Социологическая мир-система

Где защитили свои степени сотрудники самых престижных социологических факультетов в мире и где они работали раньше? Чтобы ответить на этот вопрос, Мартин Деметер и Тамаш Тот проследили карьерные пути 3325 преподавателей социологии верхних 100 университетов по рейтингу QS в своей статье для Scientometrics. Работа получилась суперинтересной, но при этом перегруженной эмпирическими находками о мировой экономике степеней. Я бы предложил разбить ее на две или даже три, но кто я такой? Так что сосредоточусь только на отдельных поинтах. Остальные читайте и находите сами, сорри.

Согласно Деметеру и Тоту, гегемон США почти никого не пускает себе на рынок, но зато в больших объемах экспортирует держателей своих степеней в полупериферийные страны. Континентальные социологические державы Германия и Франция являются яркими примерами академического протекционизма. Они крайне мало импортируют, но мало и экспортируют сами. В такой политике им пытаются подражать менее богатые страны Центральной и Восточной Европы, но не столь удачно с точки зрения защиты рабочих мест для выпускников местных образовательных систем.

На контрасте топовые южноазиатские социологические факультеты, которых для меня в списке набралось неожиданно много, работают совсем по другой схеме. Они предпочитают отправлять аспирантов в США и Британию для получения PhD, а потом трудоустраивают их у себя дома. Факультеты социологии Сеула или Сингапура получаются в итоге такими англосаксонскими клиентами из кошмаров российских депутатов. Наверняка и про гендер много пишут.

Кстати, сама Россия вместе с Китаем и Бразилией выделяются авторами в отдельную категорию. Социологи там имеют в основном местные степени, но на рынке встречаются и выпускники американских и европейских университетов. Могу предположить, что социологические сообщества всех трех стран содержат узнаваемый туземно-провинциальный раскол, но это надо доказывать на других данных. Авторов занимает только мобильность кадров, но не то, какие теории и методы последние разделяют и отстаивают.

Набор на онлайн-курс по навыкам работы с академическими текстами

Интернет предоставляет нам доступ к грандиозным потокам литературы, однако избыток исследований порой вызывает тревогу еще сильнее, чем их недостаток. Как распознать в этом шуме достойные книги и статьи? Как не превратить свой компьютер в хаотичное кладбище работ и найти мотивацию их прочитать, законспектировать и упорядочить? Как не стесняться делиться результатами с коллегами?

Летние каникулы – самое время ответить на эти вопросы, приняв участие в курсе «Редукция сложности: навыки работы с академическими текстами». Особый акцент будет сделан на выполнении небольших практических заданий дома и в классе.
Слушатели шаг за шагом пройдут путь от поиска исследований по интересующей их теме до написания проблемно ориентированного обзора литературы.

Курс направлен на широкую академическую аудиторию: от бакалавров до исследователей со стажем, желающих улучшить свои навыки работы с текстом. Автор курса – социолог, однако лекции и практические задания не имеют жестких дисциплинарных рамок и подойдут историкам, политологам, философам.

Участие в курсе подразумевает оплату. Спешите забронировать для себя место! Для этого нужно написать @theghostagainstthemachine, представившись и рассказав пару слов о себе в качестве знакомства. По хорошей традиции предусмотрены и бюджетные места – на этот раз целых 5! Их займут победители конкурса мотивационных писем, которые можно направлять до 23 июня на гугл-форму.

Присоединяйтесь! Делитесь с друзьями с коллегами! На ваши вопросы с удовольствием отвечу в комментариях.

Смотрите, какой коллаб мы замутили с коллегой Россман! Если вы подписываетесь на ее канал, то у вас появляется возможность получить дополнительное бесплатное место на моем курсе. Приоритет будет отдаваться тем, кто занимается гендерными исследованиями. Спешите заполнить форму до 23 июня!

Курс по академическому письму (бонус: бесплатное место для гендерных исследователь_ниц!)

Великий и ужасный специалист по социологии науки Андрей Герасимов, создатель канала «Структура наносит обратный удар», запускает курс по академическому письму для начинающих. На курсе обещает научить, как ориентироваться в потоке научной литературы, систематизировать работу с источниками и, собственно, писать академические тексты. Итогом работы станет проблемно ориентированное литературное ревью — жанр, который стоит освоить вне зависимости от того, где планируете учиться и работать, и в российской, и зарубежной академии он будет нужен. Курс платный, детали можно узнать тут.

Андрей — мой старый товарищ и коллега, мы давно дружим домами (каналами). Поэтому, когда он попросил рассказать о его новом курсе, я, конечно, согласилась. Но предложила пойти дальше и придумать что-то более интересное, чем просто репост. Пообщавшись, мы решили сделать то, что в России считается cтрашным грехом, — а именно открыть на курсе квоту. Вообще Андрей и так готов предоставить несколько бесплатных мест по конкурсу мотивационных писем, но мне удалось договориться о специальном месте именно для тех, кто занимается феминистскими и гендерными штудиями, — то есть для вас!

Чтобы поучаствовать в курсе на квотируемое место, надо:

- Быть подписанн_ой на этот канал.
- Заполнить заявку и написать мотивационное письмо о своём исследовании (письмо и заявка высылаются через вот эту специальную форму).

Я буду принимать участие в отборе заявок на это место — и мне не терпится узнать о ваших исследованиях!

Сделавший себя сам

Продолжаю коллекционировать случаи вынужденной миграции среди известных социологов. На этот раз меня привлекла биография архитектора американской количественной социологии Пола Лазарсфельда, про приключения которого рассказывает в своей уже довольно старой статье в Knowledge Майкл Поллок. Думаю, многие либо совсем ничего не знают про австро-американского социолога, либо знают только то, что это какой-то скучный специалист по методологии. Оказалось, что это не так.

На своей родине Лазарсфельд интересовался философией познания и был близок к участникам Венского кружка. Также он был деятельным молодым членом Социал-демократической партии Австрии. Довольно случайно он устроился ассистентом к психологу Шарлотте Бюллер, которой нужна была помощь в сборе психологических данных, что, если не предопределило, но задало сильнейший вектор его дальнейшим исследованиям. Опыт работы со статистикой тогда не расценивался Лазарсфельдом как самый важный в своих занятиях. Свою роль сыграло это позже.

Уже переехав в США, Лазарсфельд столкнулся в одном из проектов с Теодором Адорно. Критическому теоретику и количественному эмпирику предстояло вместе изучать работу американского радио. Представьте, если бы Инна Девятко и Артемий Магун сейчас взялись вместе рулить интернет-исследованиями под сенью Еврокомиссии! Разумеется, сотрудничество в итоге обернулось полным коллапсом. Оба не смогли найти между собой общий язык. Обычно этот эпизод рассказывается с сочувствующих Адорно позиций. Мол, настоящий интеллектуал не захотел снисходить до серого аполитичного эксперта, который его в отместку подвинул.

Поллак же пытается донести нам историю с точки зрения Лазарсфельда. Он констатирует наличие огромной социальной дистанции между учеными. Кроме того, что Лазарсфельд происходил из куда менее богатой семьи, на протяжении карьеры он не всегда мог найти себе работу по настоящим интересам. Американские социологические факультеты не особо жаловали философию науки, но зато им нужны были статистики. Лазарсфельд вынужден был гибко подстраиваться под спрос, в то время как Адорно продолжал заниматься тем, чем занимался, ощущая полную творческую свободу, предоставляемую и личным наследством, и спонсорами Франкфуртского института. Из этой перспективы получается, что трудяга, всю жизнь таскающий рояль, поставил на место капризную диву.

По Поллаку, карьера Лазарсфельда – это пример крайне успешной адаптации к новой академической среде, но достигнутый ценой трагического отказа от прежних философских и активистских стремлений. Первые годы эмиграции Лазарсфельд еще мечтал о возобновлении проекта исследования того, как воспитание детей влияет на их познавательные способности. Однако затем обрел друга и коллегу в лице Роберта Мертона, которому передал на аутсорс все амбициозные теоретические построения. Еще позже на Лазарсфельда обрушились административные обязанности в фондах и ассоциациях, занятых спонсированием послевоенных социологов в Европе. Стало тем более не до романтических увлечений юности. Преодоление ли это себя ради нужд профессии или, напротив, предательство собственных идеалов? Читатели могут ответить на этот вопрос самостоятельно.

Я вот только недавно осознал «Структуру» как малое академическое медиа. Пока не разобрался, что делать с навалившейся ответственностью перед аудиторией. Знакомство с Пашей и другими телеграмерами, сталкивающимися с теми же самыми проблемами, постепенно помогает понять, как плавать в этих мутных водах.

🖤 small media – один из последних островков свободы слова в России, но кроме цензуры малые медиа сталкиваются с множеством других проблем.

◼️ Как сохранить свой стиль и не закрыться? Нужны ли современной России фанзины и моножурналы? Зачем вообще заниматься small media?

В понедельник, 19 июня, основатель проекта moloko plus Паша Никулин расскажет о бизнес-моделях small media, истории этого явления в мире и России, а также о рисках и перспективах развития малых медиа.

✔️ Лекция пройдет в Zoom 19 июня в 20:00 по Москве

◼️ Цена: 350₽
◼️ Узнать подробности и купить билет: https://moloko-plus.timepad.ru/event/2465526/

Звездные системы

В этом сезоне за спортивными соревнованиями по понятным причинам следил мало, но к концу все-таки удалось стать свидетелем самых важных моментов футбола и баскета. В чисто игровом плане все справедливо: и ЛЧ, и НБА заслуженно взяли лучшие. Подтвердилось правило: в командных видах выигрывают не эпические герои-одиночки, но и не послушные исполнители тактических задумок тренеров, а системы-звезды – команды, чья игра строго организована вокруг уникальных качеств лидеров.

Думаю, что у Пепа так долго не получалось со штурмом ЛЧ как раз потому, что он слишком долго маниакально уповал исключительно на систему. Много раз его команды в решающий момент превращались в армии деревянных солдат: вымуштрованных, но без искры. Теперь у него есть Холланд, который не только реализует моменты, создаваемые для него системой, но и вносит в нее достаточную толику безумия. Я даже не постесняюсь сравнить норвежца с Месси–2008, который функционально исполнял ту же самую роль игрока-харизматика при тренере-рационалисте.

С Денвером ситуация похожая, хоть и хронологически перевернутая. Единорог в составе был очень давно, но нужно было потратить годы, чтобы окружить его необходимой системой. В этом сезоне она наконец-то достигла проектной мощности в движении мяча, качестве бросков и защите. Ничего из этого не работало бы без скиллов Йокича, но и Йокич бы ничего не достиг без тактических экспериментов Мэлоуна и разумной кадровой политики обоих последних генеральных менеджеров. Я за Йокича болею не с детства, конечно, но точно еще с тех времен, когда в его успех никто не верил. Спасибо Денверу, что подсластили странно-тупой сезон Ливерпуля.

Что же касается не автономного полюса игр, а гетерономного, то тут между баскетболом и футболом пропасть. В финале НБА сыграли две команды с маленьких рынков, построенные от драфта и рынка свободных агентов. Все толстосумы были выбиты на подходах. Вот что значит потолок зарплат и демонетизация трансферов! В европейских футбольных чемпионатах (за исключением выстраданного титула Наполи) победили извечные гегемоны. Неравенство возможностей между клубами вопиющее. Смотреть на то, как любые ростки талантов мгновенно перекупают одни и те же топ-клубы, все больнее и больнее. Не знаю, какая катастрофа заставит УЕФА имплементировать хотя бы собственные же рекомендации по фэйр-плей.

Why SSSH?

Молодые коллеги из магистратуры ЕУСПб прислали в редакцию канала каверзный вопрос: зачем отдельно специализироваться на исследовании социальных и гуманитарных наук, если давно существует уже STS со своими дебатами, проблемами, каноном. Можно же просто присоединиться к ней и писать про социологию или, там, про философию с экономикой в стиле Блура, Латура или Майкла Линча. Я подумал над этим непростым вопросам и придумал три варианта ответа.

А) Очень многие познавательные ходы в STS построены на наличии у естественных наук их материальных двойников – технологий, аналог которых в соцгум науках найти не так просто. Соцгум науки являются символическим феноменом par excellence. Они интересны в основном своими способами коммуникации. Вольф Лепенис писал, что коммуникация эта довольно странная, если не сказать чудесная. Она не вполне принадлежит царству естественных наук с их объективизмом, но ей далеко и до субъективизма искусства. Это какой-то третий вариант коммуникативной ориентации. Следовательно, концепциям SSSH нужна особая чувствительность, которую не могут дать популярные рамки из STS.

Б) Исследование естественных наук подразумевает социальную дистанцию между объектом и наблюдателем. Вот наивный антрополог приходит к физикам и разбирается, как устроен мир их лаборатории. С соцгум науками это невозможно. Наблюдатель является носителем очень похожих, если не идентичных компетенций с его объектом. Это требует создания не только дополнительного когнитивного остранения, но и укрощения институционального искушения превратить свои исследование в развенчание или, напротив, апологию труда ближайших коллег. Среди сложнейших объектов, которые могут появиться у социальных и гуманитарных ученых, пожалуй, они сами являются для себя самым интересным вызовом.

В) Из комбинации двух предыдущих пунктов появляется третья проблема – проблема рефлексивности. Изучение таких же как мы или, тем более, самих себя постоянно подрывает сложившуюся идентичность исследователя, куда более наглядно ставит нормативные вопросы и заставляет экспериментировать с методологией. Словом, SSSH провоцирует у своих носителей перманентный кризис, но оставляет и надежду. Надежду на то, что их исследования помогут внести вклад в автономию социального и гуманитарного знания, а не просто развенчать его с позиций социального конструктивизма.

Григорий был одним из моих самых вовлеченных слушателей на курсе и по социологической теории, и по SSSH. Если б у него периодически не ломался микрофон, то был бы вообще самым-самым. Круто, что теперь он делится своими антропологическими заметками с широкой аудиторией, а заодно делает мне рекламу!

Рубрика: "Ещё можно успеть!"

Коллега Герасимов aka Структура и Машина по переработке социологической теории решил сделать курс по академическому письму и связанным с ним навыкам работы с текстами. Андрей – отличный преподаватель. Впервые я убедился в этом еще давно, слушая как подкаст записи занятий курса по истории социологии в ЕУ, которые выкладывались на Гугл Диск. После этого я уже был полноценным участником на двух других его курсах и до сих пор обращаюсь к каким-то сюжетам, записям и текстам из них, а также развиртуализировался с несколькими своими сокурсниками по фразе "ааа, точно! ты был/была на курсе у Андрея!".

Предусмотрены бесплатные места – нужно написать мотивационное письмо. Подавайтесь, думаю будет интересно! Академическое письмо – штука зыбкая и неопределенная, а здесь есть возможность последовательно практиковаться и обсуждать опыт с коллегами.

Программа лежит тут. Все вопросы можно писать самому Андрею - он ответит и все расскажет.

Интересные времена

Ненадолго прилетел в Россию, чтобы оформить кое-какие документы и повидать родственников, а тут такое. Угораздило же! В голове тут же всплыл телевизионный образ из детства: надпись «РТР» опаленными буквами. В честь расстрела Белого дома. Мне никто не верит, что я могу это вспомнить. Типа, слишком малой был. Но это факт!

Еще и Виталия Боваря с Михаилом Лобановым вчера признали иноагентами. Во всеобщей нервотрепке это почти забылось. Система медиа беспощадна.

Но есть и плюсы. На короткое время можно вернуться к классическому жанру бесед с легендарным Сюткиным, сидя на красивом холме на набережной Карповки. Надеюсь, что уток вокруг будет больше, чем танков.

Как побороть думскроллинг

Честно, мне особо нечего сказать оригинального о пригожинском мятеже/перевороте/марше. Возможно, потому, что все эти дни у меня была привилегия для отвлечения – чтение мотивационных писем для курса. Это здорово помогало бороться с тревогой благодаря концентрации на историях абитуриентов и воображению процесса будущих занятий. Так что я хочу поблагодарить всех, кто принял участие в конкурсе! Просто знайте, что вы внесли огромный вклад в сохранение моего ментального здоровья. Большое спасибо!

Писем пришло какое-то совершенно невероятное по моим меркам количество. Если считать и отдельный конкурс для гендерных исследователей в кооперации с коллегой Россман, то более полусотни. Было невероятно сложно выбирать из стольких достойных заявок, поэтому в итоге бесплатные места получило целых 11 человек! Возможно, это футбольный символизм так на меня бессознательно действует.

Рад, что оставшееся лето будет забито преподавательской нагрузкой по полной. Для кого-то это может показаться сплошной скукой, но для меня выглядит как потенциально лучшее времяпрепровождение из возможных, которое уже началось. Так и никакие политические кризисы не страшны.

