Совет из латинской классики для тех, кто уже готовится к новогодней вечеринке: не делайте, как Манцин, лучше проведите время в небольшой, но проверенной компании, как Марциал ☝️🥘🍷
Его-то эпиграммы мы сегодня и читаем – одного из самых юмористичных и по сей день актуальных латинских поэтов!
Bis tibi triceni fuimus, Mancine, vocati
et positum est nobis nil here praeter aprum;
non quae de tardis servantur vitibus uvae
dulcibus aut certant quae melimela favis;
non pira quae longa pendent religata genesta
aut imitata brevis Punica grana rosas;
rustica lactantis nec misit Sassina metas
nec de Picenis venit oliva cadis:
nudus aper, sed et hic minimus qualisque necari
a non armato pumilione potest.
Et nihil inde datum est; tantum spectavimus omnes:
ponere aprum nobis sic et harena solet.
Ponatur tibi nullus aper post talia facta,
sed tu ponaris cui Charidemus apro!
Было вчера, Манцин, у тебя шестьдесят приглашенных,
И кабана одного только и подали нам!
Ни винограда кистей, что снимают осенью поздней,
Не было, ни наливных яблочек, сладких как мёд;
Не было груш, что висят, привязаны к длинному дроку,
Ни карфагенских гранатов, нежных как розовый цвет;
Сыра молочных голов не пришло из Сассины сельской,
И не прислали маслин нам из пиценских горшков.
Голый кабан! Да и тот никудышный, которого мог бы
И безоружный легко карлик тщедушный убить.
Вот и весь ужин! А нам и смотреть-то не на что было:
И на арене таких нам кабанов подают!
Чтоб тебе больше ни в жизнь кабана не едать никакого,
А чтоб попался ты сам, как Харидем, кабану!
Hesterna tibi nocte dixeramus,
Quincunces puto post decem peractos,
Cenares hodie, Procille, mecum.
Tu factam tibi rem statim putasti
Et non sobria verba subnotasti
Exemplo nimium periculoso:
Μισῶ μνάμονα συμπόταν, Procille.
Прошлой ночью тебе, Процилл, сказал я,
С десять, думаю, выпив уж стаканов,
Чтоб сегодня со мной ты отобедал.
Ты подумал, что выгорело дело.
И запомнил, что спьяну наболтал я.
Вот пример чересчур, по мне, опасный!
Пей, но, что я сказал, забудь, Процилл мой.
#SL_lectiones_latinae
Его-то эпиграммы мы сегодня и читаем – одного из самых юмористичных и по сей день актуальных латинских поэтов!
Bis tibi triceni fuimus, Mancine, vocati
et positum est nobis nil here praeter aprum;
non quae de tardis servantur vitibus uvae
dulcibus aut certant quae melimela favis;
non pira quae longa pendent religata genesta
aut imitata brevis Punica grana rosas;
rustica lactantis nec misit Sassina metas
nec de Picenis venit oliva cadis:
nudus aper, sed et hic minimus qualisque necari
a non armato pumilione potest.
Et nihil inde datum est; tantum spectavimus omnes:
ponere aprum nobis sic et harena solet.
Ponatur tibi nullus aper post talia facta,
sed tu ponaris cui Charidemus apro!
Было вчера, Манцин, у тебя шестьдесят приглашенных,
И кабана одного только и подали нам!
Ни винограда кистей, что снимают осенью поздней,
Не было, ни наливных яблочек, сладких как мёд;
Не было груш, что висят, привязаны к длинному дроку,
Ни карфагенских гранатов, нежных как розовый цвет;
Сыра молочных голов не пришло из Сассины сельской,
И не прислали маслин нам из пиценских горшков.
Голый кабан! Да и тот никудышный, которого мог бы
И безоружный легко карлик тщедушный убить.
Вот и весь ужин! А нам и смотреть-то не на что было:
И на арене таких нам кабанов подают!
Чтоб тебе больше ни в жизнь кабана не едать никакого,
А чтоб попался ты сам, как Харидем, кабану!
Hesterna tibi nocte dixeramus,
Quincunces puto post decem peractos,
Cenares hodie, Procille, mecum.
Tu factam tibi rem statim putasti
Et non sobria verba subnotasti
Exemplo nimium periculoso:
Μισῶ μνάμονα συμπόταν, Procille.
Прошлой ночью тебе, Процилл, сказал я,
С десять, думаю, выпив уж стаканов,
Чтоб сегодня со мной ты отобедал.
Ты подумал, что выгорело дело.
И запомнил, что спьяну наболтал я.
Вот пример чересчур, по мне, опасный!
Пей, но, что я сказал, забудь, Процилл мой.
#SL_lectiones_latinae
Что мне делать, задача большая; клянусь, для меня вовсе не было бы ее, если бы все не было сделано позорнейшим образом, и я не причастен к какому-либо замыслу; но все-таки речь о том, что мне подобает. Сам Цезарь склоняет меня к миру, но письмо написано до того, как он начал наступать. Долабелла, Целий пишут, что я его вполне удовлетворяю. Меня мучит совершенно безвыходное положение. Помоги мне советом, если можешь, и все-таки предусмотри то, насколько можешь. При таком смятении мне не о чем писать. Жду твоего письма.
***
Итак, давайте разберёмся, почему же Цицерон вместо привычного imp.coniunctivi «esset» пишет «foret»? Формы с основой fore- на тот момент уже являются архаизмом: их можно встретить, например, у Плавта, а Саллюстий и Тацит уже использовали их в стилистических целях намеренно, создавая эффект седой старины или вычурной речи. С другой стороны, эта основа, как можно заметить, очень схожа с infinitivus futuri глагола esse. Поэтому отгадка кроется здесь: автор письма хотел подчеркнуть, что действие, насчёт которого у него нет сомнений, произойдёт со дня на день, что также коррелирует с наречием «iam iam». Таким образом, употребление основы «fore-» вместо «esse-» может быть не только данью архаике, но и подчёркивать оттенок будущности действия.
Наконец, под «ille» Цицерон шифрует, разумеется, Цезаря – политического противника Помпея. Дела его на момент написания письма (февраль 49 г.) уже перешли в стадию критического обострения конфликта с Цезарем: Рубикон был уже перейдён и жребий брошен.
События такого масштаба интересно изучать не только по книгам историков, но и по письмам современников. Любопытен и язык Цицерона: простой, ясный и лаконичный. Поэтому его эпистолярное наследие – отличная возможность взглянуть на стилистику автора с новой стороны.
#SL_lectiones_latinae
***
Итак, давайте разберёмся, почему же Цицерон вместо привычного imp.coniunctivi «esset» пишет «foret»? Формы с основой fore- на тот момент уже являются архаизмом: их можно встретить, например, у Плавта, а Саллюстий и Тацит уже использовали их в стилистических целях намеренно, создавая эффект седой старины или вычурной речи. С другой стороны, эта основа, как можно заметить, очень схожа с infinitivus futuri глагола esse. Поэтому отгадка кроется здесь: автор письма хотел подчеркнуть, что действие, насчёт которого у него нет сомнений, произойдёт со дня на день, что также коррелирует с наречием «iam iam». Таким образом, употребление основы «fore-» вместо «esse-» может быть не только данью архаике, но и подчёркивать оттенок будущности действия.
Наконец, под «ille» Цицерон шифрует, разумеется, Цезаря – политического противника Помпея. Дела его на момент написания письма (февраль 49 г.) уже перешли в стадию критического обострения конфликта с Цезарем: Рубикон был уже перейдён и жребий брошен.
События такого масштаба интересно изучать не только по книгам историков, но и по письмам современников. Любопытен и язык Цицерона: простой, ясный и лаконичный. Поэтому его эпистолярное наследие – отличная возможность взглянуть на стилистику автора с новой стороны.
#SL_lectiones_latinae
Ценителям живой латыни – новый проект от нашего паблика: аудиоверсия нравственных писем Сенеки к Луцилию 📜☝🏛
Первое письмо посвящено размышлениям о времени, которое мы часто тратим не на то, что нужно – в наши дни эта тема актуальна, как никогда. Русский перевод – в описании к видео.
Как вам такой формат, будет ли он полезен? Оставьте своё мнение в комментариях ⬇️😊✅
#SL_lectiones_latinae
https://youtu.be/nihv4HWHVVY
Первое письмо посвящено размышлениям о времени, которое мы часто тратим не на то, что нужно – в наши дни эта тема актуальна, как никогда. Русский перевод – в описании к видео.
Как вам такой формат, будет ли он полезен? Оставьте своё мнение в комментариях ⬇️😊✅
#SL_lectiones_latinae
https://youtu.be/nihv4HWHVVY
YouTube
Seneca, Moral letters, #1 (in latin)
Russian and english translation ⬇️
🇬🇧 Greetings from Seneca to his friend Lucilius.
Continue to act thus, my dear Lucilius – set yourself free for your own sake; gather and save your time, which till lately has been forced from you, or filched away, or has…
🇬🇧 Greetings from Seneca to his friend Lucilius.
Continue to act thus, my dear Lucilius – set yourself free for your own sake; gather and save your time, which till lately has been forced from you, or filched away, or has…
В IV в. Блаженный Августин удивлялся, как читает книги его учитель Амвросий Медиоланский – молча. Тогда такой способ чтения, как ни удивительно, был революционным, и ниже мы расскажем, почему. Но сперва прочтём отрывок из 6 книги «Исповеди», в которой Августин так описывает сцену чтения:
Corpus reficiebat [Ambrosius] necessariis sustentaculis aut lectione animum. Sed cum legebat, oculi ducebantur per paginas et cor intellectum rimabatur, vox autem et lingua quiescebant. Saepe cum adessemus (non enim vetabatur quisquam ingredi aut ei venientem nuntiari mos erat), sic eum legentem vidimus tacite et aliter numquam, sedentesque in diuturno silentio (quis enim tam intento esse oneri auderet?) discedebamus et coniectabamus eum parvo ipso tempore quod reparandae menti suae nanciscebatur, feriatum ab strepitu causarum alienarum, nolle in aliud avocari et cavere fortasse ne, auditore suspenso et intento, si qua obscurius posuisset ille quem legeret, etiam exponere esset necesse aut de aliquibus difficilioribus dissertare quaestionibus, atque huic operi temporibus impensis minus quam vellet voluminum evolveret, quamquam et causa servandae vocis, quae illi facillime obtundebatur, poterat esse iustior tacite legendi. Quolibet tamen animo id ageret, bono utique ille vir agebat.
