В рубрике "концептуальная хрень" страшая история про то, как роботы отнимают у людей работу:

Примерно десять лет назад Аарон Коблин запустил арт-проект The Sheep Market, в котором заставил MTurk-еров нарисовать 10 000 овечек, по 2 цента за штуку (примеры в левой колонке).

Три года назад Google запустил онлайн-игру Quick, Draw! и собрал с её помощью 50 000 000 картинок, в том числе 117 555 примитивных рисунков овечек, бесплатно (примеры в средней колонке).

В прошлом году Ernesto Diaz-Aviles обучил на этих рисунках сетку DCGAN рисовать что-то похожее, и продаёт распечатки по 80 евро (примеры в правой колонке).

Морали не будет :)

Нашел, как старик Борхес ругается на алхимика Луллия, изобретателя первого генератора текстов ("логической машины"). Что изменилось? Ужас и воодушевление, которые некоторые ощущают от того, что нейросетки скоро заменят Дарью Донцову, едва ли имеют отношение к литературным вопросам – писатели просто поднадоели, вот и все. https://vikent.ru/enc/2869/

В посвященном памяти Харуна Фароки эссе «Операбельные изображения» Тревор Паглен рассуждает о критическом наследии немецкого режиссера и безразличии современных технологий к человеческому зрению. Текст перевел Стрельцов Иван.

Подробнее в материале: https://spectate.ru/operational-images/

«Зеленые квадраты плавают по экрану, показывая, как система компьютерного зрения фиксирует и отслеживает движущиеся объекты. Я не вполне мог понять, зачем считать эти отходы  военно-промышленного комплекса достойными подобного внимания. Позже, я понял, что был сбит с толку этими изображениями в Eye/Machine III, потому что, в действительности, они обманывают только человеческий взгляд. Фароки же пытался понять, как видит машина».

Внезапный контент для этого канала, но прочитала тут статью про Павильон атомной энергии на ВДНХ. Работающий атомный реактор прямо в пространстве (до 1962 года) и другие прекрансные истории про материализованную советскую модернити. А тут погуглила и, оказывается, сейчас строят новый павильон. Цитата из релиза:
Консоль, накрывающая остекленное выставочное пространство временной экспозиции, может интерпретироваться как волна, плавная траектория движения электрона в атоме, абстрактная форма, символизирующая энергию.
[https://stroi.mos.ru/news/pavil-on-atomnoi-enierghii-vozviedut-na-vdnkh]
Авторка в статье разбирает, каким образом последствия чернобыльской катастрофы не могли быть на эпистемологическом уровне встроены в наратив "успеха", который производился павильоном. Ну, короче, ничего не меняется.
(оставляю за границами этого поста необходимость вообще ставить под вопрос темпоральность до чернобыля-после чернобыля)

Самое смешное в Циклонопедии это то, настолько сам Реза испугался того, что написал. Испугаться своего собственного текста (и его популярности) так, чтобы потом декаду мучить себя ранним Карнапом это круто. "Интеллект и Дух" в общем-то вышел из этого переваривания. Ещё этой книжки очень испугался Гельевич, (тоже) решив, что Реза все это всерьёз. Слово "Нефть" от Резы, мне кажется, никто не слышал очень давно.

​​В общем, свершилось — Носорог издал Циклонопедию. Ждём мира во всем мире! Пока открыт предзаказ со скидкой. В конце месяца по обычной цене в магазинах.

ps Реза написал, что ему понравилась обложка

Смотрю на вакансию Дата Инжинера (наши инженеры, наши замечательные инженю...) у Джо Хейга, юриста, которому приблизительно лично принадлежит Демиен Хирст со всем его индустриальным производством, и много что другого в дорогой и убогой части совриска. Еще они, по слухам, занимаются perception management для "жертв" #MeToo, типа, инстаграм за них ведут, новый образ придумывают. В общем, есть варик анализировать данные для одного из главных финансовых могулов современной культуры, для самой мякотки этого вида власти и капитала. Очень хотелось кому-нибудь вакансию послать, вот шлю вам, родные.

https://uk.jha.com/career/data-engineer/

Не дает мне покоя этот самаркандский шедевр советского киберориентализма, изображающий Фархада, героя средневосточной поэмы, в которой все долбили скалу мотыгами, чтобы пустить в городу воду, но ничего не получалось. Пришел Фархад, отобрал у всех мотыги, и сделал огромную мотыгу, и ею отлично все продолбил. (Это - аллегория автоматизации и конкретно алгоритмов машинного обучения, собирающих в один овеществленный инструмент общественное знание). А в качестве аллегории добавочной стоимости, которую получает предприимчивый капиталист, в него влюбилась красотка Ширин, которая обещала влюбиться в того, кто добудет воду. Но хан Хосров, как орган легитимной по тем временам власти, хотел Ширин себе, и вообще был недоволен такого рода нерегулируемой инновацией, стремительно меняющей общественные взаимоотношения. Ширин он отобрал, а Фархад ходит грустный, как Илон Маск по поводу Граймс: «Зачем петь тебе Фархад – соловей поёт не тебе. Зачем смотреть тебе Фархад – глаза прекрасной смотрят не на тебя. Зачем дышать тебе Фархад – розы благоухают в другом саду».

