Давно не писал про российские научные тексты. А тут в "Известиях РАН. Серия географическая" вышла статья географов О. Вендиной, А. Панина и В. Тискунова "Социальное пространство Москвы: особенности и структура".
Чем оно интересно? Коллеги решили задаться вопросом на какие типы делятся районы Москвы и как устроена дифференциация социального пространства столицы нашей родины. К сожалению, с соблюдением границ административных районов, но от этого пока еще сложновато уйти.
Тем не менее, собрав базу данных аж из 135 различных показателей коллеги приступили к районированию.В результате было выделено четыре ключевых основания для типологий районов. Индекс этнической мозаичности, социально-демографические и инфраструктурные особенности, репутационное давление места и политические взгляды жителей.
Репутационная карта районов очень хорошо отражает инерцию восприятия пространственной структуры города. На ней хорошо заметны следы советского периода развития города с опорой на центр и западное и юго-западное направление развития города. В каком-то смысле, Москва до сих пор живёт в реальности генплана 70ых, хотя другие карты показывают нам, что процессы, идущие в городе хитрее и многомернее административного волюнтаризма.
Отдельно интересна карта этнической мозаичности. Она даёт ответ на вопрос почему в столице не появляются традиционные для европейских и американских городов этнические гетто - концентрация мигрантов относительно не пересекается с социально-экономической концентрацией. Этническое разнообразие может быть представлено как в благополучных так и в депрессивных районах.
Точно так же отдельно от этнического разнообразия и социального благополучия дифференцируется уровень раздражения и недовольства горожан.
По сути дела, исследование показывает, что Москва представляет собой пространственно скученное. но внутренне очень различное сообщество. Какой-то единой общегородской повестки и каких-то единых общегородских политических инструментов работы с этой повесткой явно недостаточно. Социальный ландшафт города таков, что то, что беспокоит жителей Ярославского района может совершенно не затрагивать жителей Капотни. А Куркино и Покровское-Стрешнево вообще два разных города, каждый со своей болью.
#географиягорода #урбанизмнапочитать #пространственнаядифференциация
Чем оно интересно? Коллеги решили задаться вопросом на какие типы делятся районы Москвы и как устроена дифференциация социального пространства столицы нашей родины. К сожалению, с соблюдением границ административных районов, но от этого пока еще сложновато уйти.
Тем не менее, собрав базу данных аж из 135 различных показателей коллеги приступили к районированию.В результате было выделено четыре ключевых основания для типологий районов. Индекс этнической мозаичности, социально-демографические и инфраструктурные особенности, репутационное давление места и политические взгляды жителей.
Репутационная карта районов очень хорошо отражает инерцию восприятия пространственной структуры города. На ней хорошо заметны следы советского периода развития города с опорой на центр и западное и юго-западное направление развития города. В каком-то смысле, Москва до сих пор живёт в реальности генплана 70ых, хотя другие карты показывают нам, что процессы, идущие в городе хитрее и многомернее административного волюнтаризма.
Отдельно интересна карта этнической мозаичности. Она даёт ответ на вопрос почему в столице не появляются традиционные для европейских и американских городов этнические гетто - концентрация мигрантов относительно не пересекается с социально-экономической концентрацией. Этническое разнообразие может быть представлено как в благополучных так и в депрессивных районах.
Точно так же отдельно от этнического разнообразия и социального благополучия дифференцируется уровень раздражения и недовольства горожан.
По сути дела, исследование показывает, что Москва представляет собой пространственно скученное. но внутренне очень различное сообщество. Какой-то единой общегородской повестки и каких-то единых общегородских политических инструментов работы с этой повесткой явно недостаточно. Социальный ландшафт города таков, что то, что беспокоит жителей Ярославского района может совершенно не затрагивать жителей Капотни. А Куркино и Покровское-Стрешнево вообще два разных города, каждый со своей болью.
#географиягорода #урбанизмнапочитать #пространственнаядифференциация
В апреле этого года в журнале Cities выйдет статья Ирэн Гомез-Варо, Ксавьера Делклос-Алио и Карме Мираллес-Гуаш Jane Jacobs reloaded: A contemporary operationalization of urban vitality in a district in Barcelona. Как следует из названия, авторы решили замахнуться аж на Джейн нашу Джейкобс. Что, впрочем, учитывая статус бабушки всея урбанистики - довольно распространённое занятие среди критически настроенных внуков.
