​​🇧🇫 Тревожные новости приходят из Буркина-Фасо. Ранее уже доводилось писать, что страна как никогда близка к военному перевороту в связи с брожениями в рядах вооруженных сил, особенно младшего офицерского состава, недовольного как тяжёлыми условиями службы, так и высшим военным руководством. Итак, что там происходит.

• С 05:00 по местному времени в течение полутора часов местные жители слышали стрельбу на территории военного лагеря «Сангуле Ламизана», крупнейшего в Уагадугу, где расположены офисы Генштаба ВС, в районе другой базы «Баба Си», базы ВВС, расположенной неподалеку от аэропорта, базы артиллерийского полка в г. Кая (в Северо-Центральной области страны) и другой военной части в г. Уахигуя (в Северной области). Примечательно, что рядом с базой «Сангуле Ламизана» расположено исправительное учреждение для военнослужащих (MACA), где содержится в том числе генерал Жильбер Дьендере, начштаба и правая рука опального экс-президента Блэза Компаоре, осужденный за попытку контрпереворота в 2015 г. после успешной революции 2014 г., приведшей к падению режима Компаоре. Правительство в своем заявлении, в том числе с целью опровержения слухов в соцсетях об аресте президента и создании военного органа власти, признало факты стрельбы, но отвергло слухи о военном перевороте, заявив, что стрельбу спровоцировало недовольство военных, недостаточно экипированных и оснащенных для борьбы с джихадистами.

• Инцидентам предшествовала запрещенная властями антиправительственная демонстрация в Уагадугу под лозунгами «Спасем Буркина-Фасо», сопровождавшаяся столкновениями с силами правопорядка, возведением баррикад из горящих автомобильных покрышек и применением слезоточивого газа. Эта и другие манифестации (первое мероприятие такого рода одноименное движение провело 27 ноября) спровоцированы ухудшением ситуации с безопасностью (за шесть лет партизанско-террористическая активность джихадистских формирований и движений унесла жизни св. 2000 чел. и привела к исходу 1,5 млн чел.).

• Спусковым крючком стала атака в Ината 14 ноября, унесшая жизни 53 жандармов, вскрывшая плачевные условия полевого быта рядовых военнослужащих и младших офицеров, вызвавшая отставку правительства и назначение нового премьер-министра Лассина Зербо. С тех пор в стране не прекращалась уличная активность и кампании протеста против неспособности властей справиться с ухудшением ситуации с безопасностью, ростом джихадистской угрозы и бандитизма, в т.ч. под лозунгами солидарности с попавшими под жесткие санкции ЭКОВАС военными властями в Мали и с требованиями выведения французских войск из страны.

• Ранее, две недели назад, 10 января, по подозрению в подготовке переворота был арестован и предстал перед военным трибуналом сорокалетний подполковник Эмманюэль Зунграна и 15 его предполагаемых сообщников — 10 в рядах ВС и 5 гражданских лиц; службы безопасности не исключили связей Зунграна с мятежными солдатами в лагере «Ламизана». Useless fact — Эмманюэль Зунграна, воспитанник Военной школы в Кадиого, находился на хорошем счету, командовал различными подразделениями ВС, в свободное время писал романы, владел собственным издательством и был завсегдатаем Международной книжной ярмарки в Уагадугу; по долгу службы в 2021 г. он руководил созданием подразделения специального назначения «Мамба», а до недавнего времени командовал 12-м пехотным полком в Уахигуя, пока не был снят с должности 16 дек. президентским декретом в связи с перестановками в рядах ВС. Известно, что Зунграна был близок Шерифу Си, бывшему главе минобороны, лишившемуся должности в июне 2021 г. после резни в Солхане.

​​🇸🇳 Трижды откладывавшиеся с 2019 г. муниципальные выборы в Сенегале, на которых 6,6 млн граждан выйдут к урнам, чтобы избрать мэров и членов советов департаментов, примечательны тем, что это — фактически первый этап большого электорального цикла, который продолжится парл. выборами в июле, а завершится президентскими выборами в 2024 г. Основное внимание ожидаемо приковано к мегаполису Дакару, но не забывают при этом про Зигиншор, Сен-Луи и Тиес, где предрекают не менее напряженные состязания.

На прошлых муниципальных выборах в 2014 г. президентская коалиция Benno Bokk Yakaar (BBY) понесла сокрушительные поражения, эхо которых отзывается по сей день; но многое изменилось и с тех пор, как президент Маки Саль фактически начал фагоцитоз оппозиции. Представленная сторонниками Усмана Сонко, Халифы Саля и партии Абдулая Вада, оппозиция раздроблена на десятки микрокоалиций, ослаблена внутренними разногласиями и трениями. С 2019 г. время работало на Саля, позволяя ему последовательно наращивать влияние в муниципалитетах и кооптировать оппозицию. Впрочем, президенту остается протестировать надежность новообретенных союзников — сильно ослабленной Социалистической партии и партии Rewmi Идриссы Сека, мн. сторонники которых не одобрили переход своих лидеров в стан презид. большинства.

Саль нацелился на последний бастион оппозиции, ускользающий от него с 2014 г. — Дакар, 4-млн агломерацию, где сосредоточено 25% населения страны, где ведется основная деловая, экономическая и общественно-политическая активность, где сильны оппозиционные настроения, где все контрасты умножаются и где впервые в истории мэр избирается всеобщим прямым голосованием, а не муниципальными советниками 19 коммун. Из семерых кандидатов, включая действующего мэра Сохам Эль-Вардими, рельефно выделяется критик Маки Саля, диссидент-социалист Бартелеми Диас, представитель связанной с «оппозиционером номер один» Усманом Сонко коалицией Yewwi Askan Wi, и союзник бывш. мэра Халифы Саля, отстраненного от голосования за судимость. Саль выставил против него главу минздрава и своего соратника Абдулая Диуфа Сарра, уже баллотировавшегося в 2014 г. в столичной коммуне Йофф и почти сразу введенного в правительство. Кандидатура Сарра, тем не менее, была не единогласной, и Саль утвердил его кандидатом лишь спустя месяцы раздумий. Усман Сонко, принципиальный критик системы и, по мнению многих граждан, единственный политик, способный составить альтернативу Маки Салю, будет состязаться в своем родном Зигиншоре, столице Казаманса, где на презид. выборах в 2019 г. он набрал 52%.

Муниципальные выборы — место, где население артикулирует насущные и накопившиеся проблемы, но в то же время и место, где фактически мало что решается в связи с захватом исполнительной властью (в лице префектов) ряда важных бюджетных и финансовых функций муниципалитетов, не позволяющих им заниматься проектами развития. Многие поэтому живут с чувством, что ничего не меняется, и вспышка беспорядков, охватившая Дакар, Зигиншор и др. города в марте 2021 г., — подтверждение накопленного недовольства, также работающего на оппозицию.

Есть и широко разделяемое подозрение, что большинство кандидатов, среди которых немало руководителей госструктур, используют голосование как трамплин для последующих назначений в правительство, которое будет сформировано во главе с воссозданным постом премьер-министра, а ставки повышает неопределенность по поводу баллотирования Маки Саля на новый срок в 2024 г., и долгая — двухлетняя — кампания должна высветить и преемника, которого пока не видно среди сонма, в целом, выработавших ресурс политиков, и точку сборки оппозиции BBY. Это объясняет, в целом, и низкое внимание к полит. программам, и широкое использование агрессивной популистской риторики (например, обещание Казамансу собственной валюты Усманом Сонко), и низким уровнем дискуссий. Хотя 13 января св. 10 коалиций (кроме Yewwi Askan Wi) подписали хартию о недопущении насилия, кампании не удалось избежать инцидентов и столкновений.

​​🇧🇫 Итак, судя по всему, переворот в Буркина-Фасо — свершившийся факт. Вскоре после антиправительственных демонстраций 22 января в столице и прокатившейся на следующий день серии волнений со стрельбой в ряде воинских частей, в ходе которых мятежные военнослужащие выдвинули до шести требований (включая полную смену высшего командования, увеличение числа войск, направляемых на фронт, увеличение выплат семьям погибших военных, улучшение ухода за ранеными), события развивались стремительно.

Несмотря на то что зачинщиками вчерашних беспорядков на базе «Ламизана» стали всего около 10-12 военнослужащих, из солидарности поддержанные военными с других баз того же года выпуска, а министр обороны генерал Бартелеми Симпоре выступил с заявлением, что «республиканские институты не пострадали», а волнения «локализованы», власти, объявившие в стране комендантский час с 20:00 по 05:00 и приостановившие занятия в школах, не смогли справиться с ситуацией, проходившие в течение ночи переговоры руководства страны с бунтующими военнослужащими через посредничество традиционных и религиозных лидеров оказались безрезультатными. На первый план выдвинулись спецподразделение «Кобра» и подполковник Поль-Анри Сандаого Дамиба, с 16 декабря командующий третьим (столичным) военным округом. В поддержку военных выступили отдельные группы протестующих, демонстранты сожгли штаб-квартиру правящей партии «Народное движение за прогресс» в столичном квартале Амдалай, а также выдвинулись на Площадь нации в поддержку мятежных военнослужащих, где были встречены полицией. 

Ранним утром в квартале Патт-д'Уа, возле президентского дворца, слышали стрельбу и обнаружили изрешеченный пулями служебный автомобиль президентской охраны. По данным «Рейтер» и ряда источников «Жен Африк», президент был захвачен мятежными военными в ночь с воскресенья на понедельник и содержится на одной из военных баз (по версии источников «Жен Африк» — на базе «Баба Си» в столице), а солдаты в масках расположились возле здания национального телевидения, откуда через несколько часов было сделано официальное заявление. Предположительно также были арестованы премьер-министр Лассина Зербо и несколько членов правительства, местонахождение которых не уточняется. Впрочем, не вполне ясно и с местонахождением президента Рок Марка Кристиана Каборе — по данным портала «Буркина-24», он (вместе со спикером парламента и премьер-министром) находится под охраной жандармерии, а по словам источников издания «Ле Фасо» — «в надежном месте».

