Опять про немцев, сорри.

Так уж сложилось, что Вторая мировая война – это… нет, не самое значимое их достижение, конечно, но самый видимый след их в истории. Первое, на что обращаешь внимание – а дальше уже идет все остальное. Тут как со старым шотландцем, который так и не стал в памяти народной строителем мостов.

Такое восприятие сложилось с детства. Дело не в советской (и уже тем более путинской) пропаганде, а в кое-чем посильнее. Когда бабушки и дедушки – участники и свидетели войны, достаточно одного эпизода, чтобы расставить акценты на всю жизнь. Например, из оккупированной деревни под Можайском: «перед приходом наших немцы загнали всех в амбар и уже собрались поджигать, но не успели».

Важно, что почти ни для кого (ну или мало для кого) это не стало поводом нести ненависть через годы. Победа все списала, а «немецкими» стали даже те послевоенные сталинки, которые были построены вовсе не пленными немцами, а просто радовали глаз. Тем более, что довольно быстро появились хорошие, наши, восточные немцы. Немецкий милитаризм превратился в мем – как в «О чем говорят мужчины» (и это очень глубокий мем).

А в 1990-е к нам из объединенной уже Германии пришла такая волна charm offensive. Немцы пытались транслировать прямо противоположное тому, с чего начиналось наше восприятие их – и небезуспешно. Немецкое качество, деловое сотрудничество, великая культура и пряничные домики. Началась даже нездоровая германофилия – особенно в Калининградской области (хотя, что уж там, в Калининграде девяностых и не такое начиналось, да и не в нем одном).

Не поверив до конца в проецируемый няшный образ Германии (который со временем приобретал все больше оттенков мультикультурности и гомолюбивости), я тем не менее испытывал и испытываю огромную, нечеловеческую симпатию ко множеству аспектов немецкости. По культуре (настоящей, не мульти) вопросов никогда не было – «Гитлеры приходят и уходят….» (с) – остальное на любителя.

Одна из малоприятных вещей, которые приключились в 2022 году, – это пробуждение того самого германского милитаризма, о котором мы всегда знали, даже если меметизировали его. Не знаю насчет народа немецкого, но его т.н. элита и мыслящий класс встали на традиционные рельсы довольно бодро. Подозреваю, сами до конца они не понимают, что делают и какие образы пробуждают, поскольку давно живут в своем инфопузыре – и это, увы, общая проблема современного мира.

Иллюстрация из жизни: на прошлогоднем мероприятии во Вьетнаме (!) немецкий мыслитель (деятель ХДС и Мюнхенской конференции по безопасности) рассказывает захлебываясь слюнями о том, как смекалистые украинцы победили Черноморский флот. У меня это вызывает единственную реакцию: не тебе, скотина, рассуждать о Черноморском флоте и Крыме, в который ты приглашаешь своих друзей через пару лет – и еще всплывает в памяти цитата из Эренбурга.

А у вас?

Кстати, новый тэг: #exomnideutschland

Вдогонку к предыдущему посту: да, как-то так.

#exomnideutschland

А вот еще интересное на ту же тему. Человек находится на другом краю русского мира и, очевидно, принадлежит к другому поколению. Но, желая похвалить немцев, все равно обращается к тому же нацистско-милитаристскому образу.

При этом на западе есть специальные люди, доказывающие, что все это – просто троллинг тупых русских, а команды фактчекеров разъясняют, что использование ВСУ нацистских символов – это не то, что вы подумали. Например, здесь и здесь (особенно трогательно, когда это делают поляки, как в последнем случае).

Но мне давно кажется, что роль троллинга в информационных войнах сильно переоценена.

И да, фактчекерам давно пора написать большую статью о том, почему немецких союзников на Украине любовно сравнивают с нацистами, а русских противников в боевых условиях с ненавистью называют пiдарасами. Это ведь какое бы культурологическое исследование получилось!