Идея статьи в том, чтобы предложить методологию оценки городской витальности, базируясь на видении Джейн Джекобс. Однако, адаптируя это видение к современным реалиям, а также к городам, отличающимся от североамериканских. Как минимум к средиземноморским.
Джейн Джекобс писала, что есть несколько факторов городской витальности. Во-первых, нам необходимо смешанное использование городского пространства, во-вторых мелкопарцеллярная квартальная нарезка, в-третьих сочетание новых и старых домов, в-четвёртых концентрация различных людей и активностей. Приправим это всё низкой зависимостью мобильности от наличия автомобиля и удалённостью от пограничных зон типа железных дорог - и получим витальный оживлённый город, в котором можно счастливо и непринуждённо заниматься уличным балетом.
С тех пор много воды утекло - обнаружилось, что описываемый Джейн Джекобс город это скорее всего центр, скорее всего североамериканского города, скорее всего место проживания довольно обеспеченных людей и скорее всего застрявшая в 60ых годах XX века территория. Тем не менее, идея городской витальности продолжала витать в воздухе, а значит новые авторы делали попытки реинтерпретировать модальности Джекобс к современным реалиям и другим территориям. И авторы Jane Jacobs reloaded: A contemporary operationalization of urban vitality in a district in Barcelona - не исключение.
Из каких показателей состоит индекс JANE, который предлагают авторы?
Итак, 1. Количество жителей на квадратный километр 2. Количество предприятий ритейла на квадратный километр 3. Количество общественных зданий на квадратный километр 4. Индикатор разницы использования зданий 5. Индикатор соотношения жилой и нежилой недвижимости 6. Индикатор соотношения производственных и коммерческих площадей 7. Соотношение базовых (повседневных) предприятий и небазовых (используемых реже) предприятий 8. Плотность пересечения пешеходных путей 9. Расстояние до скверов и парков 10. Расстояние до точек Wi-Fi 11. Количество скамеек 12. Степень посредничества между жилыми блоками 13. Средний возраст домов 14. Разнообразие чисел возраста домов 15. Средняя арендная плата 16. Расстояние до остановок общественного транспорта 17. Уклон улицы 18. Количество опор освещения 19. Наличие зон с ограничением скорости движения в 30 км/ч 20. Удаленность пешеходных переходов 21. Наличие тротуаров 22. Удалённость больших монофункциональных зданий/железных дорог/городских лесов. Основная единица пространственного анализа - ячейка 100х100 метров.
В результате применения этого индекса к округу Ноу Баррис в Барселоне авторы обнаружили, что всё не так очевидно. Разные показатели ведут себя относительно независимо, поэтому мы можем наблюдать концентрации городской витальности, сформированные различными комбинациями этих показателей. Вовсе не обязательно речь идёт о центральности, о высоком уровне дохода - витальность находит для себя разные точки проявления. В общем, городская витальность как минимум в средиземноморском городе - полицентрична. И слава богу! Ведь это значит, что не стоит списывать со счетов при городском планировании кажущиеся бедными и периферийными территории.
#географиягорода #джейнджекобс #всякаяурбанистика #городскоепланирование
Идея статьи в том, чтобы предложить методологию оценки городской витальности, базируясь на видении Джейн Джекобс. Однако, адаптируя это видение к современным реалиям, а также к городам, отличающимся от североамериканских. Как минимум к средиземноморским.
Джейн Джекобс писала, что есть несколько факторов городской витальности. Во-первых, нам необходимо смешанное использование городского пространства, во-вторых мелкопарцеллярная квартальная нарезка, в-третьих сочетание новых и старых домов, в-четвёртых концентрация различных людей и активностей. Приправим это всё низкой зависимостью мобильности от наличия автомобиля и удалённостью от пограничных зон типа железных дорог - и получим витальный оживлённый город, в котором можно счастливо и непринуждённо заниматься уличным балетом.
С тех пор много воды утекло - обнаружилось, что описываемый Джейн Джекобс город это скорее всего центр, скорее всего североамериканского города, скорее всего место проживания довольно обеспеченных людей и скорее всего застрявшая в 60ых годах XX века территория. Тем не менее, идея городской витальности продолжала витать в воздухе, а значит новые авторы делали попытки реинтерпретировать модальности Джекобс к современным реалиям и другим территориям. И авторы Jane Jacobs reloaded: A contemporary operationalization of urban vitality in a district in Barcelona - не исключение.
Из каких показателей состоит индекс JANE, который предлагают авторы?
Итак, 1. Количество жителей на квадратный километр 2. Количество предприятий ритейла на квадратный километр 3. Количество общественных зданий на квадратный километр 4. Индикатор разницы использования зданий 5. Индикатор соотношения жилой и нежилой недвижимости 6. Индикатор соотношения производственных и коммерческих площадей 7. Соотношение базовых (повседневных) предприятий и небазовых (используемых реже) предприятий 8. Плотность пересечения пешеходных путей 9. Расстояние до скверов и парков 10. Расстояние до точек Wi-Fi 11. Количество скамеек 12. Степень посредничества между жилыми блоками 13. Средний возраст домов 14. Разнообразие чисел возраста домов 15. Средняя арендная плата 16. Расстояние до остановок общественного транспорта 17. Уклон улицы 18. Количество опор освещения 19. Наличие зон с ограничением скорости движения в 30 км/ч 20. Удаленность пешеходных переходов 21. Наличие тротуаров 22. Удалённость больших монофункциональных зданий/железных дорог/городских лесов. Основная единица пространственного анализа - ячейка 100х100 метров.
В результате применения этого индекса к округу Ноу Баррис в Барселоне авторы обнаружили, что всё не так очевидно. Разные показатели ведут себя относительно независимо, поэтому мы можем наблюдать концентрации городской витальности, сформированные различными комбинациями этих показателей. Вовсе не обязательно речь идёт о центральности, о высоком уровне дохода - витальность находит для себя разные точки проявления. В общем, городская витальность как минимум в средиземноморском городе - полицентрична. И слава богу! Ведь это значит, что не стоит списывать со счетов при городском планировании кажущиеся бедными и периферийными территории.
#географиягорода #джейнджекобс #всякаяурбанистика #городскоепланирование
В международной науке о городах наметился серьёзный теоретический поворот. Надир Кинассиан в статье Rethinking the post-socialist city, вышедшей прошлым ноябрём в журнала Urban Geography пишет о том, что нам пора бы уже по-другому относится к постсоциалистическим странам и городам.
Тезис Кинассиана в том, что существующее в науке представление о постсоциалистических городах как о периферии для анализа и теоретизирования уже не отвечает актуальным вызовам. Социалистический блок распался и претерпевает капиталистическую трансформацию вот уже более 30 лет. И почему-то постсоциалистические города так и не стали образцовыми западными капиталистическими городами. А значит логика вертикальной эволюции - от городов переходного периода, к городам развивающимся и наконец к городам капиталистическим - не работает.
Из этого следует довольно простой вывод - если раньше было не принято сравнивать постсоциалистические города с западными городами, то теперь нам просто обязательно нужно это делать. Постсоцилистические города - это не недоразвитые города, но города со своими особенностями и закономерностями развития. И чтобы их понять нам придётся сравнивать Пекин с Нью-Йорком и Нижний Новгород с Дюссельдорфом.
И, разумеется, нам придётся отказаться от самой идеи "нормального" города. Идеи того, что существует какой-то "правильный" путь развития городов и разные города по-разному отклоняются от этого "правильного" пути. А постсоциалистические города особенно. Нам придётся признать, что существуют различные пути развития городов, формирующиеся в различных общественно-политических условиях.
Скажем, для постсоциалистических городов характерно развитие в условиях государственного капитализма. И этот государственный капитализм - один из распространённых вариантов среды, в которых города формируются и развиваются. Это накладывает определённый отпечаток на форму и функции города, делают его отличным от западного капиталистического города. Впрочем, современный поворот европейской политики в сторону госкапитализма приводит к тому, что постсоциалистические города становятся в свою очередь ресурсом теоретизирования относительно глобального урбанистического процесса.
В общем, Кинассиан предвосхищает, что в ближайшее время нас ждёт большое количество работ, посвящённых сравнению капиталистических и постсоциалистических городов в новой модальности. И слово "Россия" мы будем гораздо чаще встречать на страницах научных журналов по урбанистике. Что не может не радовать.
