«Групповой портрет регентш приюта для престарелых в Харлеме»
Франц Халс, 1664
Музей Франца Халса, Харлем
Гильдейские портреты в XVII веке не были редкостью, их заказывали общины мастеров разных профессий. Но если Рембрандт с композицией экспериментировал, то у Халса вышло более классическое построение.
Одно время считалось, что в старости Халс обнищал и жил в городской богадельне. И подчёркнуто некрасивые лица регентш этого заведения на портрете — месть художника за скупость или сварливость.
Но он никогда не жил в приюте. А для регентш, вероятно, важнее было показать свою добропорядочность, чем красоту: это более пристойно для протестантской дамы.
Это одна из последних работ Халса: ему было 82 года. Возможно, художнику уже тяжело было держать кисть, и поэтому, например, манжета вокруг руки центральной фигуры написана несколькими хаотичными мазками. Такой подход напоминает эксперименты импрессионистов: раздельные мазки при взгляде издали превращаются в складчатую ткань.
@ArtGallery | #разбор
Франц Халс, 1664
Музей Франца Халса, Харлем
Гильдейские портреты в XVII веке не были редкостью, их заказывали общины мастеров разных профессий. Но если Рембрандт с композицией экспериментировал, то у Халса вышло более классическое построение.
Одно время считалось, что в старости Халс обнищал и жил в городской богадельне. И подчёркнуто некрасивые лица регентш этого заведения на портрете — месть художника за скупость или сварливость.
Но он никогда не жил в приюте. А для регентш, вероятно, важнее было показать свою добропорядочность, чем красоту: это более пристойно для протестантской дамы.
Это одна из последних работ Халса: ему было 82 года. Возможно, художнику уже тяжело было держать кисть, и поэтому, например, манжета вокруг руки центральной фигуры написана несколькими хаотичными мазками. Такой подход напоминает эксперименты импрессионистов: раздельные мазки при взгляде издали превращаются в складчатую ткань.
@ArtGallery | #разбор
«Спящая Титания»
Ричард Дадд, 1841
Лувр, Париж
Промышленная революция викторианской эпохи в Великобритании балансировалась увлечением фольклором и спиритуализмом. Бурное наступление нового и технологичного вызывало желание обратиться к старому и магическому.
В конце 1830-х Ричард Дадд собрал клуб художников-единомышленников, иронично названный «Клика». Коллеги заявили: «Ретроградные традиции Академии Художеств не соответствуют требованиям современного искусства».
Они собирались у Дадда, писали эскизы и картины на заданную тему, обсуждали их и дискутировали. А темой чаще всего была иллюстрация английской классики. Прежде всего, конечно, Шекспира.
Сюжет сегодняшней картины взят из «Сна в летнюю ночь» (2-я сцена 2-го акта). Эльфы убаюкивают Титанию, а в тени пещеры ждёт Оберон. Он готовится смазать веки спящей соком любовного цветка.
В композиции сразу бросается в глаза спиральный сонм эльфов, окружающих Титанию. Похожий приём Дадд применит в другой иллюстрации Шекспира.
@ArtGallery | #разбор
Ричард Дадд, 1841
Лувр, Париж
Промышленная революция викторианской эпохи в Великобритании балансировалась увлечением фольклором и спиритуализмом. Бурное наступление нового и технологичного вызывало желание обратиться к старому и магическому.
В конце 1830-х Ричард Дадд собрал клуб художников-единомышленников, иронично названный «Клика». Коллеги заявили: «Ретроградные традиции Академии Художеств не соответствуют требованиям современного искусства».
Они собирались у Дадда, писали эскизы и картины на заданную тему, обсуждали их и дискутировали. А темой чаще всего была иллюстрация английской классики. Прежде всего, конечно, Шекспира.
Сюжет сегодняшней картины взят из «Сна в летнюю ночь» (2-я сцена 2-го акта). Эльфы убаюкивают Титанию, а в тени пещеры ждёт Оберон. Он готовится смазать веки спящей соком любовного цветка.
В композиции сразу бросается в глаза спиральный сонм эльфов, окружающих Титанию. Похожий приём Дадд применит в другой иллюстрации Шекспира.
@ArtGallery | #разбор
«Демон и Тамара (Люби меня!)»
Михаил Врубель, 1891
Третьяковская галерея, Москва
Эта картина Врубеля похожа на фотографию в сепии. Но она была написана именно так: на бежевой бумаге чёрной акварелью и белилами.
В 1891-м Пётр Кончаловский редактировал юбилейный сборник сочинений Лермонтова. Иллюстрировать книгу он пригласил Леонида Пастернака. Пастернак позвал Серова (а с ним традиционно пришёл и Коровин), а тот в свою очередь дал рекомендации Врубелю.
Врубель к тому моменту уже давно разрабатывал своё ви́дение Демона. Кончаловский снял для него комнату в том же доме, где жил сам. В этой комнате в общей сложности художник написал 11 иллюстраций к поэме (и 20 для всего сборника).
Картина иллюстрирует финальные слова Демона из X главы 2-й части поэмы:
Я опущусь на дно морское,
Я полечу за облака,
Я дам тебе всё, всё земное —
Люби меня!
Влюблённый Демон убеждает и покоряет Тамару. Тело её будто ещё пытается отстраниться от соблазнителя, но лицо уже тянется за роковым поцелуем.
@ArtGallery | #разбор
Михаил Врубель, 1891
Третьяковская галерея, Москва
Эта картина Врубеля похожа на фотографию в сепии. Но она была написана именно так: на бежевой бумаге чёрной акварелью и белилами.
В 1891-м Пётр Кончаловский редактировал юбилейный сборник сочинений Лермонтова. Иллюстрировать книгу он пригласил Леонида Пастернака. Пастернак позвал Серова (а с ним традиционно пришёл и Коровин), а тот в свою очередь дал рекомендации Врубелю.
Врубель к тому моменту уже давно разрабатывал своё ви́дение Демона. Кончаловский снял для него комнату в том же доме, где жил сам. В этой комнате в общей сложности художник написал 11 иллюстраций к поэме (и 20 для всего сборника).
Картина иллюстрирует финальные слова Демона из X главы 2-й части поэмы:
Я опущусь на дно морское,
Я полечу за облака,
Я дам тебе всё, всё земное —
Люби меня!
Влюблённый Демон убеждает и покоряет Тамару. Тело её будто ещё пытается отстраниться от соблазнителя, но лицо уже тянется за роковым поцелуем.
@ArtGallery | #разбор
«Портрет песнебойца футуриста Василия Каменского»
Давид Бурлюк, 1916
Третьяковская галерея, Москва
С Каменским Бурлюк познакомился в 1908-м на вернисаже выставки в «Пассаже» на Невском. Встреча с колоритным художником произвела на Каменского яркое впечатление. Он, тогда редактор журнала «Весна», подробно и в красках описал их знакомство.
Сам Каменский помимо редактуры писал стихи и был одним из первых авиаторов. В Перми до сих пор кое-кто говорит, что он придумал слово «самолёт». Это не так, но он немало сделал для популяризации этого названия. А вот слово «песнебоец» — его изобретение.
Бурлюк в его портрете привычно сочетает стили и течения. Оба глаза сбились на правую сторону — кивок кубизму. Цвета яркие, как у Матисса. Пышные формы музы, летящей над головой футуриста, напоминают манеру Рубенса или купчих Кустодиева.
А правая сторона картины написана по-шагаловски. Если повернуть работу на бок, чтобы правы край стал нижним, то получится знакомая левитация над крышами домов.
@ArtGallery | #разбор
Давид Бурлюк, 1916
Третьяковская галерея, Москва
С Каменским Бурлюк познакомился в 1908-м на вернисаже выставки в «Пассаже» на Невском. Встреча с колоритным художником произвела на Каменского яркое впечатление. Он, тогда редактор журнала «Весна», подробно и в красках описал их знакомство.
Сам Каменский помимо редактуры писал стихи и был одним из первых авиаторов. В Перми до сих пор кое-кто говорит, что он придумал слово «самолёт». Это не так, но он немало сделал для популяризации этого названия. А вот слово «песнебоец» — его изобретение.
Бурлюк в его портрете привычно сочетает стили и течения. Оба глаза сбились на правую сторону — кивок кубизму. Цвета яркие, как у Матисса. Пышные формы музы, летящей над головой футуриста, напоминают манеру Рубенса или купчих Кустодиева.