[Амвросий] восстанавливал телесные силы необходимой пищей, а чтением – духовные. Когда он читал, глаза его бегали по страницам, сердце доискивалось до смысла, а голос и язык молчали. Часто, зайдя к нему (доступ был открыт всякому, и не было обычая докладывать о приходящем), я заставал его не иначе, как за этим тихим чтением. Долго просидев в молчании (кто осмелился бы нарушить такую глубокую сосредоточенность?), я уходил, догадываясь, что он не хочет ничем отвлекаться в течение того короткого времени, которое ему удавалось среди оглушительного гама чужих дел улучить для собственных умственных занятий. Он боялся, вероятно, как бы ему не пришлось давать жадно внимающему слушателю разъяснений по поводу тёмных мест в прочитанном или же заняться разбором каких-нибудь трудных вопросов и, затратив на это время, прочесть меньше, чем ему бы хотелось. Читать молча было для него хорошо еще и потому, что он таким образом сохранял голос, который у него часто становился хриплым. С какими бы намерениями он так ни поступал, во всяком случае поступал он во благо.
Итак, Августин пытается найти рациональные доводы, по которым его учитель не проговаривает текст голосом – причиной же таких размышлений является то, что в те времена процесс чтения a priori был чтением вслух. Знаки пунктуации и чёткое разделение слов отсутствовали, поэтому такой способ восприятия информации позволял лучше вникать в смысл прочитанного. Кроме того, самих книг было не так уж много, поэтому обычной практикой было не только индивидуальное, но и совместное чтение вслух. Свидетельство о том же обычае чтения содержится, например, и у Лукиана из Самосаты (II в.).
Поэтому, попав в античную библиотеку, мы должны были бы присоединиться к сложившемуся кружку уже читающих либо использовать беруши 😅
Неизвестно, был ли Авмросий первым, кто положил этому конец, но тогда, по выражению Борхеса, и начался умственный процесс, который через много поколений привёл к господству письменного слова над устным, пера – над голосом.
Вернёт ли себе устное слово былую власть в эпоху stories и YouTub’а? Скорее всего, уже вряд ли: в наши дни слово, как правило – лишь вспомогательная часть синтетического медиапродукта.
#SL_lectiones_latinae
Corpus reficiebat [Ambrosius] necessariis sustentaculis aut lectione animum. Sed cum legebat, oculi ducebantur per paginas et cor intellectum rimabatur, vox autem et lingua quiescebant. Saepe cum adessemus (non enim vetabatur quisquam ingredi aut ei venientem nuntiari mos erat), sic eum legentem vidimus tacite et aliter numquam, sedentesque in diuturno silentio (quis enim tam intento esse oneri auderet?) discedebamus et coniectabamus eum parvo ipso tempore quod reparandae menti suae nanciscebatur, feriatum ab strepitu causarum alienarum, nolle in aliud avocari et cavere fortasse ne, auditore suspenso et intento, si qua obscurius posuisset ille quem legeret, etiam exponere esset necesse aut de aliquibus difficilioribus dissertare quaestionibus, atque huic operi temporibus impensis minus quam vellet voluminum evolveret, quamquam et causa servandae vocis, quae illi facillime obtundebatur, poterat esse iustior tacite legendi. Quolibet tamen animo id ageret, bono utique ille vir agebat.
[Амвросий] восстанавливал телесные силы необходимой пищей, а чтением – духовные. Когда он читал, глаза его бегали по страницам, сердце доискивалось до смысла, а голос и язык молчали. Часто, зайдя к нему (доступ был открыт всякому, и не было обычая докладывать о приходящем), я заставал его не иначе, как за этим тихим чтением. Долго просидев в молчании (кто осмелился бы нарушить такую глубокую сосредоточенность?), я уходил, догадываясь, что он не хочет ничем отвлекаться в течение того короткого времени, которое ему удавалось среди оглушительного гама чужих дел улучить для собственных умственных занятий. Он боялся, вероятно, как бы ему не пришлось давать жадно внимающему слушателю разъяснений по поводу тёмных мест в прочитанном или же заняться разбором каких-нибудь трудных вопросов и, затратив на это время, прочесть меньше, чем ему бы хотелось. Читать молча было для него хорошо еще и потому, что он таким образом сохранял голос, который у него часто становился хриплым. С какими бы намерениями он так ни поступал, во всяком случае поступал он во благо.
Итак, Августин пытается найти рациональные доводы, по которым его учитель не проговаривает текст голосом – причиной же таких размышлений является то, что в те времена процесс чтения a priori был чтением вслух. Знаки пунктуации и чёткое разделение слов отсутствовали, поэтому такой способ восприятия информации позволял лучше вникать в смысл прочитанного. Кроме того, самих книг было не так уж много, поэтому обычной практикой было не только индивидуальное, но и совместное чтение вслух. Свидетельство о том же обычае чтения содержится, например, и у Лукиана из Самосаты (II в.).
Поэтому, попав в античную библиотеку, мы должны были бы присоединиться к сложившемуся кружку уже читающих либо использовать беруши 😅
Неизвестно, был ли Авмросий первым, кто положил этому конец, но тогда, по выражению Борхеса, и начался умственный процесс, который через много поколений привёл к господству письменного слова над устным, пера – над голосом.
Вернёт ли себе устное слово былую власть в эпоху stories и YouTub’а? Скорее всего, уже вряд ли: в наши дни слово, как правило – лишь вспомогательная часть синтетического медиапродукта.
#SL_lectiones_latinae
Жизнь хороша, когда на столе лежит такая книга – Ахилл Бокки, XVI в. Перевожу и радуюсь! ☺️💕
Ахилл Бокки – итальянский гуманист, о котором в этом году у нас вышло уже две статьи (о жизни и о творчестве), и автор сочинения в эмблематическом жанре, которое вы и видите на фото. Эта книга замечательна не только своими гравюрами и стихотворениями, но и качеством бумаги и краски – на первый взгляд и не скажешь, что ей уже более четырёхсот лет.
Огромное количество книг, написанных на латыни, до сих пор не переведены на русский язык. Если среди них есть та, которую вы хотели бы прочесть, но не владеете латынью, это поправимо – я выполняю художественные переводы как прозаических, так и поэтических текстов с латинского на русский.
Итак, почитаем сегодня Ахилла Бокки, язык которого довольно цветист и весьма эпичен, местами и тяжеловесен: Перикл в этом стихотворении в своей нечеловеческой мощи предстаёт чуть ли не древним титаном, от которого вот-вот содрогнётся сам Олимп, не говоря уже о жалких смертных. Красочность сменяющих друг друга монументальных образов изящно замыкается в духе времени нравоучительным выводом в конце. Оригинал стихотворения – на фото.
🔥 Сила красноречия одна может всё
Вот уже молния блещет и слышится гром: всё в смятенье приводит,
Словно зарница златая, что грохотом мир сотрясает, Перикл.
И, подражая бомбардой своею трезубчатой молнии самой,
Крепости, башни – препятствия неисчислимые, – ты воздвигаешь
И города. И высокие стены, одним потрясённые страшным
Грохотом, он низвергает. Предстать перед ним грудь на грудь не дерзают
Храбрые всадников турмы – и мощные орды солдат точно так же;
И ни щиты их не могут стать против него, ни другое оружье:
Всех он вконец уничтожит, и пеших, и конных, и по ветру следом –
Страшно сказать! – он размечет тела их, что в кучу навалены были.
Даже пернатым, носящимся в небе высоком, он ужас внушает,
Если взревёт он, исторгнув наружу огонь, что внутри зарождён был.
Так и оратора дар величайшего всех заставляет дивиться,
Коль от небесных явлений себя самого целиком возвращает
Вслед он к делам человеческим – и, несомненно, возвышенней будет,
Великолепнее всё говорить и сильней увлекать за собою,
Мненье своё выражая, кругом никакой не встречая преграды,
Пламенный муж, отгоняющий речью своей тупоумных софистов.
Перевод: М.Ю. Ледышева (с)
#SL_lectiones_latinae
Ахилл Бокки – итальянский гуманист, о котором в этом году у нас вышло уже две статьи (о жизни и о творчестве), и автор сочинения в эмблематическом жанре, которое вы и видите на фото. Эта книга замечательна не только своими гравюрами и стихотворениями, но и качеством бумаги и краски – на первый взгляд и не скажешь, что ей уже более четырёхсот лет.
Огромное количество книг, написанных на латыни, до сих пор не переведены на русский язык. Если среди них есть та, которую вы хотели бы прочесть, но не владеете латынью, это поправимо – я выполняю художественные переводы как прозаических, так и поэтических текстов с латинского на русский.
Итак, почитаем сегодня Ахилла Бокки, язык которого довольно цветист и весьма эпичен, местами и тяжеловесен: Перикл в этом стихотворении в своей нечеловеческой мощи предстаёт чуть ли не древним титаном, от которого вот-вот содрогнётся сам Олимп, не говоря уже о жалких смертных. Красочность сменяющих друг друга монументальных образов изящно замыкается в духе времени нравоучительным выводом в конце. Оригинал стихотворения – на фото.
🔥 Сила красноречия одна может всё
Вот уже молния блещет и слышится гром: всё в смятенье приводит,
Словно зарница златая, что грохотом мир сотрясает, Перикл.
И, подражая бомбардой своею трезубчатой молнии самой,
Крепости, башни – препятствия неисчислимые, – ты воздвигаешь
И города. И высокие стены, одним потрясённые страшным
Грохотом, он низвергает. Предстать перед ним грудь на грудь не дерзают
Храбрые всадников турмы – и мощные орды солдат точно так же;
И ни щиты их не могут стать против него, ни другое оружье:
Всех он вконец уничтожит, и пеших, и конных, и по ветру следом –
Страшно сказать! – он размечет тела их, что в кучу навалены были.
