Особенно запоминались праздники. На Рождество, в сочельник, после тщательной уборки в квартире натирали полы. Здоровенный весёлый мужик Никита танцевал на одной ноге по комнатам с утра до вечера, возя щётками по полу и заполняя всю квартиру скипидарным запахом мастики и собственного пота. Потом тот же Никита приносил с базара высокую пышную ёлку. Ёлку укрепляли в спальной, и она, оттаивая, наполняла квартиру уже другим запахом — запахом хвои, запахом Рождества. Этот запах заглушал мастику. Старый кот Кануська подозрительно глядел на ёлку, долго и тщательно обнюхивал её, немилосердно чихая при этом. На кухне одна из Наталий варила обед, или, вернее, ужин, потому что в этот день ничего нельзя было есть до вечерней звезды. Это не мешало мне, конечно, воровски наедаться всяких вкусных вещей, которые пеклись и жарились к ужину и которые я виртуозно таскал из буфета под самым носом тётки и кухарки. А в шесть-семь часов вечера, когда сгущались сумерки, высоко в темно-синем украинском небе — прямо над большим тополем во дворе — зажигалась звезда. Крупная, нежно-зеленоватая, единственная на фоне быстро темнеющего неба.
— Это моя звезда! — сказал я себе однажды и с тех пор часто смотрел на неё вечерами, отыскивая её первую на вечернем небе. Я разговаривал с ней, поверяя ей все свои детские планы и желания, а она тихо мерцала своими золотыми ресницами, точно во всем соглашалась со мной. Потом я уехал из Киева и потерял её. И теперь, как‑то попав в Киев, я пошёл на эту квартиру и уже не нашёл ни садика, ни тополя, ни звезды…
…В семь часов подавали ужин.
На первое был «гетманский» борщ. Подавали его в холодном виде. Был он, конечно, постный, без мяса. Приготовленный на чистом подсолнечном масле.
В нем плавали «балабушки» - маленькие шарики из молотого щучьего мяса, поджаренные на сковородке, потом маленькие пельмени, начиненные рублеными сухими грибами, потом маслины и оливы, потом жаренные опять же в подсолнечном масле небольшие карасики, вывалянные в муке.
Еще к борщу подавались жареные постные пирожки с кислой капустой, или с кашей, или с грибами.
На второе была огромная холодная рыба - судак, или карп, или щука. Потом шла кутья. Рисовая кутья с миндальным и маковым сладким молоком в высоких хрустальных кувшинах и взвар, или «узвар», из сухих фруктов, и еще компот из яблок, чернослива и апельсинов.
Что это был за ужин! Нельзя было оторваться от него!
В столовой потрескивал камин, за белыми оледенелыми стеклами окон, разрисованными китайскими причудливыми узорами мороза, смутно качались деревья в саду, седые и мохнатые от инея и снега.
И я, маленький, глупый и нежный, но уже поэт - писал :
И в снегах голубых за окном,
Мне поет Божество!
Да, воистину, это пело Божество. Это был зимний рождественский гимн!
Потом зажигали елку. Убирали ее заранее. Сначала вешали на нее крымские румяные яблочки, потом апельсины и мандарины на красных гарусных нитках, потом золотые и серебряные орехи, потом хлопушки, потом конфеты и пряники - все по порядку, потом игрушки, а под самый конец - свечи.
Елка стояла нарядная, огромная, до потолка, и была похожа на какую-то древнюю царицу, разубран ную в жемчуга и парчу, гордую и прекрасную. Я долго смотрел на нее, пока не догорали свечи и комнаты не наполнялись особым угарным дымком от чуть подожженных веток и запахом парафина. Потом елку тушили, и все шли спать.
А я еще долго ворочался на своем деревянном сундуке в передней, где я спал на твердом солдатском ковре, и мечтал". О чем? Уже не помню. Ночью, когда все засыпали, я тихонько вставал и таскал апельсины, конфеты и пряники, которые и съедал тут же, вынимая из-под подушки.
Александр Николаевич Вертинский (1889-1957), "Дорогой длинною"
#Вертинский #Россия #цитаты
✍ Безвременник прекрасный
— Это моя звезда! — сказал я себе однажды и с тех пор часто смотрел на неё вечерами, отыскивая её первую на вечернем небе. Я разговаривал с ней, поверяя ей все свои детские планы и желания, а она тихо мерцала своими золотыми ресницами, точно во всем соглашалась со мной. Потом я уехал из Киева и потерял её. И теперь, как‑то попав в Киев, я пошёл на эту квартиру и уже не нашёл ни садика, ни тополя, ни звезды…
…В семь часов подавали ужин.
На первое был «гетманский» борщ. Подавали его в холодном виде. Был он, конечно, постный, без мяса. Приготовленный на чистом подсолнечном масле.
В нем плавали «балабушки» - маленькие шарики из молотого щучьего мяса, поджаренные на сковородке, потом маленькие пельмени, начиненные рублеными сухими грибами, потом маслины и оливы, потом жаренные опять же в подсолнечном масле небольшие карасики, вывалянные в муке.
Еще к борщу подавались жареные постные пирожки с кислой капустой, или с кашей, или с грибами.
На второе была огромная холодная рыба - судак, или карп, или щука. Потом шла кутья. Рисовая кутья с миндальным и маковым сладким молоком в высоких хрустальных кувшинах и взвар, или «узвар», из сухих фруктов, и еще компот из яблок, чернослива и апельсинов.
