Профицит счета текущих операций в России демонстрирует экстремальное снижение в 4 квартале 2023 по предварительным оценкам ЦБ РФ – всего 10.7 млрд vs 41.7 млрд в 2022, 47 млрд в 2021 и средних 17.3 млрд в 2017-2020 для четвертого квартала.
За весь 2023 профицит СТО снизился до 50.2 млрд по сравнению с 238 млрд в 2022, 122 млрд в 2021 и около 62 млрд в 2017-2020.
Профицит торгового баланса (товары + услуги) в 4 квартале снизился до 20.6 млрд vs 54.5 и 62.2 млрд двумя годами ранее и 31.1 млрд в 4кв17-20.
Экспорт товаров и услуг составил лишь 115.8 млрд vs 156.3 млрд в 2022 и 171 млрд и 2022 и даже меньше 123.3 млрд в 4кв17-20.
Импорт товаров и услуг, напротив, достаточно высок – 95.1 млрд vs 101.9 и 108.9 млрд за предыдущие два года и 91.6 млрд в 4кв17-20.
Никакой торговой блокады России совершить не удалось. Сравнение с аномальным 2022 является некорректным, именно поэтому привел показатели докризисного периода.
Несмотря на санкции, экспорт чуть ниже нормы (удалось эффективно перенаправить экспортные потоки в Азию), импорт выше нормы. Сказывается рост глобальных импортных цен после сильнейшего инфляционного шторма за 40 лет, плюс к этому критическая потребность в инвестиционном импорте, который либо идет из Китая, либо через различные торговые шлюзы в странах СНГ.
Декабрь для СТО был ужасным – околонулевой профицит. Импорт так и не удалось погасить, вполне на уровне 2022 – 36 vs 37.8 млрд в дек.22, а экспорт сильно просел – 41.6 vs 60 млрд.
При столь ужасных показателях СТО, валютный рынок спасали экспортеры (рекордный возврат сформированной выручки в октябре-ноябре), ЦБ РФ и снижение токсичного оттока капитала, который сократился в среднем втрое относительно 3кв23.
С середины февраля, ЦБ РФ с интервенциями разогнался не на шутку в квартальных темпах около 12 млрд, что в 4-5 раз выше активности в 2023. Вот поэтому рубль и укрепляется при очень слабых показателях торговли.
Рублю хорошо будет до первой декады февраля, а далее вакуум. С такой слабой торговлей держать продажу валютной выручки не выйдет.
За весь 2023 профицит СТО снизился до 50.2 млрд по сравнению с 238 млрд в 2022, 122 млрд в 2021 и около 62 млрд в 2017-2020.
Профицит торгового баланса (товары + услуги) в 4 квартале снизился до 20.6 млрд vs 54.5 и 62.2 млрд двумя годами ранее и 31.1 млрд в 4кв17-20.
Экспорт товаров и услуг составил лишь 115.8 млрд vs 156.3 млрд в 2022 и 171 млрд и 2022 и даже меньше 123.3 млрд в 4кв17-20.
Импорт товаров и услуг, напротив, достаточно высок – 95.1 млрд vs 101.9 и 108.9 млрд за предыдущие два года и 91.6 млрд в 4кв17-20.
Никакой торговой блокады России совершить не удалось. Сравнение с аномальным 2022 является некорректным, именно поэтому привел показатели докризисного периода.
Несмотря на санкции, экспорт чуть ниже нормы (удалось эффективно перенаправить экспортные потоки в Азию), импорт выше нормы. Сказывается рост глобальных импортных цен после сильнейшего инфляционного шторма за 40 лет, плюс к этому критическая потребность в инвестиционном импорте, который либо идет из Китая, либо через различные торговые шлюзы в странах СНГ.
Декабрь для СТО был ужасным – околонулевой профицит. Импорт так и не удалось погасить, вполне на уровне 2022 – 36 vs 37.8 млрд в дек.22, а экспорт сильно просел – 41.6 vs 60 млрд.
При столь ужасных показателях СТО, валютный рынок спасали экспортеры (рекордный возврат сформированной выручки в октябре-ноябре), ЦБ РФ и снижение токсичного оттока капитала, который сократился в среднем втрое относительно 3кв23.
С середины февраля, ЦБ РФ с интервенциями разогнался не на шутку в квартальных темпах около 12 млрд, что в 4-5 раз выше активности в 2023. Вот поэтому рубль и укрепляется при очень слабых показателях торговли.
