Как хорошо, когда прекрасное созданье
Не хнычет, не бузит под крышей у тебя,
Не парит тебе мозг о судьбах мирозданья,
А тихо пьет вино, свой лифчик теребя.
Бокал, ещё бокал, и вот не нужен лифчик,
Куда-то он уполз как маленький удав.
Ты смотришь на нее и думаешь: счастливчик!
Ну что за мимими, ну что за дивный нрав!
Внезапный поцелуй, потом все ниже, ниже,
И нега, и метель, и ты почти в соплю,
И ударяет в пах фонтанчик рвотной жижи,
И падает снежок, и я тебя люблю.
Не хнычет, не бузит под крышей у тебя,
Не парит тебе мозг о судьбах мирозданья,
А тихо пьет вино, свой лифчик теребя.
Бокал, ещё бокал, и вот не нужен лифчик,
Куда-то он уполз как маленький удав.
Ты смотришь на нее и думаешь: счастливчик!
Ну что за мимими, ну что за дивный нрав!
Внезапный поцелуй, потом все ниже, ниже,
И нега, и метель, и ты почти в соплю,
И ударяет в пах фонтанчик рвотной жижи,
И падает снежок, и я тебя люблю.
В зимней таинтственной полночи
Парит с удивленным лицом
Золотой унитаз Януковича
Над геленджикским дворцом.
Хочет он в путинской роскоши
Напомнить чуть-чуть о себе,
Мол был птицей вольною тоже я,
Но пал в неравной борьбе.
Да пошел ты, лошара хохлятская,
Хором ему говорят
Бассейны и комната блядская,
И зал игровых автомат.
Если б не бздели вы с Витенькой,
Если б в тапки не срали,
В Межигорской обители
До сих пор пановали.
А у нас гораздо все проще -
За пластиковый стакан
Сажай долбойоба в кутузку,
И кум королю и пан.
Поэтому хуй ты сядешь
На наш тут аэродром,
Пиздуй в свой шалаш под Ростовом,
Под хохлятским трястись пердаком.
Парит с удивленным лицом
Золотой унитаз Януковича
Над геленджикским дворцом.
Хочет он в путинской роскоши
Напомнить чуть-чуть о себе,
Мол был птицей вольною тоже я,
Но пал в неравной борьбе.
Да пошел ты, лошара хохлятская,
Хором ему говорят
Бассейны и комната блядская,
И зал игровых автомат.
Если б не бздели вы с Витенькой,
Если б в тапки не срали,
В Межигорской обители
До сих пор пановали.
А у нас гораздо все проще -
За пластиковый стакан
Сажай долбойоба в кутузку,
И кум королю и пан.
Поэтому хуй ты сядешь
На наш тут аэродром,
Пиздуй в свой шалаш под Ростовом,
Под хохлятским трястись пердаком.
Когда вам новости обрыднут
Про море клюквенного сока
Из жертв героев, что погибнут
Во имя светлое Пророка,
Когда красотами природы
Вдруг вам наскучит изумляться
И с кучей разного народа
Общаться и совокупляться,
Когда надоедят ватрушки,
Что доставляются из Вены,
Когда затрахают кукушки,
Что зря поют про перемены,
Когда не удивит урыльник,
Что вдруг из маминой из спальной
Вбежит и даст вам подзатыльник -
Вы вспомните, вас ждет Навальный.
И Быков в шубе и с шампанским,
И Шендерович с минеральной,
Немцова тень с эскортом дамским,
Макар с трезубцем - и Навальный.
Вам братья меч дадут у входа
И транспарант отроют сальный:
"Россия, Ельцин, Мир, Свобода!"...
Пардон, исправлено: "Навальный".
Про море клюквенного сока
Из жертв героев, что погибнут
Во имя светлое Пророка,
Когда красотами природы
Вдруг вам наскучит изумляться
И с кучей разного народа
Общаться и совокупляться,
Когда надоедят ватрушки,
Что доставляются из Вены,
Когда затрахают кукушки,
Что зря поют про перемены,
Когда не удивит урыльник,
Что вдруг из маминой из спальной
Вбежит и даст вам подзатыльник -
Вы вспомните, вас ждет Навальный.
И Быков в шубе и с шампанским,
И Шендерович с минеральной,
Немцова тень с эскортом дамским,
Макар с трезубцем - и Навальный.
Вам братья меч дадут у входа
И транспарант отроют сальный:
"Россия, Ельцин, Мир, Свобода!"...
Пардон, исправлено: "Навальный".
Александр Пелевин (СПб)
***
В прекрасной России будущего все плохие люди лишатся прав
В прекрасной России будущего раздают бесплатный лавандовый раф
В прекрасной России будущего построят метро от Москвы до Питера
В прекрасной России будущего буквы сами собираются в Гитлера
В прекрасной России будущего Дэвид Линч снимет новый Твин Пикс
В прекрасной России будущего гимном будет гачимучи-ремикс
В прекрасной России будущего никогда не будет с башкою бед
В прекрасной России будущего Моргенштерна съест его дед
В прекрасной России будущего обязательно запретят кей-поп
В прекрасной России будущего смерть от наркотиков кладбище гроб
В прекрасной России будущего чихнул и все сразу такие "будь здоров"
В прекрасной России будущего президента сыграет Саша Петров
В прекрасной России будущего в Питере будет подъезд а в Москве парадная
В прекрасной России будущего гномы-хуекрады вернут украденное
В прекрасной России будущего выберут Трампа на новый срок
В прекрасной России будущего Александр Дугин заведет Тик-ток
В прекрасной России будущего я стану директором винзавода
В прекрасной России будущего никогда не было 2020 года
В прекрасной России будущего отстроим заново Древний Рим
В прекрасной России будущего Лапенко снова станет смешным
В прекрасной России будущего твоя кукуха никуда не летит
В прекрасной России будущего тебе не снится телекомпания ВИД
В прекрасной России будущего проснется Ленин, возьмет бревно
В прекрасной России будущего мы все умрем, но зато это будет пиздец смешно
***
В прекрасной России будущего все плохие люди лишатся прав
В прекрасной России будущего раздают бесплатный лавандовый раф
В прекрасной России будущего построят метро от Москвы до Питера
В прекрасной России будущего буквы сами собираются в Гитлера
В прекрасной России будущего Дэвид Линч снимет новый Твин Пикс
В прекрасной России будущего гимном будет гачимучи-ремикс
В прекрасной России будущего никогда не будет с башкою бед
В прекрасной России будущего Моргенштерна съест его дед
В прекрасной России будущего обязательно запретят кей-поп
В прекрасной России будущего смерть от наркотиков кладбище гроб
В прекрасной России будущего чихнул и все сразу такие "будь здоров"
В прекрасной России будущего президента сыграет Саша Петров
В прекрасной России будущего в Питере будет подъезд а в Москве парадная
В прекрасной России будущего гномы-хуекрады вернут украденное
В прекрасной России будущего выберут Трампа на новый срок
В прекрасной России будущего Александр Дугин заведет Тик-ток
В прекрасной России будущего я стану директором винзавода
В прекрасной России будущего никогда не было 2020 года
В прекрасной России будущего отстроим заново Древний Рим
В прекрасной России будущего Лапенко снова станет смешным
В прекрасной России будущего твоя кукуха никуда не летит
В прекрасной России будущего тебе не снится телекомпания ВИД
В прекрасной России будущего проснется Ленин, возьмет бревно
В прекрасной России будущего мы все умрем, но зато это будет пиздец смешно
За вашу и нашу свободу
Парнишка бороться мечтал.
К две тыщи десятому году
Он правозащитником стал.
В защиту сидельцев несчастных
На митинги парень ходил,
А также на марш несогласных -
"Стратегию 31".
Однажды эфебы омона
Схватили парнишку того,
Нарушив права и законы,
В застенки швырнули его.
Кремлевских опричников свора
Расквасила узнику нос,
Потом в кабинет прокурора
Его повели на допрос.
Как ставленник правящей клики
И цербер их верный притом,
Сидел, фабрикуя улики,
Младой прокурор за столом.
Парнишка готов к произволу,
Но стал удивлен его взор:
Красивого женского пола
Был тот молодой прокурор.
Уста его словно кораллы
И даже пурпурней чуть-чуть,
Мундир прокурора вздымала
Высокая девичья грудь.
Поднял он глаза на парнишку -
Ну, в смысле, она подняла, -
И словно бы молнии вспышка
Обоих спалила дотла!
В ментовском зловещем подвале,
Где пол по колено в крови,
Обое они застонали
От ихней внезапной любви.
Одежды с них мигом слетели,
Сплелися конечности тел,
И стала им брачной постелью
Гора сфабрикованных дел.
А утро когда наступило,
В порядок мундир приведя,
Ему прокурор заявила:
«До смерти люблю я тебя,
Но я патриотка по жизни,
А ты из враждебной среды,
Поскольку стабильность Отчизны
Дестабилизируешь ты.
Нельзя мне любить либерала, -
Сказала парнишке она, -
Властям я служить присягала
И буду присяге верна.
Отныне застынет ледышкой
В груди моей сердце пускай.
Прости, мой любимый парнишка,
Прости и навеки прощай!»
Парнишка ушел на свободу,
Но он не забыл свою страсть,
Назад под тюремные своды
Он долго пытался попасть.
Но, видно, старался он мало,
Не брали его под арест.
Тогда на своих идеалах
Поставил парнишечка крест.
Он предал, по милой тоскуя,
Идею, друзей и т.д.,
И форму надел ментовскую,
Чтоб с милой служить в эмвэдэ.
Но зря он продал идеалы,
Напрасно он предал друзей!
Его прокурорша пропала,
Нигде не слыхали о ней.
Соленою каплею в море
Исчезла она без следа,
Тогда превратился от горя
Парнишечка в злого мента.
