А дальше был ее голос. Радио. Каждый день, каждый блокадный день она говорила с теми, кто умирал, кто еще жил, кто был – сначала в потухшем страшном городе, потом в городе, пусть разоренном, пусть еще убиваемом, но уже оживающем, в городе с уже открытыми глазами. Слова ее были неугасимы – они удерживали души, они доносились словно с поверхности. Вселяя, что именно? Мужество? Надежду? Нет, просто жизнь. Обещая жизнь. Как голос Бога, голос милостивый, сам не понимающий своего значения - просто из черного динамика, голос каждый день, голос, имеющий имя – Ольга Берггольц.

Сколько людей она спасла? Мы не знаем. Сколько детей родились – тех, кто не должен был родиться ни за что? Мы не узнаем никогда. Да простятся ей ошибки ее. Да простятся прегрешения – не нам судить. Никто не имеет право. А вот сказать, что она – не забыта, мы обязаны. Ничто в ней не забыто и никто – тот, кто был с ней, для нее, рядом с ней – не забыт.

Она потом написала книгу – «Дневные звезды». Звезды – это люди. «Я хочу, чтобы душа моя, чтобы книги мои, то есть душа, открытая всем, была бы такой, как тот колодец, который отражает и держит в себе дневные звезды - чьи-то души, жизни и судьбы ... нет, точнее: души и судьбы моих современников».

Она и есть – дневная звезда. Ее видно из нашего колодца даже ясным солнечным днем – вспышка незабываемой звезды.
А так – обычная история. Такая же, как у наших матерей. Любила, ее любили, теряла, много и тяжело работала, чуть не погибла – и не единожды, терялась в мире, он был другим, чем она думала, теряла убеждения, всё проклинала, всё возносила. Страстный, думающий человек. Писала, как богиня. А что искала? Счастье, так же, как ищем мы.

Пророк

43 года. 5.03.54. «Я хочу быть в мире со своей страной», - и было почти невозможно. Видит бог, как я пыталась быть с ней в мире… пытаться писать… о людском бессмертном труде. Но каторга оставалась каторгой, и вся страна и физически, и духовно (о, особенно духовно!) была такой, и не только мирясь, но и славя ее, я лгала, и знала, что лгу…».

29.5.53. «…Господи, - имя твое, жизнь, судьба, кровь… Только ты, господи, да я – знаем, почему я так позорно и бездонно падала. Наверно, так было зачем-то надо. Но дай мне теперь взлететь, и все выстраданное воплотить и вернуть счастьем и светом, - ему, единственному моему человеку, и многим людям. Сделай чудо, господи, жизнь, сделай чудо, помоги мне».
Чудо? Вот оно – чудо. Ее первые детские стихи. Как она смогла предугадать свою жизнь?

Я каменная утка,
Я каменная дудка,
Я песни простые пою.
Ко рту прислони,
Тихонько дыхни,
И песню услышишь мою.
Лежала я у речки,
Простою землею,
Бродили по мне журавли,
А люди с лопатой
Приехали за мною,
В телегах меня увезли.
Мяли меня, мяли
Руками и ногами,
Сделали птицу из меня.
Поставили в печку,
В самое пламя,
Горела я там три дня.
Стала я тонкой,
Стала я звонкой,
Точно огонь, я красна.
Я каменная утка,
Я каменная дудка,
Пою потому, что весна.

60 лет. А я, ваш пророк не проявленный. Это последние слова в ее дневнике.

Это мой новый очерк в журнале "Родина"
https://rg.ru/2023/03/08/olga-bergolc-vspyshka-dnevnoj-zvezdy.html

Ночные размышления. Экономические потери и приобретения России к марту 2023 г.
Потери:
а) потерян выгоднейший рынок топлива в Европе, кормивший 30 лет, частично разрушена инфраструктура. От него - остатки
б)потеряна возможности модернизации за счет технологий и обрудования из группы развитых стран
в) потеряны возможность получения крупнейших инвестиций и капитализации на западных финансовых рынках
г) получен крупнейший отток капитала на Запад
д) беспрецедентная утечка умных, образованных мозгов (минимальная оценка- от 0,7 млн)
е) открыта дорога "безграничной" китаизации
ж) огромные издержки на то, чтобы достроить инфрастуктуру на восток, чтобы залить его сырьем
з) взрывной рост военной промышленности -
"непроизводительных расходов" неизбежно вызовет падение личного потребления
и) потеряна возможность восстановления реальных доходов населения, упавших по отношению к 2014 г.
к) уход значимой части хозяйства в "серую зону" - в обход санкций
л) утрата части поколения здоровых, молодых, сильных мужчин
м) начало расстройства госфинансов, фактическая утрата нескольких сотен млрд долл. активов - вместо инвестиций внутри России
н) уход экономики в минусовую зону вместо экономического роста

Приобретения:
1) идея "все купим за сырье" погибла окончательно
2) приходится заниматься собственным производством на самом деле, а не на словах, о чем умоляли экономисты и промышленники 30 лет. Никуда не денешься
3) взрывной рост значения среднего и малого бизнеса, позволяющего выдержать санкционное давление и обеспечить устойчивость экономики
4) понуждение финансовых властей к более реалистической политике - стимулированию роста производства, о чем 30 лет умоляли экономисты
5) выход на восточные рынки с сырьем (цены ниже - издержки выше, чем при работе в ЕС)

Что-то еще? Что я забыл?

В середине 1990-х годов мы снимали дачу под Прагой. Это было намного дешевле, чем под Москвой, визы были не нужны, молочные продукты и воздух для детей – чище, тем более, что чехи были рады вспомнить школьный русский и знакомства завязывались с полуслова.
Именно тогда я нашел одно из объяснений тому, почему реформы в Чехии прошли мягче, чем у нас. Не было таких ужасов, таких спадов, такой инфляции, такой убыли людей
Была – вместо этого – мирная страна, не без боли, но что-то там постукивающая, быстро латающая свои дыры.

Почему?

Потому что это были люди с собственностью. Они жили в своих каменных домах. Часто семья пролетария занимала наследственную виллу – именно виллу арт-деко – полученную в третьем – четвертом поколении.
Или огромные крестьянские каменные дома, с кирпичными амбарами, окруженные почти крепостными стенами. Там жили семьи в неизвестно каком поколении.

У них не отобрали дома. И не запрещали их строить в два этажа.
Им вернули землю, которую когда-то отобрали. На моих глазах сосед, просто старик, просто пенсионер, превратился в миллионера, поскольку этой своей наследственной землей он и его семья могли торговать еще десятки лет.
Мечта чеха или словака, или венгра, или поляка – иметь свой дом.

Мы – люди, вошедшие в 1990-е годы без собственности, без крупного имущества, накопленного в семьях многими поколениями. Его отбирали, раскулачивали, бомбили, убивали революциями и войнами.

Самое лучшее, что можно сделать, чтобы жизнь в России стала устойчивее и умнее, чтобы нас не бросало в самые дикие идеологические и властные повороты – это сделать всё, чтобы в каждой семье появилась собственность – дома, земля, финансовые активы, бизнес любого размера.

Больше собственности у среднего класса – жизнь тише, быстрее, лучше и даже, страшно сказать, инновационнее. Большой спрос на всё новенькое.

А это уже политика – дешевого кредита, низких налогов, выделения земли, дешевизны и легкости государственных услуг, любой помощи тому, кто строится и пытается найти себя, прежде всего в центральном ядре России. Там сегодня – все больше исчезающих деревень и уменьшающихся городов.

Это политика – без великих потрясений.

Переход к такой политике – лучшее средство от любого кризиса.
Строительство, помощь в отстраивании имущества семей, не времянок, спокойной жизни всех ради себя и всех – за пять - десять лет начала бы отстраиваться другая страна. Без надрыва, без кликушества, без внутренней агрессивности, которая стремительно нарастает. По хорошим стандартам качества. С другой риторикой, с другим ощущением рисков, с чувством нарастающей свободы.

Каждый, кто бывал в Нидерландах или Швеции, кожей чувствовал куски такой страны.
Те, ко там живут - им неплохо друг с другом.
А нам, судя по тому, что имеем – мало счастья мы распространяем в мире, не слишком хорошо всем вместе.

Жизнь – для всех, тишина – для всех, рост – для всех, обустройство, со всей основательностью, без диких припадков общества – тоже для всех.
Когда-нибудь.
Люди, прошедшие этот поворот, лет через 20 – 30 после того, как он совершится, не будут понимать нас, сегодняшних, как мы могли так жить.

Для книги "Краткая история российских стрессов. Модели коллективного и личного поведения за 300 лет"
"Лабиринт" https://www.labirint.ru/books/914980/
"Озон" https://www.ozon.ru/product/kratkaya-istoriya-rossiyskih-stressov-810368740/?oos_search=false&sh=tay5RRzPfA
"Литрес", электронная https://www.litres.ru/yakov-mirkin-1078911/kratkaya-istoriya-rossiyskih-stressov-modeli-kollekti/chitat-onlayn/?ysclid=lbgf9dre6l178311397

Может быть, покажусь старомодным, но как-то не по себе. Не смогли защитить. Главные эмигранты из России – женщины. В 2009 г. в Италию женщины – 83% потока эмигрантов, в Испанию – 68%, во Францию – 65%, в Нидерланды – 64%, в Германию – 61%, в США – 55% и т.д. Отправлялись за лучшей судьбой. Мы не смогли дать им этой судьбы дома.

Источник: Денисенко М. Эмиграция из России в страны дальнего зарубежья // Демоскоп Weekly, 2012. №509 – 510.

Чья эта спокойная вещь? Сальвадор Дали, 1925 год. Ему был 21 год. Портрет сестры. Хранится в Мадриде.
Каждый увидит в нем именно то, что ему нужно

Переждать. Пересидеть. Не думать об идиотах. Строить собственную жизнь. Понимать, что жизнь сложнее - и устойчивее – чем то, что о ней говорят. Она сильнее. Она всегда может превозмочь тех, кто не в состоянии придумать ничего нового, кроме того, чтобы играть – день ото дня, ночь от ночи - на то, чтобы стать слабее, на ослабление.

И это пройдет. Будут новые люди, новые цены, новые силы, новые ресурсы. Придет новая жизнь, но пусть эта жизнь сможет превозмочь весь этот бред, когда страна со 145 миллионами людей, обладающая всеми немыслимыми ресурсами мира, 30 лет полностью зависела от пары резервных валют и цен на пару видов сырья и не могла выстроить своей собственной политики на усиление, изображая, что всё нормально, что так жизнь сложилась.

Какой позор! Конечно, придет время, когда всё переменится и найдутся другие модели общества и экономики – теплее, свободнее, социальные рыночные, без крайностей, в которых жизнь и семья российского человека будут превыше всего. Но этого еще нужно дождаться.

Что делать рациональному, действительно взрослому человеку?

Строить собственную жизнь в сложившихся обстоятельствах. Играть на усиление. Иметь свою профессиональную гордость. Держаться дальше от идиотов, в каких бы обличьях они ни выступали. Плыть против течения. Расти через асфальт. Понимать, что жизнь меняет свои оболочки несколько раз даже в одном поколении. Что жизнь – не катастрофа, а способ получения удовольствия от всего, что можешь, от сложности, которую создаешь, от физической реальности, в которую погружен. Счастье переполоха, которое можешь внести в космос. Счастье сложности мышления, истории, будущего, дыхания, новых идей, новых построек.

Из книги "Правила неосторожного обращения с государством"
Озон https://www.ozon.ru/product/pravila-neostorozhnogo-obrashcheniya-s-gosudarstvom-mirkin-yakov-moiseevich-250461803/?oos_search=false&sh=Vn7Z2xtKCQ
Лабиринт https://www.labirint.ru/books/739543/?ysclid=lf23o04ah9299242238
Литрес https://www.litres.ru/yakov-mirkin-10789112/pravila-neostorozhnogo-obrascheniya-s-gosudarstvom/?ysclid=lf23p4eezd728913232

Как-то раз мы стали вспоминать семейные истории и мой знакомый, удобно расположившись в кресле, сказал:
- Семья моей жены – из крепостных, Рязань. Родословная известна до 1820-х. Крепостные от рождения. И вот мы с моей прелестной супругой, царицей по всем статьям (или статям), решили отступить лет на 160 и выяснить, на ком же я женился?
Он улыбнулся:
-Представь, на крепостной девке – так сказано в Своде законов Российской империи 1857 года. И ты принадлежишь барину.
-Я? - спросила жена.
-Да, ты! Обязана ему беспрекословно повиноваться (ст. 1029, Свод законов Российской империи, издание 1857 г., том 9, Законы о состояниях)! Притом оборонять помещика и честь помещицы (ст.1031)!
-Что ж, - сказал я жене, - буду партизанить в лесах.
-Если, конечно, тебе дадут на мне жениться,- бойко заметила она. – Статья 1038. Выход замуж – только с дозволения владельца. А если я беглая девка (так указано в Своде законов), то ты должен меня выкупить (ст.1042).
-Этому посвящу всю жизнь, - мрачно шепнул я, перелистывая Свод законов. – Если успею, конечно. Может, и смысла уже нет. Смотри, он тебя, красивую, уже давно продал. Или заложил (ст. 1068).
-А вот и не успел! Не может меня выставить на публичном торге – не имеет права! - кокетливо сказала жена, указывая пальчиком на подходящую статью. – И через газету, и на ярмарке – не может!
Что-то мне не понравилось ее настроение. Кажется, сама идея публичного торга ей была не противна.
– Смотри, - нанес я ответный удар, - ты должна три дня в неделю пахать на барина (ст. 1046). Любые оброки и повинности, лишь бы муж не разорился (это запрещено, ст. 1045). И еще – он может употреблять тебя для личных услуг или отдавать другим в услужение (ст. 1048). И это в законе сказано! Нетушки!
-К барину нельзя ревновать, – строго сказала жена.
-Идем дальше, - ответил я, - Отлучаться – только по разрешению владельца (ст. 1058). Может переселить, куда хочет (ст. 1060). Он – наш судья (ст. 1050). Право на расправу, на тюрьму, на исправительные работы (ст. 1052, 1055)! Тебе исправиться не нужно? А пойти в Сибирь без суда? Наказать тебя розгами до 40 ударов или палками до 15 ударов (ст. 1052)?
-Представь, тебя ведут, белоснежную, на задний двор, заламывая руки…
-Ух ты! Здесь кое-что посерьезнее, - вдруг воскликнула жена, - Нам запрещено отдать ребенка учиться!
Я стал готовиться к бессмысленному и беспощадному русскому бунту.
Вдруг она засмеялась: «Мой спаситель!»
Я заглянул в том. «Брак крепостной девки с вольным человеком освобождает оную от крепостного состояния» (ст. 1021).
О, я таки сделал ее счастливой!
Мы глубокомысленно помолчали.
-Впрочем, - знакомый потянулся в кресле, - мы бы в то время с ней ни за что не встретились.
-Хотя, - он задумался, - я мог бы ее позвать в услужение».

Как я потерял невинность.
Будучи юным растением, полным мощи, я, заступив на службу начфином, повесил портрет Ленина на стенку и немедленно собрал по домам у прапорщиков растащенный ими духовой оркестр. Дикий этот шаг имел свои последствия: полковники, бывшие танкисты, хотя и свирепели при честных моих попытках отдать им честь, но все ж таки величали Я.М. По ночам я гордился тем, что вернул копейку всему народу. А в сопках стояла зима, вооруженная кинжалом и хрусталем, давно за минус 30.

-Езжай, нюхнешь пороху, москвич, - сказал мне высший начальник. «Тук-тук, - сказал мне вагон, пропахший мокрым бельем. «К нам приехал ревизор! – вскричал начфин из далекой части, - Ну как, вечерком гульнем?».

