Насаждать или прививать социальную ответственность большому бизнесу и брендам можно по-разному, но эффективнее всего получается достучаться «снизу».
Предвижу скепсис уважаемой аудитории, но именно к такому выводу (невольно для себя) пришли собравшиеся на ежегодной конференции #Ведомостей профессионалы, с разной степенью рвения пробуждающие корпоративную совесть на отечественных и зарубежных металлургических предприятиях и мебельных фабриках.
«Снизу» — это по-нашему, по-бизнесовому, значит downstream, от тех, кто за нами в цепочке формирования добавленной стоимости. До поставщика сельхозсырья — плантатора, выплачивающего работникам вознаграждение ниже минимальной оплаты труда или грубо нарушающего природный баланс своей хозяйственной деятельностью, — лучше всего «стук» с требованием изменить ситуацию доносится от закупщика (переработчика), следующего за ним в экономической цепочке.
Переработчик же, довольно убедительно объясняя местным властям и жителям, почему внедрение грамотных экологических решений для продукта и предприятия несвоевременно, а пересмотр соцпакета подорвёт экономику, не сможет проигнорировать требования (мягче: рекомендации) изменить ситуацию и отчитаться, если они исходят от торговых партнёров, от тех, кто формирует «заказ».
(Бизнес #ОМК, одного из металлургических гигантов России, являет собой убедительный пример того, как выход на экспортные рынки облагораживает и вразумляет наши бренды: у зарубежных партнёров не забалуешь — без внятных и доказуемых программ устойчивого развития и доступ к тендеру не получишь. По требованию своих международных клиентов #ОМК не только занялся экологическими и социальными преобразованиями своей модели, но и начал официально опрашивать сотрудников своих поставщиков сырья о существующих у них в бизнесе проблемах и методах решения. Налицо классический push (здесь перевела бы как «волшебный пендель») по всей цепочке снизу вверх.)
Ну и, естественно, главный «источник сигналов» для всех вышестоящих звеньев (upstream) производственно-сбытовой или стоимостной цепи — конечный потребитель, тот, кто своим кровно заработанным рублём или евро финансирует бизнес-модель как она есть. Тот самый, про которого маркетологи в больших российских компаниях говорят, что он «неправильный», «не дозрел ещё», «не интересуется ничем, кроме цены».
И вот тут участников обсуждения поджидал сюрприз. Вполне себе прокачанный и просветлённый представитель потребительского сообщества в аудитории гневно обличил многоуважаемых (мнув.) коллег из шоколадной отрасли и, в частности, #Nestle (пользуясь наличием спикера компании на сцене) в попустительстве «современному рабству» и «детскому труду» на плантациях какао-бобов в далёкой Сьерра-Леоне.
Как не равнодушный предмету модератор я, конечно, не преминула съязвить, что в следующий раз, обсуждая с генеральным бюджет на поддержку Большого театра, коллеги из #Nestle просто не смогут проигнорировать столь живой интерес российского потребительского сообщества к проблеме «этичных методов получения сырья», ну, а российским едокам шоколада сам Бог велел поактивнее проявлять свою активную гражданскую позицию и отказываться приобретать продукцию производителей, которые не вкладываются в коренную трансформацию отрасли.
Благо, программы трансформации уже есть и, пусть с разной скоростью и степенью эффективности, приносят свои положительные результаты, повышая качество жизни миллионов семей, занятых в какаоводстве. Информацию об участии в партнерствах, гарантирующих этичное и экологичное получение сырья, самые умные производители ставят на упаковку и размещают в социальных аккаунтов брендов, не самые — щеголяют скромностью, которая в этих вопросах не уместна.
К слову, о замечательном бренде шоколада, свободного от рабства, Tony’s #Chocolonely, я писала весной. Следующий текст посвящу трансформации чайной отрасли и трём брендам, которые всерьёз взялись за эту непростую задачу.
