Великая музыка, которую мало кто знает https://classic-online.ru/ru/production/31541

* * *
Романтический герой
Поломал случайно зонт.
И куда-то делся понт,
Но остался целый рой
Боли, злобы, неудач,
Дождь идет как чей-то плач,
Попадают капли в рот,
Дождь идет, как сотня рот,
Дождь идет не так, как снег,
Пастернак в Двадцатый век
Бросил снега целый том,
Дождь сегодня не о том.
Романтический герой -
Это я. Пора домой
В кучевые облака,
Где эфирная тоска,
Где на землю грустен вид,
Где сорваться норовит
Вниз горючая слеза.
Я не против. Только за.
Попадает дождь в глаза.

* * *
Следую по Николаевской улице
В сторону Царскосельского вокзала.
Для чего петух нужен курице?
Она ему - для утреннего вокала.
Хочется жить максимально нелепо,
Ни о чем не думать, особенно о дикции.
И балдеть от того, что пасмурное небо
Не находится ни в чьей юрисдикции.
От верха идти постоянно книзу.
Верх – на другой стороне земли.
И купив в магазине запретную книгу,
Радоваться, потому что не замели.
Говорить красиво: не пламя, пламень,
В хоре ценить не сопрано, альт.
В подворотне из-за пазухи вынуть камень
И просто положить на сухой асфальт.

* * *
Юность подкрадывалась, чтоб ударить по голове,
Завернуть в шинель, выставить наружу нас.
Родина исчезла в предпоследней главе,
Мы верны присяге, она нарушила.
Мир артачился. Я доказывал.
Собирал солдатиков, фотографии артистов.
Я ему столько всего показывал,
А он оставался в злобе неистов.
Из прошлого остаются только открытки,
Что не отправил тем, кого так любил.
И с озера Чад жираф прыткий
Убежал к крокодилам на реку Нил.

Из Чистых прудов вырастаю, в смятенье народ:
- Зачем из пруда вылезает такой идиот?
Зачем из сержантов вернулся и стал рядовым?
И сколько печали хлебнул, чтоб остаться живым?
А что там в котомке его? Мандельштам, Гумилев,
Кому пригодится из прошлого этот улов?
А я размышляю: гуляя по Чистым прудам,
Практически ходишь по кругу. Вода зелена.
И пруд одинок. Ничего никому не отдам,
Ни Колю, ни
Осипа. Воет сиреной струна.
У девушки чай остывает. Терраса пуста,
И жизнь не сыграешь, как Листа играют с листа.
А имя создателя «Бесов» начнется на «фэ»,
Девчонка смеется, но он не приходит в кафе,
Из всей хронологии вынули время мое,
И прачка стирает на Мойке матросам белье.

* * *
Времена идут,
Как бойцы по полю.
Временем надут
Каждый час в неволе.
Крайнего найдут,
Прокричат «Доколе!».
«Времени капут!» -
Утром скажут в школе.
И плохой поэт
Выскажется спешно:
- Я пишу сонет
Нынче как депешу.
А поэт-трепло
Скажет: «Все пропало!».
По усам текло,
А куда попало?
Заключили мир
Кошка и собака.
Дирижер-факир
Выступил из мрака.
Все теперь видней,
Расщепленным ядрам.
Больше нет коней
Над Большим театром.
Только грустный Карл
Смотрит с постамента.
Кто украл коралл?
В этом суть момента.

* * *

Жалко мне всех и никого не жалко,
Жалость голая как гололед.
Палка стреляет раз в год, палка,
Остальное – дни напролет.
Новые русские всегда остаются новыми,
Иногда с деньгами, иногда без.
Но всегда они, потрясая основами
Новый демонстрируют нам ликбез.
Осенью все увядает. Когда-нибудь
И это увянет. Превратится в гербарий,
В воспоминание. Ты в баню будь
Готов выдвигаться. Чужими гербами
И флагами увлекаются ценители безымянные,
По новой осени они пройдутся рьяные
Никого не жалко. Себя жалей.
Но лень.
На чужую мельницу воду лей,
А со своими мельницами воюй,
Потому что сейчас все ещё июль,
И распарено как в бане убранство аллей.

