​​📙🗳 Прочитал книгу политтехнолога Павла Дубравского «Миссия: выборы», посвящённую его работе над кампанией Романа Юнемана в Мосгордуму в 2019 г.

Жанр книги определён весьма необычно — «гонзо-пособие». Надо сказать, что пособия там всё же больше, чем гонзо: в первую очередь Павел пошагово описывает ведение предвыборной кампании на примере одного кандидата на последних выборах в Мосгордуму. Очень много внимания уделено вопросам изучения округа, выстраивания работы штаба, сбора подписей, в целом всей механике кампании. Затрагивается много подробностей, которые будут весьма полезны начинающим политикам и политтехнологам — хотя нельзя быть уверенными, что что-то из описанного не устареет к следующим выборам. Павел скрупулёзно систематизирует свой опыт, описывает различные лайфхаки и сопровождает всё это большим количеством полезной инфографики. За оформление книги, кстати, хочется выразить почтение Никите Лукинскому и авторам иллюстраций — получилось необычно и приятно глазу.

Отличие «Миссии» от обычного скучного пособия заключается в том, что для автора кампания в МГД-2019 — история глубоко личная. Отсюда и возникает гонзо-эффект. Дубравский не стесняется вспоминать различные ситуации — от сна на полу среди плесневых стен (и это отнюдь не про «обезьянник» ОВД Чертаново Южное) до усталого сборщика подписей из Питера, который уходил в дождь в очередной рейд. Вроде бы техническая по жанру книга временами перетекает в удивительно личные (и полные благодарностей) воспоминания. А те, в свою очередь, вызывают тёплую волну ностальгии у всех, кто работал на выборах на стороне неадминистративных кандидатов. Особенно в те, куда более оптимистичные доковидные времена.

Из недостатков книги могу отметить, пожалуй, только недораскрытость тем общественных кампаний и фандрайзинга. Наверное, можно было бы чуть больше рассказать про два этих важнейших этапа предвыборной кампании. С другой стороны, по каждой из этих тем можно написать отдельную книгу, да и профессиональная этика накладывает ограничения.

«Миссию: выборы» определённо стоит читать — и ради полезного опыта для будущих кампаний новых политиков, и ради тёплой ламповой истории о том, как команда молодых ребят благодаря своим талантам и силе духа успешно дала бой админресурсу. И этого у них уже никто не отнимет.

#книги #выборы
@verdachtig

📚🚩 Что касается истории об увольнении педагога за чтение с учениками Введенского и Хармса — ситуация абсолютно абсурдная (учитывая стиль творчества авторов, в этом даже есть некоторая ирония). Начнём с того, что в школьной программе Хармс есть, причём проходят его обычно в начальной школе — вместе с Юнной Мориц и Агнией Барто. Введенский, судя по этому списку, тоже в школьном курсе литературы встречается — хоть и не везде (у нас, к примеру, не было). В целом же в России не существует единого списка авторов, которые должны или не должны проходиться на уроках литературы — довольно многое оставлено на усмотрение учителя. Как директор школы с огромным стажем может этого не знать — непонятно.

Как справедливо отмечает Разборка Питерская, в современной российской школе вообще есть тенденция к мелочному контролю формы, потому что с содержанием что-то сделать проблематично. Однако в данном случае, похоже, мы имеем дело с самодурством конкретного директора, наложившимся на растущую проблематичность фигуры Хармса в современной России. Например, ещё несколько лет назад некоторые жители Новой Охты поднимали вопрос о переименовании улицы Даниила Хармса, считая, что он призывал «сдать город немцам». В итоге воз и ныне там, но история показательная: это мнение часто можно встретить среди Интернет-пользователей, которые «что-то там читали».

При этом совершенно правы Холмогоров и Кашин: весь этот неосталинизм со всегда правыми «органами» — явление абсолютно не советское, а чисто «гоблинское», новодельное. Тем не менее, большевизм прорастает и из таких казусов в том числе. Никого нельзя им сдавать.

#Петербург #школа #история #книги
@verdachtig

📚📈 Довольно сложная история складывается вокруг Дома книги в доме Зингера. Магазин, всегда казавшийся преуспевающим и шикарным, на поверку долгие годы находился в печальном финансовом положении. Ранее я уже упоминал о перспективах выселения магазина из здания на Невском. А сейчас выясняется, что книжный в доме Зингера, скорее всего, сохранится — но уже сменив юрлицо и при масштабной поддержке Смольного и инвесторов. Пока же запасы литературы распродаются, а залы блистают пустыми полками.

Что ж, понадеемся, что эта история закончится для Дома книги благополучно, и он вновь откроет свои двери для покупателей. Ведь, в конце концов, петербуржцы ценят в нём широкий ассортимент и атмосферу читательского рая, а не то, кто именно будет им управлять.