Предвижу скепсис уважаемой аудитории, но именно к такому выводу (невольно для себя) пришли собравшиеся на ежегодной конференции #Ведомостей профессионалы, с разной степенью рвения пробуждающие корпоративную совесть на отечественных и зарубежных металлургических предприятиях и мебельных фабриках.
«Снизу» — это по-нашему, по-бизнесовому, значит downstream, от тех, кто за нами в цепочке формирования добавленной стоимости. До поставщика сельхозсырья — плантатора, выплачивающего работникам вознаграждение ниже минимальной оплаты труда или грубо нарушающего природный баланс своей хозяйственной деятельностью, — лучше всего «стук» с требованием изменить ситуацию доносится от закупщика (переработчика), следующего за ним в экономической цепочке.
Переработчик же, довольно убедительно объясняя местным властям и жителям, почему внедрение грамотных экологических решений для продукта и предприятия несвоевременно, а пересмотр соцпакета подорвёт экономику, не сможет проигнорировать требования (мягче: рекомендации) изменить ситуацию и отчитаться, если они исходят от торговых партнёров, от тех, кто формирует «заказ».
(Бизнес #ОМК, одного из металлургических гигантов России, являет собой убедительный пример того, как выход на экспортные рынки облагораживает и вразумляет наши бренды: у зарубежных партнёров не забалуешь — без внятных и доказуемых программ устойчивого развития и доступ к тендеру не получишь. По требованию своих международных клиентов #ОМК не только занялся экологическими и социальными преобразованиями своей модели, но и начал официально опрашивать сотрудников своих поставщиков сырья о существующих у них в бизнесе проблемах и методах решения. Налицо классический push (здесь перевела бы как «волшебный пендель») по всей цепочке снизу вверх.)
Ну и, естественно, главный «источник сигналов» для всех вышестоящих звеньев (upstream) производственно-сбытовой или стоимостной цепи — конечный потребитель, тот, кто своим кровно заработанным рублём или евро финансирует бизнес-модель как она есть. Тот самый, про которого маркетологи в больших российских компаниях говорят, что он «неправильный», «не дозрел ещё», «не интересуется ничем, кроме цены».
И вот тут участников обсуждения поджидал сюрприз. Вполне себе прокачанный и просветлённый представитель потребительского сообщества в аудитории гневно обличил многоуважаемых (мнув.) коллег из шоколадной отрасли и, в частности, #Nestle (пользуясь наличием спикера компании на сцене) в попустительстве «современному рабству» и «детскому труду» на плантациях какао-бобов в далёкой Сьерра-Леоне.
Как не равнодушный предмету модератор я, конечно, не преминула съязвить, что в следующий раз, обсуждая с генеральным бюджет на поддержку Большого театра, коллеги из #Nestle просто не смогут проигнорировать столь живой интерес российского потребительского сообщества к проблеме «этичных методов получения сырья», ну, а российским едокам шоколада сам Бог велел поактивнее проявлять свою активную гражданскую позицию и отказываться приобретать продукцию производителей, которые не вкладываются в коренную трансформацию отрасли.
Благо, программы трансформации уже есть и, пусть с разной скоростью и степенью эффективности, приносят свои положительные результаты, повышая качество жизни миллионов семей, занятых в какаоводстве. Информацию об участии в партнерствах, гарантирующих этичное и экологичное получение сырья, самые умные производители ставят на упаковку и размещают в социальных аккаунтов брендов, не самые — щеголяют скромностью, которая в этих вопросах не уместна.
К слову, о замечательном бренде шоколада, свободного от рабства, Tony’s #Chocolonely, я писала весной. Следующий текст посвящу трансформации чайной отрасли и трём брендам, которые всерьёз взялись за эту непростую задачу.
