СО СЦЕНЫ НА СОЛЕЮ ЧЕРЕЗ «ВЫСОКИЕ ГОРЫ»
Протоиерей Константин Смирнов
Каждый храм уникален, и каждый приход тоже. На Серафимовском кладбище, где я служил, людей в храм приходило великое множество, и всё время это были новые лица. Такая картина везде, где погост. В столичном храме всё иначе. Своеобразие прихода и традиций стало складываться с наших ежегодных панихид по Александру Сергеевичу Пушкину. Здесь его отпевали, и мы взяли за правило дважды в год, в день его рождения и в день смерти, служить панихиды.
Вслед за этим появилась традиция поминать в памятные дни других ярких представителей нашей культуры: Есенина, Бунина, Астафьева. Всё это сложилось стихийно, по просьбам приходящих сюда людей. К нам, например, приезжала дочь Астафьева, обращались люди, которые его уважают, любят. А ведь это такая фигура! Его надо обелять, читать, изучать. Потом добавились панихиды по лицеистам и по отцу Павлу Флоренскому.
Вообще, наши классики нуждаются в переосмыслении. Нам ведь о них долго рассказывали, умалчивая всё, что касалось веры. А как можно говорить, например, о Пушкине — и не упомянуть, что после его последней Исповеди священник вышел в слезах? Изучать литературу и нарочно затирать, замалчивать такие факты преступно. Кафка сравнивал таких литераторов, кружащих вокруг источника истины, с мотыльками, которые крутятся вокруг лампы, но не приближаются, боясь обжечься. И потому так важно, чтобы именно христиане занимались исследованием нашего литературного наследия. Совсем другое дело верующий пушкинист Михаил Михайлович Дунаев. Люблю его и ценю. Он вывел меня на понимание пушкинского «Бориса Годунова». Пушкин сумел описать изнуряющую маяту человека, который хочет покаяться, но не может. Именно об этом он писал Вяземскому: «Ай да Пушкин!».
***
В нашем приходе множество очень разных людей. Наверное, эта традиция идет с тех времен, когда в храме молились и августейшие особы, и фрейлины — и тут же извозчики… да всякий проходящий мог зайти сюда и помолиться бок о бок с представителями всех сословий.
Сейчас приход формируется, в том числе из людей, которым близки наши священники. У каждого из них свой род занятий, и я даю им в этом плане полную свободу. Конечно, ко мне на Исповедь приходит множество актеров, потому что я их хорошо понимаю, я знаю эту кухню изнутри.
Отец Максим Плетнёв (здесь, в этом храме, я его когда-то крестил) уже много лет занимается помощью наркозависимым. И среди наших прихожан много его подопечных. Отец Константин Константинов — ученый, старший научный сотрудник Института экспериментальной медицины Российской Академии медицинских наук. К нему тянутся пытливые умы, идут те, кто ищет ответы на вопросы, касающиеся научного взгляда на мир и его христианской интерпретации. Отец Сергий Потёмкин пришел в Церковь из киноиндустрии, режиссер, кандидат искусствоведения. Ну и мой сынок диакон Владимир Желтиков. Не в смысле, что он мой сын, а в том смысле, что я всех наших священников люблю, как своих детей.
А уж как мне дорог наш храм! Столько я вижу в нем семейного, блокадного, петербургского, мистического. Моя мамочка тоже молилась в этом храме. Я её причащал, соборовал перед кончиной, а она радовалась, что её сын стал священником и она принимает из моих рук Святые Дары. Папа, к сожалению, умер значительно раньше. Блокада подорвала его здоровье. Ему ставили дистрофию III степени. Уже после войны у него начались проблемы с ногами. Позже половина моих заработков уходила на его лечение. Но ничего не помогло. Папа умер от гангрены. Он был очень порядочным хорошим человеком.