#Петербург #книги
@verdachtig

🪖🎞 Давно ждал, пока кто-то соберётся вновь экранизировать «На Западном фронте без перемен» Э.М. Ремарка. Очень люблю фильм 1930 г., фильм 1978 г. мне как-то не зашёл, а периодически переснимать классику надо.

В итоге за дело взялся Netflix. Зная, во что зачастую превращаются их адаптации, опасался транс-солдат кайзеровской армии и чернокожих офицеров в штальхельмах. Но, судя по трейлеру, выйдет что-то приличное. Хорошо, если так.

#кино #книги #история
@verdachtig

🔥9️⃣ Поздравляю с 9-летием замечательное издательство «Чёрная Сотня»!

Моё знакомство с ним началось лет 5-6 назад, когда ещё не было ни питерской «Листвы», ни московской, а была небольшая лавка (скорее даже прилавок) на Васильевском острове, в соседнем помещении с фем-пространством. Помню, как приехал туда в жуткий снегопад за первым томом «Русского комикса» (до сих пор не доходят руки докупить наконец второй), а потом читал его в троллейбусе по пути домой.

С тех пор у меня уже собралась небольшая библиотека книг «Чёрной Сотни»: «Русский комикс», «Миссия: выборы» Павла Дубравского, двухтомник «Чеченская Война» Евгения Норина, а также купленная в «Листве» самиздатовская «TIA» Виталия Фёдорова. Уверен, что это только начало!

Уверен: на пути небольшого книжного ополчения, вышедшего из Нижнего Новгорода 9 лет назад, ещё будет много интересного. Желаю лучшему русскому издательству больше новых книг и книжных лавок, меньше трудностей, а всем его сотрудникам, кто сейчас на фронте — вернуться к нам живыми и здоровыми!

#книги
@verdachtig

🤔📗 Подписчик прислал интересный фрагмент из книги 2008 г. издания, написанной на основе материалов первой половины — середины 2000-х. Как мы можем видеть, до вершины успехов Навального оставалось ещё десять лет, а выражение «прекрасная Россия будущего» уже вполне существовало.

#медиа #история #книги
@verdachtig

☦️🔥 Иногда мне кажется, что Дмитрию Анатольевичу очень понравилась Книга пророка Иезекииля. Вот тут он явно вживается в образ карающего меча Господня. Думаю, как-нибудь он не удержится и запишет видео с легендарной цитатой из фильма, который в дни его молодости смотрели все:

Путь праведника труден, ибо препятствуют ему себялюбивые и тираны из злых людей. Блажен тот пастырь, кто во имя милосердия и доброты ведёт слабых за собой сквозь долину тьмы. Ибо именно он и есть тот, кто воистину печётся о ближнем своём и возвращает детей заблудших. И совершу над ними великое мщение наказаниями яростными, над теми, кто замыслит отравить и повредить братьям моим. И узнаешь ты, что имя моё Господь, когда мщение моё падёт на тебя.

#Украина #книги #религия
@verdachtig

📚🚩 К трём книгам о советской довоенной национальной политике, рекомендованным Ариной Колодиной, я бы добавил ещё одну — Дэвид Бранденбергер, «Национал-большевизм: Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931-1956)». Эта работа вышла на английском в 2002-м, а на русский её перевели в 2009-м.

Эта книга, в отличие от трёх других, описывает не коренизацию и нациестроительство в советских республиках, а освоение сталинской пропагандой «русской темы». Согласно Бранденбергеру, после «военной тревоги» 1927 г. (когда ожидалась война между СССР и Великобританией) советское руководство осознало, что марксизм-ленинизм так и не стал силой, способной мобилизовать массы на борьбу с внешним врагом. Попытка создания «безнационального» советского патриотизма провалилась из-за его невнятности, а ориентация на «образы советских героев» — из-за того, что эти герои слишком часто объявлялись в ходе репрессий врагами и предателями.

Тогда Сталин и его окружение обратились к русскому национальному чувству, которое ранее всячески бичевалось как «великодержавный шовинизм». В 1930-е стали появляться фильмы вроде «Александра Невского» и масса других продуктов масскульта, где русское прошлое подавалось не в обличительном, а в патриотическом ключе. Но означает ли это, что сталинизм проникся русским национализмом? Бранденбергер даёт на этот вопрос отрицательный ответ, называя официальную советскую линию не национализмом, а «русоцентризмом» — поскольку, при всех дифирамбах в адрес «первого в семье народов СССР» и активной апроприации старых патриотических нарративов, она не предполагала никакой политической субъектности русских как нации. Отдельная глава на этот счёт посвящена «ленинградскому делу» против «русской партии» в КПСС, его подоплёке и последствиям.

