Пока Руанда уверенно справляется с интернетизацией страны, Уганда, к сожалению, движется в обратном направлении. Налог, введенный в этой стране несколько месяцев назад на использование мобильных мессенджеров, приложений и некоторых сайтов (всего 60, включая Facebook и Twitter), сократил интернет-аудиторию на 2,5 млн человек. Это грозит серьезным уроном для экономики страны, где в отсутствие развитой банковской системы люди полагаются на сервисы Mobile Money. С июня по сентябрь объем трансакций упал почти на четверть.

Республика Конго - типичный неопатримониальный режим во главе с бессменным президентом Дени Сассу-Нгессо (1979-1992, с 1997). За псевдодемократическим фасадом скрывается авторитарная пирамида, построенная на распределении доходов от ресурсной (нефтяной) ренты, питающей жилы экономики (свыше 90% экспорта и 65% ВВП) и государственного аппарата (85%) этой страны. Кейс Республики Конго хорошо показывает, насколько обманчивы наши расхожие представления о failed states, о мнимом "этническом факторе", якобы питающем гражданские войны, и насколько глубоко они иногда обусловлены экономической - а точнее даже экспортно-сырьевой - логикой.

Именно вокруг нефтяной ренты в четыре этапа - в 1993, 1997, 1998-1999 и 2002 гг. - разворачивалась борьба между центральным правительством и т.н. "этнорегиональными ополчениями". Как и в других странах континента, "этническая карта" здесь разыгрывалась высокопоставленными оппозиционными политиками и легко снималась с повестки дня с изменениями в конфигурации сил.

Толчком к борьбе послужило сворачивание социалистического проекта, демократизация страны и восстановление многопартийной системы в 1991 г. Смена политического фасада при сохранении глубинной патримониальной модели управления, тем не менее, дала шанс обделенным политикам включиться в борьбу за свои куски "нефтяного пирога". Это быстро переросло в военное противостояние.

В стране, где нет других ценных ресурсов - алмазов или колтана - и где нефть залегает только на шельфе, борьба развернулась за единственный по-настоящему важный стратегический и логистический центр - столицу Браззавиль - единственное место, откуда было возможно эффективно координировать нефтедобычу. Именно здесь в 1990-х гг. прошло два раунда гражданской войны.

Неопатримониальный режим Дени Сассу-Нгессо выстоял в этом противостоянии. Проиграв в 1992 г. выборы Паскалю Лиссубе (премьер-министру в 1963 г.), он сумел сохранить невидимую сеть неформальных клиентских связей, по которым его сторонники получали доли нефтяной ренты. Лиссуба, понимавший, что не контролирует страну, был вынужден создавать параллельные органы власти и полувоенные формирования, самым известным из которых стали "кокойе" ("крутые парни"). Вокруг Сассу-Нгессо из числа бывших президентских гвардейцев было создано ополчение "кобры". В противостояние включились и известные "ниндзя" - ополчение, созданное военными - сторонниками кандидата в президенты Бернара Колеласа. К 1996-1997 гг. "кокойи", "ниндзя" и "кобры" разделили столицу на сферы влияния.

Сассу-Нгессо удалось выстоять в борьбе во многом за счет того, что он удержал рычаги неформального управления страной и каналы движения нефтедолларов. В 1997 г. при помощи ангольских войск он занял столицу и Пуэнт-Нуар - нефтетранспортный центр Конго, а бежавшие на юг "ниндзя" и "кокойи" сопротивлялись до 1999 г., когда были благополучно амнистированы. Сассу-Нгессо удалось включить в состав правительства ведущих политиков из вооруженной оппозиции, которые быстро забыли о своих этнорегиональных корнях и связях со сторонниками. Таким образом, после серии конфликтов режим совершил разворот на 360 градусов, в полной мере восстановив свои авторитарные и патримониальные основы.

Последним клоуном уехавшего цирка был "Пастор Нтуми" (в миру Фредерик Бицаму) - лидер "ниндзя" в регионе Пул, в марте 2002 г. возобновивший боевые действия и в следующем месяце вошедший в столицу, откуда был вскоре выбит. Проповедник и директор (по другим данным - пациент) психиатрической лечебницы в Браззавиле, он был новичок в вооруженной политике: божье благословение он получил лишь в 1997 г. в возрасте 33 лет, после чего он начал собирать и вооружать сторонников из числа своих бывших пациентов (или же однопалатников). Он добивался генеральского звания в ВС РКонго, отчаянно желая успеть к окончательному переделу нефтедолларов, но только в 2007 г. заключил почетный мир с властями (получил пост генуполномоченного по продвижению мирных ценностей и устранению разрушений войны в 2009 г.). Со своими ниндзя он успешно создал партию, с которой участвовал в местных выборах, а после небольшого обострения с властями 2016-2017 гг. вновь легализовался.

Про модников из Конго-Браззавиля из движения SAPE (Societe des Ambianceurs et des Personnes Elegantes, то есть "Движение тусовщиков и элегантных людей) наверняка многие уже слышали, а вот "Аль-Джазира" выпустила фоторепортаж о женщинах - сторонницах этого на первый взгляд странного и вычурного стиля в одежде.

Это обычные женщины и девушки, в миру работающие портнихами или полицейскими, чья жизненная философия проста - привнести яркие краски в безрадостные и бедные уличные пейзажи. Их наряды стоят дорого - порядка 3 тыс. долларов, и зачастую модницы и модники тратят на них свои последние деньги, но, по их мнению, это того стоит - у себя на районе они пользуются немалым успехом. На протяжении десятилетий мода SAPE служит выражением антиколониального сопротивления, гражданского активизма и мирного протеста.

https://www.aljazeera.com/indepth/inpictures/meet-sapeuses-brazzaville-190225090220464.html

Сформировано долгожданное "инклюзивное правительство" ЦАР. Его костяк - 23 из 36 позиций - сохранили старые люди, близкие к президенту Туадера. Они удержали за собой все важнейшие посты - экономики, минфин, МИД, МВД и обороны. Появились и новые лица, хотя не все назначения и уходы понятны и удачны. Ушел Жан-Серж Бокасса (да, сын того самого), занимавший пост министра по делам местного самоуправления и децентрализации, зато вернулся старый коррумпированный министр транспорта и гражданской авиации Арно Джубай Абазене, брат бывшего главаря "Селеки" и президента Мишеля Джотодиа.

Максим Моком, политический координатор движения "Анти-балака", находящийся под санкциями ООН, получил очень важный пост министра разоружения, демобилизации, реабилитации и репатриации (пост министра-делегата с аналогичными функциями занял также племянник Туадера полковник Ноэль Селессон - на всякий случай). Несколько важных позиций получили лица экс-"Селеки", политически куда более организованной, чем ополчения "Анти-балаки". Среди них - Амит Идрисс ("Народный фронт за возрождение ЦАР"), который стал отвечать за водные ресурсы, леса, охоту и рыболовство, и Жисмала Амза - правая рука лидера НФВЦАР Нуреддина Адама, ставший министром энергетики и водоснабжения. Это очень важные посты в этой преимущественно аграрной стране. Сулейман Дауда, спикер "Союза за мир в ЦАР", занял пост министра по делам животноводства и ветеринарии (наверное, разумно: вопрос пастбищ на северо-востоке стоит очень остро), Адама Шайбу от "Патриотического движения ЦАР" стал министром модернизации госуправления.

Среди группировок, не связанных с "Селекой" и "Анти-балакой", один министерский пост получила "Революция и правосудие" - видимо, только за то, что она первой пошла на сотрудничество с властями и разоружение. За кадром остался влиятельный "Демократический фронт центральноафриканского народа". Эта группировка, воюющая с властями еще с начала 2000-х и входившая в "Селеку", сочла новое правительство "недостаточно инклюзивным" и вышла из мирного процесса. НФВЦАР также недоволен составом кабинета и готов выйти из правительства, чтобы продолжить вооруженную борьбу.

На очереди - формирование правительства Феликса Чисекеди, одержавшего историческую победу на декабрьских выборах в ДР Конго. В этой нестабильной стране, где существует свыше 500 политических партий и движений, это всегда было непростым и крайне деликатным вопросом: на формирование органов законодательной и исполнительной власти у его предшественника Жозефа Кабилы в 2011 г. ушло аж пять месяцев. Чисекеди оказался в сложной ситуации: несмотря на то, что Кабила, железной рукой правивший Конго с 2001 г., мирно передал власть победившему оппозиционеру, он сохранил за собой рычаги давления на нового президента. Помимо поста пожизненного сенатора, гарантированного ему конституцией, его коалиция "Общий фронт за Конго" удержала большинство (288 из 500) в парламенте, где партия Чисекеди "Союз за демократию и социальный прогресс" получила лишь 32 места.

Кстати, бурная политическая жизнь этой страны всегда была насыщена не только повстанцами и алчными клептократами, но и сонмом интеллектуалов и философов. Впрочем, одно другому не мешает: влиятельный леворадикальный мыслитель Эрнест Вамба диа Вамба в 1998 г. возглавил повстанческое "Конголезское объединение за демократию", легализовавшееся в ходе мирного процесса в 2003 г. Ныне он заседает в сенате страны. Я уже как-то писал об этой яркой фигуре.

Другим профессиональным философом был и остается Эме Нгой Мукена, экс-губернатор Катанги (2001-2004), занимавший посты министра обороны и по делам ветеранов (2014-2015) и нефтегазовой отрасли (2015 - н. в.) в правительстве Кабилы. В 1999 г. он получил докторскую степень в политической философии в Лозанье, затем учился разным гуманитарным дисциплинам в Женеве и Лубумбаши. В университете Лубумбаши он продолжает читать разные философские курсы. В числе прочего он написал работу о Леопольде Сенгоре.

Всемирно известный антрополог Эликия М'Боколо, учившийся во Франции и продолжающий занимать высокие посты в ее академических структурах, был одно время близок маоистам, но в прошлом году открыто поддержал президентский "Общий фронт за Конго", чем шокировал своих рукопожатных парижских коллег. А все дело в том, что оппозицию в ДРК поддержали католические круги, особенно "Национальная епископальная конференция Конго", к которой М'Боколо относится брезгливо, называя ее - в духе Альтюссера - "идеологическим аппаратом государства". Но любим мы его не за поддержку Кабилы (на местном фоне он даже не то чтобы плох), а за убедительную деконструкцию таких мистификаций, как "раса" и "этнос", выполненную на высоком научном уровне.

В Буркина-Фасо поставили статую Томасу Санкаре, государственному и военному деятелю, президенту страны в 1983—1987 годах.

Простите, не удержался. Из свежего февральского выпуска "Газеты Экваториальной Гвинеи". Нередкий случай, когда все священные традиции - радостная новость о крещении и причастии в приходе св. Антония Падуанского и реклама пива "Сан-Мигель" - уместились на одной странице.

В отношениях между соседними Руандой и Угандой наступило самое серьезное с 2017 г. обострение, рискующее обернуться полномасштабной войной.

Обе страны обвиняют друг друга в подрывной деятельности, шпионаже и поддержке повстанческих и оппозиционных эмигрантских организаций, представляющих, по их мнению, угрозу национальной безопасности для каждого из государств.

Поводом к обострению послужила высылка из Уганды гражданки Руанды Анни Биленге Табура, занимавшей пост главы отдела продаж в структурах MTN - крупнейшей телекоммуникационной компании в Уганде. В ответ власти Руанды перекрыли провоз большегрузных автомобилей в районе г. Катуна под предлогом "дорожных работ" - а это самый оживленный участок границы. Кроме того, по некоторым данным, Руанда 4 марта начала разворачивание войск на границе.

Чтобы понять, что происходит, нужно иметь в виду исторический контекст и бэкграунд лидеров двух стран - Поля Кагаме (президент Руанды с 2000 г.) и Йовери Мусевени (глава Уганды с 1986 г.).

После того, как Руанда получила в 1959 г. автономию, а в 1962 г. - полную независимость, установившийся в этой стране режим хуту инициировал массовые репрессии и погромы сограждан-тутси - другой статусной группы, из которой некогда комплектовалась военно-управленческая элита Руанды.

Это привело к исходу свыше 200 тыс. беженцев-тутси в соседнюю Уганду. Они благополучно жили в Уганде до 1980-х гг., когда тутси стали преследоваться режимом Милтона Оботе. Это подтолкнуло их к союзу с угандийской повстанческой "Армией национального сопротивления" во главе с Йовери Мусевени, который при помощи руандийских тутси победил в партизанской войне и захватил власть в 1986 г. В числе ближайших помощников Мусевени был тутси Поль Кагаме - он был шефом разведки в его повстанческой армии.

Несмотря на то что всем тутси были гарантированы льготные условия получения угандийского гражданства, они трезво понимали, что долго их терпеть в Уганде никто не будет. Мусевени не контролировал всю страну, и оппозиционные ему политики и силы пользовались руандофобией, чтобы мобилизовывать своих сторонников. Все это вынудило ряд этнических руандийцев, включая Кагаме, выйти из силовых структур нового правительства Уганды и сформировать в 1987 г. "Руандийский патриотический фронт", нацеленный на возвращение на родину и свержение этнократического режима хуту. В 1990 г. РПФ, пользуясь полной поддержкой Мусевени, вторгся в Руанду, а в 1994 г. нанес решающее поражение ее преступному правительству и стал законной властью в опустошенной геноцидом стране. В марте 2000 г. лидер РПФ Кагаме стал президентом Руанды.

Таким образом, два харизматических, опытных и решительных повстанческих лидера - Йовери Мусевени и Поль Кагаме - стали главами своих государств.

Над молодыми правительствами Уганды и Руанды сгущались тучи. Пользуясь слабостью разваливающегося режима Мобуту в Заире, в этой стране нашли убежище геноцидники-хуту и оппозиционные Мусевени исламисты.

В интересах собственного выживания Уганда и Руанда заключили негласный стратегический альянс для борьбы со своими противниками и - одно другому не мешает - расхищения природных богатств несчастного Конго. Наступила кровавая эпоха "африканского империализма", когда Руанда и Уганда приступили к полнокровной военной интервенции в ДР Конго, в ходе которой армейские штабы и разведслужбы этих стран тесно сотрудничали друг с другом, сначала поддержав врагов ебанутого маразматика Мобуту, свергнутого в 1997 г., а вслед за этим - повстанцев-тутси, выступивших против нового правительства Лорана-Дезире Кабилы (убит в 2001 г.), отвернувшегося от своих прежних союзников Мусевени и Кагаме.

Битва за сферы влияния и добычу ископаемых быстро испортила отношения между Руандой и Угандой, и в 1999-2000 гг. вооруженные силы этих стран столкнулись в кровопролитных боях за конголезский город Кисангани. Ни Кагаме, ни Мусевени не отдавали приказа атаковать своих союзников - руандийские и угандийские офицеры действовали независимо от своих правительств, преследуя лишь собственные интересы.

Однако отношения Кагаме и Мусевени с тех пор никогда не были прежними. Нужно понимать, что и Мусевени, который провел в буше долгие пять лет, и Кагаме, до 1994 г. сражавшийся практически без союзников, в полной международной изоляции - за долгие годы партизанской борьбы стали не только блестящими стратегами, но и заправскими параноиками, чуткими к вопросам лояльности и вместе с этим - недоверчивыми к своим союзникам. Это отчасти (но лишь отчасти) объясняет шпиономанию и всеобщую атмосферу подозрительности, охватившую высокие кабинеты и спецслужбы этих двух стран.

Аудиторская компания PricewaterhouseCoopers представила информацию о семи крупнейших экономиках Африки.

Ну, вот, кажется, и все. "Инклюзивное" правительство, сформированное в ЦАР Фирмином Нгребадой - человеком, близким к президенту Туадера и Кремлю, трещит по швам. Из 14 групп, подписавших соглашение с правительством 6 февраля в Хартуме, только шесть получили министерские портфели. Семь министров, представляющие разные политические силы и повстанческие объединения страны, готовы покинуть правительство. Властям остаётся только разводить руками и "выражать озабоченность": ведь чтобы угодить всем, придётся создавать целых 70 министерских постов, а на это у государства нет ни средств, ни фантазии.

Зато правительственная делегация отправилась с визитом в соседний Чад - вести переговоры об открытии границы, некогда закрытой властями Чада в одностороннем порядке.

К этому будничному событию надо добавить, что возможность свободного перемещения по стране и за рубежом - один из признаков принадлежности к "большим людям" и "политическому классу" в целом. В космологии центральноафриканцев, населивших мир потусторонними духами и силами, это очень важная способность, потому что именно там, за пределами видимого мира, происходит коммуникация со сверхъестественным. Эти взгляды нетрудно понять - с учётом того, что простые люди здесь были десятилетиями отчуждены от политической жизни. Не родиться в окрестностях Банги, не владеть санго или французским и - что хуже всего - быть мусульманином ещё совсем недавно означало подвергать себя непрерывным и разорительным проверкам на блокпостах и дорогах. Многие граждане "второго сорта" даже охотно меняли такие "неудачные" имена, как Абдулай, чтобы хоть немного свободнее перемещаться по стране, потому что для многих из них - и в особенности мусульман, активно занятых в ритейле и коммерции, это было вопросом выживания.

И если в других странах, таких, как ближайший друг ЦАР Россия, похожие дисциплинарные практики - проверки, обыски, задержания и другие унизительные процедуры - выполняют скорее классовую роль, призванные показывать место автохтонов в политическом пространстве, то в ЦАР свободное физическое перемещение людей, грузов, денег и корреспонденции всегда было настоящим физическим барьером, отделяющим истеблишмент от основного населения.