Как бы то ни было, вскоре стало известно, что президент Рок Марк Кристиан Каборе подал в отставку, парламент и правительство распущены, а власть перешла к новосозданному «Патриотическому движению за сохранение и восстановление» во главе с Полем-Анри Сандаого Дамиба.

🇧🇫 Прокомментировал для @mideastr происходящий в Буркина-Фасо военный мятеж, где до сих пор все не до конца ясно, а источники друг другу противоречат. Ниже — в основном вошедшие в материал для «Коммерсанта» тезисы о главных виновниках торжества, буркинийских вооруженных силах, кое-где — в чуть более развернутом виде.

Нужно понимать, что вооруженные силы Буркина-Фасо, насчитывающие чуть более 11 тыс. чел. — это наиболее слабые, наименее оснащенные и подготовленные в сахаро-сахельском регионе. Они сильно пострадали от увольнений и чисток после революции 2014 г. и свержения режима Блэза Компаоре, в ходе которых был, в частности, распущен «Полк президентской безопасности», фактически — президентская гвардия, наиболее оснащенное и боеспособное подразделение с широкими разведывательными контактами по всему региону. Тогда же, в 2014 г., были разрушены системы неформальных договоренностей, позволявшие разведывательным структурам страны купировать джихадистскую угрозу из Мали, в результате чего организации, связанные с запрещенными «Аль-Каидой» и «Исламским государством», стали активнее использовать территорию страны для своих операций и расширять свое влияние, пользуясь накопленным социальным недовольством на окраинах, среди скотоводческих общин и низших каст фульбе, где с кон. 2000-х гг. действовали собственные радикальные проповедники.

Армии свойственны все основные проблемы вооруженных сил региона — клановость, низкая вертикальная мобильность, низкие жалования, низкий профессиональный уровень, материальная недооснащенность и недоукомплектованность ряда подразделений (кстати, все те же проблемы, которые стали причиной выступлений военных в 2011 г.) К асимметричной войне она оказалась не готова. С начала конфликта с джихадистскими формированиями войска несли тяжелые потери, попадали в засады, подрывались на СВУ, оказывались без адекватных средств связи и поддержки в удаленных, слабо охраняемых и плохо защищаемых базах, росло психологическое напряжение, случаи увольнений из рядов ВС.

Признаком неспособности ВС в одиночку сдерживать партизанско-террористическую активность стала легализация в янв. 2020 г. руководством страны т.н. «добровольных защитников родины», ополчений, направленных на укрепление и содействие вооруженным силам и лишь ухудшивших ситуацию из-за бесконтрольного оборота оружия и складывания в лице ДЗР фактически автономных квазигосударственных структур, вовлеченных в криминальную экономику и носящих откровенно этнический характер, поскольку они набирались из оседлых земледельцев моси и гурма. Участились как межэтнические расправы, так и конфликты за экономический контроль ряда областей.

Все эти системные проблемы вскрылись в ходе смертоносной атаки террористов в Инате 14 ноября, унесшей жизнь 53 чел. (включая 49 жандармов), когда достоянием общественности стали факты плачевного материального быта военнослужащих, голодавших и вынужденных забивать окрестный скот для пропитания. При этом стоит отметить, что уровень подготовки офицеров, особенно офицеров из «поколения Y», в целом, высокий, многие получают образование за рубежом (Сенегал, Марокко, Франция), являются достаточно эрудированными и образованными людьми, имеют за плечами реальный боевой опыт, что создает постоянное напряжение как с высшим военным руководством, так и с гражданскими политиками. Пока все.

https://www.kommersant.ru/doc/5181291

​​🇧🇫 Спустя 48 часов Буркина-Фасо оказалась в новой реальности — власть находится в руках группы из 14 военных, довольно неоригинально назвавшей себя «Патриотическим движением за сохранение и восстановление» (ПДСВ) и возглавленной 41-летним подполковником Полем-Анри Сандаого Дамиба, прямолинейно обвинившим в проблемах страны свергнутую гражданскую администрацию. Президент Рок Марк Кристиан Каборе подал в отставку (его письмо с подписью на имя главы ПДСВ опубликовали буркинийские СМИ), приостановлено действие конституции, распущены правительство и парламент, закрыты сухопутные и воздушные границы, на территории страны введен комендантский час с 21:00 до 05:00, обещан график возвращения страны к конституционному правлению.

Уже три из пяти стран «сахельской группы пяти» находятся в руках переходных военных режимов, а ЭКОВАС, которое созывает очередной чрезвычайный саммит в связи с переворотом в третьей стране — члене объединения, ощутимо теряет рычаги контроля над ситуацией. Очередной военный переворот в Западной Африке побуждает говорить о симптомах многопланового кризиса в странах сахаро-сахельского региона, чьи проблемы, в целом, схожи — все государства, несмотря на большие отличия, объединяет набор родственных черт в институциональном дизайне и принципах организации власти и вооружённых сил, в социальных, экономических, демографических и экологических проблемах, реакциях на них (в т.ч. в форме милитаризации окраинных общин и радикализации салафи-джихадистского толка, с одной стороны, и зашедших в тупик междун. контртеррористических инициативах, с другой).

Схожи даже все недавно свергнутые главы государств — близкие друг другу воспитанники парижских лицеев и члены Социалистического интернационала, из которых лишь один — глава Нигера Мухаммаду Иссуфу — смог мирно передать власть своему преемнику. Схожи сценарии взятия власти — перевороты предварялись растущим социальным напряжением и антиправительственными выступлениями (с середины ноября не прекращались выступления и демонстрации в Уагадугу, Бобо-Диуласо, Дори, Титао, Канчари, сопровождавшиеся силовыми подавлениями и отключениями интернета), предпринимались молодыми и образованными офицерами — командирами элитных частей с опытом обучения за рубежом, а приход военных к власти сопровождался выраженным одобрением части городского населения, в особенности молодежи.

Тренд заметен, но есть и существенные отличия — Рок Марк Кристиан Каборе, в отличие от Ибрагима Бубакара Кейта, не обвинялся ни в непотизме, ни в коррупции, ни в электоральных неурядицах — ему вменялась в вину лишь неспособность противодействовать терроризму, поскольку партизанско-террористическая активность с недавнего времени охватила уже западные и южные рубежи страны.

Пришедшим к власти военным, многие из которых — малоизвестные широкой публике лица, предстоит действовать в густонаселенном политическом ландшафте, где активизм профсоюзов и учащейся молодежи почти всегда был кладбищем любых — военных и гражданских — властей, а симпатии новых антисистемных молодёжных движений, привествовавших мятежников, могут быстро смениться разочарованием. Неясно отношение подполковника Дамиба к прежнему руководству страны — как члена бывшей «преторианской гвардии» Компаоре, «Полка президентской безопасности», и как пострадавшего от участия в беспорядках 2011 г. военного.

Неясна будущая судьба правой руки Компаоре ген. Жильбера Дьендере, а также позиция действующих компаористских сил и партии CDP, чей лидер, переизбранный в дек. Эдди Комбойго, стал дистанцировался от Компаоре в противовес хардлайнеру Ашилю Тапсоба. Неясна стратегия в отношении переговоров с воор. формированиями — в стране есть силы, считающие, что опыт и контакты компаористских секьюрикратов могут пригодиться в сдерживании терроризма, но зн. часть полит. сил опасается реставрации компаоризма. Неясно, возможны ли перезаключения неформальных соглашений, на которых опирался режим Компаоре, в новых условиях, когда оперативная обстановка изменилась, в джихадистском движении сменилось немало лидеров и появилась третья организованная воор. сила (VDP).

​​По следам комментариев «Независимой газете» и в преддверии завтрашнего чрезвычайного саммита Экономического сообщества стран Западной Африки (ЭКОВАС), на котором будет обсуждаться ситуация в Буркина-Фасо — несколько тезисов о «переворотопаде».

«Переворотная динамика» настораживает. За последние два года случились перевороты в Мали (18 августа 2020 г. и 21 мая 2021 г.), в Чаде (20 апреля 2021 г.), в Гвинее (5 сентября 2021 г.) и в Судане (25 октября 2021 г.), а также неудачная попытка переворота в Нигере (31 мар. 2021). Генсек ООН Антониу Гутерриш сетует, что мы имеем дело с «эпидемией переворотов».

Каждая несчастная страна несчастна по-своему, действия военных несводимы к общему знаменателю, каждый кейс — при декларируемой нетерпимости к антиконституционным сменам власти — рассматривается особо и в прямой зависимости от положения страны в структурах Афросоюза, ее отношения с соседями и др. факторов.

В 2017 г. благодаря прочному консенсусу Маки Саля (Сенегал), Наны Акуфо-Аддо (Гана) и Эллен Джонсон Сёрлиф (Либерия) ЭКОВАС санкционировало успешную интервенцию в Гамбию на волне разразившегося там конституционного кризиса, зато в 2020 г., во многом под давлением Маки Саля, организация решила «дать шанс» новому «хозяину» Мали подполковнику Ассими Гойта, чья страна находилась в тяжелом экономическом положении и в острой фазе антиправительственных протестов — лишь впоследствии стало ясно, что Гойта не оправдывает доверия ЭКОВАС и затягивает передачу власти гражданским лицам.

По этой же — конъюнктурной — причине была практически полностью проигнорирована антиконституционная передача власти в Чаде сразу после гибели в бою президента Идриса Деби Итно, а успешные дипломатические маневры хорошо знакомого международной публике технократа с опытом работы в ООН Мохамеда Бевоги, «связного» гвинейской хунты в ЭКОВАС и премьер-министра страны с октября 2021 г., во многом отразили санкционный удар по Конакри.