#глобальныймир #всякаяурбанистика #географиягорода
Тезис Кинассиана в том, что существующее в науке представление о постсоциалистических городах как о периферии для анализа и теоретизирования уже не отвечает актуальным вызовам. Социалистический блок распался и претерпевает капиталистическую трансформацию вот уже более 30 лет. И почему-то постсоциалистические города так и не стали образцовыми западными капиталистическими городами. А значит логика вертикальной эволюции - от городов переходного периода, к городам развивающимся и наконец к городам капиталистическим - не работает.
Из этого следует довольно простой вывод - если раньше было не принято сравнивать постсоциалистические города с западными городами, то теперь нам просто обязательно нужно это делать. Постсоцилистические города - это не недоразвитые города, но города со своими особенностями и закономерностями развития. И чтобы их понять нам придётся сравнивать Пекин с Нью-Йорком и Нижний Новгород с Дюссельдорфом.
И, разумеется, нам придётся отказаться от самой идеи "нормального" города. Идеи того, что существует какой-то "правильный" путь развития городов и разные города по-разному отклоняются от этого "правильного" пути. А постсоциалистические города особенно. Нам придётся признать, что существуют различные пути развития городов, формирующиеся в различных общественно-политических условиях.
Скажем, для постсоциалистических городов характерно развитие в условиях государственного капитализма. И этот государственный капитализм - один из распространённых вариантов среды, в которых города формируются и развиваются. Это накладывает определённый отпечаток на форму и функции города, делают его отличным от западного капиталистического города. Впрочем, современный поворот европейской политики в сторону госкапитализма приводит к тому, что постсоциалистические города становятся в свою очередь ресурсом теоретизирования относительно глобального урбанистического процесса.
В общем, Кинассиан предвосхищает, что в ближайшее время нас ждёт большое количество работ, посвящённых сравнению капиталистических и постсоциалистических городов в новой модальности. И слово "Россия" мы будем гораздо чаще встречать на страницах научных журналов по урбанистике. Что не может не радовать.
#глобальныймир #всякаяурбанистика #географиягорода
Листая географические научные журналы обнаружил тренд на критическое обсуждение зелёных технологий. Раньше зелёные технологии скорее вызывали оптимизм, что дескать с их помощью мы сможем преодолеть неравенство доступа к благоприятной окружающей среде, чистому воздуху и чистой воде, к овощам и фруктам. В общем, магистральным в эпоху экологических политик было представление о том, что зелёные технологии это скорее про социальную справедливость.
Сейчас же я замечаю всё больше статей, в которых пишут, что всё не так. Зелёные технологии оказались апроприированы неолиберальным капитализмом и теперь это инструмент, создающий новые измерения джентрификации. Особенно в критическом взгляде на зелёные технологии замечены авторы, работающие с теорией расового капитализма. С их точки зрения создаваемая с помощью зелёных технологий джентрификация в первую очередь направлена против черного населения американских городов.
В логике этих авторов получается, что зелёные технологии только увеличивают неравенство - белые и богатые получают доступ к еще более чистой воде и воздуху, к еще более благоприятной среде. В то время как бедные и чёрные остаются в тех же условиях, эти блага цивилизации на них не распространяются.
Здесь видится ошибка экологической политики США - внедрение зелёных технологий было полностью дано на откуп частному бизнесу. А для него экологическое мышление и использование зелёных технологий - инструмент извлечения прибыли, например, повышение капитализации недвижимости. И очевидно, что в такой конструкции ни о каком преодолении неравенства речи идти не может. Наоборот, оно будет только расти.
Выход из этой ситуации лежит в плоскости использования зелёных технологий в социальных проектах государства, муниципалитетов и третьего сектора. Что, кстати, в США и происходит с общественными садами и огородами. Доступ к свежим овощам и фруктам действительно расширяется за счёт целенаправленных политик разного уровня. Видимо это та область, в которой интерес капитала невелик и достаточно легко потеснить его на этой ниве.
#экологиягорода #неравенство #географиягорода
Сейчас же я замечаю всё больше статей, в которых пишут, что всё не так. Зелёные технологии оказались апроприированы неолиберальным капитализмом и теперь это инструмент, создающий новые измерения джентрификации. Особенно в критическом взгляде на зелёные технологии замечены авторы, работающие с теорией расового капитализма. С их точки зрения создаваемая с помощью зелёных технологий джентрификация в первую очередь направлена против черного населения американских городов.
В логике этих авторов получается, что зелёные технологии только увеличивают неравенство - белые и богатые получают доступ к еще более чистой воде и воздуху, к еще более благоприятной среде. В то время как бедные и чёрные остаются в тех же условиях, эти блага цивилизации на них не распространяются.
Здесь видится ошибка экологической политики США - внедрение зелёных технологий было полностью дано на откуп частному бизнесу. А для него экологическое мышление и использование зелёных технологий - инструмент извлечения прибыли, например, повышение капитализации недвижимости. И очевидно, что в такой конструкции ни о каком преодолении неравенства речи идти не может. Наоборот, оно будет только расти.
Выход из этой ситуации лежит в плоскости использования зелёных технологий в социальных проектах государства, муниципалитетов и третьего сектора. Что, кстати, в США и происходит с общественными садами и огородами. Доступ к свежим овощам и фруктам действительно расширяется за счёт целенаправленных политик разного уровня. Видимо это та область, в которой интерес капитала невелик и достаточно легко потеснить его на этой ниве.
#экологиягорода #неравенство #географиягорода
А вот на картинке фрагменты Forma Urbis Romae. Или Мраморного плана Рима. Он был создан в годы правления императора Септимия Севера и украшал стену Храма Мира, который по совместительству являлся кадастровой палатой Рима. Потом Храм Мира снесли и стена была использована для строительства базилики Косьмы и Дамиана, а мраморные плиты, на которых был вытесан план частично были разбиты, а частично вообще перемолоты для изготовления извести. Одно слово - варварство.
А ведь план был весьма примечательным - размером 18 на 13 метров он в масштабе 1:240 изображал Рим в довольно, впрочем, противоречивых границах. Есть даже версия, что это было что вроде карты Росреестра в монументальном формате, но это вряд ли - границы плана были заданы размером мраморных плит, а не географическими или административными границами.
Очень интересно, как был план устроен. Любая карта кроме спутниковой отображает то важное, сорасположение чего мы хотим знать. И Мраморный план Рима не исключение. Это действительно карта Urbis, т.е. камней из которых состоит город по Исидору Севильскому. Проще говоря - зданий.
Удивительно, но несмотря на то, что на плане детально откартографированы в своих границах жилые здания (инсулы), храмы, термы (страшно представить сколько усилий и расчётов для этого требовалось в те времена), на этом плане нет никаких других объектов, кроме зданий. Нет даже реки Тибр, хотя казалось бы - заметный природный объект. Но нет, сказано Urbis - значит Urbis.
Зато особо значимые объекты типа Театрума Помпея или Колизея были даже подписаны, чтобы не ошибиться. Т.е. в каком-то смысле это отображение пространственной иерархии Рима. С помощью Мраморного плана Септимий Север показывал что по настоящему важно в городе, а что нет. Карты часто становятся политическими инструментами и эта карта - не исключение.
Отдельно показательно, что далеко не у всех улиц в Риме были названия. Ну или хотя бы достаточно значимые названия, чтобы их стоило упоминать на этой карте Via Sacra там разумеется была упомянута, но у десятков других улиц и улочек никаких названий не было указано. Что в том числе позволяет нам спекулировать на тему того, что этих названий и не было и в городе ориентировались по статуям и микросвятилищам посвященным различным genius loci - духам мест типа нифм и прочих волшебных созданий.
#историяидей #географиягорода #всякаяурбанистика
А ведь план был весьма примечательным - размером 18 на 13 метров он в масштабе 1:240 изображал Рим в довольно, впрочем, противоречивых границах. Есть даже версия, что это было что вроде карты Росреестра в монументальном формате, но это вряд ли - границы плана были заданы размером мраморных плит, а не географическими или административными границами.
Очень интересно, как был план устроен. Любая карта кроме спутниковой отображает то важное, сорасположение чего мы хотим знать. И Мраморный план Рима не исключение. Это действительно карта Urbis, т.е. камней из которых состоит город по Исидору Севильскому. Проще говоря - зданий.
Удивительно, но несмотря на то, что на плане детально откартографированы в своих границах жилые здания (инсулы), храмы, термы (страшно представить сколько усилий и расчётов для этого требовалось в те времена), на этом плане нет никаких других объектов, кроме зданий. Нет даже реки Тибр, хотя казалось бы - заметный природный объект. Но нет, сказано Urbis - значит Urbis.
Зато особо значимые объекты типа Театрума Помпея или Колизея были даже подписаны, чтобы не ошибиться. Т.е. в каком-то смысле это отображение пространственной иерархии Рима. С помощью Мраморного плана Септимий Север показывал что по настоящему важно в городе, а что нет. Карты часто становятся политическими инструментами и эта карта - не исключение.
Отдельно показательно, что далеко не у всех улиц в Риме были названия. Ну или хотя бы достаточно значимые названия, чтобы их стоило упоминать на этой карте Via Sacra там разумеется была упомянута, но у десятков других улиц и улочек никаких названий не было указано. Что в том числе позволяет нам спекулировать на тему того, что этих названий и не было и в городе ориентировались по статуям и микросвятилищам посвященным различным genius loci - духам мест типа нифм и прочих волшебных созданий.
#историяидей #географиягорода #всякаяурбанистика
Смит Оума в статье Participation as ‘city-making’: a critical assessment of participatory planning in the Mukuru Special Planning Area in Nairobi, Kenya в журнале Environment and Urbanization разбирает то, как в Найроби была создана Специальная Планировочная Зона для работы с Мукуру - тринадцатью кластерами неформальных поселений в черте города.
На материалах 41 интервью с горожанами, которые были в курсе такого явления как СПЗ, а также с экспертами, которые были участниками различных организаций и консорциумов, работавших в рамках СПЗ автор показывает как разворачивался процесс соучастия в Мукуру.
Одним из ключевых моментов партисипации в Мукуру являлось то, что местные жители активно вовлекались не только в формате консультаций по приоритезации проблем общественного здоровья в трущобах, но также становились полноценными сотрудниками организаций и консорциумов, работающих на территории.
В целом опыт Мукуру оценивается Оумом как положительный с точки зрения наделения горожан из бедных слоёв властью для принятия решений на своей территории. Через разделение властных полномочий горожане с его точки зрения приобретали агентность, необходимую нам для того, чтобы верифицировать, что соучастие состоялось.
Здесь стоит сделать акцент на том, что для Оума как представителя западной традиции соучастия, важнейшим моментом является то, что партисипация возникает как инструмент работы с депривированными сообществами. Чем беднее в экономическом плане локальное сообщество, тем меньше оно имеет власти над собственной территорией. Вплоть до того, что их собственная территория не является такой уж собственной. Неформальные трущобы Мукуру получили хоть какой-то юридический статус только благодаря СПЗ.
И тут возникает важный критический ракурс на практики соучастия в России. Писал ранее про то, что многие урбанистические практики у нас не работают потому, что наша система расселения не работает по классовым основаниям. Экономика города строится по совсем другим законам, чем на обобщенном Западе. И точно также с соучастием. Возникает резонный вопрос - а какую социальную группу мы хотим наделить агентностью в ходе практик соучастия?
Многочисленные методички и малочисленные научные статьи про соучастие в России на самом деле не дают ответа на этот вопрос. Там фигурируют обобщенные "горожане", в крайнем случае поделённые на демографические группы (дети, старшие) и особенности мобильности (мамы с колясками, велосипедисты). Как будто бы в этой ситуации мы лишаемся четкого маркера что же является успехом или неудачей соучастия, потому как мы не можем понять стала или какая-то группа более агентна, чем была до того, как мы запустили процесс партисипации.
Политэкономический смысл соучастия для нас теряется в дебрях неописанной социальной структуры нашего общества и мелкоячеистой системы расселения.
#городскиеполитики #соучастие #социологиягорода #географиягорода
На материалах 41 интервью с горожанами, которые были в курсе такого явления как СПЗ, а также с экспертами, которые были участниками различных организаций и консорциумов, работавших в рамках СПЗ автор показывает как разворачивался процесс соучастия в Мукуру.
Одним из ключевых моментов партисипации в Мукуру являлось то, что местные жители активно вовлекались не только в формате консультаций по приоритезации проблем общественного здоровья в трущобах, но также становились полноценными сотрудниками организаций и консорциумов, работающих на территории.
В целом опыт Мукуру оценивается Оумом как положительный с точки зрения наделения горожан из бедных слоёв властью для принятия решений на своей территории. Через разделение властных полномочий горожане с его точки зрения приобретали агентность, необходимую нам для того, чтобы верифицировать, что соучастие состоялось.
Здесь стоит сделать акцент на том, что для Оума как представителя западной традиции соучастия, важнейшим моментом является то, что партисипация возникает как инструмент работы с депривированными сообществами. Чем беднее в экономическом плане локальное сообщество, тем меньше оно имеет власти над собственной территорией. Вплоть до того, что их собственная территория не является такой уж собственной. Неформальные трущобы Мукуру получили хоть какой-то юридический статус только благодаря СПЗ.
И тут возникает важный критический ракурс на практики соучастия в России. Писал ранее про то, что многие урбанистические практики у нас не работают потому, что наша система расселения не работает по классовым основаниям. Экономика города строится по совсем другим законам, чем на обобщенном Западе. И точно также с соучастием. Возникает резонный вопрос - а какую социальную группу мы хотим наделить агентностью в ходе практик соучастия?
Многочисленные методички и малочисленные научные статьи про соучастие в России на самом деле не дают ответа на этот вопрос. Там фигурируют обобщенные "горожане", в крайнем случае поделённые на демографические группы (дети, старшие) и особенности мобильности (мамы с колясками, велосипедисты). Как будто бы в этой ситуации мы лишаемся четкого маркера что же является успехом или неудачей соучастия, потому как мы не можем понять стала или какая-то группа более агентна, чем была до того, как мы запустили процесс партисипации.
Политэкономический смысл соучастия для нас теряется в дебрях неописанной социальной структуры нашего общества и мелкоячеистой системы расселения.
#городскиеполитики #соучастие #социологиягорода #географиягорода
Дорогой коллега Анатолий Бреславский прислал почтой свою новую книгу - "Субурбанизация и будущее российских городов". Сегодня прочитал её и могу горячо рекомендовать к прочтению.
Как и следует из названия, речь в книге идёт о субурбанизации. Анатолий рассказывает о сути этого феномена как реакции на урбанизацию. Где-то этот процесс начинается раньше, как например в Англии, где-то позже, как, например в Германии. Но в любом случае в какой-то момент наступает ситуация, когда противоречия городской жизни начинают определять движение людей, точек приложения труда и капитала в сторону от больших городов. Собственно, в пригородную зону. Кого и как начинает этот процесс вытеснять - сильно зависит от страны и её институциональных условий. В США вытеснялся городской средний класс, в Китае - наоборот бедные, которые не могут себе позволить городской ценник.
В СССР была в каком-то смысле субурбанизация. Это развитие дач и сезонной субурбанизации вокруг крупных городов, это полулегальное частное строительство вокруг линий железнодорожных путей, там где города не поспевали с жилищным строительством, но запрос на трудовую силу был велик, это загородное расселение номенклатурных боссов. Но в СССР было принято говорить, что субурбанизация есть только на загнивающем Западе.
В 1990ые годы субурбанизация в России стала всё более вещественна. Начались свойственные загнивающему Западу элементы сегрегации и неравенства, характерные для неругулируемого капитализма. В пригородах больших городов стали формироваться "рублевки", бегущих от некомфортной городской среды нуворишей, а также места постоянного проживания тех, кто кормился преимущественно огородом. По мере приближения XXI века начали появляться коттеджные посёлки среднего класса. А также сусбурбии застроенные человейниками.
В общем, у нас довольно сложная субурбанизация. Главным качеством которой Анатолий называет недоисследованность. Потому как совершенно точно есть большие различия на региональном уровне или уровне основных агломераций страны. Отдельные исследовательские находки говорят о том, что эти различия есть, но системного знания на основании отдельных находок не построить.
Масла в огонь подливает то, что в России до сих пор на уровне статистики нет таких категорий как "пригородное население" или "маятниковая миграция". Есть только городское и сельское население, что очевидно - устаревшая дихотомия. Мы с большим трудом можем понять сколько людей живут не в городе, а в пригородах, сколько людей живут в частном доме и ездят на работу в город. Или вообще работают удалённо из пригорода. Это всё не учитывается никакими инструментами и судить об этом можно по косвенным данным.
Хорошие косвенные данные, которые свидетельствуют о том, что субурбанизация России идёт активно - данные о введении ИЖС. Индивидуальное жилое строительство составляет больше половины введённых квадратных метров в год последние шесть лет. При этом субурбанизация из-за своей скудной изученности и несовершенства законодательства - практически стихийный процесс, который в своих плохих формах чреват экологическими, социальными, транспортными и другими проблемами.
Собственно в этом и главный тезис Анатолия - если мы хотим устойчивого развития пригородов, если мы не хотим долгосрочных негативных последствий от стихийной субурбанизации, то мы должны как урбанисты изучать этот процесс. И урбанистов, изучающих этот процесс, должно быть больше, чем те 10 человек на всю страну, которые имеются сейчас.
Так что если вы - студент-урбанист, то идите изучать субурбии! Там много тайн и открыть вам дорогу к этим тайнам поможет эта книга!
#агломерации #географиягорода #всякаяурбанистика
Как и следует из названия, речь в книге идёт о субурбанизации. Анатолий рассказывает о сути этого феномена как реакции на урбанизацию. Где-то этот процесс начинается раньше, как например в Англии, где-то позже, как, например в Германии. Но в любом случае в какой-то момент наступает ситуация, когда противоречия городской жизни начинают определять движение людей, точек приложения труда и капитала в сторону от больших городов. Собственно, в пригородную зону. Кого и как начинает этот процесс вытеснять - сильно зависит от страны и её институциональных условий. В США вытеснялся городской средний класс, в Китае - наоборот бедные, которые не могут себе позволить городской ценник.
В СССР была в каком-то смысле субурбанизация. Это развитие дач и сезонной субурбанизации вокруг крупных городов, это полулегальное частное строительство вокруг линий железнодорожных путей, там где города не поспевали с жилищным строительством, но запрос на трудовую силу был велик, это загородное расселение номенклатурных боссов. Но в СССР было принято говорить, что субурбанизация есть только на загнивающем Западе.
В 1990ые годы субурбанизация в России стала всё более вещественна. Начались свойственные загнивающему Западу элементы сегрегации и неравенства, характерные для неругулируемого капитализма. В пригородах больших городов стали формироваться "рублевки", бегущих от некомфортной городской среды нуворишей, а также места постоянного проживания тех, кто кормился преимущественно огородом. По мере приближения XXI века начали появляться коттеджные посёлки среднего класса. А также сусбурбии застроенные человейниками.
В общем, у нас довольно сложная субурбанизация. Главным качеством которой Анатолий называет недоисследованность. Потому как совершенно точно есть большие различия на региональном уровне или уровне основных агломераций страны. Отдельные исследовательские находки говорят о том, что эти различия есть, но системного знания на основании отдельных находок не построить.
Масла в огонь подливает то, что в России до сих пор на уровне статистики нет таких категорий как "пригородное население" или "маятниковая миграция". Есть только городское и сельское население, что очевидно - устаревшая дихотомия. Мы с большим трудом можем понять сколько людей живут не в городе, а в пригородах, сколько людей живут в частном доме и ездят на работу в город. Или вообще работают удалённо из пригорода. Это всё не учитывается никакими инструментами и судить об этом можно по косвенным данным.
Хорошие косвенные данные, которые свидетельствуют о том, что субурбанизация России идёт активно - данные о введении ИЖС. Индивидуальное жилое строительство составляет больше половины введённых квадратных метров в год последние шесть лет. При этом субурбанизация из-за своей скудной изученности и несовершенства законодательства - практически стихийный процесс, который в своих плохих формах чреват экологическими, социальными, транспортными и другими проблемами.
Собственно в этом и главный тезис Анатолия - если мы хотим устойчивого развития пригородов, если мы не хотим долгосрочных негативных последствий от стихийной субурбанизации, то мы должны как урбанисты изучать этот процесс. И урбанистов, изучающих этот процесс, должно быть больше, чем те 10 человек на всю страну, которые имеются сейчас.
Так что если вы - студент-урбанист, то идите изучать субурбии! Там много тайн и открыть вам дорогу к этим тайнам поможет эта книга!
#агломерации #географиягорода #всякаяурбанистика
