Ленинградская зима 2024

ВРП на душу населения в 1897 году по разным губерниям. Я чуть позже прокомментирую, зачем эта табличка здесь

В дополнение к таблице, которую приводит ув. @saygin_opinion

Навскидку, причины большого подушевого ВРП (по цветам)

🟥 Столичный статус (высокие бюджетные расходы), плюс транспортный хаб, плюс развитая промышленность – вот и большой подушевой ВРП
🟦 Высокие бюджетные расходы – малая численность населения (а еще и Транссиб строили, а еще и выход к океану)
🟧 Технологии и выход к морю (в случае Варшавы - море далеко, но есть Висла, и железные дороги)
🟩 Черноземы и выход к морю
🟪Кейс успеха Ярославской губернии интересный – в литературе того времени очень много упоминаний о предприимчивости ярославцев (ярославское землячество в Петербурге – это все кабаки, извоз и т.д.)

Но рискну предположить, что если пересчитать ВРП 1897 года «на наши деньги» (только через что-то стабильное, объемы потребления, и т.п.), то получится примерно то же самое.
Это уже вопрос к @sayginopinion - что этой публикацией он хотел нам сказать! https://t.iss.one/sayginopinion/11966

В дополнение к предположению  о деловом духе ярославцев как причине высокого подушевого ВРП Ярославской губернии в 1897 году

И через 120 лет Ярославль – лидер по показателю поддержки ценностей индивидуализма (он здесь выше, чем в МСК и в СПБ)

Подробнее здесь

Minkov, M., Sokolov, B., Ponarin, E., Almakaeva, A., & Nastina, E. (2023). Is “regional culture” a meaningful concept? Cultural differences across 60 Russian regions. Cross Cultural & Strategic Management, 30(3), 637-656.

А.Т.

#комментарий

🔹Подпишись на Political Animals

Тут на самом деле несколько наблюдений, которые можно свести к термину "экономика долгого времени":
1. В 1897 году рубль был привязан к "золотому стандарту". 1 рубль весил 0,77 гр золота. То есть, тогдашний рубль по сегодняшним ценам на золото был равен 7045 рублям. ВРП по итогам 2024 года в России на душу населения ожидается на уровне 800 тыс руб. В 1897 году, по подсчётам Андрея Маркевича, ВРП в среднем составлял 82,6 рублей. Итак, если пересчитать сегодняшний ВРП на тогдашний, то получится, что сегодня он в в рублях 1897 года равен примерно 113,5 рублям. Таким образом получается, что за 130 лет ВРП в России вырос примерно на 70%. Так? Не совсем;

2. В 1897 году население Россиийской империи составляло 125,5 миллионов человек. В 2024 году оно составляет, согласно официальным данным, 146 миллионов человек. Я не вдавался в точные подсчёты, но если убрать те губернии, которые стали независимыми странами, то картинка тоже поменяется. И отнюдь не в лучшую сторону;

3. Вообще, если внимательно приглядеться, то мало какие регионы смогли существенно изменить своё экономическое положение за эти 130 лет. Ну достаточно по такой нехитрой методике пересчитать ВРП той же Воронежской губернии или Псковской. Или Ульяновской (Симбирской). Как верно заметил уважаемый Дмитрий Прокофьев, существенно изменилась картинка у столиц и у некоторых из тех, у кого открыли нефть. Ещё заметнее ситуация если посмотреть на ВРП (да хоть на ВВП) на душу населения Курляндии, Эстляндии и других ныне независимых территорий и сравнивать с тогдашней и нынешней остальной Россией;

4. Судя по всему, мы и правда застряли в большой исторической (и экономической колее), из которой практически никто из стран выскочить не смог. Исключения: Аргентина и Северная Корея (сильно упали за столетие) и Япония с Южной Кореей (сильно выросли). И я имею в виду именно ВРП. Можно рассказывать о доле ВВП Индии и Китая в мире, но если пересчитать на душу населения, то всё выглядит очень грустно (несмотря на отдельные достижения Шанхая и Бомбея). Чтобы построить красивую витрину, нужно, чтобы остальные сильно недополучили;

