Под давлением большевиков 14 ноября 1920 года Белая армия покинула полуостров, чтобы никогда уже не вернуться. Епископ Вениамин (Федченков), не нарушив церковных канонов, покинул Родину со своей паствой — армией и флотом. Те же, кто остался в Крыму, приняли неумолимую жестокость обстоятельств. Движимые евангельской любовью, они вопреки всему продолжили свое архиерейское служение и, обрекая себя на всевозможные потрясения, пошли навстречу своим страхам, неизбежным опасностям и самой смерти, свидетельствуя о том, что и жестокие страдания могут быть благодатно созидательными для человеческой души, если они претерпеваются ради Христа.
Святитель Никодим (Кротков)* не пожелал покидать Россию и вверенную ему священноначалием Таврическую епархию. Так же поступил и святитель Димитрий (Абашидзе).
По благословению Патриарха Тихона 21 августа 1921 года он ушел в заштат и поселился в Топловском монастыре недалеко от Феодосии, где власти разрешили ему оставаться не более года.
Ялта город смерти и веселья
@tavridaforyou
Святитель Никодим (Кротков)* не пожелал покидать Россию и вверенную ему священноначалием Таврическую епархию. Так же поступил и святитель Димитрий (Абашидзе).
По благословению Патриарха Тихона 21 августа 1921 года он ушел в заштат и поселился в Топловском монастыре недалеко от Феодосии, где власти разрешили ему оставаться не более года.
Ялта город смерти и веселья
@tavridaforyou
14 мая 1692 года состоялся спуск первого военного корабля на Руси. Этот военный корабль был построен трудами самого Петра I и 16 солдат Преображенского полка. За спуском корабля на воду последовали торжественные празднества в ознаменование начала русского судостроения.
@tavridaforyou
@tavridaforyou
50-летие обороны Севастополя 1854 – 1855 гг. широко отмечалось в Российской империи. Был создан Комитет по восстановлению памятников Севастопольской обороны под председательством великого князя Александра Михайловича. В 1901 г., и принято решение о создании Панорамы, которая должна отразить «важнейшие события Севастопольской обороны» и увековечить память героев.
Заказ на создание Панорамы в 1901 г. получил художник Ф.А Рубо.
Во время подготовительных работ Ф. Рубо приезжал в Севастополь. Посещал места расположения бастионов и батарей, побывал на Малаховом кургане, Историческом бульваре, встречался с участниками событий.
Сюжетом для Панорамы художник избрал день отражения защитниками штурма Малахова кургана и Корабельной стороны 6 (18) июня 1855 г.
Здание Панорамы решили возвести на Историческом бульваре, бывшем 4-м бастионе. В августе 1904 г. картина и детали предметного плана были доставлены в Севастополь. 14 (27) мая 1905 г. Панорама «Штурм 6 июня 1855 г.» была открыта.
@tavridaforyou
Заказ на создание Панорамы в 1901 г. получил художник Ф.А Рубо.
Во время подготовительных работ Ф. Рубо приезжал в Севастополь. Посещал места расположения бастионов и батарей, побывал на Малаховом кургане, Историческом бульваре, встречался с участниками событий.
Сюжетом для Панорамы художник избрал день отражения защитниками штурма Малахова кургана и Корабельной стороны 6 (18) июня 1855 г.
Здание Панорамы решили возвести на Историческом бульваре, бывшем 4-м бастионе. В августе 1904 г. картина и детали предметного плана были доставлены в Севастополь. 14 (27) мая 1905 г. Панорама «Штурм 6 июня 1855 г.» была открыта.
@tavridaforyou
#Голоса_времени
В ноябре 1920 года, с уходом Врангеля, прежняя, некогда безмятежная жизнь в Ялте канула в Лету, оставив после себя только мерцающие образы прежнего благополучия. Захват власти произошел в вихре умножающейся силы одних и нарастающей слабости других.
К десятилетию трагических событий взятия Крыма большевиками Борис Макаров опубликовал в газете «Красный Крым» 7 ноября 1930 года стихотворение «Сиваш», полное большевистского задора:
Валится взвихренный дым
космами туч в Сиваш. Вперед!
Товарищи, Крым —
наш!
В бой, на врагов, не за славой,
шашками брешину высечем!
Двинулись...
Двинулись лавой тысячи
Белая армия стыла...
Грохот за грохотом гонится.
Хряснула
белых с тыла конница
на неприступную бронь
в вязкость и стужу болота.
Атакой
пошла под огонь пехота.
Воздух гранатами рвет...
Шашками памятку высечем.
Вырвал
бойцов пулемет тысячи.
Но валится взвихренный дым
космами туч в Сиваш.
Вперед
Товарищи, Крым — наш!
Дорог отобранный шаг —
Грузли в крови по колени,
Висли
На острых шинах заграждений,
Дыбилась буйная конница
У кровью залитых окопов...
Кровью.
Героями вспомнится штурм Перекопа.
На фоне полной разрухи большевики с первых дней своего прихода к власти не забывали о принципиальных для себя вопросах, и в первую очередь о православной церкви, которая, по их убеждению, не имела права на существование в наступившей эре коммунизма.
«О документах, выдаваемых служителями культа». Наркомом внутренних дел разъяснено всем Губисполкомам, что «
А между тем экономические проблемы душили молодую советскую власть со всех сторон.
Продолжение будет ниже 👇
В ноябре 1920 года, с уходом Врангеля, прежняя, некогда безмятежная жизнь в Ялте канула в Лету, оставив после себя только мерцающие образы прежнего благополучия. Захват власти произошел в вихре умножающейся силы одних и нарастающей слабости других.
К десятилетию трагических событий взятия Крыма большевиками Борис Макаров опубликовал в газете «Красный Крым» 7 ноября 1930 года стихотворение «Сиваш», полное большевистского задора:
Валится взвихренный дым
космами туч в Сиваш. Вперед!
Товарищи, Крым —
наш!
В бой, на врагов, не за славой,
шашками брешину высечем!
Двинулись...
Двинулись лавой тысячи
Белая армия стыла...
Грохот за грохотом гонится.
Хряснула
белых с тыла конница
на неприступную бронь
в вязкость и стужу болота.
Атакой
пошла под огонь пехота.
Воздух гранатами рвет...
Шашками памятку высечем.
Вырвал
бойцов пулемет тысячи.
Но валится взвихренный дым
космами туч в Сиваш.
Вперед
Товарищи, Крым — наш!
Дорог отобранный шаг —
Грузли в крови по колени,
Висли
На острых шинах заграждений,
Дыбилась буйная конница
У кровью залитых окопов...
Кровью.
Героями вспомнится штурм Перекопа.
На фоне полной разрухи большевики с первых дней своего прихода к власти не забывали о принципиальных для себя вопросах, и в первую очередь о православной церкви, которая, по их убеждению, не имела права на существование в наступившей эре коммунизма.
Бюллетень Ялтинского Уездного Революционного Комитета 15 декабря 1920 года № 23 опубликовал постановление ВЦИК «О документах, выдаваемых служителями культа». Наркомом внутренних дел разъяснено всем Губисполкомам, что «
ввиду отделения церкви от государства все документы, выдаваемые служителями религиозных культов, считаются документами частного характера, не имеющими никакой законной силы, с которыми государственная власть не считается».А между тем экономические проблемы душили молодую советскую власть со всех сторон.
Продолжение будет ниже 👇
Под давлением красноармейцев отступавшие попытались поджечь зерно, хранившееся в Ялте, но, обгорев сверху, оно только пропахло керосином. И вот такой «керосиновый» хлеб строго нормировался — детям 200 граммов, школьникам 300, а рабочим — по полкило в день.
Ялтинская газета «Наш путь» 8 (21) августа 1920 г. опубликовала заметку:
«Плата за учение — пшеницей.
Таврическое Земское среднее Сельскохозяйственное училище извещает Ялтинскую Земскую управу, что плата за право учения и содержание пенсионеров в училище установлена на 1920—1921 учебный год в 80 пудов пшеницы или стоимости ее ко времени взноса платы, по ценам Евпаторийского уезда»1.
Иждивенцам и служащим не полагалось и этих крох. Исчезла соль. Вместо обычных жиров употреблялся дельфиний, из которого также изготавливали мыло. От этого производства, расположившегося между Ялтой и Дерекоем, на большое расстояние распространялся тяжелый дух, но запах терпели из-за безвыходной ситуации.
На улице Морской кормили дельфиньим мясом особо нуждающихся. Тех же, кто не мог есть или возмущался удушливым рыбьим запахом, называли зажравшимися буржуями и обещали скорую расправу. Сахар первое время заменяли бекмесом — густой патокой, сделанной из сладкого сорта груш. Но и это была не для всех доступная роскошь, и большинство пользовалось привезенным немцами во время оккупации сахарином, называя его «продуктом военного поражения».
Не хватало угля и дров, электричество подавалось только с наступлением темноты и до одиннадцати вечера, если же свет продолжал гореть, то это означало, что ЧК проводит облаву.
По набережной, как прежде, никто не гулял, из дому выходили только по настоятельной необходимости.
В трудную зиму 1920/1921 г. душа и тело сжимались и ежились в равной степени, но не только от холода и голода, а в первую очередь от парализующего, удушающего страха, надолго поселившегося в сердцах потрясенных людей. Все ждали весны, надеялись и верили, что Бог не без милости, и с наступлением тепла каким-то чудесным образом появится еда. И она появилась... Появилась чудесным образом.
В течение трех лет в Азовском море никто не ловил хамсу, она размножилась до чрезвычайности, и, возможно, непогодой или дельфинами огромный косяк этой хамсы оказался загнанным в Ялтинский порт. Отчаявшимися от безысходности людьми это однозначно воспринялось как чудесное избавление от голодной смерти. Очевидец событий САГабис вспоминает:
«И вот однажды рано утром — это было в конце апреля — я услышал отчаянный стук в дверь, который сопровождался криком.
-Сергей, — кричал мой одноклассник Семен, — айда на берег! Там хамсу волнами выкидывает. Полная бухта хамсы набилась. Ведро захвати...
Мы выбежали на улицу. Такого я никогда не видел.
Едва повернули на Морскую, нас с грохотом обогнал грузовик, в кузове которого подпрыгивали три сорокаведерные бочки. За ним — пароконная повозка — тоже с бочками.
На Набережной толпа. Из нее выбрался парень с ведром, полным рыбы.
— Продаешь?
— Ага.
Не помню уже, сколько он запросил — то ли пять, то ли десять тысяч, — денежный счет шел в то время на тысячи и даже на миллионы...
Зрелище было поразительное: люди ведрами черпали хамсу прямо в море, по цепочке передавали ведра на Набережную, где рыбу сливали в бочки, а ведра возвращали опять на берег. Наполнили одни бочки, и машина уехала, появилась другая машина с бочками...
Емкостей явно не хватало. И тогда нашли выход: на берегу лежало с десяток шлюпок, их спустили на воду, поснимали скамейки и стали шлюпки наполнять хамсой.
Но и этого оказалось мало. Тогда бросились в винный подвал, что находился в парке Эрлангера недалеко от входа с Аутской — ныне улицы Кирова. Там нашли с десяток порожних бочек.
Выбежав на Набережную, я увидел на море множество чаек, качавшихся на волнах. Они, похоже, так наелись, что не могли взлететь.
Между тем все понимали, что нужно торопиться, успеть взять как можно больше рыбы. Тем более что шторм начинал стихать, а дельфины, загнавшие хамсу в бухту, досыта, как видно, наелись и исчезли. Рыба могла уйти.
Продолжение 👇 Начало 👆
Ялтинская газета «Наш путь» 8 (21) августа 1920 г. опубликовала заметку:
«Плата за учение — пшеницей.
Таврическое Земское среднее Сельскохозяйственное училище извещает Ялтинскую Земскую управу, что плата за право учения и содержание пенсионеров в училище установлена на 1920—1921 учебный год в 80 пудов пшеницы или стоимости ее ко времени взноса платы, по ценам Евпаторийского уезда»1.
Иждивенцам и служащим не полагалось и этих крох. Исчезла соль. Вместо обычных жиров употреблялся дельфиний, из которого также изготавливали мыло. От этого производства, расположившегося между Ялтой и Дерекоем, на большое расстояние распространялся тяжелый дух, но запах терпели из-за безвыходной ситуации.
На улице Морской кормили дельфиньим мясом особо нуждающихся. Тех же, кто не мог есть или возмущался удушливым рыбьим запахом, называли зажравшимися буржуями и обещали скорую расправу. Сахар первое время заменяли бекмесом — густой патокой, сделанной из сладкого сорта груш. Но и это была не для всех доступная роскошь, и большинство пользовалось привезенным немцами во время оккупации сахарином, называя его «продуктом военного поражения».
Не хватало угля и дров, электричество подавалось только с наступлением темноты и до одиннадцати вечера, если же свет продолжал гореть, то это означало, что ЧК проводит облаву.
По набережной, как прежде, никто не гулял, из дому выходили только по настоятельной необходимости.
В трудную зиму 1920/1921 г. душа и тело сжимались и ежились в равной степени, но не только от холода и голода, а в первую очередь от парализующего, удушающего страха, надолго поселившегося в сердцах потрясенных людей. Все ждали весны, надеялись и верили, что Бог не без милости, и с наступлением тепла каким-то чудесным образом появится еда. И она появилась... Появилась чудесным образом.
В течение трех лет в Азовском море никто не ловил хамсу, она размножилась до чрезвычайности, и, возможно, непогодой или дельфинами огромный косяк этой хамсы оказался загнанным в Ялтинский порт. Отчаявшимися от безысходности людьми это однозначно воспринялось как чудесное избавление от голодной смерти. Очевидец событий САГабис вспоминает:
«И вот однажды рано утром — это было в конце апреля — я услышал отчаянный стук в дверь, который сопровождался криком.
-Сергей, — кричал мой одноклассник Семен, — айда на берег! Там хамсу волнами выкидывает. Полная бухта хамсы набилась. Ведро захвати...
Мы выбежали на улицу. Такого я никогда не видел.
Едва повернули на Морскую, нас с грохотом обогнал грузовик, в кузове которого подпрыгивали три сорокаведерные бочки. За ним — пароконная повозка — тоже с бочками.
На Набережной толпа. Из нее выбрался парень с ведром, полным рыбы.
— Продаешь?
— Ага.
Не помню уже, сколько он запросил — то ли пять, то ли десять тысяч, — денежный счет шел в то время на тысячи и даже на миллионы...
Зрелище было поразительное: люди ведрами черпали хамсу прямо в море, по цепочке передавали ведра на Набережную, где рыбу сливали в бочки, а ведра возвращали опять на берег. Наполнили одни бочки, и машина уехала, появилась другая машина с бочками...
Емкостей явно не хватало. И тогда нашли выход: на берегу лежало с десяток шлюпок, их спустили на воду, поснимали скамейки и стали шлюпки наполнять хамсой.
Но и этого оказалось мало. Тогда бросились в винный подвал, что находился в парке Эрлангера недалеко от входа с Аутской — ныне улицы Кирова. Там нашли с десяток порожних бочек.
Выбежав на Набережную, я увидел на море множество чаек, качавшихся на волнах. Они, похоже, так наелись, что не могли взлететь.
Между тем все понимали, что нужно торопиться, успеть взять как можно больше рыбы. Тем более что шторм начинал стихать, а дельфины, загнавшие хамсу в бухту, досыта, как видно, наелись и исчезли. Рыба могла уйти.
Продолжение 👇 Начало 👆
#Голоса_времени
Из воспоминаний К. А. Коровина: "В большом особняке дома, у сада, в Кудальне, куда я пришел, Поленов показывал мне свои этюды Палестины. Они были разнообразны. От самых маленьких, не более вершка, до больших. Они были колоритны, талантливы. Генисаретское озеро, храм Соломона, часовня Гроба Господня и много других. — Я начинаю большую картину, — сказал он мне, — “Христос и грешница”. У меня к вам просьба. В свободное время вы немножко попозируйте мне, полчаса. Я с вас немного попишу. Мне нужно. У Поленова в большой комнате-мастерской было особенно нарядно. Висели старые восточные материи, какие-то особенные кувшины, оружие, костюмы. Все это он привез с Востока. Это все было так непохоже на нашу бедность…"
Евангельский цикл Василия Поленова начался с создания картины
"Христос и грешница".
Первые этюды и эскизы были сделаны в 1872 и в 1876 г.
Вернуться к сюжету пришлось после смерти сестры в 1881 году.
Они были близнецами и очень дружили, умирая взяла с Поленова обещание завершить картину.
Из воспоминаний К. А. Коровина: "В большом особняке дома, у сада, в Кудальне, куда я пришел, Поленов показывал мне свои этюды Палестины. Они были разнообразны. От самых маленьких, не более вершка, до больших. Они были колоритны, талантливы. Генисаретское озеро, храм Соломона, часовня Гроба Господня и много других. — Я начинаю большую картину, — сказал он мне, — “Христос и грешница”. У меня к вам просьба. В свободное время вы немножко попозируйте мне, полчаса. Я с вас немного попишу. Мне нужно. У Поленова в большой комнате-мастерской было особенно нарядно. Висели старые восточные материи, какие-то особенные кувшины, оружие, костюмы. Все это он привез с Востока. Это все было так непохоже на нашу бедность…"
Евангельский цикл Василия Поленова начался с создания картины
"Христос и грешница".
Первые этюды и эскизы были сделаны в 1872 и в 1876 г.
Вернуться к сюжету пришлось после смерти сестры в 1881 году.
Они были близнецами и очень дружили, умирая взяла с Поленова обещание завершить картину.
Решили воспользоваться рыбацким неводом — развернули самый большой, но не учли, что сети-то старые. Невод не выдержал, лопнул. Однако хамса из него далеко уйти не могла — бухта все еще была забита ею. Где-то нашли кошельковые сети...
На берегу образовалась очередь из жителей — каждый с какой-нибудь емкостью в руках. Посуду наполняли, люди уходили, а взамен приходили и приходили новые.
Хамсу подбирали, где могли. Толстым слоем лежала выброшенная волнами рыба на отмели в устье реки Дерекойки, полно набилось ее между камнями, ограждавшими Набережную со стороны моря. Пока были волны, лезть в прибой было опасно, но едва волнение начало стихать, как люди, не боясь промокнуть, стали подбирать хамсу и между камней. Голод — не тетка..
Потом разнесся слух, что хамса двинулась к выходу из бухты и теперь ее выбрасывает на берег у Желтышевки и Чукурлара (между Ялтой и Ливадией), — люди бросились туда.
Стали прибывать бочки из Массандровских подвалов. Оттуда же сообщили, что могут предоставить емкость ведер на четыреста, но только там же, на месте...
А людей беспокоила новая забота: как рыбу сохранить? Соли нет. Масла, чтобы поджарить, тоже нет. Оставалось вялить и коптить. Ну и варить — это само собой. Варил рыбу весь город. Наедался, как говорили тогда, "от пуза". В столовой на Морской наварили целые котлы. Варили хамсу, разумеется, и у нас дома. Получалась отличнейшая уха. Где-то нашли луковицу, картофелину... Да что говорить, если я помню об этой ухе даже сейчас, без малого семьдесят лет спустя»2.
О чудесном появлении рыбы узнали в других, не менее Ялты изголодавшихся городах. Послали машины с бочками и, пока рыба не ушла, грузили и отправляли назад. В Симферополе нашлась соль, и рыбу удалось сохранить на какое-то время.
В середине дня чайки, также ловившие рыбу, переместились к выходу из гавани — хамса, спасшая многих от голодной смерти, уходила.