* * *
Хотела Брюсова убить
Петровская в Политехническом.
О времена, где духа сыть
В экстазе плавала нервическом.
Такой любви теперь и днем
С огнем не сыщешь. Пара зуммеров,
Чтоб их оставили вдвоем,
В вотсапе понарошку умерли.
А Брюсов будет большевик,
Такой поэт предусмотрительный.
Ужалит страсть, как борщевик,
Ожог оставив предварительный.
Что предваряет сей эксцесс?
Зачем скрипим чужими скрепами?
Чтоб Слава был КПСС,
С Оксюмироном бился репами,
Чтоб не терялась крипты нить
В хитросплетеньях новой этики,
И чтоб резвился Скриптонит,
Смеша любителей фонетики.
И где Петровской пистолет?
И почему не вспомнить третьего?
И где она сквозь сумрак лет
Ренатой бешеной нам встретится,
Чтоб Белого не наказать,
Чтоб вечно слышать только «милая»,
И Ходасевичу сказать:
- Да что там Брюсов? Ведь убила
я.

* * *
Мы сели на такого удачливого конька,
А он взял и превратился в коня.
И теперь меня гложет ужасная тоска,
И, наверное, не одного меня.
Мы наше будущее неустанно куем,
Кто-то уже споткнулся об стул.
Но если мы пойдем по полю с конем,
Это
уже будет совершенный абсурд.

* * *

Столько раз рифмовали руку и реку,
Что рука отсохла, река иссякла, иссохла,
Сколько же ещё осталось мне, имяреку
Прочитать стихотворений, где поэзия сдохла?
А ведь были когда-то счастливыми рука и река,
И даже были ни на кого не похожи.
Говорят, если правильно воспользоваться ДНК,
Можно
всех воскресить, и поэзию тоже.

* * *
В России борьба
поколений
Бессмысленна. Все
больны
Коммунизмом,
анархизмом, Лениным…
Не слишком ли
много для одной страны.
Тем, кто хлебнул культуры,
Давно уже сказали «стоп»!
По горам поднимаются
туры,
И это уже чистый
хип-хоп.
Семидесятники,
восьмидесятники, девяностолапые,
Дайте нам ещё один
шанс!
Ведь это мы, мы
все прошляпили,
Пока танцевали
брейкданс.
Вспомним
парагвайского вратаря Чилаверта,
Он бил пенальти,
бомбардир, голова,
Те, кто отстаивает
права человека,
Давно потеряли
свои права.
Какого ещё не
хватает знака?
Восемнадцать плюс –
не пускать в кино.
Рэп и РЭБ звучат
одинаково,
И значит, они суть
одно.
Нет, не одно. Пэ
не Бэ вам,
Россия –уплывающий
катамаран.
Если шепотом рэп
читать девам,
Они удивятся и
попросятся в ресторан.
И будет набоковская
весна в Фиальте,
И Чилаверт не забьет пенальти

* * *
Артиллеристы,
Сталин дал прика…
А где же Зэ, куда
же Зэ пропало?
Оно в стихи
сбежало Маршака,
И спряталось под
чье-то одеяло.
В ежовых
рукавицах был народ,
Когда Ежова хлопнули
за дело.
Поэтам что? В
народе недород,
Но ничего поэтов
не задело.
Артиллеристы,
Сталин дал просра..
А где же Тъ?
ушло в язык болгарский.
Зарядку дева
делает с утра,
В учебнике…
Какой подарок царский
Народу, что с
утра бредет к метро
И лезет в поезд,
чтоб успеть на службу.
Давайте тост
поднимем за нутро
Народное. За
Сталина! За дружбу!

* * *
Я просыпаюсь, мерещится, что в лесу,
Люди танцуют, кушают тирамису,
Это бесцветные люди, я чую их,
Пес не проснулся, не держит их за чужих.
Как же едят они, будто за много лет
Кто-то в лесу им устроил такой банкет.
Будто впервые танцуют они в лесу,
Заяц и волк превратились в одну лису,
Заяц и волк из мультфильма «Ну погоди!»,
Вместо айкью остается один айди.
Мне бы за ними, но лес охраняет их,
Кто-то на землю случайно роняет стих,
Стих это строчка, она прорастет одной
Сорной травинкой, что светится под луной.
Полно артачиться, держим дуду в руках,
Волк из мультфильма по-прежнему в дураках.
Я засыпаю и снится туман, тоска
Где настоящее? Прошлое у виска,
Заяц на волка поглядывал свысока
Только в мультфильме. А волк говорил: «Пока!»
Кончатся скоро мультфильмы, начнется жизнь,
Ты её с танцем ночным не забудь, свяжи,
Чтобы увидеть, как дети найдут в лесу…
Что это будет? Конечно, тирамису.