ЧИТАТЬ ЕЩЁ:
https://monastery.ru/monitoring-smi/so-stseny-na-soleyu-cherez-vysokie-gory/
#храм #приход #община #церковь #РПЦ #священник #пастырь #таинства #исповедь #покаяние #молитва #служба #Бог #вера #Христос #Промысл #спасение #терпение #смирение #любовь #свобода #мир
Протоиерей Константин Смирнов
Каждый храм уникален, и каждый приход тоже. На Серафимовском кладбище, где я служил, людей в храм приходило великое множество, и всё время это были новые лица. Такая картина везде, где погост. В столичном храме всё иначе. Своеобразие прихода и традиций стало складываться с наших ежегодных панихид по Александру Сергеевичу Пушкину. Здесь его отпевали, и мы взяли за правило дважды в год, в день его рождения и в день смерти, служить панихиды.
Вслед за этим появилась традиция поминать в памятные дни других ярких представителей нашей культуры: Есенина, Бунина, Астафьева. Всё это сложилось стихийно, по просьбам приходящих сюда людей. К нам, например, приезжала дочь Астафьева, обращались люди, которые его уважают, любят. А ведь это такая фигура! Его надо обелять, читать, изучать. Потом добавились панихиды по лицеистам и по отцу Павлу Флоренскому.
Вообще, наши классики нуждаются в переосмыслении. Нам ведь о них долго рассказывали, умалчивая всё, что касалось веры. А как можно говорить, например, о Пушкине — и не упомянуть, что после его последней Исповеди священник вышел в слезах? Изучать литературу и нарочно затирать, замалчивать такие факты преступно. Кафка сравнивал таких литераторов, кружащих вокруг источника истины, с мотыльками, которые крутятся вокруг лампы, но не приближаются, боясь обжечься. И потому так важно, чтобы именно христиане занимались исследованием нашего литературного наследия. Совсем другое дело верующий пушкинист Михаил Михайлович Дунаев. Люблю его и ценю. Он вывел меня на понимание пушкинского «Бориса Годунова». Пушкин сумел описать изнуряющую маяту человека, который хочет покаяться, но не может. Именно об этом он писал Вяземскому: «Ай да Пушкин!».
***
В нашем приходе множество очень разных людей. Наверное, эта традиция идет с тех времен, когда в храме молились и августейшие особы, и фрейлины — и тут же извозчики… да всякий проходящий мог зайти сюда и помолиться бок о бок с представителями всех сословий.
Сейчас приход формируется, в том числе из людей, которым близки наши священники. У каждого из них свой род занятий, и я даю им в этом плане полную свободу. Конечно, ко мне на Исповедь приходит множество актеров, потому что я их хорошо понимаю, я знаю эту кухню изнутри.
Отец Максим Плетнёв (здесь, в этом храме, я его когда-то крестил) уже много лет занимается помощью наркозависимым. И среди наших прихожан много его подопечных. Отец Константин Константинов — ученый, старший научный сотрудник Института экспериментальной медицины Российской Академии медицинских наук. К нему тянутся пытливые умы, идут те, кто ищет ответы на вопросы, касающиеся научного взгляда на мир и его христианской интерпретации. Отец Сергий Потёмкин пришел в Церковь из киноиндустрии, режиссер, кандидат искусствоведения. Ну и мой сынок диакон Владимир Желтиков. Не в смысле, что он мой сын, а в том смысле, что я всех наших священников люблю, как своих детей.
А уж как мне дорог наш храм! Столько я вижу в нем семейного, блокадного, петербургского, мистического. Моя мамочка тоже молилась в этом храме. Я её причащал, соборовал перед кончиной, а она радовалась, что её сын стал священником и она принимает из моих рук Святые Дары. Папа, к сожалению, умер значительно раньше. Блокада подорвала его здоровье. Ему ставили дистрофию III степени. Уже после войны у него начались проблемы с ногами. Позже половина моих заработков уходила на его лечение. Но ничего не помогло. Папа умер от гангрены. Он был очень порядочным хорошим человеком.
ЧИТАТЬ ЕЩЁ:
https://monastery.ru/monitoring-smi/so-stseny-na-soleyu-cherez-vysokie-gory/
#храм #приход #община #церковь #РПЦ #священник #пастырь #таинства #исповедь #покаяние #молитва #служба #Бог #вера #Христос #Промысл #спасение #терпение #смирение #любовь #свобода #мир