Forwarded from РОСТОВСКАЯ ЗЕМЛЯ
"Великороссы" и "русины".
В последнее время часто можно слышать дискуссии о несостоятельности постсоветской «русской нации», необходимости реконструкции «Великороссии» и возможных формах великорусской идентичности.
Меж тем, толчком для формирования этнокультурной идентичности исторических великороссов и «Великороссии» послужила Ливонская война XVI века. Причем не только для русских (православных) Московского царства, но и для русинов (православных) ВКЛ. В сущности, они и раньше были разделены постоянно воюя между собой в XV-XVI веках. С каждой войной ощущение взаимных различий нарастало и достигло апогея в годы Ливонской войны (1558-1583 гг.). Если в XV веке не возникало проблем с адаптацией местного населения на присоединенных к Московии территориях ВКЛ, то в XVI веке, Москва, к примеру, захватывая Полоцкий повет, заселяла его своими людьми. То же делала Речь Посполитая в 1579 году отбив его обратно.
Конфессионального единства (православия) в XVI веке становится недостаточно для этнокультурной идентичности. Про это пишет А.И. Филюшкин в своей книге «Первое противостояние России и Европы: Ливонская война Ивана Грозного»:
«В ХVI веке благодаря русско-литовским войнам начинает активно формироваться понятие «других православных», «других русских», причем в обоих лагерях. Каждая сторона все более приходила к выводу, что подлинные русские, русь, русины — «это мы», а противник — «литва дворовая», литвины или «москали». Воины Ивана Грозного без колебаний стреляют в «литвина дворового» Николая Петрова, а на невольничьем рынке в русинском Могилеве всю войну успешно торгуют «девками москальскими» и пленными «москаликами». Культурные и этнические различия были и до конфликта, но война их необычайно обострила и сделала в чем-то необратимыми. Набирал обороты процесс этнического размежевания населения Восточной Европы, на землях которой позже возникнут русская, украинская, белорусская нации (прим. Вернее будет сказать – этнографические общности).
Своего развития он достигнет в ХVII веке, после Брестской унии 1596 года, когда православных Речи Посполитой в Москве стали просто перекрещивать, считая, что в окружении униатов, католиков и протестантов православный русин все равно не мог сохранить чистоту веры. На наш взгляд, именно балтийские войны вкупе с другими русско-литовскими войнами ХVI века запустили процесс дискредитирования роли конфессии как маркера этнокультурной идентичности. Православие русинов уже не обеспечивало их «русскости».
—
Начавшийся в XVI веке процесс формирования будущей великорусской «политической нации» был прерван Романовыми, севшими на Московский трон после Смуты. Они инициировали поворот политики Московского царства на запад, приведший сначала к унии Украины с Москвой в 1654 году, а затем, при активном участии русинских попов, к расколу Русской (Московской) Церкви (уже через два года после украинских событий великорусские «старообрядцы», были преданы анафеме на Московском соборе 1656 года, а потом и на Большом Московском соборе 1666—1667 годов). Эти события фактически привели к затяжной гражданской войне в коренной Московии, расколу великорусского общества, и строительству Империи, в рамках которой «великорусскость» на рубеже XVII - XVIII веков утратила всякую субъективность.
#великороссы #русины #московия #великороссия #XVIвек #XVIIвек
В последнее время часто можно слышать дискуссии о несостоятельности постсоветской «русской нации», необходимости реконструкции «Великороссии» и возможных формах великорусской идентичности.
Меж тем, толчком для формирования этнокультурной идентичности исторических великороссов и «Великороссии» послужила Ливонская война XVI века. Причем не только для русских (православных) Московского царства, но и для русинов (православных) ВКЛ. В сущности, они и раньше были разделены постоянно воюя между собой в XV-XVI веках. С каждой войной ощущение взаимных различий нарастало и достигло апогея в годы Ливонской войны (1558-1583 гг.). Если в XV веке не возникало проблем с адаптацией местного населения на присоединенных к Московии территориях ВКЛ, то в XVI веке, Москва, к примеру, захватывая Полоцкий повет, заселяла его своими людьми. То же делала Речь Посполитая в 1579 году отбив его обратно.
Конфессионального единства (православия) в XVI веке становится недостаточно для этнокультурной идентичности. Про это пишет А.И. Филюшкин в своей книге «Первое противостояние России и Европы: Ливонская война Ивана Грозного»:
«В ХVI веке благодаря русско-литовским войнам начинает активно формироваться понятие «других православных», «других русских», причем в обоих лагерях. Каждая сторона все более приходила к выводу, что подлинные русские, русь, русины — «это мы», а противник — «литва дворовая», литвины или «москали». Воины Ивана Грозного без колебаний стреляют в «литвина дворового» Николая Петрова, а на невольничьем рынке в русинском Могилеве всю войну успешно торгуют «девками москальскими» и пленными «москаликами». Культурные и этнические различия были и до конфликта, но война их необычайно обострила и сделала в чем-то необратимыми. Набирал обороты процесс этнического размежевания населения Восточной Европы, на землях которой позже возникнут русская, украинская, белорусская нации (прим. Вернее будет сказать – этнографические общности).
Своего развития он достигнет в ХVII веке, после Брестской унии 1596 года, когда православных Речи Посполитой в Москве стали просто перекрещивать, считая, что в окружении униатов, католиков и протестантов православный русин все равно не мог сохранить чистоту веры. На наш взгляд, именно балтийские войны вкупе с другими русско-литовскими войнами ХVI века запустили процесс дискредитирования роли конфессии как маркера этнокультурной идентичности. Православие русинов уже не обеспечивало их «русскости».
—
Начавшийся в XVI веке процесс формирования будущей великорусской «политической нации» был прерван Романовыми, севшими на Московский трон после Смуты. Они инициировали поворот политики Московского царства на запад, приведший сначала к унии Украины с Москвой в 1654 году, а затем, при активном участии русинских попов, к расколу Русской (Московской) Церкви (уже через два года после украинских событий великорусские «старообрядцы», были преданы анафеме на Московском соборе 1656 года, а потом и на Большом Московском соборе 1666—1667 годов). Эти события фактически привели к затяжной гражданской войне в коренной Московии, расколу великорусского общества, и строительству Империи, в рамках которой «великорусскость» на рубеже XVII - XVIII веков утратила всякую субъективность.
#великороссы #русины #московия #великороссия #XVIвек #XVIIвек
Forwarded from РОСТОВСКАЯ ЗЕМЛЯ
Канун смуты.
В который раз перечитываю Флетчера. Нет, не поэта старой Англии. Джильса Флетчера, доктора гражданского права, посланника английской королевы к московскому царю Фёдору Иоанновичу в 1588 году (в целях развития торговых отношений). Заглянув в это европейское зазеркалье, дипломат, похоже, изумился и немедленно сел за написание книги, и его впечатления, в свою очередь, не могут не впечатлить нас, тех жителей современной России, которые сегодня дают себе труд наблюдать и сравнивать.
Ещё со времён Ивана Грозного стараниями царя и близких к нему людей страна была превращена в полигон для разграбления. Флетчер пишет, что он не знает большего порабощения простолюдинов, чем наблюдает здесь, в Московии. Народ унижен до рабского состояния. Земля, любое имущество человека принадлежит ему только по названию, «а на самом деле нисколько не ограждено от хищничества и грабежа как высших властей, так даже и простых дворян, чиновников и солдат». А потому развивать хозяйство нет смысла, а стать зажиточным даже просто смертельно опасно: тебя не только ограбят (что не диво), но и убьют. «Народ, будучи стеснён и лишаем всего, что приобретает, теряет всякую охоту к работе».
Как следствие - заброшенные «многие деревни и города, в полмили или в целую милю длины». По дороге к Москве только между Вологдой и Ярославлем Флетчер насчитал около полсотни таких совершенно пустых поселений. То же, как пишет он, ссылаясь на очевидцев, и в других концах страны.
Законы продуманы так, чтобы сподручней было людей содержать в рабстве и послушании. Из своего сословия не выходить, по стране не передвигаться, простому человеку, тем паче инородцу вроде пермяка или черемиса, не иметь оружия и воинских навыков: а мало-мальский интерес человека, даже горожанина, к наукам вызывал подозрение властей и окружающих.
Собственно, рабами, с таким устройством власти в стране, становились все. И не случайно лица даже высшего ранга в письмах к царю именовали себя холопами. Никто не мог чувствовать себя в полной безопасности. Курс этот был задан ещё в год безоблачного младенчества Флетчера, когда сразу после победы над вековым врагом Москвы - то есть в первые дни по взятии Казани - молодой царь Иван сделал сногсшибательное заявление. По свидетельству героя битвы Курбского, вместо того, чтобы поздравить и поблагодарить израненных победителей, дворян и бояр, государь изволил заявить, что теперь, когда главный враг разбит, ему ничто не помешает разобраться с самими героями-победителями.
Писавший об этом просвещённый Курбский своей судьбой как раз и проиллюстрировал тему: бегство в ВКЛ спасло его от неминуемой смерти. А земляки мои, князья Палецкие, например, не убереглись, и некогда славный род, спасавший, бывало, московских великих князей, кровавым их наследником был уничтожен.
Как историк Ивановского края, не могу не помянуть ещё один наш, местный, княжеский род высшего ранга, что от Рюриковичей: Шуйские! И.П. Шуйский был - ни много, ни мало - регентом при юном царе Фёдоре! Куда, вроде бы, выше для обеспечения собственного спокойствия, но и это не спасло его от гибели в результате интриг у подножия трона. Не помогло даже то обстоятельство, что в распоряжении Шуйского было немало вооружённых сил, а в числе его обширных владений имелись крепости - и Шуя в сердце его владений, и новенькая Кинешма, рассчитанная на пороховые сражения и усиленная волжской судовой ратью...