* * *
Станислав
Нейгауз играл по двенадцать часов
И потом писал
отцу: «Я что-то понял»
Теперь многие не
носят часов,
И каждое место
на планете топоним.
Станислав
Нейгауз жил по нотам,
И переиграл
руку.
Прогресс
облегчает жизнь идиотам.
А на умных
нагоняет скуку.
Станислав
Нейгауз – тень на стене,
Он либо святой,
либо…
И что бы вы ни
думали обо мне
Я всем говорю «спасибо!».

* * *
Хоть подушку грызи, хоть головой бейся,
Русскими становятся иностранные слова,
В проклятом опен, проклятом спейсе,
Снова появляется трын-трава.
Трын-трава, без рода и племени,
Ей все равно, что связь, что линк,
Прорастала в Сталине, прорастала в Ленине,
И к Трампу подбирается через Старлинк.
Она снимается в каждом клипе,
Она заменяет хэв, на хэд,
Она вырастает из башки хиппи,
Её ощущает даже скинхэд.
Он приносит немалую пользу,
Она побеждает любую рать,
Он прилепляет Германию к Польше,
Чтоб «где твои ляхи?» потом орать.
Ты от неё никуда не денешься,
Она солдатский впитала пот,
Она предлагает тебе не денежку,
Она предлагает тебе джек пот,
Согласишься, будешь, как Жульен Грак
Жить во Франции лет так сто.
А если нет? Помни, рак
Долго пятится, чтоб попасть на стол.
Да что это я о Жюльене Граке!
Врангеля дух, со мной свяжись,
Если просыпаешься в слезах и страхе,
Значит, приснилась настоящая жизнь.
Врангель в Константинополе не нашел покоя,
Медные трубы, Крым, рым…
А для концовки я придумал такое:
Нету травы, но остался трын.

* * *
Ты думаешь, я поэт,
Интеллигент, дерьмо?
Я отвечаю решительно: - Нет!
Я обыкновенное эскимо.
Потому что из Алушты,
К нам приехал Потомушта,
Потомушта, так назвали
Португальца, трали-вали.
Он фанат Артема Дзюбы,
Он с утра не чистит зубы.
Ты думаешь, я эскимо фирмы «Нестле»?
Ну ты и русофобка!
А я думаю, есть ли
У тебя из «Икеи» коробка?
Алехандро Потомушта
Себастьяно дон Мишель
К нам приехал из Алушты,
Вот такая канитель.
Разве Дзюба из Алушты?
Потому что, потому что..
Ты думаешь, я просрочка,
Почему я почернел, почему?
Склоняй же меня срочно,
Эскимо, Эскима, Эскиму,

К нам приехал мощный рэпер,
Он с утра почешет репу,
Говорил поэт Державин,
Вы играйте как Арашивин,
Но фанат Артема Дзюбы,
Рэп читает, скалит зубы.
Главное для нас кино.
Покупайте эскимо!

* * *
Какая безбрежная даль и как много печали,
Когда проиграем, опять превратимся в Бальмонта.
Когда скандинавские боги Россию зачали,
Земля задрожала и взывала от понта до понта.
Из греков в варяги ходили туда и обратно,
Ходили в Казань, на Сибирь наступали ногой,
Боролись за правду, её понимая превратно,
Взывали к признавшей чужого Марии Нагой.
Любого правителя утром встречали с восторгом,
А вечером пили, гуляли и власти кляли.
Война начинается смертью, кончается торгом,
Потом превращается в Жана Батиста Люлли.
Война мифологий по-прежнему в самом разгаре,
Мария Нагая сказала, что труп на земле
Не сын ей, что он самозванец, что Шуйский в ударе,
Что все это кончится плохо – поляком в Кремле.
Да кто там теперь разберет, что болтала Мария,
История пачками всех посдавала в утиль.
Давайте сначала дождемся Четвертого Рима,
Жгута, обезбола, повязки и автомобиль.
Откроем шкафы под гремящую пляску скелетов,
Костями гремят, исхудали, пока доросли.
А после в безбрежную даль без обратных билетов,
с Безумным Бальмонтом и с Жаном Батистом Люлли.

Друзья!

Я знаю, что тут много тех, кому уже стал родным Сретенский бульвар, а точнее — наша «Литературная гостиная МГО СПР».

Каждый день я делаю всё, чтобы у нас была интересная программа. Безо всякой рекламы и поддержки от кого-либо. Только наш ресурс.

Пожалуйста, поддержите нашу площадку в этой неравной борьбе! Мы прекрасно понимаем, что флагман у города — площадка на Пушкинской. Поэтому только с вашей помощью мы сможем конкурировать с ними. Нам дорог голос каждого!

https://ag.mos.ru/polls/17172