Кем стращали детей на Русском Севере (часть 3)
Наиболее значимым пугалом был Бука, известный практически на всей территории России: "Ребенку, буде не слухатце, говоришь: "Спи, спи, бука идет! А спросишь, какой бука, - а в шубы, шерсью повернут"; "Раньше ребята кудельницев, буков, водяников боялись" (Медвежьегорский район, Карелия).
В словарях "букой" кликают "страшилище, которым пугают детей", "неизвестное, страшное и таинственное существо, обитающее преимущественно в темных и безлюдных местах".
Образ же пугала-устрашителя буки очень разнообразен: и ряженый в шубе наизнанку, и медведь, и нечто хтоническое и страшное, не имеющее конкретного описания: "Робятам начнут страшны сказки говорить, говорят бука да бука, а что - пой знай" (Медвежьегорский район, Карелия); "Детей пугали букой, што за бука, мы не знаем" (Тихвинский район, Ленинградская область).
Словарь Брокгауза и Ефрона (1890—1907) обозначает буку, как ночное страшилище с большим открытым ртом и длинным высунутым языком, которое пожирает детей.
В крестьянской демонологии бука часто выступает в роли лешего или домового:
"Ране говорили: бука в лесу" (Архангельская область); "Отец болел, сон видел. Пошел он в лес. Вдруг как закричит по лесу: "Ягод-то надо? Красненькие, беленькие. Бука и был" (Череповецкий район, Вологодская область).
Представление о буке как лешем иногда вполне конкретно: "Бука-то кто? - А леший по-настоящему" (Беломорский район, Архангельская область). Бука, как домовой, хозяин дома, бани: "В монастыре как-то ночевал, в пустом. Крысы шум подняли, а я думал, бука гремит. Всю ночь дрожал"; "Буки какие-то жили в бане. Все буки, лешаки ныне убежали куда-то" (Архангельская область).
Ранее мы говорили о колыбельных, которые включали в себя упоминание похоронных ритуалов и были напрямую связаны с северным культом и восприятием смерти. Бука также фигурирует в колыбельных, где играет роль дворового, который живет на дворе, где держат скот. Главная его функция – ухаживать за скотиной:
"Баю-бай, баю-бай, да-побай, Поди, бука, под сарай. Коням сена надавай, да, У нас Колю не пугай" (Мезенский район, Архангельская область).
Бука, образно и лингвистически, может быть связан со множеством мифологических персонажей, известных европейской культуре.
Родственники буки: норвежский pauk - "маленький страшный человечек", английский puck, нижненемецкий рооk, древнешведский puke, древненорвежский puki – "домовой, черт", датский pokker – "черт, дьявол, бес", bohmand – "бука, пугало", немецкий puks - "домашний пенат (божество дома), связанный с хозяйством, скотиной", латышский pukis – "домовой, который приносит деньги и всякое добро".
На Русском Севере детей также пугали Марой – призраком, видением, духом в облике женщины, появляющимся в доме: "Ходит как мара", "За печкой мара черным-черна", "Мара – как человек. Оставят прялку ночью, так кара придет", "На ровнице мара сидит, волосы свои расчесывает".
Правда она имеет также разные облики и внешние признаки. На Вологодчине детей 3-5 лет стращают бабкой Марой: "Куда побежал, вот там бабка Мара!" (Бабаевский район, Вологодская область).
На Ярославщине же мару представляли красивой девушкой в белом. А в Олонецком крае, мара черна, одета в рвань и даже космата: "Детей раньше бабкой да запечной марой пугали, наденут шубу вверх шестью и говорят: "Вот бабка или запечная мара идет".
На картинке: Мара и Весна.
#Русский_Север #Вологодчина #Архангельская_область #Олонецкая_губерния #Ярославль #вера #хозяйство #запискивбукваре
Наиболее значимым пугалом был Бука, известный практически на всей территории России: "Ребенку, буде не слухатце, говоришь: "Спи, спи, бука идет! А спросишь, какой бука, - а в шубы, шерсью повернут"; "Раньше ребята кудельницев, буков, водяников боялись" (Медвежьегорский район, Карелия).