Он раньше был нежен и чуток,
Поэзию с прозой любил,
А стал крышевать проституток,
По почкам задержанных бил.
Петлей заарканил тугою
Беднягу кремлевский режим,
Он стал его верным слугою,
Он стал коррумпирован им.
И в лес регулярно сбегая,
Как весь его личный состав,
Он выл в полнолунье со стаей,
Погоны при этом не сняв.
Прошло так не менее года.
Парнишка сержантом уж стал.
Однажды борцов за свободу
На площади он прессовал.
С ухмылкой циничной и жуткой
Творя беззаконья хаос,
На мать-одиночку с малюткой
Парнишка дубинку занес.
И вдруг он как будто бы сердцем
Скользнул по ножа острию:
Он в той диссидентке с младенцем
Узнал прокуроршу свою!
Запрятавшись маме в подмышку,
Младенчик смотрел на него,
Он личиком был как парнишка,
Точь в точь аватарка его!
А экс-прокурорша сказала:
«Не бей ты, парнишка, семью,
А лучше послушай сначала
Печальную повесть мою.
За то, что тебя полюбила,
За то, что тебе отдалась,
Я счастья чуть-чуть пригубила,
А лиха накушалась всласть.
Когда мы тогда в кабинете
Резвились, про стыд позабыв,
Пикантные зрелища эти
Секретный снимал объектив.
Четыре гига компромата
Ушло в этот день в интернет,
И вскоре туда куда надо
Призвали меня на ответ.
Там было сто два генерала,
И каждый услышать хотел,
Зачем либералу давала
Сотрудница внутренних дел.
Слова приговора, как гири,
Кидал мне на душу судья:
Мол, видом своим без мундира
Мундир опозорила я.
Лишили они меня чина,
Распяв на позорном столбе,
А я уже нашего сына,
Сыночка носила в себе.
В декрет я просилась со стоном,
Ведь это ж вообще беспредел, -
Беременных гнать незаконно
Из органов внутренних дел!
«Отдайте декретные, гады!» -
Звала я, за сына моля,
Но лишь хохотала злорадно
В ответ камарилья Кремля.
Лились мои слезы напрасно,
Повсюду царит произвол!
Вот так вот на марш несогласных
Меня произвол и привел.
Я кремлядь теперь ненавижу
И бьюсь за свободу страны,
А ты, мой любимый, как вижу,
Обратно с другой стороны».
Повисла последняя фраза.
Парнишка стоял сам не свой,
Лишь слезы во время рассказа
Текли по парнишке рекой.
И так он промолвил: «По ходу,
Разрушены жизнь и мечты!
Я предал идею свободы,
Мундир опозорила ты.
Парнишка бороться мечтал.
К две тыщи десятому году
Он правозащитником стал.
В защиту сидельцев несчастных
На митинги парень ходил,
А также на марш несогласных -
"Стратегию 31".
Однажды эфебы омона
Схватили парнишку того,
Нарушив права и законы,
В застенки швырнули его.
Кремлевских опричников свора
Расквасила узнику нос,
Потом в кабинет прокурора
Его повели на допрос.
Как ставленник правящей клики
И цербер их верный притом,
Сидел, фабрикуя улики,
Младой прокурор за столом.
Парнишка готов к произволу,
Но стал удивлен его взор:
Красивого женского пола
Был тот молодой прокурор.
Уста его словно кораллы
И даже пурпурней чуть-чуть,
Мундир прокурора вздымала
Высокая девичья грудь.
Поднял он глаза на парнишку -
Ну, в смысле, она подняла, -
И словно бы молнии вспышка
Обоих спалила дотла!
В ментовском зловещем подвале,
Где пол по колено в крови,
Обое они застонали
От ихней внезапной любви.
Одежды с них мигом слетели,
Сплелися конечности тел,
И стала им брачной постелью
Гора сфабрикованных дел.
А утро когда наступило,
В порядок мундир приведя,
Ему прокурор заявила:
«До смерти люблю я тебя,
Но я патриотка по жизни,
А ты из враждебной среды,
Поскольку стабильность Отчизны
Дестабилизируешь ты.
Нельзя мне любить либерала, -
Сказала парнишке она, -
Властям я служить присягала
И буду присяге верна.
Отныне застынет ледышкой
В груди моей сердце пускай.
Прости, мой любимый парнишка,
Прости и навеки прощай!»
Парнишка ушел на свободу,
Но он не забыл свою страсть,
Назад под тюремные своды
Он долго пытался попасть.
Но, видно, старался он мало,
Не брали его под арест.
Тогда на своих идеалах
Поставил парнишечка крест.
Он предал, по милой тоскуя,
Идею, друзей и т.д.,
И форму надел ментовскую,
Чтоб с милой служить в эмвэдэ.
Но зря он продал идеалы,
Напрасно он предал друзей!
Его прокурорша пропала,
Нигде не слыхали о ней.
Соленою каплею в море
Исчезла она без следа,
Тогда превратился от горя
Парнишечка в злого мента.
Он раньше был нежен и чуток,
Поэзию с прозой любил,
А стал крышевать проституток,
По почкам задержанных бил.
Петлей заарканил тугою
Беднягу кремлевский режим,
Он стал его верным слугою,
Он стал коррумпирован им.
И в лес регулярно сбегая,
Как весь его личный состав,
Он выл в полнолунье со стаей,
Погоны при этом не сняв.
Прошло так не менее года.
Парнишка сержантом уж стал.
Однажды борцов за свободу
На площади он прессовал.
С ухмылкой циничной и жуткой
Творя беззаконья хаос,
На мать-одиночку с малюткой
Парнишка дубинку занес.
И вдруг он как будто бы сердцем
Скользнул по ножа острию:
Он в той диссидентке с младенцем
Узнал прокуроршу свою!
Запрятавшись маме в подмышку,
Младенчик смотрел на него,
Он личиком был как парнишка,
Точь в точь аватарка его!
А экс-прокурорша сказала:
«Не бей ты, парнишка, семью,
А лучше послушай сначала
Печальную повесть мою.
За то, что тебя полюбила,
За то, что тебе отдалась,
Я счастья чуть-чуть пригубила,
А лиха накушалась всласть.
Когда мы тогда в кабинете
Резвились, про стыд позабыв,
Пикантные зрелища эти
Секретный снимал объектив.
Четыре гига компромата
Ушло в этот день в интернет,
И вскоре туда куда надо
Призвали меня на ответ.
Там было сто два генерала,
И каждый услышать хотел,
Зачем либералу давала
Сотрудница внутренних дел.
Слова приговора, как гири,
Кидал мне на душу судья:
Мол, видом своим без мундира
Мундир опозорила я.
Лишили они меня чина,
Распяв на позорном столбе,
А я уже нашего сына,
Сыночка носила в себе.
В декрет я просилась со стоном,
Ведь это ж вообще беспредел, -
Беременных гнать незаконно
Из органов внутренних дел!
«Отдайте декретные, гады!» -
Звала я, за сына моля,
Но лишь хохотала злорадно
В ответ камарилья Кремля.
Лились мои слезы напрасно,
Повсюду царит произвол!
Вот так вот на марш несогласных
Меня произвол и привел.
Я кремлядь теперь ненавижу
И бьюсь за свободу страны,
А ты, мой любимый, как вижу,
Обратно с другой стороны».
Повисла последняя фраза.
Парнишка стоял сам не свой,
Лишь слезы во время рассказа
Текли по парнишке рекой.
И так он промолвил: «По ходу,
Разрушены жизнь и мечты!
Я предал идею свободы,
Мундир опозорила ты.
Теперь мы чужие повсюду,
Нигде не сыскать нам покой.
Мы оба с тобою иуды,
Мы оба иуды с тобой!
А раз мы повсюду гонимы,
То нету иной нам стези,
Пойдем же как два пилигрима
Бродить по несчастной Руси,
И Господу Богу в угоду
Молитвы нести вновь и вновь
За вашу и нашу свободу,
За вашу и нашу любовь!»
В ответ он услышал: «Согласна!
Однако же йоп твою мать:
Одно в этом плане не ясно -
Куда нам ребенка девать?»
…………………………
В таежных предгорьях Алтая,
Где только медведям фастфуд,
Молитвой себя изнуряя,
Монах и монашка живут
Пустынно у тихого скита,
Лишь раз или менее в год
Транзитом из штата Флорида
Летит голубой вертолет.
Везет вертолет для чего-то
Монахам пятьсот эскимо,
А также семейное фото
Звезды мирового кино.
Вокруг Анджелины и Брэда
Хохочут там дети гурьбой,
И с самого краешку где-то
Хохочет глазастенький бой.
Монахи, на мальчика глядя,
Горючие слезы утрут,
Портретик умильно погладят
И снова молиться идут.
И молятся Богу в угоду
Отшельники снова и вновь
За вашу и нашу свободу,
За вашу и нашу любовь.
Светясь на локаторах NASA,
Молитвы летят к небесам,
Их Бог получает и сразу
К чертям удаляет как спам.
Георгий Селегей
Нигде не сыскать нам покой.
Мы оба с тобою иуды,
Мы оба иуды с тобой!
А раз мы повсюду гонимы,
То нету иной нам стези,
Пойдем же как два пилигрима
Бродить по несчастной Руси,
И Господу Богу в угоду
Молитвы нести вновь и вновь
За вашу и нашу свободу,
За вашу и нашу любовь!»
В ответ он услышал: «Согласна!
Однако же йоп твою мать:
Одно в этом плане не ясно -
Куда нам ребенка девать?»
…………………………
В таежных предгорьях Алтая,
Где только медведям фастфуд,
Молитвой себя изнуряя,
Монах и монашка живут
Пустынно у тихого скита,
Лишь раз или менее в год
Транзитом из штата Флорида
Летит голубой вертолет.
