Не выходи из комнаты, чтобы включить фонарик,
А выходи из комнаты, водки махнув стопарик
Под митболы и смузи, под борщ и гефильтефиш,
Выйди во двор и в 20.00 громко пёрни, малыш!
Пусть бункерный дед задохнётся в геленджикском дворце,
Смотри, какая радость у каждого на лице!
Неравнодушные вышли и пердят всем двором,
От Владивостока до Калининграда
Сметает пердёж наш путинских гадов,
Катится грозный гром.
А выходи из комнаты, водки махнув стопарик
Под митболы и смузи, под борщ и гефильтефиш,
Выйди во двор и в 20.00 громко пёрни, малыш!
Пусть бункерный дед задохнётся в геленджикском дворце,
Смотри, какая радость у каждого на лице!
Неравнодушные вышли и пердят всем двором,
От Владивостока до Калининграда
Сметает пердёж наш путинских гадов,
Катится грозный гром.
О, вот и главная жена отвалила, скоро и прочие Курмыш-Ярмыш и соболи потянутся. Как же дрочеры тут без секс-символов протеста выживать будут?
ГЛАЗА МОРОЖЕННОЙ ТРЕСКИ
Мой недалекий друг Стельцов-Федотов Костя
Который год живет под гнетом злой тоски,
Свели его с ума мороженые кости,
Пропал покой от глаз мороженной трески.
Волнуют ум и пах шарнирные бабищи
С гимнастикой для рук - ручонок-плавников.
Как вскинет плавничок - и нет у Кости тыщи,
И много тыщ несут колонны дураков.
За каждый взвизг и взмах шарнирных этих ручек,
Слюнявит в фонд вождю мой Костенька донат.
Ну что ты там нашел в глазах навальных сучек?
И вождь их - водяной, налим и гусекрад.
Мороженый налим - любитель хороводов,
Всегда готов водить утяток на бунты,
С их аквадискотек ведёт до сковородок,
Их жарят иногда глумливые менты.
Утят отдав ментам, налим ныряет в гущу,
В придонный мутный ил, в нажористый уют.
А Костя, старый пень, с русалками всё пуще
Стремится замутить. Но, твари, не дают.
Ведь они сегодня здесь, а завтра будут в Осло,
С веселым водяным, с запасами бабла.
Кто раньше с ними был - тот будет их и после,
А ты навеки тут с ебальником осла.
ГЛАЗА МОРОЖЕННОЙ ТРЕСКИ
Мой недалекий друг Стельцов-Федотов Костя
Который год живет под гнетом злой тоски,
Свели его с ума мороженые кости,
Пропал покой от глаз мороженной трески.
Волнуют ум и пах шарнирные бабищи
С гимнастикой для рук - ручонок-плавников.
Как вскинет плавничок - и нет у Кости тыщи,
И много тыщ несут колонны дураков.
За каждый взвизг и взмах шарнирных этих ручек,
Слюнявит в фонд вождю мой Костенька донат.
Ну что ты там нашел в глазах навальных сучек?
И вождь их - водяной, налим и гусекрад.
Мороженый налим - любитель хороводов,
Всегда готов водить утяток на бунты,
С их аквадискотек ведёт до сковородок,
Их жарят иногда глумливые менты.
Утят отдав ментам, налим ныряет в гущу,
В придонный мутный ил, в нажористый уют.
А Костя, старый пень, с русалками всё пуще
Стремится замутить. Но, твари, не дают.
Ведь они сегодня здесь, а завтра будут в Осло,
С веселым водяным, с запасами бабла.
Кто раньше с ними был - тот будет их и после,
А ты навеки тут с ебальником осла.
Стихотворение давнее, но сегодня я его посвящаю всем пострадавшим от лап кровавого Мордора.
КАРЕЛЬСКИЙ ГУСЬ
Я просидел пятнадцать суток
в экологической ментуре
по подозренью в птичьем гриппе,
поскольку я залетный гусь.
Я гусь не в смысле фигуральном,
я перелетный гусь в натуре,
я лишь охотников боялся —
теперь экологов боюсь.
Меня в Останкино поймали
возле какой-то тухлой лужи,
сначала камерой снимали,
потом приехали менты,
с курями в клетку запихали,
селедку выдали на ужин,
а утром брали кровь из лапы
и в гузно лазили, скоты.
