🇸🇴 «Муна Нур Фара начала ненавидеть своего мужа еще до коронавируса. В свой дом в столице Могадишо он возвращался около трех ночи с пустыми карманами, промотав все деньги на наркотик кат.
«На этой же неделе он приносит домой деньги, овощи, манго, мясо и другую еду» — отвечает счастливая Фара. «Сейчас я люблю его. Жизнь прекрасна».

Агентство «Рейтер» выпустило прекрасный материал о том, как разрыв сообщения между Кенией и Сомали больно ударил по обороту мягкого наркотика-стимулятора — ката (другое название — мираа). Трава, вызывающая кратковременный подъем сил и концентрации и действующая на манер амфетаминов, прочно закрепилась в культурном обиходе жителей стран Африканского Рога — Сомали, Джибути, Эфиопии, Кении и сопредельных им государств.

Радость Фары понять можно — у мужчин потребление ката вызывает не только банкротство, но и импотенцию. Но не все истории заканчиваются так счастливо. Оборот ката — «мужского» наркотика — находится в руках незамужних женщин — вдов, разведенных женщин и матерей-одиночек. «Одинокая женщина средних лет» в некоторых районах Кении считается чуть ли не эвфемизмом для процветающего наркодилера. Многим из них такая жизнь по вкусу. Поговорка «Мираа — вот мой супруг!» десятилетиями слетает с уст уличных торговок. Часто при этом подразумевается, что мираа кормит и одевает их детей гораздо лучше любых «бесполезных» мужей.

Фермеры кенийского округа Меру — главные производители ката, поступающего на рынки в Сомали. Поэтому закрытие рынков ката в Сомали сочли политической акцией — у этой страны давние споры с Кенией о проведении морской границы. А недавно Кения даже обвинила Сомали в пограничных провокациях, когда в районе кенийского г. Мандера шли бои между сомалийским спецназом и отрядами бывшего министра безопасности сомалийского штата Джубаленд.

Таким образом власти Сомали попытались изящно отомстить своему соседу под предлогом профилактики коронавирусной инфекции. Любопытно, что эфиопский кат по-прежнему беспрепятственно течет в страну рекой, зато кенийский кат, все еще поставляемый на лодках в порт Кисмайо, подскочил в цене десятикратно — с 9-10 до 100$ за килограмм.

В Пробковом шлеме уже три тысячи подписчиков. По случаю подобных юбилеев принято делать подборки и я не буду отступать от местной традиции. Итак, хаотичный список моих любимых каналов: • @wildfield - интереснейший канал про османский и околоосманский мир, а также про современное турецкое общество и политику

• @sublimeporte - теперь здесь больше пишут не про Османов, а про самых разных кельтов и прочие западноевропейские дела - но это ничуть не менее интересно

• @stahlhelm18 - канал о безумных временах между двумя мировыми войнами

• @zangaro - лучший из известных мне каналов про Африку и африканскую политику

• @india_tv2020 - сам я больше пишу про индийскую историю, а вот здесь можно узнать самые последние новости из Дели и Мумбаи

• @politicalsciencelibrary - здесь можно раздобыть разнообразные полезные книги (а книги вообще читать полезнее, чем телеграм-каналы)

• @zalesje - русский регионализм, меря и старообрядцы

• @winehistory - маленький, но очень приятный канал про историю виноделия

• @ussrchaosss - наши товарищи ещё из ВК

• @redzion - единственный околополитический канал, который я ещё могу читать. От остальных дёргается глаз и просыпается ненависть к человечеству.

​🇨🇫 Пока весь мир запирается на карантин, ЦАР остается на своей волне. Вооруженная группа, предположительно связанная с недавно вернувшимся в страну экс-президентом Франсуа Бозизе, планировала освободить из тюрьмы арестованных еще 28 марта боевиков христианского ополчения «анти-балака». Верные президенту Фостен-Арканжу Туадера военные окружили столичный квартал Сассара, где собирались лояльные Бозизе офицеры и боевики «анти-балака». В свою очередь, сторонники Бозизе обвинили власти в попытке арестовать своего лидера.

В ЦАР все политики приходят к власти случайно, зато никто и никогда не уходит насовсем. Возвращение Франсуа Бозизе — президента в 2003-2013 гг. — было закономерно и неизбежно. История ничему его не научила. К концу правления фантастически коррумпированного семейства Бозизе государство в ЦАР сузилось до нескольких кварталов столицы — остальные территории достались бандитам и повстанцам.

Однако политический банкрот и военный преступник вновь рвется к власти, используя структуры его партии Kwa Na Kwa («Работа и только работа», KNK), боевиков «анти-балака» и — last but not least — негласную помощь Франции. В ответ условно «пророссийский» президент Фостен-Арканж Туадера начал лихо закручивать гайки и бросился во фронтальную атаку на оппозицию, а лояльные ему депутаты парламента желают продлить его полномочия аж до 30 марта 2021 г.

До конца 1980-х гг. история Центрально-Африканской Республики писалась в Елисейском дворце и на набережной Орсе. Впоследствии рука Парижа ослабла — местным президентам стало дешевле летать за помощью и консультациями в соседний Чад. А с конца 2010-х гг. появился и мощный «русский» след, опосредованный Брюсселем и постоянно оспариваемый Парижем.

«Русский полюс» в стране — влиятельная сила, завязанная на многообразные бизнес-интересы. В высоких кабинетах она представлена фигурой слабеющего премьера Фирмина Нгребада. В 2013 г. он даже укрывался в российском посольстве накануне падения столицы под ударами мусульманской коалиции «Селека».

В этой экосистеме — свои «военные советники», свои «фабрики троллей» и свои НПО, в первую очередь — «Мы любим нашу Африку» Аруна Дуамба, антифранцузского активиста буркинийского происхождения, связанного с Сани Яло — высокопоставленным чиновником и советником президента.

Несмотря на то что ряд политиков и партийных фигур отправились на поклон к Бозизе, ему вряд ли позволят вернуться на высший государственный пост. По итогам недавней гражданской войны и при посредничестве русских впервые в истории в политическое пространство ЦАР пробились влиятельные, активные и предприимчивые мусульмане — бизнесмены и полевые командиры, связанные с Чадом и Суданом. Они попросту не допустят возвращения старого трайбалиста.

Но судьба Туадера — даже не в его московских союзниках, а в его советниках. Центральноафриканская политика всегда творилась в ограниченном кругу хорошо знакомых друг другу лиц, обсуждающих дела на закрытых вечерах и заседаниях влиятельной местной масонской ложи.

А в окружении президента — сплошь старые помощники Франсуа Бозизе, причем все как один — люди с темным прошлым. О Фабьене Сингайе — зловещем руандийце с контактами в Брюсселе, Женеве и Москве — я уже писал ранее. Едва ли не ключевая фигура среди «перебежчиков» — Димитрий Мозер, таинственный бизнесмен и консул ЦАР в Бельгии, связанный с брюссельской и российской элитой. Есть и Лоран Фуше — французский предприниматель и посол при офисе ООН в Женеве.

В окружении Туадера обретается еще один «гуру» местной политики — Фидель Гуанджика, экс-министр в администрации Бозизе, которого считают «серым кардиналом» Туадера, поскольку тот отвечает за его безопасность.

Замыкает его команду конголезец Тео Осембе Катшунга, считающийся человеком Франсуа Бейя — зловещего советника по особым вопросам президента ДРК Феликса Чисекеди. Он отвечает за разведку и сбор сведений об оппозиции в Киншасе и Браззавиле. Все они — непотопляемые фигуры, и от их лояльности будет зависеть транзит на грядущих в декабре 2020 г. выборах.

​🇧🇯 Keep calm and pray to Sakpatá. Что бенинцы думают о пандемии

Пандемия стала суровым испытанием не только для здравоохранения и рынков, но и для духовного мира людей. О напасти высказались уже все. Wall Street Journal предоставил слово даже джихадистам.

Французский Le Monde поинтересовался, что о напасти думают адепты одной экзотической религии — дагомейского водуна. Это один из прародителей афрокарибских культов вуду, практикуемый в Бенине, Того и Гане.

Выяснилось, что бенинцы особо не паникуют. В массе своей они не видят в эпидемии большой угрозы. Иные, правда, тиражируют теории заговора, дескать, пандемия — акт биотерроризма против бедноты Третьего мира. Но в основном они воспринимают напасть как должное и вполне доверяют рекомендациям своих жрецов. К медицинским маскам, санитарным кордонам и разумной дистанции те рекомендуют добавлять жертвоприношения, а также пальмовый ликер содаби, застоянный на разных целебных травах.

Люди здесь верят, что никто и никогда не умирает просто так. За каждым недугом стоят злые силы. Многие бенинцы уверены, что пандемия — это кара за нарушение природного порядка вещей. Того же мнения — богиня оспы Сакпата, ставшая со временем — по мере победы над недугом — хтоническим божеством Земли.

Невидимые силы, по мнению бенинцев, сурово карают людей за эгоистическое посягательство на естественное мироустройство — гомосексуализм, империализм, научный прогресс, хищническое разграбление недр. Интересно, что похожие мнения бытуют и в странах по ту сторону Атлантики, испытавших на себе влияние западноафриканских культов. Так, о «каре божьей» толкуют в гаитийском Порт-о-Пренс.

Восстановить «естественный» порядок возможно, лишь доверившись жрецам Сакпаты и других духов. Примириться с невидимым миром можно с помощью целого арсенала средств — снадобий, подношений, ритуалов, фетишей и амулетов гри-гри.

Любопытно, что авторитет бенинского водуна ничуть не пострадал после того, как в январе 2020 г. влиятельный предсказатель и жрец Давид Кофи Аза растолковал ежегодное пророчество системы Фа, в соответствии с которым стране рекомендовалось готовиться в 2020 г. к росту гражданского неповиновения и прочей «внутренней дестабилизации». Главный же тренд года — коронавирусную пандемию — вудуистские геоманты благополучно упустили.

Но дагомейский водун — это не просто набор анимистских культов и практик. Это особая философия и особое миропонимание — мощная сила, структурирующая социум куда сильнее наносных авраамических религий.

Известно, что католических священников неоднократно ловили здесь не только на слабости к мальчикам, но и на хранении колдовских атрибутов, ушлые евангелисты беззастенчиво используют вуду для приращения своей паствы, а колдовские скандалы становятся предметом уголовных разбирательств не только в деревнях и бидонвилях, но и в столичных бизнес-центрах.

Так что водун опосредует здесь буквально все человеческие взаимосвязи — поведение человека в кругу семьи, в бизнесе, в политике, в космическом порядке. И, конечно, сила эта сверхсовременная — она благополучно переварила западную эзотерику, индуистскую магию, китайскую народную медицину, разнообразный Нью-Эйдж, прекрасно уживается с современной медициной и достижениями общественных наук. И, главное, ответ на ключевой вопрос "почему?" она уже дала. Остальное — за обрядностью и медицинскими масками.

​🇲🇼 Политическая экономия вампиризма, или кто сосет кровь у малавийцев

Малави редко попадает на передовицы мировой прессы. А между тем в стране разворачивается эпидемия — отнюдь не коронавирусная. На севере страны, по данным полиции, жители линчевали восьмерых подозреваемых в вампиризме. Речь идет об анамапопа — «кровососах», лишь отдаленно напоминающих своих элегантных собратьев из западной культуры.

В Малави анамапопа боятся как огня — местные жители под руководством вождей и старейшин сколачивают натуральные «отряды самообороны», объявляют «комендантские часы», с дубинками и мачете наперевес патрулируют улицы и жестоко наказывают подозреваемых. Эта истерия — не первая в новейшей истории страны. Аналогичные трагедии прокатывались по Малави в 2002, 2007-2008 и 2017 гг.

Вампирами здесь считают людей, которые используют магию или технологии, чтобы обездвижить жертв, а затем выкачать из них кровь с помощью шприцов или зарубежного (!) медицинского оборудования. Считается, что впоследствии они продают добытую кровь, предположительно сатанистам и/или белым — малавийцы считают, что в тропическом климате без местной кровушки белые быстро загибаются.

Здесь отчетливо прослеживается один общеафриканский мотив — как и в других странах Восточной и Южной Африки, ведьмами и колдунами малавийцы считают в первую очередь «плохих» соплеменников, в то время как вампирами — чужаков. Так что в «кровососных погромах» нередко достается иностранцам — в этом случае одной из жертв стал гражданин Мозамбика, в 2017 г. пострадали несколько туристов, а в следующем году чуть не погибли журналисты BBC.

Но дело не в косности или, как пишут малограмотные журналисты, суеверности малавийцев. В истерии ясно проступают уши былых, но все еще не залеченных колониальных травм — в свое время британские медики довольно халатно относились к вакцинации и заборам крови у чернокожих, использовали грязные и многократно пользованные шприцы, тем самым распространяя массу опасных болезней (в том числе — СПИД) и причиняя куда больше вреда, чем пользы.

Но с долгожданным уходом белых лучше в стране особо не стало. Поэтому в вампиризме начали винить уже не только белых, но и своих — функционеров правящих партий и коалиций, бизнесменов, высокопоставленных чиновников и просто богатых людей. Финальная связка — 2002 г., когда правительство накануне чудовищного голода и под давлением МВФ распродало зерновые резервы.

Именно тогда властей стали винить в оккультном сговоре с белыми людьми. Удачная и во многом справедливая метафора «кровососущего государства», таким образом, слилась с прелестями неолиберизма и стала универсальным ответом на все беды страны — во время очередного обострения 2017 г. погромы затронули в основном богатых малавийцев.

Любопытно, что дрова для растопки паранойи доставляют протестанты. Точнее — пятидесятнические церкви, буквально помешанные на демонах и демономании и заражающие паранойей своих прихожан. В Блантайре и Лилонгве постоянно гуляют слухи о сатанинских церквях и шабашах.

Все это липкое безумие воспроизводится из года в год благодаря чудовищному положению в экономике. Малави — одна из беднейших и наименее благополучных стран мира. Устроиться на работу без связей здесь сложно, разбогатеть — еще сложнее; бюджет на 40% зависит от донорской помощи стран Европы и США, а зарубежные некоммерческие организации и всякие там «иностранные агенты» — единственные работодатели для образованного среднего класса.

Поэтому отрезанные от иностранной валюты и бюджетной кормушки автохтоны задаются вопросом — если в стране ошивается так много белых, то почему не становится лучше? Так что вампиры — это такой своеобразный, во многом уродливый способ простых и малограмотных людей поговорить о насущных проблемах своей страны. Без жертв и mob justice эти пересуды не обходятся никогда.

​Финтех и «вертолетные деньги». Африканские ответы на коронавирусный кризис

Коронавирусная пандемия и сопутствующий ей глобальный экономический кризис — катастрофа для континентальных экономик. По оценкам экономистов Афросоюза, совокупный ВВП Африки может сократиться на 0,8 - 1,1% (по пессимистичным оценкам Всемирного Банка — на 5,1%), иностранные инвестиции — на 15%, налоги — на 30%, экспорт и импорт — на 35%.

Главная задача местных правительств — сохранить мелкий бизнес и неформальную торговлю, в которых заняты подавляющее большинство экономически активного населения. Показателен пример Кот-д'Ивуара, намеренного пустить на поддержку неформального бизнеса не менее 100 млрд франков КФА (в этой сфере занято свыше 92% ивуарийцев). На выручку приходят и финансовые технологии, в первую очередь — кенийский сервис мобильных платежей M-Pesa (от суахилийского pesa — деньги), недавно выкупленный крупнейшими южноафриканскими мобильными операторами — Safaricom и Vodacom.

Мобильные деньги, бесконтактные электронные платежи и социальные приложения (вроде угандийского Market Garden по заказу продуктов у фермеров) — единственный способ удержать товарооборот в условиях карантинных мер, и правительства идут на множество послаблений для их продвижения среди населения. В таком направлении пошли Бенин, Буркина-Фасо, Гвинея-Бисау, Мали и другие страны зоны франка КФА; Гана, в числе прочего, намерена использовать универсальные QR-коды — в рамках новой бесконтактной платежной системы.

Но технологий недостаточно — уровень интернетизации и охвата мобильной связью стран Африки все еще достаточно низкий. Поэтому для поддержания платежеспособного спроса правительства просто вынуждены раздавать «вертолетные деньги» и идти на другие социальные меры во избежание социального взрыва.

Продвинутые социальные пакеты выработали Намибия и Кабо-Верде — первая собирается выплатить 750N$ всем потерявшим работу в возрасте 18-60 лет и открыть бесплатный доступ к водоснабжению, вторая — раздавать деньги, еду и пособия, включая занятым в неформальном секторе. В самой пораженной стране — ЮАР (свыше 2 тыс. заболевших) — президент и члены кабмина пожертвовали 33% своих зарплат в особый Фонд солидарности, направленный на сдерживание эпидемии и помощь уязвимым южноафриканцам. На материальную помощь здесь могут рассчитывать как работники на карантине (в порядке оплачиваемых больничных), так и граждане, потерявшие работу или бизнес.

Экономические лидеры Восточной Африки — Кения и Уганда — уже начали раздавать еду «уязвимому» населению и занялись регулированием ценовой политики, а власти соседней Руанды активно штрафуют компании, замешанные в спекуляциях. Жестким ценовым контролем занимается и Эфиопия, объявившая на своей территории пятимесячный режим ЧП.

Дальше всех пошло правительство Того, которое 8 апреля запустило программу универсальной помощи «Новисси» («Солидарность»). В соответствии с ней все нуждающиеся (в т.ч. водители мототакси), потерявшие доход из-за карантинных ограничений, получат на электронные кошельки в общей сложности 1,6 млрд франков КФА. Соседняя Гана объявила об отмене платы за воду и электроэнергию в течение трех месяцев — за апрель, май и июнь, и также рассматривает возможность раздавать деньги пострадавшим от карантина.

Нигерия — в числе прочего — тоже объявила об отмене платы за электроэнергию — но на два месяца. Правительство и губернаторы штатов также анонсировали раздачи риса, зерна и денег — самым уязвимым и бедным домохозяйствам. Еще в конце февраля федеральные власти насчитали 10,7 млн беднейших граждан в 35 штатах, ставших бенефициарами программы базовой материальной помощи. Собирает деньги и Камерун — в особый фонд солидарности, куда власти планируют собрать не менее 1,5 млрд франков КФА (1,5 млн евро). В настоящее время уже собрано порядка 700 млн франков, или 1 млн евро.

Наконец, о готовности распечатывать бюджет заявила даже Зимбабве. Правительство этой хронически нестабильной страны выделило свыше 600 млн$ на выплаты одному миллиону наиболее уязвимых домохозяйств, пострадавших от эпидемии.

​🇨🇩 От аграрного кооператива к вооруженной секте. Забытая война в географическом сердце Африки

На востоке ДР Конго разворачиваются ожесточенные бои между правительственными войсками и таинственной вооруженной сектой — «Кооперативом за развитие Конго», контролирующим 18 деревень в провинции Итури, в вождестве Валенду-Ватси. Вспыхнувшее еще в конце 2017 г. противостояние унесло жизни свыше 300 человек и привело к исходу 300 тыс. мирных жителей.

Как это часто бывает, боям в географическом центре Африки — провинции Итури — предшествовали идеи. Хема — высокорослых и хорошо сложенных скотоводов с «почти европейскими» чертами лица — бельгийские колонизаторы с легкой руки путешественника Генри Мортона Стэнли окрестили «благородными потомками семитов», покуда их соседи — земледельцы нгити (субэтнос ленду) — оказались в положении «нечестивцев», бунтовщиков и дикарей. Бестселлер Стэнли не остался незамеченным и стал настоящим руководством к действию. И по сей день образованные ленду небезосновательно считают очерки Стэнли «азбукой расового превосходства» в руках покоривших их еще в XVIII столетии хема — любимцев бельгийцев и сменившего их после обретения независимости самодура Мобуту Сесе Секо. Но вековые обиды на хема, помноженные на золотую лихорадку и земельный голод, дали знать о себе лишь на исходе прошлого столетия — на фоне повсеместной эрозии «мобутизма» и медленного развала государства.

Еще в 1978 г. в вождестве Валенду-Бинди появилось странное, но исключительно успешное агропромышленное предприятие — «Кооператив за экономическое развитие Конго» (Coopérative de développement économique du Congo, CODECO). Его возглавила влиятельная среди нгити группа младореформаторов во главе с сельским лидером Бернаром Какадо Тсубина, объявившая своими целями «возрождение и поддержку сельского хозяйства». Постепенно деятельность CODECO охватила всю территорию Джугу, а кооператив стал главным поставщиком продовольствия и древесного угля для регионального центра — города Буниа.

Амбиции Какадо — умелого манипулятора, колдуна и пророка — только росли. Деятельность предприятия быстро вышла за пределы собственно сельскохозяйственных занятий. Представители Какадо появились во всех поселениях Джугу, а экзальтированный пророк стал раздавать указания окрестным земледельцам о благоприятных днях для высадки урожая. Вскоре компанию стали небезосновательно подозревать в мистицизме. В числе прочего их обвиняли в производстве дава — и поныне популярных среди сельских ополчений «май-май» магических снадобий, якобы дарующих неуязвимость от пуль.

Когда с загниванием режима Мобуту Заир медленно погружался в хаос, в непроходимых девственных лесах семидесятилетний Бернар Какадо начал собирать вооруженных сторонников и постепенно стал духовным лидером и целителем местной повстанческой коалиции ленду — «Фронта патриотического сопротивления Итури». В его воспаленном воображении оформился исключительно популярный среди экстремистов-ленду миф о зловещей «империи тутси», намеренной поглотить Конго в сотрудничестве с Угандой, Руандой и их прихвостнями — народом хема. Так CODECO выродился в эсхатологическую секту этноэкстремистов, принявшую участие в свирепой межэтнической бойне между хема и ленду — одном из фронтов Второй конголезской войны 1998-2003 гг.

Несмотря на то что Какадо был арестован и закончил свои дни в тюрьме в 2011 г., CODECO ушел в тень и сохранил религиозно-политические структуры. А в конце 2017 г. секта перешла в полнокровное наступление, заставившее заговорить о настоящем геноциде. «Кооператив» стал вербовать в свои ряды неблагополучную молодежь, проходившую обряды инициации и различные эзотерические церемонии.

Наркотизированные подростки получали нехитрое оружие — луки, мачете, — и столь же нехитрые приказы — нападать на деревни хема, расхищать оружейные арсеналы и не оставлять никаких следов после своих атак. Лишь в октябре 2019 г. на лесные базы CODECO обрушился «Шторм Итури» — генеральное наступление конголезских войск, заставшее на своем пути опустошенные деревни и сгоревшие дома.

​🇬🇭 Danse macabre по-гански. За кулисами одного вирусного интернет-мема

Похоже, в Гане оборвалась знаменитая традиция многотысячных пышных похорон с музыкой и танцами. Именно этот обычай увековечен в недавно разлетевшемся по Интернету вирусном меме funeral dance, где костюмированная труппа профессиональных носильщиков исполняет танец с гробом покойного. Отныне, в связи с карантинными мерами, на похороны допускается не больше 25 человек, а покойный должен быть предан земле в течение суток.

О западноафриканских похоронных церемониях я уже писал раньше — на примере Бенина. В Западной Африке похороны — главное событие в жизни человека. А в жизни ганцев они столь важны, что благополучно прижились даже в заокеанской диаспоре, в частности в Нью-Йорке.

Ганские похороны — фестиваль безумного расточительства и китча. Ради них даже малоимущие вынуждены залезать в огромные долги, лишь бы только обеспечить покойному родичу достойный переход в новое и последнее состояние. Поэтому тела покойных лежат в моргах неделями и месяцами, ожидая соблюдения всех формальностей, а похороны занимают не меньше недели, после чего душа расстается с телом и воссоединяется с миром предков, чтобы начать цикл заново.

Но ганцы не останавливаются ни перед какими расходами и долгами. Все потому, что пышные похороны — это инвестиция. В мир мертвых, в мир живых, в социальный капитал своей семьи и рода. Неудивительно, что вокруг них выросла колоссальная «загробная экономика» — фотографы, хореографические и музыкальные труппы и коллективы, пошивочные мастерские, флористы, постоянно экспериментирующие с жанрами и формами на невероятно конкурентном и востребованном рынке «ритуальных торжеств». Отсюда — непрерывный поток художественной самодеятельности и творческих инноваций.

