Политолог Гращенков: АП не станет помогать непопулярным губернаторам
Губернаторов с низкими личными рейтингами, полномочия которых истекают в 2025 году, ждет отставка, сказал в интервью «Клубу Регионов» политолог Илья Гращенков. По его словам, сегодня АП предпочитает идти по пути замены непопулярных руководителей, в число которых входят, например, Богомаз в Брянской области и Ситников в Костромской.
– По вашему прогнозу, более чем в половине регионов, где в 2025 году будут выбирать губернаторов, кампании будут сложными. Где именно?
– Эти десять регионов я делю на три группы. Первая – когда проблемы могут возникнуть непосредственно у губернаторов из-за их личных качеств, например, невысоких рейтингов, усталости населения, конфликтов с элитами... Вторая группа – где кампании сложные за счет наслаивания друг на друга и там могут быть организационно-технические сложности. С третьей группой связаны кампании, не только губернаторские, которые пройдут в регионах, которые сложные сами по себе и в этом может не быть вины руководства.
– Кто из губернаторов входит в первую группу?
– Я писал, например, о невысоких показателях рейтингов доверия у костромского губернатора Ситникова. Есть проблемы у Травникова в Новосибирской области, Махонина в Пермском крае, Богомаза в Брянской области. Возможно, что кого-то из них заменят. Но если нет, то, им будет тяжело прежде всего потому, что они сами по себе не очень хорошие «локомотивы».
– А вторая и третья группы?
– Что касается регионов с совмещенными кампаниями, то я соглашусь с Владимиром Якушевым, который ранее среди сложных для ЕР назвал Калужскую, Костромскую, Новосибирскую области и Коми. Например, в Коми новому губернатору Гольдштейну придется вести сложную кампанию из-за объединения выборов губернатора и Госсовета. Прежний глава Уйба это бы точно не потянул ввиду очень низких личных и организационных позиций. Плюс, в Коми всегда был высокий протестный потенциал, КПРФ всегда показывала хорошие результаты.
Еще добавлю в эту группу Магаданскую область, где пройдут выборы областной думы и думы Магадана. Магадан – малонаселённый, довольно депрессивный город, где очень высокий отток населения, и чтобы провести успешную кампанию, здесь надо мобилизовать все ресурсы, иначе избиратели будут голосовать только за оппозиционных критиков власти.
Третья группа – это Рязанская и Челябинская области, где выбирают заксобрания. В Челябинской области сильные позиции у СР, да и «Новых людей» тоже, а в Рязанской присутствует традиционный конфликт местных элит.
Сюда же относим регионы с внешними отягчающими обстоятельствами. Это Курская область, где для нового губернатора Хинштейна кампания не будет легкой из-за вторжения ВСУ и выступлений граждан, которые стали беженцами и предъявляют претензии к власти. Еще назову Кубань (выборы губернатора и гордумы Краснодара), где на фоне экологической катастрофы у Кондратьева и его команды возникли коммуникационные сложности, из-за чего уже пришлось уволить одного замгубернатора. Плюс, могут возникнуть коррупционные скандалы, потому что на ликвидацию последствий разлива мазута выделили 1 миллиард, и к тому, как он был освоен, уже есть вопросы.
–В 2018 году мы видели, что бывает, когда АП дает второй шанс губернаторам с невысоким личным рейтингом. В этом году таких будут менять или «тянуть»?
– Насколько я понимаю, сейчас в основном происходит ротация. Среди перечисленных губернаторов нет ни одного, кто был бы особо ценен сам по себе, чтобы его «тянуть» вопреки мнению жителей региона. Но Кремль также настроен, чтобы губернаторы работали два срока. Поэтому, если глава находится на грани и это можно относительно легко поправить, то в такие регионы скорее отправят десант, как теперь мы говорим, социальных архитекторов, они же политтехнологи.
#интервьюКлубаРегионов
Губернаторов с низкими личными рейтингами, полномочия которых истекают в 2025 году, ждет отставка, сказал в интервью «Клубу Регионов» политолог Илья Гращенков. По его словам, сегодня АП предпочитает идти по пути замены непопулярных руководителей, в число которых входят, например, Богомаз в Брянской области и Ситников в Костромской.
– По вашему прогнозу, более чем в половине регионов, где в 2025 году будут выбирать губернаторов, кампании будут сложными. Где именно?
– Эти десять регионов я делю на три группы. Первая – когда проблемы могут возникнуть непосредственно у губернаторов из-за их личных качеств, например, невысоких рейтингов, усталости населения, конфликтов с элитами... Вторая группа – где кампании сложные за счет наслаивания друг на друга и там могут быть организационно-технические сложности. С третьей группой связаны кампании, не только губернаторские, которые пройдут в регионах, которые сложные сами по себе и в этом может не быть вины руководства.
– Кто из губернаторов входит в первую группу?
– Я писал, например, о невысоких показателях рейтингов доверия у костромского губернатора Ситникова. Есть проблемы у Травникова в Новосибирской области, Махонина в Пермском крае, Богомаза в Брянской области. Возможно, что кого-то из них заменят. Но если нет, то, им будет тяжело прежде всего потому, что они сами по себе не очень хорошие «локомотивы».
– А вторая и третья группы?
– Что касается регионов с совмещенными кампаниями, то я соглашусь с Владимиром Якушевым, который ранее среди сложных для ЕР назвал Калужскую, Костромскую, Новосибирскую области и Коми. Например, в Коми новому губернатору Гольдштейну придется вести сложную кампанию из-за объединения выборов губернатора и Госсовета. Прежний глава Уйба это бы точно не потянул ввиду очень низких личных и организационных позиций. Плюс, в Коми всегда был высокий протестный потенциал, КПРФ всегда показывала хорошие результаты.
Еще добавлю в эту группу Магаданскую область, где пройдут выборы областной думы и думы Магадана. Магадан – малонаселённый, довольно депрессивный город, где очень высокий отток населения, и чтобы провести успешную кампанию, здесь надо мобилизовать все ресурсы, иначе избиратели будут голосовать только за оппозиционных критиков власти.
Третья группа – это Рязанская и Челябинская области, где выбирают заксобрания. В Челябинской области сильные позиции у СР, да и «Новых людей» тоже, а в Рязанской присутствует традиционный конфликт местных элит.
Сюда же относим регионы с внешними отягчающими обстоятельствами. Это Курская область, где для нового губернатора Хинштейна кампания не будет легкой из-за вторжения ВСУ и выступлений граждан, которые стали беженцами и предъявляют претензии к власти. Еще назову Кубань (выборы губернатора и гордумы Краснодара), где на фоне экологической катастрофы у Кондратьева и его команды возникли коммуникационные сложности, из-за чего уже пришлось уволить одного замгубернатора. Плюс, могут возникнуть коррупционные скандалы, потому что на ликвидацию последствий разлива мазута выделили 1 миллиард, и к тому, как он был освоен, уже есть вопросы.
–В 2018 году мы видели, что бывает, когда АП дает второй шанс губернаторам с невысоким личным рейтингом. В этом году таких будут менять или «тянуть»?
– Насколько я понимаю, сейчас в основном происходит ротация. Среди перечисленных губернаторов нет ни одного, кто был бы особо ценен сам по себе, чтобы его «тянуть» вопреки мнению жителей региона. Но Кремль также настроен, чтобы губернаторы работали два срока. Поэтому, если глава находится на грани и это можно относительно легко поправить, то в такие регионы скорее отправят десант, как теперь мы говорим, социальных архитекторов, они же политтехнологи.
#интервьюКлубаРегионов
Политолог Еловский: назначение губернатора Балицкого секретарем ЕР усиливает позиции федерального центра в Запорожье
Губернатор Запорожской области Евгений Балицкий возглавит отделение «Единой России». Об этом сообщил сам глава региона после встречи с лидером партии Дмитрием Медведевым. По словам Балицкого, он «готов нести ответственность в решении задач, которые ставит глава государства и которые определены решением XXII съезда партии». Комментируя решение губернатора и руководства партии для «Клуба Регионов», гендиректор коммуникационного агентства Actor Дмитрий Еловский поделился мнением, что таким образом руководство страны преследует цель нивелировать возможность конфликтов внутри самой партии на территории Запорожья.
– Новые регионы тоже встраиваются в единую систему, в которой системный губернатор почти всегда возглавляет отделение ЕР?
– Назначение Балицкого секретарем – это пример выстраивания конкретной политической конфигурации в отдельно взятой территории. Новые регионы являются частью общей политической системы с момента, когда у них появились региональные отделения всех партий. Более того, ситуации в регионах страны разнятся: где-то губернатор является секретарем, где-то это два разных человека.