Даже пернатым, носящимся в небе высоком, он ужас внушает,
Если взревёт он, исторгнув наружу огонь, что внутри зарождён был.
Так и оратора дар величайшего всех заставляет дивиться,
Коль от небесных явлений себя самого целиком возвращает
Вслед он к делам человеческим – и, несомненно, возвышенней будет,
Великолепнее всё говорить и сильней увлекать за собою,
Мненье своё выражая, кругом никакой не встречая преграды,
Пламенный муж, отгоняющий речью своей тупоумных софистов.
Перевод: М.Ю. Ледышева (с)
#SL_lectiones_latinae
Вот такой «Гарри Поттер и философский камень» на латыни у меня появился ☺️🎁🔮
Почитаем сегодня отрывок из этой книги, повествующий о токсичных взаимоотношениях Гарри с братцем Дадли накануне очередного учебного года (начало 3 главы).
propter fugam boae constrictoris Brasiliensis Harrius poenam omnium longissimam dedit. cum tandem ei permitteretur rursus armario exire, coeperant feriae aestivae et Dudley iam novam cinematographicam machinulam fregerat, aeroplanum e longinquo directum in terram praecipitaverat, primum in birotula cursoria vectus anum illam, Dominam Figg, deiecerat dum Gestationem Ligustrorum baculis innixa transgreditur.
Harrius gaudebat quod studiis liberatus erat, sed gregem ilium Dudleanum non poterat vitare, qui non omittebat domum cottidie visitare. Piers, Dudley, Malcolm, Gordonque omnes erant magni et stulti, sed Dudley, cum esset omnium maximus et stultissimus, erat dux gregis. ceteris admodum placebat intéresse ludo, quem Dudley maxime amabat, Harrii venandi.
haec erat causa cur Harrius tantum temporis quantum poterat foris duceret, circumerrans et finem feriarum prospiciens, ubi vestigium rerum meliorum videre poterat. mense Septembri abiturus erat ad scholam secundariam et, quod nunquam antea ei contigerat, sine Dudleo futurus erat. Dudley acceptus erat a schola nomine Smeltings cuius Avunculus Vernon alumnus erat. Piers Polkiss quoque illuc iturus erat. Harrius autem iturus erat ad scholam nomine Lapidomurus Altus, quem omnes liberi regionis frequentabant. quod Dudley ridiculissimum esse arbitrabatur.
'apud Lapidomurenses primo die capita hominum in latrinas detruduntur,' dixit Harrio. 'an vis sursum ascendere ut rem ipse experiaris?'
'benigne,' inquit Harrius, abnuens. 'in latrinam illam miseram nunquam quidquam tam horribile quam caput tuum detrusum est - potest fieri ut aegrescat.' tum aufugit, priusquam Dudley intellegeret quid dixisset.
***
Гарри никогда еще так не наказывали, как за историю с бразильским удавом. Когда ему наконец разрешили выходить из чулана, уже начались летние каникулы, а Дадли уже успел сломать новую видеокамеру, разбил самолет с дистанционным управлением и, в первый раз сев на новый гоночный велосипед, умудрился врезаться в миссис Фигг, переходившую Тисовую улицу на костылях, и сбить ее с ног, так что она потеряла сознание.
Гарри был рад, что занятия в школе закончились, но зато теперь ему негде было скрыться от Дадли и его дружков, которые каждый день приходили к нему домой. И Пирс, и Деннис, и Малкольм, и Гордон – все они были здоровыми и безмозглыми, но Дадли был самым здоровым и самым безмозглым, и потому именно он считался их предводителем и решал, что будет делать вся компания. И вся компания соглашалась с тем, что следует заняться любимым спортом Дадли – охотой на Гарри.
По этой причине Гарри проводил как можно больше времени вне дома, шатаясь неподалеку и думая о том, что не так уж много времени осталось до конца каникул, откуда ему светил крошечный лучик надежды. В сентябре он должен был пойти в среднюю школу и наконец-то расстаться с Дадли. Дадли перевели в частную школу, где когда-то учился дядя Вернон, – в «Вонингс». Кстати, туда же устроили и Пирса Полкисса. А Гарри отдали в самую обычную общеобразовательную школу, в «Хай Камеронс». Дадли это показалось невероятно смешным.
– В этой школе старшекурсники в первый же день засовывают новичков головой в унитаз, — сразу же начал издеваться Дадли. – Хочешь подняться наверх и попробовать?
– Нет, спасибо, – ответил Гарри. – В многострадальный унитаз никогда не засовывали ничего страшнее твоей головы – его, бедняжку, может и стошнить.
Гарри убежал раньше, чем Дадли понял смысл сказанного.
***
Полный файл книги – выше. А те, кто хочет почитать книгу на бумаге, могут записаться на занятия ❤️📚✅ @mariascaevola
#SL_lectiones_latinae
Почитаем сегодня отрывок из этой книги, повествующий о токсичных взаимоотношениях Гарри с братцем Дадли накануне очередного учебного года (начало 3 главы).
propter fugam boae constrictoris Brasiliensis Harrius poenam omnium longissimam dedit. cum tandem ei permitteretur rursus armario exire, coeperant feriae aestivae et Dudley iam novam cinematographicam machinulam fregerat, aeroplanum e longinquo directum in terram praecipitaverat, primum in birotula cursoria vectus anum illam, Dominam Figg, deiecerat dum Gestationem Ligustrorum baculis innixa transgreditur.
Harrius gaudebat quod studiis liberatus erat, sed gregem ilium Dudleanum non poterat vitare, qui non omittebat domum cottidie visitare. Piers, Dudley, Malcolm, Gordonque omnes erant magni et stulti, sed Dudley, cum esset omnium maximus et stultissimus, erat dux gregis. ceteris admodum placebat intéresse ludo, quem Dudley maxime amabat, Harrii venandi.
haec erat causa cur Harrius tantum temporis quantum poterat foris duceret, circumerrans et finem feriarum prospiciens, ubi vestigium rerum meliorum videre poterat. mense Septembri abiturus erat ad scholam secundariam et, quod nunquam antea ei contigerat, sine Dudleo futurus erat. Dudley acceptus erat a schola nomine Smeltings cuius Avunculus Vernon alumnus erat. Piers Polkiss quoque illuc iturus erat. Harrius autem iturus erat ad scholam nomine Lapidomurus Altus, quem omnes liberi regionis frequentabant. quod Dudley ridiculissimum esse arbitrabatur.
'apud Lapidomurenses primo die capita hominum in latrinas detruduntur,' dixit Harrio. 'an vis sursum ascendere ut rem ipse experiaris?'
'benigne,' inquit Harrius, abnuens. 'in latrinam illam miseram nunquam quidquam tam horribile quam caput tuum detrusum est - potest fieri ut aegrescat.' tum aufugit, priusquam Dudley intellegeret quid dixisset.
***
Гарри никогда еще так не наказывали, как за историю с бразильским удавом. Когда ему наконец разрешили выходить из чулана, уже начались летние каникулы, а Дадли уже успел сломать новую видеокамеру, разбил самолет с дистанционным управлением и, в первый раз сев на новый гоночный велосипед, умудрился врезаться в миссис Фигг, переходившую Тисовую улицу на костылях, и сбить ее с ног, так что она потеряла сознание.
Гарри был рад, что занятия в школе закончились, но зато теперь ему негде было скрыться от Дадли и его дружков, которые каждый день приходили к нему домой. И Пирс, и Деннис, и Малкольм, и Гордон – все они были здоровыми и безмозглыми, но Дадли был самым здоровым и самым безмозглым, и потому именно он считался их предводителем и решал, что будет делать вся компания. И вся компания соглашалась с тем, что следует заняться любимым спортом Дадли – охотой на Гарри.
По этой причине Гарри проводил как можно больше времени вне дома, шатаясь неподалеку и думая о том, что не так уж много времени осталось до конца каникул, откуда ему светил крошечный лучик надежды. В сентябре он должен был пойти в среднюю школу и наконец-то расстаться с Дадли. Дадли перевели в частную школу, где когда-то учился дядя Вернон, – в «Вонингс». Кстати, туда же устроили и Пирса Полкисса. А Гарри отдали в самую обычную общеобразовательную школу, в «Хай Камеронс». Дадли это показалось невероятно смешным.
– В этой школе старшекурсники в первый же день засовывают новичков головой в унитаз, — сразу же начал издеваться Дадли. – Хочешь подняться наверх и попробовать?
– Нет, спасибо, – ответил Гарри. – В многострадальный унитаз никогда не засовывали ничего страшнее твоей головы – его, бедняжку, может и стошнить.
Гарри убежал раньше, чем Дадли понял смысл сказанного.
***
Полный файл книги – выше. А те, кто хочет почитать книгу на бумаге, могут записаться на занятия ❤️📚✅ @mariascaevola
#SL_lectiones_latinae
Когда я начинала перевод Ахилла Бокки, его велеречивость, повышенный градус патетики и нагромождение словес в духе гомеровского эпоса – не буду скрывать – вызывали раздражение. А потом вдруг произошла встреча: после обычных затейливых предисловий-посвящений с описанием санов и гербов и общих рассуждений о любви и добронравии автор включает в книгу стихотворение № 7, глубоко личное, искреннее и жалобное, в стиле Катулла, которое представляет разительный контраст и с предыдущими, и с последующими, и в котором даже упомянуто имя предмета несчастной любви Бокки.
Такое событие для переводчика – уникальный шанс, чтобы понять, чем жил и мыслил автор за пределами светской жизни и официальных обязанностей. Стихотворение приоткрывает тайну сердца важного болонского преподавателя, но вместе с тем – и простого человека, прямодушного и где-то даже наивного поэта, который, вероятно, так же любил гулять по галереям Болоньи и любоваться на башню Азинелли, как и мы в наш век. Такие стихи создают мост между временами и культурами – мост человеческих эмоций, универсальных и понятных в любую эпоху.