Фото: https://www.instagram.com/_ba_cu/

Сегодня весь день отлаживаю великолепную Систему, очень хорошо спрограммированную... Сегодняшние баги я не понимаю вообще. Бьюсь с моим представлением о том, как система работает, и так же пытаюсь вымолить у системы хоть какую-то информацию или подсказку. И вспоминаю Кафку, особенно "В исправительной колонии", про пыточную машину, которая позволяет приговоренному узнать о сути собственной вины (в данном случае, о сути бага, в котором могу быть виноват, согласно калифорнийской идеологии, лишь я), записывая приговор прямо на его собственном теле, что она медленно делает в течение 12 часов с все большей и большей степенью отчетливости. Кульминация рассказа в том, что офицер, программирующий всю эту пыточную машину, оказывается сам последним ее сторонником - и ложится под ее иглы. (Машина при этом еле работает, страшно глючит, "явно разваливалается на части"...) Весь рассказ это точнейшее описание отладки, поиска багов, работы с теми жалобами, что пользователи шлют в службы поддержки. Отладка, de-bugging, тайно вдохновленное другим рассказом кафки компьютерное слово, заключатся в отказе от мысли и испытании проблем на собственном теле. Я пока на пятом часу:

> — Он знает свой приговор?
> — Нет, — сказал офицер и хотел тут же продолжить свои объяснения, но путешественник прервал его:
> — Он не знает своего приговора?
> — Нет, — снова ответил офицер, приостановился на секунду, словно требуя от путешественника более конкретного обоснования вопроса, и произнес затем:
> — Было бы бесполезно объявлять его ему. Он все равно увидит его на своем теле.

Но скоро я все пойму:

> Каким же тихим он, однако, делается к шестому часу! Суть дела доходит до самого тупого. И начинается это с глаз. А уж оттуда расходится повсюду. Такой, знаете, бывает вид, что самого тянет лечь под борону. Ничего ведь такого не происходит, просто человек начинает разбирать надпись, он складывает губы трубочкой, словно во что-то вслушивается. Вы видели, не так-то легко разобрать надпись глазами; наш же человек разбирает ее своими ранами. Правда, это уйма работы; ему требуется еще шесть часов, чтобы довести ее до конца.

мой мини-доклад о непознаваемом для рецензируемого журнала "заводной карнап"

В учебном заведении The New Centre, который из прибежища маргиналов вроде меня резво превращается в “модную институцию”, и понабрал недавно даже кучу модных русских, есть один крутой формат: серии семинаров штук по 8, каждый из которых ведет отдельный конкретный столп индустрии или какая-нибудь надежда культуры. Последняя называлась Architecture after the Internet, и демонстрировала нам успешных профессионалов всех сортов, на что иногда смотреть было довольно интересно, а иногда совсем уж печально. Под конец один из семинаров вели товарищи, не стану их называть, снискавшие признания и в академии, и в индустрии, и в искусстве – профессора Стрелки и чего-то крутого лондонского, строители “платформ” для крупнейших и известнейших галерей, etc, etc (и все это в двух людях). Эта оказия дала мне очередную возможность оценить, какого масштаба мысль в Стрелке мыслится, и даже задать этой мысли уточняющий вопрос.

Лекция была про Стратегии, Доктрины и Тактики, долгое рассуждение о том, что вот есть Стратегия, а вот есть Тактика. Это было немного смешно и не очень ясно, зачем это рассказывалось нам. Любой ветеран индустрии таких людей встречал немало и знает, что это все язык, который не используется для практической работы, но используется для того, чтобы забалтывать людей – например, если ты заключил как-то контракт и стал консультантом какой-то компании, ты начинаешь часами читать подобного рода лекции менеджерам среднего звена…

Мой вопрос был, конечно, о том, есть ли в этом всем подходе место для серьезной левой политики. Может ли она быть сформулирована на этом языке? Ответ был даже слабее, чем я мог надеяться в своей слегка нагленькой попытке провокации: был почему-то процитирован Пол Валери на тему того, что “только простые вещи работают” (почему именно Валери? Почему, кстати, не Эйнштейн? Лол). Я упомянул убер и айрбнб и их расхожую критику и спросил: “А вы можете привести пример платформы, которую вам не стыдно было назвать, как хороший пример платформы?” Не смогли, замялись. Стали говорить о том, что хорошая платформа это такая же, как плохая, только хорошая, типа сделанная хорошими людьми и с чистым сердцем. Упомянули смену климата, с которой они как-то борются (как, интересно, их платформа для Серпентин борется с климатом, мне не очень ясно).

