В издательстве Бослен вышла замечательная книга о традиционных орнаментах русской народной вышивки Смоленского края, издавна называемых в этом регионе "украсами". В издание входит работа одного из самых известных региональных и российских этнографов Е.Н. Клетновой "Символика народных украс Смоленского края", а также фотографии образцов упоминаемых в ней вышивок, большинство из которых собрано в Вяземском уезде. Часть книги посвящена осмыслению традиционных смоленских мотивов в современном текстиле.

#вязьма #традиции #смоленскиеукрасы

Уважаемая Минутка этнографии даёт очередной ценный совет от крестьян Пензенской губернии о том как жене стать главной в семье. Не могу не добавить, что крестьяне рязанской Мещеры из Ялмати (историко-культурный регион по течению р. Ялмы в Егорьевском уезде - прим. авт.) тоже обладали этим знанием, но способы у них были немного другие.

Встают рана ахмеляицут и едут катацыть (к дугам привязывут калакольчики и паграмки) для таво, щобы павестить нарот. Кресна в эта время сарежаит жиниха. В супаги ему сыпит из пот полу сваей (жиниховай) избы песку, для таво щобы он, када женицыть, ни ушол ат ацца и не бросил сваво дома. Панаясывут ево па голаму телу сетью, а ф груть рубашки фтыкаит иголки для таво, щобы цары калдуноф ни падействали. И делыт ему наставленья: «Ва всех дверяф и праходаф крестись, а такжа на паваротаф и пирекрёсткаф, невесту держи за руку крепка и гледи, шобы мёш вас нихто ни пращол, а то плоха будити жить. Ф церкву, када будити фхадить, старайся папасть перет ее, такжа станавись первым на пэдастлатаю халстину у налоя, щобы ни умереть перет ее. А када приедити ат венцаня и ляжити спать, первым ни загаваривай, а то будиш у жены весь век ф потцыненьи».

Фрагмент из описания свадьбы в Ялмоти 1913 г. Источник: Фольклорные сокровища Московской земли. Т. 1. Обряды и обрядовый фольклор.

#традиции #мещера #рязанcкаягуберния #егорьевскийуезд #ялмать #лекинскийговор

Продолжая изучать источники по Гамаюнщине встретил в описании научного труда М.Е. Шереметевой "Свадьба в Гамаюнщине Калужского уезда" (1928) такое вот душевное свидетельство местной крестьянки:

Я сама сваво жениха в глаза не видала да самой сватьбы; па рушнику ево в церкви узнала. Вводят мене в церковь, там зараз три сватьбы — три жениха стаять. Два пахуже, мне не пондравились, а третий хароший, пригожий. Не знаю, какой жа мой жених! Пригляделась я из под дынки и узнала у оаднаво, у самаво пригожаво на поисе свой рушник; так па рушнику сваво жениха и признала.

К сожалению сама работа пропала из открытого доступа. Если вдруг кто знает как найти отзовитесь. На фото гамаюнский праздничный рушник.

#традиции #гамаюнщина

Ещё с детства меня особенно привлекало подобное оформление типовых домов в российских городах. Хотя оно напрямую не основано на орнаментах народного узора, но первая и самая сильная интуитивно возникавшая ассоциация была именно в этом ключе.

Интересно, что ассоциация эта по всей видимости не случайна, ведь если разобраться, то подобное оформление домов очень часто перекликается с архетипическими мотивами народного орнамента, причём мотивы эти зачастую у многих народов тесно пересекаются. По основным таким мотивам исследователи выделяют соответствующие типы орнамента.

Геометрический тип, на отсылке к которому как не трудно догадаться построено оформление ромбовидным рисунком панельки "Калуга КамАЗу", являлся в великорусских регионах одним из основных. Многие исследователи относят его к наиболее ранним.

Сам же ромб, например, в калужской и соседней смоленской народной технике вышивки и тканья являлся одной из главных фигур местных "украс". У мастериц как это ни странно он именовался "кругом" или "кругами".

Этнограф Е.Н. Клетнова видела следующие причины отождествления данных фигур и их семантику.

Приступая к изучению элементов наших „украс", приходится отметить, что основой их является круг, который не только возглавляет, но как бы втягивает в себя все остальные элементы и в данном случае, является не диском, как мы теперь понимаем круг, а ромбом.

Такая трансформация круга-диска в круг-ромб явилась, несомненно, согласно условий техники, в силу одного из основных законов культуры, что искусство и техника каждого народа находится в полной зависимости от того материала, каким народ располагает при данных условиях и в данной местности.

