Попалась вот такая картинка со статистикой этажности строящихся многоквартирных домов по регионам. В среднем по России строящийся многоквартирный дом имеет 16 этажей. В Москве - больше 20. Вообще это довольно пугающие цифры, но они несколько однобоки, поскольку описывают только многоквартирные дома. А есть еще такое явление как ИЖС - индивидуальное жилое строительство. Доля которого в 2018 году составила чуть меньше половины всех введенных в стране квадратных метров. Причем это тенденция держится уже много лет и потихоньку растет на фоне спада строительства многоквартирных домов.
В результате получается очень интересная картина. Есть по сути дела два типа жилой среды, которая производится в стране. Это рыхлая среда панельных микрорайонов и рыхлая среда деревень и коттеджных поселков. Об ужасах микрорайонов нам каждый день сообщают блогеры и урбанисты. А масштаб проблемы с ИЖС оказывается ничуть не меньший. И корень проблемы один и тот же. По какой-то причине мы в России пока не умеем производить насыщенные экономическими и социальными связями среды.
Что ИЖС, что микрорайоны - это мир чистой недвижимости. Мир квадратных метров и совсем чуть-чуть мир транспортных возможностей. Из этих деталей очень сложно собрать город. Но пока мало кто из девелоперов и строительных чиновников ставит себе задачу по сотворению среды. Ну а ИЖС так вообще не того масштаба проекты, чтобы в их рамке можно было ставить такую задачу.
Я думаю любой европейский или американский урбанист за голову бы схватился глядя на то как неэффективно мы используем землю. Элементарно не выстраиваем экономику там, где она могла бы быть. Теряем колоссальные деньги на стройке. А еще и создаем себе дополнительные издержки за счет перегрузки транспортных систем.
Но то европейские и американские урбанисты с их культом land price. Мы же пока только начинаем понимать что в стройке творится какая-то хрень и с ней что-то надо делать. И делаем первые робкие эксперименты. Быстро на такие сложные культурные вызовы ответить нельзя - слишком много социальных институтов сформировано именно вокруг создания панельных многоэтажек и ИЖС.
#социологиягорода #микраши #всякаяурбанистика
В результате получается очень интересная картина. Есть по сути дела два типа жилой среды, которая производится в стране. Это рыхлая среда панельных микрорайонов и рыхлая среда деревень и коттеджных поселков. Об ужасах микрорайонов нам каждый день сообщают блогеры и урбанисты. А масштаб проблемы с ИЖС оказывается ничуть не меньший. И корень проблемы один и тот же. По какой-то причине мы в России пока не умеем производить насыщенные экономическими и социальными связями среды.
Что ИЖС, что микрорайоны - это мир чистой недвижимости. Мир квадратных метров и совсем чуть-чуть мир транспортных возможностей. Из этих деталей очень сложно собрать город. Но пока мало кто из девелоперов и строительных чиновников ставит себе задачу по сотворению среды. Ну а ИЖС так вообще не того масштаба проекты, чтобы в их рамке можно было ставить такую задачу.
Я думаю любой европейский или американский урбанист за голову бы схватился глядя на то как неэффективно мы используем землю. Элементарно не выстраиваем экономику там, где она могла бы быть. Теряем колоссальные деньги на стройке. А еще и создаем себе дополнительные издержки за счет перегрузки транспортных систем.
Но то европейские и американские урбанисты с их культом land price. Мы же пока только начинаем понимать что в стройке творится какая-то хрень и с ней что-то надо делать. И делаем первые робкие эксперименты. Быстро на такие сложные культурные вызовы ответить нельзя - слишком много социальных институтов сформировано именно вокруг создания панельных многоэтажек и ИЖС.
#социологиягорода #микраши #всякаяурбанистика
Многие думают, что микрорайоны придумал Ле Корбюзье. Те, кто читал Глазычева считают, что микрорайоны придумал Кларенс Перри. Но на самом деле и это не так. Микрорайоны придумал Вильям Юджин Драммонд, которого Википедия описывает как "архитектора, работавшего в провинциальном стиле".
Конец XIX-начало XX века, растут индустриальные мегаполисы. Мировые конгрессы религий, светские гуманисты, филантропы и социальные реформаторы всех мастей трубят тревогу - новые условия человеческой обогащают промышленные элиты, но оставляют простых людей в беде. Ломаются привычные социальные связи, рушится привычная политическая субъектность, хаос и грязь мегаполисов толкают людей в петлю.
Идея городов-садов Говарда и Аберкромби пытается прорваться из мира платоновского эйдоса в реальность, но доходит до нашего бренного мира жалкой эманацией - пригородами-садами. Первый генеральный план Чикаго, более известный как The Plan пугает своей бесчеловечностью. Его называют "городом мест", а не городом людей.
