Скажем, не могут не радовать осторожные попытки каждой третьей компании из 15 крупнейших в России (по версии РБК, 2017) определить одной из своих основополагающих ценностей «уважение».
Однако определиться с тем, что это значит, получается у лидеров российского бизнеса пока с трудом.
У международных корпораций Respect в основе своей содержит Diversity & Inclusion (ценностный набор светско-рационального мировоззрения и самоактуализации). Этот принцип заведомо предполагает неприемлемость любой дискриминации (отказа в уважении, принятии и признании) на основании социального происхождения, расовой, этнической, религиозной принадлежности и убеждений человека, не говоря уже о гендерных и возрастных отличиях.
Как правило, провозглашением ценности Respect дело здесь не ограничивается: приходится принимать соответствующие политики и процедуры, чтобы избежать вольной-невольной дискриминации сотрудников или партнёров в процессе ведения бизнеса.
Российский же бизнес пока аккуратно сводит смысл уважения к «доверию, доброжелательности и сотрудничеству в процессе решения поставленных задач» (версия #Газпрома), к «уважительности» как элементу нравственности (по версии #Лукойла и #ИнтерРАО), к «уважению к интересам Общества» (то бишь, самой компании — так трактуют смысл этой ценности #Россети) или к умению внимательно слушать и слышать друг друга «вне зависимости от занимаемых должностей» и к «уважению к истории и традициям отрасли» (по версии #Росатома).
Однако определиться с тем, что это значит, получается у лидеров российского бизнеса пока с трудом.
У международных корпораций Respect в основе своей содержит Diversity & Inclusion (ценностный набор светско-рационального мировоззрения и самоактуализации). Этот принцип заведомо предполагает неприемлемость любой дискриминации (отказа в уважении, принятии и признании) на основании социального происхождения, расовой, этнической, религиозной принадлежности и убеждений человека, не говоря уже о гендерных и возрастных отличиях.
Как правило, провозглашением ценности Respect дело здесь не ограничивается: приходится принимать соответствующие политики и процедуры, чтобы избежать вольной-невольной дискриминации сотрудников или партнёров в процессе ведения бизнеса.
Российский же бизнес пока аккуратно сводит смысл уважения к «доверию, доброжелательности и сотрудничеству в процессе решения поставленных задач» (версия #Газпрома), к «уважительности» как элементу нравственности (по версии #Лукойла и #ИнтерРАО), к «уважению к интересам Общества» (то бишь, самой компании — так трактуют смысл этой ценности #Россети) или к умению внимательно слушать и слышать друг друга «вне зависимости от занимаемых должностей» и к «уважению к истории и традициям отрасли» (по версии #Росатома).
Forwarded from @corpequities
В развитие темы неопределенного будущего определенных отраслей — в выходные прилетел удручающий прогноз #CarbonTracker, согласно которому 42% угледобывающих предприятий в мире уже сейчас не приносят прибыль, а к 2030 году таковых будет ни много ни мало 72%.
Убыток, генерируемый в среднем по отрасли в пересчёте на мощности, в российской угольной энергетике самый глубокий в мире: 12 долларов США на каждый мегаватт/час. Уже к 2020 году — и не где-нибудь в ЮАР, а в России строительство и ввод новых мощностей, работающих на возобновляемых источниках энергии (ВИЭ), будет обходиться дешевле, чем мощностей на угле.
По сути, на многих регулируемых рынках сбыта прибыльность экономически нездоровой угольной отрасли на плаву поддерживается при помощи потребителей и налогоплательщиков, оплачивающих счета.
Постепенное закрытие убыточных мощностей (в соответствии с парижским климатическим соглашением) вместо продления их агонии могло бы принести в российскую экономику 20 млрд. долларов США. Таких мощностей, уже сегодня взывающих о консервации, у одного #Газпрома на 5.8 млрд., у #ИнтерРАО — на 4.1 млрд., у #СУЭК — на 1.3 млрд. долларов США.
Убыток, генерируемый в среднем по отрасли в пересчёте на мощности, в российской угольной энергетике самый глубокий в мире: 12 долларов США на каждый мегаватт/час. Уже к 2020 году — и не где-нибудь в ЮАР, а в России строительство и ввод новых мощностей, работающих на возобновляемых источниках энергии (ВИЭ), будет обходиться дешевле, чем мощностей на угле.
По сути, на многих регулируемых рынках сбыта прибыльность экономически нездоровой угольной отрасли на плаву поддерживается при помощи потребителей и налогоплательщиков, оплачивающих счета.
Постепенное закрытие убыточных мощностей (в соответствии с парижским климатическим соглашением) вместо продления их агонии могло бы принести в российскую экономику 20 млрд. долларов США. Таких мощностей, уже сегодня взывающих о консервации, у одного #Газпрома на 5.8 млрд., у #ИнтерРАО — на 4.1 млрд., у #СУЭК — на 1.3 млрд. долларов США.