Материалом для „украс", в нашем случае, искони являлся холст, состоящий, как известно, из пересекающихся под прямым углом нитей, которые при следовании их направлению, дают возможность воспроизводить лишь геометрические узоры. Древнейшим способом шитья, насколько удалось проследить, была продержка, т.е. удаление некоторых нитей и обвивка оставленных другим каким-либо, преимущественно красным цветом, что и носит название „поводка": „Строки повожены красным".

Рядом с этим и древнейшая вышивка состоит в проведении, прошивании цветной нитью между белыми нитями холста, наконец даже и позднейшее шитье крестиком (без канвы, по отсчету нитей) дает возможность изображения лишь одних геометрических элементов. Таким образом, „круг", т. е. понятие известным образом ограниченного пространства, явилось возможным изобразить двумя фигурами: квадратом и ромбом. Но в наших „украсах", в то время как ромбические элементы составляют подавляющее большинство, „квадраты" являются чрезвычайно редкими, почти единичными и носят название „окошек".

Надо полагать, что круг, конечно в форме диска, является с древнейших времен, именно с эпохи идеопластического искусства, исключительно символом солнца, ибо в природе, кроме солнца, человек нигде не мог видеть правильного постоянного круга. Даже луна своими фазами нарушала его неизменное бытие, тогда как одно только солнце, как в зените, в ореоле своих излучений, так и у горизонта всегда неизменно сохраняло правильно дисковидную форму круга. Но почему человек, для замены по технической необходимости круга-диска другой геометрической фигурой, изображал именно ромб, но не квадрат?

Определенных данных для ответа мы пока не имеем, но думается, что с четырех сторон ограниченная фигура с прямыми углами, каковой является квадрат и куб, в представлении человека являлась чем-то тяжелым, необходимо покоящимся одной из своих плоских граней на чем-либо материальном, тогда как ромб, тоже квадратно ограниченная фигура, но поставленная на угол, давала впечатление чего-то более легкого, как бы не требующего материальной поверхности для своей опоры, а потому и более соответствовала символу солнца, плавающему в безбрежном океане неба.

Источники:
Г.С. Маслова "Орнамент русской народной вышивки".
Е.Н. Клетнова "Символика народных украс Смоленского края".

#традиции #орнамент

В комментариях к посту о ромбовидном геометрическом орнаменте наш давний читатель привёл интересные ссылки на работы по древнерусским узорным тканям домонгольского времени. Если не тождество, то сходство ископаемых фрагментов узорной ткани, в т.ч. орнаментальное, с вяземскими и шире смоленскими материалами из коллекции Е.Н. Клетновой просто поразительное.

#традиции #орнамент

​​⬆️ Умели раньше фотографироваться. До того как в последней четверти XX века фотография стала массовым ширпотребом она конечно обладала абсолютно неповторимой сейчас атмосферой. Причём видимо часто это не зависело от сословия.

Ниже на фото мои вяземские предки - прадед Иван Петрович Королёв из Лежнево из крепостных крестьян, прабабушка Анна Сергеевна Фомичёва из Царёва Займища (слева) из государственных крестьян и её сестра Таисия. Фото сделано в начале XX века в Вязьме.

#традиции #ретровайб

Недавно по сети прошла волна публикаций о расширении человеческих возрастных границ, читая которые сразу стало интересно посмотреть на возрастные рубежи в традиционном крестьянском обществе. Они в целом соответствовали реальным изменениям в психике и умственном развитии человека.

Это хорошо видно на примере критериев в определении возрастной группы детей в Рязанском крае. Так, ребёнок до семи лет считался "ангельской душой".

До семи лет — младенец, у него ангельская душа, после семи приблизительно до 13–15 — отроки [с. Старочернеево Шацкого р-на].

По поверьям, в основе которых лежали представления об особом сакральном статусе младенцев, дети наделялись мистическими характеристиками. Крестьяне считали, что младенцы в первые годы своей жизни на земле, еще сохраняют связь с Богом. Если, например, ребенок долго не начинал говорить, в этом видели результат той же приобщенности к иному миру.

Он вроде с Богом находится, не должен рассказывать об этом [с. Дединово Луховицкого р-на].

(Монография "Русские Рязанского края", т. 2. – М.: "Индрик" 2009.)

