Как сообщает среднеперсидский источник, после жестокого подавления маздакитского восстания, т.е. в сер. 520-х гг. Хосров I закрыл доступ к религиозному образованию для всех, «кроме ваших (духовенства) отпрысков» (bē pad paywand ī ašmā). В постсасанидский период эта тенденция лишь усилилась: зороастрийский «Прозаический стоглав» запрещал обучать рядовых членов общины даже среднеперсидскому языку (к тому времени уже уступившему место новоперсидскому), что преследовало ту же цель — ограничить доступ "мирян" к сакральному знанию.

Само появление маздакитов и некоторая успешность их выступления стали демонстрацией того, «с каким трудом зороастризм искал новые ответы на экономические и социальные тревоги»*. Некоторые из этих проблем будут разрешаться официальной доктриной, которая будет трансформировать загробный мир в более оптимистичном ключе, включая доктрины апокатастасиса и всеобщего прощения, но, как можно видеть, со всё более возрастающей степенью самоцензуры: изучение богословско-философских источников должно было стать недоступным за пределами узкой, избранной части маздейского духовенства.

Установление Хосрова полностью отвечало чаяньям последнего, которое опасалось широкого доступа к изучению и экзегезе священных текстов. Страх перед "ересью" – следствием экзегезы, считавшейся слишком критичной и смелой, – «показал пределы определённой внутренней хрупкости, которая открыла путь к необратимому краху с исламским завоеванием, общественно-духовному посланию которого только более скудная часть маздеев хотела и могла сопротивляться в течение следующих столетий»*.

* Panaino A. La contendibilità religiosa dell'Iran sasanide: riflessioni sul ruolo della Chiesa cristiana di Persia // Simul conversari ad amicum: Studi in memoria di Alba Maria Orselli. Atti del Convegno di studio (Ravenna, 8-9 giugno 2023) / A cura di L. Canetti & R. Savigni. Spoleto: CISAM, 2023. pp. 41-42.

Свежайший анонс. Кажется, первое монографическое исследование.

Нечто пугающее из Менгес К.Г. Восточные элементы в «Слове о полку Игореве». Л.: Наука, 1979.

Волею обстоятельств крайне редко обращаюсь к иранской историографии, особенно пехлевийской эпохи. Это — диссертация Аббаса Ташакори о Древнем Иране в китайских хрониках (Irān be rivāyat-e Čin-e bāstān), написанная, если правильно понимаю, по практически одноимённой магистерской 1974 г.

Интересна дата издания — 2536 (=1977) г. царской эры, которую указом 1975 г. попытались внедрить параллельно летоисчислению по солнечной хиджре. Велась от "воцарения Кира II" в 559 г. до н.э. В февральской речи 1978 г. аятолла Хомейни будет апеллировать к этому нововведению как к очередному удобному свидетельству "оторванности режима от мусульманских масс".

Почитывая новое издание, отмечаю любопытные и не очень историософские размышления, а ими пестрит вся работа. Але-Ахмад ожидаемо именует "филэллинизм" парфянских царей (носивших соответствующий эпитет φιλέλληνος) «первым проявлением гарбзадеги в нашей истории», в то время как македонянам приписывает функцию «первых (после финикийцев) колонизаторов», подчёркнуто, однако, отказывая в ней исламу VII в. Последний в представлении мыслителя «стал ответом на призыв, брошенным Мани и Маздаком», который «мы сами пригласили к себе». Из особенно понравившегося:

«В конечном итоге, не был ли наш интерес к исламу также интересом к Западу? Ответ на этот вопрос получит тот, кто измерит глубину страданий, застывших в сасанидских обычаях...»

Есть основания полагать, что (закрытые) храмы огня в иранском мире, с которыми традиционно ассоциируется "зороастризм", появляются лишь после македонского завоевания. До последнего времени считалось, что археологические свидетельства досасанидских сооружений такого рода отсутствуют в принципе и о существовании таковых можно говорить лишь по сообщениям нарративных источников*. В недавнем докладе, однако, археолог П. Кальери высказал убедительные аргументы в пользу идентификации восточной части иранского мира/обширного индо-иранского пограничья как места, где уже в парфянский период «храм огня принял определённую архитектурную форму (возможно, под покровительством местной династии)».

В современной Индии храмы огня всё ещё остаются центральными учреждениями парсийского культа, где духовенство поддерживает вечный огонь, как это делали их предки. В то же время на "родине" зороастризма, в Иране, значение храмов огня заметно уменьшилось в XX в.*

*Shenkar M. The ‘Eternal Fire’, Achaemenid Zoroastrianism and the Origin of the Fire Temples // Yahwism under the Achaemenid Empire. Professor Shaul Shaked in Memoriam / Ed. by G. Barnea and R.G. Kratz. B.: De Gruyter, 2024. P. 388.

Изображение: реконструкция храмового комплекса Кух-е Хваджа в иранском Систане.

Также из доклада итальянского исследователя:
«Для более строгого научного обсуждения разрешите мне перейти на английский язык — язык, который, к сожалению, сегодня взял на себя роль международного языка, пусть и навязанную подавляющей мощью англо-американского мирa».

Отлить в металле.

...если поразмыслить, любое "начало" должно сменить свою простую естественность и объективную фактичность на искусственность и историческую случайность. "Начало" относится скорее к эпистемологическому порядку, чем к порядку вещей. Говорить о "начале" — значит заниматься в высшей степени интерпретативным дискурсом, и дискурсом весьма проблематичным. Идентификация "начала" не обладает простотой обозначения начальной точки для более поздних более сложных разработок. Она скорее похожа на творческую работу по формированию структурированной идентичности, черты которой, чётко очерченные, регулируют будущую судьбу этой идентичности (...)

Обсуждение "начал" — это произвольное и детерминированное интеллектуальное упражнение, которое в разной степени упорядочивает понятия преднамеренности или причинности (некое агентство, обстоятельство или личность постулируется как источник), идентичности, вторжения и непрерывности.

Ещё одна проблема, связанная с "началами", заключается в том, что лишь в очень редких случаях они задумываются или воспринимаются как таковые в момент их предполагаемого возникновения. Чаще всего только в ретроспективе, после того как внезапные события оформились в последовательность, человек говорит о них как о "начале" и распознает в них устойчивые черты идентичности, которые, по-видимому, сохранялись на протяжении долгого времени (...) "Начало" знаменует ретроспективные победы идентичностей во времени и истории (...) "Начала" или даже явления, которые, как предполагается, являются началами, никоим образом не являются естественными. Все они являются восприятием; все они принадлежат разуму.

Дискурс "начал" всегда производит силу, родственную той, что порождается мифологическими "истоками". Таким образом, оказывается, что "начала" часто являются не "реальными" началами, а реальными разговорами о началах. Такие рассуждения о "началах" часто служат конкретным интересам и, таким образом, сами по себе являются идеологическими. Историк, который бездумно вовлекается в попытку найти "начало" или который присоединяется к традиционно данному "началу", следует тому же идеологическому пути со всеми его неисследованными предположениями, что и те, кто изначально говорил об этом конкретном "начале". Полагая, что он выделил факт, он не осознает, что стал последним в длинной череде жертв конкретного идеологического проекта.

Вместо того, чтобы повторять "мифологизирующие" разговоры о начале или перефразировать их как объективный "факт", следует подвергнуть сомнению сами разговоры о "началах", исследовать значение таких рассуждений, когда они произошли. И, таким образом, раскрыв дискурс одного "начала", следует пересмотреть суть того, что таким образом возникло, и, возможно, найти и распутать многочисленные нити, которые были окутаны и слиты мифом об этом едином "начале": заново открыть множественную и случайную историю одного "естественного начала".

— Ooms H. Tokugawa Ideology: Early Constructs, 1570-1680. Princeton: Princeton Univ. Press, 1985. pp. 4-6.

В пятницу по любезному приглашению истфаковских товарищей прочитал небольшую обзорную лекцию о евразийской Поздней Древности (III-VIII вв.) К настоящему времени "концепция" фактически является совокупностью не всегда прямо взаимосвязанных, подчас противоречивых подходов и идей, выросших из брауновской Поздней Античности и вызовов глобальной истории. Как объект исследования и предметное поле Е.П.Д. всё ещё формулируется.

Несмотря на очевидные соблазны и некоторые уже предпринимавшиеся попытки, эпоху нельзя описывать в рамках моделей, предполагающих прочные систематические взаимосвязи на огромном пространстве и соответствующий характер зависимостей. Даже т.н. "Шёлковый путь", который принято представлять как самое очевидное и долгосрочное интегрирующее звено (в т.ч. для более ранних и последующих периодов), не отражает специфику транс-евразийской торговли и является одной из концепций, от которых, возможно, следует в принципе отказаться.

Как справедливо подмечает Х. Резахани, классическое европоцентристское представление о "Шёлковом пути" как некой единой магистральной линии или сети маршрутов, связывавшей Китай с Римом (см. пример на изображении), представляется особенно грубым и деструктивным: китайцы никогда не стремились установить прочную связь с "Западом", в то время как "греко-римский мир" не решался или не имел возможности подключиться к китайскому рынку. Точно так же территории Западной, Южной и Внутренней Азии не являлись связанными промежуточными зонами транзита, соединяющими "наиболее развитые" регионы на противоположных концах континента.

Знакомая всем схема «лишила учёных возможности изучать каждый из этих регионов в его собственном контексте. В то время как изучение Европы становится всё более концентрированным и регионализованным даже на самых ранних этапах, объединение "Центральной Азии" и остальной Евразии к востоку от Рима привело к созданию расплывчатой универсальной концепции, удобной для хранения незнакомых деталей истории (...) Уничтожив Великий шёлковый путь, мы, возможно, смогли бы лучше изучить историю, культуру, языки и религии Евразии более глубоким образом и с тем же вниманием, которым до сих пор пользуется европейская история».

См. подробнее: Rezakhani Kh. The Road That Never Was: the Silk Road and Trans-Eurasian Exchange // Comparative Studies of South Asia, Africa and the Middle East. 2010. Vol. 30 (3). pp. 420-433.

Отлично помню, что одной из первых монографий на бакалавриате, которые мне дали вычитать "от корки до корки", была объёмная «История хазар» М.И. Артамонова — учителя моего преподавателя археологии. Под её влиянием в последующие пару лет я с интересом следил за этой увлекательной областью и приобрёл ещё несколько книг.. уже более актуальных, чем работа 1962 г.

Urheimat — канал замечательного археолога-хазароведа, который я хотел бы порекомендовать.

В последних числах октября в Иране и (особенно широко) в среде иранской эмиграции отмечается Руз-е Курош-е бозорг — т.н. "День Кира Великого", который связывается с годовщиной вступления персидских войск в Вавилон в 539 г. до н.э. и условным основанием империи Ахеменидов. Праздник, никогда не имевший официального признания и проводящийся со сравнительно недавнего времени, к нашему дню приобрёл очевидный политический характер (не без нелепых казусов).

Как известно, ко времени составления "официальных" сасанидских сводов (с IV по нач. VII вв.) в персидской среде Кира Великого либо забыли, либо предпочли забыть, и в среднеперсидских источниках фигура архитектора мировой империи никак не фигурирует. Тем не менее, известно, что иерарх христианской церкви Востока апеллировал к образу царя в обращении к иранскому императору, наделяя последнего тем же универсалистским и почти мессианским статусом.

В «Деяниях» несторианского собора Мар Абы I (544 г.) Хосров I "Ануширван" (изображён на блюде) предстаёт самым могущественным из всех правителей и получает из уст патриарха интересное прозвище: «и заботами Второго Кира*, высшего из всех царей...» (w yṣypwth dylh d kwrš d trtyn mytr m kl mlkyn). Источником для таких обращений служил пассаж Исаия 45:1 «Так говорит Господь помазаннику Своему Киру: Я держу тебя за правую руку, чтобы покорить тебе народы, и сниму поясы с чресл царей, чтоб отворялись для тебя двери, и ворота не затворялись».

Любопытно, что в это же время в среде иудеев формировалось совсем иное отношение к Киру. К настоящему времени исследователи располагают целым рядом источников вавилонской и палестинской традиций, в которых мессианский или даже царственный образ правителя отвергался. Некоторые раввины IV в. прокомментировали Исаия 45:1 в том ключе, что Кир не упоминался в качестве Мессии, и даже предположили, что все персы будут обречены на Геенну.

Это примечательное различие между иудеями и христианами в стратегиях интерпретации священного текста. В то время как последние пытались быть более инклюзивными, первые радикальным образом очертили свои этнокультурные границы. Подробнее об этом см.: Panaino A. Cyrus as Mašiaḥ or Χριστός, and the Implications of this Title on the Theology of Power in Late Antiquity // Yahwism under the Achaemenid Empire. Professor Shaul Shaked in Memoriam / Ed. by G. Barnea and R.G. Kratz. B.: De Gruyter, 2024. pp. 337-350.

1. abar sār ʿM-
2. NPPI az bun zāyi-
3. šn ī frēstag
4. rōšn...
(...)
11. ka niwist ēn mahr-
12. nāmag ī purr az
13. saxwanān zīndagān
14. ud mahrān xwašān

«В 546 году после рождения Посланника света (...) было положено начало этой книге гимнов, что полна живых слов и прекрасных песнопений...»

Мне сегодня 22.

На Северном Урале, где я жил до 16 лет, в конце октября уже начинал идти снег и появлялась лёгкая наледь. За относительно короткий период в Москве ассоциативный ряд сменился ещё жёлтыми клёнами и, как ни странно, сезоном хурмы, а в последнее время — утренними поездками на древнегреческий.

Наверное, я живу хорошую жизнь. Спасибо всем, кто в ней есть.

Возможно, англосаксонские наёмники участвовали в римских кампаниях VI в. в Восточном Средиземноморье, прежде всего против Сасанидов. Об этом пишут The Guardian со ссылкой на исследователей Британского музея.
В III в. в персидских войнах Рима принимали участие германцы, о чём будто бы сообщает Шапур I в надписи на Каабе Зороастра (ок. 260-262 гг.):

Gōrdanyos Kēsar až hamag Frōm, Gōt ud Garmāniyā šahr zāwar hangāwišn kerd; ud ō Asūrestān abar Ērānšahr ud amā āγad, ud pad Asūrestān marz pad Mišīk paddēmān wuzurg zambag būd (Parth., 6)

...цезарь Гордиан* собрал войско со всего Рима [от] Готии и Германии и двинулся против Иранского царства и против Нас, и на границе Ассирии у Мисиха была великая битва...

*поход Гордиана III в 242-244 гг.