#exomnideutschland

На месте уважаемых путешественников, упомянутых Перископом, сложно было поступить иначе. При этом они не похожи на людей, готовых бездумно множить азербайджанские нарративы. В отличие от.

Сомнительная современная архитектура и живописные трамваи Нижнего Новгорода. 2022

#exomnitram
#трамвайныйвторник

Дума отказывается, приходится это делать Андрею Александровичу уважаемому.

И выходит, разумеется, превосходно.

(А цвета нашивки на Алиханове меньше всего напоминают флаг Богемии и Моравии).

Этот мир катится прямиком в ад!

#exomnideutschland

Вывод давно напрашивающийся.

А после знаменитой перепалки с Гленом Гринвалдом, где Макфол начал кидать понты, заявив – буквально – I live in a giant house in paradise. I make close to a million dollars a year – безошибочный.

Отвечая на вопрос, заданный коллегой в конце своего поста: да, у нас тоже примерно как-то так с эмоциями.

С тем небольшим дополнением, что, как нам представляется, анализ пробуждаемых «немцами» образов не должен отвлекать нас от понимания масштабов вызова, который бросает нам история, и в котором Берлин, так уж вышло, снова играет немаловажную роль.

Пресловутое «Можем повторить!», вызывавшее в разные годы у разных людей разные чувства, в наше время неуклонно трансформируется в «должны повторить, если потребуется».

Или, даже, не «если потребуется» - а «когда».

Должны – так как иного выбора нам судьба просто не оставляет.

Юрент есть помойка (пруф), и никакие покаты мод это положение вещей не исправят.

(Зачем эта женщина в начале отталкивается ногой от земли на ходу??)

BVG Class A3 покидает станцию Gleiesdreieck. Головной вагон построен в 1964 году. Берлин, 2019

#exomnirail
#железнодорожныйчетверг
#exomnideutschland

Это должно было случиться — но всегда грустно прощаться с эпохой…

побродив три недели по старому Ростовскому княжеству да налюбовавшись на всякое зодчество и искусство стенописи и иконы ярославских и костромских мастеров –
- подумал, насколько очевидно изобилие сил и движение в русском XVII веке, особенно во 2-й половине –
- сил накопленных, уже наличных, вроде Ярославля, где за сотню лет более пятидесяти храмов возводят, то есть среднестатистически – по одному в два года –
- или как Иона громоздит надвратные храмы и меньше чем за десяток лет делает Ростовский кремль в его основе таким, как его сейчас видим –
- но главное – движения, внутреннего – от ранних работ Гурия Никитина, тогда лишь одному из мастеров, чье имя выхватывается вниманием в знании последующего, к потрясающим росписям Ростова, где сама каменная стена обращается в алтарь, где архитектор вместе с иконописцем играют и высотой солеи, и арочным перекрытием –
- и напряженное внимание к гравюре иноземной – ведь она, в отличие от плафонов или даже станковой живописи, легко перевозима – и вот мастера разглядывают, подхватывают, переосмысляют увиденное на листках, привезенных с Запада –
- там все в огромном движении – и становится по-новому понятна Петровская Россия и русский XVIII век, когда все это вырвется вовне, как при прорыве плотины – и пойдут уже не церковь за церковью в Ярославле строить, а Петербург, а потом Новороссию –
- здесь пока все еще сжато, еще пытается переосмыслить, но уложить себя в знакомую форму, лишь подвинув ее – чуть или смело, но сохраняя ее –
- а потом пойдет вольным размахом –
- как в рыбинской церкви Вознесения Господня, что на Георгиевском кладбище, где местный архитектор-самоучка конца XVIII века, насмотревшись ростовского да ярославского, да новомодных строений – и еще не только не зная «как надо», но и не понимая, что это такое –
- с невообразимой вольностью соединяет в прекрасное мотив старой пятиглавой церкви, с такими узнаваемыми удлиненными барабанами, и барочную колокольню – и стоит она там до сих пор, символом связи до- и петровского