Считаю, что назначение Балицкого – внутрирегиональная история и его личное, возможно, непростое решение усилить собственную вовлеченность в политические результаты области, поскольку федеральный центр сделал его ответственным за результаты партии на выборах в Госдуму в следующем году.
– Кто в результате этого решения в большем выигрыше, кто больше усилится – Балицкий или партия?
– Оно даст большее усиление федеральному центру. Классика управления – один ответственный лучше, чем два. В данном случае федеральный центр объединяет в одном человеке ответственность как за политическое, так и за административное управление регионом. Можно утверждать, что предыдущий расклад не очень устраивал федцентр.
– Вы говорите о качестве управления регионом или реготделением ЕР?
– Назначение точно не касается управляемости регионом, поскольку не сильно на нее повлияет – вертикаль исполнительной власти выстроена по собственным правилам, где политические полномочия не особо влияют на управленческие процессы. Основная цель назначения сегодня – повысить эффективность политического управления в преддверии выборов в Госдуму.
Это не касается рисков для политического процесса в связи с позициями других партий. У оппозиции нет возможности критиковать власть на приграничной территории, поэтому ее позиции в регионе крайне слабы. Скорее, это желание федцентра нивелировать риски возможных политических эксцессов внутри «Единой России» перед выборами. Общеизвестный факт, что ЕР лучше всего борется сама с собой. Если партия социализированная, управляемая, у нее хорошие взаимодействия с вертикалью исполнительной власти, то бороться с ней трудно. Думаю, для этого и было принято решение о назначении Балицкого.
#интервьюКлубаРегионов
Губернатор Запорожской области Евгений Балицкий возглавит отделение «Единой России». Об этом сообщил сам глава региона после встречи с лидером партии Дмитрием Медведевым. По словам Балицкого, он «готов нести ответственность в решении задач, которые ставит глава государства и которые определены решением XXII съезда партии». Комментируя решение губернатора и руководства партии для «Клуба Регионов», гендиректор коммуникационного агентства Actor Дмитрий Еловский поделился мнением, что таким образом руководство страны преследует цель нивелировать возможность конфликтов внутри самой партии на территории Запорожья.
– Новые регионы тоже встраиваются в единую систему, в которой системный губернатор почти всегда возглавляет отделение ЕР?
– Назначение Балицкого секретарем – это пример выстраивания конкретной политической конфигурации в отдельно взятой территории. Новые регионы являются частью общей политической системы с момента, когда у них появились региональные отделения всех партий. Более того, ситуации в регионах страны разнятся: где-то губернатор является секретарем, где-то это два разных человека.
Считаю, что назначение Балицкого – внутрирегиональная история и его личное, возможно, непростое решение усилить собственную вовлеченность в политические результаты области, поскольку федеральный центр сделал его ответственным за результаты партии на выборах в Госдуму в следующем году.
– Кто в результате этого решения в большем выигрыше, кто больше усилится – Балицкий или партия?
– Оно даст большее усиление федеральному центру. Классика управления – один ответственный лучше, чем два. В данном случае федеральный центр объединяет в одном человеке ответственность как за политическое, так и за административное управление регионом. Можно утверждать, что предыдущий расклад не очень устраивал федцентр.
– Вы говорите о качестве управления регионом или реготделением ЕР?
– Назначение точно не касается управляемости регионом, поскольку не сильно на нее повлияет – вертикаль исполнительной власти выстроена по собственным правилам, где политические полномочия не особо влияют на управленческие процессы. Основная цель назначения сегодня – повысить эффективность политического управления в преддверии выборов в Госдуму.
Это не касается рисков для политического процесса в связи с позициями других партий. У оппозиции нет возможности критиковать власть на приграничной территории, поэтому ее позиции в регионе крайне слабы. Скорее, это желание федцентра нивелировать риски возможных политических эксцессов внутри «Единой России» перед выборами. Общеизвестный факт, что ЕР лучше всего борется сама с собой. Если партия социализированная, управляемая, у нее хорошие взаимодействия с вертикалью исполнительной власти, то бороться с ней трудно. Думаю, для этого и было принято решение о назначении Балицкого.
#интервьюКлубаРегионов
Политолог Мухин: элиты ждут от послания президента сигналов – кто сядет, а кто получит поддержку
Ровно месяц остался до оглашения Владимиром Путиным послания Федеральному собранию. Своего рода подготовкой к нему стала декабрьская прямая линия президента – она выявила основные болевые точки, которые глава государства постарается «закрыть», сказал в интервью «Клубу Регионов» политолог Алексей Мухин. Нынешнее послание, как и раньше, станет не только дорожной картой для вертикали власти, но и ответом на вопросы простых граждан и элит. Впрочем, последним придется ловить интересующие их сигналы еще и между строк.
– Кто главный адресат послания-2025: массы или элита?
– Послание – это официальный, закрепленный законом документ, который является руководством к действию, дорожной картой для вертикали власти на ближайший год, а то и три-пять лет. Плюс, послание подводит итоги предыдущего года и намечает основные изменения, которые должны произойти, чтобы итоги нынешнего года были лучше. Документ готовится тщательно и взвешенно, с учетом мнения разных ведомств.
– Прямая линия с президентом вызывает очевидный интерес у граждан. Трансляцию послания рядовому гражданину стоит посмотреть?
– Если рядовой гражданин интересуется своим собственным будущим, будущим своих детей и своей страны, если он вовлечен в политические, социальные, экономические процессы, – безусловно, стоит. Потому что в ходе оглашения послания президент дает четкие ориентиры и расставляет часто точки над i, пресекая различные инсинуации в западной и в российской прессе.
– Общественное мнение в рамках работы над посланием изучают? Насколько серьезно оно влияет?
– Социология в этих делах вообще первична. Социологи пытаются обнаружить болевые точки, а президент эти болевые точки в послании пытается закрыть. Глава государства ведь апеллирует к определенным социальным группам, настроения которых важно знать.
– В этом смысле и декабрьская прямая линия – тоже подготовка к посланию?
– Болевые точки, которые выявляются во время подготовки к прямой линии, в обязательном порядке попадают [в зону внимания при подготовке послания], ведь по сути прямая линия, она же большая пресс-конференция – это отработанный механизм сбора социологии.
– Какие ожидания от нынешнего послания есть у губернаторов и других представителей региональных элит?
– Все ждут, все сидят с карандашом во время оглашения. Ожидания, в первую очередь, касаются подтверждения социальных обязательств государства, подведения экономических итогов и ориентировок на будущее, потому что санкционное давление усилилось на порядок. Я так понимаю, что госслужащим, чиновникам сейчас просто необходимо увидеть определенные ориентиры. Для регионального начальства – то же самое, это очень чувствительное мероприятие.
– Какого рода ориентиров ждут, уточните, пожалуйста?
– Грубо говоря, кто сядет, а кто получит финансовую поддержку. Я, конечно, иронично сейчас говорю.
– Понимаю. Но, так или иначе, эту информацию придется ловить между строк?
– Безусловно.
– Внешняя повестка всегда занимал особую роль в послании. На что рассчитывать слушателям за пределами страны?
– Традиционно внешний трек декларируется президентом, как правило, в одном ключе (критика Запада и констатация дружбы с Востоком). Думаю, в этот раз, затаив дыхание, будут ждать, что президент назовет сроки окончания СВО, но их не услышат.
#интервьюКлубаРегионов
Ровно месяц остался до оглашения Владимиром Путиным послания Федеральному собранию. Своего рода подготовкой к нему стала декабрьская прямая линия президента – она выявила основные болевые точки, которые глава государства постарается «закрыть», сказал в интервью «Клубу Регионов» политолог Алексей Мухин. Нынешнее послание, как и раньше, станет не только дорожной картой для вертикали власти, но и ответом на вопросы простых граждан и элит. Впрочем, последним придется ловить интересующие их сигналы еще и между строк.
– Кто главный адресат послания-2025: массы или элита?
– Послание – это официальный, закрепленный законом документ, который является руководством к действию, дорожной картой для вертикали власти на ближайший год, а то и три-пять лет. Плюс, послание подводит итоги предыдущего года и намечает основные изменения, которые должны произойти, чтобы итоги нынешнего года были лучше. Документ готовится тщательно и взвешенно, с учетом мнения разных ведомств.
– Прямая линия с президентом вызывает очевидный интерес у граждан. Трансляцию послания рядовому гражданину стоит посмотреть?
