🇸🇳 Сенегал стал одной из первых стран Черной Африки, объявивших комендантский час и режим ЧП в связи с распространением коронавируса нового типа. В стране внушительное (по африканским меркам) число заболевших - 79 человек.
Самое интересное, что эпидемия в этой западноафриканской стране развивается по "иранскому" сценарию (все же видели знаменитую карту распространения инфекции в Иране?). Центром распространения заразы в Сенегале стал священный город Туба - оплот влиятельного в стране суфийского братства муридов, представляющего "глубинное государство" за фасадом партий, профсоюзов и законодательных органов.
В муридийе состоит до 30% сенегальцев, и сотни тысяч верующих из этого тариката собирались в начале марта на ежегодной церемонии Магаль Прохан - паломничества к гробнице матери шейха Амаду Бамба - основателя ордена. В торжествах поспешил поучаствовать один благочестивый верующий, недавно вернувшийся из Италии. И понеслась.
В Тубе и раньше начинались и распространялись эпидемии, например, холеры в 2004-2005 гг. Кроме того, этот древний город, удобно расположенный в центральной части страны, как магнит притягивает к себе сенегальский истеблишмент. На поклон к Верховному халифу муридийи съезжаются их ученики таалибе (все как один - люди непростые), а также другие верующие и даже атеисты - все, кто желает оказать им почтение и заработать тем самым политический капитал и электоральную поддержку.
Самое скандальное, что в поле зрения местных СМИ попал недавний визит к Верховному халифу генсека канцелярии президента Махаммеда Бун Абдаллаха Дионне. А это ни много ни мало второе лицо в государстве (должности премьера в стране с недавних пор нет). Некрасивый эпизод, яростно раскритикованный прессой, показал всю беспомощность светского правительства перед религиозными властями. Которые, с одной стороны, декларативно заявляют о приверженности инструкциям ВОЗ, с другой - склонны оставлять все "на волю божью" (как заявил недавно сам Верховный халиф).
Самое интересное, что эпидемия в этой западноафриканской стране развивается по "иранскому" сценарию (все же видели знаменитую карту распространения инфекции в Иране?). Центром распространения заразы в Сенегале стал священный город Туба - оплот влиятельного в стране суфийского братства муридов, представляющего "глубинное государство" за фасадом партий, профсоюзов и законодательных органов.
В муридийе состоит до 30% сенегальцев, и сотни тысяч верующих из этого тариката собирались в начале марта на ежегодной церемонии Магаль Прохан - паломничества к гробнице матери шейха Амаду Бамба - основателя ордена. В торжествах поспешил поучаствовать один благочестивый верующий, недавно вернувшийся из Италии. И понеслась.
В Тубе и раньше начинались и распространялись эпидемии, например, холеры в 2004-2005 гг. Кроме того, этот древний город, удобно расположенный в центральной части страны, как магнит притягивает к себе сенегальский истеблишмент. На поклон к Верховному халифу муридийи съезжаются их ученики таалибе (все как один - люди непростые), а также другие верующие и даже атеисты - все, кто желает оказать им почтение и заработать тем самым политический капитал и электоральную поддержку.
Самое скандальное, что в поле зрения местных СМИ попал недавний визит к Верховному халифу генсека канцелярии президента Махаммеда Бун Абдаллаха Дионне. А это ни много ни мало второе лицо в государстве (должности премьера в стране с недавних пор нет). Некрасивый эпизод, яростно раскритикованный прессой, показал всю беспомощность светского правительства перед религиозными властями. Которые, с одной стороны, декларативно заявляют о приверженности инструкциям ВОЗ, с другой - склонны оставлять все "на волю божью" (как заявил недавно сам Верховный халиф).
🇹🇩 "Боко харам" совершило крупнейшую за последние несколько лет акцию на территории Чада. Не менее 92 чадских военных погибли в результате налета боевиков на военную базу в провинции Лак, на границе с Нигером и Нигерией. По словам президента Чада, это крупнейшие единовременные потери ВС страны в ходе отдельного инцидента.
С момента размежевания в 2016 г. "Боко харам" и "Западноафриканская провинция Исламского государства" (ЗАПИГ) пошли разными путями. ЗАПИГ, приверженный коллегиальному руководству, гибкой стратегии и политике hearts and minds, стремится понравиться населению и в особенности - ближневосточному руководству ИГ, удостаиваясь колонок в еженедельнике "Ан-Наба", а с недавних пор выпуская и собственный журнал "Ат-Тибиан" на языке хауса.
Историческое же ядро "Боко харам" во главе с жестоким, непредсказуемым и не терпящим критики проповедником Абубакаром Шекау укрывается в своем логове - лесу Самбиса, время от времени напоминает о себе терактами и не идет ни на какие компромиссы с собственным такфиристским курсом - сторонники Шекау продолжают использовать детей и женщин-смертниц, обращать в рабство мусульманок и истреблять всех единоверцев, кто не желает бросать все и переселяться в его "островок веры". На фоне внутреннего кризиса в командных структурах ЗАПИГ непреклонный Абубакар Шекау выжидает и, вероятно, желает вновь однажды вернуть себе лидерство в нигерийском джихадистском подполье. Показательно, что, несмотря на трения с ЗАПИГ, верное ему крыло "Боко харам" продолжает выпускать пропаганду и нашиды в узнаваемой стилистике "Исламского государства" (впрочем, официальных комментариев за плагиат ему так и не поступало).
Но гораздо интереснее не оперативная кухня (она непредсказуема и меняется с каждым месяцем), а социально-психологические условия зарождения, вызревания и складывания одной из самых смертоносных террористических группировок в мире. "Триумфальное" возвращение на авансцену "исторического Боко харам" - хороший повод для размышлений. Об этом - в следующем иллюстрированном материале.
https://tgraph.io/Posredi-vekovyh-baobabov-03-25
С момента размежевания в 2016 г. "Боко харам" и "Западноафриканская провинция Исламского государства" (ЗАПИГ) пошли разными путями. ЗАПИГ, приверженный коллегиальному руководству, гибкой стратегии и политике hearts and minds, стремится понравиться населению и в особенности - ближневосточному руководству ИГ, удостаиваясь колонок в еженедельнике "Ан-Наба", а с недавних пор выпуская и собственный журнал "Ат-Тибиан" на языке хауса.
Историческое же ядро "Боко харам" во главе с жестоким, непредсказуемым и не терпящим критики проповедником Абубакаром Шекау укрывается в своем логове - лесу Самбиса, время от времени напоминает о себе терактами и не идет ни на какие компромиссы с собственным такфиристским курсом - сторонники Шекау продолжают использовать детей и женщин-смертниц, обращать в рабство мусульманок и истреблять всех единоверцев, кто не желает бросать все и переселяться в его "островок веры". На фоне внутреннего кризиса в командных структурах ЗАПИГ непреклонный Абубакар Шекау выжидает и, вероятно, желает вновь однажды вернуть себе лидерство в нигерийском джихадистском подполье. Показательно, что, несмотря на трения с ЗАПИГ, верное ему крыло "Боко харам" продолжает выпускать пропаганду и нашиды в узнаваемой стилистике "Исламского государства" (впрочем, официальных комментариев за плагиат ему так и не поступало).
Но гораздо интереснее не оперативная кухня (она непредсказуема и меняется с каждым месяцем), а социально-психологические условия зарождения, вызревания и складывания одной из самых смертоносных террористических группировок в мире. "Триумфальное" возвращение на авансцену "исторического Боко харам" - хороший повод для размышлений. Об этом - в следующем иллюстрированном материале.
https://tgraph.io/Posredi-vekovyh-baobabov-03-25
Telegraph
"Посреди вековых баобабов"
Бассейн озера Чад на протяжении столетий был подвижным и опасным фронтиром, который грубо разрезают границы Нигерии, Нигера, Камеруна и Чада. Это густо населенный регион - по разным данным, там проживает свыше 37 млн человек. Вместе с тем бассейн Чада - самая…
🇳🇦 На днях один российский экономист заявил, что "раздавать деньги людям - не в наших традициях". Но эпидемия нового коронавируса вновь поднимает вопросы условной и безусловной материальной помощи, которые вот уже десятилетия волнуют развитые страны. Не остается в стороне и Намибия, где в 2008-2009 гг. уже был реализован двухгодичный эксперимент по выплате Безусловного базового дохода (ББД). С февраля Министерство по искоренению бедности вновь изучает возможность возвращения ББД - но теперь уже на всю территорию страны.
Благополучную Намибию не зря называют "Африканской Швейцарией". На социальную сферу здесь тратится не меньше половины бюджета. Однако язв у этой южноафриканской страны еще предостаточно. До 70% земли по-прежнему контролируют белые фермеры - потомки немецких и южноафриканских колонистов, покуда в трущобах без минимальных удобств ютится до 40% населения. Безработица в стране тоже чудовищная и не опускается ниже 40%. Неудивительно, что зарплаты, пенсии и пособия всегда оказываются в центре предвыборных кампаний и парламентских дискуссий.
В целом, понятно, почему именно эту страну выбрали площадкой для эксперимента с ББД. Здесь в течение 24 месяцев - с 2008 по 2009 гг. - в удаленных деревнях Очиверо и Омитаро жителям младше 60 лет выплачивалось из частных фондов по 100 намибийских долларов ежемесячно.
В оценке пилотного проекта ББД национальная пресса разделилась. Нашлись и критики, и симпатизанты. Так, правоконсервативная Allgemeine Zeitung безапелляционно писала, что "никаких изменений в Очиверо не замечено". Но жители оказались другого мнения.
Судя по рассказам и интервью обитателей Очиверо и Омитаро, за два года скромные пустынные поселения утроились, их жители перебрались из пластиковых хибар в приличные дома, детское недоедание сократилось до минимума. Развивался мелкий бизнес - пекарни, пошивочные, кирпичные мастерские, повысилась посещаемость школ, сократились кражи, грабежи, браконьерство и другие типичные "преступления бедных".
Но после 2009 г. все закончилось, и последние выплаты жители Очиверо получили в 2012 г. Вскоре после мелкий бизнес разорился, молодежь потеряла работу, а район покрылся старыми метастазами неблагополучия: так, в округе вновь расплодились отвратные пивнушки - shebeens. А платили, кстати, всего-ничего: 100N$ - это порядка 15USD или 10€. В Европе это разок в кафе сходить.
В общем, с тех пор из года в год тянутся дискуссии о возвращении проекта, а правительство раз за разом то его обсуждает, то заворачивает. Но, опасаясь социального взрыва и последствий трехлетней рецессии, правительство все же склоняется к ББД. Правда, власти сменили приоритеты: ББД в размере 250N$ будут получать не все подряд, а безработные с 30 до 59 лет. Что, конечно, очень хитро: основная доля безработных приходится на молодежь до 30 лет. И по сути это уже не ББД, а пособие.
Как бы то ни было, любой ББД для Намибии - это не какие-то фантастические цифры. Дело в том, что ее основное население - суккуленты и пустынные насекомые, людей там проживает всего 2,4 миллиона. По данным министерских источников, нынешний проект ББД обойдется налогоплательщикам в 3,6 млрдN$, а бенефициарами станут 1,2 млн граждан. В целом же на ББД уйдет 1,36% ВВП страны. Для сравнения - на выплату пенсий уходит 3,2 млрд N$ (а это по N$ 1,3 тыс./мес. для 214 тыс. чел.). Всеобщее же детское пособие в размере 250N$ получает еще более 800 тыс. граждан (а это 2,4 млрд в год).
Словом, цифры сопоставимые, а налоговая система, несмотря на реформы à la Michoustine, на полную мощность так и не функционирует. Так что потенциальные источники доходов бюджета - очень большие.
Конечно, консервативная белая община и ее лобби резко против, сторонников ББД называют популистами и лентяями. Но за последние годы пенсии удвоились и никто не подавился, а наступающий кризис и продолжающееся сокращение экономики только укрепляют растущий запрос на социал-демократию.
Благополучную Намибию не зря называют "Африканской Швейцарией". На социальную сферу здесь тратится не меньше половины бюджета. Однако язв у этой южноафриканской страны еще предостаточно. До 70% земли по-прежнему контролируют белые фермеры - потомки немецких и южноафриканских колонистов, покуда в трущобах без минимальных удобств ютится до 40% населения. Безработица в стране тоже чудовищная и не опускается ниже 40%. Неудивительно, что зарплаты, пенсии и пособия всегда оказываются в центре предвыборных кампаний и парламентских дискуссий.
В целом, понятно, почему именно эту страну выбрали площадкой для эксперимента с ББД. Здесь в течение 24 месяцев - с 2008 по 2009 гг. - в удаленных деревнях Очиверо и Омитаро жителям младше 60 лет выплачивалось из частных фондов по 100 намибийских долларов ежемесячно.
В оценке пилотного проекта ББД национальная пресса разделилась. Нашлись и критики, и симпатизанты. Так, правоконсервативная Allgemeine Zeitung безапелляционно писала, что "никаких изменений в Очиверо не замечено". Но жители оказались другого мнения.
Судя по рассказам и интервью обитателей Очиверо и Омитаро, за два года скромные пустынные поселения утроились, их жители перебрались из пластиковых хибар в приличные дома, детское недоедание сократилось до минимума. Развивался мелкий бизнес - пекарни, пошивочные, кирпичные мастерские, повысилась посещаемость школ, сократились кражи, грабежи, браконьерство и другие типичные "преступления бедных".
Но после 2009 г. все закончилось, и последние выплаты жители Очиверо получили в 2012 г. Вскоре после мелкий бизнес разорился, молодежь потеряла работу, а район покрылся старыми метастазами неблагополучия: так, в округе вновь расплодились отвратные пивнушки - shebeens. А платили, кстати, всего-ничего: 100N$ - это порядка 15USD или 10€. В Европе это разок в кафе сходить.
В общем, с тех пор из года в год тянутся дискуссии о возвращении проекта, а правительство раз за разом то его обсуждает, то заворачивает. Но, опасаясь социального взрыва и последствий трехлетней рецессии, правительство все же склоняется к ББД. Правда, власти сменили приоритеты: ББД в размере 250N$ будут получать не все подряд, а безработные с 30 до 59 лет. Что, конечно, очень хитро: основная доля безработных приходится на молодежь до 30 лет. И по сути это уже не ББД, а пособие.
Как бы то ни было, любой ББД для Намибии - это не какие-то фантастические цифры. Дело в том, что ее основное население - суккуленты и пустынные насекомые, людей там проживает всего 2,4 миллиона. По данным министерских источников, нынешний проект ББД обойдется налогоплательщикам в 3,6 млрдN$, а бенефициарами станут 1,2 млн граждан. В целом же на ББД уйдет 1,36% ВВП страны. Для сравнения - на выплату пенсий уходит 3,2 млрд N$ (а это по N$ 1,3 тыс./мес. для 214 тыс. чел.). Всеобщее же детское пособие в размере 250N$ получает еще более 800 тыс. граждан (а это 2,4 млрд в год).
Словом, цифры сопоставимые, а налоговая система, несмотря на реформы à la Michoustine, на полную мощность так и не функционирует. Так что потенциальные источники доходов бюджета - очень большие.
Конечно, консервативная белая община и ее лобби резко против, сторонников ББД называют популистами и лентяями. Но за последние годы пенсии удвоились и никто не подавился, а наступающий кризис и продолжающееся сокращение экономики только укрепляют растущий запрос на социал-демократию.
🇸🇴 Пока мир закрывал границы, сомалийская террористическая группировка "Аш-Шабаб" провела пятидневный консультативный форум по джихаду в Восточной Африке с сотней участников, среди которых — интеллектуалы, богословы и традиционные лидеры. Без масок.
Пропагандистское мероприятие прошло в критической для "Харакат Аш-Шабаб" обстановке. Руководство одной из самых финансово устойчивых террористических группировок мира переживает серьезный раскол, в основе которого — борьба за власть, ресурсы и финансы. И это — на фоне потери стратегического города Джанале и непрерывных авиаударов США. На кону — выживание группировки, поэтому сомалийские и кенийские СМИ окрестили мероприятие "кризисной мерой".
По данным кенийских спецслужб, тяжело больной "эмир" группировки Абу Убейда поссорился с шефом разведки Махадом Карате, выходцем из влиятельного клана Хавийе (Хабер Гедир) — того самого, который в 2000-е гг. стоял за прекурсором "шабабов" — "Союзом исламских судов". По мнению Карате, его клан вносит основные деньги в казну группировки, поэтому имеет право распоряжаться финансами. Поэтому Абу Убейда изгнал Карате и занимается объединением других, более мелких кланов, против клана Хавийе.
Почему это так важно? Потому что налоги и сборы — нервы и стержень этой исламистской группировки. Даже теряя территории, структуры "Аш-Шабаб" продолжают незримо довлеть над населением на манер мафии. Движение пустило глубокие корни во все сферы местной экономики — от мясных лавок до телекома. Благодаря умелой фискальной политике в 2011 г. "Аш-Шабаб" собирала до 100 млн$ ежегодно (для сравнения: сети "Аль-Каиды" до 2001 г. зарабатывали где-то около 30 млн$ в год).
Причина невероятного финансового успеха — в удачном сочетании двух факторов. Во-первых, сама группировка не свалилась с Луны. Она была детищем деловых кругов Могадишо, уставших от беззакония и жадности разнообразных полевых командиров. Установив минимальный порядок в центральном и южном Сомали, террористы заработали репутацию финансово компетентных и менее коррумпированных управленцев. "Шабабы" — фанатики, но фанатики прагматичные. Для выживания во враждебном окружении им пришлось доказать, что их суды, налоги и полиция — лучше, чем хромые альтернативы, исходящие из федерального правительства. А для этого им пришлось стать дотошными бухгалтерами.
Во-вторых, группировка избежала как ресурсного, так и донорского проклятия. У нее не оказалось ни наркотиков, ни алмазов, ни золота, ни нефти. Отчисления сомалийской диаспоры тоже оказались небольшими — репутация "Аш-Шабаб" в эмигрантских кругах сильно пострадала после отказа от сомалийского национализма в пользу малопонятного джихадизма.
Поэтому ее мактабату маалийя (министерству финансов) пришлось потратить немало времени на разработку продуманной, централизованной, чуткой к региональной специфике, и, главное, интуитивно понятной фискальной машины. С вас — налоги с земли, скота, бизнеса и продаж, а также закят (2,5% с прибыли). С нас — деньги на социальную инфраструктуру, мосты, дороги, субсидии на обучение в школах (естественно, религиозных), компенсации больным и раненым, неимущим и т.д.
Поначалу фискальная машина работали безотказно. "Аш-Шабаб" завели нехитрое правило — заплативший налог водитель получал документ и мог спокойно проезжать через другие посты. Многие предпочитали ездить по контролируемым группировкой дорогам. Но с введением в начале 2010-х гг. в фискальный аппарат молодых, убежденных, но финансово малограмотных боевиков все пошло не так. Налогов стало слишком много, а силовой компоненты — еще больше. Группировка быстро вошла во вкус и стала, скорее, бременем и тормозом для местной экономики. Она так и не сумела предложить привлекательной экономической стратегии и не наладила единого экономического пространства. Налоги со всего и вся — с земли, с торговых точек, с поголовья скота — существенно удорожали ведение бизнеса, а дорожные сборы, фактически, парализовали экономику.
Пропагандистское мероприятие прошло в критической для "Харакат Аш-Шабаб" обстановке. Руководство одной из самых финансово устойчивых террористических группировок мира переживает серьезный раскол, в основе которого — борьба за власть, ресурсы и финансы. И это — на фоне потери стратегического города Джанале и непрерывных авиаударов США. На кону — выживание группировки, поэтому сомалийские и кенийские СМИ окрестили мероприятие "кризисной мерой".
По данным кенийских спецслужб, тяжело больной "эмир" группировки Абу Убейда поссорился с шефом разведки Махадом Карате, выходцем из влиятельного клана Хавийе (Хабер Гедир) — того самого, который в 2000-е гг. стоял за прекурсором "шабабов" — "Союзом исламских судов". По мнению Карате, его клан вносит основные деньги в казну группировки, поэтому имеет право распоряжаться финансами. Поэтому Абу Убейда изгнал Карате и занимается объединением других, более мелких кланов, против клана Хавийе.
Почему это так важно? Потому что налоги и сборы — нервы и стержень этой исламистской группировки. Даже теряя территории, структуры "Аш-Шабаб" продолжают незримо довлеть над населением на манер мафии. Движение пустило глубокие корни во все сферы местной экономики — от мясных лавок до телекома. Благодаря умелой фискальной политике в 2011 г. "Аш-Шабаб" собирала до 100 млн$ ежегодно (для сравнения: сети "Аль-Каиды" до 2001 г. зарабатывали где-то около 30 млн$ в год).
Причина невероятного финансового успеха — в удачном сочетании двух факторов. Во-первых, сама группировка не свалилась с Луны. Она была детищем деловых кругов Могадишо, уставших от беззакония и жадности разнообразных полевых командиров. Установив минимальный порядок в центральном и южном Сомали, террористы заработали репутацию финансово компетентных и менее коррумпированных управленцев. "Шабабы" — фанатики, но фанатики прагматичные. Для выживания во враждебном окружении им пришлось доказать, что их суды, налоги и полиция — лучше, чем хромые альтернативы, исходящие из федерального правительства. А для этого им пришлось стать дотошными бухгалтерами.
Во-вторых, группировка избежала как ресурсного, так и донорского проклятия. У нее не оказалось ни наркотиков, ни алмазов, ни золота, ни нефти. Отчисления сомалийской диаспоры тоже оказались небольшими — репутация "Аш-Шабаб" в эмигрантских кругах сильно пострадала после отказа от сомалийского национализма в пользу малопонятного джихадизма.
Поэтому ее мактабату маалийя (министерству финансов) пришлось потратить немало времени на разработку продуманной, централизованной, чуткой к региональной специфике, и, главное, интуитивно понятной фискальной машины. С вас — налоги с земли, скота, бизнеса и продаж, а также закят (2,5% с прибыли). С нас — деньги на социальную инфраструктуру, мосты, дороги, субсидии на обучение в школах (естественно, религиозных), компенсации больным и раненым, неимущим и т.д.
Поначалу фискальная машина работали безотказно. "Аш-Шабаб" завели нехитрое правило — заплативший налог водитель получал документ и мог спокойно проезжать через другие посты. Многие предпочитали ездить по контролируемым группировкой дорогам. Но с введением в начале 2010-х гг. в фискальный аппарат молодых, убежденных, но финансово малограмотных боевиков все пошло не так. Налогов стало слишком много, а силовой компоненты — еще больше. Группировка быстро вошла во вкус и стала, скорее, бременем и тормозом для местной экономики. Она так и не сумела предложить привлекательной экономической стратегии и не наладила единого экономического пространства. Налоги со всего и вся — с земли, с торговых точек, с поголовья скота — существенно удорожали ведение бизнеса, а дорожные сборы, фактически, парализовали экономику.
🇧🇯 "Мы не можем позволить себе сидеть дома", или почему президент Бенина не верит в самоизоляцию
Коронавирус гуляет по Африке — заражены уже 47 из 54 стран. Особенно болезненный удар приходится по ЮАР — самой развитой экономике континента с относительно немолодым по африканским меркам населением. С объявлением трехнедельного общенационального карантина страна с 1,4 тыс. заболевших моментально скатилась в "мусорные" рейтинги и продолжает пробивать исторические антирекорды.
К чести африканских правительств, все они отнеслись к рекомендациям ВОЗ чрезвычайно серьезно. Помимо ЮАР, общенациональные карантины объявлены в Зимбабве и Руанде, комендантский час — в Сенегале, Кот-д'Ивуаре, Уганде, Кении. Карантин объявлен и в экономической столице Черной Африки — нигерийском мегаполисе Лагосе. С введением чрезвычайных мер в Сенегале, Кот-д'Ивуаре, Буркина-Фасо и в десятке других стран на улицы вышли простые деревенские парни в синей униформе — они с удовольствием лупят палками случайных и зазевавшихся прохожих и даже открывают огонь по зарвавшимся нарушителям.
Однако во всех странах биополитика ("сидите дома") отчаянно борется с "экономической рациональностью". Неясно, как быть с неблагополучными трущобами, стихийными поселениями и тауншипами, где сама убогость материального быта постоянно выдавливает людей на улицы — в гущу случайных заработков, таксования, розничной торговли и криминальной стихии. Вопрос риторический.
Губернатор Киншасы (ДР Конго) так и не смог согласовать введение карантина — из-за опасения взрывного роста цен на продукты питания. Аналогичные трудности уже испытывают полиция и армия ЮАР, Кении и Уганды (на фото) — беднейшие районы Йоханнесбурга оказалось невозможно загнать на карантин, а 7 млн угандийцев грозит голод из-за потери работы и дохода. Все понимают, что в бидонвилях долго удерживать людей не выйдет, так что ситуация угрожает социальным взрывом — жители Зимбабве уже публично возмущаются трехнедельным заточением и предпочитают скорее заболеть, чем остаться без гроша в кармане.
То, что неделями витало в воздухе, снял с языка бенинский лидер — прирожденный бизнесмен и хлопковый король Патрис Талон. Совершенно в духе Realpolitik он честно признался, что у подавляющего большинства бенинцев просто нет денег на самоизоляцию, ведь они работают в тени и не получают официальных зарплат. Его администрация поэтому ограничилась политикой маленьких шагов (petits pas) — "санитарных кордонов" вокруг Котону, Порто-Ново, Абомей-Калави и других крупных городов страны.
Но человек, руководящий страной на манер частной компании, явно перестарался с искренностью. В патерналистских обществах людям важно, что их не оставили и о них заботятся. Пускай и для галочки. Закаленные в уличной политике бенинцы стали выражать открытое возмущение, а студенты вышли на улицы и потребовали запоздалого закрытия университетов. По злой иронии судьбы, первой жертвой коронавируса в Бенине стал Теофиль Дьедонне Джахо, студент факультета общественных наук Университета Абомей-Калави, застреленный полицией во время "антивирусной" демонстрации.
Коронавирус гуляет по Африке — заражены уже 47 из 54 стран. Особенно болезненный удар приходится по ЮАР — самой развитой экономике континента с относительно немолодым по африканским меркам населением. С объявлением трехнедельного общенационального карантина страна с 1,4 тыс. заболевших моментально скатилась в "мусорные" рейтинги и продолжает пробивать исторические антирекорды.
К чести африканских правительств, все они отнеслись к рекомендациям ВОЗ чрезвычайно серьезно. Помимо ЮАР, общенациональные карантины объявлены в Зимбабве и Руанде, комендантский час — в Сенегале, Кот-д'Ивуаре, Уганде, Кении. Карантин объявлен и в экономической столице Черной Африки — нигерийском мегаполисе Лагосе. С введением чрезвычайных мер в Сенегале, Кот-д'Ивуаре, Буркина-Фасо и в десятке других стран на улицы вышли простые деревенские парни в синей униформе — они с удовольствием лупят палками случайных и зазевавшихся прохожих и даже открывают огонь по зарвавшимся нарушителям.
Однако во всех странах биополитика ("сидите дома") отчаянно борется с "экономической рациональностью". Неясно, как быть с неблагополучными трущобами, стихийными поселениями и тауншипами, где сама убогость материального быта постоянно выдавливает людей на улицы — в гущу случайных заработков, таксования, розничной торговли и криминальной стихии. Вопрос риторический.
Губернатор Киншасы (ДР Конго) так и не смог согласовать введение карантина — из-за опасения взрывного роста цен на продукты питания. Аналогичные трудности уже испытывают полиция и армия ЮАР, Кении и Уганды (на фото) — беднейшие районы Йоханнесбурга оказалось невозможно загнать на карантин, а 7 млн угандийцев грозит голод из-за потери работы и дохода. Все понимают, что в бидонвилях долго удерживать людей не выйдет, так что ситуация угрожает социальным взрывом — жители Зимбабве уже публично возмущаются трехнедельным заточением и предпочитают скорее заболеть, чем остаться без гроша в кармане.
То, что неделями витало в воздухе, снял с языка бенинский лидер — прирожденный бизнесмен и хлопковый король Патрис Талон. Совершенно в духе Realpolitik он честно признался, что у подавляющего большинства бенинцев просто нет денег на самоизоляцию, ведь они работают в тени и не получают официальных зарплат. Его администрация поэтому ограничилась политикой маленьких шагов (petits pas) — "санитарных кордонов" вокруг Котону, Порто-Ново, Абомей-Калави и других крупных городов страны.
Но человек, руководящий страной на манер частной компании, явно перестарался с искренностью. В патерналистских обществах людям важно, что их не оставили и о них заботятся. Пускай и для галочки. Закаленные в уличной политике бенинцы стали выражать открытое возмущение, а студенты вышли на улицы и потребовали запоздалого закрытия университетов. По злой иронии судьбы, первой жертвой коронавируса в Бенине стал Теофиль Дьедонне Джахо, студент факультета общественных наук Университета Абомей-Калави, застреленный полицией во время "антивирусной" демонстрации.
Forwarded from The Order
Как успокоить себя посреди карантина и экономического коллапса? Узнать, что где-то всё ещё хуже!
Читательница самиздата из Кейптауна рассказывает, как коронавирус пришёл в ЮАР, подружился с эпидемией ВИЧ, бедностью и безработицей и почувствовал себя дома. Спасает только убунту
Читательница самиздата из Кейптауна рассказывает, как коронавирус пришёл в ЮАР, подружился с эпидемией ВИЧ, бедностью и безработицей и почувствовал себя дома. Спасает только убунту
Батенька, да вы трансформер
Письмо из Кейптауна: апокалипсис здесь давно
Коронавирус пришёл в ЮАР и встретил эпидемию ВИЧ, экономический коллапс, армию в трущобах, безработицу и запредельный уровень насилия и преступности
Рэперы, проповедники и филантропы. Кто выиграет от африканского коронакризиса
Аналитический центр при МИД Франции предрекает скорый коллапс сахельских и центральноафриканских режимов из-за социального кризиса, спровоцированного эпидемией нового коронавируса. Скандальная аналитическая записка уже вызвала широкие дискуссии среди африканских политиков, интеллектуалов и журналистов. Однако нельзя не признать, что она содержит немало здравых оценок.
Крупнейшие международные структуры — ООН, Всемирный банк, МВФ, — называют грядущий кризис беспрецедентным. В ряде стран коронакризис наложился на снижение нефтедобычи и падение экспортных цен на топливо, замораживаются инвестиционные проекты и пересматриваются бюджеты. В этих условиях ожидают скорого конца нефтяной ренты для ряда застойных, хотя и устойчивых петрократий — Камеруна, Габона, Республики Конго.
Невыполнение базовых социальных обязательств перед населением, по мнению экспертов, может привести к дискредитации политической элиты, а карантинные меры — к образованию деклассированных масс в городских агломерациях — эпицентрах грядущего социального кризиса. Необходимым запасом прочности обладают лишь очень немногие страны с устойчивой экономикой и государственным аппаратом — Сенегал и Руанда.
Именно крупные города становятся узлами небывалого социального напряжения — продовольственный кризис усугубляется тиражированием слухов и теорий заговоров в социальных сетях, в первую очередь в WhatsApp. Известно, например, что во время эпидемии лихорадки Эбола в лесной Гвинее широко гуляли слухи, что вирус вышел из потайной лаборатории госпиталя в Сьерра-Леоне, находящегося на попечении Джорджа Сороса — якобы друга и влиятельного спонсора президента Альфы Конде. А о политизации эпидемии Эболы на востоке ДР Конго я уже неоднократно писал ранее. Нынешняя пандемия — не исключение.
Считается, что едва ли не ключевую роль в политических бурях могут сыграть религиозные лидеры — приверженцы реформистских течений в исламе и деятели некоторых протестантских движений с сильным эсхатологическим уклоном (в частности, пятидесятническая Церковь Возрождения в Кот-д'Ивуаре). Чудесные исцеления, пророчества и помешательства вновь становятся нормой общественной жизни. Так, в Уганде за отрицание пандемии уже поплатился свободой популярный пастор Августин Ига, распространявший свои заявления по национальному телевидению.
У этого прогноза есть некоторые основания. Так, по последним опросам Afrobarometer, наибольшее число африканцев (69%) доверяют именно религиозным деятелям. Крайне высоким доверием религиозные авторитеты пользуются в Сенегале, Уганде, Сьерра-Леоне, Буркина-Фасо, Гамбии, Нигере и Гвинее. Уровень доверия главам государств составляет не более 52%, местным органам власти - 43%, а правящим партиям - только 42%. К слову, оппозиционные партии с 32% поддержки и вовсе замыкают рейтинги доверия африканцев.
В странах с меньшим доверием к религиозным авторитетам коронакризис способен привести к власти "несистемных", но популярных в народе и в особенности среди молодежи политиков-популистов, таких как Боби Вайн (Уганда) или скандальный Джулиус Малема (ЮАР).
А также — влиятельных деятелей диаспоры (именно в их руках сосредоточены ключевые медиаресурсы), популярных музыкантов и бизнесменов-филантропов неолиберального склада, способных при благоприятных обстоятельствах перехватить политическую повестку и возглавить оппозиционные массы.
Но главное — подъем популизма и обновление политического ландшафта рискует обернуться катастрофой в первую очередь для неоколониальной системы Françafrique и таких ее бастионов, как Камерун и Габон. Молодежные движения в странах Западной и Центральной Африки уже давно обрели отчетливо антифранцузский оттенок, так что падения местных сервильных геронтократий в Париже боятся как огня.
Аналитический центр при МИД Франции предрекает скорый коллапс сахельских и центральноафриканских режимов из-за социального кризиса, спровоцированного эпидемией нового коронавируса. Скандальная аналитическая записка уже вызвала широкие дискуссии среди африканских политиков, интеллектуалов и журналистов. Однако нельзя не признать, что она содержит немало здравых оценок.
Крупнейшие международные структуры — ООН, Всемирный банк, МВФ, — называют грядущий кризис беспрецедентным. В ряде стран коронакризис наложился на снижение нефтедобычи и падение экспортных цен на топливо, замораживаются инвестиционные проекты и пересматриваются бюджеты. В этих условиях ожидают скорого конца нефтяной ренты для ряда застойных, хотя и устойчивых петрократий — Камеруна, Габона, Республики Конго.
Невыполнение базовых социальных обязательств перед населением, по мнению экспертов, может привести к дискредитации политической элиты, а карантинные меры — к образованию деклассированных масс в городских агломерациях — эпицентрах грядущего социального кризиса. Необходимым запасом прочности обладают лишь очень немногие страны с устойчивой экономикой и государственным аппаратом — Сенегал и Руанда.
Именно крупные города становятся узлами небывалого социального напряжения — продовольственный кризис усугубляется тиражированием слухов и теорий заговоров в социальных сетях, в первую очередь в WhatsApp. Известно, например, что во время эпидемии лихорадки Эбола в лесной Гвинее широко гуляли слухи, что вирус вышел из потайной лаборатории госпиталя в Сьерра-Леоне, находящегося на попечении Джорджа Сороса — якобы друга и влиятельного спонсора президента Альфы Конде. А о политизации эпидемии Эболы на востоке ДР Конго я уже неоднократно писал ранее. Нынешняя пандемия — не исключение.
Считается, что едва ли не ключевую роль в политических бурях могут сыграть религиозные лидеры — приверженцы реформистских течений в исламе и деятели некоторых протестантских движений с сильным эсхатологическим уклоном (в частности, пятидесятническая Церковь Возрождения в Кот-д'Ивуаре). Чудесные исцеления, пророчества и помешательства вновь становятся нормой общественной жизни. Так, в Уганде за отрицание пандемии уже поплатился свободой популярный пастор Августин Ига, распространявший свои заявления по национальному телевидению.
У этого прогноза есть некоторые основания. Так, по последним опросам Afrobarometer, наибольшее число африканцев (69%) доверяют именно религиозным деятелям. Крайне высоким доверием религиозные авторитеты пользуются в Сенегале, Уганде, Сьерра-Леоне, Буркина-Фасо, Гамбии, Нигере и Гвинее. Уровень доверия главам государств составляет не более 52%, местным органам власти - 43%, а правящим партиям - только 42%. К слову, оппозиционные партии с 32% поддержки и вовсе замыкают рейтинги доверия африканцев.
В странах с меньшим доверием к религиозным авторитетам коронакризис способен привести к власти "несистемных", но популярных в народе и в особенности среди молодежи политиков-популистов, таких как Боби Вайн (Уганда) или скандальный Джулиус Малема (ЮАР).
А также — влиятельных деятелей диаспоры (именно в их руках сосредоточены ключевые медиаресурсы), популярных музыкантов и бизнесменов-филантропов неолиберального склада, способных при благоприятных обстоятельствах перехватить политическую повестку и возглавить оппозиционные массы.
Но главное — подъем популизма и обновление политического ландшафта рискует обернуться катастрофой в первую очередь для неоколониальной системы Françafrique и таких ее бастионов, как Камерун и Габон. Молодежные движения в странах Западной и Центральной Африки уже давно обрели отчетливо антифранцузский оттенок, так что падения местных сервильных геронтократий в Париже боятся как огня.
La Tribune
Comment la France imagine une possible implosion de l'Afrique face au Covid-19
Le Quai d'Orsay s'interroge sur l'impact terrible que pourra avoir la crise du Covid-19 en Afrique. Le Centre d'analyse, de prévision et de stratégie évoque un possible effondrement des Etats en place et cherche d'ores et déjà des interlocuteurs fiables et…
🇸🇴 «Муна Нур Фара начала ненавидеть своего мужа еще до коронавируса. В свой дом в столице Могадишо он возвращался около трех ночи с пустыми карманами, промотав все деньги на наркотик кат.
«На этой же неделе он приносит домой деньги, овощи, манго, мясо и другую еду» — отвечает счастливая Фара. «Сейчас я люблю его. Жизнь прекрасна».
Агентство «Рейтер» выпустило прекрасный материал о том, как разрыв сообщения между Кенией и Сомали больно ударил по обороту мягкого наркотика-стимулятора — ката (другое название — мираа). Трава, вызывающая кратковременный подъем сил и концентрации и действующая на манер амфетаминов, прочно закрепилась в культурном обиходе жителей стран Африканского Рога — Сомали, Джибути, Эфиопии, Кении и сопредельных им государств.
Радость Фары понять можно — у мужчин потребление ката вызывает не только банкротство, но и импотенцию. Но не все истории заканчиваются так счастливо. Оборот ката — «мужского» наркотика — находится в руках незамужних женщин — вдов, разведенных женщин и матерей-одиночек. «Одинокая женщина средних лет» в некоторых районах Кении считается чуть ли не эвфемизмом для процветающего наркодилера. Многим из них такая жизнь по вкусу. Поговорка «Мираа — вот мой супруг!» десятилетиями слетает с уст уличных торговок. Часто при этом подразумевается, что мираа кормит и одевает их детей гораздо лучше любых «бесполезных» мужей.
Фермеры кенийского округа Меру — главные производители ката, поступающего на рынки в Сомали. Поэтому закрытие рынков ката в Сомали сочли политической акцией — у этой страны давние споры с Кенией о проведении морской границы. А недавно Кения даже обвинила Сомали в пограничных провокациях, когда в районе кенийского г. Мандера шли бои между сомалийским спецназом и отрядами бывшего министра безопасности сомалийского штата Джубаленд.
Таким образом власти Сомали попытались изящно отомстить своему соседу под предлогом профилактики коронавирусной инфекции. Любопытно, что эфиопский кат по-прежнему беспрепятственно течет в страну рекой, зато кенийский кат, все еще поставляемый на лодках в порт Кисмайо, подскочил в цене десятикратно — с 9-10 до 100$ за килограмм.
«На этой же неделе он приносит домой деньги, овощи, манго, мясо и другую еду» — отвечает счастливая Фара. «Сейчас я люблю его. Жизнь прекрасна».
Агентство «Рейтер» выпустило прекрасный материал о том, как разрыв сообщения между Кенией и Сомали больно ударил по обороту мягкого наркотика-стимулятора — ката (другое название — мираа). Трава, вызывающая кратковременный подъем сил и концентрации и действующая на манер амфетаминов, прочно закрепилась в культурном обиходе жителей стран Африканского Рога — Сомали, Джибути, Эфиопии, Кении и сопредельных им государств.
Радость Фары понять можно — у мужчин потребление ката вызывает не только банкротство, но и импотенцию. Но не все истории заканчиваются так счастливо. Оборот ката — «мужского» наркотика — находится в руках незамужних женщин — вдов, разведенных женщин и матерей-одиночек. «Одинокая женщина средних лет» в некоторых районах Кении считается чуть ли не эвфемизмом для процветающего наркодилера. Многим из них такая жизнь по вкусу. Поговорка «Мираа — вот мой супруг!» десятилетиями слетает с уст уличных торговок. Часто при этом подразумевается, что мираа кормит и одевает их детей гораздо лучше любых «бесполезных» мужей.
Фермеры кенийского округа Меру — главные производители ката, поступающего на рынки в Сомали. Поэтому закрытие рынков ката в Сомали сочли политической акцией — у этой страны давние споры с Кенией о проведении морской границы. А недавно Кения даже обвинила Сомали в пограничных провокациях, когда в районе кенийского г. Мандера шли бои между сомалийским спецназом и отрядами бывшего министра безопасности сомалийского штата Джубаленд.
Таким образом власти Сомали попытались изящно отомстить своему соседу под предлогом профилактики коронавирусной инфекции. Любопытно, что эфиопский кат по-прежнему беспрепятственно течет в страну рекой, зато кенийский кат, все еще поставляемый на лодках в порт Кисмайо, подскочил в цене десятикратно — с 9-10 до 100$ за килограмм.
Reuters
Wives rejoice and traders despair as coronavirus halts khat supply to Somalia
(Reuters) - Before the coronavirus hit, Muna Nur Farah had started to hate her husband. He’d slink into their home in the Somali capital Mogadishu at 3:00am with empty pockets, his money squandered on the narcotic leaf khat.
Forwarded from Пробковый шлем
В Пробковом шлеме уже три тысячи подписчиков. По случаю подобных юбилеев принято делать подборки и я не буду отступать от местной традиции. Итак, хаотичный список моих любимых каналов: • @wildfield - интереснейший канал про османский и околоосманский мир, а также про современное турецкое общество и политику
• @sublimeporte - теперь здесь больше пишут не про Османов, а про самых разных кельтов и прочие западноевропейские дела - но это ничуть не менее интересно
• @stahlhelm18 - канал о безумных временах между двумя мировыми войнами
• @zangaro - лучший из известных мне каналов про Африку и африканскую политику
• @india_tv2020 - сам я больше пишу про индийскую историю, а вот здесь можно узнать самые последние новости из Дели и Мумбаи
• @politicalsciencelibrary - здесь можно раздобыть разнообразные полезные книги (а книги вообще читать полезнее, чем телеграм-каналы)
• @zalesje - русский регионализм, меря и старообрядцы
• @winehistory - маленький, но очень приятный канал про историю виноделия
• @ussrchaosss - наши товарищи ещё из ВК
• @redzion - единственный околополитический канал, который я ещё могу читать. От остальных дёргается глаз и просыпается ненависть к человечеству.
• @sublimeporte - теперь здесь больше пишут не про Османов, а про самых разных кельтов и прочие западноевропейские дела - но это ничуть не менее интересно
• @stahlhelm18 - канал о безумных временах между двумя мировыми войнами
• @zangaro - лучший из известных мне каналов про Африку и африканскую политику
• @india_tv2020 - сам я больше пишу про индийскую историю, а вот здесь можно узнать самые последние новости из Дели и Мумбаи
• @politicalsciencelibrary - здесь можно раздобыть разнообразные полезные книги (а книги вообще читать полезнее, чем телеграм-каналы)
• @zalesje - русский регионализм, меря и старообрядцы
• @winehistory - маленький, но очень приятный канал про историю виноделия
• @ussrchaosss - наши товарищи ещё из ВК
• @redzion - единственный околополитический канал, который я ещё могу читать. От остальных дёргается глаз и просыпается ненависть к человечеству.
🇨🇫 Пока весь мир запирается на карантин, ЦАР остается на своей волне. Вооруженная группа, предположительно связанная с недавно вернувшимся в страну экс-президентом Франсуа Бозизе, планировала освободить из тюрьмы арестованных еще 28 марта боевиков христианского ополчения «анти-балака». Верные президенту Фостен-Арканжу Туадера военные окружили столичный квартал Сассара, где собирались лояльные Бозизе офицеры и боевики «анти-балака». В свою очередь, сторонники Бозизе обвинили власти в попытке арестовать своего лидера.
В ЦАР все политики приходят к власти случайно, зато никто и никогда не уходит насовсем. Возвращение Франсуа Бозизе — президента в 2003-2013 гг. — было закономерно и неизбежно. История ничему его не научила. К концу правления фантастически коррумпированного семейства Бозизе государство в ЦАР сузилось до нескольких кварталов столицы — остальные территории достались бандитам и повстанцам.
Однако политический банкрот и военный преступник вновь рвется к власти, используя структуры его партии Kwa Na Kwa («Работа и только работа», KNK), боевиков «анти-балака» и — last but not least — негласную помощь Франции. В ответ условно «пророссийский» президент Фостен-Арканж Туадера начал лихо закручивать гайки и бросился во фронтальную атаку на оппозицию, а лояльные ему депутаты парламента желают продлить его полномочия аж до 30 марта 2021 г.
До конца 1980-х гг. история Центрально-Африканской Республики писалась в Елисейском дворце и на набережной Орсе. Впоследствии рука Парижа ослабла — местным президентам стало дешевле летать за помощью и консультациями в соседний Чад. А с конца 2010-х гг. появился и мощный «русский» след, опосредованный Брюсселем и постоянно оспариваемый Парижем.
«Русский полюс» в стране — влиятельная сила, завязанная на многообразные бизнес-интересы. В высоких кабинетах она представлена фигурой слабеющего премьера Фирмина Нгребада. В 2013 г. он даже укрывался в российском посольстве накануне падения столицы под ударами мусульманской коалиции «Селека».
В этой экосистеме — свои «военные советники», свои «фабрики троллей» и свои НПО, в первую очередь — «Мы любим нашу Африку» Аруна Дуамба, антифранцузского активиста буркинийского происхождения, связанного с Сани Яло — высокопоставленным чиновником и советником президента.
Несмотря на то что ряд политиков и партийных фигур отправились на поклон к Бозизе, ему вряд ли позволят вернуться на высший государственный пост. По итогам недавней гражданской войны и при посредничестве русских впервые в истории в политическое пространство ЦАР пробились влиятельные, активные и предприимчивые мусульмане — бизнесмены и полевые командиры, связанные с Чадом и Суданом. Они попросту не допустят возвращения старого трайбалиста.
Но судьба Туадера — даже не в его московских союзниках, а в его советниках. Центральноафриканская политика всегда творилась в ограниченном кругу хорошо знакомых друг другу лиц, обсуждающих дела на закрытых вечерах и заседаниях влиятельной местной масонской ложи.
А в окружении президента — сплошь старые помощники Франсуа Бозизе, причем все как один — люди с темным прошлым. О Фабьене Сингайе — зловещем руандийце с контактами в Брюсселе, Женеве и Москве — я уже писал ранее. Едва ли не ключевая фигура среди «перебежчиков» — Димитрий Мозер, таинственный бизнесмен и консул ЦАР в Бельгии, связанный с брюссельской и российской элитой. Есть и Лоран Фуше — французский предприниматель и посол при офисе ООН в Женеве.
В окружении Туадера обретается еще один «гуру» местной политики — Фидель Гуанджика, экс-министр в администрации Бозизе, которого считают «серым кардиналом» Туадера, поскольку тот отвечает за его безопасность.
Замыкает его команду конголезец Тео Осембе Катшунга, считающийся человеком Франсуа Бейя — зловещего советника по особым вопросам президента ДРК Феликса Чисекеди. Он отвечает за разведку и сбор сведений об оппозиции в Киншасе и Браззавиле. Все они — непотопляемые фигуры, и от их лояльности будет зависеть транзит на грядущих в декабре 2020 г. выборах.
В ЦАР все политики приходят к власти случайно, зато никто и никогда не уходит насовсем. Возвращение Франсуа Бозизе — президента в 2003-2013 гг. — было закономерно и неизбежно. История ничему его не научила. К концу правления фантастически коррумпированного семейства Бозизе государство в ЦАР сузилось до нескольких кварталов столицы — остальные территории достались бандитам и повстанцам.
Однако политический банкрот и военный преступник вновь рвется к власти, используя структуры его партии Kwa Na Kwa («Работа и только работа», KNK), боевиков «анти-балака» и — last but not least — негласную помощь Франции. В ответ условно «пророссийский» президент Фостен-Арканж Туадера начал лихо закручивать гайки и бросился во фронтальную атаку на оппозицию, а лояльные ему депутаты парламента желают продлить его полномочия аж до 30 марта 2021 г.
До конца 1980-х гг. история Центрально-Африканской Республики писалась в Елисейском дворце и на набережной Орсе. Впоследствии рука Парижа ослабла — местным президентам стало дешевле летать за помощью и консультациями в соседний Чад. А с конца 2010-х гг. появился и мощный «русский» след, опосредованный Брюсселем и постоянно оспариваемый Парижем.
«Русский полюс» в стране — влиятельная сила, завязанная на многообразные бизнес-интересы. В высоких кабинетах она представлена фигурой слабеющего премьера Фирмина Нгребада. В 2013 г. он даже укрывался в российском посольстве накануне падения столицы под ударами мусульманской коалиции «Селека».
В этой экосистеме — свои «военные советники», свои «фабрики троллей» и свои НПО, в первую очередь — «Мы любим нашу Африку» Аруна Дуамба, антифранцузского активиста буркинийского происхождения, связанного с Сани Яло — высокопоставленным чиновником и советником президента.
Несмотря на то что ряд политиков и партийных фигур отправились на поклон к Бозизе, ему вряд ли позволят вернуться на высший государственный пост. По итогам недавней гражданской войны и при посредничестве русских впервые в истории в политическое пространство ЦАР пробились влиятельные, активные и предприимчивые мусульмане — бизнесмены и полевые командиры, связанные с Чадом и Суданом. Они попросту не допустят возвращения старого трайбалиста.
Но судьба Туадера — даже не в его московских союзниках, а в его советниках. Центральноафриканская политика всегда творилась в ограниченном кругу хорошо знакомых друг другу лиц, обсуждающих дела на закрытых вечерах и заседаниях влиятельной местной масонской ложи.
А в окружении президента — сплошь старые помощники Франсуа Бозизе, причем все как один — люди с темным прошлым. О Фабьене Сингайе — зловещем руандийце с контактами в Брюсселе, Женеве и Москве — я уже писал ранее. Едва ли не ключевая фигура среди «перебежчиков» — Димитрий Мозер, таинственный бизнесмен и консул ЦАР в Бельгии, связанный с брюссельской и российской элитой. Есть и Лоран Фуше — французский предприниматель и посол при офисе ООН в Женеве.
В окружении Туадера обретается еще один «гуру» местной политики — Фидель Гуанджика, экс-министр в администрации Бозизе, которого считают «серым кардиналом» Туадера, поскольку тот отвечает за его безопасность.
Замыкает его команду конголезец Тео Осембе Катшунга, считающийся человеком Франсуа Бейя — зловещего советника по особым вопросам президента ДРК Феликса Чисекеди. Он отвечает за разведку и сбор сведений об оппозиции в Киншасе и Браззавиле. Все они — непотопляемые фигуры, и от их лояльности будет зависеть транзит на грядущих в декабре 2020 г. выборах.
🇧🇯 Keep calm and pray to Sakpatá. Что бенинцы думают о пандемии
Пандемия стала суровым испытанием не только для здравоохранения и рынков, но и для духовного мира людей. О напасти высказались уже все. Wall Street Journal предоставил слово даже джихадистам.
Французский Le Monde поинтересовался, что о напасти думают адепты одной экзотической религии — дагомейского водуна. Это один из прародителей афрокарибских культов вуду, практикуемый в Бенине, Того и Гане.
Выяснилось, что бенинцы особо не паникуют. В массе своей они не видят в эпидемии большой угрозы. Иные, правда, тиражируют теории заговора, дескать, пандемия — акт биотерроризма против бедноты Третьего мира. Но в основном они воспринимают напасть как должное и вполне доверяют рекомендациям своих жрецов. К медицинским маскам, санитарным кордонам и разумной дистанции те рекомендуют добавлять жертвоприношения, а также пальмовый ликер содаби, застоянный на разных целебных травах.
Люди здесь верят, что никто и никогда не умирает просто так. За каждым недугом стоят злые силы. Многие бенинцы уверены, что пандемия — это кара за нарушение природного порядка вещей. Того же мнения — богиня оспы Сакпата, ставшая со временем — по мере победы над недугом — хтоническим божеством Земли.
Невидимые силы, по мнению бенинцев, сурово карают людей за эгоистическое посягательство на естественное мироустройство — гомосексуализм, империализм, научный прогресс, хищническое разграбление недр. Интересно, что похожие мнения бытуют и в странах по ту сторону Атлантики, испытавших на себе влияние западноафриканских культов. Так, о «каре божьей» толкуют в гаитийском Порт-о-Пренс.
Восстановить «естественный» порядок возможно, лишь доверившись жрецам Сакпаты и других духов. Примириться с невидимым миром можно с помощью целого арсенала средств — снадобий, подношений, ритуалов, фетишей и амулетов гри-гри.
Любопытно, что авторитет бенинского водуна ничуть не пострадал после того, как в январе 2020 г. влиятельный предсказатель и жрец Давид Кофи Аза растолковал ежегодное пророчество системы Фа, в соответствии с которым стране рекомендовалось готовиться в 2020 г. к росту гражданского неповиновения и прочей «внутренней дестабилизации». Главный же тренд года — коронавирусную пандемию — вудуистские геоманты благополучно упустили.
Но дагомейский водун — это не просто набор анимистских культов и практик. Это особая философия и особое миропонимание — мощная сила, структурирующая социум куда сильнее наносных авраамических религий.
Известно, что католических священников неоднократно ловили здесь не только на слабости к мальчикам, но и на хранении колдовских атрибутов, ушлые евангелисты беззастенчиво используют вуду для приращения своей паствы, а колдовские скандалы становятся предметом уголовных разбирательств не только в деревнях и бидонвилях, но и в столичных бизнес-центрах.
Так что водун опосредует здесь буквально все человеческие взаимосвязи — поведение человека в кругу семьи, в бизнесе, в политике, в космическом порядке. И, конечно, сила эта сверхсовременная — она благополучно переварила западную эзотерику, индуистскую магию, китайскую народную медицину, разнообразный Нью-Эйдж, прекрасно уживается с современной медициной и достижениями общественных наук. И, главное, ответ на ключевой вопрос "почему?" она уже дала. Остальное — за обрядностью и медицинскими масками.
Пандемия стала суровым испытанием не только для здравоохранения и рынков, но и для духовного мира людей. О напасти высказались уже все. Wall Street Journal предоставил слово даже джихадистам.
Французский Le Monde поинтересовался, что о напасти думают адепты одной экзотической религии — дагомейского водуна. Это один из прародителей афрокарибских культов вуду, практикуемый в Бенине, Того и Гане.
Выяснилось, что бенинцы особо не паникуют. В массе своей они не видят в эпидемии большой угрозы. Иные, правда, тиражируют теории заговора, дескать, пандемия — акт биотерроризма против бедноты Третьего мира. Но в основном они воспринимают напасть как должное и вполне доверяют рекомендациям своих жрецов. К медицинским маскам, санитарным кордонам и разумной дистанции те рекомендуют добавлять жертвоприношения, а также пальмовый ликер содаби, застоянный на разных целебных травах.
Люди здесь верят, что никто и никогда не умирает просто так. За каждым недугом стоят злые силы. Многие бенинцы уверены, что пандемия — это кара за нарушение природного порядка вещей. Того же мнения — богиня оспы Сакпата, ставшая со временем — по мере победы над недугом — хтоническим божеством Земли.
Невидимые силы, по мнению бенинцев, сурово карают людей за эгоистическое посягательство на естественное мироустройство — гомосексуализм, империализм, научный прогресс, хищническое разграбление недр. Интересно, что похожие мнения бытуют и в странах по ту сторону Атлантики, испытавших на себе влияние западноафриканских культов. Так, о «каре божьей» толкуют в гаитийском Порт-о-Пренс.
Восстановить «естественный» порядок возможно, лишь доверившись жрецам Сакпаты и других духов. Примириться с невидимым миром можно с помощью целого арсенала средств — снадобий, подношений, ритуалов, фетишей и амулетов гри-гри.
Любопытно, что авторитет бенинского водуна ничуть не пострадал после того, как в январе 2020 г. влиятельный предсказатель и жрец Давид Кофи Аза растолковал ежегодное пророчество системы Фа, в соответствии с которым стране рекомендовалось готовиться в 2020 г. к росту гражданского неповиновения и прочей «внутренней дестабилизации». Главный же тренд года — коронавирусную пандемию — вудуистские геоманты благополучно упустили.
Но дагомейский водун — это не просто набор анимистских культов и практик. Это особая философия и особое миропонимание — мощная сила, структурирующая социум куда сильнее наносных авраамических религий.
Известно, что католических священников неоднократно ловили здесь не только на слабости к мальчикам, но и на хранении колдовских атрибутов, ушлые евангелисты беззастенчиво используют вуду для приращения своей паствы, а колдовские скандалы становятся предметом уголовных разбирательств не только в деревнях и бидонвилях, но и в столичных бизнес-центрах.
Так что водун опосредует здесь буквально все человеческие взаимосвязи — поведение человека в кругу семьи, в бизнесе, в политике, в космическом порядке. И, конечно, сила эта сверхсовременная — она благополучно переварила западную эзотерику, индуистскую магию, китайскую народную медицину, разнообразный Нью-Эйдж, прекрасно уживается с современной медициной и достижениями общественных наук. И, главное, ответ на ключевой вопрос "почему?" она уже дала. Остальное — за обрядностью и медицинскими масками.
🇲🇼 Политическая экономия вампиризма, или кто сосет кровь у малавийцев
Малави редко попадает на передовицы мировой прессы. А между тем в стране разворачивается эпидемия — отнюдь не коронавирусная. На севере страны, по данным полиции, жители линчевали восьмерых подозреваемых в вампиризме. Речь идет об анамапопа — «кровососах», лишь отдаленно напоминающих своих элегантных собратьев из западной культуры.
В Малави анамапопа боятся как огня — местные жители под руководством вождей и старейшин сколачивают натуральные «отряды самообороны», объявляют «комендантские часы», с дубинками и мачете наперевес патрулируют улицы и жестоко наказывают подозреваемых. Эта истерия — не первая в новейшей истории страны. Аналогичные трагедии прокатывались по Малави в 2002, 2007-2008 и 2017 гг.
Вампирами здесь считают людей, которые используют магию или технологии, чтобы обездвижить жертв, а затем выкачать из них кровь с помощью шприцов или зарубежного (!) медицинского оборудования. Считается, что впоследствии они продают добытую кровь, предположительно сатанистам и/или белым — малавийцы считают, что в тропическом климате без местной кровушки белые быстро загибаются.
Здесь отчетливо прослеживается один общеафриканский мотив — как и в других странах Восточной и Южной Африки, ведьмами и колдунами малавийцы считают в первую очередь «плохих» соплеменников, в то время как вампирами — чужаков. Так что в «кровососных погромах» нередко достается иностранцам — в этом случае одной из жертв стал гражданин Мозамбика, в 2017 г. пострадали несколько туристов, а в следующем году чуть не погибли журналисты BBC.
Но дело не в косности или, как пишут малограмотные журналисты, суеверности малавийцев. В истерии ясно проступают уши былых, но все еще не залеченных колониальных травм — в свое время британские медики довольно халатно относились к вакцинации и заборам крови у чернокожих, использовали грязные и многократно пользованные шприцы, тем самым распространяя массу опасных болезней (в том числе — СПИД) и причиняя куда больше вреда, чем пользы.
Но с долгожданным уходом белых лучше в стране особо не стало. Поэтому в вампиризме начали винить уже не только белых, но и своих — функционеров правящих партий и коалиций, бизнесменов, высокопоставленных чиновников и просто богатых людей. Финальная связка — 2002 г., когда правительство накануне чудовищного голода и под давлением МВФ распродало зерновые резервы.
Именно тогда властей стали винить в оккультном сговоре с белыми людьми. Удачная и во многом справедливая метафора «кровососущего государства», таким образом, слилась с прелестями неолиберизма и стала универсальным ответом на все беды страны — во время очередного обострения 2017 г. погромы затронули в основном богатых малавийцев.
Любопытно, что дрова для растопки паранойи доставляют протестанты. Точнее — пятидесятнические церкви, буквально помешанные на демонах и демономании и заражающие паранойей своих прихожан. В Блантайре и Лилонгве постоянно гуляют слухи о сатанинских церквях и шабашах.
Все это липкое безумие воспроизводится из года в год благодаря чудовищному положению в экономике. Малави — одна из беднейших и наименее благополучных стран мира. Устроиться на работу без связей здесь сложно, разбогатеть — еще сложнее; бюджет на 40% зависит от донорской помощи стран Европы и США, а зарубежные некоммерческие организации и всякие там «иностранные агенты» — единственные работодатели для образованного среднего класса.
Поэтому отрезанные от иностранной валюты и бюджетной кормушки автохтоны задаются вопросом — если в стране ошивается так много белых, то почему не становится лучше? Так что вампиры — это такой своеобразный, во многом уродливый способ простых и малограмотных людей поговорить о насущных проблемах своей страны. Без жертв и mob justice эти пересуды не обходятся никогда.
Малави редко попадает на передовицы мировой прессы. А между тем в стране разворачивается эпидемия — отнюдь не коронавирусная. На севере страны, по данным полиции, жители линчевали восьмерых подозреваемых в вампиризме. Речь идет об анамапопа — «кровососах», лишь отдаленно напоминающих своих элегантных собратьев из западной культуры.
В Малави анамапопа боятся как огня — местные жители под руководством вождей и старейшин сколачивают натуральные «отряды самообороны», объявляют «комендантские часы», с дубинками и мачете наперевес патрулируют улицы и жестоко наказывают подозреваемых. Эта истерия — не первая в новейшей истории страны. Аналогичные трагедии прокатывались по Малави в 2002, 2007-2008 и 2017 гг.
Вампирами здесь считают людей, которые используют магию или технологии, чтобы обездвижить жертв, а затем выкачать из них кровь с помощью шприцов или зарубежного (!) медицинского оборудования. Считается, что впоследствии они продают добытую кровь, предположительно сатанистам и/или белым — малавийцы считают, что в тропическом климате без местной кровушки белые быстро загибаются.
Здесь отчетливо прослеживается один общеафриканский мотив — как и в других странах Восточной и Южной Африки, ведьмами и колдунами малавийцы считают в первую очередь «плохих» соплеменников, в то время как вампирами — чужаков. Так что в «кровососных погромах» нередко достается иностранцам — в этом случае одной из жертв стал гражданин Мозамбика, в 2017 г. пострадали несколько туристов, а в следующем году чуть не погибли журналисты BBC.
Но дело не в косности или, как пишут малограмотные журналисты, суеверности малавийцев. В истерии ясно проступают уши былых, но все еще не залеченных колониальных травм — в свое время британские медики довольно халатно относились к вакцинации и заборам крови у чернокожих, использовали грязные и многократно пользованные шприцы, тем самым распространяя массу опасных болезней (в том числе — СПИД) и причиняя куда больше вреда, чем пользы.
Но с долгожданным уходом белых лучше в стране особо не стало. Поэтому в вампиризме начали винить уже не только белых, но и своих — функционеров правящих партий и коалиций, бизнесменов, высокопоставленных чиновников и просто богатых людей. Финальная связка — 2002 г., когда правительство накануне чудовищного голода и под давлением МВФ распродало зерновые резервы.
Именно тогда властей стали винить в оккультном сговоре с белыми людьми. Удачная и во многом справедливая метафора «кровососущего государства», таким образом, слилась с прелестями неолиберизма и стала универсальным ответом на все беды страны — во время очередного обострения 2017 г. погромы затронули в основном богатых малавийцев.
Любопытно, что дрова для растопки паранойи доставляют протестанты. Точнее — пятидесятнические церкви, буквально помешанные на демонах и демономании и заражающие паранойей своих прихожан. В Блантайре и Лилонгве постоянно гуляют слухи о сатанинских церквях и шабашах.
Все это липкое безумие воспроизводится из года в год благодаря чудовищному положению в экономике. Малави — одна из беднейших и наименее благополучных стран мира. Устроиться на работу без связей здесь сложно, разбогатеть — еще сложнее; бюджет на 40% зависит от донорской помощи стран Европы и США, а зарубежные некоммерческие организации и всякие там «иностранные агенты» — единственные работодатели для образованного среднего класса.
Поэтому отрезанные от иностранной валюты и бюджетной кормушки автохтоны задаются вопросом — если в стране ошивается так много белых, то почему не становится лучше? Так что вампиры — это такой своеобразный, во многом уродливый способ простых и малограмотных людей поговорить о насущных проблемах своей страны. Без жертв и mob justice эти пересуды не обходятся никогда.
Финтех и «вертолетные деньги». Африканские ответы на коронавирусный кризис
Коронавирусная пандемия и сопутствующий ей глобальный экономический кризис — катастрофа для континентальных экономик. По оценкам экономистов Афросоюза, совокупный ВВП Африки может сократиться на 0,8 - 1,1% (по пессимистичным оценкам Всемирного Банка — на 5,1%), иностранные инвестиции — на 15%, налоги — на 30%, экспорт и импорт — на 35%.
Главная задача местных правительств — сохранить мелкий бизнес и неформальную торговлю, в которых заняты подавляющее большинство экономически активного населения. Показателен пример Кот-д'Ивуара, намеренного пустить на поддержку неформального бизнеса не менее 100 млрд франков КФА (в этой сфере занято свыше 92% ивуарийцев). На выручку приходят и финансовые технологии, в первую очередь — кенийский сервис мобильных платежей M-Pesa (от суахилийского pesa — деньги), недавно выкупленный крупнейшими южноафриканскими мобильными операторами — Safaricom и Vodacom.
Мобильные деньги, бесконтактные электронные платежи и социальные приложения (вроде угандийского Market Garden по заказу продуктов у фермеров) — единственный способ удержать товарооборот в условиях карантинных мер, и правительства идут на множество послаблений для их продвижения среди населения. В таком направлении пошли Бенин, Буркина-Фасо, Гвинея-Бисау, Мали и другие страны зоны франка КФА; Гана, в числе прочего, намерена использовать универсальные QR-коды — в рамках новой бесконтактной платежной системы.
Но технологий недостаточно — уровень интернетизации и охвата мобильной связью стран Африки все еще достаточно низкий. Поэтому для поддержания платежеспособного спроса правительства просто вынуждены раздавать «вертолетные деньги» и идти на другие социальные меры во избежание социального взрыва.
Продвинутые социальные пакеты выработали Намибия и Кабо-Верде — первая собирается выплатить 750N$ всем потерявшим работу в возрасте 18-60 лет и открыть бесплатный доступ к водоснабжению, вторая — раздавать деньги, еду и пособия, включая занятым в неформальном секторе. В самой пораженной стране — ЮАР (свыше 2 тыс. заболевших) — президент и члены кабмина пожертвовали 33% своих зарплат в особый Фонд солидарности, направленный на сдерживание эпидемии и помощь уязвимым южноафриканцам. На материальную помощь здесь могут рассчитывать как работники на карантине (в порядке оплачиваемых больничных), так и граждане, потерявшие работу или бизнес.
Экономические лидеры Восточной Африки — Кения и Уганда — уже начали раздавать еду «уязвимому» населению и занялись регулированием ценовой политики, а власти соседней Руанды активно штрафуют компании, замешанные в спекуляциях. Жестким ценовым контролем занимается и Эфиопия, объявившая на своей территории пятимесячный режим ЧП.
Дальше всех пошло правительство Того, которое 8 апреля запустило программу универсальной помощи «Новисси» («Солидарность»). В соответствии с ней все нуждающиеся (в т.ч. водители мототакси), потерявшие доход из-за карантинных ограничений, получат на электронные кошельки в общей сложности 1,6 млрд франков КФА. Соседняя Гана объявила об отмене платы за воду и электроэнергию в течение трех месяцев — за апрель, май и июнь, и также рассматривает возможность раздавать деньги пострадавшим от карантина.
Нигерия — в числе прочего — тоже объявила об отмене платы за электроэнергию — но на два месяца. Правительство и губернаторы штатов также анонсировали раздачи риса, зерна и денег — самым уязвимым и бедным домохозяйствам. Еще в конце февраля федеральные власти насчитали 10,7 млн беднейших граждан в 35 штатах, ставших бенефициарами программы базовой материальной помощи. Собирает деньги и Камерун — в особый фонд солидарности, куда власти планируют собрать не менее 1,5 млрд франков КФА (1,5 млн евро). В настоящее время уже собрано порядка 700 млн франков, или 1 млн евро.
Наконец, о готовности распечатывать бюджет заявила даже Зимбабве. Правительство этой хронически нестабильной страны выделило свыше 600 млн$ на выплаты одному миллиону наиболее уязвимых домохозяйств, пострадавших от эпидемии.
Коронавирусная пандемия и сопутствующий ей глобальный экономический кризис — катастрофа для континентальных экономик. По оценкам экономистов Афросоюза, совокупный ВВП Африки может сократиться на 0,8 - 1,1% (по пессимистичным оценкам Всемирного Банка — на 5,1%), иностранные инвестиции — на 15%, налоги — на 30%, экспорт и импорт — на 35%.
Главная задача местных правительств — сохранить мелкий бизнес и неформальную торговлю, в которых заняты подавляющее большинство экономически активного населения. Показателен пример Кот-д'Ивуара, намеренного пустить на поддержку неформального бизнеса не менее 100 млрд франков КФА (в этой сфере занято свыше 92% ивуарийцев). На выручку приходят и финансовые технологии, в первую очередь — кенийский сервис мобильных платежей M-Pesa (от суахилийского pesa — деньги), недавно выкупленный крупнейшими южноафриканскими мобильными операторами — Safaricom и Vodacom.
Мобильные деньги, бесконтактные электронные платежи и социальные приложения (вроде угандийского Market Garden по заказу продуктов у фермеров) — единственный способ удержать товарооборот в условиях карантинных мер, и правительства идут на множество послаблений для их продвижения среди населения. В таком направлении пошли Бенин, Буркина-Фасо, Гвинея-Бисау, Мали и другие страны зоны франка КФА; Гана, в числе прочего, намерена использовать универсальные QR-коды — в рамках новой бесконтактной платежной системы.
Но технологий недостаточно — уровень интернетизации и охвата мобильной связью стран Африки все еще достаточно низкий. Поэтому для поддержания платежеспособного спроса правительства просто вынуждены раздавать «вертолетные деньги» и идти на другие социальные меры во избежание социального взрыва.
Продвинутые социальные пакеты выработали Намибия и Кабо-Верде — первая собирается выплатить 750N$ всем потерявшим работу в возрасте 18-60 лет и открыть бесплатный доступ к водоснабжению, вторая — раздавать деньги, еду и пособия, включая занятым в неформальном секторе. В самой пораженной стране — ЮАР (свыше 2 тыс. заболевших) — президент и члены кабмина пожертвовали 33% своих зарплат в особый Фонд солидарности, направленный на сдерживание эпидемии и помощь уязвимым южноафриканцам. На материальную помощь здесь могут рассчитывать как работники на карантине (в порядке оплачиваемых больничных), так и граждане, потерявшие работу или бизнес.
Экономические лидеры Восточной Африки — Кения и Уганда — уже начали раздавать еду «уязвимому» населению и занялись регулированием ценовой политики, а власти соседней Руанды активно штрафуют компании, замешанные в спекуляциях. Жестким ценовым контролем занимается и Эфиопия, объявившая на своей территории пятимесячный режим ЧП.
Дальше всех пошло правительство Того, которое 8 апреля запустило программу универсальной помощи «Новисси» («Солидарность»). В соответствии с ней все нуждающиеся (в т.ч. водители мототакси), потерявшие доход из-за карантинных ограничений, получат на электронные кошельки в общей сложности 1,6 млрд франков КФА. Соседняя Гана объявила об отмене платы за воду и электроэнергию в течение трех месяцев — за апрель, май и июнь, и также рассматривает возможность раздавать деньги пострадавшим от карантина.
Нигерия — в числе прочего — тоже объявила об отмене платы за электроэнергию — но на два месяца. Правительство и губернаторы штатов также анонсировали раздачи риса, зерна и денег — самым уязвимым и бедным домохозяйствам. Еще в конце февраля федеральные власти насчитали 10,7 млн беднейших граждан в 35 штатах, ставших бенефициарами программы базовой материальной помощи. Собирает деньги и Камерун — в особый фонд солидарности, куда власти планируют собрать не менее 1,5 млрд франков КФА (1,5 млн евро). В настоящее время уже собрано порядка 700 млн франков, или 1 млн евро.
Наконец, о готовности распечатывать бюджет заявила даже Зимбабве. Правительство этой хронически нестабильной страны выделило свыше 600 млн$ на выплаты одному миллиону наиболее уязвимых домохозяйств, пострадавших от эпидемии.
🇨🇩 От аграрного кооператива к вооруженной секте. Забытая война в географическом сердце Африки
На востоке ДР Конго разворачиваются ожесточенные бои между правительственными войсками и таинственной вооруженной сектой — «Кооперативом за развитие Конго», контролирующим 18 деревень в провинции Итури, в вождестве Валенду-Ватси. Вспыхнувшее еще в конце 2017 г. противостояние унесло жизни свыше 300 человек и привело к исходу 300 тыс. мирных жителей.
Как это часто бывает, боям в географическом центре Африки — провинции Итури — предшествовали идеи. Хема — высокорослых и хорошо сложенных скотоводов с «почти европейскими» чертами лица — бельгийские колонизаторы с легкой руки путешественника Генри Мортона Стэнли окрестили «благородными потомками семитов», покуда их соседи — земледельцы нгити (субэтнос ленду) — оказались в положении «нечестивцев», бунтовщиков и дикарей. Бестселлер Стэнли не остался незамеченным и стал настоящим руководством к действию. И по сей день образованные ленду небезосновательно считают очерки Стэнли «азбукой расового превосходства» в руках покоривших их еще в XVIII столетии хема — любимцев бельгийцев и сменившего их после обретения независимости самодура Мобуту Сесе Секо. Но вековые обиды на хема, помноженные на золотую лихорадку и земельный голод, дали знать о себе лишь на исходе прошлого столетия — на фоне повсеместной эрозии «мобутизма» и медленного развала государства.
Еще в 1978 г. в вождестве Валенду-Бинди появилось странное, но исключительно успешное агропромышленное предприятие — «Кооператив за экономическое развитие Конго» (Coopérative de développement économique du Congo, CODECO). Его возглавила влиятельная среди нгити группа младореформаторов во главе с сельским лидером Бернаром Какадо Тсубина, объявившая своими целями «возрождение и поддержку сельского хозяйства». Постепенно деятельность CODECO охватила всю территорию Джугу, а кооператив стал главным поставщиком продовольствия и древесного угля для регионального центра — города Буниа.
Амбиции Какадо — умелого манипулятора, колдуна и пророка — только росли. Деятельность предприятия быстро вышла за пределы собственно сельскохозяйственных занятий. Представители Какадо появились во всех поселениях Джугу, а экзальтированный пророк стал раздавать указания окрестным земледельцам о благоприятных днях для высадки урожая. Вскоре компанию стали небезосновательно подозревать в мистицизме. В числе прочего их обвиняли в производстве дава — и поныне популярных среди сельских ополчений «май-май» магических снадобий, якобы дарующих неуязвимость от пуль.
Когда с загниванием режима Мобуту Заир медленно погружался в хаос, в непроходимых девственных лесах семидесятилетний Бернар Какадо начал собирать вооруженных сторонников и постепенно стал духовным лидером и целителем местной повстанческой коалиции ленду — «Фронта патриотического сопротивления Итури». В его воспаленном воображении оформился исключительно популярный среди экстремистов-ленду миф о зловещей «империи тутси», намеренной поглотить Конго в сотрудничестве с Угандой, Руандой и их прихвостнями — народом хема. Так CODECO выродился в эсхатологическую секту этноэкстремистов, принявшую участие в свирепой межэтнической бойне между хема и ленду — одном из фронтов Второй конголезской войны 1998-2003 гг.
Несмотря на то что Какадо был арестован и закончил свои дни в тюрьме в 2011 г., CODECO ушел в тень и сохранил религиозно-политические структуры. А в конце 2017 г. секта перешла в полнокровное наступление, заставившее заговорить о настоящем геноциде. «Кооператив» стал вербовать в свои ряды неблагополучную молодежь, проходившую обряды инициации и различные эзотерические церемонии.
Наркотизированные подростки получали нехитрое оружие — луки, мачете, — и столь же нехитрые приказы — нападать на деревни хема, расхищать оружейные арсеналы и не оставлять никаких следов после своих атак. Лишь в октябре 2019 г. на лесные базы CODECO обрушился «Шторм Итури» — генеральное наступление конголезских войск, заставшее на своем пути опустошенные деревни и сгоревшие дома.
На востоке ДР Конго разворачиваются ожесточенные бои между правительственными войсками и таинственной вооруженной сектой — «Кооперативом за развитие Конго», контролирующим 18 деревень в провинции Итури, в вождестве Валенду-Ватси. Вспыхнувшее еще в конце 2017 г. противостояние унесло жизни свыше 300 человек и привело к исходу 300 тыс. мирных жителей.
Как это часто бывает, боям в географическом центре Африки — провинции Итури — предшествовали идеи. Хема — высокорослых и хорошо сложенных скотоводов с «почти европейскими» чертами лица — бельгийские колонизаторы с легкой руки путешественника Генри Мортона Стэнли окрестили «благородными потомками семитов», покуда их соседи — земледельцы нгити (субэтнос ленду) — оказались в положении «нечестивцев», бунтовщиков и дикарей. Бестселлер Стэнли не остался незамеченным и стал настоящим руководством к действию. И по сей день образованные ленду небезосновательно считают очерки Стэнли «азбукой расового превосходства» в руках покоривших их еще в XVIII столетии хема — любимцев бельгийцев и сменившего их после обретения независимости самодура Мобуту Сесе Секо. Но вековые обиды на хема, помноженные на золотую лихорадку и земельный голод, дали знать о себе лишь на исходе прошлого столетия — на фоне повсеместной эрозии «мобутизма» и медленного развала государства.
Еще в 1978 г. в вождестве Валенду-Бинди появилось странное, но исключительно успешное агропромышленное предприятие — «Кооператив за экономическое развитие Конго» (Coopérative de développement économique du Congo, CODECO). Его возглавила влиятельная среди нгити группа младореформаторов во главе с сельским лидером Бернаром Какадо Тсубина, объявившая своими целями «возрождение и поддержку сельского хозяйства». Постепенно деятельность CODECO охватила всю территорию Джугу, а кооператив стал главным поставщиком продовольствия и древесного угля для регионального центра — города Буниа.
Амбиции Какадо — умелого манипулятора, колдуна и пророка — только росли. Деятельность предприятия быстро вышла за пределы собственно сельскохозяйственных занятий. Представители Какадо появились во всех поселениях Джугу, а экзальтированный пророк стал раздавать указания окрестным земледельцам о благоприятных днях для высадки урожая. Вскоре компанию стали небезосновательно подозревать в мистицизме. В числе прочего их обвиняли в производстве дава — и поныне популярных среди сельских ополчений «май-май» магических снадобий, якобы дарующих неуязвимость от пуль.
Когда с загниванием режима Мобуту Заир медленно погружался в хаос, в непроходимых девственных лесах семидесятилетний Бернар Какадо начал собирать вооруженных сторонников и постепенно стал духовным лидером и целителем местной повстанческой коалиции ленду — «Фронта патриотического сопротивления Итури». В его воспаленном воображении оформился исключительно популярный среди экстремистов-ленду миф о зловещей «империи тутси», намеренной поглотить Конго в сотрудничестве с Угандой, Руандой и их прихвостнями — народом хема. Так CODECO выродился в эсхатологическую секту этноэкстремистов, принявшую участие в свирепой межэтнической бойне между хема и ленду — одном из фронтов Второй конголезской войны 1998-2003 гг.
Несмотря на то что Какадо был арестован и закончил свои дни в тюрьме в 2011 г., CODECO ушел в тень и сохранил религиозно-политические структуры. А в конце 2017 г. секта перешла в полнокровное наступление, заставившее заговорить о настоящем геноциде. «Кооператив» стал вербовать в свои ряды неблагополучную молодежь, проходившую обряды инициации и различные эзотерические церемонии.
Наркотизированные подростки получали нехитрое оружие — луки, мачете, — и столь же нехитрые приказы — нападать на деревни хема, расхищать оружейные арсеналы и не оставлять никаких следов после своих атак. Лишь в октябре 2019 г. на лесные базы CODECO обрушился «Шторм Итури» — генеральное наступление конголезских войск, заставшее на своем пути опустошенные деревни и сгоревшие дома.
🇬🇭 Danse macabre по-гански. За кулисами одного вирусного интернет-мема
Похоже, в Гане оборвалась знаменитая традиция многотысячных пышных похорон с музыкой и танцами. Именно этот обычай увековечен в недавно разлетевшемся по Интернету вирусном меме funeral dance, где костюмированная труппа профессиональных носильщиков исполняет танец с гробом покойного. Отныне, в связи с карантинными мерами, на похороны допускается не больше 25 человек, а покойный должен быть предан земле в течение суток.
О западноафриканских похоронных церемониях я уже писал раньше — на примере Бенина. В Западной Африке похороны — главное событие в жизни человека. А в жизни ганцев они столь важны, что благополучно прижились даже в заокеанской диаспоре, в частности в Нью-Йорке.
Ганские похороны — фестиваль безумного расточительства и китча. Ради них даже малоимущие вынуждены залезать в огромные долги, лишь бы только обеспечить покойному родичу достойный переход в новое и последнее состояние. Поэтому тела покойных лежат в моргах неделями и месяцами, ожидая соблюдения всех формальностей, а похороны занимают не меньше недели, после чего душа расстается с телом и воссоединяется с миром предков, чтобы начать цикл заново.
Но ганцы не останавливаются ни перед какими расходами и долгами. Все потому, что пышные похороны — это инвестиция. В мир мертвых, в мир живых, в социальный капитал своей семьи и рода. Неудивительно, что вокруг них выросла колоссальная «загробная экономика» — фотографы, хореографические и музыкальные труппы и коллективы, пошивочные мастерские, флористы, постоянно экспериментирующие с жанрами и формами на невероятно конкурентном и востребованном рынке «ритуальных торжеств». Отсюда — непрерывный поток художественной самодеятельности и творческих инноваций.
И если уж верна спорная мысль, что театр развился из поминальных обрядов, то за подтверждением этой смелой гипотезе не следует погружаться в нюансы греческих культов — достаточно побывать в стране аканов, га, эве и ашанти. Здесь на похоронах встречаются все жанры духовной культуры — театральное искусство, традиционная и современная инструментальная музыка и в особенности — танец (адова).
Но едва ли не главная изюминка таких церемоний — это гробы, т.н. fantasy coffins, или абебу абекай. Почти всегда они должны что-то рассказать об умершем — сфере занятий, мечтах или пристрастиях. Изготовление таких гробов — настоящее искусство, и каждый обходится чуть ли не в годовой заработок среднего ганца. Непревзойденным мастером и новатором в этом специфическом ремесле стал умелец Кане Квеи (1924-1992), однажды изготовивший «гроб-рыбу» своему умирающему дяде и вскоре с головой окунувшийся в новое для себя ремесло.
Рыбакам он мастерил гробы-лодки, многодетным матерям — гробы в форме куриц. В его репертуаре были и гробы-самолеты, и гробы-дома, и гробы в форме животных и рыб. Кане Квеи был настолько популярен, что его коллекция даже выставлялась в 1989 г. на экспозиции Magiciens de la Terre в парижском Центре Помпиду. Кстати, себе он выбрал довольно незатейливый гроб — простоватую коробку с выгравированными на ней пилой, молотком, зубилом и угольником.
В репертуаре современных умельцев — гробы-мобильники (от легендарной «Моторолы» до продукции Apple), а также автомобили, бутылки «Кока-Колы» и даже пачки любимых сигарет. Кстати, один из именитых ганских скульпторов — Эрик Аджетей Ананг — изготовил несколько гробов для выставки в Новосибирске (2011), где в числе прочего представил — по заказу куратора — гроб в форме... бутылки водки. Словом, любой каприз за ваши деньги.
Похоже, в Гане оборвалась знаменитая традиция многотысячных пышных похорон с музыкой и танцами. Именно этот обычай увековечен в недавно разлетевшемся по Интернету вирусном меме funeral dance, где костюмированная труппа профессиональных носильщиков исполняет танец с гробом покойного. Отныне, в связи с карантинными мерами, на похороны допускается не больше 25 человек, а покойный должен быть предан земле в течение суток.
О западноафриканских похоронных церемониях я уже писал раньше — на примере Бенина. В Западной Африке похороны — главное событие в жизни человека. А в жизни ганцев они столь важны, что благополучно прижились даже в заокеанской диаспоре, в частности в Нью-Йорке.
Ганские похороны — фестиваль безумного расточительства и китча. Ради них даже малоимущие вынуждены залезать в огромные долги, лишь бы только обеспечить покойному родичу достойный переход в новое и последнее состояние. Поэтому тела покойных лежат в моргах неделями и месяцами, ожидая соблюдения всех формальностей, а похороны занимают не меньше недели, после чего душа расстается с телом и воссоединяется с миром предков, чтобы начать цикл заново.
Но ганцы не останавливаются ни перед какими расходами и долгами. Все потому, что пышные похороны — это инвестиция. В мир мертвых, в мир живых, в социальный капитал своей семьи и рода. Неудивительно, что вокруг них выросла колоссальная «загробная экономика» — фотографы, хореографические и музыкальные труппы и коллективы, пошивочные мастерские, флористы, постоянно экспериментирующие с жанрами и формами на невероятно конкурентном и востребованном рынке «ритуальных торжеств». Отсюда — непрерывный поток художественной самодеятельности и творческих инноваций.
И если уж верна спорная мысль, что театр развился из поминальных обрядов, то за подтверждением этой смелой гипотезе не следует погружаться в нюансы греческих культов — достаточно побывать в стране аканов, га, эве и ашанти. Здесь на похоронах встречаются все жанры духовной культуры — театральное искусство, традиционная и современная инструментальная музыка и в особенности — танец (адова).
Но едва ли не главная изюминка таких церемоний — это гробы, т.н. fantasy coffins, или абебу абекай. Почти всегда они должны что-то рассказать об умершем — сфере занятий, мечтах или пристрастиях. Изготовление таких гробов — настоящее искусство, и каждый обходится чуть ли не в годовой заработок среднего ганца. Непревзойденным мастером и новатором в этом специфическом ремесле стал умелец Кане Квеи (1924-1992), однажды изготовивший «гроб-рыбу» своему умирающему дяде и вскоре с головой окунувшийся в новое для себя ремесло.
Рыбакам он мастерил гробы-лодки, многодетным матерям — гробы в форме куриц. В его репертуаре были и гробы-самолеты, и гробы-дома, и гробы в форме животных и рыб. Кане Квеи был настолько популярен, что его коллекция даже выставлялась в 1989 г. на экспозиции Magiciens de la Terre в парижском Центре Помпиду. Кстати, себе он выбрал довольно незатейливый гроб — простоватую коробку с выгравированными на ней пилой, молотком, зубилом и угольником.
В репертуаре современных умельцев — гробы-мобильники (от легендарной «Моторолы» до продукции Apple), а также автомобили, бутылки «Кока-Колы» и даже пачки любимых сигарет. Кстати, один из именитых ганских скульпторов — Эрик Аджетей Ананг — изготовил несколько гробов для выставки в Новосибирске (2011), где в числе прочего представил — по заказу куратора — гроб в форме... бутылки водки. Словом, любой каприз за ваши деньги.
🇹🇩 Война не по правилам. Почему чадская армия — сильнейшая в Черной Африке
В минувшие недели чадские войска нанесли крупнейшее с 2016 г. поражение террористам «Боко харам». Потеряв 52 солдата, чадские части уничтожили свыше 1 тыс. боевиков и разрушили все их базы в акватории озера Чад. Удар столь серьезный, что главарь террористов Абубакар Шекау в видеобращении истерично умолял своих бойцов не разбегаться, а чадцев — оставить его в покое. Для президента Идриса Деби Итно, мечтающего занять место Каддафи, это важный шаг к региональному лидерству.
Нигерийским же военным экспертам, на плечах которых лежит основная тяжесть боев с исламистами, остается лишь кусать локти. Показательно, что власти Нигерии — с ее огромным военным бюджетом в 2,41 млрд$ — просят увеличить свою и без того бестолковую и неповоротливую армию еще на 100 тыс. военнослужащих, в то время как Чад — с общим годовым бюджетом в 7 млрд$ и военными расходами всего в 300 млн$ — способен проводить образцовые операции и укреплять колониальный миф о «непобедимости чадского солдата».
Просто ВС Чада создавались не как классическая армия. Их основа — бывшая партизанская вольница, закаленная в боях друг с другом и с ливийцами в знаменитой «Войне тойот» и не дружащая с бесполезной в пустыне тяжелой бронетехникой. В ангарах Чада до сих пор пылится трофейная советская техника, в том числе 60 модернизированных украинскими инженерами танков Т-55, захваченных еще в боях с Каддафи — в той самой войне, где разгромили посредственного «отличника» Халифу Хафтара.
Главная ударная сила Чада — более сотни надежных пушечных броневиков «Панар», создававшихся французами для контрпартизанских операций в пустыне, а в руках бывших партизан превратившихся в мощное оружие. С началом же разработки в 2003 г. нефтяных месторождений до половины нефтедолларов Чада уходило на закупки адекватного сахельской экосистеме оборудования и вооружения. Со временем на нефтяные доходы чадцам удалось сформировать компактные и сбалансированные вооруженные силы, дополнив легендарные «Панары» бразильскими «Каскавелами» и российскими БРДМ-2, незаменимыми в песках и саваннах.
Но главная ценность Чада — это люди, наемники, ополченцы и партизаны, с ранних лет не расстававшиеся с оружием и в разное время кооптированные в ряды правительственных сил. Это 30-тысячное воинство здорово натаскали французские специалисты — на опыте мобильных операций Эрвина Роммеля в Северной Африке. Впоследствии, после того как страну почти замирили, а столицу Нджамену окружили рвами и насыпями — во избежание прорыва повстанческих колонн на «Тойотах» — местным пассионариям нашли применение в ЦАР, Мали, Нигерии и Нигере, а также на неспокойном севере страны. Чадские же наемники и поныне участвуют в боях в Ливии — как на стороне ЛНА, так и в рядах ПНС.
В итоге у нищего государства, уверенно замыкающего все социальные и экономические рейтиги ООН, оказалась сильнейшая армия в Черной Африке, с которой могут потягаться лишь Руанда или ЮАР. Французы неслучайно выбрали именно Чад своим привилегированным военным партнером и плацдармом для операций своих африканских коммандос. Опыт строительства ВС Чада другие сахельские страны повторить пока не смогли.
В минувшие недели чадские войска нанесли крупнейшее с 2016 г. поражение террористам «Боко харам». Потеряв 52 солдата, чадские части уничтожили свыше 1 тыс. боевиков и разрушили все их базы в акватории озера Чад. Удар столь серьезный, что главарь террористов Абубакар Шекау в видеобращении истерично умолял своих бойцов не разбегаться, а чадцев — оставить его в покое. Для президента Идриса Деби Итно, мечтающего занять место Каддафи, это важный шаг к региональному лидерству.
Нигерийским же военным экспертам, на плечах которых лежит основная тяжесть боев с исламистами, остается лишь кусать локти. Показательно, что власти Нигерии — с ее огромным военным бюджетом в 2,41 млрд$ — просят увеличить свою и без того бестолковую и неповоротливую армию еще на 100 тыс. военнослужащих, в то время как Чад — с общим годовым бюджетом в 7 млрд$ и военными расходами всего в 300 млн$ — способен проводить образцовые операции и укреплять колониальный миф о «непобедимости чадского солдата».
Просто ВС Чада создавались не как классическая армия. Их основа — бывшая партизанская вольница, закаленная в боях друг с другом и с ливийцами в знаменитой «Войне тойот» и не дружащая с бесполезной в пустыне тяжелой бронетехникой. В ангарах Чада до сих пор пылится трофейная советская техника, в том числе 60 модернизированных украинскими инженерами танков Т-55, захваченных еще в боях с Каддафи — в той самой войне, где разгромили посредственного «отличника» Халифу Хафтара.
Главная ударная сила Чада — более сотни надежных пушечных броневиков «Панар», создававшихся французами для контрпартизанских операций в пустыне, а в руках бывших партизан превратившихся в мощное оружие. С началом же разработки в 2003 г. нефтяных месторождений до половины нефтедолларов Чада уходило на закупки адекватного сахельской экосистеме оборудования и вооружения. Со временем на нефтяные доходы чадцам удалось сформировать компактные и сбалансированные вооруженные силы, дополнив легендарные «Панары» бразильскими «Каскавелами» и российскими БРДМ-2, незаменимыми в песках и саваннах.
Но главная ценность Чада — это люди, наемники, ополченцы и партизаны, с ранних лет не расстававшиеся с оружием и в разное время кооптированные в ряды правительственных сил. Это 30-тысячное воинство здорово натаскали французские специалисты — на опыте мобильных операций Эрвина Роммеля в Северной Африке. Впоследствии, после того как страну почти замирили, а столицу Нджамену окружили рвами и насыпями — во избежание прорыва повстанческих колонн на «Тойотах» — местным пассионариям нашли применение в ЦАР, Мали, Нигерии и Нигере, а также на неспокойном севере страны. Чадские же наемники и поныне участвуют в боях в Ливии — как на стороне ЛНА, так и в рядах ПНС.
В итоге у нищего государства, уверенно замыкающего все социальные и экономические рейтиги ООН, оказалась сильнейшая армия в Черной Африке, с которой могут потягаться лишь Руанда или ЮАР. Французы неслучайно выбрали именно Чад своим привилегированным военным партнером и плацдармом для операций своих африканских коммандос. Опыт строительства ВС Чада другие сахельские страны повторить пока не смогли.
🇲🇬 «Наша страна изменит ход истории». Как и зачем на Мадагаскаре нашли «лекарство» от коронавируса
Президент Мадагаскара Андри Радзуэлина представил публике национальное лекарство от коронавирусной инфекции. Речь идет о «Covid-Organics» — травяном препарате на основе однолетней полыни (artemisia annua), доказавшей свою эффективность против малярии.
О наличии в стране «чудесного лекарства» президент сообщил еще 8 апреля в телеобращении к гражданам, заявив, что Мадагаскар «может изменить ход истории». Уже 20 апреля он торжественно представил препарат общественности и заявил, что уязвимые группы граждан получат его бесплатно. В Малагасийском институте прикладных исследований также «подтвердили» эффективность «Covid-Organics» в лечении болезни.
Скандальные заявления 45-летнего плейбоя и шоумена без высшего образования вызвали перешептывания. Ясно, что на волне эпидемии бешено вырос спрос на лекарственные травы и настои — на базе полыни, имбиря и цитрона. Так что деловые круги Мадагаскара во главе с Радзуэлиной — прирожденным бизнесменом — решили капитализировать свою уникальную экосистему с 80% эндемиков и выйти на африканский рынок. В этой истории торчат уши и парижской гуманитарной НПО «Дом полыни», занимающейся популяризацией антималярийных препаратов на базе artemisia annua и artemisia afra.
В лучших африканских традициях не обошлось и без мистики — 16 апреля по местному ящику крутили «документалку» о бразильской предсказательнице, якобы приехавшей на остров еще в ноябре и предсказавшей как пандемию, так и чудесное спасение — разумеется, из Мадагаскара.
На самом деле весь этот цирк способствовал лишь одному — сворачиванию карантинных мер. Сразу после презентации «Covid-Organics» Радзуэлина снял ограничения на передвижения в трех крупнейших городах страны.
При этом нельзя сказать, что его правительство сидело сложа руки. Ранее по поручению Радзуэлины власти раздали 240 тыс. продуктовых корзин уязвимым группам — пожилым, уличным торговцам, проституткам, открыли почти 200 «рынков для бедных» со скидками на рис и масло в диапазоне 25-50%.
Но руки у правительства стали опускаться после того, как решено было поддержать, а сначала просто пересчитать всех занятых в неформальном секторе, а таких в стране — почти 93% от экономически активного населения. Стало понятно, что с карантином надо срочно завязывать — иначе будет хуже.
Президент Мадагаскара Андри Радзуэлина представил публике национальное лекарство от коронавирусной инфекции. Речь идет о «Covid-Organics» — травяном препарате на основе однолетней полыни (artemisia annua), доказавшей свою эффективность против малярии.
О наличии в стране «чудесного лекарства» президент сообщил еще 8 апреля в телеобращении к гражданам, заявив, что Мадагаскар «может изменить ход истории». Уже 20 апреля он торжественно представил препарат общественности и заявил, что уязвимые группы граждан получат его бесплатно. В Малагасийском институте прикладных исследований также «подтвердили» эффективность «Covid-Organics» в лечении болезни.
Скандальные заявления 45-летнего плейбоя и шоумена без высшего образования вызвали перешептывания. Ясно, что на волне эпидемии бешено вырос спрос на лекарственные травы и настои — на базе полыни, имбиря и цитрона. Так что деловые круги Мадагаскара во главе с Радзуэлиной — прирожденным бизнесменом — решили капитализировать свою уникальную экосистему с 80% эндемиков и выйти на африканский рынок. В этой истории торчат уши и парижской гуманитарной НПО «Дом полыни», занимающейся популяризацией антималярийных препаратов на базе artemisia annua и artemisia afra.
В лучших африканских традициях не обошлось и без мистики — 16 апреля по местному ящику крутили «документалку» о бразильской предсказательнице, якобы приехавшей на остров еще в ноябре и предсказавшей как пандемию, так и чудесное спасение — разумеется, из Мадагаскара.
На самом деле весь этот цирк способствовал лишь одному — сворачиванию карантинных мер. Сразу после презентации «Covid-Organics» Радзуэлина снял ограничения на передвижения в трех крупнейших городах страны.
При этом нельзя сказать, что его правительство сидело сложа руки. Ранее по поручению Радзуэлины власти раздали 240 тыс. продуктовых корзин уязвимым группам — пожилым, уличным торговцам, проституткам, открыли почти 200 «рынков для бедных» со скидками на рис и масло в диапазоне 25-50%.
Но руки у правительства стали опускаться после того, как решено было поддержать, а сначала просто пересчитать всех занятых в неформальном секторе, а таких в стране — почти 93% от экономически активного населения. Стало понятно, что с карантином надо срочно завязывать — иначе будет хуже.
🇷🇼 Каждый за себя, а Руанда против всех. Как африканский Сингапур добивает виновных в геноциде тутси — спустя четверть века после трагедии
Многие конголезские повстанцы «май-май» узнали о понятии «сексуальное насилие» лишь недавно благодаря пропаганде ООН. Но почти все они хорошо ориентируются в геополитике и охотно объяснят вам нюансы «балканизации».
Так в этих краях именуют теорию заговора, согласно которой соседние страны ведут тайную войну против Конго ради ее природных богатств, прибегая к услугам зловещей «пятой колонны» — в ее роли чаще всего выступают исторически связанные с Руандой тутси-баньямуленге, ранее составлявшие основу антиправительственных мятежей.
К сожалению, соседки ДР Конго дают немало пищи для воспаленных умов местных националистов. Уганда, Руанда и Бурунди через свои «прокси-группировки» активно расхищают природные ресурсы, грабят население и истребляют осевшую в Конго военно-политическую оппозицию.
Особенно в этом преуспела Руанда. Вот уже почти год эта маленькая, но исключительно агрессивная и сильная страна с разрешения Киншасы и лично президента ДР Конго Феликса Чисекеди ведет секретную «гибридную» войну на востоке Конго. Ее цель — разгром действующих на территории страны группировок руандийской оппозиции, поддерживаемых Бурунди и Угандой.
Первую скрипку играют одиозные экстремисты-хуту из «Демократических сил освобождения Руанды» (ДСОР) и отколовшееся от них «Объединение за единство и демократию». Костяк этих «демократов» — бывшие участники геноцида 1994 г., которые давно уже вросли в конголезскую почву, обросли союзниками из местных сельских ополчений и рекрутами — из конголезской молодежи.
Руанда не привыкла церемониться со своими врагами. Переодетые в конголезскую форму коммандос — разведчики, диверсанты и целые батальоны — точечно ликвидируют старых военных преступников, сжигают дома и деревни их сторонников и репатриируют сдавшихся и пленных обратно в Руанду. Статистика впечатляет. Только за последний триместр 2019 г. уничтожено множество главарей хуту. В их числе — глава ДСОР Сильвестр Мудакумура и глава ОЕД Жан-Мишель Африка. Бои продолжаются и сейчас — 13 апреля руандийские части сожгли подконтрольные ДСОР деревни в территории Рутшуру.
Вместе с тем — заодно с бывшими геноцидниками — Кигали с удовольствием расправляется с оппозицией и диссидентами, объединенными в «Национальный конгресс Руанды» (НКР) во главе с опальным генералом Каюмбой Ньямвасой — главой генштаба руандийских ВС в 1998—2002 гг. Только за последний год от НКР остались лишь полсотни оборванцев. Так что общая угроза привела к невероятному альянсу — хуту из ДСОР сошлись с тутси из НКР. Удивительное рядом!
Но опасность в другом. Та самая «пятая колонна» — конголезские тутси-баньямуленге — отвернулись от Руанды и приютили у себя НКР — в Высоких Плато провинции Южное Киву. Добившись для себя военных, полицейских и государственных постов в Конго, конголезские тутси устали чувствовать себя руандийскими марионетками и активно интегрируются в конголезское политическое сообщество. Так что многие конголезские тутси теперь винят Руанду в дестабилизации и даже заговоре против тутси. Переживет ли Руанда потерю такого стратегического козыря — покажет время.
Многие конголезские повстанцы «май-май» узнали о понятии «сексуальное насилие» лишь недавно благодаря пропаганде ООН. Но почти все они хорошо ориентируются в геополитике и охотно объяснят вам нюансы «балканизации».
Так в этих краях именуют теорию заговора, согласно которой соседние страны ведут тайную войну против Конго ради ее природных богатств, прибегая к услугам зловещей «пятой колонны» — в ее роли чаще всего выступают исторически связанные с Руандой тутси-баньямуленге, ранее составлявшие основу антиправительственных мятежей.
К сожалению, соседки ДР Конго дают немало пищи для воспаленных умов местных националистов. Уганда, Руанда и Бурунди через свои «прокси-группировки» активно расхищают природные ресурсы, грабят население и истребляют осевшую в Конго военно-политическую оппозицию.
Особенно в этом преуспела Руанда. Вот уже почти год эта маленькая, но исключительно агрессивная и сильная страна с разрешения Киншасы и лично президента ДР Конго Феликса Чисекеди ведет секретную «гибридную» войну на востоке Конго. Ее цель — разгром действующих на территории страны группировок руандийской оппозиции, поддерживаемых Бурунди и Угандой.
Первую скрипку играют одиозные экстремисты-хуту из «Демократических сил освобождения Руанды» (ДСОР) и отколовшееся от них «Объединение за единство и демократию». Костяк этих «демократов» — бывшие участники геноцида 1994 г., которые давно уже вросли в конголезскую почву, обросли союзниками из местных сельских ополчений и рекрутами — из конголезской молодежи.
Руанда не привыкла церемониться со своими врагами. Переодетые в конголезскую форму коммандос — разведчики, диверсанты и целые батальоны — точечно ликвидируют старых военных преступников, сжигают дома и деревни их сторонников и репатриируют сдавшихся и пленных обратно в Руанду. Статистика впечатляет. Только за последний триместр 2019 г. уничтожено множество главарей хуту. В их числе — глава ДСОР Сильвестр Мудакумура и глава ОЕД Жан-Мишель Африка. Бои продолжаются и сейчас — 13 апреля руандийские части сожгли подконтрольные ДСОР деревни в территории Рутшуру.
Вместе с тем — заодно с бывшими геноцидниками — Кигали с удовольствием расправляется с оппозицией и диссидентами, объединенными в «Национальный конгресс Руанды» (НКР) во главе с опальным генералом Каюмбой Ньямвасой — главой генштаба руандийских ВС в 1998—2002 гг. Только за последний год от НКР остались лишь полсотни оборванцев. Так что общая угроза привела к невероятному альянсу — хуту из ДСОР сошлись с тутси из НКР. Удивительное рядом!
Но опасность в другом. Та самая «пятая колонна» — конголезские тутси-баньямуленге — отвернулись от Руанды и приютили у себя НКР — в Высоких Плато провинции Южное Киву. Добившись для себя военных, полицейских и государственных постов в Конго, конголезские тутси устали чувствовать себя руандийскими марионетками и активно интегрируются в конголезское политическое сообщество. Так что многие конголезские тутси теперь винят Руанду в дестабилизации и даже заговоре против тутси. Переживет ли Руанда потерю такого стратегического козыря — покажет время.
🇨🇩 «Конго, которое мы потеряли»
В ДР Конго после кровопролитных стычек с полицией арестован и помещен в психиатрическую лечебницу пророк Не Муанда Нсеми — лидер влиятельного националистического движения, выступающего за возрождение древнего королевства Конго.
Народу баконго не повезло с собственным государством. Поэтому баконго очень озабочены своим прошлым — они уверены, что с их историей что-то определенно не так. Но они полагают, что не все потеряно — историю можно и нужно переписывать, «исправлять» и обращать вспять. Для местных интеллектуалов возрождение древнего королевства Каконго (XVI—XIX вв.) всегда было предпочтительнее современных политических наций, предлагавших им заирскую идентичность, «ангольство» или — что еще хуже — дурно понятый марксизм-ленинизм.
Неудивительно, что социальный ландшафт родины баконго, разодранной бывшими колониальными владениями Бельгии, Франции и Португалии, породил массу мессианских освободительных движений. По числу пророков — бангуза — этот аграрный край, не избалованный инфраструктурными проектами и вниманием центральных властей, уступает лишь ветхозаветному Израилю.
Славная традиция пошла с пророчицы Кимпа Виты, одержимой духом св. Антония Падуанского и объявившей об африканском происхождении Иисуса, Святого семейства и апостолов. И хотя Кимпа Вита закончила жизнь на костре в 1706 г. как еретичка, а ее наследник Симон Кимбангу — в бельгийской тюрьме в 1951 г., плеяде пророков баконго несть числа, а вакантные места в духовном вакууме вскоре занимали другие бангуза — Симон Мпанди, Андре Матсуа, Мабвака, Симау Току, Тата Вонда.
Последнему «пророку своего отечества» — Не Муанде Нсеми (в миру Закария Бадиенгила) — повезло немного больше. В 2006 и 2011 гг. пророк даже избирался в конголезский парламент — пока окончательно не рассорился с властями в 2017 г.
Основанное им еще в 1986 г. «Бунду диа Конго» («союз народа конго», БДК) стало последним и самым радикальным в череде религиозно-политических движений, жаждущих возрождения королевства Конго и народа баконго, а также всесторонней борьбы с «наследием белого человека», в первую очередь — с христианством, особенно в его католическом изводе.
Его секта создала филиалы в ДР Конго и за рубежом, культивирует боевые искусства, располагает боевыми отрядами и тренировочными лагерями. В репертуаре БДК — свои обряды, наряды, жесты, религия и космогония, свой язык и привычки, многие из которых заведены в пику колониальным, по мнению сектантов, бытовым порядкам конголезцев.
На поверку же репертуар секты — экзотическая смесь «Нью-Эйдж», авраамических и неоязыческих культов, а также древнеегипетской эстетики. Так, если верить некоторым публикациям БДК, еще в доисторические времена космические создания с планеты Каконго (в системе Сириуса) высадились на землю в районе Эфиопского плато. Пришельцы во главе с архангелом Аконго, само собой, говорили на киконго и создали великую и могучую «родину слонов», в которой, впрочем, спустя какое-то время все пошло не так, культуру и язык забыли, а их страну поделили белые и руандийцы.
Но сектанты не унывают — многие верят в приход из космоса маниконго (исторический титул правителя королевства Конго в XIII-XVIII вв.) и скорое наступление «золотого века». Для его приближения они культивируют всякое «духовно-нравственное воспитание» — заводят полигамию и загоняют женщин обратно на кухни, отказываются от французского или лингала (главные языки столицы Киншасы), обучаются владению оружием.
В ДР Конго после кровопролитных стычек с полицией арестован и помещен в психиатрическую лечебницу пророк Не Муанда Нсеми — лидер влиятельного националистического движения, выступающего за возрождение древнего королевства Конго.
Народу баконго не повезло с собственным государством. Поэтому баконго очень озабочены своим прошлым — они уверены, что с их историей что-то определенно не так. Но они полагают, что не все потеряно — историю можно и нужно переписывать, «исправлять» и обращать вспять. Для местных интеллектуалов возрождение древнего королевства Каконго (XVI—XIX вв.) всегда было предпочтительнее современных политических наций, предлагавших им заирскую идентичность, «ангольство» или — что еще хуже — дурно понятый марксизм-ленинизм.
Неудивительно, что социальный ландшафт родины баконго, разодранной бывшими колониальными владениями Бельгии, Франции и Португалии, породил массу мессианских освободительных движений. По числу пророков — бангуза — этот аграрный край, не избалованный инфраструктурными проектами и вниманием центральных властей, уступает лишь ветхозаветному Израилю.
Славная традиция пошла с пророчицы Кимпа Виты, одержимой духом св. Антония Падуанского и объявившей об африканском происхождении Иисуса, Святого семейства и апостолов. И хотя Кимпа Вита закончила жизнь на костре в 1706 г. как еретичка, а ее наследник Симон Кимбангу — в бельгийской тюрьме в 1951 г., плеяде пророков баконго несть числа, а вакантные места в духовном вакууме вскоре занимали другие бангуза — Симон Мпанди, Андре Матсуа, Мабвака, Симау Току, Тата Вонда.
Последнему «пророку своего отечества» — Не Муанде Нсеми (в миру Закария Бадиенгила) — повезло немного больше. В 2006 и 2011 гг. пророк даже избирался в конголезский парламент — пока окончательно не рассорился с властями в 2017 г.
Основанное им еще в 1986 г. «Бунду диа Конго» («союз народа конго», БДК) стало последним и самым радикальным в череде религиозно-политических движений, жаждущих возрождения королевства Конго и народа баконго, а также всесторонней борьбы с «наследием белого человека», в первую очередь — с христианством, особенно в его католическом изводе.
Его секта создала филиалы в ДР Конго и за рубежом, культивирует боевые искусства, располагает боевыми отрядами и тренировочными лагерями. В репертуаре БДК — свои обряды, наряды, жесты, религия и космогония, свой язык и привычки, многие из которых заведены в пику колониальным, по мнению сектантов, бытовым порядкам конголезцев.
На поверку же репертуар секты — экзотическая смесь «Нью-Эйдж», авраамических и неоязыческих культов, а также древнеегипетской эстетики. Так, если верить некоторым публикациям БДК, еще в доисторические времена космические создания с планеты Каконго (в системе Сириуса) высадились на землю в районе Эфиопского плато. Пришельцы во главе с архангелом Аконго, само собой, говорили на киконго и создали великую и могучую «родину слонов», в которой, впрочем, спустя какое-то время все пошло не так, культуру и язык забыли, а их страну поделили белые и руандийцы.
Но сектанты не унывают — многие верят в приход из космоса маниконго (исторический титул правителя королевства Конго в XIII-XVIII вв.) и скорое наступление «золотого века». Для его приближения они культивируют всякое «духовно-нравственное воспитание» — заводят полигамию и загоняют женщин обратно на кухни, отказываются от французского или лингала (главные языки столицы Киншасы), обучаются владению оружием.
🇳🇬 Как «Боко харам» построила международную рыбную империю в акватории озера Чад
Недавнее наступление чадских войск на позиции террористов «Боко харам» в акватории озера Чад возымело неожиданные и нетривиальные последствия — операция привела к взрывному росту цен на копченую рыбу и красный перец.
Захват в 2014-2015 гг. нигерийской вооруженной сектой «Боко харам» обширных территорий на пограничье Нигерии, Нигера, Чада и Камеруна надолго обрушил эти два столпа экономики стремительно иссыхающего озера.
В результате хозяйничанья джихадистов многие крестьяне и рыбаки вынуждены были покинуть берега и острова Чада, многие были убиты, оставшимся же — за исключением загадочного народа йедина — приходилось мириться с конскими тарифами (свыше 30 долларов!), а также с постоянными угрозами и вымогательствами. Силовики же взяли регион в плотную блокаду, перекрыли трассы и стали рассматривать всех рыбаков как потенциальных симпатизантов исламистов.
Но все изменилось с выделением из недр «Боко харам» фракции сторонников «Исламского государства». ИГ заняло более бизнес-ориентированную стратегию — террористы разослали эмиссаров в лагеря беженцев и разрешили бывшим фермерам и крестьянам вернуться на покинутые ими участки, благо, что за время двухлетнего простоя экосистема озера порядком восстановились, а также обеспечили им безопасные маршруты для контрабанды.
Налоги тоже снизились — провоз рыбы стоил теперь дешевле — 1 тыс. найр, или всего 2,8 доллара в день, а единовременный провоз на своем каноэ — 13,8 доллара. В среднем же рыбаки уплачивают ИГ по 15 тыс. найр раз в две недели, что существенно меньше прежних такс. Кроме того, ИГ испытало на общинах и селениях озера опробованный еще на Ближнем Востоке принцип «заплати и свободен», отменило перекрестное налогообложение — и это сработало. Местные жители, в основном, перестали воспринимать боевиков «Исламского государства» как угрозу и вернулись к своим привычным хозяйственным занятиям.
Так что в пиковые сезоны террористы зарабатывали миллионы найр ежедневно — рыба из подконтрольных «Исламскому государству» районов оказывалась в торговых рядах Кано — экономического центра северной Нигерии, покрывала она и 70% рыбного спроса Южной Нигерии — вплоть до экономической столицы страны Лагоса, а также наводняла продуктовые рынки сопредельных стран — Нигера и Камеруна.
Что самое страшное — победить эту систему чрезвычайно сложно. В отличие от боевиков ИГ, ограничивающихся гибкими тарифами (с лестницей льгот), военные больше склонны конфисковывать продукцию крестьян, поголовно записываемых в сторонников террористов. Поэтому, столкнувшись с падением дохода и крушением привычных товарных маршрутов, местные жители предпочтут вновь иметь дело с боевиками ИГ, зарекомендовавшими себя более «понимающими» партнерами.
Видимо, это неудобное обстоятельство — одна из причин, почему правительство Нигерии вообще ведет крайне непопулярные переговоры с одиозным лидером одной из фракций «Боко харам» — психически неуравновешенным «эмиром» Абубакаром Шекау. Все фракции и течения в рамках «Боко харам» настолько вплелись в социальную ткань озера Чад, что одних только силовых мер здесь явно не достаточно.
P. S. О том, как «Исламское государство» стало крупнейшим работодателем в Буркина-Фасо — читайте в этом материале.
Недавнее наступление чадских войск на позиции террористов «Боко харам» в акватории озера Чад возымело неожиданные и нетривиальные последствия — операция привела к взрывному росту цен на копченую рыбу и красный перец.
Захват в 2014-2015 гг. нигерийской вооруженной сектой «Боко харам» обширных территорий на пограничье Нигерии, Нигера, Чада и Камеруна надолго обрушил эти два столпа экономики стремительно иссыхающего озера.
В результате хозяйничанья джихадистов многие крестьяне и рыбаки вынуждены были покинуть берега и острова Чада, многие были убиты, оставшимся же — за исключением загадочного народа йедина — приходилось мириться с конскими тарифами (свыше 30 долларов!), а также с постоянными угрозами и вымогательствами. Силовики же взяли регион в плотную блокаду, перекрыли трассы и стали рассматривать всех рыбаков как потенциальных симпатизантов исламистов.
Но все изменилось с выделением из недр «Боко харам» фракции сторонников «Исламского государства». ИГ заняло более бизнес-ориентированную стратегию — террористы разослали эмиссаров в лагеря беженцев и разрешили бывшим фермерам и крестьянам вернуться на покинутые ими участки, благо, что за время двухлетнего простоя экосистема озера порядком восстановились, а также обеспечили им безопасные маршруты для контрабанды.
Налоги тоже снизились — провоз рыбы стоил теперь дешевле — 1 тыс. найр, или всего 2,8 доллара в день, а единовременный провоз на своем каноэ — 13,8 доллара. В среднем же рыбаки уплачивают ИГ по 15 тыс. найр раз в две недели, что существенно меньше прежних такс. Кроме того, ИГ испытало на общинах и селениях озера опробованный еще на Ближнем Востоке принцип «заплати и свободен», отменило перекрестное налогообложение — и это сработало. Местные жители, в основном, перестали воспринимать боевиков «Исламского государства» как угрозу и вернулись к своим привычным хозяйственным занятиям.
Так что в пиковые сезоны террористы зарабатывали миллионы найр ежедневно — рыба из подконтрольных «Исламскому государству» районов оказывалась в торговых рядах Кано — экономического центра северной Нигерии, покрывала она и 70% рыбного спроса Южной Нигерии — вплоть до экономической столицы страны Лагоса, а также наводняла продуктовые рынки сопредельных стран — Нигера и Камеруна.
Что самое страшное — победить эту систему чрезвычайно сложно. В отличие от боевиков ИГ, ограничивающихся гибкими тарифами (с лестницей льгот), военные больше склонны конфисковывать продукцию крестьян, поголовно записываемых в сторонников террористов. Поэтому, столкнувшись с падением дохода и крушением привычных товарных маршрутов, местные жители предпочтут вновь иметь дело с боевиками ИГ, зарекомендовавшими себя более «понимающими» партнерами.
Видимо, это неудобное обстоятельство — одна из причин, почему правительство Нигерии вообще ведет крайне непопулярные переговоры с одиозным лидером одной из фракций «Боко харам» — психически неуравновешенным «эмиром» Абубакаром Шекау. Все фракции и течения в рамках «Боко харам» настолько вплелись в социальную ткань озера Чад, что одних только силовых мер здесь явно не достаточно.
P. S. О том, как «Исламское государство» стало крупнейшим работодателем в Буркина-Фасо — читайте в этом материале.