Везет вертолет для чего-то
Монахам пятьсот эскимо,
А также семейное фото
Звезды мирового кино.
Вокруг Анджелины и Брэда
Хохочут там дети гурьбой,
И с самого краешку где-то
Хохочет глазастенький бой.
Монахи, на мальчика глядя,
Горючие слезы утрут,
Портретик умильно погладят
И снова молиться идут.
И молятся Богу в угоду
Отшельники снова и вновь
За вашу и нашу свободу,
За вашу и нашу любовь.
Светясь на локаторах NASA,
Молитвы летят к небесам,
Их Бог получает и сразу
К чертям удаляет как спам.
Георгий Селегей
Добрынин Андрей Владимирович
***
Когда я в обиде на злую судьбу
Портвейном плохим отравился,
Меня хоронили в закрытом гробу -
Настолько мой лик исказился.
Не бил барабан перед смутным полком -
Лишь дробно кричали сороки,
Лишь критика били в сторонке молчком,
Мои похулившего строки.
Порой над толпой проносилось "прощай" -
Тихонько и благоговейно,
Порой ветерок приносил, трепеща,
Откуда-то запах портвейна.
Безмолвно уставясь на свежий раскоп,
Застыли друзья без движенья.
Трещал на помосте и пучился гроб
Под действием сил разложенья.
Подруги не падали с воплями ниц -
Лишь губы шептали угрозы;
Порой в декольте со страдальческих лиц
Катилися жаркие слезы.
Отмщенья обет созревал на устах,
Однако не вылился в речи,
Поскольку наряд милицейский в кустах
Пил водку совсем недалече.
Друзья, вы сурово с кладбища текли
И критика тело влачили,
И каждый по горсточке рыжей земли
Набрал на заветной могиле.
Друзья, не позволили вам палачи
Почтить меня залпом ружейным,
Но траурным факелом вспыхнул в ночи
Ларек, торговавший портвейном.
Я видел с высот поминанье свое -
Уже бестелесный, незримый;
А вскорости вдруг загорелось жилье
Моей бессердечной любимой.
Визжа, вылетали из окон жильцы,
Постыдно обдувшись от страха,
А отсветы строили в небе дворцы
Нездешней красы и размаха.
Не бедная почесть в ночи отдана!
И было смешно милосердье,
Когда волновавшие мрак пламена
Меня уносили в бессмертье.
***
Когда я в обиде на злую судьбу
Портвейном плохим отравился,
Меня хоронили в закрытом гробу -
Настолько мой лик исказился.
Не бил барабан перед смутным полком -
Лишь дробно кричали сороки,
Лишь критика били в сторонке молчком,
Мои похулившего строки.
Порой над толпой проносилось "прощай" -
Тихонько и благоговейно,
Порой ветерок приносил, трепеща,
Откуда-то запах портвейна.
Безмолвно уставясь на свежий раскоп,
Застыли друзья без движенья.
Трещал на помосте и пучился гроб
Под действием сил разложенья.
Подруги не падали с воплями ниц -
Лишь губы шептали угрозы;
Порой в декольте со страдальческих лиц
Катилися жаркие слезы.
Отмщенья обет созревал на устах,
Однако не вылился в речи,
Поскольку наряд милицейский в кустах
Пил водку совсем недалече.
Друзья, вы сурово с кладбища текли
И критика тело влачили,
И каждый по горсточке рыжей земли
Набрал на заветной могиле.
Друзья, не позволили вам палачи
Почтить меня залпом ружейным,
Но траурным факелом вспыхнул в ночи
Ларек, торговавший портвейном.
Я видел с высот поминанье свое -
Уже бестелесный, незримый;
А вскорости вдруг загорелось жилье
Моей бессердечной любимой.
Визжа, вылетали из окон жильцы,
Постыдно обдувшись от страха,
А отсветы строили в небе дворцы
Нездешней красы и размаха.
Не бедная почесть в ночи отдана!
И было смешно милосердье,
Когда волновавшие мрак пламена
Меня уносили в бессмертье.
Libbabr
Добрынин Андрей Владимирович :: Бабротека: независимая электронная библиотека
Бабротека: независимая электронная библиотека, Добрынин Андрей Владимирович
ЕБЕНЯ
Нашу срань опять накрыла сказка,
Снова над посёлком снегопад.
Ты пришла ко мне, золотоглазка,
Рада ты, и я безумно рад.
За окном березы кружевные,
Ели словно замки и дворцы.
Ты покажешь трусики смешные
И на стол поставишь голубцы.
Мне же голубцы нужны не эти -
Под капустной скрученной листвой:
Не сменяю ни на что на свете
Пирожок твой маленький живой.
Всеблагая русская природа,
Что творишь, как балуешь меня!
Пирожок и снежная погода -
Как прекрасны наши ебеня!
Нашу срань опять накрыла сказка,
Снова над посёлком снегопад.
Ты пришла ко мне, золотоглазка,
Рада ты, и я безумно рад.