В этом стихотворении – ключ ко всем остальным в книге. Чувства автора, те образы, которые он хотел передать (не только в этой, но и в других эпиграммах) были настолько сильными, яркими и пронзительными, что любые слова были бы лишь их бледным отражением. Вот почему он извергает потоки эпитетов, сравнений, спотыкается и повторяется, доходит почти до исступления; несомненно, он был человеком столь же темпераментным, сколь и тонко ощущающим искусство и вообще – окружающий мир.
Наверное, поэтому я переводила это стихотворение так, как писала бы его сама – тоже доходя почти до исступления. Итак, читаем!
Iam dudum in tenues ierunt mea corda favillas,
Iamque cinis factus qui modo pruna fui.
Sed licet in tenues ierint mea corda favillas,
Iamque cinis factus qui modo pruna fui,
Hac tamen assiduis uruntur pectora flammis,
Quoque magis flagrant, hoc magis ipse gemo.
Quoque magis flagrant? redivivi unde ignus origo,
Si sunt in cinerem corda redacta semel?
Nempe faces ipsae flagrant, non cordis imago,
Quam vacuus nunquam figere cessat Amor.
Cur lacrymas augent incendia? liquitur igni
Humoris toto corpore quicquid inest.
Vix credam tanto vitam superesse calori.
Albia sed vitam sufficit una mihi.
Urenteis pariunt semper lenta otia amores,
Unde est mors vivens, irrequieta quies.
Сердце моё уж давно – лишь крупицы бессильные пепла,
И обратился я в прах – а был прежде углём раскалённым.
Но, пусть и сердце моё – лишь крупицы бессильные пепла
И обратился я в прах, что был прежде углём раскалённым,
Всё ещё жжёт мою душу и жжёт непрестанное пламя,
И чем сильнее пылает оно, тем сильнее скорблю я.
Но отчего тот огонь? Отчего воскресает пожаром,
Если в золу превратились уже мои чувства однажды?
Факелы сами пылают – не тенью сгоревшего сердца:
Праздный Амур его призрак терзать будет снова и снова.
О, почему от огня больше слёз? Исчезает в пожаре
Влага любая, что может найтись во всём теле. Едва ли
Верить могу я, что жизнь пощадит этот жар величайший.
Жизнь мне приносит одна только Альбия. Долгую будет
Праздность и ныне любовь порождать, что измучить способна:
И оттого смерть навеки жива, а покой – беспокоен.
Перевод: М.Ю. Ледышева (с)
#SL_lectiones_latinae
Такое событие для переводчика – уникальный шанс, чтобы понять, чем жил и мыслил автор за пределами светской жизни и официальных обязанностей. Стихотворение приоткрывает тайну сердца важного болонского преподавателя, но вместе с тем – и простого человека, прямодушного и где-то даже наивного поэта, который, вероятно, так же любил гулять по галереям Болоньи и любоваться на башню Азинелли, как и мы в наш век. Такие стихи создают мост между временами и культурами – мост человеческих эмоций, универсальных и понятных в любую эпоху.
В этом стихотворении – ключ ко всем остальным в книге. Чувства автора, те образы, которые он хотел передать (не только в этой, но и в других эпиграммах) были настолько сильными, яркими и пронзительными, что любые слова были бы лишь их бледным отражением. Вот почему он извергает потоки эпитетов, сравнений, спотыкается и повторяется, доходит почти до исступления; несомненно, он был человеком столь же темпераментным, сколь и тонко ощущающим искусство и вообще – окружающий мир.
Наверное, поэтому я переводила это стихотворение так, как писала бы его сама – тоже доходя почти до исступления. Итак, читаем!
Iam dudum in tenues ierunt mea corda favillas,
Iamque cinis factus qui modo pruna fui.
Sed licet in tenues ierint mea corda favillas,
Iamque cinis factus qui modo pruna fui,
Hac tamen assiduis uruntur pectora flammis,
Quoque magis flagrant, hoc magis ipse gemo.
Quoque magis flagrant? redivivi unde ignus origo,
Si sunt in cinerem corda redacta semel?
Nempe faces ipsae flagrant, non cordis imago,
Quam vacuus nunquam figere cessat Amor.
Cur lacrymas augent incendia? liquitur igni
Humoris toto corpore quicquid inest.
Vix credam tanto vitam superesse calori.
Albia sed vitam sufficit una mihi.
Urenteis pariunt semper lenta otia amores,
Unde est mors vivens, irrequieta quies.
Сердце моё уж давно – лишь крупицы бессильные пепла,
И обратился я в прах – а был прежде углём раскалённым.
Но, пусть и сердце моё – лишь крупицы бессильные пепла
И обратился я в прах, что был прежде углём раскалённым,
Всё ещё жжёт мою душу и жжёт непрестанное пламя,
И чем сильнее пылает оно, тем сильнее скорблю я.
Но отчего тот огонь? Отчего воскресает пожаром,
Если в золу превратились уже мои чувства однажды?
Факелы сами пылают – не тенью сгоревшего сердца:
Праздный Амур его призрак терзать будет снова и снова.
О, почему от огня больше слёз? Исчезает в пожаре
Влага любая, что может найтись во всём теле. Едва ли
Верить могу я, что жизнь пощадит этот жар величайший.
Жизнь мне приносит одна только Альбия. Долгую будет
Праздность и ныне любовь порождать, что измучить способна:
И оттого смерть навеки жива, а покой – беспокоен.
Перевод: М.Ю. Ледышева (с)
#SL_lectiones_latinae
Завершила работу над первой книгой стихов Ахилла Бокки – первый русскоязычный перевод этого сочинения 🔥🔥🔥
По такому случаю почитаем сегодня «Символ символов» – стихотворение, открывающее книгу. Лаконичный ямбический диметр контрастно обрамляет мысль, проникнутую духом учёности с налётом мистицизма, создавая сжатую, динамичную, выразительную форму с классическим моральным выводом в конце.
SYMBOLVM SYMBOLORVM
Quid Symbolum sit, ne amplius
Roges, breuissime, ut potest,
Conabimur nunc edere.
Est nanque signum σύμβολον
Vt signa militaria.
Collatio etiam dicitur,
Quod multi in unum conferunt.
Hinc symbolum Terentius
Poeta dixit nobilis.
Orator Arpinas notam,
Sed anulum Graii uocant
Plaerunque signatorium,
Porro omen atque insignia.
Isto quoque ipso nomine
Quaedam notantur tesserae,
Quae a ciuitatibus dari
Solent quibusdam, publice
Vt quenque par sit accipi
In foederatis oppidis
Amice & hospitaliter.
Sic possumus iam tesseras
Vocare collybisticas,
Quasi institutas omnibus
Mutandam ad externam locis
Pecuniam, quae litterae
Vulgo feruntur cambii.
Pollux nomisma paruulum,
Stagyraeus ille maximus
Vocabulorum originem,
Quam originationem ait
Fabius. Fuere symbola
Priscorum in arcanis diu
Mysteriis, ut gratia
Verbi papauer fertilem
Signabat annum. Huiusmodi
Sunt Pythagorica symbola
Aλληγορίαι, αἰνίγματα,
Vt Alciati Emblemata;
Dicuntur & συνθήματα
Mysteriorum plena, quae
Documenta commodissima
Illa omnium, & pulcherrima
Vitae atque morum continent,
Sanis retecta, ceterum
Incognita imprudentibus.
Nolim putes, carissime
Lector, figurate ista quae
Diuinitus sunt tradita,
Sic prodita esse de nihilo
Et sensum in illum quem indicant,
Exaudienda protinus.
Sed inuolucra esse abdita
Scientiae haud erraticae
Nec peruagatae scilicet,
Ne sacra polluant mali
Et sancta quique perditi,
Patere quae debent bonis
Ac puritatem candidam
Tantummodo colentibus,
Qui summouere prorsus et
Arcere procul a mentibus
Vulgi sciunt, queunt, uolunt
Sensus prophanos quoslibet.
-----------------------------------------------
Символ символов
Что носит имя символа –
Чтоб больше ты не спрашивал, –
Мы скажем очень коротко:
То «знак» у греков, σύμβολον,
Пример – значки военные.
Есть термин и «коллация» –
В одно вклад вносят многие.
То и Теренций символом
Нарёк, поэт прославленный,
Оратор из Арпина звал
То знаком, греки ж словом тем
С печаткой перстень, зна́менье,
Отметку обозначили.
Таким же точно именем
Таблички называются,
Что по закону разными
Даются государствами,
Чтоб каждый равным образом
В союзных градах принят был
Радушно и по-дружески;
И так ещё могли бы мы
Жетоны звать разменные:
Везде их обменяешь ты
На деньги иностранные –
В народе ж именуют их
И письмами обменными.
Поллу́кс зовёт монеткою
Наш символ, Аристотель же –
Началом слов, которое
Нарёк этимологией
Вслед Фабий. Были символы
В обрядах тайных некогда
У древних: плодородия
Был знаком встарь, к примеру, мак.
Такого рода символы
И в школе пифагоровой
Имелись: аллегории,
Загадки; альциатовы
«Эмблемы» – с тем же замыслом;
Наречены ж синтемами
Примеры преудачные
Из жизни, нравов взятые,
Что всех других прекраснее
И тайнами наполнены:
Разумным – очевидные,
Невеждам – непонятные.
Но не хочу, дражайший мой
Читатель, чтобы всё, что здесь
По Божьей воле писано
Красно́, ты за пустяк считал,
Чтоб думал: верный смысл всего
Усвоен будет тотчас же.
О, нет! Покров накинут здесь
Из знанья непогрешного,
Отнюдь не всем известного –
Святое и священное
Чтоб не марали грешники.
Но будет всё ясно́, как день,
Тем, кто исполнен благости
И непорочность пестует,
Кто из ума исторг толпы
Сужденья безыскусные –
И жаждет, и умеет их
Гнать прочь от сердца чистого.