Потом допрос мне учинили,
был переводчик-орнитолог.
Узнав, куда я и откуда,
следак пожизненным грозил.
Когда ж я робко заикнулся
про адвоката из Гринписа,
он заорал: ты че, пернатый,
ты что себе вообразил?
А на пятнадцатые сутки пришел
на кичу некто Гиви,
известный всей Москве шеф-повар
из ресторана “Фуа-гра”.
Нас запихали в “жигуленок”,
он обещал ментам сациви,
и те в ответ ему сказали: валяй,
ни пуха ни пера.
Пока на кухне толстый Гиви
отвлекся на официантку,
пока хватал ее за люли, я клювом
в клетке дверь открыл
и через форточку рванулся и,
хоть гвоздем поранил лапку,
до Олонецкого уезда летел,
не складывая крыл.
Я через финскую границу
пробрался ночью под водою.
Прощай, родня, прощай, гусыня,
с которой жили много лет!
У финнов, где Гринпис в законе,
живу с гусихой молодою,
а вот в Египет на зимовку
я больше не летаю, нет.
КАРЕЛЬСКИЙ ГУСЬ
Я просидел пятнадцать суток
в экологической ментуре
по подозренью в птичьем гриппе,
поскольку я залетный гусь.
Я гусь не в смысле фигуральном,
я перелетный гусь в натуре,
я лишь охотников боялся —
теперь экологов боюсь.
Меня в Останкино поймали
возле какой-то тухлой лужи,
сначала камерой снимали,
потом приехали менты,
с курями в клетку запихали,
селедку выдали на ужин,
а утром брали кровь из лапы
и в гузно лазили, скоты.
Потом допрос мне учинили,
был переводчик-орнитолог.
Узнав, куда я и откуда,
следак пожизненным грозил.
Когда ж я робко заикнулся
про адвоката из Гринписа,
он заорал: ты че, пернатый,
ты что себе вообразил?
А на пятнадцатые сутки пришел
на кичу некто Гиви,
известный всей Москве шеф-повар
из ресторана “Фуа-гра”.
Нас запихали в “жигуленок”,
он обещал ментам сациви,
и те в ответ ему сказали: валяй,
ни пуха ни пера.
Пока на кухне толстый Гиви
отвлекся на официантку,
пока хватал ее за люли, я клювом
в клетке дверь открыл
и через форточку рванулся и,
хоть гвоздем поранил лапку,
до Олонецкого уезда летел,
не складывая крыл.
Я через финскую границу
пробрался ночью под водою.
Прощай, родня, прощай, гусыня,
с которой жили много лет!
У финнов, где Гринпис в законе,
живу с гусихой молодою,
а вот в Египет на зимовку
я больше не летаю, нет.
Лекция. Дима рассказывает, что первой книгой в ЖЗЛ, опубликованной после победы Света, будет книга о генерале Власове. И вообще Гитлер хороший, зря он цыган не любил.
😁1
Вернуть на место памятник Дзержинскому, а вокруг него чтоб фонтан кровяными струями бил!
И все будут довольны.
Или обделаются неравнодушные граждане?
И все будут довольны.
Или обделаются неравнодушные граждане?
Салтыков-Щедрин. ИСТОРИЯ ОДНОГО ГОРОДА
...Но они сами изнемогли под бременем своего счастья. Они забылись. Избалованные пятью последовательными градоначальничествами, доведенные почти до ожесточения грубою лестью квартальных, они возмечтали, что счастье принадлежит им по праву и что никто не в силах отнять его у них...
И вот последовал целый ряд прискорбных событий, которые летописец именует "бесстыжим глуповским неистовством", но которое гораздо приличнее назвать скоропреходящим глуповским баловством.
Начали с того, что стали бросать хлеб под стол и креститься неистовым обычаем. Обличения того времени полны самых горьких указаний на этот печальный факт. "Было время, — гремели обличители, — когда глуповцы древних Платонов и Сократов благочестием посрамляли; ныне же не токмо сами Платонами сделались, но даже того горчае, ибо едва ли и Платон хлеб божий не в уста, а на пол метал, как нынешняя некая модная затея то делать повелевает". Но глуповцы не внимали обличителям, и с дерзостью говорили: "Хлеб пущай свиньи едят, а мы свиней съедим — тот же хлеб будет!"
...Развращение нравов развивалось не по дням, а по часам. Появились кокотки и кокодессы; мужчины завели жилетки с неслыханными вырезками, которые совершенно обнажали грудь; женщины устраивали сзади возвышения, имевшие прообразовательный смысл и возбуждавшие в прохожих вольные мысли. Образовался новый язык, получеловечий, полуобезьяний, но во всяком случае вполне негодный для выражения каких бы то ни было отвлеченных мыслей. Знатные особы ходили по улицам и пели: "A moi l'pompon", или "La Venus aux carottes" («Ко мне, помпончик», «Венера с морковками»), смерды слонялись по кабакам и горланили камаринскую. Мнили, что во время этой гульбы хлеб вырастет сам собой, и потому перестали возделывать поля. Уважение к старшим исчезло; агитировали вопрос, не следует ли, по достижении людьми известных лет, устранять их из жизни, но корысть одержала верх, и порешили на том, чтобы стариков и старух продать в рабство. В довершение всего, очистили какой-то манеж и поставили в нем "Прекрасную Елену", пригласив, в качестве исполнительницы, девицу Бланш Гандон.
...Но они сами изнемогли под бременем своего счастья. Они забылись. Избалованные пятью последовательными градоначальничествами, доведенные почти до ожесточения грубою лестью квартальных, они возмечтали, что счастье принадлежит им по праву и что никто не в силах отнять его у них...
И вот последовал целый ряд прискорбных событий, которые летописец именует "бесстыжим глуповским неистовством", но которое гораздо приличнее назвать скоропреходящим глуповским баловством.
Начали с того, что стали бросать хлеб под стол и креститься неистовым обычаем. Обличения того времени полны самых горьких указаний на этот печальный факт. "Было время, — гремели обличители, — когда глуповцы древних Платонов и Сократов благочестием посрамляли; ныне же не токмо сами Платонами сделались, но даже того горчае, ибо едва ли и Платон хлеб божий не в уста, а на пол метал, как нынешняя некая модная затея то делать повелевает". Но глуповцы не внимали обличителям, и с дерзостью говорили: "Хлеб пущай свиньи едят, а мы свиней съедим — тот же хлеб будет!"
...Развращение нравов развивалось не по дням, а по часам. Появились кокотки и кокодессы; мужчины завели жилетки с неслыханными вырезками, которые совершенно обнажали грудь; женщины устраивали сзади возвышения, имевшие прообразовательный смысл и возбуждавшие в прохожих вольные мысли. Образовался новый язык, получеловечий, полуобезьяний, но во всяком случае вполне негодный для выражения каких бы то ни было отвлеченных мыслей. Знатные особы ходили по улицам и пели: "A moi l'pompon", или "La Venus aux carottes" («Ко мне, помпончик», «Венера с морковками»), смерды слонялись по кабакам и горланили камаринскую. Мнили, что во время этой гульбы хлеб вырастет сам собой, и потому перестали возделывать поля. Уважение к старшим исчезло; агитировали вопрос, не следует ли, по достижении людьми известных лет, устранять их из жизни, но корысть одержала верх, и порешили на том, чтобы стариков и старух продать в рабство. В довершение всего, очистили какой-то манеж и поставили в нем "Прекрасную Елену", пригласив, в качестве исполнительницы, девицу Бланш Гандон.
Forwarded from Захар Прилепин
Сегодня, 18 февраля родился мой умнейший и бесстрашный товарищ, писатель (отличная книга рассказов «Письма мертвого капитана») и военкор (бессчетное количество конфликтов в багаже; несколько ранений), соратник по партии «За Правду», многолетний собрат Александра Андреевича Проханова, триста лет отработавшей в легендарной газете «Завтра» - Владислав Шурыгин. Всегда точный, всегда глубоко зачерпывающий, настоящий офицер. И внешне он похож на Павла Луспекаева - верней, на его персонажа из «Белого солнца пустыни».