Сейчас же как мы видим возрастные границы стремительно расширяются, причем уже не первый раз всего лишь за прошедшее столетие. Одним из следствий этого является рост психологических проблем, связанных с повышением общей тревоги в связи с разрушением привычных ориентиров и границ.

#традиции #возраст

Христос Воскресе!

Был тут на праздник в деревне без связи. Заежал также к родственникам и родителям, у которых хранится эта семейная икона с образом Спасителя. Она была передана по наследству моей матери её матерью, а ей в свою очередь тётей - одной из последних жительниц вяземской деревни Лежнево, несуществующей примерно с 70-х годов XX в.

Для меня эта икона всегда была самой сильной, я помню её всю жизнь с самых ранних детских образов в памяти. Раньше она вся была украшена бумажными цветами и другими самодельными украшениями вроде позумента и пр. Однако, при реставрации в конце 00-х их пришлось убрать.

Таких ценных наследственных вещей в моей семье и семьях родственников немного, но они есть. Например у двоюродной сестры хранится обоянский тканный рушник начала прошлого века от другой моей бабушки.

Сейчас в эпоху победившего сверхпотребления подобных глубоких по своей сути вещей становится всё меньше, а всякого пустого ширпотреба наоборот больше. Берегите настоящие вещи!

#традиции #настоящиевещи

​​Народная традиция посещения кладбищ на Красную горку и Радоницу для современного обывателя часто выглядит довольно запутанной. Дело в том, что поминальная обрядность часто различается даже в рамках одного региона и какого-то единого народного канона просто не существует.

В Рязанском крае бытовали свои особенности поминовения усопших после Страстной и Светлой недель. Рязанцы поминали своих умерших и посещали кладбища в одних местах на Красную горку (или в субботу под Красную горку), в других на Радоницу. Иногда и на Радоницу и на Красную горку.

Например, в деревне Кочемары Касимовского уезда поминать ходили на Радоницу, а жители соседнего села Китово ходили на погост на Красную горку. В Котелино (совр. Кадомский р-н) поминальной всегда была суббота, местные старожилы утверждали, что традиция поминать во вторник влияние "городских".

Назывались эти "помины" у местных по разному. Где-то это была Радуница или Радовница, где-то, как например в современном Кадомском районе, "Помин-вторник" (с. Сумерки, с. Кочемирово) или даже "Великий навский день" (с. Польевы Пеньки - совр. с. Восход).

Вообще, традиция разделять "великие" (большие - прим. авт.) праздники с умершими родственниками у русских оказалась очень сильной. Наблюдать её можно и по сей день, причём не только на сельских кладбищах, но и в городах.

В этом отношении очень характерны слова одной из жительниц Сапожка, зафиксированные исследователями Рязанского края в конце XX века:

Родительские все одинаковые… На Прощеное воскресенье везде ходят на кладбище. Приедешь в другое место, и там тоже ходят в этот день в церковь, потом на кладбище. На Радоницу приеду, сяду у мамы на могилке и знаю, что буду сидеть столько, пока ко мне не подойдут знакомые подружки. Я здесь выросла. Из разных деревень обязательно приедут "на родителей", на кладбище. Вот и встретимся, все всех помянут.

Источник:
Монография "Русские Рязанского края", т. 2. – М.: "Индрик" 2009.
На иллюстрации Ф.М. Шурпин. Этюд к картине "Радоница". Втор. пол. XIX в.

#традиции #радоница

Маска из кожи. Древняя Русь, Новгород, XII-XIII вв. Эрмитаж. Подобные маски найдены при раскопках Новгорода и в основном датируются XIII в.

Новгородские кожаные маски разделяют на три типа: зооморфные, антропоморфные и смешанного типа, к которому отнесено большинство найденных масок (на фото маска такого типа). Этот тип мог изображать как животное, так и человека или мифическое существо - в таком случае к маске могли пришиваться борода, усы, брови.

Ранее распространенной являлась точка зрения, что такие кожаные маски использовали новгородские скоморохи или волхвы, являвшиеся их предшественниками. Однако, в силу невозможности очертить круг их носителей, исследователи аргументировано отказались от подобной постановки вопроса и сфокусировались на ритуальном предназначении масок, связываемом с традиционными народными праздниками и праздничными ряжениями.

Источник: Б.Б. Овчинникова,Е.В. Копнина, Маски и их роль в средневековой культуре Новгорода.

