Корабельный червь – метровый двустворчатый моллюск. Живет в ходах, которые точит в древесине. Домом ему может стать и живое растение, и здание, и даже судно.

В конце 18-го века, где-то в Вест Индии, один из таких червей методично буравил борт французского корабля. За процессом наблюдал моряк Марк Брюнель. На флоте он оказался по воле строгого отца, службой тяготился. Неудивительно, что Брюнеля занимало все, кроме устава и морских узлов!

Адмирала из Марка ожидаемо не вышло. Распрощавшись со флотом, он выбрал стезю инженера. Здесь ему и пригодились знания фауны: корабельный червь стал прототипом проходческого щита Брюнеля – устройства для разработки тоннелей. Впервые щит применили при строительстве тоннеля под Темзой, который стал частью лондонского метро – первого в мире.

Сегодняшние щиты работают куда быстрее первого устройства Брюнеля, да и выглядят внушительнее. Возможно, один из них вдохновил экранизаторов эпопеи «Дюна» на образ Шаи–Хулуда – гигантского червя, роющего тоннели в песках вымышленной планеты.

На этом круг «черве-прототипов» не замкнулся. Пару лет назад в США разработали робота для подземной прокладки труб. Внимание журналистов он привлек своим подозрительным сходством с песчаным червем Дюны.

#ГК1520 #ликбез1520

Встречаются как-то Шаляпин, Горький и Пиросмани, три работника Закавказской железной дороги. Звучит как анекдот, но такая ситуация вполне могла иметь место. Оперный гений, русский классик и художник-самоучка были некогда коллегами-железнодорожниками.

Тифлис, ноябрь 1891 года. В город прибывает бродяга Алексей Пешков, и устраивается в паровозную мастерскую. Товарищам по работе он травит байки о своих странствиях. Те – советуют записывать все, что он так ладно излагает. В перерывах между закручиванием гаек появляется «Макар Чудра» - первый изданный рассказ писателя, вошедшего в историю под псевдонимом Горький.

В это же время тормозной кондуктор Николай Пиросманишвили получает от начальства очередной нагоняй. Служит он больше года, но так и не научился хорошо работать. Штрафы за опоздание, за неявку к поезду – обычное дело. Мысли Нико заняты другим: горы, морской берег, лица людей - все, что можно нарисовать. Есть миф, что первым он написал портрет начальника дороги с супругой. Картина вышла такой странной, что заказчик в гневе уволил Пиросмани. Но на деле нерадивый кондуктор сам получил расчет. Жизнь его сложилась непросто. Пиросмани умер нищете, и лишь после смерти получил признание.

Выписывать зарплату и Пешкову, и Пиросмани мог тогда безвестный Федор Шаляпин. Работа писцом в бухгалтерии дороги спасла его от бездомности и голода. Он так дорожил ею, что оставил мечты о театре. К счастью, сослуживцы, услышав однажды его голос, отправили Шаляпина к тифлисскому профессору пения – отсюда и началась всемирная слава русского баса.

#НПС1520 #ликбез1520

Пятница – день, когда рабочие будни закусывают и запивают чем-то вкусным. Благо, ассортимент разносолов сегодня широк.

Но лет двести назад приходилось изрядно побегать, чтобы добыть к столу что-нибудь эдакое. О многих деликатесах никто не слышал за пределами мест, где их исторически готовили. Без известности нет спроса, производство хиреет, гурманы грустят. Что всех спасло? Железная дорога!

Возьмем вино. За время долгой тряски в конных повозках оно сильно теряло в качестве. До потребителя доезжал не благородный напиток, а суррогат. Рельсовый путь ускорил доставку и привел к развитию виноделия во многих странах.
В конце XIX века аристократы Буэнос-Айреса воротили нос от региональных вин. Но стоило проложить линию в провинцию Мендоса, как местное красное прочно обосновалось в столичных погребах. Винокурни в Мендосе старались строить вблизи железнодорожных станций – легче грузить бочки в вагоны.

В комплект к вину – конечно, сыр. Например, камамбер. Родина этого сливочного мягкого сыра – Нормандия. Дилижансу требовалось три дня, чтобы доставить груз отсюда в Париж. Шансов добраться «живым» у крайне нежного камамбера не было. Но в 1850 году, с появлением поезда, время в пути сократилось до 8 часов – и нормандский деликатес покорил парижские ларьки.

Ну а на десерт – клубника. В 1851 году в Испании железная дорога соединила Мадрид и Аранхуэс, где располагалась летняя королевская резиденция и поля клубники. Вагонами тут перевозили и аристократов, и ягоды, о чем сегодня напоминает туристический маршрут - «клубничный поезд».

#ликбез1520

Железная дорога – один из самых пунктуальных видов транспорта. Конечно, опоздания случаются: нельзя на 100% исключить технические неисправности или сюрпризы погоды.

Но бывают и более экзотичные причины, по которым приходится ждать состав.

В Англии поезда задержали на 75 минут из-за… большой черепахи. Рептилия ползла вдоль путей, и явно чувствовала себя нехорошо: был поврежден панцирь. Спасательную операцию провели сотрудники вокзала. Черепаху отправили под наблюдение ветеринаров, а перед пассажирами извинились за вынужденное ожидание.

Работу лондонского метро на час парализовал лебедь. Он расселся на путях, улетать не желал. На крики пассажиров, пытавшихся его спугнуть, не реагировал. Проблему решили работники метрополитена: лебедя изловили и передали в руки ветеринаров. Правда, для этого пришлось изменить график 14 поездов.

Даже в особо точной Японии, где принято извиняться уже за 20 секунд опоздания, из-за животного на 17 минут задержали сверхскоростной поезд. Не из-за любви к природе, а ради безопасности пассажиров: в вагон синкансэна проскользнула змея.

#ликбез1520

Сколько поэтических строк посвящено железной дороге, сколько книг написано! Сплошная романтика и дух дальних странствий.

Правда, не все мастера слова разделяли тягу к поездам. Особенно – на заре эпохи паровых скоростей.

Среди анти-фанов – Гюстав Флобер, французский прозаик. «Железная дорога меня так утомляет, что через пять минут я вою от скуки. Пассажиры думают, что кто-то забыл собаку; ничуть – это г-н Флобер вздыхает», - писал автор «Госпожи Бовари» (просто у него телеграма не было).

Страдал от безделья в поезде Достоевский. «Хоть и везут тебя, хоть и заботятся о тебе, хоть подчас даже так убаюкают, что, кажется бы, и желать больше нечего, а всё-таки тоска, тоска и именно потому, что сам ничего не делаешь, потому что уж слишком о тебе заботятся, а ты сиди да жди, когда еще довезут», - избыточный сервис пришелся не по вкусу Федору Михайловичу. Ему бы в час пик, в метро!

Но главным хейтером «чугунки» был Лев Толстой. Признавая удобство и скорость, он писал о ней весьма жестко: «Железная дорога к путешествию, что бордель к любви. Так же удобно, но так же нечеловечески машинально и убийственно однообразно».

Дорога отвечала ему взаимностью: Толстой забывал на станциях кошельки, умудрился повредить палец в вагонном клозете. Может быть, и Анну Каренину он привел под колеса из «большой любви» к поездам?

#ликбез1520