Международным и региональным организациям, в первую очередь ЭКОВАС, стало сложнее действовать в условиях изменения внутренней конъюнктуры, общего кризиса легитимности многопартийных демократических институтов, а также пассивной и активной поддержки населением действий мятежных военных — по последним опросам малийской национальной службы GISSE (14-16 янв., 1345 респондентов), свыше 96% опрошенных жителей в Бамако поддерживают военное правление (что заметно и по масштабным протестам против санкций ЭКОВАС), а уровень неприятия военного правления в Буркина-Фасо в 2019 г., по опросам Afrobarometer, составлял всего 43%.

У ЭКОВАС выработаны механизмы противодействия антиконституционным захватам власти, злоупотреблению полномочиями и вмешательству инкумбентов в действующее выборное законодательство, приняты соответствующие документы — Декларация Ломе (2000) и дополнительный протокол 2001 г. о демократии и благом управлении. Так, в 2009 г. ЭКОВАС не признал легитимность президента Нигера Мамаду Танджа, попытавшегося провести референдум для выдвижения своей кандидатуры на третий срок. Однако симптоматично, что уже в 2015 г. ЭКОВАС не смог согласовать принятие важного ограничения о недопустимости «третьего срока».

Проблемы стали нарастать по мере слабой реакции лидеров объединения на злоупотребление полномочиями инкумбентов в Бенине, Гвинее и Того, чей президент, Фор Гнасингбе, находясь во главе ЭКОВАС, сначала активно саботировал вмешательство организации во внутренний кризис, затем, в 2018 г., отверг дорожную карту ЭКОВАС и провел бойкотированные оппозицией выборы, в 2019 г. провел через парламент соответствующие поправки и успешно баллотировался на новый — четвертый — срок в 2020 г. Тогда же, в 2020 г., после принятия новой конституции и вопреки массированной уличной протестной активности на третий срок переизбрался лидер Гвинеи Альфа Конде, в том же году на третий срок смог переизбраться президент Кот-д'Ивуара Алассан Уаттара. Поэтому ЭКОВАС будет терять репутацию, если он будет осуждать перевороты, но в то же время молчать о злоупотреблении полномочиями инкумбентами.

​​🇨🇮 «Франком по терроризму». Об антитеррористической стратегии Кот-д'Ивуара

Перевороты в Мали и Буркина-Фасо, спровоцированные, в первую очередь, нестабильностью и ростом джихадистской активности, крайне тревожат руководство Кот-д'Ивуара. До недавнего времени страну миновала эта угроза, если не считать конкуренции реформистских и традиционалистских течений в мусульманской общине (42,9%), крупнейший официальный орган которой — COSIM — ориентируется на Марокко в противовес созданной по модели COSIM ассоциации CODISS (бывш. AMSCI) с выраженно салафитским уклоном. Тревожная динамика конфликтов реформистских и «традиционных» (маликитских) мечетей и училищ затронули г. Сан-Педро в 2017-18 гг. и — в меньшей мере — города Ман, Абенгуру, Диво, Далоа.

Однако в северных регионах почва для «сахелизации» давно подготовлена — высокая рождаемость, незаконная добыча ископаемых, рост трансграничной криминальной активности и контраб. операций (наркотики, золото, сигареты, автомобили и запчасти), браконьерства, бандитизма (coupeurs de route, кражи скота); изменение климата, дефорестация, бедность, безработица и разрушение уклада жизни, наплыв мигрантов и беженцев из Буркина-Фасо (св. 5 тыс.), плохая транспортная связность и социальная инфраструктура.

Теракты и нападения стали фиксироваться с июня 2020 г., а большинство атак регистрируется в регионе Бункани, на гр. с Буркина-Фасо, в ч. в городах Буна, Доропо и Теиби, с эпицентром в субпрефектуре Тугбо. Они приписываются коалиции JNIM, в частности лидеру «Катибы Масина» Амаду Куфа. Известно, что в 2019 г. Куфа направил в регион эмиссаром своего помощника Сидибе Абдрамани «Хамза», этнического фульбе, установившего контакты с арестованным в 2019 г. местным бандитом-скотокрадом Аду, а его племянник, Али Сидибе «Софьян», вскоре был арестован за теракты в Кафоло.

Известно, что террористы занимаются вербовкой молодежи в т.ч. за ден. вознаграждения (обычно в размере 100-2000 FCFA комбатантам) и мотоциклы, имеют оперативный простор и убежища благодаря близости национального парка Комоэ. В целом, неблагоприятной динамике подвержены шесть регионов — Багуэ, Бункани, Кабадугу, Поро, Чолого и Фолон, где растет недоверие местных жителей к фульбе и избыточное внимание к ним со стороны сил безопасности.

Военный ответ пришел раньше — с созданием 6 авг. 2021 г. Оперативного разведывательного антитеррористического центра (CROAT), реформированной на базе прежнего CRAT структуры из 5 оперативных групп под двойным руководством президента Алассана Уаттара как главы Национального совета безопасности и главы минобороны. Кроме того, в 2022 г. на военную службу будет дополнительно призвано 3 тыс. чел., а всего воен. бюджет будет увеличен до FCFA 1,065 млрд.

Но главная задача — это не допустить расширения вербовочных каналов, «первоначального накопления» джихадистами средств в разбойных нападениях, их конвергенции с организованным бандитизмом и установления параллельной администрации.

С этой целью в кон. ноября министерством по делам молодежи и проф. подготовки во гл. с Мамаду Туре была представлена «программа сдерживания», охватывающая шесть проблемных регионов и предусматривавшая выделение 8,6 млрд FCFA на программы профессиональной подготовки и содействия занятости молодежи, бенефициарами которых на декабрь 2021 г. стали 19812 молодых людей (в настоящее время выделено уже FCFA 6,6 млрд, в том числе 1,8 млрд по линии AFD, всего же она охватит 42801 чел. при бюджете в 23 млрд). Формальный запуск был приурочен к турне премьер-министра Патрика Аши по северным регионам 22 января, в Тугбо, Кафоло и Конг — в Тугбо, где сосредоточены основные буркинийские беженцы, и была официально запущена программа.

Цель заявлена прямо — перебить вербовочную динамику стимулированием занятости и развитием профессионально-технического образования. Таким образом Кот-д'Ивуар, пожалуй, первым среди сахеле-сахарских стран, не дожидаясь худшего, запускает естественный эксперимент — гибридную превентивную стратегию сдерживания салафи-джихадизма.

​​🇬🇼 «Переворотопад» в странах ЭКОВАС продолжается. Вслед за Буркина-Фасо мятеж подняли военные в Гвинее-Бисау — в шестнадцатый раз за историю страны. Зафиксирована стрельба и тяжелые бои c ранеными и убитыми в районе окруженного вооруженными людьми президентского дворца в Бисау, где проходило внеочередное заседание совета министров под председательством президента Умару Эль-Моктара Сисоку Эмбало и премьер-министра Нуну Гомиша Набиама. В городе закрылись магазины и банки, военные установили блокпосты на пути в международный аэропорт и возле ряда госучреждений, включая Верховный суд страны, ЭКОВАС осудил «попытку государственного переворота».

Это произошло спустя неделю после перестановок в правительстве 24 января, когда был уволен государственный секретарь по вопросам общественного порядка Алберт Малу — фигурант рассорившего президента и правительство конфликта вокруг Airbus A340 из Банжула, который приземлился в стране в октябре 2021 г. с разрешения президента, но был заподозрен премьер-министром в наличии на борту «сомнительного груза» и прибытии в страну «нелегально».

С момента «кокаинового переворота» 2012 г. армия оставалась «аполитичной» во многом под воздействием наложенных на руководство ВС санкций, однако военные вмешались в очередной виток конституционного кризиса уже в начале 2020 г. — в пользу избранного президента, который при поддержке военных объявил о режиме ЧП и закрытии границ, а те установили контроль над Верховным судом, радио и ТВ для приведения Сисоку Эмбало к присяге в обход конституционных процедур и до решения Верховного суда. Тем не менее в армии, построенной во многом на кланово-клиентелистской логике и представляющей набор разных (в основном недееспособных) подразделений численностью ок. 4,5 тыс., а также в политике продолжал занимать ведущие позиции находящийся под санкциями США «наркогенерал» и путчист-рецидивист Антониу Инджай, присутствовавший на «самоинаугурации» Сисоку Эмбало и пользовавшийся его покровительством.

Приход к власти в феврале 2020 г. 49-летнего отставного офицера Умару Сисоку Эмбало сопровождался трениями с крупнейшей партией — ПАИГК и постэлекторальными конфликтами. По их итогам опасавшийся за свою безопасность экс-премьер Ариштидиш Гомиш в марте 2020 г. укрылся в здании миссии ООН и лишь в феврале 2021 г. сумел покинуть страну, а лидер ПАИГК Домингуш Симойш Перейра, оспоривший результаты выборов и обвиненный в растрате выделенных по линии МВФ средств, с мая 2020 г. находился в эмиграции в Португалии, вернувшись в страну лишь в марте 2021 г. (выписанный генпрокурором страны международный ордер на его арест был отвергнут Интерполом). Многие впоследствии подозревали Сисоку Эмбало в желании расширить полномочия главы государства и расшатывании тем самым системы сдержек и противовесов в пользу сильной исполнительной власти, а ПАИГК — в нападках и преследованиях ее высокопоставленных членов.

Безусловно, в стране, где количество «ветеранов национально-освободительной борьбы», по словам самого Сисоку Эмбало, не уменьшается, а только возрастает, увольнение ок. 30 генералов также сказалось на настроениях в рядах ВС, где ветераны-баланте все чаще заговаривали о необходимости восстановить свою исключительную роль в стране и добивались укрепления роли в экономике, в частности, в контроле выдачи лицензий на вылов рыбы и др. концессий. Скептически же настроенные комментаторы видели в циклических конфликтах симптом глубокого раскола политического класса, усугубленного вовлечением группировок военных и гражданских лиц в трафик кокаина. В декабре 2020 г. в стране прекратила работу миссия ООН (UNIOGBIS) — во многом из-за сопротивления и нежелания сотрудничать с ней властей. А в октябре 2021 г. глава генштаба Бьяге На Нтан сообщил о раскрытии заговора в рядах вооруженных сил, фиксировались и другие — мелкие — инциденты. Предположительно ген. На Нтан скончался вчера в госпитале, что в известной степени также могло расшатать иерарихию вооруженных сил — подробности мы узнаем относительно скоро. To be continued.

​​🇬🇼 Итак, что случилось в Бисау. Мы не знаем, была ли это попытка военного переворота, нападение с целью убийства президента, провокация или спонтанный конфликт служб безопасности; неясен профиль нападавших (по одним данным — военные, по другим — воор. люди в гражданской одежде) и число жертв (по посл. данным — не менее 11 человек); неясны мотивы и некоторые детали (в частности, многих удивило зрелище спокойно сидящих людей позади человека, производящего выстрел из РПГ); неясно, сорваны ли были планы нападавших внеочередным заседанием Совмина (предположительно по поводу смерти близкого Сисоку Эмбало начштаба генерала Бьяге На Нтана).

Anyway, президент Умару Сисоку Эмбало заявил о провале попытки государственного переворота, пресеченного силами безопасности и спецназом ВМС после того, как президент и члены правительства находились под обстрелом воор. лиц в течение пяти часов. Бои зафиксировали возле правительственного комплекса, в центре города, возле международного аэропорта, военной базы «Бра» и других объектов. Подозрение пало на лиц, причастных к незаконному обороту наркотиков, которых обвинили в намерении физически ликвидировать президента, а в нападении президент в обращении по ТВ заподозрил «амбиции двух или трех человек, желавших дестабилизации страны».

Гвинея-Бисау — сложная страна, настоящие «политические джунгли», со сложными и постоянно меняющимися конфигурациями альянсов тесно связанных друг с другом и нередко конфликтующих внутриэлитных группировок. Основная линия — затяжной конфликт добивающегося реформирования страны в строну президентской системы и принятия новой конституции Сисоку Эмбало с премьер-министром Нуну Гомишем Набиамом (показателен эпизод во время празднования Дня вооруженных сил, на котором Сисоку Эмбало демонстративно не пожал руку главе правительства), а также — с ПАИГК, ослабленной расколом 2018 г., но все еще влиятельной силой среди армии и ветеранов, а также с частью лояльных Набиаму министров и парламентариев, последним эпизодом которого стал конфликт вокруг Airbus A340 и перестановки в кабмине без согласования с Набиамом.

В частности, в декабре 2021 г. депутаты аннулировали соглашение Сисоку Эмбало с президентом Сенегала Маки Салем от 14 окт. 2020 г. по поводу разведки и добычи нефтегазовых ресурсов в совместно управляемой двумя странами шельфовой зоне, заключенное в обход правительства и парламента — демонстративная близость Сисоку Эмбало к Маки Салю часто становилась предметом острой критики, а в августе того года установленная в Бисау стела с портретом сенегальского лидера даже была разрушена «неизвестными лицами».

Общий фон ситуации — непрерывные конфликты вокруг контроля над (довольно скудными) ресурсами, включая международные финансы и донорскую помощь, законный и незаконный вылов рыбы, рубку леса, экспорт кешью, маршруты контрабандной экономики региона Сенегамбии, и т.д.; потеря армией прежних позиций (и ресурсов) при общем высоком влиянии отставных и действующих офицеров, неизбежные с приходом энергичного и прямолинейного Сисоку Эмбало перестановки и увольнения, вовлеченность всех политических сил в транзит потоков кокаина из Южной и Центральной Америки с ведущими позициями трех фигур — Антониу Инджая, Бубу На Тчуту, Браима Папа Камара, попытки Эмбало если не покончить, то ограничить потоки наркотиков.

Недавно США объявили о награде в размере $5 млн за Инджая после отказа президента экстрадировать «наркогенерала» в США — именно Инджай стоял за мобилизацией его этноса, баланте, в пользу Сисоку Эмбало на успешных для него выборах 2019 г., однако тот предположительно так и не решился вручить ему пост главы ВС. С своей стороны, баланте Инджай тесно связан с баланте Набиамом, благодаря чему Набиам имеет «выход» на высших офицеров-баланте и — некоторую защиту своих активов в незаконных лесозаготовках. Многие указывают на вовлеченность адмирала Бубу На Тчуту, вернувшегося в страну после отбывания срока в США в 2016 г., чья фигура заинтересовала правосудие в связи с эпизодами отмывания денег и ухода от налогов, а также подготовки мятежа, слухи о котором гуляли уже давно.

​​🇲🇱 🇫🇷 Отношения Бамако и Парижа — впрочем, не в первый раз — находятся в нижней точке развития. 29 января минобороны Франции Флоранс Парли сообщила, что Франция в течение 15 дней определится с будущим военного присутствия в Мали после того, как власти Мали 31 января выслали из страны посла Франции из-за высказываний французских властей в адрес малийского правительства.

Следующим шагом — на фоне слухов о закрытии базы в Гао, визита Парли в Ниамей, — может стать завершение операции «Бархан». Ключевые решения будут известны на саммите «ЕС-АС» в Брюсселе 17-18 февраля, вывод и передислокация сил могут занять еще несколько недель, что примерно совпадет с президентскими выборами и осложнит положение фаворита голосования — Эмманюэля Макрона.

Общий фон отравлен эпидемией fake news и теорий заговора, сведениями о разворачивании ЧВК «Вагнер», усугублен введенными против переходных властей Мали жесткими санкциями ЭКОВАС, которые лишь укрепили руководство Мали в спорном мнении, что ЭКОВАС — структура, которой манипулирует Париж, а следом за ними — и санкциями ЕС против 5 малийских высших чиновников. Впрочем, полностью изолировать Бамако, с которой отказались разрывать связи Алжир, Нуакшот и Конакри, не удалось, а попытки интернационализировать стабилизационные усилия с привлечением ЕС и США пока не находят достаточной поддержки.

Кроме того, развертывание в стране французских войск (а вслед за ним и TF «Такуба»), юридически было основано не столько на авторизации резолюции СБ ООН 2085 в ее расширенной трактовке, сколько на запросе о помощи со стороны властей Мали (кстати, переходных) с последующим де-факто признанием интервенции резолюцией 2100 (но без получения мандата ООН), и их судьба находится в поле двусторонних отношений правительств двух стран.

А отношения сторон стали ухудшаться не с сентября 2021 г., с резких высказываний Шогеля Майга в ООН, ставшего porte-parole нового националистического консенсуса, и даже не с мая 2021 г., когда резкое осуждение свержения правительства Ба Ндау при полном молчании Парижа по поводу переворота в Чаде побудило заговорить о двойных стандартах, а еще с саммита Сахельской группы пяти в По в январе 2020 г., с достаточно резких высказываний Макрона в адрес ИБК, в т.ч. по поводу возможности переговоров с джихадистами, вписанных в рекомендации «инклюзивного диалога» и пробно реализованных соглашением в Нионо 14 мар. 2021 г., но воспринятых Парижем как переход «красной линии».

Тем не менее, помимо все более сложной навигации в токсичной и враждебной среде, руководству Франции также становятся яснее пределы военно-технических подходов к стабилизации, которые основывались на:
— точечных контртеррористических операциях, оказавшихся неспособными стратегически ослабить группировки (при нежелании прощупывать почву для переговорного процесса и общей заинтересованности малийских элит разных уровней в status quo);
— привлечении междунар. помощи для финансирования проектов развития на фоне низких результатов гуманитарных усилий и присвоения этой помощи элитами (особенно в 2012-2017 гг.); 
— приоритете выборов и сменяемости власти, столкнувшихся с другими приоритетами переходных властей под руководством военных, последовавшими санкциями, эффектом rally around the flag (националистической мобилизации) и дальнейшими планами Гойта по консолидации власти.

Поскольку асинхрония интересов Бамако и Парижа будет нарастать, роль Мали, скорее всего, будет отходить на периферию стратегий Парижа в борьбе с международным терроризмом, при соблюдении ключевых интересов Франции в защите Кот-д'Ивуара и Сенегала и с параллельным
— укреплением роли Нигера (как последнего относительно стабильного режима);
— повышением дипломатической, военно-стратегической и экономической роли Алжира, выступившего посредником Бамако с ЭКОВАС и предложившего компромиссный 16-мес. формат транзита, чья роль окажется незаменима как в послаблении санкций (после объявления дефолта по выпускам гособлигаций поле для маневра сокращается), так и для полноценного разворачивания инфраструктуры «Вагнера».

​​🇸🇴 Влиятельное издание The Africa Report сообщает об интенсификации лоббистских усилий по международному признанию Сомалиленда — одного из самых дееспособных непризнанных государств, которое оказалось «в нужное время и в нужном месте».

Ключевую роль играет поддержка США, которые — наряду с Великобританией — финансировали оптическую биометрическую регистрацию избирателей на первых с 2005 г. парламентских выборах 2021 г., прошедших спустя две недели после символической даты — Дня независимости 18 мая. Конъюнктура складывается благоприятная — Сомалиленд выгодно выделяется в регионе Африканского Рога на фоне конституционного кризиса и медленного прогресса в выборах в Сомали и конфликта в Эфиопии.

Что важнее — на фоне наращивания военного и экономического присутствия КНР в Джибути Сомалиленд предлагает перспективу сдерживания влияния КНР, развивая отношения с Тайванем (представительство Тайбэя открылось в Харгейсе в августе 2020 г. вслед за консульствами Джибути, Эфиопии, Турции, офисами Великобритании, Дании, ОАЭ, Кении и ЕС). Ключевым «активом» станет порт Бербера, который обеспечивает экспорт скота из Сомалиленда в страны Персидского Залива и с завершением в 2021 г. первой фазы работ над контейнеровым терминалом с увеличением пропускной способности до 500 тыс. TEU может составить конкуренцию не только Джибути, но и Момбасе и Дар-эс-Саламу. Интерес представляет и «спящий» порт Сайла в 27 км от гр. Джибути, с XVII в. обслуживавший торговлю эфиопского г. Харари.

Несмотря на то что непризнанный статус блокирует приток инвестиций в перспективные отрасли (вроде сервиса Zaad) и оставляет экономику на милость денежных переводов диаспоры, официально администрация Джозефа Байдена против признания Сомалиленда до решений по линии Африканского союза, который, констатировав «уникальность» ситуации еще по итогам миссии 2005 г., в свою очередь, зависит как от Могадишо (которое неспособно договориться с Харгейсой даже об «особом статусе» или конфедеративной модели сосуществования), так и от более благоприятно расположенных к Сомалиленду Эфиопии и Кении, но также — и от опыта сецессий Эритреи и Южного Судана.

Но 18 января статус Сомалиленда обсуждался в британском парламенте, уже в марте президент Сомалиленда Мусе Бихи Абди совершит первый с избрания в 2017 г. визит в США после ноябрьского визита главы МИД Сомалиленда Эссы Кайда и спецпосланника Эдны Адана Исмаила. В кон. декабря 2021 г. Харгейсу посещала делегация Конгресса США, во многом за счет усилий сомалилендской миссии в Александрии (США). Этим шагам противостоит лоббизм сомалийской диаспоры («Объединенный сомалийский альянс» в Миннеаполисе, США), а им — ответный лоббизм сомалилендской администрации (FGH Holdings).

Не стоит преувеличивать демократические credentials Сомалиленда. Это корпоративно-олигополическая система, основанная на непубличных и неформальных соглашениях, установившая контроль над финансовыми услугами и торгово-посредническими сделками, в ч. с Джибути; рубежная победа оппозиции в 2021 г. над партией авторитарного популиста Мусы Бихи была обеспечена именно утратой правящей Партией мира, единства и развития (Кульмие) доверия крупного бизнеса; но высокая молодежная безработица и доминирование старшего поколения в политике и бизнесе испытывают на прочность стоическое терпение молодежи, и усилия государства в наращивании налоговой базы и инвестпотенциала в критических отраслях социальной инфраструктуры и занятости неизбежно упираются в потолок — непризнанный статус.

Однако, скорее всего, наиболее реалистичным итогом станет открытие диппредставительства США в Харгейсе. Движение в сторону полного признания активизирует антисецессионистские и унионистские силы, в ч. силы, добивающиеся собственной — автономной — администрации в зонах территорий клановых семейств харти/дарод — дулбахантэ и уарсангели — в оспариваемых Пунтлендом регионах Сол и Санаг. Для обретения независимости важно восстановить полный контроль над собственной границей (по англо-итал. протоколу 1894) — и путь лежит через сложные переговоры с Пунтлендом.

​​🇧🇯 (1/2) 8 февраля 9 человек, среди которых — рейнджеры НПО African Parks, бенинский военнослужащий и работавший инструктором в African Parks гражданин Франции — погибли в засаде в бенинском национальном парке Дубль-Ве (W), расположенном на севере страны, на границе с Буркина-Фасо и Нигером. Уже 10 февраля командование французской операции «Бархан» отчиталось об уничтожении 40 напавших на рейнджеров джихадистов.

Между 30 ноября и 6 января регион пережил еще три теракта с применением СВУ на границе с Буркина-Фасо, унесшие жизни минимум 4 солдат, которые были приписаны связанной с «Аль-Каидой» коалиции JNIM. Еще ранее, в мае 2019 г., в парке Пенджари были похищены двое французских туристов и был убит их местный гид (через несколько дней они были освобождены французскими военными в Буркина-Фасо).

Бенин долгое время считался «островком стабильности». На рост «скрытого» насилия явно не политической природы впервые обратили внимание специалисты организации ACLED еще в 2021 г., когда нидерландским think-tank Clingendael был представлен первый серьезный доклад о положении на севере страны. Одна из причин — в стиле управления страной Патрисом Талоном: поддерживая бизнес-ориентированный имидж Бенина, его все более авторитарное руководство и вынужденно занимающаяся самоцензурой пресса заминали рост межобщинных стычек и даже террористических актов (так, состоявшийся накануне выборов, 25 марта 2021 г., теракт в парке Пенджари долгое время не становился достоянием общественности). Справедливости ради, за кулисами руководство Талона работает над купированием угрозы, налаживая взаимодействие с приграничными общинами. Но этих усилий, судя по всему, недостаточно.

Под угрозой — северобенинские регионы Алибори, Боргу и Атакора, во многом благодаря их близости как к Буркина-Фасо и проблемным регионам Нигера Диффа и Досо, так и к северо-западу Нигерии, где действуют структуры связанной с «Аль-Каидой» «Ансару». НВФ, в ч. «Катиба Масина», используют территорию Бенина для закупки топлива, мяса, мотоциклов, медикаментов, для отдыха и occasional вербовки новых рекрутов — всего в Бенине было выявлено пять оперативных ячеек, связанных с JNIM и ИГ, в ряде селений — в частности в Монси, Каримана, Маланвиль — замечали радикальных проповедников.

Если в 2019 и 2020 гг. НВФ и силы безопасности избегали конфронтаций, то ныне положение изменилось, и НВФ стали активнее прибегать к засадам с применением СВУ. Для джихадистских структур Бенин — все более привлекательная транзитная зона, связывающая сахеле-сахарский регион Буркина-Фасо с северо-западом Нигерии, где «Ансару» в январе 2021 г. установили прямые контакты с «Аль-Каидой в Исламском Магрибе» (часть коалиции JNIM); Тогда же, в феврале 2021 г., глава французской контрразведки Бернар Эмье заявил о планах экспансии «Аль-Каиды» в страны Гвинейского залива с приоритетными целями в Кот-д'Ивуаре и Бенине.

Питательная среда для проникновения джихадистов — это конфликты общин скотоводов (преим. фульбе) с земледельцами (преим. бариба, денди, а также ваама и берба) за землю (45%), а также межобщинные поземельные конфликты за землю и источники воды (10%). Причины их типично-«сахельские»:
🔹 кризис пастушеской модели хозяйствования, рост конкуренции за рынки сбыта скота со стороны крупных ферм;
🔹закрытие с пандемией коридоров отгона скота, официально установленных ЭКОВАС в 2004 г.;
🔹 оседание пастухов на землю и рост напряженности с соседями — порча скотом посевов и акции возмездия со стороны крестьян;
🔹 рост самосознания фульбе, вирулентная виктимизация (во многом за счет эмоционально окрашенных заявлений и видеозаписей в WhatsApp);
🔹 историческая слабость традиционных вождеских институтов, их неспособность посредничать в поземельных конфликтах, с одной стороны, и недоверие к ним властей, воспринимающих их как агентов ансьен режим Бони Яйи, — с другой;
🔹 активность радикальных сект «Ян Изала» и «Таблиги джамаат» (связанной с ИГ в Тиллабери).
Но есть другая проблема, на которую приходится еще 10% конфликтов.

​​🇧🇯 (2/2). С военной и логистической точек зрения интерес радикальных вооруженных групп к охраняемым природным территориям и национальным паркам понятен и в объяснении не нуждается. Леса — скажем, печально известный лес Уагаду между Мали и Мавританией, или лес Самбиса в нигерийском штате Борно, или ивуарийский Комоэ — настолько «естественные» заповедники террористов, что одна из «катиб» коалиции JNIM даже носит название леса Серма на границе с Буркина-Фасо. Трансграничный природный резерват на стыке Бенина и Буркина-Фасо поэтому становится не менее важной целью для «Аль-Каиды», чем внутренняя дельта Нигера в Мали.

Но есть и другое измерение. А именно приватизация управления зонами дикой природы военизированными частными структурами, работники одной из которых — AP — и стали жертвами теракта. Менеджмент национальных парков Дубль-Ве (Алибури) и Пенджари (Атакора), которые вместе с парком Арли в Буркина-Фасо составляют единый природный комплекс WAP (или WAPO, если добавить сюда парк Оти-Керан в Того), находится в руках южноафриканской НКО AP — одной из крупнейших природоохранных структур, управляющей 19 парками континента.

До 2017 г. бенинские общины имели фактический доступ к парковым угодьям (лесозаготовки, сбор хвороста, ловля рыбы, выращивание хлопка), уплачивая 30% доходов Национальному центру по управлению заповедниками (CENAGREF). Но в 2017 г. с целью привлечения в WAP — самую диверсифицированную экологическую зону в Западной Африке с последними в регионе популяциями слонов и львов — «элитных туристов», власти Бенина на 10 лет передали управление парками AP.

AP никогда не скрывала своей военизированной природы — один из ее основателей, Мавусо Мсиманг, был высокопоставленным членом боевого крыла АНК, а сама НПО тесно сотрудничает минимум с тремя западными разведслужбами, имеющими своих представителей «на местах» для получения оперативной информации о действиях НВФ. Более того. Несмотря на то что бенинские военнослужащие проходят подготовку у французских инструкторов в Сенегале и в США, им все еще недостает опыта, и AP — с опытным и хорошо вооруженным персоналом, спецтехникой, разведывательными БЛА и др. системами слежения — фактически взяла на себя функции антитеррористического подразделения, время от времени даже отдавая прямые приказы бенинским военным.

Жесткий стиль управления привел к конфликтам рейджеров с местным населением и особенно — с пастушескими коллективами и с охотничьими братствами (оде). Участились нападения на парковую инфраструктуру и персонал, с одной стороны, и конфискации рейнджерами оружия, мотоциклов и др., с другой.
 
И это выводит на более широкую проблему. Столкнувшись с угрозой, многие сахельские страны делегировали управление ОПТ военизированным НПО, существенно ужесточив доступ к лесным угодьям. С своей стороны, местное население с колониальной эпохи, с 1910-30-х гг., когда вводились первые ограничения на рубку леса, сбор плодов и выпас скота, завершившиеся созданием во Французском Судане в 1935 г. управления водных и лесных ресурсов, воспринимает природные резерваты и их персонал не иначе как «хищников» и «эксплуататоров», разрушающих их привычный уклад жизни. Постколониальные же правительства всецело восприняли научный консенсус о вредоносности «архаических» методов землепользования и решающем вкладе «человеческого фактора» в эрозию почв и дефорестацию.

Известно, что проникновение JNIM и ИГ в Буркина-Фасо стало возможным во многом благодаря недовольству населения управлению лесными резервами в Арли и Сингу. Структуры JNIM научились работать с общинами, предлагая им более гибкие правила доступа к лесным и охотничьим угодьям, маршрутам прогона скота, россыпям ископаемых месторождений, посевам хлопчатника. Поэтому для джихадистов, стремящихся завоевать легитимность среди населения, рейнджеры — приоритетные цели атак. А наличие иностранцев — инструкторов, сотрудников спецслужб и гражданского персонала — эффективно используется в антизападной и антиимпериалистической пропаганде.

​​🇸🇳 «Ни мира, ни войны». О ситуации на юге Сенегала 

14 февраля семеро сенегальских военнослужащих, захваченных 24 января в ходе боя на юге Гамбии, были освобождены из плена сепаратистами региона Казаманс при посредничестве римско-католической ассоциации Сант-Эджидио, которая с 2013 г. выступает медиатором в этом затяжном конфликте, а также Красного Креста.

На деле резонансность этих громких событий обратно пропорциональна значимости и серьезности конфликта для внутриполитической жизни страны. Конфликт, разворачивающийся с декабря 1982 г., находится в глубоко затухающей фазе. После смерти исторических лидеров «Движения демократических сил Казаманса» (MFDC) — Сиди Баджи, основателя его боевого крыла «Атика», и Джамакуна Сенгора, его первого генсека, — у сепаратистов нет ни идейно-стратегического видения, ни организационного единства (движение расколото на фракции), ни мобилизационных ресурсов, ни серьезной социальной базы.

Повстанцы Казаманса, рассредоточенные на несколько групп, из которых если не крупнейшую, то самую «медийную» возглавляет престарелый «ветеран» Салиф Садио — крайне ослаблены, способны лишь на символические атаки и акции и кратковременные конфронтации; они глубоко вовлечены в теневую и криминальную экономику (выращивание марихуаны, наркоторговля, бандитизм, незаконная торговля древесиной и кешью, похищения). Их последний козырь — прекрасное знание местности — тает с перевооружением сенегальской армии современными системами слежения. С падением режима Яйя Джамме в Гамбии (2017) и приходом Адама Барроу, закрывшим для боевиков MFDC территорию страны, а также с приходом к власти в Гвинее-Бисау откровенно просенегальского Умару Сисоку Эмбало (2020), с сокращением финансирования из диаспоры и физическим старением лидеров дальнейшее ослабление анклавов и карманов сепаратистов неизбежно.

Более серьезная и относительно новая проблема Казаманса заключается в оттоке населения в другие регионы и заокеанскую эмиграцию из-за оставшихся нерешенными проблем в экономике, парализованной полями противопехотных мин. Во многом аграрная и неформальная экономика региона пребывает в глубоком застое, жители, и особенно молодые — при всей их смекалистости в непрерывных поисках средств заработка, символом которой стало прозвище горгорлу — буквально голосуют «ногами».

Решение проблемы сепаратизма было одним из главных предвыборных обещаний президента Маки Саля, и в 2021 г. сенегальские военные действительно предприняли ряд операций по зачистке карманов сепаратистов на границе с Гвинеей-Бисау, завершившихся захватом их исторических и символических баз. При наличии единственного договороспособного партнера — Салифа Садио, — центральная власть явно не желает (как не желала и раньше) содержательного разговора с расколотым и ослабленным движением, «дожимая» его — ведь никогда еще расклад сил не был настолько благоприятен для Дакара.

С другой стороны, форсирование разоружения и демобилизации влекут и определенные опасения элит — а именно колоссального сельскохозяйственного, ресурсного и туристического потенциала «житницы» Сенегала, которая в настоящее время едва обеспечивает себя без дотаций и помощи, но при «возвращении к нормальности» легко может бросить вызов бюрократическому центру. Знаменательно и выдвижение на общенациональный уровень популярного антисистемного политика Усмана Сонко, уроженца Зигиншора, который победил на муниципальных выборах в родном городе и может составить серьезную конкуренцию Салю на голосовании в 2024 г.

Поэтому состояние «ни мира, ни войны», заинтересованность в status quo, инерционно возобладали в администрации Маки Саля так же, как и в правительстве Абдулая Вада, в 2000 г. пообещавшего покончить с конфликтом в течение ста дней. Поразительно, но и интересы вооруженных групп тоже противоречат заявленным условиям для переговоров: разминирование территорий, репопуляция заброшенных деревень, лежащие в основе гипотетического примирения, могут даже навредить бенефициарам сложившейся на юге региона военно-криминальной экономики.

​​🇳🇬 Крупнейший производитель нефти в Африке столкнулся с острым топливным кризисом и сопутствующими им очередями на заправочных станциях в крупных городах страны, наложившимися на наблюдаемые с ноября 2021 г. перебои с поставками топлива в связи со слухами о повышении цен.

♦️ Причина — в выявлении и изъятии св. 170 млн л некачественного топлива с серьезным превышением процентного содержания метанола (20% против нормативных 2-3%). Некачественное топливо было погружено на терминале Litasco, швейцарского торгового подразделения «Лукойл», в Антверпене (Бельгия), и было выявлено в четырех грузах, импортированных в страну консорциумами MRS Oil, Oando, Duke Oil и Emadeb/Hyde/AY Maikifi/Brittania-U.

🔹Нигерия — крупнейший производитель нефти в Африке, однако внутреннее потребление страны на 80% зависит от импорта нефтепродуктов из-за простоя закрывшихся в апреле 2020 г. на реконструкцию четырех государственных НПЗ общей установочной мощностью 445 тыс. б/д.

🔹«Метаноловое» топливо было поставлено консорциумами местных и иностранных компаний по своповым операциям по модели direct sale-direct purchase (DSDP), к которой Нигерийская национальная нефтяная корпорация (NNPC) перешла в 2016 г. и которые, в теории, должны были повысить прозрачность одного и самых непрозрачных и коррупционных секторов экономики и устранить влияние посредников.

🔹 Случившееся — яркий пример того, что правила по-прежнему не работают. Крупное ЧП бросает тень на администрацию управляющего директора NNPC Меле Кьяри, поскольку состоялось меньше чем через год после вступления в силу в сент. 2021 г. разрабатывавшегося 20 лет и во многом исторического Закона о нефтяной промышленности, по которому NNPC было преобразовано в подлежащее аудитам коммерческое ООО. Но компании по-прежнему свойственны все прежние структурные, правовые, регуляторные и операционные проблемы (так, в ходе расследования NNPC заявило, что протоколы инспекции качества в Бельгии и в портах выгрузки не предусматривали тестирования на процентное содержание метанола). Никуда не делось и влияние политически-мотивированных посредников в производственно-сбытовых цепочках (скорее всего, по версии Africa Confidential, посредники активно «навариваются» на закупках низкокачественного топлива в ожидании электорального сезона — для пополнения бюджетов политиков на предвыборные кампании). Правительство заявило, что будет добиваться компенсаций и примет решения в отношении поставщиков, но практика показывает, что в основном инциденты остаются без последствий.

🔹По словам редакции «Энергии Африки» (@energy4africa), это — хотя и рядовой, но все же яркий случай «ресурсного колониализма», поскольку международные трейдеры регулярно разбавляют поставляемые в Африку нефтепродукты ради маржи. В случае Нигерии это особенно вопиюще, поскольку страна меняет нефть премиум-класса «Бонни Лайт», по свойствам близкую эталонному «Брент», на нефтепродукты ненадлежащего, если не отвратительного качества. Так, в 2020 г. обращающееся на черном рынке топливо, производимое на кустарных нелегальных НПЗ в Дельте, было признано лучшим по качеству (!), чем токсичные бензин и дизель, поставленные из терминалов Европы.

🔹Реалистичный выход видится в скорейшей переориентации на собственные перерабатывающие мощности, включая мегапроект Dangote Group (650 тыс. б/д) в Лекки, BUA Group, Waltersmith и др. блочные нефтеперегонные установки, ожидаемый пуск которых к концу года должен совпасть с (очередной) планируемой отменой топливной субсидии, стоящей стране 2% ВВП (и 35% доходов от продажи сырой нефти), амортизирующей эту крайне непопулярную меру гармонизацией цен в связи с сокращением транспортных издержек и предусмотренным новым законодательством переводом индустрии на механизмы рыночного ценообразования, с открытием доступа к импорту частных компаний. Но насколько реалистичен пуск мощностей НПЗ Dangote во втором полугодии — вопрос пока открытый в связи с отсутствием ясности в вопросах снабжения НПЗ в т.ч. электроэнергией и газом.

​​В Эфиопии отменили чрезвычайное положение: политический жест или конец конфликта?

Канал Абиссинская Сова о ситуации в Эфиопии специально для @africanists

Отвод Сил обороны Тыграя (TDF) из штатов Афар и Амхара, изменение ситуации в пользу правительственных сил, освобождение политических заключенных из числа деятелей «Народного фронта освобождения Тыграй» (НФОТ) и оппозиционных партий, а также задержанных журналистов-тыграйцев дали надежду на скорое перемирие и общенациональный диалог, однако пока этого так и не случилось. Даже освобождение политзаключенных вызвало резкую критику правительства Абия Ахмеда со стороны других партий страны, призывающих Эфиопию к продолжению войны против НФОТ. Однако, несмотря на все оставшиеся разногласия и нестабильность, парламент Эфиопии утвердил досрочное прекращение 6-месячного чрезвычайного положения, объявленного в ноябре 2021 года.

Военные действия, между тем, продолжаются: ВВС Эфиопии продолжают наносить авиаудары по стратегически важным объектам НФОТ в городах штата Тыграй, причиняя сопутствующий ущерб гражданским лицам и инфраструктуре. Только в январе 2022 года, согласно сообщениям гуманитарных сотрудников, погибло по меньшей мере 108 человек, среди которых были и беженцы. Международные призывы генерального секретаря ООН Антониу Гутерриша и Нобелевского комитета ко всем сторонам конфликта прекратить боевые действия не возымели должного действия.

Хотя ВВС Эфиопии отрицают нападения на мирных жителей в ходе конфликта и утверждают, что подобные сообщения являются пропагандой НФОТ, гуманитарная блокада Тыграя продолжается, приводя к гибели населения от нехватки продовольствия и медицинской помощи. Редкие гуманитарные рейсы международных и местных организаций пока не в силах исправить сложившуюся ситуацию.

Еще одним тревожным сигналом возможного возобновления активных боевых действий на севере Эфиопии является интервью заместителя Национальных сил обороны Эфиопии (ENDF) Абебау Тадессе, в котором он заявлял, что мир в Эфиопии не наступит, пока НФОТ не будет полностью ликвидирован. По словам Тадессе, правительственные силы Эфиопии планируют войти в столицу Тыграя и уничтожить врага, переговоров не будет.

Тадессе отметил, что для атаки на Тыграй необходима подготовка, что вполне подтверждает значительные потери ENDF и их союзников во время наступления TDF на Аддис-Абебу. И правительственные силы, и TDF активно вербуют неопытную молодежь в свои ряды и пытаются увеличить численность своих войск для предстоящего противостояния.

Присутствие правительственных войск на юге Тыграя, слухи об очередном развертывании и периодических атаках эритрейских солдат на территории штата и отсутствие какого-либо прогресса в переговорах о прекращении огня вполне могут побудить силы НФОТ попытаться прорвать блокаду штата, вновь выйти за его пределы либо снова начать точечно атаковать города Амхары (Гондар, Бахр-Дар) и пойти на столицу. При этом уже появлялись сообщения об атаках НФОТ на штат Афар.

Не стоит также забывать о противостоянии правительственных сил с Армией освобождения Оромо (OLA), которые заявляли о формировании союза между OLA и TDF. Тем более, OLA уже сообщали о появлении эритрейских войск в Оромии и ударах ВВС Эфиопии на западе штата, что может спровоцировать очередной виток конфликта и в этой части страны.

Временное затишье на фронтах, отсутствие активных боевых действий и усилия Африканского союза усадить противоборствующие стороны за стол переговоров — хрупкая надежда на мир в Эфиопии, где от конфликта пострадали и местные жители, и соседние страны, вынужденные принимать все увеличивающееся количество беженцев из штатов Тыграй, Амхара и Афар.

🇪🇹 Спустя 15 месяцев после начала военного конфликта в штате Тыграй, Эфиопия по-прежнему далека от мира и улучшения обстановки на севере страны.

​​🇲🇱 🇫🇷 На саммите ЕС-Африканский союз в Брюсселе, как и ожидалось, Франция и ее союзники по ЕС, Канаде и США приняли решение об уходе из Мали. Речь идет о закрытии баз в Гао, Госи, Менака, передислокации сил операции «Бархан» вместе с союзниками по операции «Такуба» на территорию соседнего Нигера «в связи с обструкциями, чинимыми переходными властями Мали», а также укреплении стран Гвинейского Залива — Кот-д'Ивуара, Бенина, Ганы. На эту тему — несколько комментариев «НГ».

Пресс-релиз оказался на удивление сдержанным и сбалансированным, скорее всего, потому, что США и их союзники приложили немало усилий, чтобы «замедлить» Францию, да и сам Париж явно не желает повторения эвакуации США из Афганистана. Все это не выглядит беспорядочным бегством. Ниамей — привилегированный региональный партнер Парижа и США — получит критически важные подкрепления в «зоне трех границ»; присутствие Франции на севере Мали стало избыточным в связи с относительной стабилизацией обстановки, появлением CSP — зонтичного органа, объединившего как про-, так и антиправительственные туарегские и арабские группировки, многие из которых заинтересованы в status quo с Бамако (впрочем, о перипетиях Севера куда подробнее и лучше расскажет прекрасный канал «В стране туарегов»).

На передислокацию 2,5 тыс. военных, техники, бронетехники, демонтаж и перевозку оборудования, уйдет от 4-6 до 9 месяцев, за которые всё еще может измениться. Не стало это и сенсацией для ЕС — о реконфигурации французских сил в Сахеле Эмманюэль Макрон заявил еще в июне 2021 г., план вывода разрабатывался в течение нескольких недель (если не месяцев), он во многом подготовлен консенсусом, сложившимся среди политических сил Франции и общественного мнения.

Будут продолжаться интенсивные консультации с региональными и иностранными силами, особенно с Алжиром, будут прорабатываться новые двусторонние и многосторонние соглашения, поскольку ничего не сказано о формате взаимодействия с силами G5, пока еще «бумажной» Аккрской инициативы, ЭКОВАС. Наконец, не исключено, что останется окно для оказания воздушной поддержки наземным операциям малийских войск (но явно не совместных с «Вагнером») и особенно — МИНУСМА. Скорее всего, продолжится взаимодействие с военными Буркина-Фасо.

Для малийских ВС это, безусловно, неблагоприятно. У них и сейчас нет достаточных средств для полного контроля над территорией. Они лишатся значительной части авиационной и логистической поддержки, в том числе в срочной эвакуации раненых. EUTM и EUCAP — соответственно военная и гражданская тренировочные миссии ЕС — также в значительной мере полагаются на воздушную поддержку ВВС Франции.

Другая сторона — это возможные переговоры, от идеи которых не отказывалось ни старое гражданское, ни новое военное правительство. Связанный с «Аль-Каидой» JNIM также заявил о готовности к переговорам после окончания «французской оккупации» и ее союзников по МИНУСМА, хотя и настаивает на установлении в стране шариата, что для властей Бамако, безусловно, неприемлемо (впрочем, с своей стороны JNIM как минимум в Кидале научился достигать компромиссов с населением).

Ключевую роль в достижении консенсуса здесь опять-таки могут сыграть лишь Мавритания — как площадка — и, конечно, Алжир, имеющий огромный опыт как в борьбе, так и в переговорах с исламистами. Ставка Ияда Аг Гали предположительно находится в его родном Кидале, неподалеку от алжирской границы. Но есть и препятствие — если раньше роль спецслужб Алжира была незаменимой, то ныне — после ликвидации французскими ВВС целого ряда командиров — в руководстве джихадистского подполья осталось не так много лидеров алжирского происхождения. Главари ключевых катиб — «Масина», «Аль-Фуркан», «Ансар Дин» — малийцы (за исключением Тальха аль-Либи — он малиец лишь по матери). С другой стороны, само наличие алжирцев среди НВФ тоже в известной мере служило препятствием для посреднических инициатив, зато точечные ликвидации устранили многих идейно-политических конкурентов Аг Гали, повысив его влияние на остальных, впрочем, все же достаточно автономных, членов коалиции.

🇪🇺 Итоги прошедшего в Брюсселе шестого двухдневного саммита представителей ЕС-АС, к сожалению, оказались в тени решений, принятых Францией и ее союзниками по поводу военного присутствия в Мали. На эту тему рекомендую материал «Коммерсанта» Марианны Беленькой (@mideastr), высветивший основные моменты мероприятия.

Поскольку мероприятие прошло под руководством двух председателей ЕС и АС — Эмманюэля Макрона и Маки Саля, то многие англофонные и лузофонные лидеры без восторга восприняли встречу как попытку Франции поговорить о собственных геополитических интересах в странах Сахеле-сахарской зоны.

Довольно много и европейских, и африканских экспертов и аналитиков также отметили не только отсутствие качественных прорывов в отношениях с момента соглашения в Котону 2000 г. (равно как и попыток ревизии и работы над ошибками), но и рост взаимного недоверия, апогеем которого стала фрустрация африканских стран «вакцинным национализмом» ЕС и США — ярче всего на этом поприще отметился президент ЮАР Сирил Рамапоса, раскритиковавший ЕС и Великобританию за наложенный на страну travel ban на волне обнаружения штамма «Омикрон», а также за «вакцинный апартеид» — нежелание фармкомпаний на время отказаться от своей интеллектуальной собственности для производства на континенте жизненно важных вакцин. Но не только — остро стоят вопросы объемов помощи, реструктуризации долга, оценок кредитных рейтинговых агентств; характерен настойчивый призыв Маки Саля выделить специальные права заимствования на сумму $100 млрд для африканских экономик.

Углубляется дивергенция в ценностях и приоритетах сотрудничества, не в последнюю очередь из-за односторонне выработанных и не согласованных с африканскими странами инициатив, например, в вопросах сдерживания миграции. Так, предлагаемые ЕС решения — репатриация нелегальных мигрантов и навязывание сотрудничества с подвергающимся критике за непрозрачность и неподотчетность Агентством ЕС по контролю внешних границ (Frontex) — ясно характеризуют опасения ЕС повторения миграционного кризиса 2015 г., но не касаются глубинных причин миграционного потока. Наконец, у африканских стран давно есть альтернативы: рост влияния Турции, России и особенно Китая, торговый оборот с которым достиг $ 176 млрд к 2020 и растет на фоне десятилетней стагнации торговли с ЕС ($225 млрд), побуждает говорить о выраженно бóльшей заинтересованности ЕС в Африке, чем АС — в Европе.

Заметен скепсис африканских лидеров по поводу декарбонизации, которая, по их мнению, может затормозить инвестиции и спрос на углеводородное сырье, которое, в свою очередь, критично для индустриализации и электрификации — Африка ответственна за 2-3% эмиссий CO2, и призывы ЕС к энергопереходу и углеводородному налогу понимания (пока) не встречают, особенно на фоне отсрочки в выделении обещанных в 2021 г. «климатических» $100 млрд до 2023 г.

Предложенная ЕС и рассчитанная до 2027 г. программа Global Gateway (на сумму €150 млрд), призвана – наряду с инициативой Джозефа Байдена Build Back Better World – стать геостратегической альтернативой китайскому проекту «Один пояс — один путь», с приоритетом в развитии интернета, образования, ВИЭ. Главная точка дивергенции — это приоритет цифровизации и цифровых технологий в условиях банального отсутствия доступа к электричеству у 600 млн человек, дефицита портовой, дорожной инфраструктуры. В то же время спрос на инфраструктуру будет возрастать и к 2040 г. достигнет $300 млрд, который в настоящее время уже на 31% обеспечивает КНР. Полемическое противопоставление «кабальных» китайских мегапроектов «прозрачным» европейским рискует упустить тектонические сдвиги в инвестполитике КНР, которая меняется, не теряя в скорости, конкурентности и, по некоторым оценкам, уже и в качестве сдаваемых объектов, и для успешной конкуренции с КНР ЕС придется «мимикрировать» под Китай — а это влечет неизбежный рост bargaining power африканских стран и «сталкивание лбами» европейских и китайских конкурентов в выторговывании более выгодных условий.

​​🇪🇹 🇪🇬 20 февраля премьер-министр Эфиопии Абий Ахмед принял участие в торжественной церемонии запуска первой из 13 турбин ГЭС «Хидасэ» («Возрождение») на Голубом Ниле в шт. Бенишангуль-Гумуз, в 30 км от суданской границы. Мощность каскада плотин, строившихся с 2011 г., составит 5250 МВт, а общая стоимость проекта оценивается в $4,2 млрд. «Хидасэ» стал крупнейшим африканским гидроэнергетическим проектом и ключевым элементом стратегии индустриализации Эфиопии, но ее строительство было негативно воспринято странами, лежащими ниже по течению Нила — Египтом и Суданом — из-за предполагаемого сокращения стока воды в Ниле.

Проводившиеся с 2012 г. в разных форматах и на разных площадках переговоры между Эфиопией, Суданом и Египтом ради выработки устраивающего всех соглашения так и не дали результата, и консультации завершившись 6 апреля 2021 г. в Киншасе без компромисса. Они были направлены на смягчение возможных негативных последствий сокращения поступления воды в Нил: Египет настаивал на 21-летнем сроке заполнения водохранилища, но Эфиопия рассчитывала достичь проектного уровня за 7 лет.

Каждая сторона много инвестировала в это событие. Эфиопия рассчитывает, что к завершению работ к 2024 г. «Хидасэ» обеспечит электроэнергией 65 млн человек. ГЭС стала по-настоящему народным проектом, частично финансировавшимся выпуском «плотинных» облигаций (в размере 1-2 мес. зарплат госслужащих), специальных налогов, пожертвований (в т.ч. диаспоры). Египет, на 97% обеспечивающий себя водами Нила, считает ГЭС «экзистенциальной угрозой».

Конечно, следует отделять политические вопросы от комплекса сложнейших технических, экологических и др. проблем, серьезно изучать моделирование уровня воды в период засух и все возможные негативные сценарии, но «новая реальность» — это fait accompli, перед которым оказался Египет без юридически обязывающего соглашения в момент «водного голода». Для многих в Египте, несмотря на громкие заявления первых лиц, интенсивный лоббизм в США, а также достигнутые с нильскими странами (Бурунди, Угандой) соглашения, эта чувствительная тема воспринимается как серьезный дипломатический провал, поскольку Эфиопия, столкнувшая с началом гражданской войны в ноябре 2020 г. с серьезным дипломатическим давлением, в очередной раз с июля 2021 г. благополучно переступила некогда озвученную Абдель Фаттахом Ас-Сиси «красную черту», в одностороннем порядке нарушив, по мнению Египта, Декларацию принципов 2015 г.

Но на деле опций у Египта не так много. «Военно-технический ответ» как будто бы подразумевался сближением с Суданом в 2020 г., увенчавшимся соглашением в области обороны (2 мар. 2021 г.) и совместными учениями ВВС «Нильские орлы-2» (в апреле 2021 г.) в том числе по отработке «защиты ресурсов». Но при почти десятикратном и качественном превосходстве в авиации и боевых вертолетах, инаугурации в 2020 г. новой «мегабазы» в Рас-Банас на красноморском побережье, преимущества Египта заканчиваются – наземная операция потребует переброски бронетанковых частей за 1250 км через территорию Судана; два вертолетоносца и восемь подлодок, оснащенных лишь противокорабельными ракетами – плохое подспорье для такого чисто наземного вторжения. Кроме того, плотина хорошо защищена войсками сравнительно недавно созданного для ее защиты Северо-Западного командования и находящимися в его распоряжении средствами ПВО (ЗРПК «Панцирь-С1», ЗРК С-125, израильские системы Spyder-MR).

Пока что Египет реализует альтернативные сценарии – водные проекты в других «нильских» странах для компенсации потерь уровня Нила, самый важный из которых — реанимированный проект по расчистке заболоченного русла Бахр-эль-Газаля и расширению завершенного на 70% канала Джонглей в Южном Судане для дополнительного связывания Бахр-эль-Газаля с Нилом и обеспечения этой жизненно важной артерии дополнительными 3,2 млрд кубометров воды. Безусловно, потребуется и координация действий менеджмента Асуанской ГЭС и «Хидасэ» на случай засух.

P.S. Ниже — еще несколько комментариев на эту тему «Независимой Газете».

​​Африку тоже «встряхнуло» от конфликта. На дипломатическом треке ожидается сдержанность в отношении РФ и нейтралитет (с осуждением выступили лишь Габон, Гана, Кения). Во всяком случае вряд ли ожидается жесткая реакция от ЮАР, Египта, Нигерии, Ливии, Анголы, укрепляющих связи с РФ, а также от сближающимися с Москвой военными правительствами Гвинеи, Мали, Буркина-Фасо и Судана.

Беспокойство вызывают опасения скачков цен и разрывов торгово-логистических цепочек в поставках пшеницы, подсолнечного масла и прочего сельскохозяйственного экспорта из обеих стран (африканские страны — нетто-импортеры этой продукции), Под ударом — Египет (ок. 14-15% украинского зерна, 3 млн т в 2020 г.), Тунис (32%), Марокко (12%) и Ливия. В долгосрочной перспективе и при должных условиях ряд стран может «только выиграть» благодаря развитию агроиндустрии, но в краткосрочной континент, импортирующий две трети потребляемого зерна, почувствует эффекты почти сразу. Особенно в Египте, чьи бизнесмены уже нервничают, а власти, некстати готовящиеся (под давлением МВФ) к отмене продовольственных субсидий, рискуют повторения хлебных бунтов 1977 г.

В своем важном материале для The Conversation специалист по сельскому хозяйству из Университета Стелленбош Вандиле Сихлобо отмечает, что Россия производит 10% пшеницы мира, Украина — 4%, в экспорте РФ занимает 18%, Украина — 8%. В 2020 г. Россия экспортировала сельскохозяйственной продукции в Африку на $4 млрд (90% — пшеница, 6% — подсолнечное масло), в основном — в Египет (почти половина), Судан, Нигерию, Танзанию, Алжир, Кению, ЮАР. Украина — на $2,9 млрд (48% — пшеница, 31% — кукуруза).

Кенийский The Nation сообщает, что конфликт ударит по уровню жизни простых кенийцев — он скажется на стоимости хлеба, удобрений, сельскохозяйственной техники, топлива (сильнейший с 2014 г. скачок на рынке нефти до $100 за баррель чувствителен для страны — нетто-импортера нефти, особенно ввиду того, что запасов нефти в хранилищах, по оценкам местного энергетического регулятора, хватит лишь на 10 дней). В 2020 г. Кения импортировала из Украины соевых бобов на Sh1,08млрд, пшеницы и кукурузы — на 1,07 млрд, овощей на 665 млн, подсолнечного и хлопкового масла — на 434 млн. Из России — почти вчетверо больше на сумму 40,6 млрд. Нигерийский Businessday также опасается скачка цен на пшеницу и муку — ввиду важности в рационе пасты, макарон, выпечки и т.д.

С другой стороны, перед африканскими производителями открываются новые перспективы. Они были открыто озвучены президентом Танзании Самии Хасан и заключаются в перспективах наращивании добычи на фоне поисков ЕС альтернатив российскому газу — бенефициарами могут стать Алжир (географически близкий рынкам ЕС), Мозамбик (шельфовые СПГ-проекты). Но далеко не все страны смогут воспользоваться окном возможностей. В частности, аналитики беспокоятся, что Нигерия в то время как спрос может вырасти на 10-15%, не сможет нарастить добычу газа на рынки ЕС в связи с недостатком мощностей.