Что это был за ужин! Нельзя было оторваться от него!
В столовой потрескивал камин, за белыми оледенелыми стеклами окон, разрисованными китайскими причудливыми узорами мороза, смутно качались деревья в саду, седые и мохнатые от инея и снега.
И я, маленький, глупый и нежный, но уже поэт - писал :
И в снегах голубых за окном,
Мне поет Божество!
Да, воистину, это пело Божество. Это был зимний рождественский гимн!
Потом зажигали елку. Убирали ее заранее. Сначала вешали на нее крымские румяные яблочки, потом апельсины и мандарины на красных гарусных нитках, потом золотые и серебряные орехи, потом хлопушки, потом конфеты и пряники - все по порядку, потом игрушки, а под самый конец - свечи.
Елка стояла нарядная, огромная, до потолка, и была похожа на какую-то древнюю царицу, разубран ную в жемчуга и парчу, гордую и прекрасную. Я долго смотрел на нее, пока не догорали свечи и комнаты не наполнялись особым угарным дымком от чуть подожженных веток и запахом парафина. Потом елку тушили, и все шли спать.
А я еще долго ворочался на своем деревянном сундуке в передней, где я спал на твердом солдатском ковре, и мечтал". О чем? Уже не помню. Ночью, когда все засыпали, я тихонько вставал и таскал апельсины, конфеты и пряники, которые и съедал тут же, вынимая из-под подушки.
Александр Николаевич Вертинский (1889-1957), "Дорогой длинною"
#Вертинский #Россия #цитаты
✍ Безвременник прекрасный
"Льëтся утро. Иосифо-Волоколамский монастырь", Виктория Бондаренко (1969 г.р.); холст, масло.
---
Я всегда был за тех, кому горше и хуже,
Я всегда был для тех, кому жить тяжело.
А искусство мое, как мороз, даже лужи
Превращало порой в голубое стекло.
Я любил и люблю этот бренный и тленный.
Равнодушный, уже остывающий мир,
И сады голубые кудрявой вселенной,
И в высоких надзвездиях синий эфир.
Трубочист, перепачканный черною сажей.
Землекоп, из горы добывающий мел.
Жил я странною жизнью моих персонажей,
Только собственной жизнью пожить не успел.
И, меняя легко свои роли и гримы.
Растворяясь в печали и жизни чужой,
Я свою — проиграл, но зато Серафимы
В смертный час прилетят за моею душой!
Александр Вертинский, 1952 год.
⠀
#Бондаренко #Вертинский #Россия #живопись #стихи
✍️ Безвременник прекрасный
---
Я всегда был за тех, кому горше и хуже,
Я всегда был для тех, кому жить тяжело.
А искусство мое, как мороз, даже лужи
Превращало порой в голубое стекло.
Я любил и люблю этот бренный и тленный.
Равнодушный, уже остывающий мир,
И сады голубые кудрявой вселенной,
И в высоких надзвездиях синий эфир.
Трубочист, перепачканный черною сажей.
Землекоп, из горы добывающий мел.
Жил я странною жизнью моих персонажей,
Только собственной жизнью пожить не успел.
И, меняя легко свои роли и гримы.
Растворяясь в печали и жизни чужой,
Я свою — проиграл, но зато Серафимы
В смертный час прилетят за моею душой!
Александр Вертинский, 1952 год.
⠀
#Бондаренко #Вертинский #Россия #живопись #стихи
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
"Небо Святой Руси", Александр Афонин, 2021 год; холст, масло.
---
Мне в этой жизни очень мало надо,
И те года, что мне осталось жить,
Я бы хотел задумчивой лампадой
Пред ликом Родины торжественно светить.
Пусть огонек мой еле освещает
Ее лицо бессмертной красоты,
Но он горит, он радостно сияет
И в мировую ночь свой бледный луч роняет,
Смягчая нежно строгие черты.
О Родина моя, в своей простой шинели,
В пудовых сапогах, сынов своих любя,
Ты поднялась сквозь бури и метели,
Спасая мир, не веривший в тебя.
И ты спасла их. На века.
Навеки. С Востока хлынул свет! Опять идут к звезде
Замученные горем человеки,
Опять в слезах поклонятся тебе!
И будет мне великою наградой
И радостно и драгоценно знать,
Что в эти дни тишайшею лампадой
Я мог пред ликом Родины сиять.
Александр Вертинский, 1945 год.
#Афонин #Вертинский #Россия #живопись #стихи
✍️ Безвременник прекрасный
---
Мне в этой жизни очень мало надо,
И те года, что мне осталось жить,
Я бы хотел задумчивой лампадой
Пред ликом Родины торжественно светить.
Пусть огонек мой еле освещает
Ее лицо бессмертной красоты,
Но он горит, он радостно сияет
И в мировую ночь свой бледный луч роняет,
Смягчая нежно строгие черты.
О Родина моя, в своей простой шинели,
В пудовых сапогах, сынов своих любя,
Ты поднялась сквозь бури и метели,
Спасая мир, не веривший в тебя.
И ты спасла их. На века.
Навеки. С Востока хлынул свет! Опять идут к звезде
Замученные горем человеки,
Опять в слезах поклонятся тебе!
И будет мне великою наградой
И радостно и драгоценно знать,
Что в эти дни тишайшею лампадой
Я мог пред ликом Родины сиять.
Александр Вертинский, 1945 год.
#Афонин #Вертинский #Россия #живопись #стихи
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM