Ни много ни мало в "Российской Газете" вышло интервью Ивана Риммовича Медведева, автора прекрасной книжки "Разрешение городских конфликтов", адвоката-урбаниста и просто замечательного доцента. В интервью подробно освещается вопрос справедливости в городской политике.

#городскиеконфликты #городскиестратегии #коммунизмпобедит

https://rg.ru/2019/03/18/urbanist-gorodskie-upravlency-dolzhny-uchityvat-kriterij-spravedlivosti.html?fbclid=IwAR2k-p2ZpdKAfleYcqiN6NZ8Fg-ZbHbs4IXkBLCwD3pTBfcancHm3_LKINg

А вот прекрасный Иван Риммович Медведев рассуждает про городские конфликты в Екатеринбурге

#урбанизмнапочитать #городскиеконфликты

https://www.znak.com/2019-08-27/ot_skvera_do_pokrasa_lampasa_pochemu_gorodskie_konflikty_eto_horosho

​​Опираясь на теорию городских политических режимов, социологи Елена Тыканова и Анисья Хохлова в своих работах пишут, что в городах, имеющих ограниченный потенциал извлечения финансовых выгод и самостоятельного решения городских проблем, но обладающих возможностью мобилизовать капитал, есть большая вероятность появления коалиционных политических режимов.

В первую очередь речь идёт о городских режимах «машины роста» — коалиции крупного бизнеса и городской власти ради мобилизации финансового и административного ресурсов. Подобный режим является олицетворением рынка и неолиберального экономического курса.

Так, при возникновений градостроительных конфликтов у горожан есть три возможных способа действия:

1. Выход — смена делегированного субъекта принятия решения (например, создание ТСЖ или ТОС)

2. Протест — публичное заявление о своём недовольстве (митинги, петиции, жалобы в высшие инстанции)

3. Лояльность — смирение и принятие навязанных инициатив, несмотря на ухудшение условий существования и неудовлетворение своих потребностей (бездействие)

Однако, в условиях «машины роста» самым простым и эффективным сдерживающим фактором для бизнеса является влияние левых партий, о чем свидетельствует случай Парижа. В 2005-2012 годах в столице Франции развернулась борьба городских активистов против представителей бизнеса за сохранение фермы Монсури и прилегающий к ней комплекс строений. Уникальность этих строений заключалась в том, что это была единственная сохранившаяся молочная ферма, из 502 существовавших и построенных в середине XIX века. Длительное время представители левых партий выступали против уничтожения исторических зданий, однако при смене главы округа на лояльного к действиям инвестора от партии правых, фирма получила разрешение на снос зданий.

Сегодня Петербург — город, озабоченный улучшением своей инвестиционной привлекательности — тоже является примером «машины роста», а будущий парк «Тучков буян» — предметом активных обсуждений. Новый парк, который будет располагаться неподалеку от самого центра, претендует стать вторым «Зарядьем» и собирать 8 млн посетителей в год. Президент сказал, что для Питера денег на парк не жалко. Но несмотря на опросы жителей о том, что они хотят там видеть, горожане опасаются, что он получится совсем не таким. Техническое задание — документ, содержащий требования заказчика к объекту — содержит противоречия и неточности, не объясняет, каким в итоге должен получиться этот парк, из-за чего возникает большое количество вопросов. Что будет со зданием пеньковых складов — памятником федерального значения? А театр Эйфмана — точно хорошо?

Историк Лев Лурье и архитектурный критик Мария Элькина требуют повторных общественных слушаний, из-за чего ситуация становится ещё интереснее. Какой из трёх вариантов действия выберут петербуржцы? Сможет ли самоорганизоваться городское сообщество в ответ на критическую ситуацию, чтобы предотвратить очередную градостроительную ошибку? А если сможет, то помогут ли легитимные способы борьбы?

Однако, учитывая предыдущий опыт города, есть опасения, что горожане остановятся на последнем варианте, принимая парк таким, какой он есть, со всеми его возможными недостатками: с простаивающим на территории зданием пеньковых складов; с театром, который закрывает вид на Владимирский собор; и с безграмотно организованной вело-пешеходной инфраструктурой.

#городскиережимы #социологиягорода #городскиеконфликты #тучковбуян

​​Обычно исследователи распределённого образа жизни изучают его в деревнях, посёлках и малых городах. Там люди живут на несколько расположенных по отдельности функциональных помещений - дом/квартира, огород, гараж, подвал, возможно эллинг, рыбацкий домик, охотничий домик. Набор помещений может быть разный, но мало кто довольствуется одной только квартирой. Да и сам характер трудовой и досуговой деятельности диктует наличие иных помещений.

Вне давления девелопмента и городских властей распределённому образу жизни мало что угрожает. На большинстве малых территорий земля ничего не стоит. Поэтому мало кого волнует юридический статус построек и участков под ними. Но то на малых территориях. Как только мы оказываемся в большом городе - ситуация серьёзно меняется.

Для Москвы это нехарактерно, но в любом другом крупном российском городе значительная часть населения живёт распределённым образом жизни. В упрощённом и самом массовом варианте это цепочка "квартира-дача-погреб". Летом на даче или огороде выращивают картошку и огурчики, делают консервы, складируют их в погребе, зимой ими питаются. Ошибочно полагать, что так делают только пенсионеры. На слушания по вопросу сноса погребов приходит самый широкий круг возрастов людей. Которых объединяет низкий уровень дохода.

Эти погреба как правило не зарегистрированы, участки под ними не поставлены на кадастр. Юридически их не существует и они не находятся в частной собственности у горожан. Потому как когда-то они достались от предприятия, или предприятие выдало стройматериалы, или все копали от предприятия а я вместе со всеми пристроился. А дальше они достались по наследству, были подарены, перекуплены на джентльменских основаниях. По всем понятиям - собственность. Кто же знал, что для того, чтобы подтвердить, что погреб мой нужно столько непонятных операций с юристами.

И вот, типичная картина - на территорию где годами люди хранили в погребах картошку и огурчики приходит девелопер и городские власти. И что делать? Как правило вопрос решается формально и силово. Эти погреба это мусор, спасайте свои огурчики - едет экскаватор! В редких случаях людям помогают с опустошением погребов. Но от этого вторжение в их жизнь не становится сильно менее травматичным. Они лишаются одного из ключевых элементов своего образа жизни.

В типологии городских жителей Герберта Ганса есть такой тип как trapped ("попавшие в ловушку") - это горожане, которым под давлением внешних условий необходимо изменить свой образ жизни или место проживания, но они не могут это сделать в отсутствии ресурса. И чем сильнее давление внешних условий, тем хуже они живут. Необходимо признать, что люди, живущие в больших городах распределённым образом жизни оказываются близки именно к этому типу.

Что же делать? В моем понимании, единственный выход из этой ситуации это наделение этих горожан ресурсом. Полномасштабная общероссийская программа по легализации погребов, регистрации их как собственности, выделении под ними земельных участков в собственности владельцев. Тогда, в случае прихода девелопера или города разговор будет идти не об экскаваторе, а о выкупе на коммерческих основаниях. Что, в свою очередь, будет высвобождать финансовый ресурс для изменения образа или места жизни.

У этого решения есть много "но" и "если". Например, оно будет провоцировать ситуации NIMBY. Но лучше уж ухудшение жизни застройщиков и чиновников, чем ухудшение жизни и так не очень-то хорошо живущих людей. Опять же, процедура требует медиации, требует просвещения, требует времени. Для многих требует сопровождения психолога или социального работника. Но, кажется, именно это и называется "цивилизованное разрешение конфликта".

#подвалы #всякаяурбанистика #огурчики #социологиягорода #антропологиягорода #городскиеконфликты

​​Тайный Санта из Новой школы искусств им. Поздеева подложил мне под ёлочку книгу географа Роберта Аргенбрайта "Москва строящаяся". А ровно 7 лет назад началась активная фаза самого драматического для меня градостроительного конфликта - строительства пристройки к гимназии 1543 в Тропарево-Никулино.

Это связанные события. Аргенбрайт пишет о том, как были устроены градостроительные конфликты в Москве при Лужкове и после него. Его позиция, как западного гуманитарного мыслителя и моя позиция, как непосредственного участника событий испытывают, мягко говоря, диссонанс.

По версии Аргенбрайта лужковский период характеризовался градостроительным произволом, игнорированием интересов жителей, силовым продавливанием градостроительных решений, дезавуацией нормирующего смысла Генерального плана города. Дескать именно при Лужкове в сфере градостроительства доминировали непотизм, неформальные практики и втаптывание позиции гражданского общества в грязь.

Оригинальная книга вышла в 2016 году и ряд тезисов из неё кажутся наивными. Якобы Собянин начал профессионализацию кадров, создавал площадки диалога гражданского общества и городских властей. И в пору было бы с этого посмеяться, но слава богу в послесловии к русскоязычному изданию Аргенбрайт пишет, что его умеренный оптимизм в отношении собянинского правления Москвой оказался преждевременным. Автор признаёт свои иллюзии и задаётся новым вопросом - а действительно ли институциональное насилие в отношении горожан привело к развитию гражданского общества в Москве или же речь идёт просто о том, что у тоталитарного режима появились новые сенсоры для обнаружения перегибов на местах.

И вот этот новый вопрос Аргенбрайта мне кажется более релевантным. Из конфликта вокруг Поляны в Тропарёво я вынес одну важную вещь - попытки ведения диалога с насильниками бессмысленны. Можно собрать огромный хэдкаунт экспертов, которые предлагают альтернативные плохому варианты. Можно собирать тысячные митинги. Можно гореть и сгорать. Все эти формы цивилизованного протеста против плохого решения не будут работать, если за плохим решением стоят правильные люди из администрации тоталитарного города.

Что касается гражданского общества, то тут бабушка надвое сказала. С одной стороны я уверен, что именно конфликт вокруг Поляны обеспечил полный независимый состав мундепов в Тропарево. С другой стороны, я уверен, что это не поспособствовало принципиально новому качеству диалога между властью и горожанами. Скорее на уровне самоорганизации создало новое оружие сопротивления. А это отнюдь не диалог, это именно сопротивление. Власть из этой истории не вынесла никакого содержательного урока и продолжает упиваться властью.

#урбанизмнапочитать #городскиеконфликты #всякаяурбанистика #городскиережимы

​​Вышла монография «Города расходящихся улиц: траектории развития городских конфликтов в России»

Среди авторов - Анна Желнина, Оксана Запорожец, Елена Тыканова, Всеволод Бедерсон и другие.

Полный текст здесь.

"В книге представлены результаты социологического и политологического исследования городских локальных конфликтов в крупных российских городах миллионниках с теоретико-методологических позиций «стратегической интеракционной перспективы» Дж. Джаспера и Я. Дайвендака. Издание посвящено количественному анализу эпизодов городской мобилизации, городским политическим режимам, конфигурациям взаимодействия ключевых стейкхолдеров, а также сценариям развития городских локальных конфликтов, в том числе роли в этом процессе виртуальных площадок, истории и памяти".

"В монографии много интересного, основанного на эмпирических исследованиях, про городские режимы в российских миллионниках, про сценарии разворачивания городских конфликтов, про особенности защиты горожанами зеленых территорий и исторических зданий".

#городскиеконфликты #книги

​​В Красноярске разворачивается история, которая чем-то напоминает московскую историю с Ямой и Горкой. Писал про этот кейс, проводя параллели с Katzenplatz в этой серии постов.

Суть истории в следующем - в Красноярске есть Театральная площадь. Рядом с городской администрацией, рядом с десятирублёвым мостом, рядом с Енисеем. Место различных городских ярмарок и фестивалей. В общем, очевидное ядро первого порядка в городской ткани. Неравномерно-районированной модели Красноярска нет, но моё географическое чутье подсказывает, что если бы была, то именно этот статус был бы у Театральной площади.

На Театральной площади есть "Вкусно и точка" и "Бургер Кинг" - традиционные места тусовки молодёжи. Потому как недорого и можно долго сидеть, не вызывая у персонала вопросов что вы тут делаете. И рядом со "Вкусно и точка" построили амфитеатр. Еще один из любимых молодежью городских объектов. Потому как на нём можно по-разному сидеть, тусоваться, играть на гитаре, записывать тик-токи и пилить селфи.

Таким образом, географически, архитектурно и инфраструктурно это место просто не может не быть точкой концентрации молодежи. Со всеми вытекающими последствиями. Потому что да, молодежь громко себя ведёт, матерится, распивает спиртные напитки. Мусорит, в том числе потому, что генерирует больше мусора, чем могут вместить ближайшие урны. И до сих пор была некая негласная конвенция, что тут так принято. Потому как в городе должны быть ботейоны для молодежи, где расширительно трактуются нормы общественного порядка.

Но тут внезапно дорогой ресторан Fresco объявил, что на амфитеатре расположится его летняя веранда. Амфитеатр перекрыли и судя по всему таки готовят летнюю веранду. Разумеется, молодежи, которой едва хватает на "Бургер Кинг" и "Вкусно и точка" не по карману ценник элитного ресторана. Да и если бы был по карману, всё равно превращение места бесплатной тусовки в платное пространство - проблемная история.

Как будет разворачиваться история дальше - хороший вопрос. От оккупации рестораном амфитеатра молодежь никуда не исчезнет. Будет ли это развиваться как открытый пространственный конфликт молодежи и посетителей дорого ресторана? Найдет ли молодежь новое место для тусовки? А если найдет, сформируется ли там особое milieu ботейона с расширительными нормами или это спровоцирует новый конфликт в городе?

В общем, слежу за развитием событий.

#алкоурбанистика #городскиеконфликты #социологиягорода

​​Читаю в журнале Urban Studies статью Каспера Лайнга Эббенсгаарда "Light violence at the threshold of acceptability" и думаю - боже храни нормы инсоляции! В статье на материале из Великобритании разворачивается сюжет про "световое насилие".

Сюжет заключается в том, что в высокоплотных районах с высоким процентом социального жилья (т.е. жилья, которое люди не выбирают, а в котором живут вынужденно) развивается многоэтажное строительство. Про нормы инсоляции британские планировщики не слышали, поэтому дома возводятся близко друг к другу и закрывают свет в окнах, особенно низких этажей.

Естественным образом жители социального жилья пишут жалобы инспектору по планированию. Жалуясь на то, что критические урбанисты называют "медленным насилием" (я бы для красного словца перевёл бы это как "ползучее насилие"). Когда люди испытывают длящийся ущерб, без самого по себе события ущерба. Проще говоря, от непосредственно строительства дома как события никто не пострадал, состава преступления здесь нет. Но от ограничения или отсутствия солнечного света люди страдают.

Усиливаются депрессивные состояния, притом что риск депрессии у обитателей социального жилья и так выше, чем у более благополучных горожан. Приходится менять расстановку мебели в комнате, или приобретать новую мебель под новую расстановку, а на это нужны деньги, которых нет. Становится сложно или невозможно выращивать многие виды комнатных растений. Наконец, постоянно жить в тени просто эстетически неприятно.

На это инспектор по планированию разводит руками - юридически никакой проблемы не существует. Она существует онтологически, существует в восприятии горожан из социального жилья. Они видят в этом ущерб для себя как для и без того уязвимой группы. Потому как не могут просто так взять и переехать туда, где светит солнце.

При этом это ползучее насилие осуществляется по причине того, что девелоперам и городским администрациям выгодно высокоэтажное и высокоплотное строительство. Т.е. насилие над уязвимыми группами осуществляется под соусом максимизации прибыли представителей правящего класса.

И казалось бы, повод для этого не столь значимый, как, например другие формы ползучего насилия, как, например, отравление воздуха, почвы и воды промышленными предприятиями. Но выбросы промышленных предприятий хотя бы регулируются природоохранным и санитарным законодательством. А световое насилие не регулируется никак. Оно просто длится и сделать с ним ничего нельзя.

#communismwillwin #городскиеконфликты #антропологиягорода