В словарях "букой" кликают "страшилище, которым пугают детей", "неизвестное, страшное и таинственное существо, обитающее преимущественно в темных и безлюдных местах".
Образ же пугала-устрашителя буки очень разнообразен: и ряженый в шубе наизнанку, и медведь, и нечто хтоническое и страшное, не имеющее конкретного описания: "Робятам начнут страшны сказки говорить, говорят бука да бука, а что - пой знай" (Медвежьегорский район, Карелия); "Детей пугали букой, што за бука, мы не знаем" (Тихвинский район, Ленинградская область).
Словарь Брокгауза и Ефрона (1890—1907) обозначает буку, как ночное страшилище с большим открытым ртом и длинным высунутым языком, которое пожирает детей.
В крестьянской демонологии бука часто выступает в роли лешего или домового:
"Ране говорили: бука в лесу" (Архангельская область); "Отец болел, сон видел. Пошел он в лес. Вдруг как закричит по лесу: "Ягод-то надо? Красненькие, беленькие. Бука и был" (Череповецкий район, Вологодская область).
Представление о буке как лешем иногда вполне конкретно: "Бука-то кто? - А леший по-настоящему" (Беломорский район, Архангельская область). Бука, как домовой, хозяин дома, бани: "В монастыре как-то ночевал, в пустом. Крысы шум подняли, а я думал, бука гремит. Всю ночь дрожал"; "Буки какие-то жили в бане. Все буки, лешаки ныне убежали куда-то" (Архангельская область).
Ранее мы говорили о колыбельных, которые включали в себя упоминание похоронных ритуалов и были напрямую связаны с северным культом и восприятием смерти. Бука также фигурирует в колыбельных, где играет роль дворового, который живет на дворе, где держат скот. Главная его функция – ухаживать за скотиной:
"Баю-бай, баю-бай, да-побай, Поди, бука, под сарай. Коням сена надавай, да, У нас Колю не пугай" (Мезенский район, Архангельская область).
Бука, образно и лингвистически, может быть связан со множеством мифологических персонажей, известных европейской культуре.
Родственники буки: норвежский pauk - "маленький страшный человечек", английский puck, нижненемецкий рооk, древнешведский puke, древненорвежский puki – "домовой, черт", датский pokker – "черт, дьявол, бес", bohmand – "бука, пугало", немецкий puks - "домашний пенат (божество дома), связанный с хозяйством, скотиной", латышский pukis – "домовой, который приносит деньги и всякое добро".
На Русском Севере детей также пугали Марой – призраком, видением, духом в облике женщины, появляющимся в доме: "Ходит как мара", "За печкой мара черным-черна", "Мара – как человек. Оставят прялку ночью, так кара придет", "На ровнице мара сидит, волосы свои расчесывает".
Правда она имеет также разные облики и внешние признаки. На Вологодчине детей 3-5 лет стращают бабкой Марой: "Куда побежал, вот там бабка Мара!" (Бабаевский район, Вологодская область).
На Ярославщине же мару представляли красивой девушкой в белом. А в Олонецком крае, мара черна, одета в рвань и даже космата: "Детей раньше бабкой да запечной марой пугали, наденут шубу вверх шестью и говорят: "Вот бабка или запечная мара идет".
На картинке: Мара и Весна.
#Русский_Север #Вологодчина #Архангельская_область #Олонецкая_губерния #Ярославль #вера #хозяйство #запискивбукваре
В 1903 году художник Иван Яковлевич Билибин по заданию Русского музея отправился в путешествие по Вологодской и Олонецкой губерниям, чтобы запечатлеть шедевры деревянного зодчества Русского Севера. Помимо фото Билибин сделал ряд потрясающих зарисовок, которые до сих пор впечатляют своей точностью и передают дух этой земли.