Подобная организация власти обычно приводит к смуте даже в, казалось бы, могучем, великом государстве. Известное нам Смутное время начала XVII века стартовало, на самом деле, ещё в середине 90-х годов XVI-го. И снова не обошлось без наших земляков, на этот раз совсем не знатных. По мнению известного историка Р.Г. Скрынникова, лухские земли стали «первым очагом вооруженного выступления «разбоев» - простолюдинов, которым власть не оставила иного способа добычи пропитания, кроме грабежа с оружием в руках. Народ переступил черту.
Он, на самом деле, легко переступает...
Павел Травкин.
#смута #XVIвек #московия
В который раз перечитываю Флетчера. Нет, не поэта старой Англии. Джильса Флетчера, доктора гражданского права, посланника английской королевы к московскому царю Фёдору Иоанновичу в 1588 году (в целях развития торговых отношений). Заглянув в это европейское зазеркалье, дипломат, похоже, изумился и немедленно сел за написание книги, и его впечатления, в свою очередь, не могут не впечатлить нас, тех жителей современной России, которые сегодня дают себе труд наблюдать и сравнивать.
Ещё со времён Ивана Грозного стараниями царя и близких к нему людей страна была превращена в полигон для разграбления. Флетчер пишет, что он не знает большего порабощения простолюдинов, чем наблюдает здесь, в Московии. Народ унижен до рабского состояния. Земля, любое имущество человека принадлежит ему только по названию, «а на самом деле нисколько не ограждено от хищничества и грабежа как высших властей, так даже и простых дворян, чиновников и солдат». А потому развивать хозяйство нет смысла, а стать зажиточным даже просто смертельно опасно: тебя не только ограбят (что не диво), но и убьют. «Народ, будучи стеснён и лишаем всего, что приобретает, теряет всякую охоту к работе».
Как следствие - заброшенные «многие деревни и города, в полмили или в целую милю длины». По дороге к Москве только между Вологдой и Ярославлем Флетчер насчитал около полсотни таких совершенно пустых поселений. То же, как пишет он, ссылаясь на очевидцев, и в других концах страны.
Законы продуманы так, чтобы сподручней было людей содержать в рабстве и послушании. Из своего сословия не выходить, по стране не передвигаться, простому человеку, тем паче инородцу вроде пермяка или черемиса, не иметь оружия и воинских навыков: а мало-мальский интерес человека, даже горожанина, к наукам вызывал подозрение властей и окружающих.
Собственно, рабами, с таким устройством власти в стране, становились все. И не случайно лица даже высшего ранга в письмах к царю именовали себя холопами. Никто не мог чувствовать себя в полной безопасности. Курс этот был задан ещё в год безоблачного младенчества Флетчера, когда сразу после победы над вековым врагом Москвы - то есть в первые дни по взятии Казани - молодой царь Иван сделал сногсшибательное заявление. По свидетельству героя битвы Курбского, вместо того, чтобы поздравить и поблагодарить израненных победителей, дворян и бояр, государь изволил заявить, что теперь, когда главный враг разбит, ему ничто не помешает разобраться с самими героями-победителями.
Писавший об этом просвещённый Курбский своей судьбой как раз и проиллюстрировал тему: бегство в ВКЛ спасло его от неминуемой смерти. А земляки мои, князья Палецкие, например, не убереглись, и некогда славный род, спасавший, бывало, московских великих князей, кровавым их наследником был уничтожен.
Как историк Ивановского края, не могу не помянуть ещё один наш, местный, княжеский род высшего ранга, что от Рюриковичей: Шуйские! И.П. Шуйский был - ни много, ни мало - регентом при юном царе Фёдоре! Куда, вроде бы, выше для обеспечения собственного спокойствия, но и это не спасло его от гибели в результате интриг у подножия трона. Не помогло даже то обстоятельство, что в распоряжении Шуйского было немало вооружённых сил, а в числе его обширных владений имелись крепости - и Шуя в сердце его владений, и новенькая Кинешма, рассчитанная на пороховые сражения и усиленная волжской судовой ратью...
Подобная организация власти обычно приводит к смуте даже в, казалось бы, могучем, великом государстве. Известное нам Смутное время начала XVII века стартовало, на самом деле, ещё в середине 90-х годов XVI-го. И снова не обошлось без наших земляков, на этот раз совсем не знатных. По мнению известного историка Р.Г. Скрынникова, лухские земли стали «первым очагом вооруженного выступления «разбоев» - простолюдинов, которым власть не оставила иного способа добычи пропитания, кроме грабежа с оружием в руках. Народ переступил черту.
Он, на самом деле, легко переступает...
Павел Травкин.
#смута #XVIвек #московия