– Если рядовой гражданин интересуется своим собственным будущим, будущим своих детей и своей страны, если он вовлечен в политические, социальные, экономические процессы, – безусловно, стоит. Потому что в ходе оглашения послания президент дает четкие ориентиры и расставляет часто точки над i, пресекая различные инсинуации в западной и в российской прессе.
– Общественное мнение в рамках работы над посланием изучают? Насколько серьезно оно влияет?
– Социология в этих делах вообще первична. Социологи пытаются обнаружить болевые точки, а президент эти болевые точки в послании пытается закрыть. Глава государства ведь апеллирует к определенным социальным группам, настроения которых важно знать.
– В этом смысле и декабрьская прямая линия – тоже подготовка к посланию?
– Болевые точки, которые выявляются во время подготовки к прямой линии, в обязательном порядке попадают [в зону внимания при подготовке послания], ведь по сути прямая линия, она же большая пресс-конференция – это отработанный механизм сбора социологии.
– Какие ожидания от нынешнего послания есть у губернаторов и других представителей региональных элит?
– Все ждут, все сидят с карандашом во время оглашения. Ожидания, в первую очередь, касаются подтверждения социальных обязательств государства, подведения экономических итогов и ориентировок на будущее, потому что санкционное давление усилилось на порядок. Я так понимаю, что госслужащим, чиновникам сейчас просто необходимо увидеть определенные ориентиры. Для регионального начальства – то же самое, это очень чувствительное мероприятие.
– Какого рода ориентиров ждут, уточните, пожалуйста?
– Грубо говоря, кто сядет, а кто получит финансовую поддержку. Я, конечно, иронично сейчас говорю.
– Понимаю. Но, так или иначе, эту информацию придется ловить между строк?
– Безусловно.
– Внешняя повестка всегда занимал особую роль в послании. На что рассчитывать слушателям за пределами страны?
– Традиционно внешний трек декларируется президентом, как правило, в одном ключе (критика Запада и констатация дружбы с Востоком). Думаю, в этот раз, затаив дыхание, будут ждать, что президент назовет сроки окончания СВО, но их не услышат.
#интервьюКлубаРегионов
Политолог Бондаренко: 100 лет назад от большевиков из России уезжали навсегда, с релокантами всё иначе
Согласно данным Института прикладных экономических исследований РАНХиГС, в Россию вернулись 10% релокантов, уехавших после февраля 2022 года. По мнению директора Фонда прогрессивной политики Олега Бондаренко, государству не стоит акцентировать на них внимание, но было бы полезно изучить, с какими убеждениями и настроем эти люди возвращаются на Родину.
– Понятно, с каким настроем и идеалами уезжали. А кем эти люди вернулись?
– Очень хороший вопрос. Мне самому хотелось бы провести социсследование про новую русскую эмиграцию. К сожалению, никто не изучал это явление, на него предпочитали смотреть через призму политических предпочтений. А это в корне неверно, потому что это такие же русские люди, и далеко не самые худшие. Это люди инициативные, способные что-то создавать, предприниматели в большинстве своем. По моим ощущениям, вернулось гораздо больше 10%, как минимум – до трети. Или, по крайней мере, эти люди сейчас живут между Россией и другой страной. То есть, если 100 лет назад от большевиков уезжали навсегда, то сейчас уехавшие в большинстве своем имеют возможность вернуться в Россию или жить на два дома.
– Насколько эти люди политически активны?
– Политических активистов среди них абсолютное меньшинство. Из миллиона эмигрантов активистов если 20 тысяч наберется, то хорошо. Многие уезжали просто потому, что не могли дальше вести бизнес, многих гнал страх в начале СВО и потом, когда началась мобилизация. Эти люди ни разу не политические активисты.
– Но определенные политические взгляды у них были. Эти взгляды могли поменяться за границей?
– Вряд ли за границей они полюбили Путина. Но вопрос не в их личной привязанности, а в том, что они познали жизнь за границей, узнали, почем фунт лиха в Париже и Лондоне – как в том анекдоте про «не путайте туризм с эмиграцией». Теперь им есть, с чем сравнивать, теперь они другими глазами могут смотреть на российскую реальность, причем, как в плюс, так и в минус.
– Сейчас много говорят о социальной архитектуре. Должно ли государство работать с вернувшимися, чтобы они встроились в социальную ткань?
– Как минимум, им не надо чинить никаких препятствий. Эти люди не ждут ничего от государства, у них одно желание: «Не трогайте нас. Относитесь к нам так же, как и ко всем остальным». Никаких специальных условий им не нужно, они сами себе создадут условия, которые они хотят, потому что, повторяю, в основе своей это люди с предпринимательской жилкой. А для малого и среднего бизнеса как раз сохраняется пространство возможностей, которое не сильно отличается от того, что было лет пять назад. Есть, конечно, новый идеологический фон, но «налога на СВО» нет, а если и есть, то исключительно на добровольной основе.
– Вообще не надо с ними никак работать? Они же на выборы пойдут...
– Они на выборы и за границей ходили. Владислав Даванков, который на выборах президента набрал в Белграде 73% голосов – ярчайшее тому доказательство.
– Государство готово принять мнение этих людей, выраженное на избирательных участках?
– Готово – не готово, но оно примет.
– Возможно ли идеологически воздействовать на этих людей, убедить их поддержать действующую власть?
– Если только закончить СВО. По-другому на этих людей, и не только на них, воздействовать нельзя.
– Какая партия получит голоса вернувшихся?
– Сейчас таких партий нет. Можно было бы пофантазировать насчет «Яблока» или «Новых людей». Но первые ушли в спячку, из которой вряд ли выйдут, а вторые заадминистрированы во всех смыслах этого слова, чтобы самостоятельно решать такие вопросы.
– Если некого поддержать, вернувшиеся сами в политику пойдут? За кого-то же надо голосовать.
– С трудом представляю ситуацию, что в нынешней политической системе появится ниша, которую смогут занять представители вернувшихся релокантов. Что касается голосования в существующих условиях, то всё это очень ситуативно. Когда ты понимаешь, что голос отдать нужно, но вынужден выбирать меньшее из зол, то свой голос ты отдаешь ситуативно.
#интервьюКлубаРегионов
Согласно данным Института прикладных экономических исследований РАНХиГС, в Россию вернулись 10% релокантов, уехавших после февраля 2022 года. По мнению директора Фонда прогрессивной политики Олега Бондаренко, государству не стоит акцентировать на них внимание, но было бы полезно изучить, с какими убеждениями и настроем эти люди возвращаются на Родину.
– Понятно, с каким настроем и идеалами уезжали. А кем эти люди вернулись?
– Очень хороший вопрос. Мне самому хотелось бы провести социсследование про новую русскую эмиграцию. К сожалению, никто не изучал это явление, на него предпочитали смотреть через призму политических предпочтений. А это в корне неверно, потому что это такие же русские люди, и далеко не самые худшие. Это люди инициативные, способные что-то создавать, предприниматели в большинстве своем. По моим ощущениям, вернулось гораздо больше 10%, как минимум – до трети. Или, по крайней мере, эти люди сейчас живут между Россией и другой страной. То есть, если 100 лет назад от большевиков уезжали навсегда, то сейчас уехавшие в большинстве своем имеют возможность вернуться в Россию или жить на два дома.
– Насколько эти люди политически активны?
– Политических активистов среди них абсолютное меньшинство. Из миллиона эмигрантов активистов если 20 тысяч наберется, то хорошо. Многие уезжали просто потому, что не могли дальше вести бизнес, многих гнал страх в начале СВО и потом, когда началась мобилизация. Эти люди ни разу не политические активисты.
– Но определенные политические взгляды у них были. Эти взгляды могли поменяться за границей?
– Вряд ли за границей они полюбили Путина. Но вопрос не в их личной привязанности, а в том, что они познали жизнь за границей, узнали, почем фунт лиха в Париже и Лондоне – как в том анекдоте про «не путайте туризм с эмиграцией». Теперь им есть, с чем сравнивать, теперь они другими глазами могут смотреть на российскую реальность, причем, как в плюс, так и в минус.
– Сейчас много говорят о социальной архитектуре. Должно ли государство работать с вернувшимися, чтобы они встроились в социальную ткань?
