставил своей целью возврат в «старые добрые времена» церквей, королей и крестьян. Однако он не ставил своей целью и создание нового бесклассового общества тружеников. Вместо этого нацизм пытался преодолеть то, что считал недостатками модерного общества, за счёт возвращения к изобретённой им версии «традиции». Идеалом нацизма было общество модерна с нациями, сциентистским расизмом, всепроникающим государством и массовой пропагандой, но при этом иерархичное, верящее в миф и «укоренённое на земле». (Стоит ли говорить, насколько внутренне противоречив такой идеал?)

Для националистов нация была (и остаётся) высшей формой общественного единства, но она не подменяет собой все остальные — семью, церковь, местное сообщество, политическую партию, культурные и научные институции. Главное — чтобы они не служили интересам других наций и не вредили своей. Для нацистов же любая деятельность была (и остаётся) проекцией нации, расы и партии на ту или иную сферу жизни общества. Именно поэтому для них нет ни искусства вне политики, ни веры вне политики, ни морали вне политики, ни науки вне политики, ни досуга вне политики. Что не приносит пользу нации — то не нужно и даже вредно.

Собственно, это и есть самый простой практический тест на то, с националистом или с нацистом вы имеете дело. Националист ставит интересы своей нации выше, чем интересы других наций. Нацист ставит интересы нации выше вообще всего.

#политология #национализм #правые
@verdachtig

🗄📌 Решил сделать рубрикатор с хэштегами для удобства дорогих читателей. Рубрики условные и во многом пересекающиеся, но некоторое представление о тематике канала дают.

География:
#Оренбург и любые другие регионы России
#Украина и любые другие государства
#постсссрпентарий — про постсоветское пространство в целом

Петербург (хотя в некоторых случаях и не только он):
#Петербург
#Смольный
#ЗакС
#муниципалы
#бегловская_зима
#ЖКХ
#транспорт
#метро

Политика (обычно комментарии из позиции политкомментатора):
#выборы
#внешняя_политика
#МИД
#терроризм
#межнац
#миграция
#религия
#партии
#силовики
#суды
#иноагенты

Гражданское (обычно комментарии из позиции гражданина):
#левые
#правые
#память
#беззаконие
#большевизм
#застройка
#культурные_войны
#праваисвободы
#феминизм
#медиа
#монархия
#цифровой_тоталитаризм

Науки (обычно комментарии из позиции исследователя):
#политология
#национализм
#история
#социология
#демография

Экономика:
#экономика — экономическая политика и тренды
#деньги — «народная экономика», материальное положение простых людей
#санкции
#импортозамещение

Образование и молодёжь:
#молодёжь
#школа
#университеты
#СПбГУ

Другие сферы:
#армия
#медицина
#коронавирус

Лайфстайл и прочее:

#еда
#напитки
#игры
#книги
#музыка
#искусство
#языки
#лонгриды
#смешное
#происшествия
#праздники

Разумеется, на этой карикатуре французы никого не трахают. Это насмешка над французской идеей mission civilisatrice — «цивилизаторской миссии» Франции в колониях. Мол, носятся лягушатники с этими неграми как с писаной торбой, зубы им чистят, чуть ли не целуются.

Интересно, кстати, что оригинал картинки — немецкий, из сатирического журнала Simplicissimus (1904 г.) Хотя это было довольно левое издание, которое много насмехалось над германскими властями и милитаризмом, для него французская политика в Африке (не то чтобы такая уж идеалистическая в реальности) была чересчур лояльной по отношению к местному населению.

#история #национализм
@verdachtig

🇷🇺✡️ Тема религиозной и национальной ассимиляции евреев в России начала ХХ в., поднятая Шангъянгом и продолженная Стекломоем, весьма подробно рассмотрена в книге историка Алексея Миллера «Империя Романовых и национализм». Отдельная глава в ней посвящена «еврейскому вопросу». В ней, в свою очередь, есть следующий любопытный фрагмент:

«Дискриминация евреев в Российской империи была, безусловно, очень важным фактором, влиявшим, между прочим, не только на то, что российские евреи не были лояльны династии, но и на то, что габсбургские евреи были Kaisertreu [верны (австрийскому) императору]. Но дело не только в этом. Сами русские в конце XIX и начале ХХ века становились все менее лояльными подданными царя. Снижение, начиная с 1890-х годов, доли евреев (в процентном отношении) в революционном движении было связано не с уменьшением их абсолютного числа среди революционеров, но с возрастанием доли других национальностей.

Однако можно уверенно утверждать, что значительная часть евреев Российской империи была Pushkintreu [верной Пушкину], то есть была лояльна русской культуре и «прекрасной России будущего». Украинский националист Пантелеймон Кулиш в начале 1860-х годов обвинял евреев в том, что они усваивают русскую, а не украинскую культуру и поддерживают русификацию. Тенденция лишь усилилась к началу ХХ века. Поляки быстро почувствовали это, столкнувшись с миграцией литваков (евреев из Северо-Западного края) в Царство Польское, и поспешили увидеть в них агентов русификации и сторонников централизма».

В общем, ассимиляция евреев в Российской империи шла, несмотря на различные законодательные препоны — в том числе потому, что эти препоны не были непреодолимыми. Но интересно то, какой характер имела эта ассимиляция.

С одной стороны, евреи ассимилировались главным образом в русскую, реже в польскую или немецкую среду и гораздо реже — в украинскую (несмотря на то, что черта оседлости охватывала главным образом русскую часть Польши, Малороссию и Белоруссию). Дело было не в каком-то особенном расположении великороссов к евреям, а в том, что стремящаяся к социальной мобильности часть евреев (а ассимилировалась главным образом именно она) старалась примкнуть к наиболее сильной и многообещающей культуре из доступных. Русская культура переживала в 1830-х — 1880-х гг. расцвет, и её привлекательность способствовала ориентации «просвещённых евреев» на ценности и образ жизни русской интеллигенции и, шире, среднего класса в целом.

С другой стороны, ассимиляция была интеграцией в русскую культуру — но далеко не обязательно означала смену самосознания или, тем более, лояльность имперским властям. И это было закономерно: ориентация на русскую интеллигенцию и средний класс означала в том числе заимствование их либеральных и социалистических настроений, а сохраняющиеся ограничения для евреев едва ли находили понимание даже у тех, кто смог их преодолеть, но одновременно способствовали сохранению еврейской идентичности. Поэтому «ассимилированные» евреи часто были Pushkintreu, Tolstoitreu, Gorkitreu и т.д., но гораздо реже Kaisertreu или Dostojewskitreu — то есть русская культура для них была скорее культурой универсализма и прогресса, чем культурой православия, монархизма и русского национализма. Уход от еврейской традиции вовсе не означал растворения в формирующейся русской нации; скорее он означал уход от национально-религиозных идентичностей вообще (и чем левее были взгляды, тем более радикальным был этот разрыв, что хорошо описывает Юрий Слёзкин в «Доме правительства»).

Это, разумеется, не значит, что евреев, верных императору и русской нации, не было. Однако в целом интеграция евреев в русское нациестроительство до 1917 г. хоть и шла, но медленно и половинчато. В какой-то форме эта двойственность интеграции евреев пройдёт через всю советскую эпоху.

#социология #история #национализм
@verdachtig

📖🔥 Ещё в институте я пришёл к мысли о том, что модернистские подходы к исследованиям национализма (будь то Хобсбаум, Геллнер или Андерсон) политически опаснее всего вовсе не для больших национальных проектов, опирающихся на старый имперский опыт (таких, как русский), а для малых и относительно недавних.

Как бы въедливо учёный ни копался в истоках «большого» национализма (и какие бы мотивации за этим ни стояли), он найдёт там нечто, быть может, несимпатичное, но, во всяком случае, солидное. Там будут империи, вековые противостояния, raison d'État, дискуссии интеллектуалов, романтические порывы, газетная шумиха и стучащий пулемёт. Даже если искренне всё это не любить, а исследование стараться привязать к политической повестке — выйдет, быть может, жутко, но впечатляюще. И, разумеется, никакой угрозы подобное «разоблачение» для нации нести не будет. «Дед Мороз на самом деле переодетый папа: история великого обмана». Даже когда русские правые на СиП возмущались тезисом Бранденбергера «русскую национальную идентичность создал Сталин», их возмущало слово «Сталин», а не слово «создал». (Что-то вроде спора об отцовстве, но никак не о том, был ли это аист).

С «малыми» же национализмами, стоит отойти от тысячелетних царств и самых сильных наций и чуть погрузиться во вполне мейнстримные исследования, начинается какой-то водевиль. Тут поэт Х придумал кирмибрианскому народу имя, тут деятели национального движения A и В вели спор на тему «какой из городов, построенных кем-то другим, является настоящей столицей Кирмибриании», тут профессор N написал десятитомник национальной истории по принципу «Одиссей был кирмибрианцем», тут борец за свободу Y героически вырезал соседей защитил исконные земли от захватчиков...

И, что самое болезненное для национального самолюбия — при всём антикоммунистическом заряде таких национализмов на постсоветском пространстве обычно оказывается, что реально мощный толчок подобные национальные движения получили только после того, как советское государство создало для них автономии, построило индустрию, придумало алфавит (а то и не один), написало по сталинским лекалам национальную оперу и балет и т.д. А порой бывало и так, что функции поэтов, профессоров и борцов за свободу — придумывать народам имена, выявлять великих предков и отделять одни народы от других границами — приходилось выполнять советским этнографам. Как товарищ из Москвы в двадцатые-тридцатые сказал, так и живут.

Потому я полагаю, что первым в печку у любого постсоветского национализирующего государства полетит не абстрактно рассуждающий Андерсон или Хобсбаум, а Affirmative Action Empire Терри Мартина. Ведь кивать на рассуждения о воображаемых сообществах и изобретении традиций легко, когда речь о «нации вообще». А вот когда начинается разбор того, как советское государство (сначала союзничая с местной нацинтеллигенцией, а потом расстреляв её) построило конкретно вашу нацию «под ключ» — это, как говорится, другое.

#политология #национализм
@verdachtig