Изи сайнс

У меня есть гипотеза, что в каждой отрасли знаний существует свой загончик "лёгкой науки". Признаки примерно такие: низкий порог вхождения, зашкаливающий уровень хайпа в докладах и статьях, замкнутость сообщества и высокая плотность сети цитирований, однообразие в постановке задач. По ощущениям, так бывает, когда в какую-то изначально перспективную область ринулись слишком много учёных (в том числе сильных), разобрались с основными действительно существенными вопросами и остались высасывать проблемы из пальца.

Причём такой тематический остров "изи сайнс" может быть вполне международным, иметь своих представителей в редакциях журналов, профильные конференции и тому подобное. Формально это успешные исследователи, которые хорошо публикуются и одобряют работу друг друга. Такой анклав непросто отличить от нормально развивающейся области, это всегда будет субъективно в какой-то мере. Однако я берусь утверждать, что феномен существует; более того, выбор пути "изи сайнс" происходит более или менее осознанно.

И, собственно, вопрос к подписчикам: а вы видите вокруг себя похожие области? Какие конкретно? Действительно интересно разобраться.

Теперь в Телеграме можно увидеть список каналов, похожих на данный (см. скриншот из десктопной версии). Судя по всему, подборка основана на максимальном пересечении подписчиков — это легко проверить, например, по "кустам" университетских каналов и другим инфопузырям. Замечу, что вам не будут предлагаться каналы, на которые вы уж подписаны.

Благодаря своей механике новая фишка в очередной раз оголила тылы админов, закупающих ботов. Выясняется, что наибольшие пересечения по подписчикам у дорогих @scienpolicy и @scientificrussia — отнюдь не с научно-образовательными или политическими каналами, а с какими-то безымянными агрегаторами новостей и мемов, созданными и накачанными ботами специально для продажи рекламы. Кто бы мог подумать.

Напротив, официальные каналы Минобрнауки, РАН и АНО РСВ демонстрируют здоровые корреляции с каналами профильной тематики (как минимум, первая десятка списка). За что им респект.

В остальном — открывается большой простор для вдумчивого анализа аудитории. Советую протестировать!

Выясняется, что Минобровский медийный рейтинг вузов (М-рейтинг) сделан ещё хуже, чем можно было ожидать.

Например, просмотры тупо суммируются по всем постам без учёта полного охвата: 100 постов по 100 просмотров оказываются равны 1 посту на 10 тысяч просмотров. Стоит подумать одну минуту и понять, что первое достигается постингом любой ерунды в канале "для своих" и охватывает только те самые 100 подписчиков, а во втором случае полный охват в сто раз (!) больше. Это никакие не тонкости, а очевидные из здравого смысла вещи.

Во-вторых, меня неоднократно просили подсветить в канале результаты М-рейтинга, и я каждый раз отвечал, что надо для начала вычистить из топа каналы с накрутками. Даже пояснял, как и на что смотреть в статистике, но ничего не изменилось. Таким образом, не только критерии неадекватны медийному влиянию, но и фальсификация входных данных игнорируется.

Не менее несправедливым выглядит сравнение вузов различного размера (и с различными бюджетами, уж простите) по одинаковым шкалам. Не надо быть семи пядей во лбу чтобы догадаться, что 30 000 студентов из университета А и 5000 студентов из университета Б сгенерируют в соцсетях вуза кратно отличающееся число просмотров и реакций при одинаковом качестве контента. Размер университета не может быть критерием эффективности работы пиарщиков.

Список можно продолжать, хотя и приведённого достаточно. Складывается впечатление, что авторы рейтинга не хотят вникать в его механику и не хотят знать формулы сложнее суммирования по столбцам и строкам. Возможно, они единожды официально утвердили показатели и теперь их сложно изменить. Но это всё отговорки, которыми нельзя жить уже не первый год.

Несчастный рейтинг был бы просто обидным недоразумением для университетских пресс-служб, если бы позиция в нём через различные KPI в конечном итоге не влияла на распределение финансирования и на репутацию ректора.

Немного о бюджетах

По плану в 2024-2026 годах финансирование фундаментальной науки в России составит около 250 млрд. рублей в год. Это почти в четыре раза меньше планируемых расходов на развитие транспортной системы Москвы из бюджета города.