За окном березы кружевные,
Ели словно замки и дворцы.
Ты покажешь трусики смешные
И на стол поставишь голубцы.
Мне же голубцы нужны не эти -
Под капустной скрученной листвой:
Не сменяю ни на что на свете
Пирожок твой маленький живой.
Всеблагая русская природа,
Что творишь, как балуешь меня!
Пирожок и снежная погода -
Как прекрасны наши ебеня!
ЗАЧЕМ И ЧЕМ ОНИ ГОРДЯТСЯ
Мое призванье - быть счастливым
И заражать людей по ходу
Добром, весельем, позитивом,
Дарить им солнце и свободу.
А если кто скулит и ноет,
Что жизнь говно и все пропало -
Плюнь, друг мой, в эту кучку гноя,
Скажи: твое нытье достало!
Мне журналюга Шендербаев
Втирает: русские - холопы,
Мы смесь мордовцев и мамаев,
Хоздвор и нужник для Европы.
Вопит и пляшет с саблей танцы
Под гомон просвещенных наций:
Чем эти русские гордятся,
Зачем и чем они гордятся?
От Балтики до Океана
Раздвинули свою державу?
Тупое быдло и бакланы,
Орда и нелюдей орава!
Споили чукчей, удегейцев,
Кавказ смирили и бурятов,
Не лучше ль, в стиле европейцев,
Их было б вырезать когда-то?
Дошли победно до Парижа,
Скакали первыми калмыки?
Чем тут гордиться, я не вижу!
Вы звери, господа, вы дики!
Вы не сожгли Москве в отместку
Все эти Лувры и Версали,
Лишь мяли парижанок дерзко,
А после с дикой болью ссали.
Вы миллион немецких девок
Осеменили в сорок пятом,
А надо было жечь тех немок,
Как ваши семьи - вместе с хатой.
Зачем веками не татарской
А русской Крым поили кровью?
Послали бы десант к ирландцам,
Вас там бы встретили с любовью!
Фу, кровь-любовь, дошел до крыши,
Пристойных рифм уж не хватает!
Поэт Мокруша вдруг услышит,
И Шендербаев прочитает.
А впрочем, пусть их веселятся,
С честной Европой поглумятся:
Чем эти русские гордятся,
Зачем и чем они гордятся?
Эх, говори, моя гармошка,
Бренчи, березовая лира!
Вот подбоченюсь, топну ножкой,
И разом загудит полмира!
И закружит планета в танце,
И не придется объясняться:
Ну почему они гордятся?
Зачем и чем они гордятся?
Мое призванье - быть счастливым
И заражать людей по ходу
Добром, весельем, позитивом,
Дарить им солнце и свободу.
А если кто скулит и ноет,
Что жизнь говно и все пропало -
Плюнь, друг мой, в эту кучку гноя,
Скажи: твое нытье достало!
Мне журналюга Шендербаев
Втирает: русские - холопы,
Мы смесь мордовцев и мамаев,
Хоздвор и нужник для Европы.
Вопит и пляшет с саблей танцы
Под гомон просвещенных наций:
Чем эти русские гордятся,
Зачем и чем они гордятся?
От Балтики до Океана
Раздвинули свою державу?
Тупое быдло и бакланы,
Орда и нелюдей орава!
Споили чукчей, удегейцев,
Кавказ смирили и бурятов,
Не лучше ль, в стиле европейцев,
Их было б вырезать когда-то?
Дошли победно до Парижа,
Скакали первыми калмыки?
Чем тут гордиться, я не вижу!
Вы звери, господа, вы дики!
Вы не сожгли Москве в отместку
Все эти Лувры и Версали,
Лишь мяли парижанок дерзко,
А после с дикой болью ссали.
Вы миллион немецких девок
Осеменили в сорок пятом,
А надо было жечь тех немок,
Как ваши семьи - вместе с хатой.
Зачем веками не татарской
А русской Крым поили кровью?
Послали бы десант к ирландцам,
Вас там бы встретили с любовью!
Фу, кровь-любовь, дошел до крыши,
Пристойных рифм уж не хватает!
Поэт Мокруша вдруг услышит,
И Шендербаев прочитает.
А впрочем, пусть их веселятся,
С честной Европой поглумятся:
Чем эти русские гордятся,
Зачем и чем они гордятся?
Эх, говори, моя гармошка,
Бренчи, березовая лира!
Вот подбоченюсь, топну ножкой,
И разом загудит полмира!
И закружит планета в танце,
И не придется объясняться:
Ну почему они гордятся?
Зачем и чем они гордятся?
РОСГВАРДЕЙЦАМ - лучи поддержки! Наша служба и опасна и трудна - значит, веселиться надо, на! Затолкайте завтра всех Элеонор в их тараканники.
***
Десять лет назад я в Салехарде,
В номере гостиницы «Ямал»,
Скинувши с себя мундир Росгвардии,
Якутянку крепко обнимал,
Маленькую, ладную, раскосую,
Обнимал, вертел, и тискал я.
Не терзался я тогда вопросами,
Что была девчонка не моя,
А поэта местного какого-то,
Что, приладив голову на стул
И углом раскинув ноги в чёботах,
Водкой отуманенный уснул.
А каким он бойким был в компании,
Хохотал: «Ну чо, давай ебошь!
Ща тебя, брателла, настаканим мы,
Северян, мля, хуй-то перепьешь!»
А потом мы подышали вьюгою
(Вышли подымить мы на балкон).
Хорошо на Севере с подругою
Под луной зимою голяком!
Нежные, задорные и пьяные,
Пьющие горстями лунный свет, –
А потом вдруг в северном сиянии
Хрусткий упоительный минет!
Спутник твой стонал под табуреткою –
Вздрагивал, оглядываясь, я,
Но в него вливала рюмку крепкого
Тут же якутяночка моя.
Не забыл ту зиму в Салехарде я,
И девчонку ту я не забыл,
Стерлось лишь одно: мундир Росгвардии
Где я в Заполярье раздобыл?
Не забуду ночи в Салехарде я,
Но один лишь мучает вопрос:
Кто мне подарил мундир Росгвардии,
Кто в нём службу доблестную нёс?
***
Десять лет назад я в Салехарде,
В номере гостиницы «Ямал»,
Скинувши с себя мундир Росгвардии,
Якутянку крепко обнимал,
Маленькую, ладную, раскосую,
Обнимал, вертел, и тискал я.
Не терзался я тогда вопросами,
Что была девчонка не моя,
А поэта местного какого-то,
Что, приладив голову на стул
И углом раскинув ноги в чёботах,
Водкой отуманенный уснул.
А каким он бойким был в компании,
Хохотал: «Ну чо, давай ебошь!
Ща тебя, брателла, настаканим мы,
Северян, мля, хуй-то перепьешь!»
А потом мы подышали вьюгою
(Вышли подымить мы на балкон).
Хорошо на Севере с подругою
Под луной зимою голяком!
Нежные, задорные и пьяные,
Пьющие горстями лунный свет, –
А потом вдруг в северном сиянии
Хрусткий упоительный минет!
Спутник твой стонал под табуреткою –
Вздрагивал, оглядываясь, я,
Но в него вливала рюмку крепкого
Тут же якутяночка моя.
Не забыл ту зиму в Салехарде я,
И девчонку ту я не забыл,
Стерлось лишь одно: мундир Росгвардии
Где я в Заполярье раздобыл?
Не забуду ночи в Салехарде я,
Но один лишь мучает вопрос:
Кто мне подарил мундир Росгвардии,
Кто в нём службу доблестную нёс?
Ты, сегодня, солдат, не минжуйся,
Я же тоже налоги плачу.
Всем мазурикам мелкобуржуйским
Сунь в ебальничек по калачу.
Заебали уже эти крики
Надоедливой мелкой шпаны,
Что не те у корыта утырки,
Что они там же чавкать должны.
Доктор мой, поборись там со свинкой!
Чтобы не было в мире хуйни -
Ебани ей, солдатик, дубинкой!
Я налоги плачу. Ебани.
Я же тоже налоги плачу.
Всем мазурикам мелкобуржуйским
Сунь в ебальничек по калачу.
Заебали уже эти крики
Надоедливой мелкой шпаны,
Что не те у корыта утырки,
Что они там же чавкать должны.
Доктор мой, поборись там со свинкой!
Чтобы не было в мире хуйни -
Ебани ей, солдатик, дубинкой!
Я налоги плачу. Ебани.
Мужичок, зачем ты так-то -
Одного себя зажег?
Надо было разбежаться -
И в толпу нырнуть, дружок!
Чтоб горели-пузырились
Шашлычками активисты,
Чтоб цепь горящих деток
Прям от Патриков до Чистых!
Вот тогда б тебе Навальный
Полбиткойна дал и Соболь.
Выживай, мужик, ты понял?
Заебошь им всем Чернобыль!
Одного себя зажег?
Надо было разбежаться -
И в толпу нырнуть, дружок!
Чтоб горели-пузырились
Шашлычками активисты,
Чтоб цепь горящих деток
Прям от Патриков до Чистых!
Вот тогда б тебе Навальный
Полбиткойна дал и Соболь.
Выживай, мужик, ты понял?
Заебошь им всем Чернобыль!
Тут, оказывается, Ельцина сегодня все поминают. Помянем и мы.
ЧЕСТНОСТЬ
Я видел евреек, похожих на чукчей,
и русских девчонок, с армянками схожих,
и с бабкой пилился (эпический случай!),
казавшейся, минимум, вдвое моложе.
Ебал я циничных прожженых нимфеток
(при Ельцине было в четырнадцать можно),
ебал астенических тридцатилеток,
я думал, что дети, - и было тревожно.
Однажды во сне мне какой-то Арсений,
прикинувшись телкой, сосал до упаду;
скажу, в этом деле он точно был гений,
хоть я для порядка въебал ему, гаду.
Я пялил моделек в эпоху гламура,
когда кокаином делились гуляки,
студентки давали за ум и культуру,
за песни давали мне бабы-вояки.
Когда же в умах воцарился Навальный,
я, славя вождя, вел к себе навальнистку
и, жовто-блакитным накрыв ей ебальник,
вливал ей сгущенку в прыщавую киску.
О как этот мир заковырист и сложен!
Мы все и субъекты, и жертвы обмана,
ни трах и ни брак без него невозможен.
Я честным
в гробу обязательно стану.
ЧЕСТНОСТЬ
Я видел евреек, похожих на чукчей,
и русских девчонок, с армянками схожих,
и с бабкой пилился (эпический случай!),
казавшейся, минимум, вдвое моложе.
Ебал я циничных прожженых нимфеток
(при Ельцине было в четырнадцать можно),
ебал астенических тридцатилеток,
я думал, что дети, - и было тревожно.
Однажды во сне мне какой-то Арсений,
прикинувшись телкой, сосал до упаду;
скажу, в этом деле он точно был гений,
хоть я для порядка въебал ему, гаду.
Я пялил моделек в эпоху гламура,
когда кокаином делились гуляки,
студентки давали за ум и культуру,
за песни давали мне бабы-вояки.
Когда же в умах воцарился Навальный,
я, славя вождя, вел к себе навальнистку
и, жовто-блакитным накрыв ей ебальник,
вливал ей сгущенку в прыщавую киску.
О как этот мир заковырист и сложен!
Мы все и субъекты, и жертвы обмана,
ни трах и ни брак без него невозможен.
Я честным
в гробу обязательно стану.
БЕРЛИНСКАЯ ДИЕТА
Дайте мне шавуху, дайте макдачок!
Прокачал здоровье омский «новичок».
Юленька, плохая девочка моя,
Проследи, чтоб кетчупа было дохуя,
Майонез, горчичка, кока-кола, бля!
Чо вы там пиздите мне про Скрипаля?
Дайте мне шавуху, дайте макдачок!
Прокачал здоровье омский «новичок».
Юленька, плохая девочка моя,
Проследи, чтоб кетчупа было дохуя,
Майонез, горчичка, кока-кола, бля!
Чо вы там пиздите мне про Скрипаля?
Рэволюцанэры влажно мечтают о соратниках из «глубинного народа», некрасовские заплачки о них слагают. Вот образчик из Вконтакта.
Однако, тема айфона не отражена. Просится продолжение: дед приехал в Москву, бегал с молодняком от Сухаревки до Матроски, но в ватнике и без айфона не был признан своим. Менты дали пенделя и сопроводили на вокзал: пиздуй, дед, бунтовать права не имеешь.
Короче, вот:
***
Патриоты ездят на Мальдивы,
Патриоты ездят в Таиланд,
Патриотам оперные дивы
Из Ла Скала кажут свой талант,
Патриоты, упрочая скрепы,
Жертвуют на храмы, не скупясь…
А Семён Кузьмич – агент госдепа! –
У себя в глубинке месит грязь,
Материт правительство в охотку,
Споря о политике с женой.
Он, подлец, раскачивает лодку
Тем уже, хотя бы, что живой.
Всё от власти требует чего-то,
Всё бузит, какого-то рожна,
Всё никак не уяснит, босота:
Власть ему ни капли не должна.
Дали имена аэропортам,
Так ведь он и этому не рад!
Он из зоны своего комфорта
Всё никак не выберется, гад.
Уж ему позволили валежник
Собирать по лесу задарма,
А ему всё мало. Он мятежник –
По таким соскучилась тюрьма!
(некто Андрей Шигин)
Однако, тема айфона не отражена. Просится продолжение: дед приехал в Москву, бегал с молодняком от Сухаревки до Матроски, но в ватнике и без айфона не был признан своим. Менты дали пенделя и сопроводили на вокзал: пиздуй, дед, бунтовать права не имеешь.
Короче, вот:
***
Патриоты ездят на Мальдивы,
Патриоты ездят в Таиланд,
Патриотам оперные дивы
Из Ла Скала кажут свой талант,
Патриоты, упрочая скрепы,
Жертвуют на храмы, не скупясь…
А Семён Кузьмич – агент госдепа! –
У себя в глубинке месит грязь,
Материт правительство в охотку,
Споря о политике с женой.
Он, подлец, раскачивает лодку
Тем уже, хотя бы, что живой.
Всё от власти требует чего-то,
Всё бузит, какого-то рожна,
Всё никак не уяснит, босота:
Власть ему ни капли не должна.
Дали имена аэропортам,
Так ведь он и этому не рад!
Он из зоны своего комфорта
Всё никак не выберется, гад.
Уж ему позволили валежник
Собирать по лесу задарма,
А ему всё мало. Он мятежник –
По таким соскучилась тюрьма!
(некто Андрей Шигин)