Село Подужемье Кемского уезда, Архангельской губернии (1904)
Почозеро, Олонецкая губерния, Пудожского уезда (1904)
Гансельга Повенецкого уезда Олонецкой губернии (1904)
Цивозеро, Вологодская губерния, Сольвычегодский уезд (1904)
Верховье в Кокшенге Тотемский уезд Вологодской губернии (1904)
Река Кемь, Архангельской губернии (1904)
Великий Устюг (1904)
Кемь. Кладбище, Архангельская губерния (1904)
#Русский_Север #Вологодчина #Олонецкая_губерния #Архангельская_область #храмостроение #архитектура
Село Подужемье Кемского уезда, Архангельской губернии (1904)
Почозеро, Олонецкая губерния, Пудожского уезда (1904)
Гансельга Повенецкого уезда Олонецкой губернии (1904)
Цивозеро, Вологодская губерния, Сольвычегодский уезд (1904)
Верховье в Кокшенге Тотемский уезд Вологодской губернии (1904)
Река Кемь, Архангельской губернии (1904)
Великий Устюг (1904)
Кемь. Кладбище, Архангельская губерния (1904)
#Русский_Север #Вологодчина #Олонецкая_губерния #Архангельская_область #храмостроение #архитектура
Завтра утром будем всей семьей красить яйца к Пасхе. В нашей семье мы красим при помощи отвара луковой шелухи, без использования искусственных красок или каких-либо покупных пищевых красителей.
Эта традиция встречается в том числе и на Русском Севере:
«Яйца на Пасху преимущественно ведь у нас не красили в разные цвета, а красили в цвет луковой древы, то есть цвет крови. На Пасху, это что — Христос воскрес от своих мучений, когда он был распят на кресте и испытывал мучения. Тут его душа воскресает, то есть вот это как бы символ крови Христовой. Это бабушка так говорила, что яйца в красный, ни в какой цвет другой у нас не красят» (КА РГГУ, No 6605. Печниково Каргопольского р-на Архангельской обл., 1997, зап. М.М. Каспина, Л.Р. Хафизова).
Воровать пасхальные яйца считалось тяжким грехом. Запрет этот встречается в легенде, которую исследователи собрали в XIX— XX вв. в Олонецкой губернии. Это вариация на уже известную тему о чудесах, ознаменовавших Воскресение Иисуса Христа:
«После Воскресения Христова парень шел торговать на базар и встретил евреев, которые не желали поверить в то, что Христос воскрес. Для уверения неразумных в корзинке у парня вдруг запел петух с отрубленной головой, покраснело сначала одно из яиц, потом другое этих пор не только вошел в обиход обычай праздновать Пасху, но и поверье, что красть «чудесные» яйца — грех» (Георгиевский А. Народная демонология // Олонецкий сборник. Петрозаводск,
1902. Вып. 4).
#Русский_Север #Олонецкая_губерния #Пасха #вера #запискивбукваре
Эта традиция встречается в том числе и на Русском Севере:
«Яйца на Пасху преимущественно ведь у нас не красили в разные цвета, а красили в цвет луковой древы, то есть цвет крови. На Пасху, это что — Христос воскрес от своих мучений, когда он был распят на кресте и испытывал мучения. Тут его душа воскресает, то есть вот это как бы символ крови Христовой. Это бабушка так говорила, что яйца в красный, ни в какой цвет другой у нас не красят» (КА РГГУ, No 6605. Печниково Каргопольского р-на Архангельской обл., 1997, зап. М.М. Каспина, Л.Р. Хафизова).
Воровать пасхальные яйца считалось тяжким грехом. Запрет этот встречается в легенде, которую исследователи собрали в XIX— XX вв. в Олонецкой губернии. Это вариация на уже известную тему о чудесах, ознаменовавших Воскресение Иисуса Христа:
«После Воскресения Христова парень шел торговать на базар и встретил евреев, которые не желали поверить в то, что Христос воскрес. Для уверения неразумных в корзинке у парня вдруг запел петух с отрубленной головой, покраснело сначала одно из яиц, потом другое этих пор не только вошел в обиход обычай праздновать Пасху, но и поверье, что красть «чудесные» яйца — грех» (Георгиевский А. Народная демонология // Олонецкий сборник. Петрозаводск,
1902. Вып. 4).
#Русский_Север #Олонецкая_губерния #Пасха #вера #запискивбукваре