Впрочем, наиболее оживлённые споры вокруг книги вызывает другой тезис, изложенный в ней. По мнению Бранденбергера, до революции в России так и не возникло русской нации как массовой общности, усвоившей русский национализм. Он прижился в рамках отдельных социальных групп, но большинство населения жило в домодерновой парадигме мышления, осознавая себя как православных, крестьян, жителей своей деревни, уезда или губернии — но не как русских. Власти империи, по мнению автора, не смогли, да и не очень хотели стимулировать русский национализм. Из этого Бранденбергер делает вывод, что русское национальное самосознание, каким мы его знаем, было создано в сталинский период по заказу советской власти — пусть и с использованием дореволюционных образов и мифологем. Неудивительно, что из-за этого книга вызывает массу споров в России — помню, критическая рецензия на «Национал-большевизм» публиковалась даже в «Спутнике и погроме».

В любом случае, работа значительная и прочитать её стоит всем, кто интересуется темой советской национальной политики. Книга охватывает практически всю сталинскую эпоху и хорошо показывает, как и почему официальная пропаганда начала транслировать прорусские нарративы, как «русская тема» проявилась в годы Великой Отечественной войны и к чему пришёл «русоцентризм» в послевоенный период.

#книги #национализм #история #политология
@verdachtig

❤️🧮 Прочёл наконец книгу Полины Аронсон «Любовь: сделай сам. Как мы стали менеджерами своих чувств». Возможно, это самая интересная социологическая работа, которую я читал за последние пару лет, и это неудивительно, поскольку она посвящена максимально личной и актуальной для каждого теме — тому, как мы воспринимаем любовь.

Основная мысль Аронсон: современное западное общество (и вслед за ним молодая и вестернизированная часть российского) всё больше воспринимает любовные отношения в неолиберальной логике, которая требует относиться к ним рационально, выжимать из них максимум для себя и минимально отдавать другому. Поп-психология и массовая культура культивируют у людей представление, что здоровому, сильному и осознанному человеку чужды привязанности и уязвимости, а страдания от любви — признак ментальных проблем и непроработанных травм. Мы всё чаще не любим, а «строим отношения», не ценим любимых, а воспринимаем их как ресурс, возобновляемый с помощью тиндера, не погружаемся в чувства, а считаем их проблемой, с которой нужно как-то справляться — и это беда, говорит нам автор(ка).

Трудно с ней не согласиться — особенно учитывая горячность и боль, с которой Аронсон описывает нынешние тенденции в делах любви. Да и масса приводимых в тексте примеров, которые ты вроде бы много раз встречал если не в своём окружении, то в пересказах в социальных сетях, впечатлят даже не самого романтичного человека (вроде меня). Кто-то должен был всё это сказать, и хорошо, что это сделал социолог, with facts, logic, imagination and passion. Тем не менее, при чтении меня не покидали две мысли.

Во-первых, во многих местах книга как будто пытается «скормить» читателю сразу несколько умозаключений, доказав перед этим лишь одно из них. Но, если честно, я эту манеру встречал ещё у Маркса и потому не был так уж удивлён увидеть её в книге левого социолога — и лишь испытывал лёгкое раздражение и чувство недосказанности. Вроде бы ты согласен с автором в основных выводах, но она как будто постоянно пытается тебя «дожать» по части отдельных, принципиальных именно для неё моментов — причём дожать напором, а не аргументами.

Во-вторых, многие аргументы и выводы Аронсон плохо вписываются в левую парадигму, в которую она всю книгу старается их втиснуть. Подобно Теодору Адорно, автор явно находится в левом сегменте академии не столько из веры в неомарксистские догмы, сколько из отвращения к «одномерности» и прагматизму, порождаемым «обществом потребления». По сути своей это консервативный подход, в котором левого примерно столько же, сколько в творчестве Рэя Брэдбери. Разве что ностальгии всё же поменьше.

«Любовь: сделай сам» строится вокруг понятия эмоционального капитализма, однако он почему-то рассматривается как новая ипостась патриархата, а не как продукт его разложения. Если в неолиберальных корнях всех этих чувственных калькуляций усомниться и правда сложно, то с «патриархатом» тиндеризация и отсутствие обязательств вяжутся довольно плохо. А главное — тому, кто жил в России в последние лет десять, трудно забыть, что у нас «заботу о себе», «осознанность» и прочую сильную независимость активнее всего насаждали люди из того же левого milieu, к которому относится и сама автор. Можно много рассуждать о том, как Михаил Лабковский и блогерша Эволюция учат Россию плохому, но тогда стоит сказать и о гендерных исследовательницах, и о поп-феминистках, и о прочих обличителях мира травм и микроагрессий. «Вы и убили-с», но виновато во всём опять неправильное общественное устройство. Очень печально наблюдать за тем, как человек отчаянно натягивает сову на глобус, лишь бы в поисках виновных не выйти на друзей и авторов любимых медиа.

В любом случае, я рекомендую прочитать книгу Полины Аронсон — хотя бы для того, чтобы убедиться, что вам не показалось и что проблему видят даже некоторые левые. В конце концов, точный анализ проблемы важнее, чем поиски виноватых. А вот что с этой проблемой делать, пусть каждый подумает сам.

#книги #феминизм #левые
@verdachtig

Кроме шуток, СЛОВНО — единственная вещь, которая вызывает у меня хоть какие-то чувства, когда речь идёт о поэтическом отражении этой войны. Более того, свежа и сильна сама концепция стихотворения, в котором часть элементов взаимозаменяема, но при этом (независимо от конкретного содержания) сама форма оказывает на читателя мощнейшее воздействие.

Был бы я более романтичной натурой, я бы читал Анну Долгареву. А так — сорри, но только Денис Чернухин, самый искренний и мощный поэт нашей эпохи.

#книги
@verdachtig

Начало👆

Трагедия Кочетова заключается в том. что за «Чего же ты хочешь?» его затравили не только советские либералы (за атаку на них), но и советский официоз (за сталинизм и «излишние обобщения» по поводу советской интеллигенции). Судя по всему, автору удалось ухватить момент возникновения в СССР «общества потребления» в среде элит и среднего класса — при этом общества бедного и получающего заветные блага главным образом с Запада, от своего идеологического врага. Также Кочетов критикует и хорошо знакомый нам феномен либеральных «мажоров» с отцами из политической элиты. В романе сквозит тема вырождения советских элит, отхода от революционных идеалов Ленина и Сталина. И в этом плане сталинист Кочетов парадоксально оказывается едва ли не на позициях Троцкого («преданная революция»), по поводу книг которого в библиотеке мужа-итальянца так возмущается Лера, правильная советская героиня романа. Однако позиция самого Кочетова от таких бичеваний становится только слабее: если партия больше не может претендовать на звание непререкаемого авторитета, то кто вообще может на него претендовать в советском обществе, кто решает, что допустимо, а что нет?

В свете этого становится ясно, откуда взялись сюжетные нелепости и нарочитости романа, над которыми так потешались и потешаются либералы. Четвёрка западных шпионов, разлагающих советскую культурную элиту с помощью джин-тоника, стриптиза и соблазна публикации на Западе — это последний бастион веры Кочетова в коммунизм. Ведь если убрать их из романа и сделать главными героями советских либералов, то окажется, что лицемерная советская элита породила русофобскую и очарованную «воображаемым Западом» антисоветскую интеллигенцию, а почва для «тлетворного влияния» к 1960-м была уже готова. Но признать это прямо было бы слишком даже для Кочетова. Однако и того, что он написал, хватило, чтобы партийная элита не могла ему простить этот роман.

#книги #большевизм
@verdachtig

🗄📌 Решил сделать рубрикатор с хэштегами для удобства дорогих читателей. Рубрики условные и во многом пересекающиеся, но некоторое представление о тематике канала дают.

География:
#Оренбург и любые другие регионы России
#Украина и любые другие государства
#постсссрпентарий — про постсоветское пространство в целом

Петербург (хотя в некоторых случаях и не только он):
#Петербург
#Смольный
#ЗакС
#муниципалы
#бегловская_зима
#ЖКХ
#транспорт
#метро

Политика (обычно комментарии из позиции политкомментатора):
#выборы
#внешняя_политика
#МИД
#терроризм
#межнац
#миграция
#религия
#партии
#силовики
#суды
#иноагенты

Гражданское (обычно комментарии из позиции гражданина):
#левые
#правые
#память
#беззаконие
#большевизм
#застройка
#культурные_войны
#праваисвободы
#феминизм
#медиа
#монархия
#цифровой_тоталитаризм

Науки (обычно комментарии из позиции исследователя):
#политология
#национализм
#история
#социология
#демография

Экономика:
#экономика — экономическая политика и тренды
#деньги — «народная экономика», материальное положение простых людей
#санкции
#импортозамещение

Образование и молодёжь:
#молодёжь
#школа
#университеты
#СПбГУ

Другие сферы:
#армия
#медицина
#коронавирус

Лайфстайл и прочее:

#еда
#напитки
#игры
#книги
#музыка
#искусство
#языки
#лонгриды
#смешное
#происшествия
#праздники