Зеркало Тициана, или как «смотреть» искусство

1

Недавно готовил лекцию по картинам Лувра. И, разумеется, говорил о произведениях Тициана. В Лувре хранится «Женщина за туалетом» его кисти. И картина ценна вот чем: здесь мы узнаем приём двойного зеркала. Фигуру можно увидеть и спереди, и сзади, в полном цвете и богатстве фактуры. Это такой манифест превосходства живописи в споре Тициана со скульптурой.

Мне кажется, что умение подмечать такие «общие» (использующиеся творцами вообще) приёмы очень полезно. Мы усвоили двойное зеркало благодаря Тициану и его контрасту белого с чёрным/красным. Однако это зеркало можно увидеть и в других медиумах.

/ Скажем, новелла «Нунча» из цикла «Сказки об Италии» Горького в первых же строках сообщает о смерти героини, а затем повествует о том, как именно она пришла к этой необычной кончине. Двойное зеркало.

/ Или повесть «Хроника объявленной смерти» Маркеса, которая также начинается с известия о смерти Сантьяго Насара. Он продолжает идти по городку, встречая знакомых, но все знают, что он - мертвец. Двойное зеркало.

Литература как медиум здесь расширила для нас понятие двойного зеркало, показав, что это не только пространственная, но и пространственно-временная категория.

Важно, что эти «приёмы» не обязательно должны быть зафиксированы в трактатах по условному искусствоведению. Мы живём в мире после авангарда, как сказала мне/нам в прямом эфире Полина Колозариди. В мире после модерна тоже. Поэтому в роли интерпретатора и уловителя сущностных для культурного процесса категорий может выступать каждый.

#записки #музеи #тициан #теория

Что думает нейросеть об искусстве?

Или вернее — «как» думает нейросеть об искусстве? (Вернее ли?)

Смотрите, это интересно: искусство понимается довольно классически, никакого мышления цвета Ротко или атаки на фигуру Малевича мы не увидели. Свет, тень, фигуры, пространство построены по таким законам Тициана, даже этот красный оттенок края платья героя похож на синий акцент «Девушки за туалетом».

Слово «бесы» очевидно легче осмысляется искусственным интеллектом, чем абстрактное понятие «искусство», поэтому сразу появляется этот выразительный красноглазый чёрт, который придает всей картинке готическое звучание.

«Бесы» превращают мышление нейросети о логотипе в готику. Возникают неведомые анималистические существа, а плавные золотистые линии напоминают работы какого-нибудь французского миниатюриста вроде Жана Пюселя.

И только неведомое нефигуративное дымчато-кофейное пятно в стиле Роберто Матта напиминает зрителю, что в искусстве что-то происходило и после XVI века.

#записки #ротко #малевич #тициан

Зеркало Тициана, или как «смотреть» искусство

2

В прошлом тексте я попытался показать, что существуют такие категории (инструменты) в нашем общении с культурой, которые помогают более осмысленному восприятию.

Каждый из нас самостоятельно собирает этот глоссарий инструментов, причем формироваться он может двумя способами: мы либо читаем у других интерпретаторов об этом, либо формулируем эти принципы на основе собственного опыта.

В первом тексте я рассказал о заимствовании у других, в этом расскажу один пример из собственного формулирования инструментов.

Текст знает больше автора, считал Лотман. Когда я пишу текст и как бы случайно использую в каком-то сюжетном повороте (или просто по ходу) цифру семь, я сам могу ничего в это число не вложить, но пользуясь числом семь в христианском-европейском мире (и не только), я обречен на присутствие некоторых классических интерпретаций. Создав текст, автор выпускает его в плавание по океану культуры, там он существует не в вакууме, а сталкивается с контекстом, эпохой, интерпретацией, режимом и, конечно, читателем. А читатель, по выражению Цветаевой, соавтор.