А правая сторона картины написана по-шагаловски. Если повернуть работу на бок, чтобы правы край стал нижним, то получится знакомая левитация над крышами домов.
@ArtGallery | #разбор
«Портрет Марии Мунк (незавершенный)»
Густав Климт, 1918
Музей Лентос, Линц
Фамилия Мунк не связана со знаменитым норвежцем. Мария Мунк была дочерью богатого венского предпринимателя и племянницей Серены Ледерер, покровительницы Климта.
Мария покончила с собой после расставания с любимым. Климт решил увековечить погибшую красоту. Первый вариант («Рия Мунк на смертном одре») изображал девушку в гробу, в окружении бутонов роз. Семья девушки попросила переписать работу: они хотели запечатлеть её такой, какой она была при жизни.
Тогда художник начал сегодняшний портрет. Концепцию цветочного ложа он оставил, но повернул его на 90°, перевёл в привычную для себя длинную вертикальную композицию. Климт долго бился над портретным сходством, но в итоге не смог закончить работу и забросил её.
Так она и смотрит на нас, вырастая из хаоса линий. Неоконченный портрет как символ жизни, прерванной в самом расцвете. Как розовые бутоны, срезанные до того, как цветок распустился и завял.
@ArtGallery | #разбор
Густав Климт, 1918
Музей Лентос, Линц
Фамилия Мунк не связана со знаменитым норвежцем. Мария Мунк была дочерью богатого венского предпринимателя и племянницей Серены Ледерер, покровительницы Климта.
Мария покончила с собой после расставания с любимым. Климт решил увековечить погибшую красоту. Первый вариант («Рия Мунк на смертном одре») изображал девушку в гробу, в окружении бутонов роз. Семья девушки попросила переписать работу: они хотели запечатлеть её такой, какой она была при жизни.
Тогда художник начал сегодняшний портрет. Концепцию цветочного ложа он оставил, но повернул его на 90°, перевёл в привычную для себя длинную вертикальную композицию. Климт долго бился над портретным сходством, но в итоге не смог закончить работу и забросил её.
Так она и смотрит на нас, вырастая из хаоса линий. Неоконченный портрет как символ жизни, прерванной в самом расцвете. Как розовые бутоны, срезанные до того, как цветок распустился и завял.
@ArtGallery | #разбор
«Мэри Банн (миссис Джон Опи)»
Джон Опи, 1782
Национальный фонд, Суиндон
Пятый ребёнок в семье корнуолльского плотника, Джон Опи с детства был талантлив в рисовании и математике. Но для отца всё это было умничаньем не от мира сего: он насильно сделал Джона своим подмастерьем.
Местный врач (и одновременно писатель-сатирик) Джон Уолкот познакомился с 14-летним Опи на лесопилке и был в восторге от его талантов. Уолкот выкупил одарённого мальчика из ученичества и поселил у себя. Сам обладая разносторонними знаниями, доктор учил его, чему мог.
С помощью Уолкота слава о вундеркинде из Корнуолла разошлась по стране. В 1781-м доктор с 20-летним художником переехал в Лондон. Там он представил Опи как гения-самоучку. Заказы текли рекой. Год спустя Опи решил, что справится с работой «агента» и сам и рассорился с Уолкотом.
В том же году он познакомился с Мэри Банн. К концу года она стала его женой, и в названии портрета появилось уточнение: она стала миссис Джон Опи.
@ArtGallery | #разбор
Джон Опи, 1782
Национальный фонд, Суиндон
Пятый ребёнок в семье корнуолльского плотника, Джон Опи с детства был талантлив в рисовании и математике. Но для отца всё это было умничаньем не от мира сего: он насильно сделал Джона своим подмастерьем.
Местный врач (и одновременно писатель-сатирик) Джон Уолкот познакомился с 14-летним Опи на лесопилке и был в восторге от его талантов. Уолкот выкупил одарённого мальчика из ученичества и поселил у себя. Сам обладая разносторонними знаниями, доктор учил его, чему мог.
С помощью Уолкота слава о вундеркинде из Корнуолла разошлась по стране. В 1781-м доктор с 20-летним художником переехал в Лондон. Там он представил Опи как гения-самоучку. Заказы текли рекой. Год спустя Опи решил, что справится с работой «агента» и сам и рассорился с Уолкотом.
В том же году он познакомился с Мэри Банн. К концу года она стала его женой, и в названии портрета появилось уточнение: она стала миссис Джон Опи.
@ArtGallery | #разбор
«Хлопковая контора в Новом Орлеане»
Эдгар Дега, 1873
Музей изящных искусств, По
Импрессионисты в большинстве своём были бедны, как церковные мыши, и из поездок могли себе позволить разве что тур в пригород. Но Дега был из богатой семьи, а потому смог даже Атлантику пересечь, причём как турист, а не как матрос.
В 1876-м художник с братом Рене отправился в Новый Орлеан. Там его дядя Мишель Мюссон держал контору, торгующую хлопком. Для Дега клерки и рабочие в шумной комнате, где кипела работа и бизнес, были так же живописны, как балерины на сцене.
Чёрная одежда рабочих и дельцов контрастирует с белизной рубашек, бумаги и хлопка. Этот контраст ещё больше бросается в глаза на фоне мягких цветов пола, стен и потолка. Взгляд чуть сверху позволяет вместить в «кадре» аж 14 человек, включая дядю и двоих братьев.
Картина стала первой из работ Дега (да и всех импрессионистов), которую купил не частный коллекционер, а государственный музей. Победное шествие нового стиля началось.
@ArtGallery | #разбор
Эдгар Дега, 1873
Музей изящных искусств, По
Импрессионисты в большинстве своём были бедны, как церковные мыши, и из поездок могли себе позволить разве что тур в пригород. Но Дега был из богатой семьи, а потому смог даже Атлантику пересечь, причём как турист, а не как матрос.
В 1876-м художник с братом Рене отправился в Новый Орлеан. Там его дядя Мишель Мюссон держал контору, торгующую хлопком. Для Дега клерки и рабочие в шумной комнате, где кипела работа и бизнес, были так же живописны, как балерины на сцене.
Чёрная одежда рабочих и дельцов контрастирует с белизной рубашек, бумаги и хлопка. Этот контраст ещё больше бросается в глаза на фоне мягких цветов пола, стен и потолка. Взгляд чуть сверху позволяет вместить в «кадре» аж 14 человек, включая дядю и двоих братьев.
Картина стала первой из работ Дега (да и всех импрессионистов), которую купил не частный коллекционер, а государственный музей. Победное шествие нового стиля началось.
@ArtGallery | #разбор
«Дерби 1821 года в Эпсоме»
Теодор Жерико, 1821
Лувр, Париж
«Погодите, это точно Жерико?», — спросят знатоки. Где, мол, контрастные краски и почти караваджистская светотень? Ведь это именно Жерико приписывается фраза: «Чем больше на картине оттенков чёрного – тем выше её художественная ценность».
Контрастность в этой картине «съела» Англия. Во-первых, написал её Жерико в туманном Лондоне. А во-вторых, именно тогда он познакомился с работами Констебла — художника с куда более мягкой палитрой, чем он сам. Познакомился и вдохновился.
Дерби в Эпсоме — скачки, известные тогда всем знатокам этого спорта. Жерико запечатлел финал гонки для своего арендодателя, торговца лошадьми Элмора. Возможно, в счёт оплаты квартиры: не склонный к экономии художник к 1820-м годам промотал наследство.
Фотосерия Мэйбриджа вроде бы доказывает, что Жерико ошибся, изобразив лошадей «в полёте». Но всё-таки перед нами не остановленное мгновение, а запечатлённое движение. Не реальность, а живопись.
@ArtGallery | #разбор
Теодор Жерико, 1821
Лувр, Париж
«Погодите, это точно Жерико?», — спросят знатоки. Где, мол, контрастные краски и почти караваджистская светотень? Ведь это именно Жерико приписывается фраза: «Чем больше на картине оттенков чёрного – тем выше её художественная ценность».
Контрастность в этой картине «съела» Англия. Во-первых, написал её Жерико в туманном Лондоне. А во-вторых, именно тогда он познакомился с работами Констебла — художника с куда более мягкой палитрой, чем он сам. Познакомился и вдохновился.
Дерби в Эпсоме — скачки, известные тогда всем знатокам этого спорта. Жерико запечатлел финал гонки для своего арендодателя, торговца лошадьми Элмора. Возможно, в счёт оплаты квартиры: не склонный к экономии художник к 1820-м годам промотал наследство.
Фотосерия Мэйбриджа вроде бы доказывает, что Жерико ошибся, изобразив лошадей «в полёте». Но всё-таки перед нами не остановленное мгновение, а запечатлённое движение. Не реальность, а живопись.
@ArtGallery | #разбор
«Слишком большие для нас башмаки»
Стив Хэнкс, конец XX века
Говоря о живописи, у нас чаще всего подразумевают Старый Свет. Американских же художников обходят вниманием. И зря!
Стив Хэнкс после 15 лет работы с маслом узнал, что на эти краски у него аллергия — и переключился на акварель. К счастью для искусства. Свой стиль он назвал «эмоциональным реализмом». Его работы часто похожи на художественную фотографию — настолько точно и живо он выписывал детали.
Картину «Слишком большие для нас башмаки» он посвятил своему отцу, пилоту ВМС во II Мировой войне и всем, кто «своими достижениями оставил достойный восхищения пример для других». Пусть сам художник не пошёл по стопам отца, но мировое признание и куча профессиональных наград — башмаки, до которых его детям придётся долго расти.
@artsedu | #разбор
Стив Хэнкс, конец XX века
Говоря о живописи, у нас чаще всего подразумевают Старый Свет. Американских же художников обходят вниманием. И зря!
Стив Хэнкс после 15 лет работы с маслом узнал, что на эти краски у него аллергия — и переключился на акварель. К счастью для искусства. Свой стиль он назвал «эмоциональным реализмом». Его работы часто похожи на художественную фотографию — настолько точно и живо он выписывал детали.
Картину «Слишком большие для нас башмаки» он посвятил своему отцу, пилоту ВМС во II Мировой войне и всем, кто «своими достижениями оставил достойный восхищения пример для других». Пусть сам художник не пошёл по стопам отца, но мировое признание и куча профессиональных наград — башмаки, до которых его детям придётся долго расти.
@artsedu | #разбор
«Элизабет и Мэри Линли»
Томас Гейнсборо, 1772
Далиджская картинная галерея, Лондон
Семью Линли в музыкальном мире называли «Гнездом Соловьёв». Дочери композитора Томаса Линли Элизабет и Мэри были известными певицами. Отец заказал их портрет у Гейнсборо — тот был другом семьи.
Старшая, Элизабет (на портрете она опирается на гитару и смотрит вдаль) пела с девяти лет. Её сопрано звучало в театрах её родного Бата и в лондонском Ковент-Гардене. Популярность сыграла с ней злую шутку: спасаясь от приставаний мужчин, ей пришлось даже бежать с возлюбленным во Францию.
Но даже когда она вышла замуж (в 18 лет), её супругу пришлось минимум дважды защищать на дуэли её честь от настойчивого ухажёра. Неудивительно, что по его настоянию Элизабет прекратила публичные выступления и пела только дома. О её жизни написали комедию «Девушка из Бата».
Портрет Гейнсборо написал ещё до побега девушки. Но если Мэри смело глядит на нас, то Элизабет явно мыслями далеко от назойливого внимания.
@ArtGallery | #разбор
Томас Гейнсборо, 1772
Далиджская картинная галерея, Лондон
Семью Линли в музыкальном мире называли «Гнездом Соловьёв». Дочери композитора Томаса Линли Элизабет и Мэри были известными певицами. Отец заказал их портрет у Гейнсборо — тот был другом семьи.
Старшая, Элизабет (на портрете она опирается на гитару и смотрит вдаль) пела с девяти лет. Её сопрано звучало в театрах её родного Бата и в лондонском Ковент-Гардене. Популярность сыграла с ней злую шутку: спасаясь от приставаний мужчин, ей пришлось даже бежать с возлюбленным во Францию.
Но даже когда она вышла замуж (в 18 лет), её супругу пришлось минимум дважды защищать на дуэли её честь от настойчивого ухажёра. Неудивительно, что по его настоянию Элизабет прекратила публичные выступления и пела только дома. О её жизни написали комедию «Девушка из Бата».
Портрет Гейнсборо написал ещё до побега девушки. Но если Мэри смело глядит на нас, то Элизабет явно мыслями далеко от назойливого внимания.
@ArtGallery | #разбор