Суматошно-карнавальный день чудесного улова запомнился надолго, как праздник, восторг выживания, как чудесное предзнаменование — теперь будет лучше, потому что появился просвет, дарованный свыше.
И действительно, служащим и иждивенцам начали понемногу выдавать хлеб и соль. Уставшие от страха люди, доверившись весеннему солнцу, стали чаще появляться на улицах. А как свидетельство чудесного избавления вяленая и копченая хамса еще долго висела во дворах и на балконах города, пропахшего рыбой.
Епископ Нестор (Доненко). l Ялта город смерти и веселья
Начало👆
На берегу образовалась очередь из жителей — каждый с какой-нибудь емкостью в руках. Посуду наполняли, люди уходили, а взамен приходили и приходили новые.
Хамсу подбирали, где могли. Толстым слоем лежала выброшенная волнами рыба на отмели в устье реки Дерекойки, полно набилось ее между камнями, ограждавшими Набережную со стороны моря. Пока были волны, лезть в прибой было опасно, но едва волнение начало стихать, как люди, не боясь промокнуть, стали подбирать хамсу и между камней. Голод — не тетка..
Потом разнесся слух, что хамса двинулась к выходу из бухты и теперь ее выбрасывает на берег у Желтышевки и Чукурлара (между Ялтой и Ливадией), — люди бросились туда.
Стали прибывать бочки из Массандровских подвалов. Оттуда же сообщили, что могут предоставить емкость ведер на четыреста, но только там же, на месте...
А людей беспокоила новая забота: как рыбу сохранить? Соли нет. Масла, чтобы поджарить, тоже нет. Оставалось вялить и коптить. Ну и варить — это само собой. Варил рыбу весь город. Наедался, как говорили тогда, "от пуза". В столовой на Морской наварили целые котлы. Варили хамсу, разумеется, и у нас дома. Получалась отличнейшая уха. Где-то нашли луковицу, картофелину... Да что говорить, если я помню об этой ухе даже сейчас, без малого семьдесят лет спустя»2.
О чудесном появлении рыбы узнали в других, не менее Ялты изголодавшихся городах. Послали машины с бочками и, пока рыба не ушла, грузили и отправляли назад. В Симферополе нашлась соль, и рыбу удалось сохранить на какое-то время.
В середине дня чайки, также ловившие рыбу, переместились к выходу из гавани — хамса, спасшая многих от голодной смерти, уходила.
Суматошно-карнавальный день чудесного улова запомнился надолго, как праздник, восторг выживания, как чудесное предзнаменование — теперь будет лучше, потому что появился просвет, дарованный свыше.
И действительно, служащим и иждивенцам начали понемногу выдавать хлеб и соль. Уставшие от страха люди, доверившись весеннему солнцу, стали чаще появляться на улицах. А как свидетельство чудесного избавления вяленая и копченая хамса еще долго висела во дворах и на балконах города, пропахшего рыбой.
Епископ Нестор (Доненко). l Ялта город смерти и веселья
Начало👆
Forwarded from Донбасс решает
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
#История_в_фотографии
Никольский базар в Ялте, возле устья реки Быстрой.
Никольского базара, был размером всего 89 кв. саженей.
70-е годы XIX века.
@tavridaforyou
Никольский базар в Ялте, возле устья реки Быстрой.
Никольского базара, был размером всего 89 кв. саженей.
70-е годы XIX века.
@tavridaforyou
"Ходят слухи, что Джордж Сорос только что скончался от сердечного приступа", - написал блогер Мэтт Уоллес в своём Twitter-аккаунте.
#Голоса_времени
Грибоедов. Путевые заметки.
Крым. 24 июня —12 июля 1825
Округ Никиты. Запущенные и оброшенные сады греков, выведенных в Мариуполь.
30 июня. Пространная долина, и плодоносная. Горы почти так же высоки, как около Алушты, и окружают до пристани. Аутка — греческое селение в сторону от дороги, но в ней все по-татарски. От Аутки лесом прямо в гору, справа с Яйлы водопады Ялты (Учан-Су) . Оборотясь назад, вид расширяется от верха Яйлы до Никиты-буруна; прелестная темная долина, усаженная лесом; пестрота нив, садов и деревень, часть моря у Яйлы. Спустясь на большую дорогу, опять лесом до Кушелева сада в Урьянда (Ореанда). Нос Айтодор каменистый выдается в море; тут развалины монастыря. Выезжая из леса и поднявшись на высоту — пространный вид. Яйла, голая, дикою стеною господствует над Гаспри, Хуреис (Кореиз), Мускор (Мисхор) и Алупкою. С пригорка над Гаспрою опять виден Аюдаг, который было исчез за Никитинским мысом.— Чрезвычайно каменисто; земляничный лес на Яйле, как кровь красный. Вчера высота Яйлы была осенена соснами, а ныне безлесна.
В Алупке обедаю, сижу под кровлею, которая с одной стороны опирается на стену, а с другой на камень; пол выходит на плоскую кровлю другого хозяина, из-за нее выглядывает башенка мечети. Муэдзин Селами-Эфенди, шелковицы, виноградные лозы, сюда впереди два кипарисника тонкие и высокие, возле них гранатовый куст; вообще здесь везде оливы, лавры и гранатники рдеют. Паллас говорит, что у Айтодора устрицы, но пора рабочая, теперь не ловят. Греки в Аутке.
После обеда. Из Алупки в Симеис, оливы, гранаты, коурмё *, роскошь прозябения в Сименсе; оттудова утес, обрушенный в море торчма, на нем развалины замка; проезжаем сквозь теснины частию нависших и в море обрушенных громад, другая на суше, над нею прямо обломанный утес, повсюду разрушение. Дождь, укрываемся к казакам (береговой кордон, далее содержит его балаклавский полк), от дождя быстрые потоки и водопады. Яйла совершенно обнажилась из-за передовых гор. Кукунейс; между ним и Кучук-коем* обвал от землетрясения, будто свежевспаханная земля; оттудова вид на крайний мыс южного берега Форус, темный, зубцы и округлости отрисовываются позади светящим вечерним заревом.На другой день я увидел, что это только зубчатая поперечная скала между Мшат-кою и Кучук-коем.
Лень и бедность татар. Нет народа, который бы так легко завоевывал и так плохо умел пользоваться завоеваниями, как русские.
*Коурма – это обжаренное и залитое растопленным жиром мясо, предназначенное для длительного хранения и употребления.
*имеется в виду «Путешествие по Тавриде» И. М. Муравьева-Апостола (СПб., 1823).
@tavridaforyou
Грибоедов. Путевые заметки.
Крым. 24 июня —12 июля 1825
Округ Никиты. Запущенные и оброшенные сады греков, выведенных в Мариуполь.
30 июня. Пространная долина, и плодоносная. Горы почти так же высоки, как около Алушты, и окружают до пристани. Аутка — греческое селение в сторону от дороги, но в ней все по-татарски. От Аутки лесом прямо в гору, справа с Яйлы водопады Ялты (Учан-Су) . Оборотясь назад, вид расширяется от верха Яйлы до Никиты-буруна; прелестная темная долина, усаженная лесом; пестрота нив, садов и деревень, часть моря у Яйлы. Спустясь на большую дорогу, опять лесом до Кушелева сада в Урьянда (Ореанда). Нос Айтодор каменистый выдается в море; тут развалины монастыря. Выезжая из леса и поднявшись на высоту — пространный вид. Яйла, голая, дикою стеною господствует над Гаспри, Хуреис (Кореиз), Мускор (Мисхор) и Алупкою. С пригорка над Гаспрою опять виден Аюдаг, который было исчез за Никитинским мысом.— Чрезвычайно каменисто; земляничный лес на Яйле, как кровь красный. Вчера высота Яйлы была осенена соснами, а ныне безлесна.
В Алупке обедаю, сижу под кровлею, которая с одной стороны опирается на стену, а с другой на камень; пол выходит на плоскую кровлю другого хозяина, из-за нее выглядывает башенка мечети. Муэдзин Селами-Эфенди, шелковицы, виноградные лозы, сюда впереди два кипарисника тонкие и высокие, возле них гранатовый куст; вообще здесь везде оливы, лавры и гранатники рдеют. Паллас говорит, что у Айтодора устрицы, но пора рабочая, теперь не ловят. Греки в Аутке.
После обеда. Из Алупки в Симеис, оливы, гранаты, коурмё *, роскошь прозябения в Сименсе; оттудова утес, обрушенный в море торчма, на нем развалины замка; проезжаем сквозь теснины частию нависших и в море обрушенных громад, другая на суше, над нею прямо обломанный утес, повсюду разрушение. Дождь, укрываемся к казакам (береговой кордон, далее содержит его балаклавский полк), от дождя быстрые потоки и водопады. Яйла совершенно обнажилась из-за передовых гор. Кукунейс; между ним и Кучук-коем* обвал от землетрясения, будто свежевспаханная земля; оттудова вид на крайний мыс южного берега Форус, темный, зубцы и округлости отрисовываются позади светящим вечерним заревом.На другой день я увидел, что это только зубчатая поперечная скала между Мшат-кою и Кучук-коем.
Лень и бедность татар. Нет народа, который бы так легко завоевывал и так плохо умел пользоваться завоеваниями, как русские.
*Коурма – это обжаренное и залитое растопленным жиром мясо, предназначенное для длительного хранения и употребления.
*имеется в виду «Путешествие по Тавриде» И. М. Муравьева-Апостола (СПб., 1823).
@tavridaforyou
Священноисповедник протоиерей Роман Медведь
С 1907 года батюшка самоотверженно служил настоятелем Адмиралтейского Свято-Владимирского собора в городе Севастополь. Как протопресвитер Черноморского флота, он пользовался огромным авторитетом среди моряков. В его подчинении находились 50 священников на кораблях флота. Чтобы развеять революционную «романтику» на флоте, батюшка выпустил брошюру о соблазнах революции и основах Православия.
С помощью проповеди батюшке удалось прекратить волнения 1912 года на линкоре «Святитель Иоанн Златоустый»; там же он исповедывал приговоренных к расстрелу матросов.
Накануне Рождества 1918 года, один из матросов, уличенный батюшкой в краже церковных денег и ставший во время Февральской революции председателем революционного комитета, настоял на приговоре батюшки к расстрелу.
Преданные своему духовнику чада предупредили батюшку о готовящейся расправе, чтобы он успел перебраться в Москву.
Продолжение
С 1907 года батюшка самоотверженно служил настоятелем Адмиралтейского Свято-Владимирского собора в городе Севастополь. Как протопресвитер Черноморского флота, он пользовался огромным авторитетом среди моряков. В его подчинении находились 50 священников на кораблях флота. Чтобы развеять революционную «романтику» на флоте, батюшка выпустил брошюру о соблазнах революции и основах Православия.
С помощью проповеди батюшке удалось прекратить волнения 1912 года на линкоре «Святитель Иоанн Златоустый»; там же он исповедывал приговоренных к расстрелу матросов.
Накануне Рождества 1918 года, один из матросов, уличенный батюшкой в краже церковных денег и ставший во время Февральской революции председателем революционного комитета, настоял на приговоре батюшки к расстрелу.
Преданные своему духовнику чада предупредили батюшку о готовящейся расправе, чтобы он успел перебраться в Москву.
Продолжение
26 августа (8 сентября н. ст.) 1937 года отец Роман скончался. Погребен он был на кладбище города Малоярославец.
3 августа 1999 года состоялось обретение мощей священноисповедника протоиерея Романа. Святые мощи были перенесены в Москву и положены в храме Покрова Пресвятой Богородицы, что на Лыщиковой горе.
Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.
@tavridaforyou
3 августа 1999 года состоялось обретение мощей священноисповедника протоиерея Романа. Святые мощи были перенесены в Москву и положены в храме Покрова Пресвятой Богородицы, что на Лыщиковой горе.
Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.
@tavridaforyou