5. Есть ли возможности для существенного изменения положения? Наверно, только вложения в потенциально перспективные и прорывные технологии следующих десятилетий. Но это ведь в России и так пробовали неоднократно? Да, пробовали. В стране к 1914 году 97% процентов металлического сельскохозяйственного инвентаря было иностранного производства, а через 25 лет стояли гигантские металлургические и тракторные заводы. В 1991 году интернет был в зачаточном состоянии, а через 25 лет начали развиваться крутые онлайн-экосистемы и банкинг. Но каждый раз в нашей стране очень хороший темп в прорывных технологиях натыкается на чрезвычайные обстоятельства. И это не только нехватка технологий (их мы благополучно покупаем за энергоресурсы), но и понятные чрезвычайные обстоятельства, заставляющие начинать всё сначала. В этом есть свои плюсы (не надо преодолевать устоявшиеся неповоротливые традиции и институты), но ведь и минусов не так уж мало

По многочисленным запросам трех с половиной человек публикую слайды пяти тезисов про инфляционные ожидания в России.

1) Инфляционные ожидания (в широком смысле) – самое важное при таргетировании инфляции.

Факторы инфляции можно разделить на три блока: разрыв выпуска, шоки издержек (в т.ч. ослабление курса) и устойчивый тренд. Продолжительная высокая инфляция и «залипание инфляции» могут быть вызваны только повышением устойчивого тренда, а он зависит как раз от инфляционных ожиданий: от того, какой рост цен ставит фин. департамент при планировании, от того, насколько индексируются зарплаты и регулируемые тарифы, от того, какой выбор делают потребители (взять кредит и совершить крупную покупку/сберечь).

Но это все в теории, а когда мы переходим к работе с реальными данными по инфляционным ожиданиям населения, возникает множество проблем…

2) ИО населения инФОМа измеряют не совсем то, что мы хотим.

При высоких ИО населения мы должны были бы видеть рост склонности к крупным покупкам. А на практике ИО населения отрицательно скоррелированы с индексом крупных покупок и потребительскими настроениями.

Когда ИО высокие, люди считают, что лучше не тратить деньги и отказываются от запланированных покупок. Это противоречит тезису 1. Судя по всему, люди просто воспринимают инфляцию как признак «плохих времен».

3) Вредно сводить все к одной цифре. Когда мы говорим про ИО населения, то у нас в голове в 99% случаев возникает одна цифра – медиана распределения ответов на вопрос о росте цен через год.

Но для более глубокой оценки можно смотреть не только на медиану, но и на распределение ИО, их разбивку по социальным группам и т.д. Свежие исследования показывают, что волатильность и «скошенность» ИО помогают предсказывать инфляцию лучше.

4) Данные по инфляционным ожиданиям бизнеса полезнее, чем по ИО населения.

Во-первых, добрая половина потреб. корзины – это еда и регулируемые цены, они в большей степени зависят от предложения, а не спроса. Так что ИО бизнеса в этом случае могут быть более точным предиктором будущей инфляции.

Во-вторых, в отличие от ИО населения, у ИО бизнеса канал влияния на конечные цены более прямой: бизнес ждет более высокую инфляцию –> бизнес перекладывает это в цены (конечно, с учетом эластичности спроса и т.д.).

5) У нас нет эмпирических исследований и количественных оценок того, как ИО влияют на спрос, инфляцию и другие показатели в России. Совсем. И это, пожалуй, самый печальный тезис.

P.S. Не успел еще сказать – инфляционные ожидания сильно зависят от динамики валютного курса, и вряд ли это изменится в обозримом будущем. Свободно плавающий курс = свободно плавающие инфл. ожидания. Не уверен, что это что-то меняет, но если цель заякорить ИО, то курс желательно бы иметь постабильнее.

@helicoptermacro

❗️ Главное из заявлений Эльвиры Набиуллиной на инвестиционном форуме «Россия зовет!»

📌 Конечно, ставка — это мощный инструмент. При остальных факторах, большинство из которых были очень проинфляционными в этом году, начиная от состояния рынка труда и заканчивая санкциями, которые влияют и на быстрый рост спроса, а где-то — на ограничение импорта, на предложение товаров, — и в этих условиях с помощью ставки удалось предотвратить вхождение в инфляционную спираль.

📌 Инфляция пока не начала замедляться. В этом году инфляция будет больше, чем в следующем году, к сожалению. Тормозной путь до нашей цели займет весь следующий год и даже прихватит 2026 год.

📌 Мы дали сигнал, что Центральный банк допускает возможность повышения ставки, но хочу обратить внимание на то, что это не предопределено. Да, у нас появился новый проинфляционный фактор — валютный курс. Рост цен остается высоким. Но мы уже видим по оперативным данным, что происходит замедление кредита, в том числе в части корпоративных кредитов... Мы видим, как уточняются планы банков по кредитованию и, конечно, будем принимать этот фактор во внимание... И за замедлением корпоративного кредитования и кредитования в целом будет происходить и замедление роста денежной массы, и это в конечном счете с лагом окажет влияние на инфляцию.

📌 При высокой инфляции экономический рост может быть неустойчивым. Это как высокий пульс у человека при беге на длинную дистанцию — короткую можно бежать с высоким пульсом, но на длинную дистанцию достаточно тяжело. Как мы иногда говорим: инфляция — это как высокая температура у человека, признак болезни. А мы с Правительством работаем над тем, чтобы экономический рост был действительно устойчивым и базировался на росте потенциала экономики.

📌 Если сейчас не реагировать денежно-кредитной политикой на повышенную инфляцию (еще раз — четыре года повышенную инфляцию) и даже, как предлагают, начать снижать ставку — то это будет воспринято как то, что власти расписались либо в нежелании, либо в неспособности обуздать инфляцию. Это может привести только к ее ускорению и к ослаблению курса.

📌 Надо ситуацию со ставкой рассматривать в долгосрочном плане. Высокие ставки — не навсегда. А инвестор мыслит все-таки длинными горизонтами, и для него скорее важна траектория ключевой ставки и долгосрочные ставки. Да, они сейчас высокие, в том числе те, что отражены в 10-летних ОФЗ, отражают все риски. И кстати, чем быстрее мы подавим инфляцию, тем быстрее мы перейдем к умеренным долгосрочным ставкам.

📌 Выход на рынок — это все-таки стратегическое решение для компании, не сиюминутное. Готовность быть более прозрачным. Момент выхода на рынок — на это влияет ключевая ставка, и мы сейчас видим, что инвесторы выжидают, хотя в этом году было по количеству размещения акций — 19 — это рекорд за последние 10 лет. Объемы маленькие, потому что если сравнить: привлекли на рынке капитала у нас компании 102 млрд руб, а кредиты компании за это время увеличили на 12,5 трлн рублей… Это несопоставимые величины, и потенциал для размещений огромный — нужны дополнительные стимулы. Это само собой не произойдет не только из-за ключевой ставки, и мы с Правительством сейчас их обсуждаем.

📌 И я опять вернусь к теме макростабильности. Это фундамент, без которого невозможно дальнейшее развитие. Это все равно, что дом начинать строить с крыши. Или если фундамент размоет, то наличие крыши спасает до первого дуновения ветерка.

«За сколько повезем?»

Ув. Фарид Хусаинов @rzdfiles 5 декабря 2024 г. в рамках заседания Транспортной секции Центрального дома учёных (ЦДУ, Москва, ул. Пречистенка, д.16). проводит лекцию, посвященную истории транспортных тарифов
Это важно, потому что тарифы (ну, или политика их установления и регулирования) – это важный инструмент промышленной политики, и история борьбы вокруг «тарифов на перевозку» - это, во многом история борьбы за определение экономического курса страны

…государству трудно узнать что надо делать даже если оно действует абсолютно идеалистически, а если уж оно действует не совсем идеалистически (что более чем вероятно на практике), то дополнительных проблем после всех улучшений может стать так много, что лучше было вообще не лезть. Этот риск в случае промышленной политики (ПП) всегда на столе. Его существование не означает, что ПП обязательно не работает или обязательно будет направлена на узкий круг интересов; но означает, что обсуждать ПП без политэкономического аспекта, исключительно в терминах коррекции [неоклассических] провалов на рынке, на мой взгляд, абсолютно иррационально: этот аспект просто есть, он сильно влияет на то, что получится на практике, и поэтому закрывать глаза бессмысленно.

