Как работает гражданский контроль над силовыми структурами?

Очевидный провал Секретной службы США по обеспечению безопасности Дональда Трампа, который признает и руководитель службы Кимберли Читл, называя его «колоссальными проблемами». Представители Конгресса призывают Кимберли Читл подать в отставку. Она делает выступление перед Комиссией по надзору в Палате представителей 22 июля и отвергает требования подать в отставку. Однако уже 23 июля она все-таки подает в отставку (хотя и с «тяжелым сердцем»).

Заметьте, ее не президент снял, а вынудили подать в отставку именно члены Конгресса.

А вот тут – моя ремарка по поводу практик конструирования безопасности/ небезопасности в интервью Кимберли Читл и веселая картинка..

На прошлой неделе появилась достаточно интересная информация, подтверждаемая и официально: в Вооруженных силах Узбекистана проходят испытания БТР «Arslon» от местного производителя (компания Krantas Group). Характеристики можно посмотреть здесь.

К этой информации имеет смысл добавить, что Государственный комитет оборонной промышленности Узбекистана в 2020 году сообщал о начале серийного производства легкобронированного автомобиля (MRAP) «Tarlon», а в 2021 – «Qalqon». История с этими автомобилями интересная. Так, изначально экспертами предполагалось, что «Tarlon» – лицензионный клон турецкой «Ejder Yalçın». Однако турецкая сторона в лице компании «Nurol Makina», производителя «Ejder Yalçın», эту версию опровергла. Вместе с тем, в Military Balance 2024 данных о наличии автомобилей «Tarlon» и «Qalqon» в войсках Узбекистана нет, однако есть данные о 24 «Ejder Yalcin» (Турция), 50 «Maxxpro+» (США) и 5 «Typhoon-K» (Россия).

Сейчас на сайте Агентство оборонной промышленности при Министерстве обороны Республики Узбекистан автомобили «Tarlon» и «Qalqon» представлены (наряду с «Камазами» узбекской сборки, которые уже поступают в части).

PS. Любопытно, что БТР «Arslon» производитель представляет как «разработанный в соответствии со стандартами НАТО».

Из забавного. «Голос Америки» 25 июля опубликовал статью «Central Asian military spending surges amid border tension, regional conflict fears» («Военные расходы в Центральной Азии растут на фоне напряженности на границах и опасений региональных конфликтов»). Тезис о росте расходов подхватили и региональные средства массовой информации. Чем повеселили. Ибо, во-первых, SIPRI, на который все ссылаются, фиксировал совершенно обратную тенденцию – сокращение расходов в 2023 году на 5,5% по сравнению с 2022 годом. Тут нужно иметь в виду, что это не страновой разрез, а региональный. Конечно, тут есть «во-вторых», так как SIPRI структура хорошая, но не единственная. Есть и другие источники, которые используют иную методологию подсчета (см., например, мой комментарий на базе данных Military Balance IISS). И, наконец, в-третьих, говоря о «Центральной Азии» никто не имеет данных по Узбекистану и Туркменистану (динамику по другим странам Центральной Азии из SIPRI можно посмотреть в этом моем комментарии).

Продолжая тему производства военной техники в странах Центральной Азии.
С конца весны 2023 года в Турсунзаде (Таджикистан) действует ООО «Сипар гурӯҳ» (оно же – Sipar Group), на базе которого организована сборка бронированных машин компании STREIT Group, базирующейся в ОАЭ, но имеющей канадские «корни». Изначально мощность производства была обозначена в 120 машин в год, но, по озвученным недавно данным, планируется увеличение производства до 300.

Как работает мой телеграм-канал последние две недели

В преддверии очередной Консультативной встречи лидеров стран Центральной Азии «Власть» опубликовала статью Паоло Сорбелло «Kazakhstan in the Middle», посвященную оценке того, как в Казахстане используется концепт «средняя держава». Очень рекомендую.

Две цитаты (в моем переводе) из Филиппо Коста Буранелли:

«Хотя в имидже “средней державы”, безусловно, есть перегруженные элементы, похоже, что эта стратегия саморекламы работает. Она говорит крупным державам, от Востока до Запада, что Казахстан – это не просто страна транзита и ресурсов, а страна, имеющая влияние в глобальных делах. Что определенно отвергает нарратив “Большой игры”».