Перевод: М.Ю. Ледышева / @mariascaevola (с)
#SL_lectiones_latinae
По такому случаю почитаем сегодня «Символ символов» – стихотворение, открывающее книгу. Лаконичный ямбический диметр контрастно обрамляет мысль, проникнутую духом учёности с налётом мистицизма, создавая сжатую, динамичную, выразительную форму с классическим моральным выводом в конце.
SYMBOLVM SYMBOLORVM
Quid Symbolum sit, ne amplius
Roges, breuissime, ut potest,
Conabimur nunc edere.
Est nanque signum σύμβολον
Vt signa militaria.
Collatio etiam dicitur,
Quod multi in unum conferunt.
Hinc symbolum Terentius
Poeta dixit nobilis.
Orator Arpinas notam,
Sed anulum Graii uocant
Plaerunque signatorium,
Porro omen atque insignia.
Isto quoque ipso nomine
Quaedam notantur tesserae,
Quae a ciuitatibus dari
Solent quibusdam, publice
Vt quenque par sit accipi
In foederatis oppidis
Amice & hospitaliter.
Sic possumus iam tesseras
Vocare collybisticas,
Quasi institutas omnibus
Mutandam ad externam locis
Pecuniam, quae litterae
Vulgo feruntur cambii.
Pollux nomisma paruulum,
Stagyraeus ille maximus
Vocabulorum originem,
Quam originationem ait
Fabius. Fuere symbola
Priscorum in arcanis diu
Mysteriis, ut gratia
Verbi papauer fertilem
Signabat annum. Huiusmodi
Sunt Pythagorica symbola
Aλληγορίαι, αἰνίγματα,
Vt Alciati Emblemata;
Dicuntur & συνθήματα
Mysteriorum plena, quae
Documenta commodissima
Illa omnium, & pulcherrima
Vitae atque morum continent,
Sanis retecta, ceterum
Incognita imprudentibus.
Nolim putes, carissime
Lector, figurate ista quae
Diuinitus sunt tradita,
Sic prodita esse de nihilo
Et sensum in illum quem indicant,
Exaudienda protinus.
Sed inuolucra esse abdita
Scientiae haud erraticae
Nec peruagatae scilicet,
Ne sacra polluant mali
Et sancta quique perditi,
Patere quae debent bonis
Ac puritatem candidam
Tantummodo colentibus,
Qui summouere prorsus et
Arcere procul a mentibus
Vulgi sciunt, queunt, uolunt
Sensus prophanos quoslibet.
-----------------------------------------------
Символ символов
Что носит имя символа –
Чтоб больше ты не спрашивал, –
Мы скажем очень коротко:
То «знак» у греков, σύμβολον,
Пример – значки военные.
Есть термин и «коллация» –
В одно вклад вносят многие.
То и Теренций символом
Нарёк, поэт прославленный,
Оратор из Арпина звал
То знаком, греки ж словом тем
С печаткой перстень, зна́менье,
Отметку обозначили.
Таким же точно именем
Таблички называются,
Что по закону разными
Даются государствами,
Чтоб каждый равным образом
В союзных градах принят был
Радушно и по-дружески;
И так ещё могли бы мы
Жетоны звать разменные:
Везде их обменяешь ты
На деньги иностранные –
В народе ж именуют их
И письмами обменными.
Поллу́кс зовёт монеткою
Наш символ, Аристотель же –
Началом слов, которое
Нарёк этимологией
Вслед Фабий. Были символы
В обрядах тайных некогда
У древних: плодородия
Был знаком встарь, к примеру, мак.
Такого рода символы
И в школе пифагоровой
Имелись: аллегории,
Загадки; альциатовы
«Эмблемы» – с тем же замыслом;
Наречены ж синтемами
Примеры преудачные
Из жизни, нравов взятые,
Что всех других прекраснее
И тайнами наполнены:
Разумным – очевидные,
Невеждам – непонятные.
Но не хочу, дражайший мой
Читатель, чтобы всё, что здесь
По Божьей воле писано
Красно́, ты за пустяк считал,
Чтоб думал: верный смысл всего
Усвоен будет тотчас же.
О, нет! Покров накинут здесь
Из знанья непогрешного,
Отнюдь не всем известного –
Святое и священное
Чтоб не марали грешники.
Но будет всё ясно́, как день,
Тем, кто исполнен благости
И непорочность пестует,
Кто из ума исторг толпы
Сужденья безыскусные –
И жаждет, и умеет их
Гнать прочь от сердца чистого.
Перевод: М.Ю. Ледышева / @mariascaevola (с)
#SL_lectiones_latinae
Вот такую рукописную цитату из трактата Джованни Понтано «О языке» обнаружила недавно в книге Лоренцо Валлы 1536 г. (наряду с отрывком из Гомера слева). Кто и когда написал этот фрагмент, осталось загадкой. В нём – забавная и остроумная история о методах воспитания детей, которую мы сегодня и почитаем.
Mater mea Christiana de me admodum puero cum esset sollicita, sciretque me assiduum agere apud Grammaticum, primasque ferre inter condiscipulos partes, nec laudare coram vellet, alibi his adoriebatur: «Quid, o fili, de te audio? quod hodie superatus e ludo discesseris in themate Latinis verbis explicando: alibi, at ego mellitum tibi edulium paraveram, quod sperarem te victorem litteraria e concertatione rediturum, redis victus? Quod igitur tibi paraveram, ad eum sum qui te vicit missura».
His igitur atque aliis mater gaudium dissimulabat, dum laudare puerum me coram omnino defugit, Socraticamque per dissimulationem hortabatur ad perdiscendas litteras. Quin etiam prudens haec dissimulantia plurimum secum fert momenti et in laudando, et in vituperando.
Мать моя Кристиана в иной раз так обращалась ко мне, когда в бытность мою ещё совсем ребёнком тревожилась обо мне и знала, как прилежен я в грамматике и что среди учеников я один из первых, но не хотела хвалить меня в глаза: «Что же, сын, я о тебе слышу? Что сегодня ты ушёл из школы, потерпев поражение в объяснении темы на латыни. Как же так? Я приготовила тебе медовое лакомство, надеясь, что ты вернёшься победителем в литературном диспуте, а ты приходишь побеждённым? Ну что ж: то, что приготовила тебе, я отдам тому, кто одержал над тобой верх».
За этими и другими подобными словами мать скрывала свою радость, ибо открыто хвалить меня, мальчишку, вовсе не хотела, а потому побуждала изучать литературу через сократову хитрость; да и в более тонких вещах такая уловка способна оказать огромное влияние как при похвале, так и при порицании.
Перевод: М.Ю. Ледышева (с)
#SL_lectiones_latinae
Mater mea Christiana de me admodum puero cum esset sollicita, sciretque me assiduum agere apud Grammaticum, primasque ferre inter condiscipulos partes, nec laudare coram vellet, alibi his adoriebatur: «Quid, o fili, de te audio? quod hodie superatus e ludo discesseris in themate Latinis verbis explicando: alibi, at ego mellitum tibi edulium paraveram, quod sperarem te victorem litteraria e concertatione rediturum, redis victus? Quod igitur tibi paraveram, ad eum sum qui te vicit missura».
His igitur atque aliis mater gaudium dissimulabat, dum laudare puerum me coram omnino defugit, Socraticamque per dissimulationem hortabatur ad perdiscendas litteras. Quin etiam prudens haec dissimulantia plurimum secum fert momenti et in laudando, et in vituperando.
Мать моя Кристиана в иной раз так обращалась ко мне, когда в бытность мою ещё совсем ребёнком тревожилась обо мне и знала, как прилежен я в грамматике и что среди учеников я один из первых, но не хотела хвалить меня в глаза: «Что же, сын, я о тебе слышу? Что сегодня ты ушёл из школы, потерпев поражение в объяснении темы на латыни. Как же так? Я приготовила тебе медовое лакомство, надеясь, что ты вернёшься победителем в литературном диспуте, а ты приходишь побеждённым? Ну что ж: то, что приготовила тебе, я отдам тому, кто одержал над тобой верх».
За этими и другими подобными словами мать скрывала свою радость, ибо открыто хвалить меня, мальчишку, вовсе не хотела, а потому побуждала изучать литературу через сократову хитрость; да и в более тонких вещах такая уловка способна оказать огромное влияние как при похвале, так и при порицании.
Перевод: М.Ю. Ледышева (с)
#SL_lectiones_latinae
Что-то давно мы китайских стихов не читали – а ведь своей лиричностью они ничуть не хуже античных буколик! Тут и красоты природы, и нежные чувства, и надежды, и восторг: в общем, не Вергилием единым 😌💖🔥
Aspice illum K’i fluvii sinum;
Viridantes bambusae sunt novellae et pulchrae.
Habens decorum corporis et animi, sapiens vir imitatur
Artificem ebur cornuve secantem, imitatur limantem;
Imitatur artificem lapillos caedentem, imitatur polientem.
Habitu compositus, gravis, verendus, insignis est.
Habens decorem sapiens vir in perpetuum non poterit e memoria excidere.
Aspice illum K’i fluvii sinum;
Virides bambusae sunt firmae et pulchrae.
Habenti decorem sapienti viro tegmina aurium sunt pulchri lapilli;
Suturae pilei videntur stellae, i.e. gemmis ornatae splendent.
Habitu compositus, gravis, verendus, insignis est.
Praeditus decore sapiens vir in perpetuum non poterit e memoria excidere.
Aspice illum K’i fluvii sinum;
Viridantes bambusae instar mattae sunt densae.
Praeditus decore sapiens vir est similis auro, similis stanno,
Similis oblongae tesserae, similis rotundae tesserae.
Liberalis, magnanimus, oh! In vehiculo instructo duobus cornibus!
Belle facetus iocatur, nec est acerbus.
***
In australi regione sunt procero trunco paucisque ramis arbores:
Non datur subsidere et quiescere, quia non praebent umbram.
Ad Han fluvium sunt spatiantes puellae, non possunt obtineri;
Quemadmodum Han fluvii latitudo non potest vado traiici,
Kiang fluvii longitudo non potest rate percurri.
Excelsiorem commixtis virgultis velum praecidere illam spinosam arbusculam.
Haec puella nuptura est; pabulum apponam euis equo.
Han fluvii latitudo non potest vado traiici,
Kiang fluvii longitudo non potest rate percurri.
Excelsiorem commixtis cespitibus velim praecidere illam artemisiam.
Haec puella nuptura est; pabulum apponam euis pullo.
Han fluvii latitudo non potest vado traiici,
Kiang fluvii longitudo non potest rate percurri.
***
Полюбуйся на эти извивы у берега Ци,
Что так пышно одеты бамбуком зеленым, густым.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня —
Точно резаный рог, что обточен искусным резцом,
Как нефрит ограненный, до блеска натертый песком!
Величав он собою, степенен и важен на вид,
Он достоинства строгого полон и нравом открыт.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня.
Мне его не забыть, он вовеки не будет забыт!
Полюбуйся на эти извивы у берега Ци!
Бирюзово-зеленым бамбуком одета вода.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня —
Два прекрасных нефрита в ушах его блещут всегда
И расшитая яшмою шапка его, как звезда!
Он степенен и важен, собой величавый на вид,
Он достоинства строгого полон и нравом открыт.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня,
Мне его не забыть, он вовеки не будет забыт!
Полюбуйся на эти извивы у берега Ци!
Как на ложе циновка, густеет зеленый бамбук.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня —
Он как золото чист, и как олово светел мой друг,
Как нефритовый жезл он, как княжеский яшмовый круг!
Сколь душою широк он, как сердцем безмерно велик!
Он стоять в колеснице с двойною опорой привык.
Посмеяться умеет — он шутки искусство постиг —
Но жестоким и грубым его не бывает язык.
***
Там, под деревом юга с прямым стволом,
Не укрыться в тени никогда,
Бродит девушка там над рекою Хань —
Недоступна она и горда.
Как простор этих ханьских вод широк!
Переплыть их никто никогда не мог.
Вдоль великого Цзяна на утлом плоту
Не уплыть далеко на восток.
Я вязанку высокую дров нарубил,
Я добавил терновника к ней.
В дом супруга сегодня вступаешь ты —
Покормлю на дорогу коней.
Как простор этих ханьских вод широк!
Переплыть их никто никогда не мог.
Вдоль великого Цзяна на утлом плоту
Не уплыть далеко на восток.
Я вязанку высокую дров нарубил,
Чернобыльником крыта она.
В дом супруга сегодня вступаешь — я дам
Лошадям твоим резвым зерна.
Как простор этих ханьских вод широк!
Переплыть их никто никогда не мог.
Вдоль великого Цзяна на утлом плоту
Не уплыть далеко на восток.
Перевод с китайского на русский: А.А. Штукин
Перевод с китайского на латынь: С. Куврёр
#SL_lectiones_latinae #шицзин
Aspice illum K’i fluvii sinum;
Viridantes bambusae sunt novellae et pulchrae.
Habens decorum corporis et animi, sapiens vir imitatur
Artificem ebur cornuve secantem, imitatur limantem;
Imitatur artificem lapillos caedentem, imitatur polientem.
Habitu compositus, gravis, verendus, insignis est.
Habens decorem sapiens vir in perpetuum non poterit e memoria excidere.
Aspice illum K’i fluvii sinum;
Virides bambusae sunt firmae et pulchrae.
Habenti decorem sapienti viro tegmina aurium sunt pulchri lapilli;
Suturae pilei videntur stellae, i.e. gemmis ornatae splendent.
Habitu compositus, gravis, verendus, insignis est.
Praeditus decore sapiens vir in perpetuum non poterit e memoria excidere.
Aspice illum K’i fluvii sinum;
Viridantes bambusae instar mattae sunt densae.
Praeditus decore sapiens vir est similis auro, similis stanno,
Similis oblongae tesserae, similis rotundae tesserae.
Liberalis, magnanimus, oh! In vehiculo instructo duobus cornibus!
Belle facetus iocatur, nec est acerbus.
***
In australi regione sunt procero trunco paucisque ramis arbores:
Non datur subsidere et quiescere, quia non praebent umbram.
Ad Han fluvium sunt spatiantes puellae, non possunt obtineri;
Quemadmodum Han fluvii latitudo non potest vado traiici,
Kiang fluvii longitudo non potest rate percurri.
Excelsiorem commixtis virgultis velum praecidere illam spinosam arbusculam.
Haec puella nuptura est; pabulum apponam euis equo.
Han fluvii latitudo non potest vado traiici,
Kiang fluvii longitudo non potest rate percurri.
Excelsiorem commixtis cespitibus velim praecidere illam artemisiam.
Haec puella nuptura est; pabulum apponam euis pullo.
Han fluvii latitudo non potest vado traiici,
Kiang fluvii longitudo non potest rate percurri.
***
Полюбуйся на эти извивы у берега Ци,
Что так пышно одеты бамбуком зеленым, густым.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня —
Точно резаный рог, что обточен искусным резцом,
Как нефрит ограненный, до блеска натертый песком!
Величав он собою, степенен и важен на вид,
Он достоинства строгого полон и нравом открыт.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня.
Мне его не забыть, он вовеки не будет забыт!
Полюбуйся на эти извивы у берега Ци!
Бирюзово-зеленым бамбуком одета вода.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня —
Два прекрасных нефрита в ушах его блещут всегда
И расшитая яшмою шапка его, как звезда!
Он степенен и важен, собой величавый на вид,
Он достоинства строгого полон и нравом открыт.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня,
Мне его не забыть, он вовеки не будет забыт!
Полюбуйся на эти извивы у берега Ци!
Как на ложе циновка, густеет зеленый бамбук.
Благородный и тонкий душою есть друг у меня —
Он как золото чист, и как олово светел мой друг,
Как нефритовый жезл он, как княжеский яшмовый круг!
Сколь душою широк он, как сердцем безмерно велик!
Он стоять в колеснице с двойною опорой привык.
Посмеяться умеет — он шутки искусство постиг —
Но жестоким и грубым его не бывает язык.
***
Там, под деревом юга с прямым стволом,
Не укрыться в тени никогда,
Бродит девушка там над рекою Хань —
Недоступна она и горда.
Как простор этих ханьских вод широк!
Переплыть их никто никогда не мог.
Вдоль великого Цзяна на утлом плоту
Не уплыть далеко на восток.
Я вязанку высокую дров нарубил,
Я добавил терновника к ней.
В дом супруга сегодня вступаешь ты —
Покормлю на дорогу коней.
Как простор этих ханьских вод широк!
Переплыть их никто никогда не мог.
Вдоль великого Цзяна на утлом плоту
Не уплыть далеко на восток.
Я вязанку высокую дров нарубил,
Чернобыльником крыта она.
В дом супруга сегодня вступаешь — я дам
Лошадям твоим резвым зерна.
Как простор этих ханьских вод широк!
Переплыть их никто никогда не мог.
Вдоль великого Цзяна на утлом плоту
Не уплыть далеко на восток.
Перевод с китайского на русский: А.А. Штукин
Перевод с китайского на латынь: С. Куврёр
#SL_lectiones_latinae #шицзин
Сенека возвращается! 🚂 Аудиоверсия II письма к Луцилию, особенно злободневного в эпоху информационного перепотребления: cum legere non possis quantum habueris, satis est habere quantum legas // https://youtu.be/KE7FvMsd__c
#SL_lectiones_latinae #SL_Seneca
#SL_lectiones_latinae #SL_Seneca
YouTube
Seneca, Moral letters, #2 (in latin)
👉 Latin chat: https://t.iss.one/colloquimlatinum
English translation ⬇️
Judging by what you write me, and by what I hear, I am forming a good opinion regarding your future. You do not run hither and thither and distract yourself by changing your abode; for such…
English translation ⬇️
Judging by what you write me, and by what I hear, I am forming a good opinion regarding your future. You do not run hither and thither and distract yourself by changing your abode; for such…
Солнечным беззаботным утром хоббит Бильбо сидел на крыльце своего дома и наслаждался жизнью с трубкой в зубах, которую он имел обыкновение выкуривать после завтрака. Перед вами фрагмент текста из латинской версии этой истории (русский перевод ниже), в которой при внимательном ознакомлении с книгой я обнаружила не только стилистические недочёты, но и ошибки. Попробуйте найти их и исправить: на днях мы опубликуем подробный критический разбор.
«Bonum mane!» Bilbo sincere inquit. sol lucebat, et gramen erat uiridissimum. Gandalphus autem subter supercilia longa fruticosa, quae ulterius quam labrum petasi umbrosi propagauerunt, eum aspexit.
«Quid uis?» inquit. «tune me habere bonum mane iubes, aut mane esse bonum uis, utrum id uellem necne; aut te bonum sentire hoc mane; aut mane esse in quo quidam sit bonus?»
«Cuncti eorum simul», Bilbo inquit. «atque mane etiam amoenissimum ad fumisugio tabaci foris utendum. si fumisugium possideas, conside et tuum cum meo comple! noli properare, totum diem ante nos habemus!»
***
— Доброе утро! — приветствовал незнакомца Бильбо вполне искренне.
Солнце светило, трава весело зеленела. Однако Гандальф сдвинул кустистые брови, выступавшие из-под широкополой шляпы, и строго взглянул на хоббита.
— Что Вы этим хотите сказать? — спросил он. — Что желаете мне доброго утра, или что утро доброе, хочу я того или нет, или что нынче утром Вы в добром расположении духа, или что в такое утро хочется быть добрым?
— Все вместе, — отвечал Бильбо. — И в придачу, что в такое утро приятно подымить на свежем воздухе. Если у Вас есть трубочка, присаживайтесь и угощайтесь табачком! Спешить некуда, весь день впереди!
Перевод с английского на латынь: Марк Уокер
Перевод с английского на русский: В.Баканов / Е.Доброхотова-Майкова
Итак, что вам здесь бросается в глаза? Пишите в комментариях! ☺️
#SL_lectiones_latinae
«Bonum mane!» Bilbo sincere inquit. sol lucebat, et gramen erat uiridissimum. Gandalphus autem subter supercilia longa fruticosa, quae ulterius quam labrum petasi umbrosi propagauerunt, eum aspexit.
«Quid uis?» inquit. «tune me habere bonum mane iubes, aut mane esse bonum uis, utrum id uellem necne; aut te bonum sentire hoc mane; aut mane esse in quo quidam sit bonus?»
«Cuncti eorum simul», Bilbo inquit. «atque mane etiam amoenissimum ad fumisugio tabaci foris utendum. si fumisugium possideas, conside et tuum cum meo comple! noli properare, totum diem ante nos habemus!»
***
— Доброе утро! — приветствовал незнакомца Бильбо вполне искренне.
Солнце светило, трава весело зеленела. Однако Гандальф сдвинул кустистые брови, выступавшие из-под широкополой шляпы, и строго взглянул на хоббита.
— Что Вы этим хотите сказать? — спросил он. — Что желаете мне доброго утра, или что утро доброе, хочу я того или нет, или что нынче утром Вы в добром расположении духа, или что в такое утро хочется быть добрым?
— Все вместе, — отвечал Бильбо. — И в придачу, что в такое утро приятно подымить на свежем воздухе. Если у Вас есть трубочка, присаживайтесь и угощайтесь табачком! Спешить некуда, весь день впереди!
Перевод с английского на латынь: Марк Уокер
Перевод с английского на русский: В.Баканов / Е.Доброхотова-Майкова
Итак, что вам здесь бросается в глаза? Пишите в комментариях! ☺️
#SL_lectiones_latinae
Итак, что нагородили хоббиты? Русский перевод фрагмента мы уже публиковали, а теперь – разбор полётов.
«Bonum mane!» Bilbo sincere inquit. sol lucebat, et gramen erat uiridissimum. Gandalphus autem subter supercilia longa fruticosa, quae ulterius quam labrum petasi umbrosi propagauerunt, eum aspexit.
«Quid uis?» inquit. «tune me habere bonum mane iubes, aut mane esse bonum uis, utrum id uellem necne; aut te bonum sentire hoc mane; aut mane esse in quo quidam sit bonus?»
«Cuncti eorum simul», Bilbo inquit. «atque mane etiam amoenissimum ad fumisugio tabaci foris utendum. si fumisugium possideas, conside et tuum cum meo comple! noli properare, totum diem ante nos habemus!»
***
Что подозрительного мы здесь видим?
1) bonum mane – разумеется, римляне так друг друга не приветствовали. Вариант приветствия является сокращённой формой bonum mane (ex)opto и представляет из себя новолатинский вариант привычных в русском, английском, итальянском и др. языках пожеланий «Доброе утро / день» и т.д. В наши дни такие выражения более или менее общеупотребительны.
2) inquit – отличие этого недостаточного глагола от других глаголов высказывания в том, что он находится в середине прямой речи. Связано это с тем, что знаков пунктуации у римлян толком не было: поэтому, видя inquam/inquit, они сразу понимали, что текст до и после глагола – это прямая речь. Однако в нашем фрагменте после inquit прямой речи не следует, поэтому уместно заменить его на dixit.
3) глагол propagauerunt (расширять, распространять, увеличивать, продолжать) в перфекте переведён здесь, как видно из контекста, в значении «распространяться, выступать». Сам по себе выбор этого глагола переводчиком сомнителен. Но если уж выбор пал на него, то почему в перфекте и в активном залоге? Логичнее использовать вместо этого глагола непереходной eminebant / prominebant в имперфекте.
4) aut mane esse bonum uis… aut te bonum sentire hoc mane; aut mane esse… – многократное употребление союза aut для отделения частей предложения далеко от классических канонов, так что лучше заменить его на an: an mane esse bonum uis… an te bonum sentire hoc mane; an mane esse…
5) in quo – употребление предлога с относительным местоимением в abl. temporis является избыточным.
6) cuncti eorum simul – почему прилагательное находится в мужском роде, нет никаких разумных объяснений. Nomina collectiva (собирательные понятия) в латыни передаются средним родом множественного числа: cuncta simul (указательное местоимение brevitatis causa лучше опустить).
7) ad fumisugio tabaci foris utendum – предлог и герундий с подчинением существительного глаголу вместо герундивного оборота выглядит неуклюже, как, впрочем, и сам глагол uti в данном контексте. Аd fumisugium tabaci fumigandum («для воскуривания трубки») – на мой взгляд, куда приятнее (этот глагол в активном значении встречается, например, у Варрона).
8) conside et tuum cum meo comple – употребление притяжательного местоимения без согласованного существительного нехарактерно для латыни. Понятно, что автор стремился таким образом избежать дублирования слова fumisugium, но лучше всего было бы воспользоваться личным местоимением: mecum comple.
9) totum diem – в данном случае «день» – не время суток, а временной промежуток, т.е. срок, поэтому уместнее было бы использовать женский род: totam diem.
Разумеется, эти критические замечания ни в коей мере не умаляют важности труда переводчика: так или иначе «Хоббит» остаётся ценной книгой, призванной сделать изучение латыни более увлекательным. Однако нужно помнить, что читать литературу, далёкую от «золотого стандарта» латинской классики, необходимо аккуратно, с изрядной долей недоверия и скептицизма, обязательно сочетая её с трудами образцовых латинских писателей – таких, как Цицерон или Саллюстий: в этом случае из источника синтаксических казусов (а иногда и грамматических ошибок) работа с менее качественным текстом может превратиться в действительно полезное задание на внимательность и шлифовку собственного стиля.
#SL_lectiones_latinae
«Bonum mane!» Bilbo sincere inquit. sol lucebat, et gramen erat uiridissimum. Gandalphus autem subter supercilia longa fruticosa, quae ulterius quam labrum petasi umbrosi propagauerunt, eum aspexit.
«Quid uis?» inquit. «tune me habere bonum mane iubes, aut mane esse bonum uis, utrum id uellem necne; aut te bonum sentire hoc mane; aut mane esse in quo quidam sit bonus?»
«Cuncti eorum simul», Bilbo inquit. «atque mane etiam amoenissimum ad fumisugio tabaci foris utendum. si fumisugium possideas, conside et tuum cum meo comple! noli properare, totum diem ante nos habemus!»
***
Что подозрительного мы здесь видим?
1) bonum mane – разумеется, римляне так друг друга не приветствовали. Вариант приветствия является сокращённой формой bonum mane (ex)opto и представляет из себя новолатинский вариант привычных в русском, английском, итальянском и др. языках пожеланий «Доброе утро / день» и т.д. В наши дни такие выражения более или менее общеупотребительны.
2) inquit – отличие этого недостаточного глагола от других глаголов высказывания в том, что он находится в середине прямой речи. Связано это с тем, что знаков пунктуации у римлян толком не было: поэтому, видя inquam/inquit, они сразу понимали, что текст до и после глагола – это прямая речь. Однако в нашем фрагменте после inquit прямой речи не следует, поэтому уместно заменить его на dixit.
3) глагол propagauerunt (расширять, распространять, увеличивать, продолжать) в перфекте переведён здесь, как видно из контекста, в значении «распространяться, выступать». Сам по себе выбор этого глагола переводчиком сомнителен. Но если уж выбор пал на него, то почему в перфекте и в активном залоге? Логичнее использовать вместо этого глагола непереходной eminebant / prominebant в имперфекте.
4) aut mane esse bonum uis… aut te bonum sentire hoc mane; aut mane esse… – многократное употребление союза aut для отделения частей предложения далеко от классических канонов, так что лучше заменить его на an: an mane esse bonum uis… an te bonum sentire hoc mane; an mane esse…
5) in quo – употребление предлога с относительным местоимением в abl. temporis является избыточным.
6) cuncti eorum simul – почему прилагательное находится в мужском роде, нет никаких разумных объяснений. Nomina collectiva (собирательные понятия) в латыни передаются средним родом множественного числа: cuncta simul (указательное местоимение brevitatis causa лучше опустить).
7) ad fumisugio tabaci foris utendum – предлог и герундий с подчинением существительного глаголу вместо герундивного оборота выглядит неуклюже, как, впрочем, и сам глагол uti в данном контексте. Аd fumisugium tabaci fumigandum («для воскуривания трубки») – на мой взгляд, куда приятнее (этот глагол в активном значении встречается, например, у Варрона).
8) conside et tuum cum meo comple – употребление притяжательного местоимения без согласованного существительного нехарактерно для латыни. Понятно, что автор стремился таким образом избежать дублирования слова fumisugium, но лучше всего было бы воспользоваться личным местоимением: mecum comple.
9) totum diem – в данном случае «день» – не время суток, а временной промежуток, т.е. срок, поэтому уместнее было бы использовать женский род: totam diem.
Разумеется, эти критические замечания ни в коей мере не умаляют важности труда переводчика: так или иначе «Хоббит» остаётся ценной книгой, призванной сделать изучение латыни более увлекательным. Однако нужно помнить, что читать литературу, далёкую от «золотого стандарта» латинской классики, необходимо аккуратно, с изрядной долей недоверия и скептицизма, обязательно сочетая её с трудами образцовых латинских писателей – таких, как Цицерон или Саллюстий: в этом случае из источника синтаксических казусов (а иногда и грамматических ошибок) работа с менее качественным текстом может превратиться в действительно полезное задание на внимательность и шлифовку собственного стиля.
#SL_lectiones_latinae
Подружившись, доверяй, суди же до того, как подружился – так советует Сенека. Послушаем сегодня III письмо к Луцилию: о дружбе, откровенности и личных тайнах 🙈🐵🙊
#SL_lectiones_latinae #SL_Seneca
https://youtu.be/IXVN_bV3_0M?si=eV2stbbee5STDXow
#SL_lectiones_latinae #SL_Seneca
https://youtu.be/IXVN_bV3_0M?si=eV2stbbee5STDXow
YouTube
Seneca, Moral letters, #3 (in latin)
👉 Latin chat: https://t.iss.one/colloquimlatinum
English translation ⬇️
You have sent a letter to me through the hand of a "friend" of yours, as you call him. And in your very next sentence you warn me not to discuss with him all the matters that concern you…
English translation ⬇️
You have sent a letter to me through the hand of a "friend" of yours, as you call him. And in your very next sentence you warn me not to discuss with him all the matters that concern you…
4 письмо Сенеки к Луцилию: поразмыслим сегодня о том, что не стоит слишком бояться потерять, и что благо не принесет радости обладателю, если он в душе не готов его утратить: это касается и нового телефона, и самой жизни☝️
https://youtu.be/G-q3CROLPmY
#SL_lectiones_latinae #SL_Seneca
https://youtu.be/G-q3CROLPmY
#SL_lectiones_latinae #SL_Seneca
YouTube
Seneca, Moral letters, #4 (in latin)
👉 Latin chat: https://t.iss.one/colloquimlatinum
👉 Больше о латыни: https://t.iss.one/salvelatina
👉 Больше о латыни: https://t.iss.one/salvelatina
Quid tibi vis, mulier nigris dignissima barris?
Munera quid mihi quidve tabellas
mittis nec firmo iuveni neque naris obesae?
Namque sagacius unus odoror,
polypus an gravis hirsutis cubet hircus in alis,
quam canis acer ubi lateat sus.
Qui sudor vietis et quam malus undique membris
crescit odor, cum pene soluto
indomitam properat rabiem sedare neque illi
iam manet umida creta colorque
stercore fucatus crocodili iamque subando
tenta cubilia tectaque rumpit,
vel mea cum saevis agitat fastidia verbis:
«Inachia langues minus ac me;
Inachiam ter nocte potes, mihi semper ad unum
mollis opus. Pereat male quae te
Lesbia! Quaerenti taurum monstravit inertem,
cum mihi Cous adesset Amyntas,
cuius in indomito constantior inguine nervus
quam nova collibus arbor inhaeret.
Muricibus Tyriis iteratae vellera lanae
cui properabantur? Tibi nempe,
ne foret aequalis inter conviva, magis quem
diligeret mulier sua quam te.
O ego non felix, quam tu fugis, ut pavet acris
agna lupos capreaeque leones.
Что тебе, негру-слону напарница, женщина, нужно?
Шлешь ты зачем мне записки, подарки –
я не мальчишка крутой, не хрен тугоносый как будто?
Метче я чую полипа в подмышках
вонь волосатых – козла, погано смердящего словно, –
пес чем сечет где кабан затаился...
Дряхлое вонью какой и слякотью гадкой польется
тело, мой член оседлает едва лишь
вянущий, в диком свою экстазе, в сраженье свирепом
похоть стремясь утолить – протекает
белая глина со щек крокодиловым калом, кончает –
все покрывала дерет на постели...
Раной терзают мою брезгливость свирепые речи:
«Сделать Инахию ты не устанешь,
трижды сумеешь за ночь, со мной же разок повозился –
тут же упал у тебя! Чтоб ты сдохла,
Лесбия! Думала – будет быком, приводит кастрата!
Был у меня как-то косец Аминтас:
член нерушимо такой растет в необузданном чреве –
крепче, чем свежее дерево в скалах!
Вот тонкорунная шерсть, покрашена в тирийский пурпур
дважды! Тебе ведь везли-торопились –
ни про кого за столом не думалось чтобы подруге,
будто избранник тебя превосходней...
Горе мне, горе! Бежишь в ужасном ты страхе, как волка
агнец боится и льва бежит серна! (Перевод Г. М. Севера)
Вдруг кто не в курсе: мазь из крокодилового кала использовалась для изготовления косметических белил.
Таким, как оказалось, бывает Гораций: через грубую откровенность передающий идеи о подлинной поэтической красоте. Вспоминается известный анекдот из жизни Диогена Синопского. Однажды Диоген в ответ на упреки, что слоняется по злачным местам, отозвался: «Солнце тоже светит в помойные ямы, но от этого не оскверняется». Так и поэт: обращаясь вроде бы к откровенной порнографии, использует её образы для того, чтобы только подчеркнуть возвышенность искусства. Или вы думаете по-другому? 😏
#SL_lectiones_latinae
Munera quid mihi quidve tabellas
mittis nec firmo iuveni neque naris obesae?
Namque sagacius unus odoror,
polypus an gravis hirsutis cubet hircus in alis,
quam canis acer ubi lateat sus.
Qui sudor vietis et quam malus undique membris
crescit odor, cum pene soluto
indomitam properat rabiem sedare neque illi
iam manet umida creta colorque
stercore fucatus crocodili iamque subando
tenta cubilia tectaque rumpit,
vel mea cum saevis agitat fastidia verbis:
«Inachia langues minus ac me;
Inachiam ter nocte potes, mihi semper ad unum
mollis opus. Pereat male quae te
Lesbia! Quaerenti taurum monstravit inertem,
cum mihi Cous adesset Amyntas,
cuius in indomito constantior inguine nervus
quam nova collibus arbor inhaeret.
Muricibus Tyriis iteratae vellera lanae
cui properabantur? Tibi nempe,
ne foret aequalis inter conviva, magis quem
diligeret mulier sua quam te.
O ego non felix, quam tu fugis, ut pavet acris
agna lupos capreaeque leones.
Что тебе, негру-слону напарница, женщина, нужно?
Шлешь ты зачем мне записки, подарки –
я не мальчишка крутой, не хрен тугоносый как будто?
Метче я чую полипа в подмышках
вонь волосатых – козла, погано смердящего словно, –
пес чем сечет где кабан затаился...
Дряхлое вонью какой и слякотью гадкой польется
тело, мой член оседлает едва лишь
вянущий, в диком свою экстазе, в сраженье свирепом
похоть стремясь утолить – протекает
белая глина со щек крокодиловым калом, кончает –
все покрывала дерет на постели...
Раной терзают мою брезгливость свирепые речи:
«Сделать Инахию ты не устанешь,
трижды сумеешь за ночь, со мной же разок повозился –
тут же упал у тебя! Чтоб ты сдохла,
Лесбия! Думала – будет быком, приводит кастрата!
Был у меня как-то косец Аминтас:
член нерушимо такой растет в необузданном чреве –
крепче, чем свежее дерево в скалах!
Вот тонкорунная шерсть, покрашена в тирийский пурпур
дважды! Тебе ведь везли-торопились –
ни про кого за столом не думалось чтобы подруге,
будто избранник тебя превосходней...
Горе мне, горе! Бежишь в ужасном ты страхе, как волка
агнец боится и льва бежит серна! (Перевод Г. М. Севера)
Вдруг кто не в курсе: мазь из крокодилового кала использовалась для изготовления косметических белил.
Таким, как оказалось, бывает Гораций: через грубую откровенность передающий идеи о подлинной поэтической красоте. Вспоминается известный анекдот из жизни Диогена Синопского. Однажды Диоген в ответ на упреки, что слоняется по злачным местам, отозвался: «Солнце тоже светит в помойные ямы, но от этого не оскверняется». Так и поэт: обращаясь вроде бы к откровенной порнографии, использует её образы для того, чтобы только подчеркнуть возвышенность искусства. Или вы думаете по-другому? 😏
#SL_lectiones_latinae
«Чтобы достичь успеха, не стоит всё время начинать новые проекты», – говорит в XV в. Ахилл Бокки. Он, конечно, не ровно такими словами это говорит, а ямбическим триметром с моральным посылом в стилистике времени, но тем не менее – вполне себе совет в духе современных коучей. Читаем, вдохновляемся, берём на вооружение.
Mutare equos ad celeritatem haud est satis
Huic quem uides, ni diligentia utier
In exequendo itinere stet sententia et
Segni sine intermissione strenue
Noctes diesque pergere usque dum semel
Cursum liceat olim institutum confici.
Nam inchoando, tum remittendo omnium
Rerum in dies profertur euentus, licet
Paruarum, et abit amissa procul Occasio.
Benè inchoare, diligenter progredi
A carcere ad metam, ultima est felicitas,
Concessa paucis, expetenda et omnibus.
Менять коней не очень-то достаточно
Для скорости, коль вовсе нет намерений
Усердным быть, свой путь верша, решительно
Ленивое отбросив промедление,
И дни и ночи только к цели двигаться,
Пока её однажды не достигнешь ты.
Ведь коль начнёшь и бросишь, то отложится
Надолго даже самых малых дел исход,
Счастливый случай ускользнёт упущенный.
Начни же хорошо, усердно двигайся
Вперёд, от старта к финишу: немногим лишь
Даётся счастье, о котором грезят все.
Перевод с латинского: @mariascaevola
💡 Кстати, а что это за форма глагола во 2 строке – utier? Кто знает, как называется такой инфинитив?
#SL_lectiones_latinae
Mutare equos ad celeritatem haud est satis
Huic quem uides, ni diligentia utier
In exequendo itinere stet sententia et
Segni sine intermissione strenue
Noctes diesque pergere usque dum semel
Cursum liceat olim institutum confici.
Nam inchoando, tum remittendo omnium
Rerum in dies profertur euentus, licet
Paruarum, et abit amissa procul Occasio.
Benè inchoare, diligenter progredi
A carcere ad metam, ultima est felicitas,
Concessa paucis, expetenda et omnibus.
Менять коней не очень-то достаточно
Для скорости, коль вовсе нет намерений
Усердным быть, свой путь верша, решительно
Ленивое отбросив промедление,
И дни и ночи только к цели двигаться,
Пока её однажды не достигнешь ты.
Ведь коль начнёшь и бросишь, то отложится
Надолго даже самых малых дел исход,
Счастливый случай ускользнёт упущенный.
Начни же хорошо, усердно двигайся
Вперёд, от старта к финишу: немногим лишь
Даётся счастье, о котором грезят все.
Перевод с латинского: @mariascaevola
💡 Кстати, а что это за форма глагола во 2 строке – utier? Кто знает, как называется такой инфинитив?
#SL_lectiones_latinae