#Итоги2022 #ESG #RussianManagers
2. «Наши лучшие «мозги», оставаясь в российских ИТ-конторах, хотят такое же ESG, как было в #IBM»
«Двойная мораль» ряда транснациональных корпораций американского и европейского происхождения, внезапно открывшая изумлённой публике практически полное отсутствие иммунитета к государственному патернализму на той стороне, тем не менее, не смогла подорвать веры в значение ESG у российских адептов этой концепции.
Рейтинг социальной эффективности бизнеса, опубликованный #ВЦИОМ в конце уходящего года, показал, что 57% россиян не относят большинство российских корпораций к «социально ответственным» (а описание того, что это значит, в изложении опрошенных уже вполне себе охватывает и экологическую ответственность, и управленческую этику, и устойчивое развитие регионов присутствия). 91% респондентов подтверждают, что ждут от бизнеса «социальных проектов», а по факту и оставшиеся в стране профессионалы, и приходящие на стажировку выпускники университетов не готовы на своём рабочем месте встречаться с управленцами и корпоративной культурой, хотя бы отдалённо напоминающими «лихие 1990-е», даже за приличные деньги.
«Мы хотим такое же ESG, как было в #IBM», — говорят талантливые айтишники, оставшиеся на Родине и перешедшие в российские фирмы. А это значит, что просто «обронить» повестку ESG после массового исхода иностранных компаний уже не получится, на неё сформирован тот самый запрос, но только не «снизу» по цепочке, как в случае с downstream-клиентами на Западе, а практически «изнутри» — запрос, на который необходимо отвечать.
Чем только не отвечали передовики в течение года на этот запрос:
• пересмотром наборов корпоративных ценностей и систем управления корпоративной этикой (#Металлоинвест, #РУСАЛ),
• разработкой и актуализацией, часто с преодолением вполне понятного сопротивления, собственных стратегий ESG-трансформации и декарбонизации (#РУСАЛ, #Северсталь),
• гибким подходом к распределению ограниченных ресурсов (#PMI) и поиском альтернатив для внезапно «подвисших» проектов (продажа углеродных единиц от климатического проекта #БерёзкаГаза, предназначавшихся европейским клиентам, российской #Кофемании),
• внедрением процессов автоматизации сбора и обработки данных для формирования нефинансовой отчётности и управления проектами ESG-трансформации (проект “ESG Big Data” у #РУСАЛа, автоматизация отчёта об устойчивом развитии у #Северстали, автоматизированные системы управления волонтёрскими ресурсами у #UnitedRestaurants (ex-KFC) и #Росатома),
• а главное — усиленным пересмотром национальных и корпоративных методологий оценки ESG-зрелости бизнеса и разработкой и продвижением собственных методик и проектов национальных стандартов в этой сфере (большой пласт работы по пересмотру методологий в основе национальных #ESG-ренкингов и рейтингов проделан коллективом авторов — #X5, #Сбером, #En+, #ТПлюс, #РУСАЛом при непосредственном участии Вашей покорной слуги в рамках Национального #ESG-альянса).
Но, пожалуй, главным и давно назревшим движением 2022 года стало осознанное стремление российских корпораций всерьёз разобраться с ESG-эффективностью своих цепочек поставок (не только потому, что логистам и сбытовикам с марта по декабрь пришлось демонстрировать чудеса эквилибристики и адаптивности, разворачивая и закупки, и продажи с Запада на Восток, но и потому, что именно в этот момент открылись глаза на истинную мощь того, кто в цепочке поставок «снизу», в downstream, по отношению к тем, кто «сверху», в upstream), а также с истинной эффективностью, реальным и потенциальным воздействием социальных программ бизнеса на качество жизни в регионах ответственности.
В обоих вопросах тон задают компании горнометаллургического сектора (#Металлоинвест, #РУСАЛ, #Северсталь, #ОМК), опираясь, безусловно, на наработки #ВЭБа в части «зелёной» и «социальной» таксономий и #Сбера в части оценки устойчивости малого и среднего бизнеса.
2. «Наши лучшие «мозги», оставаясь в российских ИТ-конторах, хотят такое же ESG, как было в #IBM»
«Двойная мораль» ряда транснациональных корпораций американского и европейского происхождения, внезапно открывшая изумлённой публике практически полное отсутствие иммунитета к государственному патернализму на той стороне, тем не менее, не смогла подорвать веры в значение ESG у российских адептов этой концепции.
Рейтинг социальной эффективности бизнеса, опубликованный #ВЦИОМ в конце уходящего года, показал, что 57% россиян не относят большинство российских корпораций к «социально ответственным» (а описание того, что это значит, в изложении опрошенных уже вполне себе охватывает и экологическую ответственность, и управленческую этику, и устойчивое развитие регионов присутствия). 91% респондентов подтверждают, что ждут от бизнеса «социальных проектов», а по факту и оставшиеся в стране профессионалы, и приходящие на стажировку выпускники университетов не готовы на своём рабочем месте встречаться с управленцами и корпоративной культурой, хотя бы отдалённо напоминающими «лихие 1990-е», даже за приличные деньги.
«Мы хотим такое же ESG, как было в #IBM», — говорят талантливые айтишники, оставшиеся на Родине и перешедшие в российские фирмы. А это значит, что просто «обронить» повестку ESG после массового исхода иностранных компаний уже не получится, на неё сформирован тот самый запрос, но только не «снизу» по цепочке, как в случае с downstream-клиентами на Западе, а практически «изнутри» — запрос, на который необходимо отвечать.
Чем только не отвечали передовики в течение года на этот запрос:
• пересмотром наборов корпоративных ценностей и систем управления корпоративной этикой (#Металлоинвест, #РУСАЛ),
• разработкой и актуализацией, часто с преодолением вполне понятного сопротивления, собственных стратегий ESG-трансформации и декарбонизации (#РУСАЛ, #Северсталь),
• гибким подходом к распределению ограниченных ресурсов (#PMI) и поиском альтернатив для внезапно «подвисших» проектов (продажа углеродных единиц от климатического проекта #БерёзкаГаза, предназначавшихся европейским клиентам, российской #Кофемании),
• внедрением процессов автоматизации сбора и обработки данных для формирования нефинансовой отчётности и управления проектами ESG-трансформации (проект “ESG Big Data” у #РУСАЛа, автоматизация отчёта об устойчивом развитии у #Северстали, автоматизированные системы управления волонтёрскими ресурсами у #UnitedRestaurants (ex-KFC) и #Росатома),
• а главное — усиленным пересмотром национальных и корпоративных методологий оценки ESG-зрелости бизнеса и разработкой и продвижением собственных методик и проектов национальных стандартов в этой сфере (большой пласт работы по пересмотру методологий в основе национальных #ESG-ренкингов и рейтингов проделан коллективом авторов — #X5, #Сбером, #En+, #ТПлюс, #РУСАЛом при непосредственном участии Вашей покорной слуги в рамках Национального #ESG-альянса).
Но, пожалуй, главным и давно назревшим движением 2022 года стало осознанное стремление российских корпораций всерьёз разобраться с ESG-эффективностью своих цепочек поставок (не только потому, что логистам и сбытовикам с марта по декабрь пришлось демонстрировать чудеса эквилибристики и адаптивности, разворачивая и закупки, и продажи с Запада на Восток, но и потому, что именно в этот момент открылись глаза на истинную мощь того, кто в цепочке поставок «снизу», в downstream, по отношению к тем, кто «сверху», в upstream), а также с истинной эффективностью, реальным и потенциальным воздействием социальных программ бизнеса на качество жизни в регионах ответственности.
В обоих вопросах тон задают компании горнометаллургического сектора (#Металлоинвест, #РУСАЛ, #Северсталь, #ОМК), опираясь, безусловно, на наработки #ВЭБа в части «зелёной» и «социальной» таксономий и #Сбера в части оценки устойчивости малого и среднего бизнеса.