«Отношения в регионе [Центральная Азия] с момента обретения независимости основывались на принципе, согласно которому ни один из соседей не должен претендовать на роль “старшего брата” по отношению к другим. Однако в последнее время в регионе появились опасения, что Казахстан пытается перехватить инициативу и стать главным героем».

Немного красивого от Пресс-службы Президента Узбекистана

7 августа на официальном сайте Премьер-министра Казахстана опубликованы данные по работе Министерства обороны Казахстана за первое полугодие 2024 года. Информация хотя и краткая, но интересная.

Особо стоит отметить данные по военно-техническому сегменту:
- в первом полугодии в Вооруженные силы поступило более 500 единиц новой техники (спецификация не приводится);
- в целом в 2024 году ожидается поставка бронированных колесных машин «Арлан» (производитель – казахстанская компания «Kazakhstan Paramount Engineering») и «COBRA II» (производитель – турецкая компания «Otokar»);
- в 2024 году ожидается поставка комплексов тактических беспилотных систем «SUNQAR» (производитель – казахстанская компания «Bet Sky») и мини беспилотных систем «EVOMax» (производитель – китайская компания Autel Robotics);
- в 2024 году ожидается поставка военно-транспортного самолета «А400М» (производитель – европейский концерн Airbus Military.

Помимо этого, уже без спецификации указывается, что в 2024 году ожидается поставка «современных истребителей», «зенитного ракетного комплекса класса высокоточного оружия» и «противодиверсионного катера».

Также имеет смысл обратить внимание на эту информацию: «Запущены цеха по ремонту бронетанковой и автомобильной техники, войсковой противовоздушной обороны, противотанковых систем, артиллерии и стрелкового оружия».

PS. Имеет смысл отметить, что никаких данных по вопросам гражданского контроля в приведенной информации нет. Но уже факт публикации такого отчета - это круто.

Читаю материалы по визиту президента Узбекистана в Казахстан. Фоном идет завтрашняя Консультативная встреча глав государств Центральной Азии. И вот какая метафора у меня возникла: ташкентское метро. Партнерство в Центральной Азии развивается как метро в Ташкенте (впрочем, как и в любом радиально-кольцевом городе): сначала строятся радиальные линии – диаметры (двусторонние связи), потом их замыкают дугами (трехсторонние отношения), которые при благоприятном развитии могут создать кольцо (в случае Центральной Азии – региональный проект). Так что региональную кооперацию в Центральной Азии я бы рассматривал как постепенное развитие исключительно двусторонних отношений, а не как реализацию многостороннего проекта.

Мысли по итогам 6-й Консультативной встречи глав государств Центральной Азии. Часть 1.

Одним из ключевых нарративов встречи была идея региональной идентичности. Эта идея была озвучена президентом Казахстана К.-Ж. Токаевым в статье, вышедшей накануне встречи («На просторах Центральной Азии <…> неизменно сохранялась своя уникальная идентичность», «Выстраивая современный облик Центральной Азии, мы также создаем и новый взгляд на национальную и региональную идентичность наших граждан»). Президент Узбекистана Ш. Мирзиёев в своем выступлении на встрече отметил, что «[с]егодня мы уже можем с уверенностью говорить о начале формирования общерегиональной идентичности».

Так как я занимаюсь не историческими, ментальными и иными социально-гуманитарными вопросами, а более практическими вещами, например, вопросами миграции, то мне интересно, как соотносятся идеи президентов с повседневными миграционными практиками стран Центральной Азии, которые построены на жесткой дихотомии «свой-чужой», где соседи по Центральной Азии чаще всего попадают в разряд «чужих»?

Мысли по итогам 6-й Консультативной встречи глав государств Центральной Азии. Часть 2.

В ходе встречи был подписан солидный пакет документов. Ряд из них – очень специфический и интересен, наверное, только специалистам. Например, План действий по развитию промышленной кооперации государств Центральной Азии на 2025-2027 годы.
Но есть два документа, которые, судя по названию, могут быть интересны более широкой аудитории, а именно:
- Концепция развития региональной кооперации «Центральная Азия – 2040»;
- Дорожная карта по развитию регионального сотрудничества на 2025-2027 годы.
И вот тут что интересно? Я не только не видел дискуссии по их обсуждению, но и не могу найти их финальные тексты (возможно, это только мои проблемы).