Рублю хорошо будет до первой декады февраля, а далее вакуум. С такой слабой торговлей держать продажу валютной выручки не выйдет.
Американский рынок достиг исторического максимума, но можно ли говорить о величайшем пузыре в истории человечества?
Есть множество финансовых метрик, но сейчас остановлюсь на базовом – P/S или капитализация к выручке за 12 месяцев.
Глубина выборки с 1997 года для крупнейших нефинансовых компаний США, которые в настоящий момент представляют около 96% по выручке и капитализации среди всех обращающихся компаний с американской юрисдикцией.
Следует учитывать, что структура секторов менялась с течением времени из-за включения компаний, проводивших IPO после 1997. Например, сейчас 970 компаний, а в 1997 было лишь 510, но при сравнительном анализе коэффициентов такой подход справедлив.
Итак, с 30 сентября 2023 по 20 января 2024 капитализация крупнейших нефинансовых компаний США выросла на 12.5%, тогда как весь индекс S&P 500 вырос на 12.8%.
Есть ли пузырь? Формально – да. Сейчас все компании торгуются с P/S на уровне 2.37 vs 1.84 в 2017-2019, 1.45 в 2012-2016 и 1.39 в 2004-2007 согласно собственным расчетам на основе анализа отчетности компаний.
При подобном анализе всегда следует сравнивать с усредненными показателями в ретроспективе, исключая аномальные кризисные периоды.
Как видно, рынок торгуется на 29% выше нормы 2017-2019 и на 70% выше нормы в 2004-2007.
Но, есть нюанс. Если из расчетов выделить технологический сектор, P/S на 21 января равен 1.61 vs 1.52 в 2017-2019(на 6% выше нормы), 1.28 в 2012-2016 (на 26% дороже) и 1.24 в 2004-2007 (на 30% дороже) по моим расчетам.
Да, сейчас рынок дорогой, даже вне технологического сектора и здесь нужно учитывать стоимость альтернативных финансовых инструментов. Рынок без техов котировался на уровне 1.4 в период нулевых ставок и бесконечной ликвидности, а сейчас условия жестче, а оценка выше 1.6.
Что касается техов – адовый пузырь. Обратите внимание на сегмент «электронные технологии», куда входят все интернет и софтверные компании США. Отклонение от нормы 2017-2019 в 2.5 раза (!) и в 3.3 раза (!!) относительно 2004-2007 и даже выше пузыря 2000-2001!
Есть множество финансовых метрик, но сейчас остановлюсь на базовом – P/S или капитализация к выручке за 12 месяцев.
Глубина выборки с 1997 года для крупнейших нефинансовых компаний США, которые в настоящий момент представляют около 96% по выручке и капитализации среди всех обращающихся компаний с американской юрисдикцией.
Следует учитывать, что структура секторов менялась с течением времени из-за включения компаний, проводивших IPO после 1997. Например, сейчас 970 компаний, а в 1997 было лишь 510, но при сравнительном анализе коэффициентов такой подход справедлив.
Итак, с 30 сентября 2023 по 20 января 2024 капитализация крупнейших нефинансовых компаний США выросла на 12.5%, тогда как весь индекс S&P 500 вырос на 12.8%.
Есть ли пузырь? Формально – да. Сейчас все компании торгуются с P/S на уровне 2.37 vs 1.84 в 2017-2019, 1.45 в 2012-2016 и 1.39 в 2004-2007 согласно собственным расчетам на основе анализа отчетности компаний.
При подобном анализе всегда следует сравнивать с усредненными показателями в ретроспективе, исключая аномальные кризисные периоды.
Как видно, рынок торгуется на 29% выше нормы 2017-2019 и на 70% выше нормы в 2004-2007.
Но, есть нюанс. Если из расчетов выделить технологический сектор, P/S на 21 января равен 1.61 vs 1.52 в 2017-2019(на 6% выше нормы), 1.28 в 2012-2016 (на 26% дороже) и 1.24 в 2004-2007 (на 30% дороже) по моим расчетам.
Да, сейчас рынок дорогой, даже вне технологического сектора и здесь нужно учитывать стоимость альтернативных финансовых инструментов. Рынок без техов котировался на уровне 1.4 в период нулевых ставок и бесконечной ликвидности, а сейчас условия жестче, а оценка выше 1.6.
