Публикация рассказа Н. Н. Каразина, впервые напечатанного в журнале НИВА, №24 в 1873 году.
#Верный #Токмак

КАТАСТРОФА НА КАСТЕКСКОМ ПЕРЕВАЛЕ В ТУРКЕСТАНЕ.

В половине декабря 1867 года, мне и многим товарищам по экскурсии пришлось перебраться с южных склонов Александровского хребта на северные.
В Токмаке мы оставили свои экипажи, обыкновенные казанские тарантасы, чуть ли не единственный род экипажей, укатывающих наши бесконечные азиатские тракты. Дорога предстояла горная, с страшными косогористыми подъемами и еще более опасными спусками. Надо было подняться на высоту почти девяти тысяч футов и оттуда спускаться в теснины Кастекского ущелья. Тогда еще только начата была разработка этой дороги, единственной соединяющей две области: Семиречинскую и Сыр-Дарьинскую; разработка эта была самая поверхностная: кое-где взорваны порохом загораживающие путь глыбы гранита и черного аспидника... Еще конный мог пробраться кое-как по этой исковерканной дороге; с трудом проходили вьючные лошади; верблюжьи караваны не решались идти здесь и огибали на Боамское #ущелье... Только чудом и затратою самых невероятных усилий, с помощью десятков верховых, почти на руках и веревках мог быть перетащен колесный экипаж, и понятно, что всякий предпочитал бросить свой тарантас при начале подъема, чем рисковать и экипажем, и багажом, а под час даже и жизнью.
Повозочки ваши, будьте благонадежны, сохраним в полнейшей неприкосновенности!
- Пожалуйста!, вы видите - экипаж совершенно новый, - кожи, ремешки, сундуки, все это так легко может затеряться!..
- Помилуйте! у нас много уже их стоит на комендантском дворе. Извольте посмотреть!...
- Что касается до вознаграждения, то будьте уверены; на возвратном пути...
- Покорнейше благодарим... сочтемся!
Так я переговаривался за себя и товарищей с смотрителем токмакской почтовой станции, сибирским казаком, урядником Мохнаткиным, явившимся к нам спросить: много ли нам понадобится верховых лошадей и для себя, и для наших вьюков.
Мы сидели в небольшой комнатке станционного дома, довольно темной, потому что серенький свет декабрьского дня едва проникал сквозь бумагу, заменяющую стекла в окнах. Перед нами, на конце кривоногого стола, стояли дорожные фляги и разные закуски, разложенные на листах синей сахарной бумаги. Татарин слуга возился над самоваром в углу, у железной печки, и уже успел напустить дыму на всю комнату. По стенам, едва побеленным известью, чернелись казачьи винтовки, сбруя, хомуты, седла и пучки арканов; а в одном из углов навалена была перемятая солома с навозом, и там копошилось какое-то живое существо - маленький, только что появившийся на свет жеребенок, как оказалось впоследствии, которого татарин внес в комнату, боясь, что тот не выдержит на первых порах декабрьского мороза, в открытых загонах, где помещались почтовые лошади.
- Не прикажете - ли?! - пододвинул я уряднику флягу с полынною водкою, заметив умильный взгляд казака, вскользь брошенный на оплетенную посудину.
- Не употребляем... а впрочем...
И Мохнаткин начал наливать из фляги в чайную чашку, выбрав предварительно ту, которая побольше.
- Так вы полагаете, что иначе как верхом...
- Никакой нет возможности - еще летом бы ничего, а теперь ни Боже мой, склизко - особливо на козьем косо-горе...,
- Придется ехать верхом...
- Придется-с...
- А у вас хороши лошади?
- Обыкновенно, привычные кони, - вчера только кованы. Верите - ли, по этой самой гололедке в месяц раз восемь ковать приходится...
- Чай пить будете?
- Очень прекрасно...
Урядник Мохнаткин, гремя своею амунициею, уселся на опрокинутом бочонке из под спирта, и уже не дожидаясь приглашения, налил себе еще чашку полынной.
- Да вам что, - начал он, помолчав, - вам пол горя... Люди молодые, к седлу привычные - что вам? Сели себе, перевалили; на третьи сутки в Верном. А вот купец один с семейством - жена, двое маленьких, нянька... Этих на седла не посадишь... Вот тут и вой волком...

Ущелье Буам, Семиречье. 1897 г.

Живописное Боомское ущелье часто называют визитной карточкой дороги, соединяющей Бишкек и озеро #Иссык-куль, «воротами» Иссык-Кульской котловины, отделяющими её от Чуйской долины. Название Боом (Буам) предположительно монгольское и переводится как «отвесная скала, утёс на берегу реки».

Трасса, ведущая из столицы к берегам Иссык-Куля, поднимается на 260 м и коридором входит в Боомское #ущелье, располагающееся в среднем течении реки Чу, между двумя хребтами: Кунгей Ала-Тоо и Киргизским Ала-Тоо. Высота склонов в некоторых местах достигает 1500 м. Скалистые горы по сторонам Боомского ущелья сложены извержёнными породами — гранитом, порфиром и диоритом, и также из конгломератов, кое-где нависающих над рекой. Ущелье покрыто редкими зарослями облепихи, можжевельника, боярышника, шиповника и барбариса.

​​Первый автомобиль прошел через Боомское #ущелье лишь в 1928 году.
Длительное время его пересекали только верхом на лошадях или в телегах, бричках. Юлиус Фучик вспоминал, что в 1930 году ехал через Боомское ущелье верхом на лошади 7 (!) дней. Так что еще в прошлом веке этот путь был опасным предприятием, и чтобы пересечь его, за руль сажали самых опытных и хладнокровных шофёров.
Для автомобильного движения трасса в Боомском ущелье была открыта официально в 1935 году, и даже тогда водители со страхом проезжали самый опасный, последний участок дороги — узкий Боомский каньон, стиснутый скалистыми высокими обрывами.

А ещё раньше, в 1856 году, это же самое ущелье известному путешественнику и исследователю П. П. Семёнову (впоследствии – Тянь-Шанскому) удалось пройти до конца только через 21 день! Вот как он описывал свои впечатления:

«…Буамское (Боомское) ущелье – место гиблое и безлюдное… это смертельная ловушка. Движение наше было до крайности затруднено тем, что наша тропинка не могла следовать непрерывно по берегу реки: местами береговые утёсы падали в неё совершенно вертикально, и приходилось лезть вверх, на боковые стены этого каменного коридора. Кое-где вместо этих обходов мы шли, где возможно, вброд, борясь со стремительным течением, которое укрывало огромные камни, через скалы, наполняющие её ложе, с ежеминутной опасностью для каждого быть снесённым её бешеными волнами…»

К слову сказать, П.П. #Семёнов Тянь-Шанский был первопроходцем: «Мне не только удалось перейти Чу, но также достигнуть этим путём (Боомским ущельем) до Иссык-Куля, западной его оконечности, на которую ещё не ступала нога европейца и до которой ещё не коснулись никакие научные исследования.»

В 1868 году туркестанской сапёрной ротой была начата разработка Боомского ущелья и продолжалась вместе с жителями окрестных мест.
С 1 декабря 1870 года отсюда началось вьючное сообщение с г. Караколом по северному берегу озера, а с 1871 года сообщение стало колесным (имеется в виду телеги и брички на колёсах).

Уже после войны, в 1948 году была открыта железнодорожная ветка Фрунзе – Рыбачье, на её строительстве в течении нескольких лет работали многие: и заключённые сталинских лагерей, и военнопленные – немцы, японцы, и местные жители – киргизы и русские.

#Природа Семиречья // #ущелье

Ущелье Туюк находится в 77 км от Бишкека. На склонах гор разрастаются Альпийские луга и растут многочисленные лекарственные травы...

З а м е т к и С е м и р е к а