Мысли по итогам 6-й Консультативной встречи глав государств Центральной Азии. Часть 3.

Кто и что говорил о безопасности? В алфавитном порядке:

Президент Казахстана в целом отметил, что на региональном уровне существует «готовность сообща реагировать на вызовы современности» и «[п]ринимаются комплексные меры по обеспечению региональной стабильности и безопасности». Также было отмечено, что Центральная Азия должна оставаться «пространством безопасности» и что «будущее нашего региона зависит исключительно от доверительного диалога и сотрудничества наших стран, совместного поиска адекватных ответов на все внутренние и внешние вызовы».
Любопытно, что достаточно большой блок предложений по вопросам безопасности, представленный в статье президента Казахстана, опубликованной накануне встречи, в выступлении президента отражения не нашел.

Президент Кыргызстана сначала отметил, что «[п]рошедшие пять встреч показали твердый настрой лидеров стран региона на дальнейшее укрепление контактов по широкому спектру направлений», в том числе – по вопросам региональной безопасности. Затем, «в контексте укрепления региональной и глобальной безопасности» он указал на «необходимость углубления взаимодействия и консолидации усилий стран Центральной Азии». В частности, было отмечено, что «мы все едины в том, что необходимо четко соблюдать общепризнанные нормы и принципы международного права, заложенные в Уставе ООН» и что «[д]ля Кыргызстана мир и стабильность в Афганистане является одним из приоритетных ключевых условий в системе региональной безопасности».

Президент Таджикистана «на фоне возрастания глобальных вызовов и угроз» предложил разработать «новые эффективные формы сотрудничества в сфере безопасности», в том числе – «создание механизмов тесного сотрудничества между правоохранительными органами».

Президент Туркменистана, отметив, что «на фоне сложностей мировой обстановки, главным и безусловным приоритетом для стран Центральной Азии должно оставаться сохранение мира, согласия и стабильности» и «нельзя позволить осуществиться попыткам втянуть наш регион в какие-то сферы влияния, тем более в конфликты», указал, что «[н]епременным условием сохранения безопасности региона являются стабильность и спокойствие по периметру его внешних границ. Здесь в первую очередь имеется в виду вопрос взаимодействия на афганском направлении». Также он отметил, что необходима согласованность действий в правоохранительной сфере («создание условий для тесной и скоординированной работы пограничных, миграционных, таможенных ведомств, ¬специальных служб пяти стран») и выработка «консолидированных подходов к вопросам противодействия новым известным угрозам, дестабилизации нашего региона, защиты информационного пространства, предупреждения и нейтрализации попыток проникновения радикальных и экстремистских элементов»

Президент Узбекистана отметив, что «Центральная Азия в силу своего геополитического положения в полной мере испытывает на себе все негативные последствия глобального кризиса доверия и эскалации конфликтов», указал целесообразность разработки внешнеполитическими ведомствами стран Центральной Азии стратегического документа – «Концепции обеспечения региональной безопасности и стабильности». Особо выделяется важность «скоординированной работы в области продовольственной безопасности».

PS. Как видно, полный текст выступления своего президента пока сделали только в Узбекистане.

Тем временем в Новосибирской области России с 14 по 16 августа проходят учения сил специального назначения Коллективных сил оперативного реагирования ОДКБ «Кобальт-2024». Участники - спецподразделения органов внутренних дел, национальной безопасности, внутренних войск (национальной гвардии), специальных и антинаркотических служб, а также аварийно-спасательные и противопожарные структуры Белоруссии, Казахстана, Кыргызстана, России и Таджикистана.

Что меня радует? Ни один журналист из тех, с кем я постоянно работаю, не обратился ко мне с вопросом относительно возможности помощи ОДКБ России в связи с последними событиями в Курской области.

Вчера в газете «Народное слово» была опубликована статья А. Камилова «Новая Центральная Азия во внешней политике Узбекистана». Это, наверное, первая попытка в Узбекистане на почти официальном уровне (А. Камилов, конечно, не президент, но лицо, бывшее министром иностранных дел с 1994 по 2003 и с 2012 по 2022 годы, а сейчас он – заместитель секретаря Совета безопасности и специальный представитель президента Узбекистана по вопросам внешней политики) очертить региональную политику страны. Правда сам А. Камилов ссылается на «новую целостную Доктрину внешней политики», которую сформулировал президент Ш. Мирзиёев, но официально такого документа нет (есть серия документов, из которых можно реконструировать внешнеполитические установки современного Узбекистана, в том числе – относительно Центральной Азии).

Теперь тезисы, которые, как мне кажется, характеризуют это видение региональной политики Узбекистана:
1. «Центральная Азия прежде всего». Центральная Азия – приоритет внешней политики Узбекистана, что было зафиксировано Ш. Мирзиёевым еще 2016 году, и ее целеполагающая установка «ноль проблем с соседями» (не удержусь и отмечу явное «сходство» с турецкой доктриной Ахмета Давутоглу 2008 года).
2. «Узбекистан объективно несет особую ответственность за будущее Центральной Азии». Уже есть комментарии по этому поводу с обвинением Ташкента в лидерских амбициях. Но если прочитать далее, то понятно, что речь идет о более сложной конфигурации. Сразу же после заявления об «ответственности Узбекистана» А. Камилов указывает, что «[п]рактически все жизненно важные вопросы развития Узбекистана – от воды до транспортных коридоров, региональной безопасности и торговли зависят от добрососедских и предсказуемых отношений с сопредельными странами». А несколько позже он отмечает, что именно «[и]зменения в подходах Ташкента к выстраиванию <…> взаимодействия в Центральной Азии создали условия не только для кардинального улучшения межгосударственных отношений Узбекистана с соседями, но и заложили основы для дальнейшей консолидации и интеграции Центральной Азии в новом формате».
3. «Узбекистан рассматривает Афганистан как органическую, неотъемлемую часть всей Центральной Азии» и привязка к этому тезису указания, что стабильность и устойчивость развития Центральной Азии предполагает достижение «долгосрочного мира в Афганистане».
4. «Центральная Азия стала более взаимосвязанным регионом, способным сообща реализовывать открывающиеся возможности» и, более жестко, что «Центральная Азия по сути уже стала самостоятельным игроком на мировой арене, укрепляя свою субъектность» с упоминанием «выстраивания региональной идентичности стран Центральной Азии».
5. Не могу обойти вопросы безопасности и, в этой связи, сравнения со статьей президента Казахстана К.-Ж. Токаева. Если у К.-Ж. Токаева вопросы сохранения мира и стабильности и кооперации стран Центральной Азии в сфере оборонной политики и безопасности были вынесены на первое место в списке «целей и задач», то А. Камилов на первое место выносит углубление политического диалога и только в его рамках – необходимость «координировать усилия в вопросах обеспечения безопасности» и разработать Концепцию обеспечения региональной безопасности и стабильности.

Интересно, что опыт войны в Украине в последние месяцы прочитывалтся через призму «войны на истощение» (я об этом писал). Однако события в Курской области России вновь привлекли внимание к концепции «маневренной войны». В этой связи, думаю, интересна статья «Maneuver Warfare Is Not Dead, But It Must Evolve», опубликованная на сайте Института Военно-морских сил США еще в ноябре 2023 года.
Два тезиса из статьи.
1. Авторы статьи согласны с тезисом, что «маневренным силам будет трудно добиться решающих результатов. Это будет особенно актуально для наступательных операций, требующих прорыва подготовленной и многослойной обороны, как, например, в российско-украинской войне». Как мы можем видеть по опыты украинского контрнаступления 2023 года, тезис верен, если «подготовленная и многослойная оборона» существует. Ну а если ее нет, то – нет (это уже опыт Курской области).
2. Авторы считают противопоставление «истощение vs маневр» некорректным и построенным на путанице между маневром и маневренной войной (цель которой они определяют как «разрушение сплоченности противника с помощью различных быстрых, целенаправленных и неожиданных действий»). В итоге указывается, что в современных конфликтах чаще необходима синергия этих подходов и итог конфликтов зависит от того, насколько успешно дополняют друг друга истощение и маневр. На этой основе вводится идея «войны с разрушением систем».

Как работает OSINT?
Талибы на авиабазе «Баграм» провели парад в честь очередной годовщины своего прихода к власти.
И внимательные аналитики уже посчитали, что у Армии Исламского эмирата на вооружении есть как минимум 3 вертолета Sikorsky UH-60 Black Hawks, 6 легких штурмовых вертолетов MD Helicopters MD530F, 2 ударных вертолета Ми-24 Hind и 7 вертолетов Ми-17.