Починка взаимодействий

В дюркгеймианской традиции социологии важна концепция ритуалов, восстанавливающих социальный порядок. Скажем, умер человек, и вот вся семья собирается, чтобы засвидетельствовать, что и без его участия родственные узы сильны. Ну или вы случайно пролили газировку в автобусе на чью-то кофту. Значит, нужно извиниться, а еще лучше сделать какой-то подарок пострадавшему, чтобы загладить вину.

Социальная магия – дело тонкое. Ритуалы могут удаться, а могут и нет. Семья может переругаться за наследство прямо возле незасыпанной могилы, а пассажир – закричать: «Засунь свои деньги себе подальше!» Тогда порядок тоже так или иначе восстанавливается, но уже в какой-то совсем другой конфигурации. Участникам же приходится испытывать социальный кринж, возникающий из невозможности разойтись подобру-поздорову.

Все эти на первый взгляд бессмысленные обращения Путина к народу, звонки саудовскому принцу, совет с главами силовых ведомств как раз являются примерами попыток починить социальный порядок, исходя из того репертуара, который есть. Прямой аналог встречи с родственниками на похоронах или извинений за газировку.

Кажется, что пока все эти ритуалы, скорее, генерируют кринж не только в наблюдателях, но и в участниках. Уверен, что Гоффман бы заулыбался, увидев такое нелепое поведение в публичных местах. Я, как и многие, наобжигался на прогнозах и ничего предрекать не буду. Однако можно сказать точно, что социальный порядок едва ли восстановлен и будет дрейфовать куда-то дальше. Расслабляться рано.

Мощная команда исследователей под руководством Ники Костенко проводит уже третью волну опроса уехавших россиян. Пожалуй, только их данным о миграции за прошедшие полтора года и можно доверять. После прохождения всех вопросов в качестве бонуса можно ознакомиться с описательной статистикой на основе ответов. Мне вот было очень интересно позалипать на порой совсем неожиданные цифры.

Мои коллеги проводят исследование среди россиян, уехавших до и после 24 февраля из России (включая и тех, кто затем вернулся).

Если вы входите в эту категорию, прошу пройти опрос по ссылке.

А если ещё поделитесь у себя в каналах, группах или с теми, кто уехал (уезжал), то будет замечательно.

Заранее спасибо всем, кто отзовётся!

Конференции телеграм-канальщиков все еще нет, но никто не запрещал просто прогуляться по Дворцовой набережной!

Модные авторы модных каналов про социальные исследования: Земляки и земляне, Структура наносит ответный удар и Abdulhalikoff

Социология AI

У Рэндалла Коллинза есть идея, которая рефреном проходит по многим публикациям начиная с конца 1980-х гг. и до наших дней. Эта идея – искусственный интеллект как главная цель науки, ее Святой Грааль. Раньше я скипал страницы, посвященные этому. Думал, что это одна из тех самых милых и эксцентричных, но абсолютно дурацких задумок классика. Сейчас вчитался и понял, что она, как ни странно, крайне важна для самоопределения области SSSH.

Коллинз утверждает, что программисты и инженеры, очевидно, достигли небывалых высот на пути построения искусственного интеллекта. Однако все существующие образцы – это так называемый слабый AI. Он может выполнять множество операций, как и человеческий мозг. Часто в миллионы раз эффективнее. Однако по сути такой искусственный интеллект не является полноценной заменой натуральному, а только инструментом, высокофункциональным костылем.

Коллинз верит, что ученым вполне по силам создать и сильную версию AI, которая будет один в один эмулировать свойства нашего разума. Однако для этого технарям придется объединить свои усилия с социологами! Ведь человеческий разум насквозь социален. Быть разумным – это иметь возможность исполнять самые разнообразные социальные роли. Без продвижек в познании всей гаммы отношений между людьми настоящий искусственный интеллект не построить.

Эта аргументация вполне следует контовской программе, согласно которой социология должна увенчать иерархию наук и помочь создать ультимативную технологию. Прикол тут в том, что для Коллинза особое значение начинает приобретать исследование интеллектуалов, ученых и особенно его любимцев – философов. Ведь именно они достигли максимальных успехов в деле абстрагирования и рефлексивности социальных взаимодействий, то есть именно того, что должен в итоге смочь сильный AI. Вот такой твист!

Так что если вы занимаетесь социологией социального и гуманитарного знания и кто-то в баре пристает с вопросом, в чем практическое применение вашего исследования, то можно смело отвечать: «Я работаю над проблемой сильного AI!»