– Как минимум, им не надо чинить никаких препятствий. Эти люди не ждут ничего от государства, у них одно желание: «Не трогайте нас. Относитесь к нам так же, как и ко всем остальным». Никаких специальных условий им не нужно, они сами себе создадут условия, которые они хотят, потому что, повторяю, в основе своей это люди с предпринимательской жилкой. А для малого и среднего бизнеса как раз сохраняется пространство возможностей, которое не сильно отличается от того, что было лет пять назад. Есть, конечно, новый идеологический фон, но «налога на СВО» нет, а если и есть, то исключительно на добровольной основе.
– Вообще не надо с ними никак работать? Они же на выборы пойдут...
– Они на выборы и за границей ходили. Владислав Даванков, который на выборах президента набрал в Белграде 73% голосов – ярчайшее тому доказательство.
– Государство готово принять мнение этих людей, выраженное на избирательных участках?
– Готово – не готово, но оно примет.
– Возможно ли идеологически воздействовать на этих людей, убедить их поддержать действующую власть?
– Если только закончить СВО. По-другому на этих людей, и не только на них, воздействовать нельзя.
– Какая партия получит голоса вернувшихся?
– Сейчас таких партий нет. Можно было бы пофантазировать насчет «Яблока» или «Новых людей». Но первые ушли в спячку, из которой вряд ли выйдут, а вторые заадминистрированы во всех смыслах этого слова, чтобы самостоятельно решать такие вопросы.
– Если некого поддержать, вернувшиеся сами в политику пойдут? За кого-то же надо голосовать.
– С трудом представляю ситуацию, что в нынешней политической системе появится ниша, которую смогут занять представители вернувшихся релокантов. Что касается голосования в существующих условиях, то всё это очень ситуативно. Когда ты понимаешь, что голос отдать нужно, но вынужден выбирать меньшее из зол, то свой голос ты отдаешь ситуативно.
#интервьюКлубаРегионов
Политолог Склянчук: самозанятые пока не смогут создать отдельную партию
Госдума приняла в первом чтении законопроект Минюста РФ, согласно которому кандидаты на выборах различных уровней смогут указывать самозанятость в качестве рода занятий, не опасаясь отказа в регистрации. Политолог Павел Склянчук в интервью «Клубу Регионов» рассказал, что самозанятые сегодня являются привлекательным многочисленным электоратом для существующих партий, но пока не имеют устойчивых интересов для создания собственной политической силы.
– Откуда взялась инициатива? С какими сложностями ранее сталкивались самозанятые кандидаты?
– Безусловно, самозанятые и ранее могли участвовать в выборах, но в графе о занятости у них фигурировала запись «безработный», хотя по факту человек был при деле. Возможно, для кого-то из кандидатов это было принципиально и являлось частью предвыборного позиционирования, к примеру, человек представлял интересы малого бизнеса.
Новая социальная группа самозанятых является «сиротой». Ни одна из политических партий не ведёт регулярного взаимодействия с самозанятыми, хотя сегодня их насчитывается более 12 миллионов человек. Отсутствуют какие-либо таргетированные в их пользу законопроекты. Самозанятые, по сути, один на один с налоговой службой, правительством. Через четыре года эксперимент по самозанятости подходит к завершению. Считаю, сейчас самое время для политических партий выступать с различными инициативами: к примеру, сделать этот эксперимент бессрочным, увеличить лимит дохода и подобными, чтобы привлечь внимание этой масштабной электоральной группы.
– Какая из существующих партий ближе к самозанятым, которые хотят пойти в политику?
– Для кандидатов-самозанятых наиболее идеологически близкой партией из существующих является партия «Новые люди». Но если смотреть с точки зрения статистики, по количеству кандидатов, то наибольшее количество самозанятых у «Единой России», поскольку их численность превышает численность других партий.
– Обладают ли самозанятые политической субъектносью? Они способны создать свою партию?
– Я думаю, самозанятые не смогут создать свою партию. Особенностью этой социальной группы является тот факт, что она занимает промежуточное положение, являясь гибридной формой между предпринимателями и трудоустроенными. Но если предположить, что они будут способны создать партию, то это будет заведомо неуспешный электоральный проект, поскольку их основные избиратели в равных частях могут относиться с симпатиями как к тем же «Новым людям», так и к «Единой России». Они, скорее, находятся на правом фланге идеологии, поэтому это точно не электорат КПРФ или «Справедливой России» и, скорее всего, не ЛДПР.
Самозанятость – это лишь одна из форм идентичности. При этом люди могут одновременно отождествлять себя с другими классами или социальными группами, иметь свои политические и идеологические предпочтения. Эксперимент длится сравнительно недолго, необходимо время, чтобы интересы самозанятых оформились во что-то более предметное и стали устойчиво стабильными.
#интервьюКлубаРегионов
Госдума приняла в первом чтении законопроект Минюста РФ, согласно которому кандидаты на выборах различных уровней смогут указывать самозанятость в качестве рода занятий, не опасаясь отказа в регистрации. Политолог Павел Склянчук в интервью «Клубу Регионов» рассказал, что самозанятые сегодня являются привлекательным многочисленным электоратом для существующих партий, но пока не имеют устойчивых интересов для создания собственной политической силы.
– Откуда взялась инициатива? С какими сложностями ранее сталкивались самозанятые кандидаты?
– Безусловно, самозанятые и ранее могли участвовать в выборах, но в графе о занятости у них фигурировала запись «безработный», хотя по факту человек был при деле. Возможно, для кого-то из кандидатов это было принципиально и являлось частью предвыборного позиционирования, к примеру, человек представлял интересы малого бизнеса.
Новая социальная группа самозанятых является «сиротой». Ни одна из политических партий не ведёт регулярного взаимодействия с самозанятыми, хотя сегодня их насчитывается более 12 миллионов человек. Отсутствуют какие-либо таргетированные в их пользу законопроекты. Самозанятые, по сути, один на один с налоговой службой, правительством. Через четыре года эксперимент по самозанятости подходит к завершению. Считаю, сейчас самое время для политических партий выступать с различными инициативами: к примеру, сделать этот эксперимент бессрочным, увеличить лимит дохода и подобными, чтобы привлечь внимание этой масштабной электоральной группы.
– Какая из существующих партий ближе к самозанятым, которые хотят пойти в политику?
– Для кандидатов-самозанятых наиболее идеологически близкой партией из существующих является партия «Новые люди». Но если смотреть с точки зрения статистики, по количеству кандидатов, то наибольшее количество самозанятых у «Единой России», поскольку их численность превышает численность других партий.
– Обладают ли самозанятые политической субъектносью? Они способны создать свою партию?
– Я думаю, самозанятые не смогут создать свою партию. Особенностью этой социальной группы является тот факт, что она занимает промежуточное положение, являясь гибридной формой между предпринимателями и трудоустроенными. Но если предположить, что они будут способны создать партию, то это будет заведомо неуспешный электоральный проект, поскольку их основные избиратели в равных частях могут относиться с симпатиями как к тем же «Новым людям», так и к «Единой России». Они, скорее, находятся на правом фланге идеологии, поэтому это точно не электорат КПРФ или «Справедливой России» и, скорее всего, не ЛДПР.
Самозанятость – это лишь одна из форм идентичности. При этом люди могут одновременно отождествлять себя с другими классами или социальными группами, иметь свои политические и идеологические предпочтения. Эксперимент длится сравнительно недолго, необходимо время, чтобы интересы самозанятых оформились во что-то более предметное и стали устойчиво стабильными.
#интервьюКлубаРегионов
Политолог Слатинов: ликвидация двухуровневой системы МСУ – это для России слишком просто
Сопротивление регионов и публичная позиция спикера ГД Вячеслава Володина, кажется, позволили сохранить двухуровневую систему местного самоуправления как один из вариантов территориально-административного устройства. Ко второму чтению законопроекта о реформе МСУ пункт о тотальном переходе на одноуровневую систему был исключен. Политолог Владимир Слатинов в интервью «Клубу Регионов» выразил мнение, что авторы документа, сенатор Андрей Клишас и депутат Павел Крашенинников, переборщили с попыткой упростить систему.
– Почему от принципиального пункта реформы МСУ в итоге пришлось отказаться?
– Я считаю, что принципиальная методология законопроекта, которая исходила из отмены муниципалитетов поселенческого уровня, в корне неверна. И причина тут банальная: Россия – слишком сложный организм, чтобы действовать по предельно упрощенной схеме. Авторы законопроекта допустили ошибку, переборщив с попыткой упростить. Но их логику я понимаю, потому что сама логика вертикализации всей нашей политической системы – это, будем говорить честно, логика упрощения. Мы, действительно, видим, что формальные и неформальные институты, возникшие в рамках нынешней вертикали власти, упрощают управление страной – это касается федерального уровня, регионального уровня, взаимоотношения регионов и центра. Но в части муниципалитетов эта логика споткнулась о сопротивление почвы. Даже с учетом вертикализации, в целом ряде регионов осознают, что [повсеместный переход на одноуровневую систему] – это перебор. Пусть в одних регионах будут муниципальные или городские округа, в других пусть сохранится двухуровневая модель, а в третьих, как, например, в Липецкой области и не только, пусть сосуществуют объединенные в муниципальные округа малонаселенные районы, и муниципальные районы, внутри которых есть муниципалитеты. Но пусть это решают регионы, а не Клишас с Крашенинниковым.
– Возможно ли, что жесткий вариант реформы отвечал интересам узкого круга лиц (губернаторов), которые по разным причинам не хотели запускать изменения от своего имени, но которым было бы удобно прикрыться общими для всех правилами?
– Не хочу мыслить в парадигме теории заговора, но я не исключаю такого варианта. Несомненно, есть главы регионов, которые хотели бы упростить систему управления, ссылаясь на норму федерального закона. И они нашли своих лоббистов. Но я также лично знаю губернаторов, которые считают это упрощение избыточным и вредным с точки зрения региональных интересов, а также демографических, территориальных, национальных и иных раскладов. Но и эти губернаторы тоже своих лоббистов нашли.
– Эти губернаторы, которые против, они из национальных республик?
– Не только, но называть их имена я не имею права.
– Какая часть губернаторского корпуса воспользуется прописанным в законе позволением ликвидировать двухуровневую систему?
– Не буду говорить за них. Но я догадываюсь, кого это могло бы заинтересовать в том же Черноземье… Но могут быть и обратные примеры. У нас есть та же Тамбовская область, где губернатор Егоров наделал дел, упразднил нижний уровень, и ушел в отставку. И вот мне даже интересно, новому губернатору Первышову нравится, что ему такая система досталась?
– Есть у вас версия, почему лично Володину пришлось вмешиваться в ситуацию?
– Понятно, что и Володин, и губернаторы вынуждены принимать новую реальность, в которой трендом стали технократизация и упрощение. Но, когда пересекаются красные линии, то в отдельных случаях срабатывает логика сопротивления. Ну и также надо понимать, что Володин не один – мы понимаем, что в разных сферах против жесткого варианта реформы выступили влиятельные силы, рупором которых выступил Володин. Конечно, эти силы – они лоялисты, они принимают общую логику происходящих изменений, но они стараются, чтобы оставались рамки, учитывающие высокий уровень сложности и разнообразия системы.
#интервьюКлубаРегионов
Сопротивление регионов и публичная позиция спикера ГД Вячеслава Володина, кажется, позволили сохранить двухуровневую систему местного самоуправления как один из вариантов территориально-административного устройства. Ко второму чтению законопроекта о реформе МСУ пункт о тотальном переходе на одноуровневую систему был исключен. Политолог Владимир Слатинов в интервью «Клубу Регионов» выразил мнение, что авторы документа, сенатор Андрей Клишас и депутат Павел Крашенинников, переборщили с попыткой упростить систему.
– Почему от принципиального пункта реформы МСУ в итоге пришлось отказаться?
– Я считаю, что принципиальная методология законопроекта, которая исходила из отмены муниципалитетов поселенческого уровня, в корне неверна. И причина тут банальная: Россия – слишком сложный организм, чтобы действовать по предельно упрощенной схеме. Авторы законопроекта допустили ошибку, переборщив с попыткой упростить. Но их логику я понимаю, потому что сама логика вертикализации всей нашей политической системы – это, будем говорить честно, логика упрощения. Мы, действительно, видим, что формальные и неформальные институты, возникшие в рамках нынешней вертикали власти, упрощают управление страной – это касается федерального уровня, регионального уровня, взаимоотношения регионов и центра. Но в части муниципалитетов эта логика споткнулась о сопротивление почвы. Даже с учетом вертикализации, в целом ряде регионов осознают, что [повсеместный переход на одноуровневую систему] – это перебор. Пусть в одних регионах будут муниципальные или городские округа, в других пусть сохранится двухуровневая модель, а в третьих, как, например, в Липецкой области и не только, пусть сосуществуют объединенные в муниципальные округа малонаселенные районы, и муниципальные районы, внутри которых есть муниципалитеты. Но пусть это решают регионы, а не Клишас с Крашенинниковым.
– Возможно ли, что жесткий вариант реформы отвечал интересам узкого круга лиц (губернаторов), которые по разным причинам не хотели запускать изменения от своего имени, но которым было бы удобно прикрыться общими для всех правилами?
– Не хочу мыслить в парадигме теории заговора, но я не исключаю такого варианта. Несомненно, есть главы регионов, которые хотели бы упростить систему управления, ссылаясь на норму федерального закона. И они нашли своих лоббистов. Но я также лично знаю губернаторов, которые считают это упрощение избыточным и вредным с точки зрения региональных интересов, а также демографических, территориальных, национальных и иных раскладов. Но и эти губернаторы тоже своих лоббистов нашли.
– Эти губернаторы, которые против, они из национальных республик?
– Не только, но называть их имена я не имею права.
– Какая часть губернаторского корпуса воспользуется прописанным в законе позволением ликвидировать двухуровневую систему?
– Не буду говорить за них. Но я догадываюсь, кого это могло бы заинтересовать в том же Черноземье… Но могут быть и обратные примеры. У нас есть та же Тамбовская область, где губернатор Егоров наделал дел, упразднил нижний уровень, и ушел в отставку. И вот мне даже интересно, новому губернатору Первышову нравится, что ему такая система досталась?
– Есть у вас версия, почему лично Володину пришлось вмешиваться в ситуацию?
– Понятно, что и Володин, и губернаторы вынуждены принимать новую реальность, в которой трендом стали технократизация и упрощение. Но, когда пересекаются красные линии, то в отдельных случаях срабатывает логика сопротивления. Ну и также надо понимать, что Володин не один – мы понимаем, что в разных сферах против жесткого варианта реформы выступили влиятельные силы, рупором которых выступил Володин. Конечно, эти силы – они лоялисты, они принимают общую логику происходящих изменений, но они стараются, чтобы оставались рамки, учитывающие высокий уровень сложности и разнообразия системы.
#интервьюКлубаРегионов
ТЕМА ДНЯ: Как проблемы Кузбасса обнажают ситуацию в угольной энергетике
Возможные варианты преодоления кризиса угольной промышленности в Кузбассе «Клуб Регионов» обсудил с членом Экспертного совета Президиума СО РАН по проблематике Парижского соглашения Юрием Манаковым.
– Власти Кузбасса приостановили поставки сортового угля для отопления частного сектора из-за проблем добывающих предприятий. Не усугубит ли это еще больше непростую экологическую ситуацию в регионе?
– Вклад частных домохозяйств в загрязнение воздуха городов невелик. Плохой уголь хуже горит, от него меньше тепла, но и выбросов меньше. Поэтому кузбасские власти должны решить вопрос с обеспечением местного населения качественным углем. Рынок рынком, но базовые принципы защиты жизненно важных интересов населения должны исполняться. Для экологического состояния региона гораздо важнее влияние 13 тепловых электростанций, работающих на угле по старым технологиям. Крупнейшими из них являются Томь-Усинская, Беловская, Кемеровская ГРЭС.
– Российские ученые предлагают разные экологичные технологии использования угля, но в Кузбассе нововведения не очень востребованы. Почему?
– Надо признать, что развития углехимии в Кузбассе не произошло. Угольные компании региона не желали вкладывать деньги ни в прикладные, ни фундаментальные исследования. Собственникам шахт и разрезов казалось, что спрос на уголь не закончится никогда и можно спокойно его копать и продавать на Запад. Но вот ситуация в корне поменялась, и к экологическим проблемам добавились климатические риски и климатические обязательства страны. А это большие инвестиции, на которые не всякий собственник добровольно согласится. Нужны принудительные меры.
– Какие?
– В России в последние несколько лет принят ряд законов и инициатив в рамках выполнения обязательств Парижского соглашения по климату 2015 года. Президент Владимир Путин определил срок достижения страной углеродной нейтральности – к 2060 году. Чтобы соответствовать современным требованиям, предприятие должно обладать собственной ESG-стратегией и планами адаптации к климатическим изменениям, внедрять низкоуглеродные технологии, реализовывать климатические проекты. Правда состоит в том, что если сегодня ESG требует инвестиций, то завтра больших затрат потребует отсутствие ESG.
Сейчас для Кузбасса имеет значение переход на технологии сжигания угля для получения чистой энергии с наименьшими выбросами и отходами. Для этого необходимо приступить к разработке региональной стратегии низкоуглеродного развития. Но пока ни в одном регионе России нет ни одной такой стратегии, кроме Сахалинской области.
– С чем связана такая пассивность глав регионов?
– Одна из причин в том, что сегодня в KPI губернаторов не входит показатель количества мероприятий по углеродной нейтральности или снижения углеродного следа. Система квотирования сейчас обкатывается и в ближайшей перспективе будет разработана нормативная база для применения в масштабах всей страны. Пока же на уровне российского бизнеса сравнительно мало компаний, которые имеют свои климатические программы и работают по снижению углеродного следа. Угольных компаний в этом процессе вообще не видно.
– Существуют ли иные стимулы воздействия на бизнес?
– На международном уровне заметно движение в сторону «зеленых» и углеродно нейтральных рынков. С 1 января 2026 года Евросоюз внедрит трансграничное углеродное регулирование, которое становится серьезным препятствием для российских компаний с большим углеродным следом, так как им придется либо уходить с рынка, либо выкупать углеродные единицы на европейских углеродных биржах, что обязательно отразится на конкурентоспособности. Российский бизнес надеется на отсрочку или другой нежданный авось, в виде китайского рынка. Однако совершенно ясно, что Китай будет следующим, кто введет трансграничный налог на углерод, так как он является крупнейшим поставщиком товаров в Европу. С 2026 года мировой рынок точно будет другим для российского бизнеса.
#интервьюКлубаРегионов
Возможные варианты преодоления кризиса угольной промышленности в Кузбассе «Клуб Регионов» обсудил с членом Экспертного совета Президиума СО РАН по проблематике Парижского соглашения Юрием Манаковым.
– Власти Кузбасса приостановили поставки сортового угля для отопления частного сектора из-за проблем добывающих предприятий. Не усугубит ли это еще больше непростую экологическую ситуацию в регионе?
– Вклад частных домохозяйств в загрязнение воздуха городов невелик. Плохой уголь хуже горит, от него меньше тепла, но и выбросов меньше. Поэтому кузбасские власти должны решить вопрос с обеспечением местного населения качественным углем. Рынок рынком, но базовые принципы защиты жизненно важных интересов населения должны исполняться. Для экологического состояния региона гораздо важнее влияние 13 тепловых электростанций, работающих на угле по старым технологиям. Крупнейшими из них являются Томь-Усинская, Беловская, Кемеровская ГРЭС.
– Российские ученые предлагают разные экологичные технологии использования угля, но в Кузбассе нововведения не очень востребованы. Почему?
– Надо признать, что развития углехимии в Кузбассе не произошло. Угольные компании региона не желали вкладывать деньги ни в прикладные, ни фундаментальные исследования. Собственникам шахт и разрезов казалось, что спрос на уголь не закончится никогда и можно спокойно его копать и продавать на Запад. Но вот ситуация в корне поменялась, и к экологическим проблемам добавились климатические риски и климатические обязательства страны. А это большие инвестиции, на которые не всякий собственник добровольно согласится. Нужны принудительные меры.
– Какие?
– В России в последние несколько лет принят ряд законов и инициатив в рамках выполнения обязательств Парижского соглашения по климату 2015 года. Президент Владимир Путин определил срок достижения страной углеродной нейтральности – к 2060 году. Чтобы соответствовать современным требованиям, предприятие должно обладать собственной ESG-стратегией и планами адаптации к климатическим изменениям, внедрять низкоуглеродные технологии, реализовывать климатические проекты. Правда состоит в том, что если сегодня ESG требует инвестиций, то завтра больших затрат потребует отсутствие ESG.
Сейчас для Кузбасса имеет значение переход на технологии сжигания угля для получения чистой энергии с наименьшими выбросами и отходами. Для этого необходимо приступить к разработке региональной стратегии низкоуглеродного развития. Но пока ни в одном регионе России нет ни одной такой стратегии, кроме Сахалинской области.
– С чем связана такая пассивность глав регионов?
– Одна из причин в том, что сегодня в KPI губернаторов не входит показатель количества мероприятий по углеродной нейтральности или снижения углеродного следа. Система квотирования сейчас обкатывается и в ближайшей перспективе будет разработана нормативная база для применения в масштабах всей страны. Пока же на уровне российского бизнеса сравнительно мало компаний, которые имеют свои климатические программы и работают по снижению углеродного следа. Угольных компаний в этом процессе вообще не видно.
– Существуют ли иные стимулы воздействия на бизнес?
– На международном уровне заметно движение в сторону «зеленых» и углеродно нейтральных рынков. С 1 января 2026 года Евросоюз внедрит трансграничное углеродное регулирование, которое становится серьезным препятствием для российских компаний с большим углеродным следом, так как им придется либо уходить с рынка, либо выкупать углеродные единицы на европейских углеродных биржах, что обязательно отразится на конкурентоспособности. Российский бизнес надеется на отсрочку или другой нежданный авось, в виде китайского рынка. Однако совершенно ясно, что Китай будет следующим, кто введет трансграничный налог на углерод, так как он является крупнейшим поставщиком товаров в Европу. С 2026 года мировой рынок точно будет другим для российского бизнеса.
#интервьюКлубаРегионов
Политтехнолог Жестовская: избиратели позволяют себе бросать семьи, но от губернаторов требуют соблюдать высокие морально-нравственные качества
Бывшая супруга главы Хакасии Светлана Ратушенко в соцсетях поделилась интимными подробностями развода с Валентином Коноваловым. Она также назвала имя новой девушки губернатора. Политтехнолог Алина Жестовская в интервью «Клубу Регионов» не исключила, что грязную историю используют в рамках очередной попытки «снести» Коновалова.
– Моральный облик губернатора в KPI не прописан. Однако, насколько серьезной проблемой для руководителя региона может быть такой вынос сора из избы?
– Если речь о «своем парне», то истеблишмент не сильно такое осуждает. Посмотрите на все эти разводы и новые романы с участием православных патриотов, омбудсменов, лидеров патриотической эстрады и других амбассадоров традиционных ценностей – никого в бан за это не отправили. Но это как раз пример «своих парней». А вот если к человеку есть вопросы, а к Коновалову они есть, то эту ситуацию могут использовать против него. Поскольку у нас первый пункт в губернаторских KPI – это доверие граждан, то эту историю могут подкачивать для формирования и корректировки публичного образа данного политика.
– Избирателю важно, чтобы губернатор был примерным семьянином?
– А вот тут парадоксальная штука. Россия – один из лидеров по количеству разводов, у нас второй-третий брак – норма жизни, у нас огромное количество детей воспитывается в неполных семьях. У нас почти весь кинематограф и литература не про то, что брак надо сохранить, а про то, почему его надо расторгнуть, у нас женщина-одиночка – это всегда героиня. Себя мы за это не корим. Но к нашим политикам мы применяем другие морально-этические нормы, у нас образ идеального главы региона – это женатый мужчина с кучей детишек, причем, женат он должен быть еще со студенческих времен. А еще мы оцениваем внешний облик его супруги – чем она проще и чем больше на нас похожа, тем нам приятнее.
– Насколько это жесткое электоральное требование?
– Это может быть решающим фактором, если у губернатора будет соперник с плюс-минус схожей эффективностью, а не как мы привыкли, когда в бюллетене есть один лидер и четыре-пять клоунов. Около 5% может отнять некрасивая семейная история, особенно если ее правильно подать во время кампании. И учтите, что у нас основной электорат – это женщины 40+, и они в обиженных женах видят себя, а наличие у губернатора новой молодой жены, а тем более, любовницы, воспринимают как несправедливость. Для такого электората губернатор становится личным врагом.
Но тут также надо понимать, что истории отношений тех же губернаторов с сотрудницами или кем-то еще – это дело неизбежное. Когда ты занимаешь высокий пост в органах власти, ты перестаешь бывать дома – времени ни на жену, ни на детей у тебя нет. Если бы стояла задача покопаться в грязном белье, думаю, мы бы обнаружили, что у нас таких губернаторов – как минимум половина, а то и больше.
– Но большинство, как видно, успешно хранят тайну личной жизни…
– Далеко не все посты у нас сопряжены с должной степенью информационной охраны. Бывшей жене какого-нибудь федерального чиновника вряд ли бы предоставили такую степень свободы, после расторжения брака она находилась бы в определенном информационном вакууме. А бывшую жену губернатора не контролирует никто. Вообще, бывшая жена – это лучший друг политтехнолога, который занимается контрпропагандой. Если в Хакасии есть политтехнологи (а они там есть), которые работают на смену власти, то первое, что они должны были сделать – отправиться к бывшей супруге Коновалова.
– Если в итоге окажется, что страницу Ратушенко создали «враги» и заявление – фейк, скандал получится отыграть назад?
– Словам губернатора или его пресс-секретаря никто не поверит. Наши чиновники и депутаты сильно дискредитировали эту отмазку. Как-то отбить историю можно, если губернатор вместе с бывшей женой и детьми встанут перед камерами и она лично заявит, что всё это подделка, и что у нее с бывшим супругом отличные отношения и они друг друга уважают.
#интервьюКлубаРегионов
Бывшая супруга главы Хакасии Светлана Ратушенко в соцсетях поделилась интимными подробностями развода с Валентином Коноваловым. Она также назвала имя новой девушки губернатора. Политтехнолог Алина Жестовская в интервью «Клубу Регионов» не исключила, что грязную историю используют в рамках очередной попытки «снести» Коновалова.
– Моральный облик губернатора в KPI не прописан. Однако, насколько серьезной проблемой для руководителя региона может быть такой вынос сора из избы?
– Если речь о «своем парне», то истеблишмент не сильно такое осуждает. Посмотрите на все эти разводы и новые романы с участием православных патриотов, омбудсменов, лидеров патриотической эстрады и других амбассадоров традиционных ценностей – никого в бан за это не отправили. Но это как раз пример «своих парней». А вот если к человеку есть вопросы, а к Коновалову они есть, то эту ситуацию могут использовать против него. Поскольку у нас первый пункт в губернаторских KPI – это доверие граждан, то эту историю могут подкачивать для формирования и корректировки публичного образа данного политика.
– Избирателю важно, чтобы губернатор был примерным семьянином?
– А вот тут парадоксальная штука. Россия – один из лидеров по количеству разводов, у нас второй-третий брак – норма жизни, у нас огромное количество детей воспитывается в неполных семьях. У нас почти весь кинематограф и литература не про то, что брак надо сохранить, а про то, почему его надо расторгнуть, у нас женщина-одиночка – это всегда героиня. Себя мы за это не корим. Но к нашим политикам мы применяем другие морально-этические нормы, у нас образ идеального главы региона – это женатый мужчина с кучей детишек, причем, женат он должен быть еще со студенческих времен. А еще мы оцениваем внешний облик его супруги – чем она проще и чем больше на нас похожа, тем нам приятнее.
– Насколько это жесткое электоральное требование?
– Это может быть решающим фактором, если у губернатора будет соперник с плюс-минус схожей эффективностью, а не как мы привыкли, когда в бюллетене есть один лидер и четыре-пять клоунов. Около 5% может отнять некрасивая семейная история, особенно если ее правильно подать во время кампании. И учтите, что у нас основной электорат – это женщины 40+, и они в обиженных женах видят себя, а наличие у губернатора новой молодой жены, а тем более, любовницы, воспринимают как несправедливость. Для такого электората губернатор становится личным врагом.
Но тут также надо понимать, что истории отношений тех же губернаторов с сотрудницами или кем-то еще – это дело неизбежное. Когда ты занимаешь высокий пост в органах власти, ты перестаешь бывать дома – времени ни на жену, ни на детей у тебя нет. Если бы стояла задача покопаться в грязном белье, думаю, мы бы обнаружили, что у нас таких губернаторов – как минимум половина, а то и больше.
– Но большинство, как видно, успешно хранят тайну личной жизни…
– Далеко не все посты у нас сопряжены с должной степенью информационной охраны. Бывшей жене какого-нибудь федерального чиновника вряд ли бы предоставили такую степень свободы, после расторжения брака она находилась бы в определенном информационном вакууме. А бывшую жену губернатора не контролирует никто. Вообще, бывшая жена – это лучший друг политтехнолога, который занимается контрпропагандой. Если в Хакасии есть политтехнологи (а они там есть), которые работают на смену власти, то первое, что они должны были сделать – отправиться к бывшей супруге Коновалова.
– Если в итоге окажется, что страницу Ратушенко создали «враги» и заявление – фейк, скандал получится отыграть назад?
– Словам губернатора или его пресс-секретаря никто не поверит. Наши чиновники и депутаты сильно дискредитировали эту отмазку. Как-то отбить историю можно, если губернатор вместе с бывшей женой и детьми встанут перед камерами и она лично заявит, что всё это подделка, и что у нее с бывшим супругом отличные отношения и они друг друга уважают.
#интервьюКлубаРегионов
Политолог Вадим Попов: c должности мэра сложно подняться выше, а участие в СВО – хороший трамплин
Участие в спецоперации может помочь региональным чиновникам и градоначальникам быстрее строить карьеру на госслужбе, и это вполне соответствует поручению президента Владимира Путина о формировании «новой элиты», поделился мнением в интервью «Клубу Регионов» политолог Вадим Попов. Однако никакого тренда, связанного с уходом мэров на СВО, по словам эксперта, пока не намечается и, скорее всего, уже не появится.
– Недавний пример с ушедшим на СВО мэром Оренбурга – не первый, и, можно быть уверенными, не последний. Можно ли говорить, что уходящие на фронт мэры – это уже тренд?
– Я бы здесь говорил скорее о тренде среди чиновников в целом, а не мэров.
Салмин, действительно, не первый мэр, кто принял решение уйти на СВО. До него на такой же шаг ранее решились читинский градоначальник Александр Сапожников и его коллега из Воркуты Ярослав Шапошников. Но в рамках страны три мэра – это не тренд. А вот если к ним прибавить заместителей губернаторов и рядовых чиновников по всей России, то получится внушительное количество управленцев, кто решил добровольно принять участие в спецоперации. Тогда действительно, речь идет о тренде.
– Если оставить за скобками попытки избежать уголовного наказания, как в случае с бывшим главой Петрозаводска, чем мэров привлекает участие в спецоперации? Это обязательное условие для развития карьеры или исключительно гражданская позиция?
– В каждом случае нужно смотреть индивидуально. К примеру, про мэра Воркуты злопыхатели говорили, что он идет на СВО, чтобы избежать уголовного преследования, связанного с аварией на очистных сооружениях. Есть также мнение, что участие в СВО может помочь тому или иному мэру стать губернатором. Но лично я считаю этот вариант маловероятным. Пока таких прецедентов не было. Да, я помню, что нынешний глава Тамбовской области Евгений Первышов был мэром Краснодара, но потом-то он был депутатом Госдумы и стал губернатором именно после Думы.
Скорее всего, тот же мэр Оренбурга не прочь получить какую-нибудь федеральную должность. А СВО в этом случае – хороший трамплин, потому что с должности мэра Оренбурга сложно подняться куда-то выше. При этом никто не отменяет того факта, что Салмин может одновременно руководствоваться двумя мотивами: желанием защитить Родину и получить карьерные перспективы.
– В какой степени участие мэров в СВО отвечает поручению президента о формировании «новой элиты»?
– Не случайно с началом СВО появилось выражение «все карьеры строятся через Донбасс». Участие мэров и других чиновников в СВО, работа на новых территориях полностью укладывается в эту парадигму формирования новой управленческой элиты. Подтверждений тому много. Здесь и назначение Первышова, и карьерный взлет бывшего главы правительства ДНР Виталия Хоценко, ныне – губернатора Омской области. Именно поэтому участие Салмина в СВО также следует рассматривать в логике формирования «новой элиты» с подачи президента.
– Можно дать прогноз, скольких мэров таким образом могут готовить к губернаторству?
– В свете начавшихся российско-американских переговоров об окончании спецоперации, я бы не стал прогнозировать высокий процент мэров, которые бы стали губернаторами через трек СВО. Во-первых, сама СВО может скоро закончиться. Во-вторых, речь все-таки идет об отдельных случаях добровольного перехода мэров на работу военными.
#интервьюКлубаРегионов
Участие в спецоперации может помочь региональным чиновникам и градоначальникам быстрее строить карьеру на госслужбе, и это вполне соответствует поручению президента Владимира Путина о формировании «новой элиты», поделился мнением в интервью «Клубу Регионов» политолог Вадим Попов. Однако никакого тренда, связанного с уходом мэров на СВО, по словам эксперта, пока не намечается и, скорее всего, уже не появится.
– Недавний пример с ушедшим на СВО мэром Оренбурга – не первый, и, можно быть уверенными, не последний. Можно ли говорить, что уходящие на фронт мэры – это уже тренд?
– Я бы здесь говорил скорее о тренде среди чиновников в целом, а не мэров.
Салмин, действительно, не первый мэр, кто принял решение уйти на СВО. До него на такой же шаг ранее решились читинский градоначальник Александр Сапожников и его коллега из Воркуты Ярослав Шапошников. Но в рамках страны три мэра – это не тренд. А вот если к ним прибавить заместителей губернаторов и рядовых чиновников по всей России, то получится внушительное количество управленцев, кто решил добровольно принять участие в спецоперации. Тогда действительно, речь идет о тренде.
– Если оставить за скобками попытки избежать уголовного наказания, как в случае с бывшим главой Петрозаводска, чем мэров привлекает участие в спецоперации? Это обязательное условие для развития карьеры или исключительно гражданская позиция?
– В каждом случае нужно смотреть индивидуально. К примеру, про мэра Воркуты злопыхатели говорили, что он идет на СВО, чтобы избежать уголовного преследования, связанного с аварией на очистных сооружениях. Есть также мнение, что участие в СВО может помочь тому или иному мэру стать губернатором. Но лично я считаю этот вариант маловероятным. Пока таких прецедентов не было. Да, я помню, что нынешний глава Тамбовской области Евгений Первышов был мэром Краснодара, но потом-то он был депутатом Госдумы и стал губернатором именно после Думы.
Скорее всего, тот же мэр Оренбурга не прочь получить какую-нибудь федеральную должность. А СВО в этом случае – хороший трамплин, потому что с должности мэра Оренбурга сложно подняться куда-то выше. При этом никто не отменяет того факта, что Салмин может одновременно руководствоваться двумя мотивами: желанием защитить Родину и получить карьерные перспективы.
– В какой степени участие мэров в СВО отвечает поручению президента о формировании «новой элиты»?
– Не случайно с началом СВО появилось выражение «все карьеры строятся через Донбасс». Участие мэров и других чиновников в СВО, работа на новых территориях полностью укладывается в эту парадигму формирования новой управленческой элиты. Подтверждений тому много. Здесь и назначение Первышова, и карьерный взлет бывшего главы правительства ДНР Виталия Хоценко, ныне – губернатора Омской области. Именно поэтому участие Салмина в СВО также следует рассматривать в логике формирования «новой элиты» с подачи президента.
– Можно дать прогноз, скольких мэров таким образом могут готовить к губернаторству?
– В свете начавшихся российско-американских переговоров об окончании спецоперации, я бы не стал прогнозировать высокий процент мэров, которые бы стали губернаторами через трек СВО. Во-первых, сама СВО может скоро закончиться. Во-вторых, речь все-таки идет об отдельных случаях добровольного перехода мэров на работу военными.
#интервьюКлубаРегионов
Константин Костин: не стоит говорить о том, что уход мэров на СВО – это тенденция
Президент ФоРГО, глава экспертного совета ЕР Константин Костин в интервью «Клубу Регионов» поделился мнением о том, можно ли считать массовым явлением уход мэров и других чиновников на СВО и как это помогает развитию их карьеры.
– Уходящих на СВО мэров становится всё больше. Кто-то явно спасается от уголовного преследования. Для других это шанс с карьерной лестницы пересесть на карьерный лифт?
– Каждый гражданин России, отвечающий определенным требованиям по возрасту, здоровью и другим критериям, может принять для себя решение о заключении контракта с Минобороны и отравиться в подразделения, участвующие в спецоперации. Повторю: решение принимает каждый человек для себя сам. В полной мере все это относится и к госслужащим. Мотивы таких решений могут быть самые разные. Кто-то идет на фронт, исходя из своих представлений о патриотизме, кто-то – чтобы поддержать друзей и родственников, для кого-то важна материальная составляющая, кто-то таким образом строит карьеру, кто-то – ради того, чтобы избежать уголовного преследования. Причем, отмечу, что, когда речь идет об экономических составах, то уход на СВО – это наименее дискуссионный и наиболее консенсусный в обществе пример поведения чиновника, если сравнивать с другими типами правонарушений.
Каждый из мотивов оправдан и имеет основание. Поэтому я не стал бы усреднять и ровнять всех под одну гребенку – каждая ситуация уникальна и индивидуальна. Тем более, не стоит говорить о том, что уход мэров на СВО – это тенденции.
– Как развитие карьеры действующих чиновников через СВО соответствует поручению Владимира Путина о формировании «новой элиты»? Разве речь не о том, чтобы в политику и на госслужбу приходили новые люди?
– Здесь речь идет не просто об участниках спецоперации, а о тех, кто проявил себя, получил за свои действия на поле боя государственные награды, имеет мотивацию и устремления идти в политику или систему госуправления, развиваться по этому треку, получать необходимые навыки и знания, доказывать право на лидерство в ходе различных конкурсных процедур.
Когда мы говорим о «новой элите», речь идет о большой группе политиков и госуправленцев, которые, с одной стороны, продемонстрировали высокие морально-нравственные качества в ходе СВО, с другой, являются компетентными профессионалами-лидерами. Государство дает возможность широкому кругу участников СВО получить необходимые навыки, знания и стартовые возможности.
– То есть, участие в СВО – совсем не обязательный элемент для развития карьеры чиновника или публичного политика?
– В системе политического представительства оценку выставляют граждане в ходе выборов. В госуправлении есть свои ключевые показатели эффективности. Задача «Времени героев» и других подобных проектов – подготовить участников, которые продемонстрировали высокие моральные и ценностные качества в ходе СВО к тому, чтобы они могли подтверждать свое профессиональное лидерство на избранном поприще.
#интервьюКлубаРегионов
Президент ФоРГО, глава экспертного совета ЕР Константин Костин в интервью «Клубу Регионов» поделился мнением о том, можно ли считать массовым явлением уход мэров и других чиновников на СВО и как это помогает развитию их карьеры.
– Уходящих на СВО мэров становится всё больше. Кто-то явно спасается от уголовного преследования. Для других это шанс с карьерной лестницы пересесть на карьерный лифт?
– Каждый гражданин России, отвечающий определенным требованиям по возрасту, здоровью и другим критериям, может принять для себя решение о заключении контракта с Минобороны и отравиться в подразделения, участвующие в спецоперации. Повторю: решение принимает каждый человек для себя сам. В полной мере все это относится и к госслужащим. Мотивы таких решений могут быть самые разные. Кто-то идет на фронт, исходя из своих представлений о патриотизме, кто-то – чтобы поддержать друзей и родственников, для кого-то важна материальная составляющая, кто-то таким образом строит карьеру, кто-то – ради того, чтобы избежать уголовного преследования. Причем, отмечу, что, когда речь идет об экономических составах, то уход на СВО – это наименее дискуссионный и наиболее консенсусный в обществе пример поведения чиновника, если сравнивать с другими типами правонарушений.
Каждый из мотивов оправдан и имеет основание. Поэтому я не стал бы усреднять и ровнять всех под одну гребенку – каждая ситуация уникальна и индивидуальна. Тем более, не стоит говорить о том, что уход мэров на СВО – это тенденции.
– Как развитие карьеры действующих чиновников через СВО соответствует поручению Владимира Путина о формировании «новой элиты»? Разве речь не о том, чтобы в политику и на госслужбу приходили новые люди?
– Здесь речь идет не просто об участниках спецоперации, а о тех, кто проявил себя, получил за свои действия на поле боя государственные награды, имеет мотивацию и устремления идти в политику или систему госуправления, развиваться по этому треку, получать необходимые навыки и знания, доказывать право на лидерство в ходе различных конкурсных процедур.
Когда мы говорим о «новой элите», речь идет о большой группе политиков и госуправленцев, которые, с одной стороны, продемонстрировали высокие морально-нравственные качества в ходе СВО, с другой, являются компетентными профессионалами-лидерами. Государство дает возможность широкому кругу участников СВО получить необходимые навыки, знания и стартовые возможности.
– То есть, участие в СВО – совсем не обязательный элемент для развития карьеры чиновника или публичного политика?
– В системе политического представительства оценку выставляют граждане в ходе выборов. В госуправлении есть свои ключевые показатели эффективности. Задача «Времени героев» и других подобных проектов – подготовить участников, которые продемонстрировали высокие моральные и ценностные качества в ходе СВО к тому, чтобы они могли подтверждать свое профессиональное лидерство на избранном поприще.
#интервьюКлубаРегионов