Сегодня в нашем Boosty пост, которого ждали. Рассказываем, что же нарисовано на аватарке — пустая могила, высунутый язык или всё-таки, как наверняка говорят хейтеры, сидушка унитаза.

Самое время подписаться: https://boosty.to/thecenotaph

Если у вас есть вопросы о нашей работе, то их можно задать в боте @thecenotaphbot.

И спасибо за ваши донаты!

​​Сергей Простаков продолжает свою автофикшн-эпопею «Подшивка к личному делу», в которой вспоминает СМИ, медиа, шоу, которые сформировали его как личность. Сегодня — журнал «МК-бульвар».

На протяжении всей моей так называемой карьеры в медиа перед глазами стоит один разворот «МК-бульвара». В самом начале 2000-х годов в нём существовала очень странная рубрика «Азбука современной культуры», в ней писали о самых значимых феноменах XX века. Из неё я узнал о Годаре и группе The Clash, например. Рубрика казалась странной, потому что журнал, что и следует из названия, позиционировался как истории о селебрити, об их горестях и радостях. И вот однажды я увидел следующее. На одной странице певица Валерия рассказывала, что она ушла от мужа и продюсера Шульгина, потому что он бил её. А на другой странице в «Азбуке современной культуры» была статья «Х — Хайдеггер "Бытие и время"». Я был шокирован этим сочетанием низкой «жёлтой» культуры и высокой, где обсуждали достоинства и недостатки перевода Бибихиным указанной книги.

Ещё лет десять я не собирался быть журналистом, но для себя усвоил, что хорошее медиа совмещает эти два явления в себе. Хорошее медиа должно существовать вне рамок позорной логики, что кому-то или чему-то нельзя давать площадку. Для хорошего медиа нет разницы между античной философией и сводками из судов. И там, и там, если хотите, отражена творческая трагедия личности. А ничего важнее для гуманитарного сообщества, к которому относятся даже российские медийщики, не существует.

Этими соображениями я делился на заре своей журналистской работы в редакции «Русской планеты» с редактором Митей Ткачёвым. Внимательно выслушав меня, он посмотрел куда-то в сторону и сказал: «Боже, это кто-то читал». Так я узнал, что меня буквально учил журналистике человек, который делал тот самый «МК-бульвар». Сейчас-то я хорошо понимаю, что в жизни ничто не бывает случайно, всё связано, всё переплетено. Никто другой просто не мог меня научить писать.

«МК-бульвар» я читал с запозданием в полгода. Его подшивку ко мне в Клюкву привозила тётка. О жанре литературной и музыкальной рецензии на актуальные релизы я узнавал оттуда. Потом я потрачу много времени, чтобы в букинистических магазинах купить книги именно в тех изданиях, которые рецензировали журналисты «МК-бульвара». Из него же я узнаю о выходе романа «Господин Гексоген» с очень странной обложкой. Как сейчас помню, рецензия начиналась со слов: «Это действительно произошло. Слухи оказались верны. Ad Marginem издали "соловья Генштаба"». Возможно, в воздухе в тот момент что-то мелькнуло, но я предпочёл потереть глаза, сделав набросок обложки подкаста «Эпоха крайностей». В «МК-бульваре» столица России впервые передо мной открылась как центр развлечений и культурной жизни, которой я никогда не дождусь у себя на родине. В отроческом мозгу родилась мысль, что в Москву ехать надо, и далее по тексту.

А ещё там я прочитал интервью совсем молодого актёра Юрия Колокольникова, который выразился в том духе, что жизнь — это вещь, которая постоянно спешит вперёд, и ты всегда рискуешь отстать, и догнать затем не получится, нужно двигаться в её ритме. Через двадцать лет Колокольникова я встречу в винном баре, где в тот будний вечер мы оказались буквально вдвоём. Но подойти к нему и сказать, что, блин, Юрий, я с тех пор с теми вашими словами живу и всегда их учитываю, я не решился.

«МК-бульвар» тётка перестанет привозить ближе к середине нулевых. Хронологически, как я сейчас понимаю, это плюс-минус совпало с уходом той ткачёвской команды. Да и я к тому времени уже уезжал в Москву.