Эта проблема победы текста нам автором для меня объясняет появление авангарда. В одном из обращений к сангхе Будда произносит:

Все составные вещи недолговечны. Стремитесь к собственному освобождению с особым усердием.

Думаю, что у авангардистов было похожее размышление. Они пытались скинуть с себя диктат контекста. Создать некоторые неделимые категории искусства. Эти формы вроде супрематических линий и квадратов помогли художникам, по выражению Льва Юдина, сказать своё, победить контекст культуры, общества, времени и человеческого ощущения вообще, получив право назвать себя творцом.

#записки #розанова #теория #тициан

вот — идёт человек. вон идёт война. вот, нет человека.

Иаков родил Иосифа, мужа Марии, от Которой родился Иисус. ещё до того Авраам жил в земле Ханаанской, ещё до того в земле Ханаанской было неспокойно.

Авраам вёз сына на гору Мориа. иногда на горах происходит богоявление. Авраам верил в богоявление, но ехал к горе убить сына. верил, что не придётся. верил, что сделает, если придётся. то было слово бога, а Авраам подобен ему. абсурд.

известный толковый словарь русского языка начинается со слова абсурдный. с этого всё и началось. и в Ханаанской земле тоже. но в истории Авраама была ещё и любовь.

истина Селена простая и страшная: лучше не рождаться, а коль родился — поскорее умереть. сам бедняга Селен умереть не может, вот и пьёт до беспамятства с Вакхом-Дионисом. забвение. об этом знал Тициан, но в особенности — Рубенс.

как сочинять музыку после Аушвица, как писать стихи после Освенцима? а как есть ланч? после Аушвица не должно существовать Венеции, давайте попрощаемся с Петербургом и наконец закроем Лувр.

а бог в окопах, в холодных ямах, сырых подъездах, душераздирающих криках. там, где хуже всего.

я знаю, что если и искать музыку, — то под снегом. если любить, — то тебя. если спасать, — то душу. если не соглашаться, — то быть готовым. если ценить тишину, — то ценить самую звонкую музыку.

#мояпроза #живопись #тициан #рубенс

дорогие! бегу рекомендовать вам превосходную книгу американского искусствоведа Моргана Мейса Пьяный Силен. О богах, козлах и трещинах в реальности.

это интеллектуальный и глубочайший рассказ, который сложно описать только через искусствоведение, здесь и культура, и социально-политическая история европейской цивилизации, и даже нравственность. пожалуй, таким и должно быть современное гуманитарное знание.

Мейс начинает свой анализ с уникального подхода Рубенса к фигуре Силена. Тициан, пишет Мейс, не заметил того сложного нарратива, который скрывается в этой фигуре. Силен Тициана — плетется в свите Диониса при его встрече с Аридной, он один из беспечных пьянец. Силен Рубенса — задумчивый и очень отдельный, он — несчастный полубог, который не может испытать конечность.

о Силене было известно, что он знает тайну человеческого существования. когда царь Мидас ловит Силена и спрашивает, что наилучшее для человека, тот не хочет разочаровывать Мидаса и открывать ему идею о том, что наилучшее для человека — вообще не рождаться, а если родился, то вторая удача — поскорее умереть…

Силен знает, что Мидас не оценит этой истины, он не в состоянии понять, что главное счастье человека — испытать жизнь как движение завершающегося опыта, недоступного Силену.

на соседних страницах — «отбитый» Ницше, анализирующий греческую трагедию для великого возрождения немецкой нации, но не способный понять, что главная категория дионисийского безумия — секс, за что Вагнер назовет Ницше «онанистом».

Мейс удивительным образом тонко чувствует трещину в реальности, что рождается в месте, где заканчивается картинное пространство, а живописный медиум где-то под резной рамой переплетается с реальностью за пределами картины. это — магическая серая зона между жизнью и смертью, где в пьяном забытьи живет обреченный Силен, на которого Рубенс смог посмотреть с глубоким состраданием.

однозначно #читать!

#теория #тициан #рубенс