Но не волнуйтесь, я сейчас расскажу, как надо.

Есть какой-то идиотский миф о том, что невозможно заниматься серьезной практикой в индустрии и быть при этом критичным по отношению к ней. Миф этот связан с разделением труда: типа, на работе мы поддерживаем капитализм в целом, а вот в академии мы критикуем капитализм в целом (лучше всего это критикует Рансьер в “Разделяя чувственное”, в главе “Искусство и труд”). Это не просто смешно, но еще и, кажется, довольно-таки новое явление. Такие уж у нас времена максималистические. Нет вообще никакого вопроса о том, чтобы выкинуть те языки, которыми мы, практики, говорим о своей практике, и искать новые, великолепные и критические. Это невозможно. Но это и не нужно.

Конечно, увиливание, трюизмы и отсылки к моральным и этическим личным принципам архитектора (строителя, программиста, врача, журналиста, кого угодно), эти абсолютно либеральные стратегии по поддержанию иллюзии критичности, могут вызывать исключительно отвращение. Но философия давно знает ответ на вопрос о том, как среди попыток ответа на вопросы “вечные” и “философские” отличить бессмысленный трюизм от попытки немного продвинуться: вторые опознаются по наличию в них какого-нибудь нового понятия. Если не просто перефразировать вопрос, но придумать понятие, то от него будет потом трудно отделаться – это понятие будет указывать на что-то новенькое, что может нести в себе критический потенциал.

Например, вся область про Искусственный Интеллект примерно два года назад стала резко обновляться, потому что в нее ввели понятие “труда”. Если два года назад область ИИ была среди теоретиков областью абсолютного бреда, китайских комнат, мыслящих и порабощающих машин, гениальных калькуляторов, а среди практиков – областью дешевой автоматизации плохого труда, то теперь теоретикам никуда не деться от этой стороны практики. Возможно, и я ожидаю этого с большой надеждой, многим мокрым фантазиям об ИИ предстоит быть обновленным или забытым из-за этой небольшой концептуальной инъекции.

Правильное понятие позволяет формулировать точные вопросы, от которых невозможно легко отмахнуться. Вот еще пара полуфантастических примеров. Если вам какой-нибудь архитектор, дизайнер, или консультант по платформам вешает лапшу на уши, организуя форму вокруг понятия “функции”, то вопрос о доступности (ну типа access, accessibility) может легко заставить его начать искать что-то более серьезное, чем ленивый минималистичный “дизайн”. Если же он, наоборот, как это модно в наши неолиберальные времена, организует все для максимальной доступности и широкой употребимости, то вопрос о нарративах и времени позволяет вскрыть самые разные жесткие нарушения трудового законодательства…

Но заметьте, что чего здесь не работает, так это просто попытка использовать понятия из Высокой Теории для критики. Понятия, о которых идет речь, это не понятия из внешнего языка – они вносятся в язык практический и находят там свое точное место. Если говорить про “Капитализм” (или скажем “Колониализм”), то ни ИИ, ни платформа раскритикованы не будут – это слово из чуждого языка. А вопрос о “труде”, хотя и явно вдохновленный марксистским дискурсом, вводится именно в язык, говорящий о практике – поэтому и является хорошим практически-критическим инструментом. Нужно сохранять имеющийся "работающий" практический язык – но опережать "врага" на хотя бы одно понятие вперед. (Скажем, понятие об этом враге – враг всегда притворяется, что он это "все нормальные люди", что он это "как устроен мир" – необходимо дать ему имя).

Какие понятия адекватны для практической критики современных бизнес-моделей, “платформ”? У меня много рассуждений, но пока мало точных ответов. Понятие “труда” уже истратило свою продуктивность как критика уберов. У меня есть две не очень грандиозные идеи: понятие “Рецепта”, взятое из алхимии, где оно обозначает текст, который может быть прочитан и как техническая инструкция, и как аллегория – и которое нужно, чтобы критиковать невозможность для широкой общественности читать технологию; и понятие Benevolent Dictator (из языка построения сообществ Open Source), обозначающее очень двусмысленные фигуры, на которой часто и держится то, что в сообществах есть хорошего, и без которых рыночек решает плохо…

Для семинара, который грожусь провести в январе (и вас всех позвать), выглядываю, что можно было бы назвать "живописью после рей-трейсинга" (рей-трейсинг это алгоритм для создания фотореалистичных картинок на основе трехмерной геометрии сцены и точной симуляции различных материалов поверхностей: правильные отражения, свет, тени, и т.д.). Вот в Лейпциге наткнулся на Тима Эйтеля: