* * *
В худший день, где отовсюду
Вести, гадкие насквозь, –
Чисть картошку, мой посуду,
Борщ вари, лечи простуду,
В стирку что-нибудь забрось,
На дыру пришей заплату
Из цветастого куска,
На письмо ответь собрату,
Боль которого близка!..

И частушку напевая
Хулиганской красоты,
Будь – как в детстве звон трамвая,
На котором едешь ты
Сквозь трагедию и драму –
Там, где мама мыла раму
Лет, которые сильна
Подвергать стыду и сраму
Русофобская свинья!..

Ты звени трамвайным звоном,
Божий свет благодари,
Накипь чайника, лимоном
Отмывая изнутри
В худший день, где отовсюду
Вести гадкие насквозь.
Я всегда кошмары буду
Выдирать, как ржавый гвоздь!
Волю к Жизни не позволю
Закошмарить, размолоть.
Соль Земли, останься солью, –
Да хранит тебя Господь!❤️❤️❤️

.......Русофобский нацизм запада – это его находка из частушки чёрного юмора:

"Девочка в поле гранату нашла.
– Что это, папа? – спросила она.
– Дерни колечко! – папа сказал.
... Долго над полем бантик летал! https://owl.ru/morits/proz/mgnoveniki372.htm

"Поэт вообще - тунгусский метеорит
и струнный инструмент"
Юнна Мориц - ГАЗЕТЕ
Во вторник в Центральном доме литераторов состоится вручение Литературной премии имени А.Д. Сахарова поэту Юнне Мориц. Накануне события Юнна Мориц ответила на вопросы корреспондента ГАЗЕТЫ Кирилла Решетникова.
https://owl.ru/morits/inter/inter02.htm Я отказываюсь печататься в антологиях "женской поэзии" (например, недавно в Англии и в Америке), поскольку ни один кретин еще не додумался до антологий "мужской поэзии".❤️

ИОСИФ И ЕГО БРАТЬЯ

В моей книге "Рассказы о чудесном" есть и такое: "…теперь все поэты делятся на тех, кто пишет, как Бродский, и на тех, кто пишет, как Бродский, но лучше." Весёлая шутка, но жутко для тех, кто – "как Бродский, но лучше."

Впервые стихи И.Б. мне привёз из Ленинграда году в 1965 Игорь Губерман, они были напечатаны на листочках прозрачной папиросной бумаги, и все они были прекрасны.

Однако, в литературных кругах, с подачи весьма знаменитых поэтов, было моментально состряпано "общественное мнение": Бродский – сухой, книжный, вычурный, оторванный от жизни народа, бездушный, холодный, далее – везде… Эта вечная библейская история называется "Иосиф и его братья"...https://owl.ru/morits/proz/joseph-and-his-brothers.htm

Античная картина
Славно жить в Гиперборее,
Где родился Аполлон,
Там в лесу гуляют феи,
Дует ветер аквилон.

Спит на шее у коровы
Колокольчик тишины,
Нити мыслей так суровы,
Так незримы и нежны.

Толстоногую пастушку
Уложил в траву Сатир.
Как ребенок погремушку,
Он за грудь ее схватил.

А в груди гремит осколок
Темно-красного стекла.
А вблизи дымит поселок,
Ест теленка из котла.

Земляничная рассада
У Сатира в бороде,
И в глазах не видно взгляда,
Он - никто, и он - нигде.

Он извилистой рукою
Раздвигает юбок стружки,
Пустотою плутовскою
Развлекая плоть пастушки.

А она пылает чудно
Телом, выполненным складно.
Все творится обоюдно,-
То им жарко, то прохладно.

А корова золотая
Разрывает паутину,
Колокольчиком болтая,
Чтоб озвучить всю картину.

* * *

Как чудесно ты пахнешь, мой милый,
драгоценный, единственный мой, -
пахнешь юностью, яблоней, силой
океана, рождённого тьмой.

В данный миг я держу в своих лапах
кисти мокрые, полные глаз,
и портретом становится запах,
на холсте вспоминающий нас.

Там свиваются розы, улитки,
волноликие трубки осок.
Мы с тобой не исчезнем, как в слитке
золотой исчезает песок.

Наша боль умирает последней,
не надежда, а именно боль -
эта сила не может быть средней,
потому что разлука - под ноль,

но за ней, средь небесных подпалин
что-то есть, несомненно, для нас...
Как чудесно ты пахнешь, мой парень, -
жизнью, парень, ты пахнешь сейчас.❤️❤️❤️

ТУМАННОЙ ЗАРЕЮ

Памяти Михаила Светлова

Когда вокзалы стали мне ночлегом,
А телеграфы — письменным столом,
Взошел январь, изъяны сдобрил снегом,
И люди мерзли даже под крылом.

В троллейбусе оттаивали руки
И покрывались огненной корой.
С отцом навеки я была в разлуке
И в горькой распре с мамой и сестрой.

Они писали почерком наклонным,
Слова от боли ставя невпопад,
Что я была недавно чемпионом
Химических и физолимпиад.

Что я качусь, качусь неумолимо,
И докачусь, и окажусь на дне,
И странно, что народ проходит мимо
Таких, как я, или подобных мне.

À я сияла раз в три дня в столовке,
Из-под волос бежал счастливый пот
На вкусный хлеб, на шницель в панировке
И дважды в месяц — в яблочный компот.

На мне болтались кофта, шарф и юбка,
И плащ — на дождь, на солнышко и снег.
Но позади осталась душегубка
Возможностей, отвергнутых навек!

Я поднимала воротник повыше
И понимала, что дела плохи.
На почте, где никто меня не слышал,
Я написала гордые стихи.

Я избегала приходить к обеду
В дома друзей в четыре или в шесть.
Я тихо шла по золотому следу
И не писала так, чтоб лучше есть.

И, засыпая на вокзальной лавке,
Я видела сквозь пенистый сугроб,
Как мать в пальто, застегнутом булавкой,
Меня целует, молодая, в лоб.

Дышала радость горячо и близко,
На вид ей было девятнадцать лет.
И оставалась у виска записка:
«Босяк! Приди к Светлову на обед».❤️❤️❤️

* * *

Не позволяй себя учить
Кураторам с экспертным вкусом, –
Ты можешь травму получить
И стать чертовски храбрым трусом!..

От этой храбрости дрожа,
Как трус экспертного пошива,
С любого прыгнешь этажа,
Чья высота всегда фальшива.

Не позволяй себя учить
Общественности с тонким вкусом, –
Ты можешь травму получить
И европейским стать зулусом!..

Не позволяй себя учить
Ни сыру в масле, ни опале, –
Ты можешь травму получить
И стать зависимым от швали.

Но позволяй себя учить
В тебе играющим ребёнкам, –
Урок свободы в мире тонком
Всегда прекрасно получить!..
❤️❤️❤️

ПЕНИЕ СИРЕН


Все лучшие уехали, все лучшие уедут, уехал цвет нации, уезжает цвет нации, уедет цвет нации, остаются одни хренации, - вот какие галлюцинации достигают своей кульминации, долбая мозги россиян, используя махинации диктаторской интонации. Это приём удава, который глотает кролика – жертву гипнотизации.
Устно и письменно, печатно и телевещательно, кошмаря цифрами, именами, успехами граждан, уехавших из России на запад, работает на истребление самооценки, на паралич Воли к Жизни этот приём удава, который гипнотизирует оставшихся здесь кроликов: вы никогда ничего не сможете продать, все ваши труды – не коммерческие, из ваших выдающихся научных идей получаются продукты только на западе, а вы – абсолютно не продуктивные, не продукто-способные, вы сами – продукт исторической фермы для кроликов, которых сожрут успешные удавы.
Не сожрут, не дождётесь! В слове "кролик" – слово "окрик", и "роли", и "лик", и "кол", и "рок", продукты, которыми у Гомера всякий удав подавится. В этом смысле поэт Гомер фантастически продуктивен. Предлагает он Одиссею такую Ассамблею Чудовищ со всеми внутренностями и внешностями, такой "естественный отбор", что на этом свете должны остаться в живых одни чудовища. Но остались в живых Гомер с Одиссеем, который заткнул уши, когда гипнотическое пение сирен могло запросто Одиссея угробить, утащив его в бездну.
Заткни все свои одиссейские уши, драгоценный Читатель, когда поют удавы на этих гастролях, концертах, диспутах в телеящике, на философских симпозиумах политолухов, завывая свои мантры, что все лучшие из России уехали, уезжают, уедут, драпает цвет нации, остаются одни хренации!
Мы не просто остаёмся, мы не сдаёмся, мы себя не сдаём никому в наём, ни российским удавам, ни западным, ни восточным, ни южным, ни северным, никакому гипнозу не поддаёмся, зомбёжка страхами, ужасами, кошмарами на нас не действует. Россия – наша планета, где живут Человеки более ста народов и ни один язык не в запрете, и вокруг много чудовищ, но удавы нами подавятся.
У Гомера напитком забвения опоила Цирцея людей Одиссея, они утратили память, им стало весело, без памяти о трудностях жизни
было им счастье: они превратились в свиней, а Цирцея кнутом хлестала, их загоняя в свинарник. Никогда не пейте отраву забвения.
Лучшие остаются – Человеками. Лучшие остаются. Остаются. Лучшие.

* * *

За окнами рассвет, деревья сентября,
Там живопись висит, листвой шумят полотна,
В полотнах – птичий свист, и воздух серебря,
Сверкают слитки туч, ворочаясь полётно.

Скажи, какой Кузьма освоил стиль письма,
Где ветер, воробей, и кошка, и собака
Шныряют, как хотят, а живопись весьма
Похожа на мультфильм, и критик скажет: бяка!

В компьютере такой используют приём,
Там книги с беготнёй, там бегает Каштанка,
Там бегают глаза! Но здесь, в окне моём, –
Дыхания объём, и это – не обманка!

Дыхания объём – с изнанки и с лица,
А не портрет листвы с одышкой репетиций.
За окнами рассвет и живопись Творца,
Где птица – из яйца, которое – из птицы.❤️❤️❤️

* * *
Всё будет хорошо, – и даже то, что плохо.
Унынья грех тяжёл, стирает в порошок
Унынья суета, унынья суматоха,
Унынья глянец, блеск, нахальство и страшок.

Всё будет хорошо, – и даже то, что плохо.
Не унывай, душа, сиянье и тепло,
Ты – кроха высших сил, Творца живая кроха,
Всё будет хорошо, – и даже то, что пло!..

Всё будет хорошо, – и даже то, что плохо.
Не слушай никогда унылое трепло,
Оно удавку вьёт для выдоха и вдоха.
Всё будет хорошо, – и даже то, что пло!..



❤️❤️❤️

БРОДЯЧАЯ СОБАКА

Ночной провинции узор.
Угрюмый запах рыбных бочек.
Бессонницы лохматый почерк
Мой расширяет кругозор.

В дыре пустынного двора
Котята лужицу лакают
И пузыри по ней пускают,
Как человечья детвора.

На голом рынке за углом
Лежит пустая таратайка,
Там копошится птичья стайка
В арбузе ярком и гнилом.

Под крышей пляжного грибка
Сижу с бродячею собакой,
И пахнет йодом и салакой
От бесподобного зевка.

Несется в небе сателлит,
Собор во мраке золотится,
Бродячий зверь не суетится,
А рваным ухом шевелит.

Он дышит ровно, сладко, вслух,
Невозмутимо. И похоже,
Его бездомный крепкий дух
Здоров — не лает на прохожих.

Как будто морде шерстяной,
Чье бормотанье бессловесно,
Уже заранее известно,
Что и над ней, и надо мной,

И над чистилищем залива
Зажжется что-то в вышине,
Отвалит жизни ей и мне
И всё разделит справедливо!❤️

ГОСТЬ ЗНАМЕНИТЫХ КНИГОПИСЦЕВ

Я видела его однажды, когда он не был Президентом,
А кем он был тогда, не помню!.. Но с удовольствием большим
Я поделюсь с тобой Читатель, трагикомическим моментом,
Когда пришёл он в ПЕН - к писателям, достигшим всяческих вершин
В мозгах, которые присущи заносчивым интеллигентам!

В экстазе самоупоенья крутой шпаны из подворотни
Писатели единым хором вопили ; "Только не народ!
В России власть должна быть только, где мудрецов четыре сотни
Решают всё!.. А власть народа пропьёт Россию и сожрёт!
Нужна России от народа на триста лет вперёд - свобода!"
На это гость ответил им, что есть перо и есть бумага,
Чтоб для читателя писатель пролил идей подобных свет.
Услышав это, книгописцы пришли в восторг, сочли за благо -
Использовать вполне серьёзно такой комический совет!

А гость, взирая с изумленьем на знаменитостей, чьи книги
Полны тревоги о народе, и постоянно есть в продаже,
И постоянно шлют народу свои любовные подмиги, -
Ушёл, увидев, как разведчик, что здесь в мозгах плодятся фиги
Народофобского дерьма в народофильском макияже!
В подсказке гостя всесторонняя была ирония, ирония.
Тогда он не был Президентом, а кем он был, не помню даже.❤️

Душа отражений

Если работать в осеннюю ночь до утра,
Странные вещи случаются, странные вещи.
Вдруг в тишине завывают по-волчьи ветра,
Или кулак по стеклу колошматит зловеще.

Не говорите, что это никто и нигде!
Вас я не хуже толкую явленья природы.
Есть небывалая чуткость в полночном труде –
Так отраженье рождают бегущие воды.

Зеркало нас переводит на мёртвый язык,
Точность его простирается только на тело.
И в переводе зеркальном читается вмиг
То, что от глади отпрянув, душа отлетела.

Дело другое, когда сумасшедший ручей
Или река, на порогах встающая дыбом,
Запечатлят мимолётом лохмотья грачей,
Старую грушу и всякую душу на выбор.

Зыбью и рябью принежив дыханную суть,
В путь прихватив её образ, а также идею,
Всю эту живность они в своих ритмах пасут,
Не подражая природе, а будучи ею.

Чуткие знают об этой особой среде,
Сердце сжимающей, бьющей на совесть всё хлеще.
Не говорите, что это никто и нигде!
Странные вещи случаются, странные вещи.❤️

СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ, ЦАРСТВИЕ БОЖИЕ
ВЕЛИКОЛЕПНОМУ АКТЁРУ, ЧЕЛОВЕКУ СВЯЩЕННЫХ СМЫСЛОВ -
СЕРГЕЮ ПУСКЕПАЛИСУ, КОТОРЫЙ ТРАГИЧЕСКИ ПОГИБ В АВТОКАТАСТРОФЕ,
КОГДА ВЁЗ ГУМАНИТАРНУЮ ПОМОЩЬ РЕСПУБЛИКАМ НЕЗАВИСИМОГО ДОНБАССА.
НАШИ ГЛУБОКИЕ, ИСКРЕННИЕ СОБОЛЕЗНОВАНИЯ РОДНЫМ ЕГО И БЛИЗКИМ. ДАЙ ГОСПОДЬ ВАМ СИЛЫ ПЕРЕЖИТЬ ЭТО ГОРЕ, В СВЕТЕ СВЯЩЕННОЙ ВЕРЫ - ДЛЯ ГОСПОДА ВСЕ ЖИВЫ, ДУША БЕССМЕРТНА!☘️☘️☘️

«Прямой, сухонький, с темным лицом и плотно сжатыми губами, он идет через зал к президиуму, поднимается на эстраду, подходит к трибуне. Молча смотрит в зал. Там становится очень тихо.

И тогда высоким, раздраженным голосом, в котором усталость и холодное отчаяние, Зощенко говорит:

— Что вы от меня хотите? Вы хотите, чтобы я сказал, что я согласен с тем, что я подонок, хулиган и трус? А я — русский офицер, награжденный георгиевскими крестами. И я не бегал из осажденного Ленинграда, как сказано в постановлении — я оставался в нем, дежурил на крыше и гасил зажигательные бомбы, пока меня не вывезли вместе с другими. Моя литературная жизнь окончена. Дайте мне умереть спокойно.

Спустился в зал, в мертвой тишине прошел между рядами — и ушел, ни на кого ни разу не взглянув.

И долго еще в зале стояла тишина. Все сидели, опустив головы. Каждый боялся встретиться глазами с соседом»

Евгений Шварц

На фото — Михаил Зощенко

ЖЕЛЕЗНАЯ КУКЛА
Она была в трофейном кинофильме,
В кинотеатре летнем, вместо крыши
Сияло небо звёздами, луной,
И наступало жуткое затишье,
Когда сверкала металлическая кукла,
Огромно распахнув свои объятья,
Чтоб задавить в объятьях человека,
И вместе с хрустом жертвы раздавался
Железный скрежет куклы заводной.
Она была индийской, но при этом
Была портретом всех мероприятий,
Где скрежет механических объятий
И жертвы хруст в объятиях, когда
Заводят куклу потайным ключом.
Не лезь в объятья! Кукла – ни при чём!
Она – художество, и в этом вся беда,
Она всего лишь кукла, господа!
Сегодня эту куклу завели,
Россия с ней ведёт переговоры,
А кукла издаёт железный скрежет.
Не лезь в объятья! Не задавит, не зарежет,
Не уничтожит, главное – не лезь
В объятья к этой кукле, у которой
В России много всяких запчастей,
Их свойство – собираться для объятий,
В которых жертве не собрать костей.
У куклы – бесь, в объятья к ней не лезь!
Всё остальное помогает здесь,
Как мазать йодом ножки от кроватей!

Александр Пушкин

КЛЕВЕТНИКАМ РОССИИ

О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы.

Уже давно между собою
Враждуют эти племена;
Не раз клонилась под грозою
То их, то наша сторона.
Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? вот вопрос.

Оставьте нас: вы не читали
Сии кровавые скрижали;
Вам непонятна, вам чужда
Сия семейная вражда;
Для вас безмолвны Кремль и Прага;
Бессмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага —
И ненавидите вы нас...

За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир?..

Вы грозны на словах — попробуйте на деле!
Иль старый богатырь, покойный на постеле,
Не в силах завинтить свой измаильский штык?
Иль русского царя уже бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?..
Так высылайте ж к нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.

ОСЕНЬ

Чем безнадежней, тем утешнее
Пора дождей и увяданья,
Когда распад, уродство внешнее -
Причина нашего страданья.

Тоска, подавленность великая
Людей тиранит, словно пьяниц,
Как если б за углом, пиликая,
Стоял со скрипкой оборванец!

Но явлена за всеми бедствами,
За истреблением обличья
Попытка нищенскими средствами
Пронзить и обрести величье.

Во имя беспощадной ясности
И оглушительной свободы
Мы подвергаемся опасности
В определенный час природы.

Когда повальны раздевания
Лесов и, мрак усугубляя,
Идут дожди, до основания
Устройство мира оголяя.

Но, переваривая лишнее
Перед глазами населений,
Художника лицо всевышнее
Оставит голой суть явлений:

Любови к нам - такое множество,
И времени - такая бездна,
Что только полное ничтожество
Проглотит это безвозмездно.

ВЕЧЕРНИЙ СВЕТ

Памяти Симона Чиковани

Ослик топал в Гантиади,
Рыжий, тощий, молодой.
Человечек топал сзади,
Рыжий, тощий, молодой.
Козьим сыром и водой
Торговали на развилках,
Соус огненный в бутылках
Ждал соития с едой.
Геральдический петух
Спал в подоле у старушки,
И языческой пирушки
Реял крупный, зрелый дух.
Этот день почти потух,
Своды светом обнищали,
Но дорогу освещали
Море, ослик и пастух.
Золотистые круги
Источали эти трое
И библейские торги
Освещали под горою
Незаметно для других,
Но любовно и упорно.
Ослик ел колючки терна,
Пастушок — фундучьи зерна.
Где-то рядышком, из рая,
Но совсем не свысока,
Пела нежная валторна,
К этой ночи собирая
Все разрозненное в мире,
Все разбросанное ветром
За последние века.