#традиции #ряжение

​​В исторических центральных и южных русских регионах термин пахта и его производные довольно позднее явление. Например, в Рязанском крае пахтульки (деревянные маслобойки - прим. авт.) появляются в материальной культуре только в началае XX в.

До их появления сливочное масло традиционно сбивали в глиняных горшках сосновой колотушкой с загнутыми концами. Называлось это архаичное приспособление тоже вполне себе тривиально колотовкой, мутовкой или билкой.

Интересно, что молочный скот центральных и южных русских регионов по сравнению с Русским Севером в целом был менее продуктивен. Исключение тут конечно составляли районы с традиционным скотоводческим характером хозяйствования вроде Дединовской поймы и пр.

Так что сам термин пахта у центральных и южных русских очевидино является северным заимствованием. Однако, того же в силу ряда фактов нельзя сказать о самом сливочном масле.

Во-первых этот продукт добывался довольно арахаичным инструментом, известным в том числе и соседям русских и по всей видимости усвоенным и бытовавшим ещё до сложения народностей как устойчивого этнического целого. Во-вторых сливочное масло, известное в народе также как и коровье (сам термин часто обознал разные масла - то топлёное, то сливочное - прим. авт.), зафиксирован в т.ч. в одной из самых консервативных частей традиционной обрядности - свадебной.

Для новобрачных и их родителей готовилось особое блюдо — «дрочѐны», на приготовление которого ухо дило много яиц и сливочного масла, из-за чего оно считалось очень дорогим и престижным. «“Драчѐны”: кашу наварють, туды йииц, всяво наталкають. Вот. А патом на скавараду наливають малинькими аладычкими и в печки пякуть. Саломай йих паджаривають (ну, жгуты, штоб ани — в печки русскай пикли-та вить — штоб ани паднилися). Тада вынимають эт скавараду-та с этими и на них ищѐ слой, этих, йииц расталкатых накладають. Сырыи расталкають и сверьх на эти кладуть. Маслым намажуть йих сваим вот, каровьим. И ани тада па лучяюцца дюжы харашы. И вот ани этыких штук пять сделають, а тада эти уш, такии харошы-та хто умеить делыть-та, тада жыниху паложуть, нивести паложуть, свѐкыру и свякры дадуть — чятыри штуки надыть» [МЕГ, с. Тарадеи; СИС 29:Ф1997-18Ряз., № 89].

Источники:
Монография "Русские Рязанского края", т. 1. – М.: "Индрик" 2009.
Рязанский этнографический вестник № 28. Рязанская традиционная культура первой половины XX в. Шацкий этнодиалектный словарь. Рязань: РОНМЦНТ 2001.
На фото из открытых источников мутовка из Новинок Нижегородской области.

#традиции #сливочноемасло

В России как известно возможно всё, так что если кого-то угораздило стать русалкой , чамкой или алёной, но при этом хочется обратно в человечье обличье, то и здесь выход есть. Нужно всего-то пара крестов и баня. Сохранили этот полезный навык кстати тоже рязанцы.

Эта вроди бы ли тада пракляты люди, пракляты люди — “русалки”. Вот. У нас тада гхаварили: “Ваня жынился на Мани в бани”. Вот. И вот нынчи ничяму ни верють, а тада-т вот там заругхались: “Штоб тибя вот там, штоб тибя вихрим падхватила!” И падхаватывала тада тах-та вот. И вот ани выхадили. Прапал рибѐнык — нет рибѐнка. И где и как, и чяво? А патом выиснялась. Ну, я-та ни магху вот сказать, што я вот видала всѐ точна. Ну, вот старшы нас рибяты были, ани гхаварили, што ани ездили на нычь с лышадьми. И в этих в палях-та были балоты, называ лись ни пруды, а балоты, ани ни пахались, ничяво, там вада была, низина. И в этих балотых выхадили эти вот самыи русалки. И вот йих тада спрашывыли, што: “Чяво?” И вот ани тада гхаварили, што: “Миня, мол, прокляли”. И вот нужна абязатильна тут на сибе иметь два кряста. С сибя эт крест адин снять, надеть на ниѐ, а адин, штоб асталси на тибе. Тут тада иѐ спасѐшь. Вот. И вот рассказывыли, што адну привѐл аттэль, из этый, из балота привѐл. Ана рассказала, чья ана есть и как, и чяво. И всѐ точна. И мать, и атец, все радныя признали, што так и так вот была. И в бани эт тожа. Он пришол в баню, а там праявилысь жэнщина. Ана тожа тах-та вот сказала. И вот он так сделыл, и ана стала настаящим чилавекым. И вот он и жынилси. “Ваня, — гхаварять, — жынился на Мани в бани”. Вот» [МВЕ, с. Черная Слобода; СИС Ф2000-1Ряз., № 157-159].

Ну и конечно с Днём России!

Источник: Рязанский этнографический вестник № 28. Рязанская традиционная культура первой половины XX в. Шацкий этнодиалектный словарь. Рязань: РОНМЦНТ 2001.

#традиции #русалки

Влияние общеиндоевропейского культа Зари, о котором идет речь в статье на канале Kóryos, довольно уверенно прослеживается и в русской традиционной нематериальной культуре. Со временем трансформируясь эти древние верования стали элементами подчас совсем разной народной обрядности.

Лучше всего это заметно на примере Авсеня (посты по теме: раз и два), но существуют также примеры на локальном уровне. К таковым, по всей видимости, следует относить и некоторые специфически женские обрядовые действия и обычаи, бытовавшие в скотоводческой и свадебной обрядности у русских Рязанского края до начала XX в. и известные как "отбивание" и "окликание" зари.

В качестве первого примера интересно рассмотреть обычай "отбивать зарю" по утрам, который бытовал на Кузьминки. Этот праздник в народном календаре считался женским и семантически традиционно связывался с курицей как одним из главных женских символов у русских. Само "отбивание зари" заключалось в общем раннем утреннем шествии, в процессе которого участники с помощью разных предметов и инструментов издавали громкие звуки. Такой мотив "раннего вставания", по-видимому, был связан с общей семантикой петуха, как птицы, возвещающей начало дня.

«На Кузьму-Димьяна тут [=в с. Райполье] утрам “зарю атбивали”. Эт утрам ище, рана, ище зари нет... На втарой день. У них праздник был, эт на втарой день у них “зарю атбивають”... В заслоны (вот печки заслоны за крывають), вот ани с этими заслонами, как вот качитья [=петухи] — пракричять на заре уш ани. Идуть там с заслонами и гримять, шумять чѐй-т. В заслоны палкай лупють. Стукавень, грамавень, вот как аб вядро. Идуть гримять там, шумять, па сваей диревни. Все там, и жэнщины, и рибятня, хто встанить» [КЕА, ДНВ, д. Богослов; СИС 16:12; СИС 14:54об.].

Второй примером является обычай "зарю окликать" или "годуша" (от употреблявшегося в причете глагола "угождать"), являвшийся важным эпизодом девичника или утра свадебного дня и связанный с получением благословения родителей невестой-сиротой. Ритуал происходил на заре (утренней или вечерней в ряде случаев) и заключался в "бужении" такой невестой покойных отца или матери и выспрашивание у них благословения на брак. Если кладбище было далеко от села, то ранним утром выходили "окликать зорю" на двор.

«Ну вот, утрым встаѐть и будить:
Вставайтя, маи падружуньки,
Вам, наверна, ночинька спалася, а мне...
Всю я ночь прадумала,
Как в чюжыи люди выхадить,
Как йим угадить...

Ну, тут уш станить [причитать, если сирота]:

Кармилица мая мамушка,
Приляти ты хоть белым голубим,
Правади миня в чюжы людюшки...

Ана сирата, баславлять-та у ней матыри видь нету (ана вперѐд умерла), баславлять. Эта ана дома начнѐть тах-т падружкывф будить-та вроди, а патом выйдить уш “на зарю” (на кладбищю ни ходють, она вроди далѐка была кладбищя), выйдить “на зарю”, утрам рана и выгалашываить… [Выходили] на свой агарод. Эт я была в подружках у сваей систре дваюраднай» [ФДП, с. Кулики; СИС 29:34].

«Па мне пели знаити как? Патаму што у миня мама с шэсти лет умирла, и миня вадили на кладбищя прасить у ней благхыславления. Эт песня “гхадуша”… Прасили благаславления, как пайти в чюжыи люди, как сибя висти нужна. Ну: “Васстань, мая матушка, блыгаслави миня пайти в чюжыи люди!” — вот… Старушки адивають на тибя пылатенца, вот каторым мы утираимся. Да. А кладбищя у нас вон туда, в цэнтри, туды даляко. Вот. Ну, привядут. Патом ты падаишь на калени на магхилки сваих радных и просишь благхыславления. Как распращяишься с молыдыстью с сваею вот. И далжна падчиняцца свекрови. Эта хадили толька вечирым, вот тут дня за два да свадьбы. А патом приходишь аттуда тожа с этими песними. Старушки пают и пают. Там наплачишьси…

Источник: Рязанский этнографический вестник № 28. Рязанская традиционная культура первой половины XX в. Шацкий этнодиалектный словарь. Рязань: РОНМЦНТ 2001.

#традиции #культзари

Летом с семьёй традиционно бываем по семейным делам на Южном Урале. В этот раз более подробно обращаю внимание на современное местное сельское зодчество, в котором ещё очень заметно влияние традиционных приемов домостроительства. 

Исторически, уральское русское народное зодчество XVIII-XIX вв. не выбивалось из общих традиций и было преимущественно деревянным. Крестьяне старались использовать для строительства хвойный лес. На севере основным строительным деревом была ель, южнее сосна, в Зауралье старались строить из сосны и кедра. 

Важным аспектом традиций домостроительства на Урале является их тесная связь с горно-заводской промышленностью, потреблявшей большое количество древесного угля, поэтому её развитие оказывало значительное влияние на обеспеченность населения некоторых регионов строевым лесом. В 1881 г. Д.Н. Мамин-Сибиряк писал о Невьянском заводе следующее.

В настоящее время Невьянский завод пользуется на Урале очень плохой репутацией и больше известен тем, что самое существование его висит на волоске. Все, что можно было сжечь, Невьянский завод сжег и в настоящее время, только благодаря милости правительства, пользуется топливом из лесной дачи упраздненного в Екатеринбурге Монетного двора.

В подобных неблагополучных в плане лесного хозяйства регионах известна даже традиция возведения жилых домов из березы (!), которая в силу своих качеств практически не пригодна для деревянного домостроительства. Такие жилища были распространены во второй половине XIX в. в Ишимском, Курганском и Шадринском уездах, в том числе селениях старообрядцев. Служили они не более 20 лет, а неровности и пазы березовых стен замазывались изнутри белой глиной и известью. 

Однако, такое отношение и дефицит строевого леса конечно не являлись общим правилом. Существовало больше количество богатых лесом казенных дач, из которых лес заводовладельцам не отпускался или отпускался в ограниченном количестве, а сельские общины часто могли эффективно влиять на лесозаготовку.

До развития железоделательных и стекольных производств широкого распространения железных изделий, стекла и кирпича в крестьянском домостроительстве не было. Жилища собирались по старым издревле известным технологиям. 

Сруб собирался на врытых в землю стойках или больших камнях. Кирпичные фундаменты на Урале появились в начале XIX в., но широкое распространение получили только со второй половины XIX в. когда каменное церковное, заводское и городское строительство научило крестьян изготовлению кирпича. Похожим образом ситуация обстояла и с кирпичными домами, которые могли себе позволить только зажиточные крестьяне.

Отделывали дом без гвоздей либо с гвоздями, произведенными местными деревенскими кузнецами удовлетворявшими также потребность крестьян в дверных крючьях, замках, заслонках, вьюшках, печных связях, скобах и пр. Окна первоначально были из слюды, которую крестьяне Северного Урала покупали в Великом Устюге (туда ее везли из Архангельска), а на Среднем и Южном Урале добывали на местных месторождениях. 

Кровлю в таёжных районах крыли "скальем" (сколотая большими пластинами береста) и "драницей". В лесостепных и степных районах кровельным материалом служили то же "скалье", тёс, "фашинник" (хворост) или солома, использовали также земельный дёрн, о котором шадринский священник Т. Успенский писал, что покрытие им лучше "в отношении безопасности от пожаров", но в сухую ветреную погоду его сдувает, а в дождь он "скатывается вниз грязью, гнёт и ломает стропила".

Постройка дома была делом семейным и сопровождалась особенной обрядностью. Часто прибегали к помощи соседей, устраивая т.н. "помочи" с коллективной заготовкой леса, возведением сруба и изготовлением печи. В таких "помочах" молодежь имела возможность учится, наблюдая за работой мастеров, и осваивать сложные строительные навыки.

Источник: Традиционная культура русского крестьянства Урала XVIII-XIX вв. Екатеринбург: УрО РАН, 1996.
На фото М.А. Круковского 1908 г. типичный облик южно-уральского селения. 

#традиции #урал

С Борщевиком Сосновского всё не так просто. Этот инвазивный и агрессивный эндемик, исторически распространенный на Кавказе и Ближнем Востоке, имеет и полезные свойства. Возможно ими обладает и Люпин, но речь сейчас пойдёт не о нём.

Дело в том, что промышленное культивирование Борщевика Сосновского в Нечерноземье началось в середине XX в. по причине его высоких силосных качеств, полезных для сельскохозяйственных животных. Лишь впоследствии обнаружились другие агрессивные качества этого растения, заключающиеся в лёгком одичании и проникновении в естественные экосистемы с последующим их разрушением.

При этом, в европейской части России ситуация с разведением крупного и мелкого рогатого скота в последней четверти XX в. стремительно ухудшалась. Именно в это время традиционное овцеводство в сельских русских регионах приходит в окончательный упадок, привычные в этой местности породы овец значительно сокращаются, а со столов пропадает самое "русское" некогда мясо - баранина. Те сорта баранины, что сейчас предлагаются в массмаркете как правило не имеют никакого отношения к традиционному русскому вкусу. Отчасти поэтому баранина до сих пор имеет не высокую популярность в русских регионах.

Речь тут конечно прежде всего о Романовской породе овец. Эта порода овец мясо-шерстного направления, выведенная в крестьянских хозяйствах приволжских районов Ярославской губернии в XVIII в., является одной из лучших в мире пород по продуктивности. Её шерсть обладает всеми необходимыми в условиях холодного климата свойствами. Именно из шерсти романовских овец преимущественно делались русские валенки, а из шкур этой породы лучшие по теплосберегающим свойствам полушубки. Также высока и мясная продуктивность романовской породы.

Особенностью же всех овец, включая Романовскую породу, является то, что Борщевик Сосновского для них это прежде всего полезное лакомство по питательным свойствам более богатое чем небобовые луговые травы и уступающее только клеверу и люцерне. Единственным минусом тут является то, что от такого силоса у животных начинает горчить молоко, но как известно овечье молоко в традиционной русской кухне не имеет широкого распространения.

В сложившейся ситуации напрашивается очевидный выход. Так, при определённом государственном участии восстановление разведения Романовской породы овец в русском Нечерноземье может стать не только эффективным методом борьбы с зарослями Борщевика Сосновского, но и вернуть в современный обиход Романовскую породу как часть традиционной русской культуры.

#традиции #овцеводство

​​Берёза в русской народной культуре как известно занимает особенное место. Это несколько в иной степени характерно и для остальных восточнославянских народов. Славянские формы названия этого дерева восходят к праславянскому *berza, которое, в свою очередь, возводится к индоевропейской основе *bherэĝos, bherэĝā со значением ‘блеск, свет, белый цвет’.

Такая этимология по всей видимости связана с физическими качествами берёзы, прежде всего с белым цветом её коры, обусловленным белым смолистым веществом бетулином, заполняющим клетки пробковой ткани ствола. Интересно, что пик ритуального использования берёзы у восточных славян приходился на весенне-летний календарный цикл народных праздников - период максимальной длительности светового дня.

У русских, как отмечали некоторые исследователи, сложился особенно сильный "культ берёзки". О её исключительной значимости говорит огромный пласт слов, принадлежащих к самым разным сферам жизни, но при этом образованных от названия этого дерева.

Так, по времени цветения и появления первых листьев получили свое название весенние месяцы март и апрель: старослав. брѣзьнъ, древнерус. березозолъ. Более десятка растений носят в диалектах русского языка название берёзка, а из низших растений большая доля названий, связанных с берёзой, приходится на грибы. Названия подберёзовика в русском более многочисленны, чем названия волнушки, груздя, рыжика, что означает их более позднее происхождение. Подобным образом названия получали и животные, например, майского жука в Новгородских землях называли берёзовиком поскольку он появлялся во время цветения берёзы.

На территории сложения русской народности крайне разнообразны топонимы с основой берез-. Летописный список древнерусских городов конца XIV в. упоминает г. Березуеск/Березуйск. В Поочье известны такие названия рек как Березуй и Березинка, на Валдайской возвышенности озеро Березай и вытекающая из него р. Березайка (между Валдаем и Бологое) и многие другие.

Среди устойчивых выражений со словом берёза выделяют несколько групп слов с общим значением. Одна из них включает значение ‘умереть’, ‘похоронить кого-либо’ и ‘быть близким к смерти’, "в берёзки собирается" - так говорили об умирающем в Верхнеочье. Другая связана с способностью берёзы давать сок - новгородское выражение "берёзовицу точить" означает ‘плакать, проливать слезы’. Ещё одна группа слов объединяется вокруг значения ‘наказания’ и зафиксирована в т.ч. в народных поговорках вроде "берёза ума дает".

В народной культуре берёза являлась символом взрослой (чаще замужней) женщины и её красоты. Обрядовые приговоры при сватовстве жениха и невесты часто использовали символику деревьев, в т.ч. дуба и берёзы: "У тибе, примерно, есть бярёза, а у нас дуб. Не стали б их умести случать?". По мнению Я.А. Автамонова в русских песнях берёза вообще является одним из наиболее распространенных образов, её ветви березы, наклоненные к земле, выражают печаль, тоску, горе, этот образ ещё усиливается тем, что на ней "кокует кокушечка - тужит, плачет девица" о своем горе.

Пик ритуального использования берёзы, приходившийся у русских на семицко-троицкий комплекс, включал обряды выбора растущей берёзы, украшение или завивание её, обрядовую трапезу, вождение хороводов, кумление и гадания девушек под березой, срубание берёзы и обходы с ней по дворам, установку берёзы в центре села и пр. Такие обрядовые действия были пропитаны мотивами противопоставления мужского и женского начала, а также общения с умершими предками.

Берёза одно из немногих растений одинаково активно использовавшихся и в календарных обрядах, и в обрядах жизненного цикла. Она задействовалась во многих областях народной жизни, в том числе в строительстве, быту (обувь, посуда и т.д.), питании (березовый сок), народной медицине и пр. и сопровождала крестьянина буквально от колыбели до могилы.

Источник: В.Б. Колосова. Береза в славянской духовной культуре и быту.

На фото @alk_in тройная берёза на берегу р. Гусь.

#традиции #береза

Интересно, что в Рязанском крае и некоторых других регионах у народного праздника Ивана Купалы известно ещё одно его древнее народное название - Ярило. По смыслу имена Купала и Ярило тождественны. В своё время это обстоятельство подметил А.Н. Афанасьев в своей работе "Поэтические воззрения славян на природу".

На Руси Иванов праздник известен под именем Купалы. По указанию профессора Буслаева, корень куп совмещает в себе те же понятия, что и корни яр и буй. Во-первых, говорит он, куп имеет значение белого, ярого, а также буйного в смысле роскошно растущего, откуда в нашем языке употребительны: купáвый — белый, купáва — белый цветок, купáвка — цветочная почка у особенно белых цветов. Так как у, и, ы в известных случаях чередуются, то корень куп может иметь и другую форму кып, откуда кыпеть и кипень (кыпень) — в значении белой накипи и вообще белизны («бел, как кипень»). Во-вторых, «ярый» и «буйный» заключают в себе понятия кипучего, неукротимого, бешеного, раздраженного; соответственно этому, в санскрите kup — не только блистать, но и яриться, гневаться, слав. кыпети, кыпати, кипятиться — горячиться, сердиться. Наконец, в-третьих, как с словами «ярый», «ярость» нераздельно понятие желания, похоти, так при нашем «кыпети» находим лат. cupio. Допустив эти лингвистические соображения, надо будет признать, что имена Куп-ало и Яр-ило обозначали одно и то же плодотворящее божество лета; такой вывод, во-1-х, подтверждается старинным свидетельством о «бесстудном» характере купальских игрищ (см. I, 225), а во-2-х, — тем обстоятельством, что в Ярославской, Тверской и Рязанской губ. празднество Купалы еще недавно называлось Ярилою.

На такую тождественность названий указывают ещё как минимум два обстоятельства. Дело в том, что и на Купалу и на Ярило традиционная народная обрядность, главным образом была связана с традицией зажигания ритуальных огней. Бытовала данная обрядность в первую очередь в регионах, относимых сегодня к т.н. "Кривичскому поясу" или регионах, имеющих к нему непосредственное отношение. В рязанской Мещере она известна в частности на территориях Рязанского, Елатомского, Касимовского уездов бывшей Рязанской губернии.

В 1900-е гг. в знаменитом своими понёвами со свастическим орнаментом с. Парахино Касимовского у. в ночь под Иванов день «всею деревнею» собирались к реке, раскладывали костры, прыгали через них и пели песню с припевом «Ой, Дид-Ладо!».

Источники: Монография "Русские Рязанского края", т. 1. – М.: "Индрик" 2009.

#традиции #купала #ярило