#простаков

Сегодня в нашем Boosty подробный рассказ о непростых взаимоотношениях участников «Кенотафа» с литературным жанром «автофикшн». Рассказываем про мелкий дрист, аферистов и мудрость Галины Юзефович.

Самое время подписаться: https://boosty.to/thecenotaph

Если у вас есть вопросы о нашей работе, то их можно задать в боте @thecenotaphbot.

И спасибо за ваши донаты!

Друзья!

На связи ответсек moloko plus Паша Никулин. 24 февраля я хочу позвать вас на свою лекцию в Zoom. Буду говорить о российской журналистике.

Обсудим последние законы, тренды и реалии, в которых мы оказались.

👨‍🏫🌐 Кто я такой?

◾️ Я журналист. Этим ремеслом я занимаюсь пятнадцать лет. Восемь из них — делаю альманах moloko plus.

◾️ Я писал для «Таких дел», The New Times, «Медиазоны» и «Русской планеты». Закончил магистратуру журфака РГГУ с отличием. Был соучредителем и несколько раз подряд избирался сопредседателем Профсоюза журналистов.

◾️ За последние шесть лет я прочел несколько десятков лекций по журналистике для студентов Высшей школы экономики, МГУ, РГГУ, СПбГУ, университета Лидса.

◾️ В рамках проекта «Антиуниверситет» вел курс по малым медиа.

◾️ Приглашенный спикер школы гражданской журналистики «Искра».

Так что подозреваю, что я немного разбираюсь в профессии.

👨‍🎓👩‍🎓Кому стоит послушать?

◾️ Студентам журфаков — чтобы понять, как поменялась профессия за последние два года;

◾️ Начинающим журналистам — чтобы узнать, что может случиться с медиарынком;

◾️ Опытным коллегам — чтобы «сверить температуру» и обсудить в конце перспективы нашей профессии, а может, и поспорить;

◾️ И всем, кого волнует судьба отечественной журналистики.

Регистрируйтесь и приходите!

У всех есть возможность сказать свое последнее слово — хотя не всегда тот, кто его произносит или пишет, знает, что именно оно окажется последним. В рубрике «Последние слова» мы очищаем последние слова от налета времени и даем вам возможность посмотреть на них отвлеченно.

Сегодня — предсмертные слова Льва Троцкого.

#последние_слова

​​Мы в «Кенотафе» любим иногда писать целыми циклами материалы, и собравшись воедино, они начинают восприниматься совершенно иначе, нежели когда летят в постоянном потоке телеграма.

Цикл с условным названием 100/10 я писал с конца ноября 2023 года и до начала февраля 2024 года. Идея была предельно простой: отмотать время на сто лет назад и пройти через целый век до сегодняшнего дня, каждую неделю отматывая десять лет. Вот мы заглядываем в дневник Пришвина и читаем стихи поэтов круга Малой Садовой, вот листаем передовицы официальных советских газет, а вот следим за тем, как сходит с ума простой советский обыватель. Каким же покажется этот век после такого персонального эксперимента?

Удивительное ощущение: проскочив через случайные вехи (точкой отсечения был тот день, в который выходил текст, — время отматывалось ровно до того же дня 70, 50, 20 лет назад) целого столетия, я пришел к мысли о том, как все связано и как все, на самом деле, недалеко. Казалось бы, события 1923 года должны казаться чем-то бесконечно далеким. Но на самом деле ниточки от того года тянутся к нашему дню самыми разными путями. И целый век оказывается разминкой для разговора о современности. Разные люди и события смешиваются, превращая нити прошлого в ткань настоящего.

Читайте цикл 100/10 целиком по ссылке: https://teletype.in/@thecenotaph/100-10-series

#сенников

Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty

Счастье сложно описать, трудно уловить, невозможно однозначно определить. Оно может быть совсем неприглядным, неожиданным и странным для окружающих, а иногда над самыми счастливыми минутами мрачно нависают тени грядущих трагедий.

Выпуск передачи «Вечерний Ургант» от 21 февраля 2022 года. Гость выпуска — лидер группы «Любэ» музыкант Николай Расторгуев.

Фото: Первый канал

#в_поисках_счастья

Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty

Your Demise — Cold Chillin’ (2013), 4/5

Конец нулевых – начало десятых я провёл на заборе у клуба Plan B на Достоевской возле театра Российской Армии, учась пить водку с яблочным соком и разговаривать с иностранцами. В моде был хардкор, что удачно совпало с моим пубертатом и желанием стать частью какого-нибудь движа — этот, на самом деле, чисто антропологический интерес, ещё до моды быть проклятым обоими лагерями, засветит мою много раз сломанную голову в отчётах о «вражеских концертах» и на «нацивоч», и на «афаскам».

Но теперь лето 2012 в Москве — конечно, меня, известного политического активиста и участника протестов, волнует реальная политика и такая же реальная музыка. Время слушать настоящий, то есть трушный хардкор. Субкультурные разборки уже неинтересны, у реально крутых хардкорщиков в моде чёрный деним, вэнсы олдскул, пятипанельки, околомерчевые шмотки «Дроп Дед» и прочая эстетика suicide girls. Что бы ни говорили в движе про солидарность, то есть юнити, именно эти атрибуты исчерпывающе определяют твою трушность, без каковой рискуешь быть обосранным в ивентах концертов вконтакте — позорно. Понятное дело, у меня этих атрибутов нет ни одного, и даже херовенькой татуировки.

Your Demise — довольно базовая группа из лондонского пригорода, с первым вокалистом Джорджем Нобелем YD играли и выглядели позлее, со вторым, Эдом Макреем, — попопсовее; смена вокалиста сопровождалась похожей на выдуманную историей о том, что Нобель, который был «по крестам», то есть straight edge — проще говоря, навязчиво не пил и не курил, — отпиздил за эти грехи одногруппников. Нобель вообще был похож на парня с завода, а Макрей — на трушного модника из «мотокафе» «Энтузиаст».

И вот Эд Макрей с командой приехали в Москву, где их ждали такие же модники только что со страниц паблика «харкдор свэг» вк. YD собрали полный зал в пару сотен человек, отработали очередь на автографы. А хардкор-модники после фото в обнимку с вокалистом в основном говорили о том, какие же нетрушные эти ребята из лондонского пригорода, продавшиеся за шмотки и начавшие играть коммерцию. Дискурс, конечно, был переводным с прогрессивных западных форумов.

Альбом Cold Chillin’ через год — это истеричный ответ обиженного на весь движ модника Эда Макрея, который делал реально хорошую коммерческую музыку, но вместо празднования солдаутов много сидел в интернете и читал про себя гадости. Он просит: bitch, don’t kill my vibe; признаётся: I’ll let you all know: you drag me down; жалуется: sick of this world, that cares too much; откровенничает: perfectionist to my work - some won’t believe; I’m not from the bottom, but my mind is there. И шлёт проклятия финальной песней — после сбывающегося пока обещания (this is the last song I’ll ever write) речитативом выдаёт:

You got two options in life: do what you love or hate what you do;
I fucking picked both. So nail me to a cross with my middle finger high
As a fuck you to all of you - I did it, and I didn't sell my soul.

Нобель после распада YD собрал оригинальный состав, успешно откатал пару туров со старым материалом и теперь ведёт жизнь нормального работяги: пьёт пивко, гоняет за «Арсенал» и иногда ездит в Азию попинать ногами грушу. Что происходит с Макреем, я не знаю, но почему-то искренне за него переживаю, хотя где-то слышал, что он работает чуть ли не в fashion-индустрии. Его альбомы мне по-прежнему нравятся меньше трушных Нобелевских, но следить за его историей мне надо было внимательнее.

Что ещё слушать у Your Demise:
Blood Stays on the Blade (2008) — 4,5/5
Ignorance Never Dies (2009) — 4,5/5

#альбомы_кенотафа #гафаров

Поддержите «Кенотаф» подпиской: телеграм-канал | Boosty

​​Как пела запрещённая певица Земфира*, эта грустная сага никогда не закончится. И действительно, сегодня Сергей Простаков в рамках автофикшн-эпопеи «Подшивка к личному делу» рассказывает про дни национального траура на телевидении.

Первый из них я хорошо запомнил. Утром 1 марта 1995 года мать, включив телевизор, закричала: «Листьева убили!». Я подбежал к телевизору. На экране у лестницы в зелёном подъезде валялся усатый мужчина, не похожий сам на себя. Вот, буквально вчера вечером в 18:30 мы смотрели «Час пик», а сегодня его убили. Диктор рассказывал про двух киллеров, среди которых была женщина. За окном начиналась весна.

Снег в тот год стаял рано, я побежал на выгон. Там скоро собрались малолетки-дошколята, и я, будучи самым политически грамотным, вместо обычных догонялок предлагал всем обсудить случившееся, если не сыграть в него. Особого ажиотажа это не вызвало, поэтому пришлось всё-таки играть в догонялки. К обеду я вернулся домой — там висела мрачная заставка с Листьевым. Я не мог прочитать написанное, но всё было и так ясно.

Конечно же, национального траура как особой формальной процедуры в те дни, кажется, не было, но он был установлен явочным порядком. Телевизионщики были в трауре. В моей семье Листьева любили, поэтому семья тоже была в трауре.

А дальше уже часто будет такое. Происходило что-то плохое, день объявлялся траурным. Для меня это означало, что менялась телепрограмма, а значит, предстоящий день нужно постараться просто пережить: по телевизору не покажут ничего интересного.

Первым совсем большим национальным потрясением, которое я уже прочувствую таким, станет гибель подлодки «Курск». Тут сказывалось и место моего рождения, Курская область, и само многодневное спасение, и постепенно угасающая надежда. Не было в моей жизни ни видяевского разговора Путина, ни той самой передачи Доренко, но чувство напрасной надежды, переходящей в трагедию, было первым таким.

Классная руководительница Валентина Ивановна на сороковой день гибели «Курска» попросит нас встать, чтобы почтить память погибших подводников. Это были мрачные и торжественные мгновения.

Вообще, если не пытаться специально разлеплять трагические события конца 1990-х — начала 2000-х, то кажется, что каждый год рандомно что-то происходило и затем объявлялся траур. Было ощущение, что это просто плавающее ежегодное событие — оно обязательно будет, но неизвестно когда.

Захват «Норд-Оста» даже не удивлял. Нет, это не воспринималось как реалити-шоу, и в нашей провинции тоже было страшно, мы классом боялись потом ездить в театр. Череда терактов и трагедий заставляла думать, что нам не повезло родиться и жить в таком неустроенном государстве. Где-то на свете всё спокойно и богато, а у нас — бедно и страшно.

Привыкай, Сынок, к пустыне как к судьбе. // Где б Ты ни был, жить отныне в ней Тебе.

Пройдёт какое-то количество лет, и в Перми сгорит клуб «Хромая Лошадь». Я тогда для себя отмечу, что вот — первый траурный день за много лет; наверное, с Беслана. Интернет тогда наполнялся фотографиями дверей заведений, на которых было написано, что у них траур только до вечера, а потом можно приходить и развлекаться.

Когда сгорит «Зимняя Вишня», все мы узнаем, что национальный траур нельзя считать таким по воле общества, — нужно, чтобы погибло от 100 человек. В «Вишне» погибли 60, поэтому никакого траура. Но к тому моменту мы уже читали в новостях про «хлопки», «возгорания» и «специальные задачи на территории Сирийской Арабской Республики», так что сама дискуссия уже никого не удивляла.

*иноагент

#простаков

Встреча авторов и читателей «Кенотафа» 29 февраля

Многоуважаемые подписчики нашего Boosty уже знают, что в этот четверг мы соберёмся на онлайн-чаепитие, чтобы познакомиться поближе, поговорить про жизнь и другие более или менее интересные вещи. Немного поразмыслив, мы пришли к выводу, что не хотим слишком уж ограничивать этот кружок, но всё-таки надеемся сохранить некоторую интимность — поэтому на первую встречу авторов и читателей «Кенотафа» зовём всех желающих. Условие входа — донат любой суммы по кнопке ниже. Встречаемся 29 февраля в 20:00 мск. А другие подробности мы пришлём вам в личку.

До скорого!

#встречи_кенотафа

Донат на любую сумму

Встречаемся 29 февраля в 20:00 мск, подробности пришлём вам личным сообщением