18 февраля родился Герман Садулаев, мой друг, коммунист, соратник, блистательный писатель («Шалинский рейд», «Иван Ауслендер» и «Я - чеченец!»), мыслитель, остроумец, удивительный и почти непостижимый для меня человек.
Денёк.
18 февраля родился Герман Садулаев, мой друг, коммунист, соратник, блистательный писатель («Шалинский рейд», «Иван Ауслендер» и «Я - чеченец!»), мыслитель, остроумец, удивительный и почти непостижимый для меня человек.
Денёк.
У рэпера Psy пару рифов поджуля,
Укора я не испытал в глубине.
«Какой же я всё же кринжовый кринжуля!» -
С глумливым довольством подумалось мне.
И я на концерте слабал их, а фуле!
Народ ликовал, как скворцы по весне.
А там, средь зимы в нашей Ультима Туле,
Сердечки и жопки горели в огне.
Утят и айфоны вверх дети тянули,
Чтоб Вождь и Гарем победили в стране,
А я ликовал: «Я кринжовый кринжуля!
А вам и утятам век плавать в говне».
...........
Драгоценные мои! Наконец-то! 26 февраля встречаемся на БахКомпоте в легендарной Рюмке! Москва, Зюзино, далее везде.
Укора я не испытал в глубине.
«Какой же я всё же кринжовый кринжуля!» -
С глумливым довольством подумалось мне.
И я на концерте слабал их, а фуле!
Народ ликовал, как скворцы по весне.
А там, средь зимы в нашей Ультима Туле,
Сердечки и жопки горели в огне.
Утят и айфоны вверх дети тянули,
Чтоб Вождь и Гарем победили в стране,
А я ликовал: «Я кринжовый кринжуля!
А вам и утятам век плавать в говне».
...........
Драгоценные мои! Наконец-то! 26 февраля встречаемся на БахКомпоте в легендарной Рюмке! Москва, Зюзино, далее везде.
#мудакяшин Пролезший в управдомы целого Красносельского МО, чтобы доказать, что не только кухарка, а профессиональный лоботряс может управлять в стране хоть чем-то, поучает Лаврова. Не все комментарии под постом от безмозглых соратников, есть и такие:
«VK, никогда не советуй мне больше эту «отрыжку оппозиции» в сером свитере. Да еще, который умолчал о встрече с мин.ин. дел Финляндии, приездом Борреля и прочих. Для неокрепших умов,VK, у нас есть тикток».
«Там есть алюминий, железо, хром, уран и золото, и много других интересностей, а
Яшин-мудак!»
Насравший на людей урод, заморозивший в Красносельском районе реновацию и перестройку целого квартала на годы! Объявивший унылые, давно выселенные казарменные руины историческим памятником - потому что один раз состарившаяся зазноба Маяковского пила там чай у актера второго плана. Выселенные ветхие дома смотрят выбитыми окнами, из оставшегося аварийного люди, голосовавшие за реновацию, смотрят на эту жуть и тоску.
«VK, никогда не советуй мне больше эту «отрыжку оппозиции» в сером свитере. Да еще, который умолчал о встрече с мин.ин. дел Финляндии, приездом Борреля и прочих. Для неокрепших умов,VK, у нас есть тикток».
«Там есть алюминий, железо, хром, уран и золото, и много других интересностей, а
Яшин-мудак!»
Насравший на людей урод, заморозивший в Красносельском районе реновацию и перестройку целого квартала на годы! Объявивший унылые, давно выселенные казарменные руины историческим памятником - потому что один раз состарившаяся зазноба Маяковского пила там чай у актера второго плана. Выселенные ветхие дома смотрят выбитыми окнами, из оставшегося аварийного люди, голосовавшие за реновацию, смотрят на эту жуть и тоску.
К предыдущему посту про Нава... ой, блять, Яшина! Хотите увидеть Прекрасную Россию будущего? Велкам на Русаковскую дом 2. Вот это замороженные безликие руины, объявленные нашим уродом исторической ценностью. Правда, заниматься их восстановлением у горе-головы нет ни времени, ни желания. А здесь могли бы уже выситься прекрасные новые дома, на радость жителям и прохожим. (Я бы даже фрагменты кирпичных стен оставил в качестве декора, как видел это в Германии и Прибалтике.) Но нет, бодание с Собяниным важнее условий жизни людей.