Что касается техов – адовый пузырь. Обратите внимание на сегмент «электронные технологии», куда входят все интернет и софтверные компании США. Отклонение от нормы 2017-2019 в 2.5 раза (!) и в 3.3 раза (!!) относительно 2004-2007 и даже выше пузыря 2000-2001!
О масштабе пузыря на американском рынке
Текущий срез рынка ничего не скажет о масштабе отклонения от нормы без однозначной формализации и упорядочивания ретроспективы, вот поэтому так важно интерпретировать длинные исторические ряды.
Нельзя просто так взять и загрузить корпоративные данные, как макроэкономическую статистику – их не существуют в свободном доступе – это работа огромных корпораций на протяжении месяцев… По мере консолидации данных продолжаю анализировать результаты.
Вчера был рассмотрен один из ключевых показателей – P/S, а сейчас P/OCF или капитализация к операционному денежному потоку, которая намного репрезентативнее, чем чистая прибыль, которая является манипулятивным и бумажным показателем.
P/OCF или иногда называют P/CFO для всего рынка на 22 января 2024 составляет 16.1 vs 13.5 в 2017-2019 (сейчас на 19% дороже), 10.8 в 2012-2016 (в 1.5 раза дороже) и 11.3 в 2004-2007 (в 1.42 раза) по собственным расчетам.
Исключая технологический компании, текущая оценка составляет 12.9 vs 12.8 в 2017-2019, 10.7 в 2012-2016 и 10.7 в 2004-2007.
С точки зрения маржинальности и эффективности американских компаний, текущая оценка вне техов плюс минус соответствует норме (в условиях нулевых ставок), т.е. явного пузыря нет, но и нет дисконтирования потенциальных рисков и нет коррекции на стоимость альтернативных финансовых инструментов (денежные и долговые рынки).
С техами рынок дорог – на 20% к 2017-2019 и в 1.5 раза к предыдущему десятилетию, тот самый хайпожор вокруг ИИ.
На графиках можно оценить, как раньше торговались нефинансовые сектора. Что я бы выделил?
Сырьевой сектор на дне, где нефтегаз вместе с телекомами вблизи исторического минимума, а химия и металлурги в несырьевых полезных ископаемых в затяжной стагнации, как и производственно-технические вместе с потребительскими услугами и здравоохранением.
С чего это растет рынок? Технологический сектор, который распух в 2.3 раза по P/OCF к 2017-2019 и в 3.2 раза к 2012-2016 – вот здесь «ядерный» пузырь.
Текущий срез рынка ничего не скажет о масштабе отклонения от нормы без однозначной формализации и упорядочивания ретроспективы, вот поэтому так важно интерпретировать длинные исторические ряды.
Нельзя просто так взять и загрузить корпоративные данные, как макроэкономическую статистику – их не существуют в свободном доступе – это работа огромных корпораций на протяжении месяцев… По мере консолидации данных продолжаю анализировать результаты.
Вчера был рассмотрен один из ключевых показателей – P/S, а сейчас P/OCF или капитализация к операционному денежному потоку, которая намного репрезентативнее, чем чистая прибыль, которая является манипулятивным и бумажным показателем.
P/OCF или иногда называют P/CFO для всего рынка на 22 января 2024 составляет 16.1 vs 13.5 в 2017-2019 (сейчас на 19% дороже), 10.8 в 2012-2016 (в 1.5 раза дороже) и 11.3 в 2004-2007 (в 1.42 раза) по собственным расчетам.
Исключая технологический компании, текущая оценка составляет 12.9 vs 12.8 в 2017-2019, 10.7 в 2012-2016 и 10.7 в 2004-2007.
С точки зрения маржинальности и эффективности американских компаний, текущая оценка вне техов плюс минус соответствует норме (в условиях нулевых ставок), т.е. явного пузыря нет, но и нет дисконтирования потенциальных рисков и нет коррекции на стоимость альтернативных финансовых инструментов (денежные и долговые рынки).
С техами рынок дорог – на 20% к 2017-2019 и в 1.5 раза к предыдущему десятилетию, тот самый хайпожор вокруг ИИ.
На графиках можно оценить, как раньше торговались нефинансовые сектора. Что я бы выделил?
Сырьевой сектор на дне, где нефтегаз вместе с телекомами вблизи исторического минимума, а химия и металлурги в несырьевых полезных ископаемых в затяжной стагнации, как и производственно-технические вместе с потребительскими услугами и здравоохранением.
С чего это растет рынок? Технологический сектор, который распух в 2.3 раза по P/OCF к 2017-2019 и в 3.2 раза к 2012-2016 – вот здесь «ядерный» пузырь.
Еще один ключевой показатель в контексте оценки стоимости бизнеса – капитализация к свободному денежному потоку (P/FCF).
Свободный денежный поток показывает сколько остается денег в бизнесе после реализации обязательных расходов, которые невозможности отложить или перенести (операционный денежный поток минус капитальные расходы).
FCF можно перераспределить по четырём направлениям: акционерная политика (дивиденды и байбэк), операции слияния и поглощения, погашение долгов или накопление финансовых активов (краткосрочных или долгосрочных).
Обычно американский бизнес весь FCF сливает в дивы и байбэк. С точки зрения акционера, смотреть нужно не на бессмысленный P/E и даже не на P/OCF, а на P/FCF.
Здесь ситуация отличается от P/S и P/OCF.
По всем нефинансовым компаниям США текущая оценка P/FCF составляет 26.2, средний показатель в 2017-2019 был 24.1, в 2012-2016 – 21 и столько же в 2004-2007, т.е. рынок перекуплен всего на 9% к 2017-2019 и на 30% к предыдущему десятилетию.
Почему оценка пузырения не столь выраженная, если сравнивать с P/S? Выросла маржинальность компаний и снизился объем капексов, т.е. бизнес стал генерировать больше свободного денежного потока относительно выручки.
Сейчас FCF к выручке составляет 8.6% для всех компаний, что заметно выше 7.7% в 2017-2019 и 7% в 2012-2016 и 2004-2007. Без учета технологических компаний FCF к выручке сейчас 6.8 vs 6.2, 5.7 и 6.2 по вышеуказанным периодам на основе собственных расчетов.
Если сравнивать с 2017-2019, примерно на 11-13% прирост капитализации в настоящий момент обусловлен повышением эффективности компаний и снижением капексов, что позволяет высвобождать денежный поток, создавая пространство маневров.
Без учета технологических компаний P/FCF сейчас составляет 22.8 vs 24.9, 22.7 и 20.1 по вышеуказанным периодам, т.е получается, что текущая оценка рынка даже немного дешевле, чем была ранее без техов.
Таким образом, основной пузырь генерируется в технологических компаниях, который в свою очередь обусловлен хайпом вокруг ИИ.
Свободный денежный поток показывает сколько остается денег в бизнесе после реализации обязательных расходов, которые невозможности отложить или перенести (операционный денежный поток минус капитальные расходы).
FCF можно перераспределить по четырём направлениям: акционерная политика (дивиденды и байбэк), операции слияния и поглощения, погашение долгов или накопление финансовых активов (краткосрочных или долгосрочных).
Обычно американский бизнес весь FCF сливает в дивы и байбэк. С точки зрения акционера, смотреть нужно не на бессмысленный P/E и даже не на P/OCF, а на P/FCF.
Здесь ситуация отличается от P/S и P/OCF.
По всем нефинансовым компаниям США текущая оценка P/FCF составляет 26.2, средний показатель в 2017-2019 был 24.1, в 2012-2016 – 21 и столько же в 2004-2007, т.е. рынок перекуплен всего на 9% к 2017-2019 и на 30% к предыдущему десятилетию.
Почему оценка пузырения не столь выраженная, если сравнивать с P/S? Выросла маржинальность компаний и снизился объем капексов, т.е. бизнес стал генерировать больше свободного денежного потока относительно выручки.
Сейчас FCF к выручке составляет 8.6% для всех компаний, что заметно выше 7.7% в 2017-2019 и 7% в 2012-2016 и 2004-2007. Без учета технологических компаний FCF к выручке сейчас 6.8 vs 6.2, 5.7 и 6.2 по вышеуказанным периодам на основе собственных расчетов.
Если сравнивать с 2017-2019, примерно на 11-13% прирост капитализации в настоящий момент обусловлен повышением эффективности компаний и снижением капексов, что позволяет высвобождать денежный поток, создавая пространство маневров.
Без учета технологических компаний P/FCF сейчас составляет 22.8 vs 24.9, 22.7 и 20.1 по вышеуказанным периодам, т.е получается, что текущая оценка рынка даже немного дешевле, чем была ранее без техов.
Таким образом, основной пузырь генерируется в технологических компаниях, который в свою очередь обусловлен хайпом вокруг ИИ.
Так есть ли пузырь на американском рынке?
Если формализовать все полученные результаты корпоративных метрик по данным объективного контроля - американский рынок является очень дорогим – на своем историческом максимуме с точки зрения оценки бизнеса.
Речь идет не о капитализации – с этим все понятно (результат доступен на табло), самое важно было понять, насколько темпы роста капитализации обгоняют темпы роста финансовых показателей бизнеса.
Да, если смотреть интегрально, отчетность неплохая, хотя и в фазе стагнации последние два года, однако капитализация вышла за все разумные границы.
Ранее была графическая визуализации динамики корпоративных метрик, а сейчас сравнение средних показателей.
Данная информация по моим расчетам является абсолютным мировым эксклюзивом – с такой выборкой и детализацией нет ни одного публичного отчета ни открытого, ни платного. Да, в недрах мега структур типа JPMorgan или Vanguard подобные расчеты проводятся, но публично почти никогда.
Если отбросить совсем уж историю (2004-2007), а оценивать рынок в современной реальности монетарного бешенства (с 2009) получается, что:
▪️P/S всего рынка на 29% выше, чем в 2017-2019 (наиболее актуальная структура рынка) и на 58% выше, чем в 2010-2019 (десятилетие «новой нормальности» до момента фискального и монетарного экстремизма 2020-2021). Без учета технологических компаний отклонение от нормы 2018-2019 всего на 6% и на 24% к 2010-2019.
▪️P/E всего рынка на 9% выше 2017-2019 (без учета техов ниже на 9%), а относительно 2010-2019 превышение на 31% (6% без техов).
▪️P/Operating Cash Flow на 19% выше уровня 2017-2019 и на 43% выше 2010-2019, а без техов всего на 1% и 19% соответственно.
▪️P/Free Cash Flow на 9% и на 31% выше по ранее указанным периодам, а без учета технологических компания текущая оценка на 8% ниже 2017-2019, но на 4% выше 2010-2019.
Пузырение целиком и полностью концентрируется в технологических компаниях, тогда как рынок без техов чуть выше нормы.
Если формализовать все полученные результаты корпоративных метрик по данным объективного контроля - американский рынок является очень дорогим – на своем историческом максимуме с точки зрения оценки бизнеса.
Речь идет не о капитализации – с этим все понятно (результат доступен на табло), самое важно было понять, насколько темпы роста капитализации обгоняют темпы роста финансовых показателей бизнеса.
Да, если смотреть интегрально, отчетность неплохая, хотя и в фазе стагнации последние два года, однако капитализация вышла за все разумные границы.
Ранее была графическая визуализации динамики корпоративных метрик, а сейчас сравнение средних показателей.
Данная информация по моим расчетам является абсолютным мировым эксклюзивом – с такой выборкой и детализацией нет ни одного публичного отчета ни открытого, ни платного. Да, в недрах мега структур типа JPMorgan или Vanguard подобные расчеты проводятся, но публично почти никогда.
Если отбросить совсем уж историю (2004-2007), а оценивать рынок в современной реальности монетарного бешенства (с 2009) получается, что:
▪️P/S всего рынка на 29% выше, чем в 2017-2019 (наиболее актуальная структура рынка) и на 58% выше, чем в 2010-2019 (десятилетие «новой нормальности» до момента фискального и монетарного экстремизма 2020-2021). Без учета технологических компаний отклонение от нормы 2018-2019 всего на 6% и на 24% к 2010-2019.
▪️P/E всего рынка на 9% выше 2017-2019 (без учета техов ниже на 9%), а относительно 2010-2019 превышение на 31% (6% без техов).
▪️P/Operating Cash Flow на 19% выше уровня 2017-2019 и на 43% выше 2010-2019, а без техов всего на 1% и 19% соответственно.
▪️P/Free Cash Flow на 9% и на 31% выше по ранее указанным периодам, а без учета технологических компания текущая оценка на 8% ниже 2017-2019, но на 4% выше 2010-2019.
Пузырение целиком и полностью концентрируется в технологических компаниях, тогда как рынок без техов чуть выше нормы.
О долговой нагрузке американских компаний...
Ранее был рассмотрен долг к выручке, а теперь долг к операционному и свободному чистому потоку.
Долг (средний за год) к операционному денежному потоку (по сумму за 12 месяцев) составляет 204%, т.е. втрое выше. Это на 30% выше, чем в 2004-2007, но в целом, почти сопоставимо с 2010-2019 (на 9% выше) и на 15% ниже, чем в 2017-2019.
Без учета технологических компаний расклад не сильно меняется: на 40% выше к 2004-2007, на 14% выше к 2010-2019, но на 9% ниже, чем в 2017-2019.
Текущая долговая нагрузка снизилась до уровня 2015 года, тогда как с 2011 по 2017 было активное расширение. Debt / OCF или он же CFO является сильно выше исторически среднего уровня, но с точки зрения тенденции – идет последовательное сжатие (рост операционного потока на фоне сдержанного изменения долга).
Более интересен показатель долг к свободному денежного потоку (Debt / FCF) – данное соотношение показывает, сколько лет требуется бизнесу на полное погашение долгов без нарушения операционной и инвестиционной деятельности с условием обнуления расходов на дивы, байбек и слияния/поглощения.
Сейчас Debt / FCF равен 408% или более 5 лет требуется на полное погашение долгов и здесь ситуация лучше из-за роста FCF. Долговая нагрузка по Debt / FCF всего на 15% выше, чем в 2004-2007, но на 3% ниже, чем в 2010-2019 и на 19% ниже, чем в 2017-2019.
Без учета технологических компаний коэффициент равен 553%, что на 26% выше 2004-2007, на 2% ниже 2010-2019 и на 15% ниже 2017-2019.
Соотношение вернулось на уровень 2014 года.
Не считая отдельных представителей в секторе телекомов, коммунальных и электроэнергетических компаний, устойчивость американского бизнеса в условиях роста ставок обусловлена относительно низкой долговой нагрузкой и высоким по историческим меркам FCF, что позволяет иметь пространство возможностей и перераспределять ресурсы с акционерной на долговую политику.
Ранее был рассмотрен долг к выручке, а теперь долг к операционному и свободному чистому потоку.
Долг (средний за год) к операционному денежному потоку (по сумму за 12 месяцев) составляет 204%, т.е. втрое выше. Это на 30% выше, чем в 2004-2007, но в целом, почти сопоставимо с 2010-2019 (на 9% выше) и на 15% ниже, чем в 2017-2019.
Без учета технологических компаний расклад не сильно меняется: на 40% выше к 2004-2007, на 14% выше к 2010-2019, но на 9% ниже, чем в 2017-2019.
Текущая долговая нагрузка снизилась до уровня 2015 года, тогда как с 2011 по 2017 было активное расширение. Debt / OCF или он же CFO является сильно выше исторически среднего уровня, но с точки зрения тенденции – идет последовательное сжатие (рост операционного потока на фоне сдержанного изменения долга).
Более интересен показатель долг к свободному денежного потоку (Debt / FCF) – данное соотношение показывает, сколько лет требуется бизнесу на полное погашение долгов без нарушения операционной и инвестиционной деятельности с условием обнуления расходов на дивы, байбек и слияния/поглощения.
Сейчас Debt / FCF равен 408% или более 5 лет требуется на полное погашение долгов и здесь ситуация лучше из-за роста FCF. Долговая нагрузка по Debt / FCF всего на 15% выше, чем в 2004-2007, но на 3% ниже, чем в 2010-2019 и на 19% ниже, чем в 2017-2019.
Без учета технологических компаний коэффициент равен 553%, что на 26% выше 2004-2007, на 2% ниже 2010-2019 и на 15% ниже 2017-2019.
Соотношение вернулось на уровень 2014 года.
Не считая отдельных представителей в секторе телекомов, коммунальных и электроэнергетических компаний, устойчивость американского бизнеса в условиях роста ставок обусловлена относительно низкой долговой нагрузкой и высоким по историческим меркам FCF, что позволяет иметь пространство возможностей и перераспределять ресурсы с акционерной на долговую политику.
Рост ставки и инфляционный шторм не повлияли на маржинальность американских компаний.
Одна из гипотез в 2021-2022 заключалась в том, что фронтальная инфляция издержек на всех уровнях (сырье, промежуточная продукция, оплата труда, рост расходов на процентные платежи) понизят маржинальность бизнеса, что создаст брешь в системе, провоцируя кризисные процессы.
Реальность оказалась иной. Операционная маржинальность крупнейших нефинансовых компаний США составляет 11.2% - много это или мало? Много, т.к. средняя маржинальность в 2017-2019 была 10.5% (сейчас на 6.3% или на 0.8 п.п выше), в 2012-2016 маржинальность составила 11% и столько же с 2010 по 2019.
В значительной степени устойчивость операционной маржи обусловлена технологическими компаниями, которые в «передозе прибылей», а если их исключить, операционная маржинальность без техов сейчас достаточно высока – 9.9% vs 9.3% в 2017-2019 и 9.9% с 2012 по 2016 и с 2010 по 2019.
Соответственно, маржинальность нефинансового бизнеса вне техов в полной мере сопоставима с условной нормой 2010-2019 (период нулевых ставок, новой нормальности монетарных и фискальных экспериментов).
Да, если посмотреть на график можно заметить, что тренд - нисходящий после аномальных показателей в 2021, но процесс подстройки под новую конфигурацию издержек является нормальным после каждого кризиса и сейчас маржинальность бизнеса сопоставима с исторической средней.
Без учета технологических компаний операционная маржа находится на уровне 2014 и ощутимо ниже 2004-2007, но зато выше любого периода с 2015 по 2019, тут смотря с чем сравнивать.
В целом, ничего выдающегося, если оценивать ретроспективу. Речь идет скорее о сохранении прежней эффективности, но в контексте кризиса – здесь нет негативной реализации, по крайней мере, в рамках гипотезы о коллапсе маржинальности из-за инфляции и действий ФРС.
Каким образом удается сохранять эффективность? Тема отдельного исследования, но пока можно констатировать, что удержались.
Одна из гипотез в 2021-2022 заключалась в том, что фронтальная инфляция издержек на всех уровнях (сырье, промежуточная продукция, оплата труда, рост расходов на процентные платежи) понизят маржинальность бизнеса, что создаст брешь в системе, провоцируя кризисные процессы.
Реальность оказалась иной. Операционная маржинальность крупнейших нефинансовых компаний США составляет 11.2% - много это или мало? Много, т.к. средняя маржинальность в 2017-2019 была 10.5% (сейчас на 6.3% или на 0.8 п.п выше), в 2012-2016 маржинальность составила 11% и столько же с 2010 по 2019.
В значительной степени устойчивость операционной маржи обусловлена технологическими компаниями, которые в «передозе прибылей», а если их исключить, операционная маржинальность без техов сейчас достаточно высока – 9.9% vs 9.3% в 2017-2019 и 9.9% с 2012 по 2016 и с 2010 по 2019.
Соответственно, маржинальность нефинансового бизнеса вне техов в полной мере сопоставима с условной нормой 2010-2019 (период нулевых ставок, новой нормальности монетарных и фискальных экспериментов).
Да, если посмотреть на график можно заметить, что тренд - нисходящий после аномальных показателей в 2021, но процесс подстройки под новую конфигурацию издержек является нормальным после каждого кризиса и сейчас маржинальность бизнеса сопоставима с исторической средней.
Без учета технологических компаний операционная маржа находится на уровне 2014 и ощутимо ниже 2004-2007, но зато выше любого периода с 2015 по 2019, тут смотря с чем сравнивать.
В целом, ничего выдающегося, если оценивать ретроспективу. Речь идет скорее о сохранении прежней эффективности, но в контексте кризиса – здесь нет негативной реализации, по крайней мере, в рамках гипотезы о коллапсе маржинальности из-за инфляции и действий ФРС.
Каким образом удается сохранять эффективность? Тема отдельного исследования, но пока можно констатировать, что удержались.
Об обязательной продаже валютной выручки.
Правительство поддерживает продление мер по обязательной продаже валютной выручки до конца года. Центробанк не видит весомых оснований для продления подобных мер, а бизнес выступает решительно против.
С бизнесом все понятно – это дополнительные издержки, которые в том числе обусловлены невозможностью оперативно консолидировать необходимый объем ликвидности из-за «токсичности» компаний с российской юрисдикцией в международной финансовой системе.
Это приводит к задержке в обработке расчетов, в дополнительных проверках, в удержании валютных активов и прочих мерах принудительного подавления. Другими словами, бизнес, имея фактические продажи товаров и услуг часто не может получить выручку на счета (растет дебиторка), а даже после зачисления средств не может оперативно ими воспользоваться, особенно если речь касается о возврате валюты в Россию.
Логика ЦБ заключается в том, что интегрально данная мера не сильно влияет на валютный рынок, т.к. компания может вернуть выручку и сразу же или с небольшой задержкой снова купить валюту и вывести под торговые, инвестиционные или финансовые расчеты на внешнем рынке.
Правительство обеспокоено дестабилизацией валютного рынка (тот самый ад июля-сентября 2023), негативными социальными последствиями (снижением доверия к рублю и органам власти) и ростом инфляции.
Влияет ли все это на рубль? Еще как влияет.
Рубль укрепился с октября по трем причинам: резкий рост предложения валюты в соответствии с новыми правилами возврата валютной выручки, снижение токсичного оттока капитала и интервенциями ЦБ РФ в объеме до 50 млрд долларов в годовом выражении, пик которых приходится с 16 января по 6 февраля 2024.
Главное, что удалось добиться – подавление девальвационных ожиданий. С середины февраля рублю будет очень больно, т.к. операции ЦБ сокращаются в разы, продажи валютной выручки резко упадут из-за коллапса экспорта в декабре (лаг расчетов около 1.5-2 месяцев).
Нормативы по продаже валютной выручки – это костыль, но убрав данную «заглушку», рубль неизбежно грохнется и весьма сильно.
Норма продажи выросла вдвое после введения правил с 20-23% до 42-45% от объема всего экспорта товаров и услуг. Да, экспорт снижается, но компании смогут сбрасывать 37-45% от экспорта, что достаточно, чтобы держать рубль возле сотки.
Сохранять нужно обязательно, даже принимая в расчет возросшие издержки бизнеса.
Правительство поддерживает продление мер по обязательной продаже валютной выручки до конца года. Центробанк не видит весомых оснований для продления подобных мер, а бизнес выступает решительно против.
С бизнесом все понятно – это дополнительные издержки, которые в том числе обусловлены невозможностью оперативно консолидировать необходимый объем ликвидности из-за «токсичности» компаний с российской юрисдикцией в международной финансовой системе.
Это приводит к задержке в обработке расчетов, в дополнительных проверках, в удержании валютных активов и прочих мерах принудительного подавления. Другими словами, бизнес, имея фактические продажи товаров и услуг часто не может получить выручку на счета (растет дебиторка), а даже после зачисления средств не может оперативно ими воспользоваться, особенно если речь касается о возврате валюты в Россию.
Логика ЦБ заключается в том, что интегрально данная мера не сильно влияет на валютный рынок, т.к. компания может вернуть выручку и сразу же или с небольшой задержкой снова купить валюту и вывести под торговые, инвестиционные или финансовые расчеты на внешнем рынке.
Правительство обеспокоено дестабилизацией валютного рынка (тот самый ад июля-сентября 2023), негативными социальными последствиями (снижением доверия к рублю и органам власти) и ростом инфляции.
Влияет ли все это на рубль? Еще как влияет.
Рубль укрепился с октября по трем причинам: резкий рост предложения валюты в соответствии с новыми правилами возврата валютной выручки, снижение токсичного оттока капитала и интервенциями ЦБ РФ в объеме до 50 млрд долларов в годовом выражении, пик которых приходится с 16 января по 6 февраля 2024.
Главное, что удалось добиться – подавление девальвационных ожиданий. С середины февраля рублю будет очень больно, т.к. операции ЦБ сокращаются в разы, продажи валютной выручки резко упадут из-за коллапса экспорта в декабре (лаг расчетов около 1.5-2 месяцев).
Нормативы по продаже валютной выручки – это костыль, но убрав данную «заглушку», рубль неизбежно грохнется и весьма сильно.
Норма продажи выросла вдвое после введения правил с 20-23% до 42-45% от объема всего экспорта товаров и услуг. Да, экспорт снижается, но компании смогут сбрасывать 37-45% от экспорта, что достаточно, чтобы держать рубль возле сотки.
Сохранять нужно обязательно, даже принимая в расчет возросшие издержки бизнеса.