С чем мы здесь остаёмся? Я думаю так, что внеидеологический (насколько это возможно) «честный» экономист должен признать, что какое-то пространство для промышленной политики объективно существует. То есть это не выдумки или хотелки злых этатистов из австрийского комикса — это серьёзная вещь. Другое дело, что ей легко увлечься (и есть стимулы увлечься!) и уехать в содержание госсовгос-предприятий, которые впустую тратят ресурс и снижают эффективность экономики. Иными словами, это одновременно и очень важный, и очень тонкий политический инструмент. Использовать ПП «ровно сколько надо и ровно где надо» — это, вероятно, такая мечта (или бенчмарк), которая никогда нигде не осуществится. Но занулять ПП из-за [существования] рисков, скорее всего, тоже неоптимально.

По сути аналогичный вопрос стоит и перед системой здравоохранения: как не превратить "приближение здравоохранения к людям" ни в стационарный двигатель, поддерживающий неэффективную, некачественную и страшно зарегулированную медицинскую помощь "по месту жительства", ни в социал-дарвинистскую систему, где отсутствие базисной помощи - это скорее проблема конечного потребителя (и его же готовность закладывать свои финансовые риски по здоровью, скажем, в цену оплаты труда).

Вроде бы кажется, что второе справедливее - но вот этот и вот этот графики иллюстрируют, что не всё так радужно в системах качества здравоохранения, победившего доступность. Более того - нарастающая конвергенция систем здравоохранения (или, по крайне мере, те тренды, которые были заметны до коронавирусной пандемии) говорят о том, что точка максимальной эффективности находится где-то между этими двумя значениями, а не на краях спектра.

Сильнее всего за год подорожала пищевая соль. Средняя стоимость её полукилограммовой упаковки в 2024 году увеличилась на 27%, до 46 рублей — такие данные приводит «Контур.Маркет». Растительное масло и картофель подорожали на 24%, сливочное масло — на 22%. Цены на говядину и чай выросли на 18%. Единственный продукт, который подешевел — сахар. Его цена снизилась на 16%.

Вот так то. Пока все увлечённо наблюдали за ценами на масло и картошку, коварная соль незаметно вырвалась вперёд.

@producttoday

Объем текущего строительства на крупнейших рынках жилья России:

◾️Три крупнейших рынка (без пригородов) формируют 25% российского рынка, первая десятка – 44%, а тридцатка – 63%.
◾️С осени 2024 года объем строящегося жилья в Краснодаре превышает показатели Санкт-Петербурга. Индикатор снижается в обоих городах. Но в Краснодаре за год снижение 3%, а в Санкт-Петербурге – на 17%.
◾️Стабильно высокие показатели в Екатеринбурге – почти 5 млн. кв. м, Тюмени – 3,7 млн. кв. м, Ростове-на-Дону - 3,3 млн. кв. м.

@REBURG

Какой колоссальный разрыв между строительным рынком столицы и другими рынками страны…

Цена мягкости: чем 2024-й напоминает 1992-й. Часть 1

Дискуссия вокруг повышения ставки ЦБ напоминает сюжет более чем 30-летней давности, а точнее – лето 1992 г., когда реальный сектор стал требовать дешевых кредитов для разрешения кризиса неплатежей.

Де-факто, кризис неплатежей был задан самим развалом социализма. В условиях плановой экономики государство контролировало всю цепочку создания добавленной стоимости. Самый простой пример – сельское хозяйство: производители дизельного топлива, комбайнов и тракторов должны были поставлять продукцию в колхозы, а те – отгружать зерно на мукомольные заводы, производившие сырье для хлебобулочных предприятий, откуда хлеб попадал на прилавки.

При социализме в основе этой цепочки лежало административное принуждение: отказ от поставок тем или иным потребителям грозил отставкой для директоров госпредприятий, что вынуждало их худо-бедно выполнять план. Эта конструкция «треснула» во времена Перестройки, когда директора стали не назначаться сверху, а избираться трудовым коллективом: государство больше не могло увольнять директоров, в результате те получили контроль над финансовыми потоками и стали действовать по принципу «приватизация прибылей – национализация издержек».

После либерализации цен и перехода к рынку государство окончательно утратило контроль над производственными цепочками. У поставщиков товаров и услуг остался один-единственный стимул – получить деньги за выпускаемую/продаваемую продукцию. И здесь выяснилось, что производителям дизеля и комбайнов было невыгодно продавать топливо и технику неплатежеспособным колхозам, из-за чего те одними из первых стали просить госпомощи.

Отсюда – требование дешевых кредитов, которое к лету 1992 г. стало массовым.