Часто приводят цифру порядка 1 трлн. рублей, называя её расходами на науку. Тут есть большое лукавство, поскольку в эту статью бюджета включены расходы на высшее образование, а также расходы на прикладные разработки, которые могут очень далеко отстоять от науки как таковой. Тем не менее, эта сумма сопоставима с годовым бюджетом одного только Стэнфорда или двух крупнейших китайских университетов. Может, сравнения и не до конца корректные, но заставляют задуматься.

Если отбросить лирику, то из недавних событий больше всего тревожит урезание бюджета Российского научного фонда, который сегодня является наиболее открытой структурой, распределяющей деньги на исследования, причём — структурой с наиболее стабильными и заранее оговоренными правилами игры. Сейчас и без того дикая конкуренция среди условных учёных-лидеров, претендующих на гранты РНФ, усилится ещё больше. Мне кажется очевидным, что существуют куда более мутные неэффективные и непрозрачные программ финансирования науки, средства которых было бы разумнее перенаправить в РНФ.

О научных расходах не стесняется говорить Профсоюз работников РАН, продолжая настаивать на том, что общее финансирование исследований на уровне 1% ВВП неприемлемо, равно как и финансирование конкретно фундаментальной науки на уровне 0,15% ВВП. Впрочем, на Конгрессе молодых учёных некоторые руководители и политики касались проблемы финансирования, но обычно в более обтекаемой форме. Порой складывается ощущение, что тема как-то неявно табуирована, поскольку "все всё понимают". Хотя, на мой взгляд, далеко не все понимают, что говорить всерьез о том же высокотехнологичном импортозамещении можно только при наличии серьезной фундаментальной и прикладной научной базы в интересующей области, либо при её форсированной наработке, которая стоит очень дорого. Впрочем, чем развитие высоких технологий отличается от программирования китайских роботов, понимают тоже далеко не все.

Кратко о результатах опроса про зарплаты учёных и преподавателей

1) Можно оценить среднюю зарплату как 140% от средней и в Москве, и за её пределами (это очень разные суммы в рублях). Не так плохо, но указ про достижение уровня в 200%, судя по результатам, в большинстве мест выполняется методом перевода работников на доли ставки.

2) Менее очевидное: наша наука очень неоднородна. Существуют условные топ-15% учёных, которые в среднем выигрывают в условиях гиперконкуренции и получают достойное финансирование (чего они в большинстве, несомненно, заслуживают). Но они же зачастую формируют медийную картину, выступая лидерами мнений и спикерами, хотя не ощущают проблем большинства.

Да, на любую претензию можно привести в пример финансово и научно успешную лабораторию. Однако подвох в том, что при ограниченных ресурсах все не могут последовать её примеру и быть хорошо обеспеченными, одни лишь заменят других в правом столбике гистограммы.

Справедливость, лоббирование, конкуренция

Из предыдущего поста о распределении зарплат в науке и образовании логично вытекают два вопроса: о справедливости и о лоббировании. Процитирую один из комментариев на эту тему:

"Финансовая успешность групп и лабораторий, к сожалению, не определяется научной эффективностью как таковой. Действительно, хорошо финансируемые коллективы обычно работают неплохо (как минимум), но зарплаты на уровне ~300+ процентов от средней обеспечивается включенностью в большие консорциумы либо получением крупных грантов типа РНФ на ведущие лаборатории. Однако и то, и другое требует интенсивного лоббирования, доступ к которому, очевидно, не основывается на одной лишь науке. Есть, конечно, еще прикладные контракты, но это совместимо не со всеми направлениями.

В последние три года даже гранты уровня 6-7 млн в год стали труднодоступны даже для лидирующих в своих областях групп (и за них идет жесткая лоббистская борьба) <...>".

***
Со многим можно согласиться, но добавлю, что система ещё сложнее. Дело тут не только в лоббировании, но сначала поговорим о нём. Вообще, возможность к лоббированию зачастую связана именно с честными научными достижениями, только прошлыми. Положим, некий коллектив упорно трудился, получал результаты, стал узнаваемым и заработал хорошую репутацию в сообществе. Руководитель обрастает инструментами лоббирования естественным образом — заседая в экспертных советах, рецензируя статьи и диссертации, входя в редакционные коллегии и программные комитеты, приобретая знакомства и т.п.

До какого-то момента эти репутационные бонусы можно считать справедливыми и заслуженными. Тонкость в том, что в этой системе есть гистерезис, выражаясь физическим языком. Если такой коллектив перестанет выдавать реальные результаты, то лоббистские возможности у него сохранятся ещё довольно долго (в зависимости от административных талантов): весьма вероятно, что он сможет проехать на прошлой репутации и связях не один десяток лет, отнимая ресурсы у более талантливых и достойных. Похожие рассуждения можно перенести с отдельной группы на целый университет или научный институт. И это первый важный фактор несправедливости.

Второй фактор — это гиперконкуренция, приводящая к излишне резкой зависимости финансирования от научной продуктивности (в чём её ни измеряй). Условно говоря, если вы входите в топ-10% учёных, то вы зарабатываете всё, а если не входите в топ-30%, то не получаете ничего. Хотя по результативности разница между этими случаями может оказаться не такой большой.

Как это происходит? Допустим, в конкурсе грантов достойны финансирования лучшие 30% проектов, а деньги есть, как обычно, для 10-15%. Скорее всего, в верхушке рейтинга коллективы сопоставимы по уровню, а значит для выбора 10-15% победителей будут важны минимальные отличия в показателях. И вот, непринципиальная разница в пару статей становится решающей; а может, становится решающим голос "своего" человека. Далее работает принцип "деньги к деньгам", и разница имеет свойство увеличиваться с годами. Так появляется непропорциональный разрыв в финансировании между близкими по уровню научными группами.

Оговорюсь, что есть и другие, более специфические факторы, влияющие на уровень зарплат. Например, контраст между науками с дорогими и дешёвыми (отсутствующими) расходными материалами. Избитая тема с неочевидным решением, но биологам и химикам от этого не легче. Есть и искусственно навязанная региональная разница.

Но, на мой взгляд, лоббирование и гиперконкуренция — это два основных фактора, которые обуславливают несоответствие между финансированием коллектива (в частности, зарплатами) и его научной результативностью. "В три раза богаче" — точно не означает "в три раза продуктивнее". Конечно, ждать полной справедливости глупо, но снижать конкуренцию совершенно необходимо, это нормализует ситуацию. С лоббированием сложнее, поскольку оно тесно связано с ценным институтом репутации. Так или иначе, помогут прозрачность процедур и ротация.

В конце года не забывайте о главном

А почему бы и не запостить итоги года от @TGStat?

Конечно, в 2023 году получалось писать меньше, чем хотелось бы (вижу аналогичную тенденцию у многих авторов). Но я рад отклику читателей на посты, особенно на те, которые писались и редактировались долгими часами. Из статистических рекордов: в среднем одна публикация в 2023 году набирала более 10 тысяч просмотров, 150 реакций, 120 пересылок и 50 комментариев. Это действительно много, тем более для узкопрофильного канала, а значит всё не впустую.

Пользуясь случаем, напоминаю новым подписчикам, что у канала работает чат @trueresearch_chat, где есть не только все комментарии к постам, но и другие дискуссии.

Надеюсь повысить обороты в 2024 году — впрочем, предыдущие годы научили нас не строить слишком амбициозных планов. В любом случае я желаю себе и дорогим подписчикам по-настоящему хорошо отдохнуть в ближайшие дни. С наступающим и до встречи! 🍾

Пару дней назад я получил сообщение от профессора МИРЭА, доктора технических наук А.М.Романова. В нем он поднимает вопрос об этических границах при цитировании научных статей, который представляется довольно важным. С разрешения Алексея Михайловича привожу ниже сокращенный вариант его письма.

Сегодня мне случайно попалась статья, которая рекламировала новый сервис SciCite (https://habr.com/ru/articles/784242/ ). Прочитав ее, а также ознакомившись с их telegram-каналом, я, мягко говоря, ужаснулся.

По сути это автоматизированный сервис для создания ферм цитирования. Он позволяет одним ученым вывешивать объявления о тех работах, которые они хотят, чтобы другие процитировали, а другие получают виртуальную валюту за то, что цитируют эти "правильные" работы. И эту виртуальную валюту они могут тратить на то, чтобы просить цитировать нужные им работы. Более того, виртуальную валюту можно покупать, тем самым стимулируя цитировать свою работу за деньги.

По сути все это однозначно квалифицируется как манипулирование цитированием, которое прямо противоречит правилам COPE (Комитета по публикационной этике). Более того, сами авторы это прекрасно понимают и даже не скрывают.

В документах сервиса SciCite явно говорится, что взаимоцитирование молодыми учеными других молодых ученых не потому, что их работа достойна цитирования, а просто для того, чтобы разогнать друг другу показатели и получить грант - это хорошо, это называется ими «взаимодействие молодых ученых».

Можно было бы просто не обращать внимания на этот сервис, но он, очевидно, делает ставку на молодых ученых и аспирантов, рядом с которым может не оказаться наставника, который бы объяснил им, что так делать нельзя.

Что интересно, авторы проекта уже несколько преуспели в продвижении своих идей. Проект SciCite является победителем Всероссийского гранта Росмолодёжи, был отобран для участия в конкурсе «Лучший молодежный стартап союзного государства», презентовался в Сириусе на недавнем III Конгрессе молодых ученых. Я с трудом представляю, как проект по накручиванию цитирований может получить такую поддержку.

Цитирования, метрики и жульничество - I

Недавняя публикация А.Р. Хохлова про сервис для взаимных накруток породила огромное количество комментариев от подписчиков и от авторов других каналов (см. посты самого ак. Хохлова и Зоопарка). Бесконечно многогранная тема, попробую начать с основ.

Прежде всего, цитирования наследуют базовую проблему самих научных статей: сегодня они исполняют несколько противоречивых функций, о чём я писал почти 2 года назад. Да, в идеальной ситуации ссылки на другие работы нужны исключительно для того, чтобы не повторять однажды доказанное или измеренное, а отослать читателя к оригинальной статье. И если некая работа ссылается на 10 статей, то все они необходимы для обоснования результатов; лишних цитирований, не влияющих напрямую на понимание работы, быть не должно.

Как следствие, в идеале число цитирований неплохо отражает степень влияния данной работы на развитие науки (но с рядом оговорок). А совокупность цитирований всех статей данного автора неплохо характеризует его научный вклад (с ещё большими оговорками).

Далее начинается мир реальный. Как известно, всё портится, как только цитируемость становится метрикой, используемой явно или неявно для распределения благ (премий, грантов, приглашённых докладов, членства в академии и т.п.). Цитирования приобретают роль валюты, появляется мотивация избыточно цитировать самого себя, ближайших коллег, руководство, будущих оппонентов и т.п.

Замечу, что эта мотивация может быть чисто финансовой (условно, когда рост индекса Хирша включён в KPI), а может быть социальной: выказать уважение посредством цитирования. Бывают и совсем небанальные случаи, когда необходимо процитировать достаточное количество авторитетных работ в данной области, чтобы сойти за своего и не вызвать придирок рецензента.

Усложнение этой системы можно обсуждать бесконечно. Например, откуда-то появляется неформальное требование на приличный список литературы в несколько десятков работ, отражающий социально-научный кругозор авторов. Возникает феномен плагиата списков литературы из чужих статей и целые паровозы из 20-30 ссылок, к которым обращаются лишь во фразе "учёные занимаются похожими проблемами [1-30]...". Включается эффект Матфея: при поиске литературы по теме учёные в первую очередь читают и цитируют наиболее цитируемые статьи, к этому подталкивает сам механизм поиска. И так далее.

Всё это размывает исходный смысл и сильно девальвирует ценность ссылки на статью. Это не означает (важно!), что метрики, основанные на цитированиях, полностью бесполезны. Более адекватный вывод: как и любые метрики, они подвержены взлому и должны применяться экспертом в совокупности с другими метриками и в дополнение к содержательному анализу.

В реальном мире содержательная экспертиза возможна далеко не всегда, а управленцы, как правило, стремятся к простым и легко отслеживаемым показателям. Среди простых показателей цитируемость и индекс Хирша — одни из наиболее легко взламываемых (особенно если учитываются цитирования из РИНЦ или ВАК). И поэтому крайне странно устанавливать прямую связь между числом цитирований или индексом Хирша с надбавкой к зарплате.

На мой взгляд, если уж и пытаться придать какое-то конкретное значение цитированиям, то оно должно быть пороговым. Условно говоря, соискатель со стажем 20 лет в фундаментальной науке и индексом Хирша = 3 должен вызывать большие вопросы, а вот показатели h=20 или h=40 априори одинаково хороши. Дальше должен работать эксперт.

Так или иначе, если глупые метрики побеждают, возникают мотивы для накруток и острые этические вопросы для тех, кто хочет работать честно. Обсудим это во второй части поста.

Цитирования, метрики и жульничество - II

Теперь немного ближе к нашим реалиям. Итак, пусть ценность и смысл цитирований в науке искажены, но они попадают в различные KPI и неформально учитываются экспертами. Кто виноват, как жить и с чем бороться?

Нет сомнений, что создание ферм взаимного цитирования является лишь следствием неумеренного использования наукометрии в администрировании. В частности, следствием тупого транслирования показателей эффективности организации как целого на каждого отдельного сотрудника. В результате в вузах существуют гласные и негласные правила по цитированию сотрудников кафедры, факультета, местного вестника и т.п. В комментариях привели массу примеров на этот счёт, включая рекомендацию от научного отдела Горного университета (где и числится разработчик обсуждаемого сервиса поднятия хирша).

Да, административное давление очевидно, но это не снимает полностью ответственность с активистов накручивания цитат. Ведь кто-то продолжает работать честно, и им особенно неприятно на таком фоне.

Если переключаться на личную пользу от показателей цитируемости, то её влияние на получение грантов часто преувеличивают. Есть ощущение, что эта гонка — в большей степени выполнение KPI университетов и получение внутренних бонусов, плюс рост ЧСВ. Эксперт того же РНФ, конечно, обратит внимание на все показатели, но в заявке куда важнее публикации в хороших журналах за последние годы, успешная история предыдущих проектов, нормальный план работ и удача. Индекс Хирша тут скорее сыграет пороговую роль (как обсуждалось выше).

Вообще, лично меня гораздо больше беспокоит даже не эта борьба за KPI. Проблема в том, что формируются целые сообщества учёных (молодых и не только), для которых обстановка гонки за метриками является нормой. И которые уже искренне сравнивают учёных по индексу Хирша, а журналы — по импакт-фактору. Этот феномен заслуживает отдельного поста и не всё здесь так однозначно (ибо эти цифры кое-что да значат). Но сами учёные уж точно не должны становиться жертвами дворовой наукометрии. Например, нужно понимать, что высокая цитируемость вполне может признаком учёного из ареала "легкой науки", технического сотрудника на хорошем приборе или аспиранта в продуктивной группе, а низкая — специалиста в сложной фундаментальной области или полусекретного учёного. И много, очень много других возможных вариантов.

Что нужно делать для оздоровления ситуации? Если говорить о прямых накрутках, то административно искоренить их довольно сложно (взамен простых схем придут более изощренные) — тут возможно лишь уменьшение роли взломанных метрик. В целом куда правильнее создавать здоровую атмосферу в сообществе. Как минимум, необходимо называть вещи своими именами — чтобы жульничать с цитированиями было стыдно (например, как публиковать и защищать откровенный плагиат). Думаю, само озвучивание проблемы и напоминание о нормальной функции научных цитирований уже немаловажно.

А вообще дилемма рядового сотрудника всегда одинакова — пытаться менять правила в более справедливую сторону или выкручиваться в рамках действующей системы и по-максимуму использовать уязвимости для собственного блага. Совершенно очевидно, что стратегически правильнее поднимать вопрос об отмене неадекватных метрик, а не бежать за пачкой цитирований в РИНЦ. Это даёт шанс поработать ради дела, а не тратить жизнь на подгонку себя под новые показатели эффективности. Но это должно быть коллегиальным решением большинства, с чем возникают большие проблемы во многих аналогичных случаях.

Бесспорный итог длинной дискуссии: появился новый повод любить стартапы ❤️

Осторожно, 18+. Смотреть со звуком.

Итоги последнего года (с небольшим) в научно-образовательной сфере от Олега Тинькова.

Центры кооперации — нужны или нет?

Пришёл достаточно необычный вопрос от подписчика, предлагаю ознакомиться и подискутировать:

"Я являюсь сотрудником одного центра по научной кооперации между Россией и страной Х. Хотел бы спросить у читателей канала, имели ли они опыт взаимодействия с подобными структурами и нужны ли такие структуры вообще по их мнению. Иначе говоря, есть ли у исследователей запрос на подобные услуги: найти вуз-партнер, подыскать лабораторию или зарубежных коллег для обмена наработками, сделать конференцию, предоставить отчет по научным отраслям (бесплатно) и т.д.

Ответы ищу для удовлетворения личного интереса и вообще планирования карьерной траектории. В последнее время много размышляю о возможных форматах международного научного сотрудничества. Но заниматься тем, что никому не надо, и тратить на это время совершенно не хочется. Спросить именно в ТГ-канале — отличная опция, так как на мероприятиях все стараются играть йес-менов.

Если более конкретно говорить о текущих функциях нашего центра, то в основном они представительские. Это частичное участие в организации и финансировании мероприятий, контакты с руководителями некоторых российских научных и технологических организаций, редко — поиск подходящих партнеров (компания просит найти в России специалистов или технологии, недавно с такой просьбой обращались представители российского университета), а также информирование аудитории о положении дел науки и техники в России.

В целом получается, что наши функции относятся скорее к области GR или научной дипломатии. Однако в названии написано "Центр кооперации", и от этого у меня возникает диссонанс: будто "кооперация" отсылает к работе на уровне отдельных лабораторий и институтов, а не на макроуровне. Так или иначе, хотелось бы услышать мнение, кому и в каком виде могли бы быть полезны услуги такого центра".


Комм. РR: мне по умолчанию казалось, что активные учёные должны сами знать своих потенциальных партнёров — по конференциям, статьям и благодаря сарафанному радио. Хотя допускаю, что эта схема работает не всегда. Поэтому узнать мнение подписчиков действительно интересно.

И отдельно отмечу очень справедливое наблюдение, что на публике все, как правило, играют йес-менов. Это обязательно нужно учитывать при получении обратной связи.

27 января 2024 года в Дальневосточном отделении Российской академии наук, в 11:00, я буду делать доклад “Изменение климата: модели, оценка рисков и прогнозирование развития наземных экосистем”. Приглашаю! Будем говорить о климате в глобальном и региональном измерениях.

Климатической системе Земли свойственен динамизм и, если рассматривать большой временной период – сотни миллионов лет – цикличность. Нашему поколению выпало жить в эпоху достаточно радикальных климатических изменений, которые принято называть глобальным потеплением. Климатологами происходящие в климатической системе Земли оцениваются достаточно точно для того, чтобы утверждать, что (1) температура атмосферы, геосферы и гидросферы увеличивается, (2) причина разогрева – это изменение газового состава атмосферы за счет углерод-, фосфор- и азотсодержащих газов, составляющих вместе с частицами пыли и воды парниковый слой и (3) изменение газового состава происходит за счет извлечения законсервированного углерода из недр в виде ископаемого топлива и его перевода в атмосферу. Третий пункт связан исключительно с деятельностью человека. То есть, текущее потепление – это результат преобразования природы человеком.

В виде рабочей гипотезы этот процесс был впервые описан нашим соотечественником, выдающимся климатологом, Михаилом Ивановичем Будыко в 1971 году, как раз в то время, когда исследователи климата всего мира практически единодушно считали, что потепление, наблюдавшееся в предшествующее столетие, должно смениться похолоданием. Михаил Иванович не только точно предсказал и обосновал продолжение потепления, но и объяснил его антропогенную природу. Сейчас, на протяжении уже 50 лет, его модели удивительно точно подтверждаются данными инструментальных измерений.

Климат для человечества исключительно важен, необходимо даже уточнить – жизненно важен, поэтому в исследования климатической системы Земли вовлечены огромные научные силы. Сейчас в их распоряжении около 200 космических аппаратов, ведущих наблюдение за состоянием определяющих климат объектов, огромные вычислительные мощности и обширные массивы данных, которые позволяют строить высокоточные модели, описывающие климатическую систему Земли. В настоящее время мы оперируем 41 климатической моделью. Все они разработаны разными исследовательскими группами, работающими в разных уголках планеты. Модели базируются на параметрах основных компонентов климатической системы Земли, а именно: атмосфера, гидросфера, геосфера, биосфера и криосфера. В настоящее время деятельность всех значимых научных групп координируется международной организацией – Межправительственным советом по климатическим изменениям (Intergovernmental Panel on Climate Change, IPCC), который ежегодно публикует доклады о климатических изменениях и периодически выпускает оценочные доклады, которые подробно анализируют текущие климатические исследования и определяет текущие климатические тренды.

Разработанные климатические модели послужили основой для разработки в 2014 году климатических прогнозов глубиной до 2100 года, которые, в зависимости от концентрации парниковых газов в атмосфере, разделяются на 4 основных сценария: от оптимистичного, предусматривающего снижение эмиссии углекислого газа с 2020 по 2100 год до нулевой, метана до половины от уровня 2020 года и повышение глобальной температуры в 2100 году менее чем на 2 градуса относительно температур за период 1980–1990 годов, до пессимистичного, предусматривающего полное отсутствие контроля за эмиссией парниковых газов и, как следствие, повышение глобальной температуры к 2100 году на 5–6 градусов.

Увы, прошедшие со времени разработки прогнозов 10 лет показали, что развитие климатической ситуации идет по худшему для человечества климатическому сценарию.

В чем сейчас выражается потепление климата, и что однозначно подтверждено исследованиями.

Океан
Возрастает температура поверхностных вод, в океане аккумулируется тепло. Поглощение углекислого газа из атмосферы водой вызывает закисление океана – понижение водородного показателя – процесс, крайне негативно сказывающийся на биоте океана. Закисление океана сопровождается снижением уровня кислорода в воде. Таяние льдов вызывает повышение уровня Мирового океана, который с 1980 года уже повысился на 23 см.

Суша
Возрастает температура поверхностных суши. Уменьшается продолжительность снежного периода в умеренных широтах, Арктике и Антарктике, Земля "чернеет", отчего поглощает больше солнечной энергии. С одной стороны, в высоких широтах условия для растительности улучшаются, с другой – внутри континентов возрастает аридность, влекущая за собой опустынивание.

Лед
Сокращаются площади ледников на суше и ледовых полей в Мировом океане. При реализации пессимистичного сценария последние исчезнут к 2070 году (это также впервые было предсказано Михаилом Ивановичем Будыко). Наблюдается ускоряющаяся деградация многолетней мерзлоты, подстилающей около трети территории России. Процесс сопровождается высвобождением огромной массы замерзшей органики, которая, разлагаясь, выделяет парниковые газы, увеличивающие парниковый слой в атмосфере.

Атмосфера
Циркуляционные процессы в атмосфере становятся более интенсивными. Сильное увеличение температуры в приземном слое атмосферы усиливает испарение воды, что существенно перераспределяет водный баланс между окраинными и внутренними частями континентов.

Биота
В умеренных и полярных областях увеличивается период с высокими и достаточными для роста растений температурами. Наблюдается улучшение условий для теплолюбивых видов на крайнем севере и юге. Если при этом мы думаем про пальмы и ананасы во Владивостоке, то картина рисуется вполне райская. Но биота – это не только пальмы и ананасы, это еще и микроорганизмы, грибы и всякие невкусные вещи, большинство из которых опасны для человека. Все это тоже будет у нас.

Социум
Потепление климата инициирует процессы, ограничивающие и ухудшающие базовые ресурсы человечества, прежде всего, – пищу и воду. Во многих тропических регионах среда станет неблагоприятной для человека. Беда в том, что в критических по климатическим эффектам регионах проживает большое население. Оно будет мигрировать и отстаивать свое право на жизненно важные ресурсы.

Каким будет 2024 год
Климатические модели определяют тренды, и эти тренды на будущее столетие не благоприятные. Ближнесрочные прогнозы остаются пока что не решенной задачей науки, но с ростом объема данных и точности моделей открывается возможность прогноза развития климатической ситуации на основе текущих параметров климатической системы Земли на месяцы вперед. Массивы данных по динамическому состоянию атмосферы и других составляющих климатической системы позволяют делать метеорологам достаточно точные прогнозы на месяц вперед.

Вместе с тем, крупнейшие мировые климатические центры, располагающие мощными вычислительными ресурсами (NASA, APEC, ASEAN, JMA), дают очень сходные прогнозы на первую половину 2024 года. Согласно им, климатическая система Земли в 2024 году будет все еще отклоняться от среднего динамического состояния, и эти отклонения в большей степени будут определяться мощным воздействием Эль Ниньо, проявления которого будут постепенно затухать в марте 2024-го. Начало года будет сильно жарче и суше в тропических регионах и во внетропических регионах южной части Африки, где возможны серьезные засухи. Повышенная вероятность выпадения осадков ниже нормы прогнозируется в различных регионах, включая северо-восточную часть Южной Америки, районы Чили и Аргентины, южную часть Африки, части Юго-Восточной Азии, Филиппины и некоторые части западной и северной Австралии в течение первого полугодия 2024 года. Что касается температуры, то на протяжении этого периода на большей части суши прогнозируется повышенная вероятность температуры выше нормы.