И если уж верна спорная мысль, что театр развился из поминальных обрядов, то за подтверждением этой смелой гипотезе не следует погружаться в нюансы греческих культов — достаточно побывать в стране аканов, га, эве и ашанти. Здесь на похоронах встречаются все жанры духовной культуры — театральное искусство, традиционная и современная инструментальная музыка и в особенности — танец (адова).

Но едва ли не главная изюминка таких церемоний — это гробы, т.н. fantasy coffins, или абебу абекай. Почти всегда они должны что-то рассказать об умершем — сфере занятий, мечтах или пристрастиях. Изготовление таких гробов — настоящее искусство, и каждый обходится чуть ли не в годовой заработок среднего ганца. Непревзойденным мастером и новатором в этом специфическом ремесле стал умелец Кане Квеи (1924-1992), однажды изготовивший «гроб-рыбу» своему умирающему дяде и вскоре с головой окунувшийся в новое для себя ремесло.

Рыбакам он мастерил гробы-лодки, многодетным матерям — гробы в форме куриц. В его репертуаре были и гробы-самолеты, и гробы-дома, и гробы в форме животных и рыб. Кане Квеи был настолько популярен, что его коллекция даже выставлялась в 1989 г. на экспозиции Magiciens de la Terre в парижском Центре Помпиду. Кстати, себе он выбрал довольно незатейливый гроб — простоватую коробку с выгравированными на ней пилой, молотком, зубилом и угольником.

В репертуаре современных умельцев — гробы-мобильники (от легендарной «Моторолы» до продукции Apple), а также автомобили, бутылки «Кока-Колы» и даже пачки любимых сигарет. Кстати, один из именитых ганских скульпторов — Эрик Аджетей Ананг — изготовил несколько гробов для выставки в Новосибирске (2011), где в числе прочего представил — по заказу куратора — гроб в форме... бутылки водки. Словом, любой каприз за ваши деньги.

​​🇹🇩 Война не по правилам. Почему чадская армия — сильнейшая в Черной Африке

В минувшие недели чадские войска нанесли крупнейшее с 2016 г. поражение террористам «Боко харам». Потеряв 52 солдата, чадские части уничтожили свыше 1 тыс. боевиков и разрушили все их базы в акватории озера Чад. Удар столь серьезный, что главарь террористов Абубакар Шекау в видеобращении истерично умолял своих бойцов не разбегаться, а чадцев — оставить его в покое. Для президента Идриса Деби Итно, мечтающего занять место Каддафи, это важный шаг к региональному лидерству.

Нигерийским же военным экспертам, на плечах которых лежит основная тяжесть боев с исламистами, остается лишь кусать локти. Показательно, что власти Нигерии — с ее огромным военным бюджетом в 2,41 млрд$ — просят увеличить свою и без того бестолковую и неповоротливую армию еще на 100 тыс. военнослужащих, в то время как Чад — с общим годовым бюджетом в 7 млрд$ и военными расходами всего в 300 млн$ — способен проводить образцовые операции и укреплять колониальный миф о «непобедимости чадского солдата».

Просто ВС Чада создавались не как классическая армия. Их основа — бывшая партизанская вольница, закаленная в боях друг с другом и с ливийцами в знаменитой «Войне тойот» и не дружащая с бесполезной в пустыне тяжелой бронетехникой. В ангарах Чада до сих пор пылится трофейная советская техника, в том числе 60 модернизированных украинскими инженерами танков Т-55, захваченных еще в боях с Каддафи — в той самой войне, где разгромили посредственного «отличника» Халифу Хафтара.

Главная ударная сила Чада — более сотни надежных пушечных броневиков «Панар», создававшихся французами для контрпартизанских операций в пустыне, а в руках бывших партизан превратившихся в мощное оружие. С началом же разработки в 2003 г. нефтяных месторождений до половины нефтедолларов Чада уходило на закупки адекватного сахельской экосистеме оборудования и вооружения. Со временем на нефтяные доходы чадцам удалось сформировать компактные и сбалансированные вооруженные силы, дополнив легендарные «Панары» бразильскими «Каскавелами» и российскими БРДМ-2, незаменимыми в песках и саваннах.

Но главная ценность Чада — это люди, наемники, ополченцы и партизаны, с ранних лет не расстававшиеся с оружием и в разное время кооптированные в ряды правительственных сил. Это 30-тысячное воинство здорово натаскали французские специалисты — на опыте мобильных операций Эрвина Роммеля в Северной Африке. Впоследствии, после того как страну почти замирили, а столицу Нджамену окружили рвами и насыпями — во избежание прорыва повстанческих колонн на «Тойотах» — местным пассионариям нашли применение в ЦАР, Мали, Нигерии и Нигере, а также на неспокойном севере страны. Чадские же наемники и поныне участвуют в боях в Ливии — как на стороне ЛНА, так и в рядах ПНС.

В итоге у нищего государства, уверенно замыкающего все социальные и экономические рейтиги ООН, оказалась сильнейшая армия в Черной Африке, с которой могут потягаться лишь Руанда или ЮАР. Французы неслучайно выбрали именно Чад своим привилегированным военным партнером и плацдармом для операций своих африканских коммандос. Опыт строительства ВС Чада другие сахельские страны повторить пока не смогли.

​​🇲🇬 «Наша страна изменит ход истории». Как и зачем на Мадагаскаре нашли «лекарство» от коронавируса

Президент Мадагаскара Андри Радзуэлина представил публике национальное лекарство от коронавирусной инфекции. Речь идет о «Covid-Organics» — травяном препарате на основе однолетней полыни (artemisia annua), доказавшей свою эффективность против малярии.

О наличии в стране «чудесного лекарства» президент сообщил еще 8 апреля в телеобращении к гражданам, заявив, что Мадагаскар «может изменить ход истории». Уже 20 апреля он торжественно представил препарат общественности и заявил, что уязвимые группы граждан получат его бесплатно. В Малагасийском институте прикладных исследований также «подтвердили» эффективность «Covid-Organics» в лечении болезни.

Скандальные заявления 45-летнего плейбоя и шоумена без высшего образования вызвали перешептывания. Ясно, что на волне эпидемии бешено вырос спрос на лекарственные травы и настои — на базе полыни, имбиря и цитрона. Так что деловые круги Мадагаскара во главе с Радзуэлиной — прирожденным бизнесменом — решили капитализировать свою уникальную экосистему с 80% эндемиков и выйти на африканский рынок. В этой истории торчат уши и парижской гуманитарной НПО «Дом полыни», занимающейся популяризацией антималярийных препаратов на базе artemisia annua и artemisia afra.

В лучших африканских традициях не обошлось и без мистики — 16 апреля по местному ящику крутили «документалку» о бразильской предсказательнице, якобы приехавшей на остров еще в ноябре и предсказавшей как пандемию, так и чудесное спасение — разумеется, из Мадагаскара.

На самом деле весь этот цирк способствовал лишь одному — сворачиванию карантинных мер. Сразу после презентации «Covid-Organics» Радзуэлина снял ограничения на передвижения в трех крупнейших городах страны.

При этом нельзя сказать, что его правительство сидело сложа руки. Ранее по поручению Радзуэлины власти раздали 240 тыс. продуктовых корзин уязвимым группам — пожилым, уличным торговцам, проституткам, открыли почти 200 «рынков для бедных» со скидками на рис и масло в диапазоне 25-50%.

Но руки у правительства стали опускаться после того, как решено было поддержать, а сначала просто пересчитать всех занятых в неформальном секторе, а таких в стране — почти 93% от экономически активного населения. Стало понятно, что с карантином надо срочно завязывать — иначе будет хуже.

​​🇷🇼 Каждый за себя, а Руанда против всех. Как африканский Сингапур добивает виновных в геноциде тутси — спустя четверть века после трагедии

Многие конголезские повстанцы «май-май» узнали о понятии «сексуальное насилие» лишь недавно благодаря пропаганде ООН. Но почти все они хорошо ориентируются в геополитике и охотно объяснят вам нюансы «балканизации».

Так в этих краях именуют теорию заговора, согласно которой соседние страны ведут тайную войну против Конго ради ее природных богатств, прибегая к услугам зловещей «пятой колонны» — в ее роли чаще всего выступают исторически связанные с Руандой тутси-баньямуленге, ранее составлявшие основу антиправительственных мятежей.

К сожалению, соседки ДР Конго дают немало пищи для воспаленных умов местных националистов. Уганда, Руанда и Бурунди через свои «прокси-группировки» активно расхищают природные ресурсы, грабят население и истребляют осевшую в Конго военно-политическую оппозицию.

Особенно в этом преуспела Руанда. Вот уже почти год эта маленькая, но исключительно агрессивная и сильная страна с разрешения Киншасы и лично президента ДР Конго Феликса Чисекеди ведет секретную «гибридную» войну на востоке Конго. Ее цель — разгром действующих на территории страны группировок руандийской оппозиции, поддерживаемых Бурунди и Угандой.

Первую скрипку играют одиозные экстремисты-хуту из «Демократических сил освобождения Руанды» (ДСОР) и отколовшееся от них «Объединение за единство и демократию». Костяк этих «демократов» — бывшие участники геноцида 1994 г., которые давно уже вросли в конголезскую почву, обросли союзниками из местных сельских ополчений и рекрутами — из конголезской молодежи.

Руанда не привыкла церемониться со своими врагами. Переодетые в конголезскую форму коммандос — разведчики, диверсанты и целые батальоны — точечно ликвидируют старых военных преступников, сжигают дома и деревни их сторонников и репатриируют сдавшихся и пленных обратно в Руанду. Статистика впечатляет. Только за последний триместр 2019 г. уничтожено множество главарей хуту. В их числе — глава ДСОР Сильвестр Мудакумура и глава ОЕД Жан-Мишель Африка. Бои продолжаются и сейчас — 13 апреля руандийские части сожгли подконтрольные ДСОР деревни в территории Рутшуру.

Вместе с тем — заодно с бывшими геноцидниками — Кигали с удовольствием расправляется с оппозицией и диссидентами, объединенными в «Национальный конгресс Руанды» (НКР) во главе с опальным генералом Каюмбой Ньямвасой — главой генштаба руандийских ВС в 1998—2002 гг. Только за последний год от НКР остались лишь полсотни оборванцев. Так что общая угроза привела к невероятному альянсу — хуту из ДСОР сошлись с тутси из НКР. Удивительное рядом!

Но опасность в другом. Та самая «пятая колонна» — конголезские тутси-баньямуленге — отвернулись от Руанды и приютили у себя НКР — в Высоких Плато провинции Южное Киву. Добившись для себя военных, полицейских и государственных постов в Конго, конголезские тутси устали чувствовать себя руандийскими марионетками и активно интегрируются в конголезское политическое сообщество. Так что многие конголезские тутси теперь винят Руанду в дестабилизации и даже заговоре против тутси. Переживет ли Руанда потерю такого стратегического козыря — покажет время.

​​🇨🇩 «Конго, которое мы потеряли»

В ДР Конго после кровопролитных стычек с полицией арестован и помещен в психиатрическую лечебницу пророк Не Муанда Нсеми — лидер влиятельного националистического движения, выступающего за возрождение древнего королевства Конго.

Народу баконго не повезло с собственным государством. Поэтому баконго очень озабочены своим прошлым — они уверены, что с их историей что-то определенно не так. Но они полагают, что не все потеряно — историю можно и нужно переписывать, «исправлять» и обращать вспять. Для местных интеллектуалов возрождение древнего королевства Каконго (XVI—XIX вв.) всегда было предпочтительнее современных политических наций, предлагавших им заирскую идентичность, «ангольство» или — что еще хуже — дурно понятый марксизм-ленинизм.

Неудивительно, что социальный ландшафт родины баконго, разодранной бывшими колониальными владениями Бельгии, Франции и Португалии, породил массу мессианских освободительных движений. По числу пророков — бангуза — этот аграрный край, не избалованный инфраструктурными проектами и вниманием центральных властей, уступает лишь ветхозаветному Израилю.

Славная традиция пошла с пророчицы Кимпа Виты, одержимой духом св. Антония Падуанского и объявившей об африканском происхождении Иисуса, Святого семейства и апостолов. И хотя Кимпа Вита закончила жизнь на костре в 1706 г. как еретичка, а ее наследник Симон Кимбангу — в бельгийской тюрьме в 1951 г., плеяде пророков баконго несть числа, а вакантные места в духовном вакууме вскоре занимали другие бангуза — Симон Мпанди, Андре Матсуа, Мабвака, Симау Току, Тата Вонда.

Последнему «пророку своего отечества» — Не Муанде Нсеми (в миру Закария Бадиенгила) — повезло немного больше. В 2006 и 2011 гг. пророк даже избирался в конголезский парламент — пока окончательно не рассорился с властями в 2017 г.

Основанное им еще в 1986 г. «Бунду диа Конго» («союз народа конго», БДК) стало последним и самым радикальным в череде религиозно-политических движений, жаждущих возрождения королевства Конго и народа баконго, а также всесторонней борьбы с «наследием белого человека», в первую очередь — с христианством, особенно в его католическом изводе.

Его секта создала филиалы в ДР Конго и за рубежом, культивирует боевые искусства, располагает боевыми отрядами и тренировочными лагерями. В репертуаре БДК — свои обряды, наряды, жесты, религия и космогония, свой язык и привычки, многие из которых заведены в пику колониальным, по мнению сектантов, бытовым порядкам конголезцев.

На поверку же репертуар секты — экзотическая смесь «Нью-Эйдж», авраамических и неоязыческих культов, а также древнеегипетской эстетики. Так, если верить некоторым публикациям БДК, еще в доисторические времена космические создания с планеты Каконго (в системе Сириуса) высадились на землю в районе Эфиопского плато. Пришельцы во главе с архангелом Аконго, само собой, говорили на киконго и создали великую и могучую «родину слонов», в которой, впрочем, спустя какое-то время все пошло не так, культуру и язык забыли, а их страну поделили белые и руандийцы.

Но сектанты не унывают — многие верят в приход из космоса маниконго (исторический титул правителя королевства Конго в XIII-XVIII вв.) и скорое наступление «золотого века». Для его приближения они культивируют всякое «духовно-нравственное воспитание» — заводят полигамию и загоняют женщин обратно на кухни, отказываются от французского или лингала (главные языки столицы Киншасы), обучаются владению оружием.

​​🇳🇬 Как «Боко харам» построила международную рыбную империю в акватории озера Чад

Недавнее наступление чадских войск на позиции террористов «Боко харам» в акватории озера Чад возымело неожиданные и нетривиальные последствия — операция привела к взрывному росту цен на копченую рыбу и красный перец.

Захват в 2014-2015 гг. нигерийской вооруженной сектой «Боко харам» обширных территорий на пограничье Нигерии, Нигера, Чада и Камеруна надолго обрушил эти два столпа экономики стремительно иссыхающего озера.

В результате хозяйничанья джихадистов многие крестьяне и рыбаки вынуждены были покинуть берега и острова Чада, многие были убиты, оставшимся же — за исключением загадочного народа йедина — приходилось мириться с конскими тарифами (свыше 30 долларов!), а также с постоянными угрозами и вымогательствами. Силовики же взяли регион в плотную блокаду, перекрыли трассы и стали рассматривать всех рыбаков как потенциальных симпатизантов исламистов.

Но все изменилось с выделением из недр «Боко харам» фракции сторонников «Исламского государства». ИГ заняло более бизнес-ориентированную стратегию — террористы разослали эмиссаров в лагеря беженцев и разрешили бывшим фермерам и крестьянам вернуться на покинутые ими участки, благо, что за время двухлетнего простоя экосистема озера порядком восстановились, а также обеспечили им безопасные маршруты для контрабанды.

Налоги тоже снизились — провоз рыбы стоил теперь дешевле — 1 тыс. найр, или всего 2,8 доллара в день, а единовременный провоз на своем каноэ — 13,8 доллара. В среднем же рыбаки уплачивают ИГ по 15 тыс. найр раз в две недели, что существенно меньше прежних такс. Кроме того, ИГ испытало на общинах и селениях озера опробованный еще на Ближнем Востоке принцип «заплати и свободен», отменило перекрестное налогообложение — и это сработало. Местные жители, в основном, перестали воспринимать боевиков «Исламского государства» как угрозу и вернулись к своим привычным хозяйственным занятиям.

Так что в пиковые сезоны террористы зарабатывали миллионы найр ежедневно — рыба из подконтрольных «Исламскому государству» районов оказывалась в торговых рядах Кано — экономического центра северной Нигерии, покрывала она и 70% рыбного спроса Южной Нигерии — вплоть до экономической столицы страны Лагоса, а также наводняла продуктовые рынки сопредельных стран — Нигера и Камеруна.

Что самое страшное — победить эту систему чрезвычайно сложно. В отличие от боевиков ИГ, ограничивающихся гибкими тарифами (с лестницей льгот), военные больше склонны конфисковывать продукцию крестьян, поголовно записываемых в сторонников террористов. Поэтому, столкнувшись с падением дохода и крушением привычных товарных маршрутов, местные жители предпочтут вновь иметь дело с боевиками ИГ, зарекомендовавшими себя более «понимающими» партнерами.

Видимо, это неудобное обстоятельство — одна из причин, почему правительство Нигерии вообще ведет крайне непопулярные переговоры с одиозным лидером одной из фракций «Боко харам» — психически неуравновешенным «эмиром» Абубакаром Шекау. Все фракции и течения в рамках «Боко харам» настолько вплелись в социальную ткань озера Чад, что одних только силовых мер здесь явно не достаточно.

P. S. О том, как «Исламское государство» стало крупнейшим работодателем в Буркина-Фасо — читайте в этом материале.

​​🇨🇮 Изоляция как социальная смерть. Эскизы городской культуры Кот-д'Ивуара

В Абиджане — экономической столице Кот-д'Ивуара — карантинные меры, пожалуй, переживаются тяжелее всего. Полиция действует максимально брутально, оживленный мегаполис в одночасье превратился в токсичный улей пьющих, бьющих, озлобленных и порядком стесненных в средствах и жизненном пространстве горожан, запертых в душных многоэтажках и трущобах.

Психологический стресс умножается еще одним, не особенно тривиальным для нас обстоятельством. Если многие жители Токио даже не заметили карантинных ограничений, то для многих африканцев, и в особенности ивуарийцев, сидеть дома — сродни социальной смерти.

Дело даже не в том, что 92% ивуарийцев работают в тени и, таким образом, оказались лишены привычных уличных заработков, а денег, выделенных на поддержку неформальному бизнесу, все равно не хватит. Дело в другом — социокультурном — ущербе от режима изоляции.

Уличная жизнь африканских мегаполисов просто обязывает постоянно находиться на виду. Мир Абиджана — это мир надувателей, модников и молодежных банд. В этой среде распальцовка, демонстрация брендовой одежды и аксессуаров — обязательная часть огромной неформальной экономики: разнообразных scams, «мыльных пузырей», всеразличных финансовых пирамид и банального бандитизма, где степень «успеха» напрямую зависит от многообразия и эффективности подаваемых жертвам и конкурентам статусных сигналов.

Социальный успех, а именно развод «лоха» и поддержание авторитета среди «своих» — два столпа мировосприятия молодого абиджанца — требуют постоянного следования моде, а с ней — брендов. Но даже честный человек просто обязан тщательно следить за собой, носить опрятные и современные вещи и регулярно показываться публике — для поддержания репутации.

Для ивуарийцев все это чрезвычайно важно — ведь они на полном серьезе считают себя лучшими подражателями европейцев. Настолько, что в молодежной среде некогда сформировался целый танец — logobi (от сленгового logo, бренд), полностью построенный на демонстрации модных зарубежных брендовых шмоток. Так что по степени «показушности» ивуарийцы могут потягаться разве что с конголезцами.

Как и в некоторых других странах мира, ивуарийское décalé, жизнь напоказ, выражается в заостренном и болезненном внимании к «подлинности» и «оригинальности» бренда, пусть и шитого на фабриках Эфиопии или Бангладеша. Здесь всерьез «поясняют за шмот» и всерьез тратят на него последние франки. В местном изводе контрафактного Модерна североамериканские бренды считаются более yere, или «трушными», чем французские и тем более ивуарийские, которые, впрочем, все равно «трушнее» других африканских — восприимчивость абиджанского «плавильного котла» к заокеанской моде парадоксально сочетается с городским высокомерием и ксенофобией ко всему «неивуарийскому» — мигрантам, северянам, сельским жителям.

При этом деньги, показная роскошь и брендовая одежда скрывают повседневную неустроенность и неприглядную изнанку выживания, иногда — плохое питание и даже недоедание. Неслучайно «пища» — manzement — уподобилась в местном сленге разнообразной теневой, мошеннической и криминальной активности. Кроме того, любые сверхзаработки так или иначе моментально рассеиваются по социальному окружению — все капиталы образуются и потребляются в постоянном водовороте человеческих встреч, а социальная жизнь творится на виду у всех — в гуще толпы, дискотек, ресторанов, пивных и ночных клубов. Так что очень наивно считать, что такая нация сможет смирно просидеть дома хотя бы три дня, не говоря уже о трех долгих неделях.

​​The virus is old and cold and Africa is young and hot. Почему коронавирусная инфекция слабо распространяется в Черной Африке

Статистически Африка являет собой аномалию — на родине 17% жителей планеты выявлено всего более 44 тыс. заболевших (из них уже выздоровело более 14 тыс.) и свыше 1,7 тыс. смертей — 1,1 и 0,7% соответственно. Постепенно открываются крупнейшие экономики Черной Африки — Нигерия и ЮАР, другие страны тоже начали смягчать карантинные ограничения.

И дело явно не только в неидеальной медицине и слабой диагностике — африканские страны накопили огромный опыт борьбы с куда более смертоносными эпидемиями, а многие страны — в отличие от ЕС и США — показали высокий уровень кооперации в сдерживании пандемии. Так, находящаяся в катастрофическом экономическом положении ЮАР безвозмездно помогает маленькому и бедному королевству Лесото, не располагающему собственными лабораторными мощностями — и это несмотря на то, что Лесото остается единственной страной континента, где все еще не выявлены инфицированные новым коронавирусом.

Главное объяснение аномалии — молодое население. Скорее всего, большинство африканцев переносят болезнь бессимптомно или в лёгкой форме — свыше 60% жителей континента не перевалили за 25 лет. Кроме того, континент — родина многих опасных инфекционных болезней, и иммунная реакция организма, привыкшего к напастям, скорее всего, выше. Что, впрочем, нивелируется плохим питанием и не всегда высокими санитарными стандартами.

Популярно и другое объяснение — климатическое. В англоязычных странах любят приговаривать: The virus is old and cold and Africa is young and hot. Научных подтверждений этому нет, хотя в ЮАР — зоне средиземноморского, а не тропического климата — выявлено больше всего больных — свыше 6,8 тыс.

Это, впрочем, можно объяснить как относительно развитой по местным меркам медициной, способной выявлять гораздо больше больных, так и относительно старым — опять же по африканским меркам — населением: медианный возраст южноафриканца подбирается к 30 годам, при всех нюансах демографии белой, цветной, черной и азиатской общин.

Сказывается и низкая плотность населения — 42,5 против 207 в Италии, и сравнительная бедность, а значит — и малая мобильность населения. И хотя вряд ли можно отыскать ивуарийца, нигерца или конголезца без родных в Париже или Брюсселе, вирус в Африку завез именно белый человек.

Степень готовности африканцев тоже не следует преуменьшать. В интернете любят смаковать безумные, с нашей точки зрения, выходки традиционных вождей, наперебой призывающих людей маршировать голышом, пить мочу, лечиться травами и т.д. Здесь я хочу напомнить, что большинство нынешних вождей и королей — образованные люди с европейскими и американскими дипломами, а их акции нацелены на психотерапевтическое воздействие на подданных и сдерживание паники, благо что поводов к ней у чувствительных африканцев всегда с избытком. Подчас социально-психологическое благополучие становится важнее научной рациональности.

Кроме того, не следует преуменьшать сознательность рядовых и плохо образованных африканцев. Я помню, как свирепствовавшую в Западной Африке лихорадку Эбола не зря называли bonda wote. На языке менде, буквально, это означает «семья вверх дном». Самоизоляция была знакома деревенским жителям давным-давно, она прочно закрепилась в культурном коде западноафриканских крестьянских общин, привыкших к эпидемиям оспы.

В это время закрывались рынки и торговля — все, что облегчало пути передачи инфекции, а семьи — с одобрения вождей и старейшин — разбредались по хуторам и запасались рисом. Самоизоляция стара как мир, и не африканцам объяснять, как это важно и нужно. Поэтому эпидемия поразит, в первую очередь, крупные мегаполисы — Йоханнесбург, Лагос, Абуджу, Абиджан, Киншасу.

После пандемии Африка полностью станет континентом китайского влияния

Российский совет по международным делам опубликовал достаточно объемное исследование, посвященное будущему Африки после пандемии.
Аналитики рассматривают 2 варианта, - с легким и тяжелым сценариями последствий для Африки.
Объективно говоря, второй вариант более вероятен. Основан он на предположении о том, что рано или поздно эпицентр глобальной пандемии переместится с глобального Севера на глобальный Юг.
Для большинства африканских государств характерны отсутствие современных систем общественного здравоохранения, дефицит доступных лекарств при одновременной скученности населения — особенно в стихийно растущих и плохо управляемых городских агломерациях. Распространенные архаичные традиции и религиозный фундаментализм нередко становятся препятствием для профилактики опасных заболеваний: некоторые религиозные культы решительно выступают против вакцинации, усматривая в этой процедуре вмешательство в осуществление божественного предопределения. В свое время архаические традиции и культы существенно препятствовали профилактике HIV/AIDS на африканском континенте; есть основания полагать, что примерно то же будет и с профилактикой коронавируса.

Глобальный Север, пройдя через беспрецедентную мировую рецессию и не вполне оправившись от последствий пандемии, окажется не в состоянии играть роль внешнего арбитра и гаранта безопасности на африканском континенте. Наиболее вероятной стратегией стран Запада станут попытки «самоизолироваться» от африканских проблем, снизить свою экономическую зависимость от импорта ресурсом из Африки, ограничить транспортные коммуникации и миграционные потоки, связывающие глобальный Север с глобальным Югом.

Для африканских лидеров Китай окажется единственной финансовой и экономической надеждой. Как ни крути, но единственным выгодоприобретателем пандемии на черном континенте будет Китай.

https://russiancouncil.ru/activity/workingpapers/budushchee-afriki-na-fone-pandemii-dva-stsenariya/?fbclid=IwAR1wMBJP9RV6WNEazDWuVWB6jt2eenzldfcNHExaRmGWBXoXmxw-qSLyueo

#коронавирус #аналитика #chineafrique

​​🇳🇬 Дома ужаса. Особенности религиозного образования на севере Нигерии

Под угрозой распространения нового коронавируса власти северных штатов Нигерии начали расселять по родным штатам учащихся системы исламских училищ — альмаджири. Станет ли это решающим ударом по одной из самых болезненных язв современной Нигерии — покажет только время.

Некоторые считают Нигерию бомбой замедленного действия на теле планеты. Государство, которое станет к 2050 г. третьей по численности страной мира с населением 399 млн человек, уже сейчас испытывает катастрофическую нужду в учителях.

Нехватка педагогов в начальной и средней школе, по последним данным министерства образования страны, достигла рекордных 277 тыс. человек. Вне системы образования находятся свыше 13 млн детей, в основном из северных — мусульманских — штатов.

Поэтому семь миллионов маленьких нигерийцев обучаются в сети альмаджири (от ар. «аль-мухаджир», отправившийся в путь) — исламских училищах, где с шестилетнего возраста дети изучают (вернее, зазубривают) только и исключительно Коран. Схожие училища действуют и в других странах Западной Африки, где дети вплоть до третьего десятка учатся в даарас — аналогах медресе.

Альмаджири — настоящие дома ужаса, где нередки рукоприкладство и жестокое обращение маламов с подопечными вплоть до удерживания непослушных на цепи. Дети не получают там не только основ современного религиозного образования, но и минимального объема знаний о мире, потому что в свободные от заучивания Корана часы вынуждены заниматься воровством и попрошайничеством.

Все потому, что древняя как мир система альмаджири — кузница кадров для блистательных дворов доколониальных халифов и эмиров — ныне не получает никакого внешнего финансирования. Педагогам приходится заниматься самообеспечением и побуждать подопечных к сбору милостыни, воровству и попрошайничеству. Неслучайно в языке хауса «альмаджири» стало синонимом «нищего» и «попрошайки».

Востребованность таких училищ объясняется разными обстоятельствами. Преимущества светского образования далеко не очевидны — при формальной бесплатности платить приходится за все — за учебники, тетради, мелки. Кроме того, учат в таких школах из рук вон плохо, а в переполненных и крайне шумных классных комнатах учебный материал усваивается еще хуже — большинство выпускников больше никогда в жизни не открывает книги.

В северной Нигерии все еще живы предрассудки в отношении боко (от англ. book), то есть «западного образования». Кроме того, некоторые родители всерьез видят в альмаджири эдакие «школы жизни». Наконец, вопреки исламским порядкам, женщины-хауса в среднем разводятся 3-4 раза за жизнь, но стараются сбагривать детей куда подальше перед тем, как сойтись с новым партнером и войти в новую семью, как правило, не приветствующую приемных детей. А ежели ребенок после развода пожелает остаться с отцом, то его будущая мачеха сделает все, чтобы превратить его жизнь в кошмар. В общем, альмаджири подходит здесь как нельзя лучше.

Некоторые нигерийские ученые и публицисты усматривают в альмаджири инкубаторы для «Боко харам». Но для любого радикального выбора нужен минимальный кругозор, понимание своих целей и интересов — в рядах этой группировки сражаются отнюдь не обсосы и не маргиналы. Эти же дети попросту выброшены на обочину мира и жизни и, в целом, особо не нужны ни «Боко харам», ни стране, ни родным деревням, ни даже своим семьям. Грустная история.

​​🇪🇹 Осень этнофедерализма

Правящий в эфиопском регионе Тыграй «Народный фронт освобождения Тыграя» (НФОТ) намерен во что бы то ни стало провести отложенные правительством выборы — безо всякого согласования с федеральным центром. Ранее НФОТ, составлявший основу Революционно-демократического фронта эфиопских народов — правящей с 1991 г. коалиции посткоммунистической Эфиопии — отказался объединяться с союзниками в единую Партию процветания, встав на путь открытого противостояния с Аддис-Абебой.

Эфиопию обычно считают бастионом православия в окружении исламского мира. Видимо, все дело в том, что под занавес девятнадцатого столетия православные хабеша — считанные проценты в палитре нынешних эфиопских народов — навязали свою волю пестрой мозаике царств, вождеств, султанатов и племен, составляющих современную эфиопскую нацию.

Сначала православная воинская элита убедила себя в своем мессианском империализме, затем — и другие страны мира, сотворив красивую легенду об экзотической христианской стране в кольце дикарей и неверных.

Однако за имперским лоском Соломоновой династии веками скрывалась сложнейшая система, где величественные негусы с трудом управлялись со своенравными князьями и вассалами, с мириадами каст, общин, кланов, народов и верований.

Свыше половины граждан современной Эфиопии — мусульмане, а за души и кошельки христиан агрессивно борются разнообразные протестанты (пенте), с особенным аппетитом поглощая анимистских богов и навязывая неофитам ультрасовременный lifestyle успеха и личного благополучия, совсем не вяжущийся с идеалами коллективной взаимопомощи.

Так и вышло, что XXI век принес Аддис-Абебе положенные ей небоскребы и бизнес-центры, увлеченные протестантскими проповедями вчерашние охотники из южных саванн открывают строительные компании, а где-то в Афаре султан по-прежнему важнее губернатора.

До 2018 г. правившие страной технократы эффективно склеивали эту мозаику при помощи страха, полицейских дубинок и военно-мобилизационной риторики. Начатая Абием Ахмедом либерализация открыла страну миру и баснословным инвестициям, а с ними — индустриальным паркам, космическому спутнику и плотине «Возрождение».

А заодно — обнажила накопленные обиды и открыла путь к балканскому сценарию. Страна лидирует в мировом антирейтинге беженцев и перемещенных лиц — свыше двух миллионов граждан уже покинуло свои дома. Из 80 крупных этнических групп стомиллионной страны более 20 добиваются референдумов о собственных автономиях, а вооруженные этнические ополчения сводят счеты с соседями, захватывают поля и пастбища.

Две предыдущие модели нацстроительства — монархия и коммунистическая диктатура — провалились в 1974 г. и 1991 гг. На очереди — расползающийся по швам этнофедерализм, установленный НФОТ после свержения марксистов. Тиграи — этнокультурное ядро хабеша и младшие партнеры амхара в строительстве «Великой Абиссинии» — подают другим народам очень плохой и заразительный пример.

Однако самое горячее противостояние в регионе Оромия — крупнейшем и самом населенном штате Эфиопии. Веками придворные летописцы презрительно величали оромо не иначе как галла — дикими и свирепыми разбойниками, по мере ассимиляции сложившимися в образ зловещего Другого — «пятую колонну» на теле нации. Те же отвечали им гадаа — эгалитарным республиканским этосом, отвергавшим имперские порядки — раболепие, чинопочитание и кулуарщину.

Оромия — нерв, центр и сердце Эфиопии. Создать здесь государство или мощную автономию можно лишь ценой роспуска всей страны. Битва за культурную гегемонию началась давно и преодолела конфессиональные, региональные и клановые барьеры. На новый уровень она вышла после того, как молодых радикалов-оромо возглавил влиятельный и энергичный бизнесмен и медиаменеджер Джавар Мухаммед, вооружившийся Telegram и Facebook. В 2018 г. он привел к власти Абия Ахмеда, ныне же рассорился с бывшим соратником и собирает против него молодежь.

Словом, нации никак не получается.

​​🇹🇿 «Коронавирус — не повод бездельничать», или будни тропической Беларуси

Ночные захоронения покойников, задержки с публикацией статистики, выявление COVID-19 у папайи и козла — все это стало реальностью мятущейся между страхом и отрицанием Танзании. Африканская Беларусь так и не ввела строгих карантинных ограничений — запрет наложен лишь на массовые мероприятия: похороны, свадьбы, закрылись только школы и вузы, а гражданам рекомендовано лишь «социально дистанцироваться» и носить маски.

Несмотря на смерть министра юстиции и двух парламентариев, правительство тропического «Батьки» — Джона «Бульдозера» Магуфули — решило во что бы то ни стало спасать экономику и не закрывать региональный коммерческий хаб — порт Дар-эс-Салам. Ведь на кону — амбициозные инфраструктурные проекты, индустриализация и модернизация добывающей отрасли. Hakuna lockdown. Never! — вот лозунг, по которому с некоторых пор живет Танзания. Джон Магуфули не желает слушать медиков — назло ВОЗ он распорядился взять тесты у папайи и козла, а после позитивного результата обвинил их в ненадежности и со скандалом уволил главу национальной вирусной лаборатории.

Взамен президент предлагает своим гражданам молиться — в теле Христовом вирусу, по его мнению, попросту не выжить. На помощь ему приходит и традиционная медицина — Магуфули настоятельно советует дополнять молитвы ингаляциями травяных настоев. Поэтому религиозные службы в мечетях и церквах продолжаются в полном объеме. Выбор в пользу религии сделан неслучайно — в этом году Танзанию ждут президентские выборы, и поддержка церковных лидеров как никогда важна для переизбрания Бульдозера.

Пришедшего к власти в 2015 г. популиста Магуфули чаще всего сравнивают с Дональдом Трампом и Жаиром Болсонару. Впрочем, себе в актив танзанийский лидер может записать несравненно больше достижений — этому способствует лояльный парламент и особенно — муниципалитеты, по итогам ноябрьских выборов более чем на 99% укомплектованные членами правящей Партии революции.

За пять лет президентства Магуфули сонная страна, славящаяся чарующей философией «медленной жизни» (pole pole), вышла в топ самых быстро растущих экономик мира. Развязанная Магуфули «экономическая война» — беспощадные антикоррупционные чистки, насаждение трудовой дисциплины, поощрение национального бизнеса и борьба с «хищническим» иностранным капиталом — сопровождалась прорывами в промышленности, связи и — что немаловажно — в здравоохранении и сохранении дикой природы, местами — не без перегибов.

Однако в поле зрения мировых правозащитных организаций чаще всего попадает оборотная сторона магуфулизации — разнузданный национализм, дискриминация азиатов, преследование гомосексуалистов и всемерное насаждение «нравственности», сопровождающееся отстранением от занятий беременных школьниц, борьбой с адюльтером, внебрачным сексом, поощрением телесных наказаний в школах. В этом ему помогает команда — от одиозного губернатора Дар-эс-Салама Пола Маконды до кардинала Поликарпа Пенго, прославившегося — в числе прочего — восхвалением заслуг Адольфа Гитлера и Бенито Муссолини.

Словом, Танзания — прекрасная иллюстрация метафоры «комплексного обеда». С одной стороны — современная страна, в которой не стыдно жить и умирать, с другой — вся эта назойливая рукотворная архаика.

​​🇪🇷 Многолетний и бессменный лидер Эритреи Исайяс Афеворки нанес неожиданный и беспрецедентный в условиях глобальной пандемии визит в соседнюю Эфиопию. Как говорят злые языки — единственно затем, чтобы опровергнуть слухи о своей смерти.

Эритрея — одна из самых закрытых стран мира — тоже не избежала пандемии. Несмотря на то что еще с 1 апреля вся страна сидит на общенациональном карантине, эритрейцы вряд ли заметили закрытые границы — военизированной стране с жестким въездным и выездным режимом, по индексу несвободы прессы опередившей даже КНДР и Туркмению, не привыкать к запретам и ограничениям.

Другую «карантинную» меру — запрет на снятие больше 330$ наличными — нищие эритрейцы тоже вряд ли заметили. Недаром столица Асмэра считается одним из самых экологически чистых городов мира — на личный автотранспорт (даже мотоцикл) у граждан средств нет, изношенный общественный транспорт оставляет желать много лучшего, поэтому жители больше полагаются на велосипеды.

Не заметили граждане и президента — многолетний лидер страны Исайяс Афеворки, долгие годы страдающий паранойей, по традиции перемещается от одного потайного убежища к другому, а с момента начала эпидемии практически не показывался на публике, породив немало слухов о своей недееспособности или даже кончине. Для Эритреи, где все нити контроля над экономикой, общественной жизнью и политическим процессом находятся в руках одного человека, это особенно опасно.

Впрочем, власть Исайяса в надежных руках. Йеман Гебреаб — ведущий и самый влиятельный советник Исайяса и второе лицо государства — абсолютно убежден, что Эритрея «идет своим путем», страна с момента обретения независимости в 1993 г. все еще «раскачивается» и «экспериментирует». Плод эритрейского поля экспериментов — военно-мобилизационная экономика с «опорой на собственные силы», принудительным трудом и жестким государственным контролем над всеми частными предприятиями, объединенными в основанный президентом консорциум «Хидри» под управлением Хагоса Гебрехивота — ведущего экономиста правящей партии.

Однако простые эритрейцы не согласны с безобразно низким уровнем жизни, неограниченной военной службой и фактическим рабством у партийных и военных бонз, поэтому массово бегут из страны — только в 2019 г. до 6 тыс. эритрейцев каждый месяц покидало страну и искало убежище в Эфиопии. Впрочем, даже за границей они не чувствуют себя в безопасности — если одни бегут из страны, спасаясь от рабства и неустроенности, то другие — правительственные агенты — пускаются за ними вслед.

Сеть шпионов, информаторов и «интернет-троллей», курируемых нацбезом и Йеманом Гебремескелем — министром информации и математиком с лондонским образованием — тщательно мониторит настроения диаспоры. В Европе зарвавшихся диссидентов преследуют и терроризируют боевики проправительственного движения Eri-Blood с неофициальной штаб-квартирой во франкфуртском ресторане «Мособ». Да и отвязаться от родины беглому эритрейцу непросто: во многом это означает утратить связи с семьей, а для старшего поколения «Народный фронт освобождения Эритреи» и лично Исайяс — мифические и очень почитаемые фигуры.