Российская промышленность демонстрирует чудеса устойчивости с наиболее быстрым преодолением кризисных процессов в современной истории, а в первом полугодии был зафиксирован лучший результат, чем когда-либо для сопоставимого времени.
Но не все так однозначно. Во-первых, добыча, электроэнергетика и коммунальные услуги снижаются, а стабилизирует ситуацию обработка, а-во-вторых, в обработке рост крайне фрагментирован.
В таблице представлено сравнение 1П 2023 относительно первого полугодия для указанных годов. Наиболее репрезентативным сравнение будет с 2021, т.к. в первом полугодии 2022 с января по февраль сохранялась устойчивость, далее сильный нырок вниз до июня и зашумленность данных не позволит сделать адекватные выводы. Брать отдельно 2 кв 2023 или июнь также не имеет смысла из-за высокой волатильности.
В фазе активного расширения:
• Производство компьютеров, электронных и оптических изделий в 1П 2023 в сравнении с 1П 2021 здесь и далее – невероятный рост на 39.4%
• Производство готовых металлических изделий, кроме машин и оборудования (включает стрелковое оружие, ракеты и боеприпасы, но не технику) – рост на 33%
• Производство прочих транспортных средств и оборудования (включает бронетехнику) – рост на 20.8%
• Производство электрического оборудования (включает промежуточную продукцию, используемую в ракетах, в авиации и бронетехнике) – рост на 17.1%
• Производство лекарственных средств и материалов – плюс 15.8%, но существенное снижение к 2022 на 7.4%.
Наиболее емкие сектора, как металлургия и нефтепереработка плюс 4-5% - это успех в контексте ситуации.
А что снижается? Производство авто самое пострадавшее – обвал на 46% в 1П 2023 относительно 1П 2021, несмотря на восстановление с декабря 2022. Деревообработка минус 14%, производство табачных изделий минус 11%, текстильное производство минус 7% и в пределах минус 1% химия и производство бумаги и изделий.
Как видно, наукоемкий сегмент растет на десятки процентов, но практически полностью за счет гособоронзаказа.
Но не все так однозначно. Во-первых, добыча, электроэнергетика и коммунальные услуги снижаются, а стабилизирует ситуацию обработка, а-во-вторых, в обработке рост крайне фрагментирован.
В таблице представлено сравнение 1П 2023 относительно первого полугодия для указанных годов. Наиболее репрезентативным сравнение будет с 2021, т.к. в первом полугодии 2022 с января по февраль сохранялась устойчивость, далее сильный нырок вниз до июня и зашумленность данных не позволит сделать адекватные выводы. Брать отдельно 2 кв 2023 или июнь также не имеет смысла из-за высокой волатильности.
В фазе активного расширения:
• Производство компьютеров, электронных и оптических изделий в 1П 2023 в сравнении с 1П 2021 здесь и далее – невероятный рост на 39.4%
• Производство готовых металлических изделий, кроме машин и оборудования (включает стрелковое оружие, ракеты и боеприпасы, но не технику) – рост на 33%
• Производство прочих транспортных средств и оборудования (включает бронетехнику) – рост на 20.8%
• Производство электрического оборудования (включает промежуточную продукцию, используемую в ракетах, в авиации и бронетехнике) – рост на 17.1%
• Производство лекарственных средств и материалов – плюс 15.8%, но существенное снижение к 2022 на 7.4%.
Наиболее емкие сектора, как металлургия и нефтепереработка плюс 4-5% - это успех в контексте ситуации.
А что снижается? Производство авто самое пострадавшее – обвал на 46% в 1П 2023 относительно 1П 2021, несмотря на восстановление с декабря 2022. Деревообработка минус 14%, производство табачных изделий минус 11%, текстильное производство минус 7% и в пределах минус 1% химия и производство бумаги и изделий.
Как видно, наукоемкий сегмент растет на десятки процентов, но практически полностью за счет гособоронзаказа.
ВВП США вырос на 2.4% кв/кв по методологии SAAR (сезонно-сглаженная тенденция в годовом выражении), с января 2022 среднеквартальный прирост составляет 1.3% Из чего складывается эти 2.4% роста ВВП США во 2 кв 2023?
▪️Потребление домашних хозяйств внесло вклад в прирост ВВП на 1.12 п.п SAAR. Здесь и далее будут указываться не прирост отдельных компонентов, а вклад в формирование квартальной динамики ВВП в годовом выражении, выраженный в процентных пунктах.
С января 2022 по июнь 2023 (инфляционный кризис, ужесточение ДКП) среднеквартальный вклад потребительского сектора составлял 1.41 п.п в прирост ВВП, что немного ниже периода 3 кв 2014 - 4 кв 2019 (1.78 п.п) в условиях активного расширения потребительского сектора в те годы. Аномалии 2020-2021 не беру в расчет.
В структуре прироста потребительского спроса во 2 кв 2023 (1.12 п.п) на товары приходится 0.16, а на услуги 0.95 п.п, а с января 2022 товары внесли 0.13, а услуги 1.28 п.п в структуре прироста ВВП, т.е. основным драйвером роста являются услуги.
▪️Инвестиции сформировали 0.97 п.п во 2 кв 2023, с января 2022 снижались на 0.69 п.п, а в 2014-2019 обеспечивали 0.58 п.п.
Инвестиции в основной капитал обеспечили вклад 0.83 п.п во 2 кв 2023, с января 2022 – минус 0.11 п.п, в 2014-2019 был положительный вклад в 0.58 п.п.
Изменение запасов – положительный вклад в 0.14 п.п, при этом с января 2022 запасы отнимали от ВВП в среднем по 0.58 п.п SAAR, т.е. производство было ниже потребления и проедали товарно-материальные запасы.
▪️Чистый экспорт стал деградировать с негативным вкладом в 0.12 п.п, тогда как с января 2022 положительный вклад в ВВП в среднем 0.3 п.п кв/кв, а с 2014 по 2019 было минус 0.22 п.п.
▪️Госпотребление и инвестиции обеспечило прирост на 0.45 п.п во 2 кв 2023, с января 2022 в среднем по 0.32 п.п, а с 2014 по 2019 – плюс 0.34 п.п (достаточно ровно).
ВПК так и не ожил в США, с января 2022 в среднем положительный вклад в 0.03 п.п в ВВП, а с 2014 по 2019 было 0.09 п.п.
▪️Потребление домашних хозяйств внесло вклад в прирост ВВП на 1.12 п.п SAAR. Здесь и далее будут указываться не прирост отдельных компонентов, а вклад в формирование квартальной динамики ВВП в годовом выражении, выраженный в процентных пунктах.
С января 2022 по июнь 2023 (инфляционный кризис, ужесточение ДКП) среднеквартальный вклад потребительского сектора составлял 1.41 п.п в прирост ВВП, что немного ниже периода 3 кв 2014 - 4 кв 2019 (1.78 п.п) в условиях активного расширения потребительского сектора в те годы. Аномалии 2020-2021 не беру в расчет.
В структуре прироста потребительского спроса во 2 кв 2023 (1.12 п.п) на товары приходится 0.16, а на услуги 0.95 п.п, а с января 2022 товары внесли 0.13, а услуги 1.28 п.п в структуре прироста ВВП, т.е. основным драйвером роста являются услуги.
▪️Инвестиции сформировали 0.97 п.п во 2 кв 2023, с января 2022 снижались на 0.69 п.п, а в 2014-2019 обеспечивали 0.58 п.п.
Инвестиции в основной капитал обеспечили вклад 0.83 п.п во 2 кв 2023, с января 2022 – минус 0.11 п.п, в 2014-2019 был положительный вклад в 0.58 п.п.
Изменение запасов – положительный вклад в 0.14 п.п, при этом с января 2022 запасы отнимали от ВВП в среднем по 0.58 п.п SAAR, т.е. производство было ниже потребления и проедали товарно-материальные запасы.
▪️Чистый экспорт стал деградировать с негативным вкладом в 0.12 п.п, тогда как с января 2022 положительный вклад в ВВП в среднем 0.3 п.п кв/кв, а с 2014 по 2019 было минус 0.22 п.п.
▪️Госпотребление и инвестиции обеспечило прирост на 0.45 п.п во 2 кв 2023, с января 2022 в среднем по 0.32 п.п, а с 2014 по 2019 – плюс 0.34 п.п (достаточно ровно).
ВПК так и не ожил в США, с января 2022 в среднем положительный вклад в 0.03 п.п в ВВП, а с 2014 по 2019 было 0.09 п.п.
В чем причина роста ВВП США? С декабря 2019 по июнь 2023 накопленный рост ВВП США составил 6.2%, т.е. среднеквартальный прирост был 0.43% с учетом разгрома экономики в середине 2020.
По официальным данным экономика США не только преодолела последствия COVID кризиса, но и практически вышла на трендовый рост 2010-2019, который составлял 0.54% в среднем за квартал.
С января 2022 темпы роста упали до 0.33% за квартал или 1.3% кв/кв в годовом выражении, но в контексте обстоятельств (сильнейший инфляционный кризис за 40 лет и невероятные темпы ужесточения ДКП ФРС) рост выглядит внушительным.
Однако, с декабря 2019 по июнь 2023 при декомпозиции компонентов прироста ВВП США окажется, что потребительский сектор внес доминирующее влияние – из 6.2% роста экономики США потребительский сектор внес 6.25%, т.е все прочие компоненты сработали по нулям (формально символический минус).
Что касается потребительского сектора, с декабря 2019 накопленный рост составил 9%, где потребление товаров выросло на рекордные 17.3%, а спрос на услуги вырос на 5.4%. Соответственно, товары внесли 4.1 п.п в общий рост ВВП США на 6.2% с 4 кв 2019, а услуги внесли 2.1 п.п.
Потребление товаров не растет с 2 кв 2021 (уже как два года), а основным драйвером роста потребительского сектора являются услуги, которые компенсируют отставание от массированного разгрома в эпоху COVID локдаунов.
Потребительский сектор в США с 2014 по 2019 имел долю в ВВП около 68.7%, а с января 2022 в среднем 70.7%, т.е. прирост на 2 п.п – это очень существенное изменение за столь короткий период времени.
С начала 2022 инвестиции последовательно снижаются и упали к уровню 2019 в реальном выражении, и бизнес ведет достаточно консервативную инвестиционную и промышленную политику, что сказывается на «выжигании» запасов.
Торговый баланс ужасный (слабый экспорт при значительном импорте), но лучше, чем в 1 кв 2022, хотя стабилизация с начала 2023 прекратилась.
Госинвестиции растут, но без фанатизма.
Причина роста ВВП с 2019 – потребительский сектор.
По официальным данным экономика США не только преодолела последствия COVID кризиса, но и практически вышла на трендовый рост 2010-2019, который составлял 0.54% в среднем за квартал.
С января 2022 темпы роста упали до 0.33% за квартал или 1.3% кв/кв в годовом выражении, но в контексте обстоятельств (сильнейший инфляционный кризис за 40 лет и невероятные темпы ужесточения ДКП ФРС) рост выглядит внушительным.
Однако, с декабря 2019 по июнь 2023 при декомпозиции компонентов прироста ВВП США окажется, что потребительский сектор внес доминирующее влияние – из 6.2% роста экономики США потребительский сектор внес 6.25%, т.е все прочие компоненты сработали по нулям (формально символический минус).
Что касается потребительского сектора, с декабря 2019 накопленный рост составил 9%, где потребление товаров выросло на рекордные 17.3%, а спрос на услуги вырос на 5.4%. Соответственно, товары внесли 4.1 п.п в общий рост ВВП США на 6.2% с 4 кв 2019, а услуги внесли 2.1 п.п.
Потребление товаров не растет с 2 кв 2021 (уже как два года), а основным драйвером роста потребительского сектора являются услуги, которые компенсируют отставание от массированного разгрома в эпоху COVID локдаунов.
Потребительский сектор в США с 2014 по 2019 имел долю в ВВП около 68.7%, а с января 2022 в среднем 70.7%, т.е. прирост на 2 п.п – это очень существенное изменение за столь короткий период времени.
С начала 2022 инвестиции последовательно снижаются и упали к уровню 2019 в реальном выражении, и бизнес ведет достаточно консервативную инвестиционную и промышленную политику, что сказывается на «выжигании» запасов.
Торговый баланс ужасный (слабый экспорт при значительном импорте), но лучше, чем в 1 кв 2022, хотя стабилизация с начала 2023 прекратилась.
Госинвестиции растут, но без фанатизма.
Причина роста ВВП с 2019 – потребительский сектор.
Ценовые индексы ВВП США демонстрируют существенное замедление инфляционного давления. Ценовой индекс (дефлятор) по всему ВВП (учитывает цены на потребительские расходы, инвестиции, внешнюю торговлю и госпотребление) снизился до 3.6% г/г на 2 кв 2023 после формирования пика в 7.6% годом ранее.
При этом поквартальная динамика почти нормализовалась к исторической средней – за 2 кв 2023 рост дефлятора ВВП оценивается в 0.54% кв/кв, тогда как средние темпы с 2010 по 2019 составляли 0.43% кв/кв.
Из той статистики, которую предоставляет Бюро экономического анализа США следует, что инфляционное давление концентрируется только в одном сегменте – это услуги, темы роста цен в котором почти вдвое выше - 0.93% кв/кв (3.8% в годовом выражении) по сравнению со средней инфляцией с 2010 по 2019 – 0.56% кв/кв.
Получается логическая связка, исходя из статистики по расходам. С декабря 2019 накопленный рост ВВП США составил 6.2%, где целиком и полностью вклад обеспечил потребительский спрос, где с середины 2020 по 3 кв 2021 импульс спроса и роста был в товарах, инфляционное давление по которым продолжалось до июня 2022.
С декабря 2021 по июнь 2023 накопленный рост ВВП США составил 2%, где потребительский спрос сформировал 2.2%, соответственно все прочие компоненты минус 0.2%, а услуги с начала 2022 обеспечили почти 1.9 п.п из 2% роста ВВП, т.к. фактически, весь рост ВВП США за 1.5 года – это услуги.
Инфляционное давление в услуги начало «перекладываться» как раз с начала 2022 (видно из таблицы), с этого момента спрос на товары упал, как и инфляция на товары. Например, с 3 кв 2022 по 2 кв 2023 инфляция в товарах околонулевая по сравнению с почти 10% с 2П 2021 по 1П 2022.
Что из всего этого следует? Инфляция концентрируется там, где спрос, по крайней мере, по официальным данным. За 1.5 года почти весь прирост ВВП США обеспечили услуги, вот там и инфляция.
Таким образом, чтобы заглушить инфляцию, необходимо подавить спрос, спровоцировав, как минимум, рецессию.
При этом поквартальная динамика почти нормализовалась к исторической средней – за 2 кв 2023 рост дефлятора ВВП оценивается в 0.54% кв/кв, тогда как средние темпы с 2010 по 2019 составляли 0.43% кв/кв.
Из той статистики, которую предоставляет Бюро экономического анализа США следует, что инфляционное давление концентрируется только в одном сегменте – это услуги, темы роста цен в котором почти вдвое выше - 0.93% кв/кв (3.8% в годовом выражении) по сравнению со средней инфляцией с 2010 по 2019 – 0.56% кв/кв.
Получается логическая связка, исходя из статистики по расходам. С декабря 2019 накопленный рост ВВП США составил 6.2%, где целиком и полностью вклад обеспечил потребительский спрос, где с середины 2020 по 3 кв 2021 импульс спроса и роста был в товарах, инфляционное давление по которым продолжалось до июня 2022.
С декабря 2021 по июнь 2023 накопленный рост ВВП США составил 2%, где потребительский спрос сформировал 2.2%, соответственно все прочие компоненты минус 0.2%, а услуги с начала 2022 обеспечили почти 1.9 п.п из 2% роста ВВП, т.к. фактически, весь рост ВВП США за 1.5 года – это услуги.
Инфляционное давление в услуги начало «перекладываться» как раз с начала 2022 (видно из таблицы), с этого момента спрос на товары упал, как и инфляция на товары. Например, с 3 кв 2022 по 2 кв 2023 инфляция в товарах околонулевая по сравнению с почти 10% с 2П 2021 по 1П 2022.
Что из всего этого следует? Инфляция концентрируется там, где спрос, по крайней мере, по официальным данным. За 1.5 года почти весь прирост ВВП США обеспечили услуги, вот там и инфляция.
Таким образом, чтобы заглушить инфляцию, необходимо подавить спрос, спровоцировав, как минимум, рецессию.
США резко нарастили расходы на создание технологий после обострения противостояния с Китаем. За 5.5 лет (с 4 кв 2017) расходы на создание софта, исследования и разработки выросли на 1 п.п с 4 до 5% от ВВП, что стало одним из самых быстрых рывков в истории США.
1 п.п может показаться незначительным, но за 5.5 лет подобная скорость была только один раз с 1996 по 2001 года во время ИТ бума и помешательства на технологиях первой волны. В обоих случаях это сопровождалось надуванием пузыря на фондовом рынке в технологическом сегменте – тогда был дотком пузырь, сейчас гипер-концентрация флагманов ИТ отрасли в структуре прироста индекса S&P 500.
Расходы на НИОКР по методологии BEA составляют 2.75% от ВВП или 740 млрд долл в год по сравнению с 420 млрд в 2017 - максимальный уровень в истории (ОЭСР, Всемирный банк по-разному считают R&D, поэтому данные в международном сопоставлении могут не совпадать).
Расходы на софт составляют 2.3% от ВВП или 610 млрд по сравнению с 365 млрд в 2017.
Здесь и далее приводится добавленная стоимость в ВВП, поэтому методологически это не расходы, а степень присутствия ИТ и науки в ВВП.
Как можно заметить на графиках, фаза усиленной концентрации ИТ, науки и технологий началась с 2011, что совпало с вовлечением в спекулятивный ажиотаж в NASDAQ, который как раз активно начал расти с 2012.
Другое дело, что мера вовлечения инвесторов и рыночные оценки неадекватны скорости генерации денежного потока технологических корпораций, но формально – ИТ индустрия и наука в США сейчас в лучшем положении, чем когда-либо.
С 2011 добавленная стоимость по номиналу выросли с 550 млрд до 1.4 трлн, а относительно ВВП прирост более, чем на 1.5 п.п. Фаза интенсивного вовлечения началась с 2018, а с 2021 стабилизация на крайне высокой базе по историческим меркам.
Битва за лидерство в современном мире – это битва за креативные умы и технологии. Два безусловных флагмана в настоящий момент – это США и Китай, расходы на ИТ и НИОКР в которых растут по экспоненте.
1 п.п может показаться незначительным, но за 5.5 лет подобная скорость была только один раз с 1996 по 2001 года во время ИТ бума и помешательства на технологиях первой волны. В обоих случаях это сопровождалось надуванием пузыря на фондовом рынке в технологическом сегменте – тогда был дотком пузырь, сейчас гипер-концентрация флагманов ИТ отрасли в структуре прироста индекса S&P 500.
Расходы на НИОКР по методологии BEA составляют 2.75% от ВВП или 740 млрд долл в год по сравнению с 420 млрд в 2017 - максимальный уровень в истории (ОЭСР, Всемирный банк по-разному считают R&D, поэтому данные в международном сопоставлении могут не совпадать).
Расходы на софт составляют 2.3% от ВВП или 610 млрд по сравнению с 365 млрд в 2017.
Здесь и далее приводится добавленная стоимость в ВВП, поэтому методологически это не расходы, а степень присутствия ИТ и науки в ВВП.
Как можно заметить на графиках, фаза усиленной концентрации ИТ, науки и технологий началась с 2011, что совпало с вовлечением в спекулятивный ажиотаж в NASDAQ, который как раз активно начал расти с 2012.
Другое дело, что мера вовлечения инвесторов и рыночные оценки неадекватны скорости генерации денежного потока технологических корпораций, но формально – ИТ индустрия и наука в США сейчас в лучшем положении, чем когда-либо.
С 2011 добавленная стоимость по номиналу выросли с 550 млрд до 1.4 трлн, а относительно ВВП прирост более, чем на 1.5 п.п. Фаза интенсивного вовлечения началась с 2018, а с 2021 стабилизация на крайне высокой базе по историческим меркам.
Битва за лидерство в современном мире – это битва за креативные умы и технологии. Два безусловных флагмана в настоящий момент – это США и Китай, расходы на ИТ и НИОКР в которых растут по экспоненте.
В США с 3 кв 2022 инвестиции в ИТ, интеллектуальную собственность и ИТ оборудование (1.9 трлн в год на 2 кв 2023) превышают инвестиции в жилую, производственную и коммерческую недвижимость (1.77 трлн в год) в оценке по номиналу по добавленной стоимости.
Такое ранее случалось в период с 3 кв 2009 по 3 кв 2013, но тогда это было в условиях крайне низких цен на недвижимость, а теперь недвижимость на исторических максимумах.
По оценкам BEA средневзвешенные цены на жилую недвижимость с начала 2013 выросли на 79%, а на производственную и коммерческую недвижимость рост цен составляет 57%.
Инвестиции в производственное, транспортное и прочее оборудование за исключением ИТ оборудования (любые виды оборудования за исключением капитальных сооружения) составляют 950 млрд долл в год, что вдвое меньше, чем инвестиции в ИТ и интеллектуальную собственность (с 2010 по 2019 было в среднем было в 1.6 раза меньше).
Происходит устойчивое смещение инвестиций в ИТ и интеллектуальную собственность (исследования и разработки, создание технологий и софт), причем разрыв с каждым годом только нарастает.
Цифровая экономика и интеллектуальная нематериальная продукция доминирует над материальным миром из-за слишком большого разрыва в рентабельности в пользу цифровой экономики и темпов роста.
Одним из драйвером увеличения расходов в ИТ и интеллектуальную собственность (ИС) является искусственный интеллект, развитие которого вышло на новую фазу с 2019-2020 с более существенной концентрацией с 2023.
Как это повлияет на производительность труда и отраслевые сдвиги – отдельный вопрос, но пока следует зафиксировать, что нематериальный мир значительно доминирует над материальным.
Если сделать оценку с учетом изменения цен (вопросы по адекватности дефляторов по ИТ и ИС), разрывы еще более существенные.
Инвестиции в ИТ, ИС и ИТ оборудование в 1.8 раза выше, чем в жилую, производственную и коммерческую недвижимость (с 2010 по 2019 разрыв был 1.1 раза), а в сравнении с оборудованием разрыв достигает 2.5 раз против 1.7 с 2010 по 2019.
Такое ранее случалось в период с 3 кв 2009 по 3 кв 2013, но тогда это было в условиях крайне низких цен на недвижимость, а теперь недвижимость на исторических максимумах.
По оценкам BEA средневзвешенные цены на жилую недвижимость с начала 2013 выросли на 79%, а на производственную и коммерческую недвижимость рост цен составляет 57%.
Инвестиции в производственное, транспортное и прочее оборудование за исключением ИТ оборудования (любые виды оборудования за исключением капитальных сооружения) составляют 950 млрд долл в год, что вдвое меньше, чем инвестиции в ИТ и интеллектуальную собственность (с 2010 по 2019 было в среднем было в 1.6 раза меньше).
Происходит устойчивое смещение инвестиций в ИТ и интеллектуальную собственность (исследования и разработки, создание технологий и софт), причем разрыв с каждым годом только нарастает.
Цифровая экономика и интеллектуальная нематериальная продукция доминирует над материальным миром из-за слишком большого разрыва в рентабельности в пользу цифровой экономики и темпов роста.
Одним из драйвером увеличения расходов в ИТ и интеллектуальную собственность (ИС) является искусственный интеллект, развитие которого вышло на новую фазу с 2019-2020 с более существенной концентрацией с 2023.
Как это повлияет на производительность труда и отраслевые сдвиги – отдельный вопрос, но пока следует зафиксировать, что нематериальный мир значительно доминирует над материальным.
Если сделать оценку с учетом изменения цен (вопросы по адекватности дефляторов по ИТ и ИС), разрывы еще более существенные.
Инвестиции в ИТ, ИС и ИТ оборудование в 1.8 раза выше, чем в жилую, производственную и коммерческую недвижимость (с 2010 по 2019 разрыв был 1.1 раза), а в сравнении с оборудованием разрыв достигает 2.5 раз против 1.7 с 2010 по 2019.
Что двигает экономику США? За последние 10 лет ВВП США вырос на 24%, но сами по себе цифры прироста мало информативны без понимания факторов, двигающих экономику США, а для этого необходима декомпозиция секторов по вкладу в прирост ВВП.
Меньший период, чем 10 лет, не имеет смысла брать для сравнения, т.к. необходимо понимание долгосрочных тенденций, а более широкий период сместит акцент с актуальных тенденций. Далее будут продемонстрированы не веса отраслей в экономике США, а вклад в прирост за последние 10 лет.
В структуре прироста экономики США на 24% частный сектор внес 23.3 п.п, а госсектор лишь 0.7 п.п, т.е частная экономика безусловно доминирует.
Производящая экономика обеспечила лишь 2 п.п в 24% приросте всего ВВП за 10 лет, из которых 0.65 п.п занимает производство компьютеров, микроэлектроники и ИТ оборудования. В эти расчеты включены: сельское и лесное хозяйство, рыболовство, добыча полезных ископаемых, обрабатывающее производство, электроэнергетика и коммунальные услуги. Соответственно, сфера услуг формирует основной вклад в прирост ВВП.
Лидирующие сектора в сфере услуг по вкладу в прирост ВВП США в п.п с 1 кв 2013 по 1 кв 2023:
• Профессиональные и бизнес услуги - 6.76
• ИТ, телекоммуникации и связь - 5.12
• Образование и медицина - 2.44
• Недвижимость, аренда и лизинг - 1.92
• Финансы и страхование - 1.48
• Розничная торговля - 1.11
• Оптовая торговля - 0.97
• Транспорт и склад - 0.51
• Гостиницы и общепит - 0.50
• Культура, спорт и развлечения - 0.34
• Прочие виды услуг - 0.11
• Строительство - 0.03
Если взять сектор ИТ, включающий, как услуги, так и производство ИТ оборудования – интегральный вклад в прирост ВВП за 10 лет составляет 6 п.п или ¼ от совокупного роста экономики.
Финансы, страхование, недвижимость, ИТ сектор, образование, медицина, профессиональные и бизнес услуги сформировали почти 18 п.п из 24% роста ВВП США за 10 лет.
Производящая экономика уже давно не котируется и резкий крен в сторону цифровой экономики, финансов и обслуживающих отраслей.
Меньший период, чем 10 лет, не имеет смысла брать для сравнения, т.к. необходимо понимание долгосрочных тенденций, а более широкий период сместит акцент с актуальных тенденций. Далее будут продемонстрированы не веса отраслей в экономике США, а вклад в прирост за последние 10 лет.
В структуре прироста экономики США на 24% частный сектор внес 23.3 п.п, а госсектор лишь 0.7 п.п, т.е частная экономика безусловно доминирует.
Производящая экономика обеспечила лишь 2 п.п в 24% приросте всего ВВП за 10 лет, из которых 0.65 п.п занимает производство компьютеров, микроэлектроники и ИТ оборудования. В эти расчеты включены: сельское и лесное хозяйство, рыболовство, добыча полезных ископаемых, обрабатывающее производство, электроэнергетика и коммунальные услуги. Соответственно, сфера услуг формирует основной вклад в прирост ВВП.
Лидирующие сектора в сфере услуг по вкладу в прирост ВВП США в п.п с 1 кв 2013 по 1 кв 2023:
• Профессиональные и бизнес услуги - 6.76
• ИТ, телекоммуникации и связь - 5.12
• Образование и медицина - 2.44
• Недвижимость, аренда и лизинг - 1.92
• Финансы и страхование - 1.48
• Розничная торговля - 1.11
• Оптовая торговля - 0.97
• Транспорт и склад - 0.51
• Гостиницы и общепит - 0.50
• Культура, спорт и развлечения - 0.34
• Прочие виды услуг - 0.11
• Строительство - 0.03
Если взять сектор ИТ, включающий, как услуги, так и производство ИТ оборудования – интегральный вклад в прирост ВВП за 10 лет составляет 6 п.п или ¼ от совокупного роста экономики.
Финансы, страхование, недвижимость, ИТ сектор, образование, медицина, профессиональные и бизнес услуги сформировали почти 18 п.п из 24% роста ВВП США за 10 лет.
Производящая экономика уже давно не котируется и резкий крен в сторону цифровой экономики, финансов и обслуживающих отраслей.
Процентные расходы нефинансового сектора в США растут рекордными темпами в истории из-за высокой долговой нагрузки и максимальной за 40 лет скорости повышения ключевой ставки ФРС.
Ранее был анализ долговой устойчивости бизнеса и государства но что по населению?
По данным BEA процентные расходы американских домохозяйств в июне 2022 составляли 320 млрд долл, а к июню 2023 выросли до 470 млрд долл в год, что намного выше пика 2019 (350 млрд) и 2007 годов (300 млрд), т.е. растут в темпах по 150 млрд долл за год (с января по июнь 2023 ежемесячный прирост составляет в среднем 10 млрд).
Рывок стремительный, но это по номиналу, а долговая нагрузка выросла менее интенсивно.
Процентные расходы относительно номинальных располагаемых доходов американских домохозяйств выросли до 2.4% к июню 2023 (максимум с 3 кв 2009) по сравнению с 1.7% в июне 2022. В 2019 году процентная нагрузка составляла не более 2.1%, перед финансовым кризисом 2008-2009 данное соотношение доходило до 2.8%, а пиковая процентная нагрузка была около 3% в 1986 и начале нулевых.
Это еще банки не начинали нормализовать кредитные ставки в соответствии со стоимостью рыночного фондирования. Дешевое фондирование в депозитах позволило отвязаться от межбанка и повышать ставки по кредитам более медленными темпами и менее интенсивно, чем росли ставки на межбанке. После марта 2023 конкуренция за фондирование ужесточилось, что стало отражаться в опережающем росте ставок по кредитам.
Поэтому перенос вскоре произойдет и учитывая долговую нагрузку, процентная нагрузка легко перевалит за 3% в 2024, если только ФРС не начнет понижать ставки в конце 2023.
Реальные процентные расходы могут быть выше (возможно BEA недосчитывает), т.к. в настоящий момент населения США имеет около 19 трлн обязательств, из которых 13 трлн ипотечные кредиты и около 6 трлн прочих кредитов (потребительские, авто, по кредитным картам, образовательные и т.д). 470 млрд при 19 трлн долга – это 2.5% процентных расходов, что очевидно мало.
Ранее был анализ долговой устойчивости бизнеса и государства но что по населению?
По данным BEA процентные расходы американских домохозяйств в июне 2022 составляли 320 млрд долл, а к июню 2023 выросли до 470 млрд долл в год, что намного выше пика 2019 (350 млрд) и 2007 годов (300 млрд), т.е. растут в темпах по 150 млрд долл за год (с января по июнь 2023 ежемесячный прирост составляет в среднем 10 млрд).
Рывок стремительный, но это по номиналу, а долговая нагрузка выросла менее интенсивно.
Процентные расходы относительно номинальных располагаемых доходов американских домохозяйств выросли до 2.4% к июню 2023 (максимум с 3 кв 2009) по сравнению с 1.7% в июне 2022. В 2019 году процентная нагрузка составляла не более 2.1%, перед финансовым кризисом 2008-2009 данное соотношение доходило до 2.8%, а пиковая процентная нагрузка была около 3% в 1986 и начале нулевых.
Это еще банки не начинали нормализовать кредитные ставки в соответствии со стоимостью рыночного фондирования. Дешевое фондирование в депозитах позволило отвязаться от межбанка и повышать ставки по кредитам более медленными темпами и менее интенсивно, чем росли ставки на межбанке. После марта 2023 конкуренция за фондирование ужесточилось, что стало отражаться в опережающем росте ставок по кредитам.
Поэтому перенос вскоре произойдет и учитывая долговую нагрузку, процентная нагрузка легко перевалит за 3% в 2024, если только ФРС не начнет понижать ставки в конце 2023.
Реальные процентные расходы могут быть выше (возможно BEA недосчитывает), т.к. в настоящий момент населения США имеет около 19 трлн обязательств, из которых 13 трлн ипотечные кредиты и около 6 трлн прочих кредитов (потребительские, авто, по кредитным картам, образовательные и т.д). 470 млрд при 19 трлн долга – это 2.5% процентных расходов, что очевидно мало.
C 2007 года российские публичные компании заплатили почти 26 трлн дивидендов на основе отчетности МСФО по собственным расчетам. В настоящий момент российские компании платят в 10 раз больше по сравнению со среднегодовыми выплатами в 2007-2011.
С 2009 по 2021 дивидендные выплаты росли каждый год без исключений от 0.2 трлн в 2009 до 3.6 трлн в 2021. Наиболее стремительный рывок произошел с 2016 по 2019, когда дивиденды выросли с 1.2 до 2.9 трлн руб.
В 2019-2020 дивидендные выплаты составляли 2.9 трлн руб, в 2021 выросли до 3.6 трлн, а в 2022 снизились до 3.4 трлн.
COVID кризис в 2020 и санкционный удар в 2022 не повлияли на фактический дивидендный поток, как можно заметить по представленному графику дивов. Лидеры дивидендных выплат динамически меняются, но удается компенсировать выпадающие дивиденды «слабых» компаний.
Например, в 2021 календарном году драйвером роста дивидендов были металлурги при относительно слабых результатах нефтегазовых компаний, а в 2022 ровно наоборот – металлурги и банки выпали, а все компенсировали нефтегазовые компании.
Почему в 2022 году настолько высокие оказались дивы? 1.2 трлн от Газпрома получите и распишитесь, плюс 550 млрд от Лукойла, 270 млрд от Новатэка, 250 млрд от Роснефти, подсластили общие выплаты Татнефть на 122 млрд. Далее крупные выплаты были от Фосагро на 142 млрд и рекордные дивиденды от ГМК Норникель на 413 млрд (12 января и 10 июля 2022). Это те, кто «отмусолил» более 100 млрд в 2022.
В итоге рынок в совокупности достаточно ритмично насыщается дивидендами и в 2023 получается также сильно.
По итогам января-июля 2023 уже по факту выплатили почти 2.5 трлн, где лидерами являются: Сбербанк на 565 млрд, Роснефть – 407 млрд, Газпромнефть – 389 млрд, Лукойл - 304 млрд, Новатэк – 184 млрд и Транснефть - 120 млрд для компаний с выплатами более 100 млрд.
По скользящей сумме с октября 2022 по сентябрь 2023 дивы составят около 4.5 трлн, а в конце 2023 могут быть выплаты от Лукойла, Татнефти и Фосагро, но не факт, а по итогам 2023 будет точно сильно меньше 3 трлн.
С 2009 по 2021 дивидендные выплаты росли каждый год без исключений от 0.2 трлн в 2009 до 3.6 трлн в 2021. Наиболее стремительный рывок произошел с 2016 по 2019, когда дивиденды выросли с 1.2 до 2.9 трлн руб.
В 2019-2020 дивидендные выплаты составляли 2.9 трлн руб, в 2021 выросли до 3.6 трлн, а в 2022 снизились до 3.4 трлн.
COVID кризис в 2020 и санкционный удар в 2022 не повлияли на фактический дивидендный поток, как можно заметить по представленному графику дивов. Лидеры дивидендных выплат динамически меняются, но удается компенсировать выпадающие дивиденды «слабых» компаний.
Например, в 2021 календарном году драйвером роста дивидендов были металлурги при относительно слабых результатах нефтегазовых компаний, а в 2022 ровно наоборот – металлурги и банки выпали, а все компенсировали нефтегазовые компании.
Почему в 2022 году настолько высокие оказались дивы? 1.2 трлн от Газпрома получите и распишитесь, плюс 550 млрд от Лукойла, 270 млрд от Новатэка, 250 млрд от Роснефти, подсластили общие выплаты Татнефть на 122 млрд. Далее крупные выплаты были от Фосагро на 142 млрд и рекордные дивиденды от ГМК Норникель на 413 млрд (12 января и 10 июля 2022). Это те, кто «отмусолил» более 100 млрд в 2022.
В итоге рынок в совокупности достаточно ритмично насыщается дивидендами и в 2023 получается также сильно.
По итогам января-июля 2023 уже по факту выплатили почти 2.5 трлн, где лидерами являются: Сбербанк на 565 млрд, Роснефть – 407 млрд, Газпромнефть – 389 млрд, Лукойл - 304 млрд, Новатэк – 184 млрд и Транснефть - 120 млрд для компаний с выплатами более 100 млрд.
По скользящей сумме с октября 2022 по сентябрь 2023 дивы составят около 4.5 трлн, а в конце 2023 могут быть выплаты от Лукойла, Татнефти и Фосагро, но не факт, а по итогам 2023 будет точно сильно меньше 3 трлн.
Дивидендный поток публичных российских компаний является очень высоким, несмотря на все трудности. В 2019-2020 платили по 2.9 трлн руб в год, в 2021 – 3.6 трлн, в 2022 – 3.4 трлн, а по итогам 2023 календарного года совокупные выплаты могут быть 2.7-2.8 трлн, где за январь-август 2023 дивы по факту составили 2.5 трлн.
Кто обеспечивает вклад в дивиденды?
В 2022 году, когда практически все ведущие компании отменяли дивиденды, нефтегазовый сектор спас российский рынок, заплатив свыше 2.4 трлн руб, где половина пришлась на супер-дивиденды Газпрома.
Чтобы понимать важность нефтегаза следует отметить, что все прочие компании вне нефтегаза в 2022 заплатили 0.9 трлн дивов – этот минимум с 2016, да и то благодаря рекордным дивидендам ГМК Норникеля в 0.4 трлн руб. Финсектор в 2022 обнулился, но зато были крупные выплаты от агро-промышленного комплекса в 150 млрд руб (Фосагро и Акрон).
В 2023 финсектор заплатил рекордные дивы в 575 млрд, где практически весь вклад внес Сбербанк на 565 млрд, а металлурги, наоборот, обнулились, по крайней мере, по август 2023. Для металлургов это худший год с 2009, тогда как рекорд был в 2021 с выплатами более, чем в 1 трлн руб!
Нефтегаз по факту уже заплатил 1.55 трлн в 2023, что выше, чем в 2022 (1.26 трлн), если исключить Газпром, но еще возможны выплаты от Лукойла, Татнефти, что позволит форсировать рекорд на более высокий уровень – ближе к 1.8-1.9 трлн.
Следует понимать, что такие дивиденды стали возможными благодаря сверхдоходам в 1П 2022.
2024 будет драматическим. Финсектор может установить рекорд в 650 млрд, металлурги могут начать платить, но немного – около 300-350 млрд (среднее между 2017 и 2018) и втрое ниже 2021, прочие компании еще 300 млрд, а нефтегаз может провалиться вдвое до 0.8 трлн (от Газпрома понятно ноль), что в совокупности позволит сформировать дивидендный поток около 2 трлн по оптимистическому сценарию. Скорее всего будет хуже.
2 трлн дивов в 2024 – это ниже 2018 (2.3 трлн), но выше 2017 (1.8 трлн) и на 45% ниже 2021.
Кто обеспечивает вклад в дивиденды?
В 2022 году, когда практически все ведущие компании отменяли дивиденды, нефтегазовый сектор спас российский рынок, заплатив свыше 2.4 трлн руб, где половина пришлась на супер-дивиденды Газпрома.
Чтобы понимать важность нефтегаза следует отметить, что все прочие компании вне нефтегаза в 2022 заплатили 0.9 трлн дивов – этот минимум с 2016, да и то благодаря рекордным дивидендам ГМК Норникеля в 0.4 трлн руб. Финсектор в 2022 обнулился, но зато были крупные выплаты от агро-промышленного комплекса в 150 млрд руб (Фосагро и Акрон).
В 2023 финсектор заплатил рекордные дивы в 575 млрд, где практически весь вклад внес Сбербанк на 565 млрд, а металлурги, наоборот, обнулились, по крайней мере, по август 2023. Для металлургов это худший год с 2009, тогда как рекорд был в 2021 с выплатами более, чем в 1 трлн руб!
Нефтегаз по факту уже заплатил 1.55 трлн в 2023, что выше, чем в 2022 (1.26 трлн), если исключить Газпром, но еще возможны выплаты от Лукойла, Татнефти, что позволит форсировать рекорд на более высокий уровень – ближе к 1.8-1.9 трлн.
Следует понимать, что такие дивиденды стали возможными благодаря сверхдоходам в 1П 2022.
2024 будет драматическим. Финсектор может установить рекорд в 650 млрд, металлурги могут начать платить, но немного – около 300-350 млрд (среднее между 2017 и 2018) и втрое ниже 2021, прочие компании еще 300 млрд, а нефтегаз может провалиться вдвое до 0.8 трлн (от Газпрома понятно ноль), что в совокупности позволит сформировать дивидендный поток около 2 трлн по оптимистическому сценарию. Скорее всего будет хуже.
2 трлн дивов в 2024 – это ниже 2018 (2.3 трлн), но выше 2017 (1.8 трлн) и на 45% ниже 2021.
Как российские компании справляются с санкционном ударом в 2022 году? Не так много компаний предоставляют отчетность, но среди крупнейших можно собрать достаточно репрезентативный список.
Газпром, Татнефть, Полюс, Полиметалл, ГМК Норникель, Русал, Распадская, Фосагро, Акрон, Магнит, X5-retail, МТС, ДВМП, Черкизово, АФК Система, Юнипро и Русгидро. Это список не всех компаний, но крупнейший компаний с сопоставимой отчетностью по МСФО, как минимум с 2014 по 2022. Газпром имеет значение, поэтому в расчетах данные, как с учетом Газпрома, так и без.
С точки зрения оценки дивидендного потенциала имеет значение не прибыль, свободный денежный поток или FCF (операционный поток минус капитальные расходы), который может быть направлен на акционерную политику (дивиденды и/или байбек), погашение долгов, слияния и поглощения или на накопление финансовых активов.
Выводы интересные:
• Эффект девальвации не гарантирует роста FCF по опыту 2015-2017 – по факту FCF упал вдвое для компаний без учета Газпрома и обнулился для всех компаний.
• FCF в 2022 году рухнул почти втрое к 2021 для всех компаний и снизился на треть без учета Газпрома, а в сравнении с 2019 рост на 24 и 13% соответственно.
• Стремительный рост капексов. В 2022 году относительно 2019 капитальные расходы выросли на 35% для всех компаний в списке и плюс 60% без учета Газпрома, тогда как с 2017 по 2020 были примерно на одном уровне.
• Операционный поток в 2022 для всех компаний снизился на 19% г/г, а без Газпрома падение на 9.3% г/г, а в сравнении с 2019 рост на 30 и 33% соответственно и это учитывает жирное полугодие 2022. В 2023 будет сильно хуже.
Результаты достаточно негативные. Учитывая сверхприбыль сырьевых компаний в 1П 2022, создать достаточный буфер не получилось. Маржинальность резко проседает, а капитальные издержки стремительно растут, в особенности из-за недоинвестированности, переоборудования производства под новых поставщиков и поворота на Восток, что требует капиталоемких инвестиций для всех сырьевых компаний.
Газпром, Татнефть, Полюс, Полиметалл, ГМК Норникель, Русал, Распадская, Фосагро, Акрон, Магнит, X5-retail, МТС, ДВМП, Черкизово, АФК Система, Юнипро и Русгидро. Это список не всех компаний, но крупнейший компаний с сопоставимой отчетностью по МСФО, как минимум с 2014 по 2022. Газпром имеет значение, поэтому в расчетах данные, как с учетом Газпрома, так и без.
С точки зрения оценки дивидендного потенциала имеет значение не прибыль, свободный денежный поток или FCF (операционный поток минус капитальные расходы), который может быть направлен на акционерную политику (дивиденды и/или байбек), погашение долгов, слияния и поглощения или на накопление финансовых активов.
Выводы интересные:
• Эффект девальвации не гарантирует роста FCF по опыту 2015-2017 – по факту FCF упал вдвое для компаний без учета Газпрома и обнулился для всех компаний.
• FCF в 2022 году рухнул почти втрое к 2021 для всех компаний и снизился на треть без учета Газпрома, а в сравнении с 2019 рост на 24 и 13% соответственно.
• Стремительный рост капексов. В 2022 году относительно 2019 капитальные расходы выросли на 35% для всех компаний в списке и плюс 60% без учета Газпрома, тогда как с 2017 по 2020 были примерно на одном уровне.
• Операционный поток в 2022 для всех компаний снизился на 19% г/г, а без Газпрома падение на 9.3% г/г, а в сравнении с 2019 рост на 30 и 33% соответственно и это учитывает жирное полугодие 2022. В 2023 будет сильно хуже.
Результаты достаточно негативные. Учитывая сверхприбыль сырьевых компаний в 1П 2022, создать достаточный буфер не получилось. Маржинальность резко проседает, а капитальные издержки стремительно растут, в особенности из-за недоинвестированности, переоборудования производства под новых поставщиков и поворота на Восток, что требует капиталоемких инвестиций для всех сырьевых компаний.