И тут в начале 10ых годов архитектор-самоучка Вильям Юджин Драммонд предлагает свою концепцию Neighbourhood Unit. Unit - в значении "единица целого". Он говорит, что в современном большом городе необходимо восстанавливать, реконструировать социальные и политические отношения между людьми, а значит требуется принципиально новая организация пространства.
Взяв за основу концепцию социолога Чарльза Кули о "первичном круге социальных отношений" Драммонд говорит, что соседская единица - это та самая среда, где сохраняется и поддерживается первичный круг отношений - семейных, дружеских, соседских. Каждая соседская единица по Драммонду состоит из малоэтажных жилых домов, начальной школы, детской площадки и соседского центра.
Соседский центр по Драммонду - это "маленькая столица". Сосредоточие рекреационных, интеллектуальных и гражданских функций. Библиотека, клуб, спортивный комплекс, зал общих собраний. Соседские центры являются главным инструментом возвращения городским районам индивидуальности и, следующей за индивидуальностью, политической субъектности.
Объединенная вокруг "маленькой столицы" соседская единица становится базовым ядром городской ткани. На стыках соседских единиц возникают деловые центры, парки, площади, променады. Между единицами пролегают улицы и проспекты, а также городская железная дорога, с помощью которой жители перемещаются из резидентно-деловых районов в производственные районы.
Концепция Драммонда была очень популярна в Чикаго 10ых годов. Настолько, что в 20ые годы терминологию Драммонда позаимствовал отец-основатель Чикагской школы социологии Роберт Эзра Парк. Парк лихо транспонировал проектный залог в аналитический, утверждая что соседства (neighbourhoods) уже являются базовым ядром городской ткани.
А к 30ым годам, начитавшись социологов Чикагской школы, Кларенс Перри, видимо методом обратного инжиниринга изобрёл свой проект neighbourhood units. Который, впрочем, делал уже меньший акцент на политическую роль соседских центров. Впоследствии подход Перри был творчески переработан в СССР и появились всем нам известные микрорайоны.
#микраши #историяидей #социологиягорода #forscience #чикагскаяшкола
Конец XIX-начало XX века, растут индустриальные мегаполисы. Мировые конгрессы религий, светские гуманисты, филантропы и социальные реформаторы всех мастей трубят тревогу - новые условия человеческой обогащают промышленные элиты, но оставляют простых людей в беде. Ломаются привычные социальные связи, рушится привычная политическая субъектность, хаос и грязь мегаполисов толкают людей в петлю.
Идея городов-садов Говарда и Аберкромби пытается прорваться из мира платоновского эйдоса в реальность, но доходит до нашего бренного мира жалкой эманацией - пригородами-садами. Первый генеральный план Чикаго, более известный как The Plan пугает своей бесчеловечностью. Его называют "городом мест", а не городом людей.
И тут в начале 10ых годов архитектор-самоучка Вильям Юджин Драммонд предлагает свою концепцию Neighbourhood Unit. Unit - в значении "единица целого". Он говорит, что в современном большом городе необходимо восстанавливать, реконструировать социальные и политические отношения между людьми, а значит требуется принципиально новая организация пространства.
Взяв за основу концепцию социолога Чарльза Кули о "первичном круге социальных отношений" Драммонд говорит, что соседская единица - это та самая среда, где сохраняется и поддерживается первичный круг отношений - семейных, дружеских, соседских. Каждая соседская единица по Драммонду состоит из малоэтажных жилых домов, начальной школы, детской площадки и соседского центра.
Соседский центр по Драммонду - это "маленькая столица". Сосредоточие рекреационных, интеллектуальных и гражданских функций. Библиотека, клуб, спортивный комплекс, зал общих собраний. Соседские центры являются главным инструментом возвращения городским районам индивидуальности и, следующей за индивидуальностью, политической субъектности.
Объединенная вокруг "маленькой столицы" соседская единица становится базовым ядром городской ткани. На стыках соседских единиц возникают деловые центры, парки, площади, променады. Между единицами пролегают улицы и проспекты, а также городская железная дорога, с помощью которой жители перемещаются из резидентно-деловых районов в производственные районы.
Концепция Драммонда была очень популярна в Чикаго 10ых годов. Настолько, что в 20ые годы терминологию Драммонда позаимствовал отец-основатель Чикагской школы социологии Роберт Эзра Парк. Парк лихо транспонировал проектный залог в аналитический, утверждая что соседства (neighbourhoods) уже являются базовым ядром городской ткани.
А к 30ым годам, начитавшись социологов Чикагской школы, Кларенс Перри, видимо методом обратного инжиниринга изобрёл свой проект neighbourhood units. Который, впрочем, делал уже меньший акцент на политическую роль соседских центров. Впоследствии подход Перри был творчески переработан в СССР и появились всем нам известные микрорайоны.
#микраши #историяидей #социологиягорода #forscience #чикагскаяшкола