Чтобы понять, как опасна жизнь, нужна зарыться в накладных. Полковник Козлов, сорока пяти лет, потерял в разгар зимы свой полушубок, и, как милости, просил заменить его новым. По приказу, в виде исключения, его одели в новый, и он встал на свой пост. Через полгода украли и этот полушубок, и в виде исключения пошли ему навстречу, чтобы не замерз. Но был и третий, и четвертый раз, и каждый раз полушубок приходил в негодность, был ранен и убит, исчезал без вести, и даже как-то попал под плотный огонь, совсем сгорев. Но возрождался, как птица Феникс, врученный п-ку Козлову, имя – отчество.

Так я был лишен невинности, познав, что жизнь – это благодеяние немногим. После всех «Капиталов», после всех заверений об общей пользе, после стылого, угрюмого поезда, тащившегося по БАМу, после того, как вечно кого-то спасал.

Как это называется – душевный переворот? Когда лежишь в поле, лицом к высокому небу? О нет, едва перевалив за двадцать, стать козлом и циником, держа в руках бумаги на полковника, который в папахе (он и папаху терял) нежно жужжал, слизывая все, что можно лизать на окраине российского государства. На это малое – белый военный полушубок, в просторечии называемый дубленкой, - был в народе огромный спрос.

От первобытного коммунизма (так в детстве) – к социализму с человеческим лицом (в нем я познал полковника и его папаху), а дальше – к правой социал-демократии, когда ты всё знаешь о человечестве, но все равно приходится его любить. Любишь его просто потому, что оно – есть.

Редко кто делится с нами подробностями своей финансовой жизни, своей денежной формулой. Но, слава богу, есть писатели, есть их дневники и бумаги, чтобы извлечь из них их жизненные, денежные формулы и попробовать их применить к себе.
Пушкин? Вечный должник, не слишком удалой картежник, получавший в заем деньги из казны и тем державшийся в Петербурге вместе с великосветской семьей, наряду, конечно, с блистательными личными проектами – изданиями своих книг и журнала.
Достоевский? Там игра, игра, игра.
Толстой? Огромное желание освободиться от своего имущества, как от позорного, избыточного, и заодно очистить от него свою семью, которая, как многодетная, могла бы на эти средства жить.
Чехов? Всю жизнь был изработавшимся, всю жизнь в борьбе за гонорары, за ежемесячный доход, всю жизнь в долгах, чтобы хоть как-то, более – менее прилично содержать – или поддерживать - родителей, братьев и сестру. Продать всего себя на 20 лет, продать права, чтобы заплатить долги и обрести свой дом.

Они – живые люди, и вряд ли бы им понравилось, что мы пытаемся так разобраться в их частной жизни, пусть даже денежной, но что же делать? Мы сами себе небольшой пример. Мы всё пытаемся найти учителей или образцы для подражания.

Но есть все-таки один человек – воистину загадка, по совместительству большой русский поэт. Как смог он прожить с такими финансовыми рисками, как мог так разбрасываться деньгами – и выжить?

Кто же это? «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». «Сейте разумное, доброе, вечное»! Николай Алексеевич Некрасов, но не тот, кого мы помним в нездоровье, а деятельный, живой, удивительно коммерческий человек. Как-то раз Некрасов (24 года), Иван Панаев (34 года) и его жена Авдотья (26 лет) засиделись летним вечером (дело было в 1846 г.) в имении в Казанской губернии, где были в гостях, и решили основать новый журнал, точнее, купить права на журнал, находящийся в увядании, но зато пушкинский, «Современник». Ибо Н. А. Некрасов (нам никак не обойтись без имени - отчества) был не только молодым поэтом («всё туманится и тмится, мрак густеет впереди», - так писал он в первом сборнике), но еще и обладал большим финансовым талантом.

Первым заметил это Белинский. Юный Некрасов, будучи близким ему человеком и партнером в преферансе, но находясь без денег, придумал литературные сборники, куда известные писатели должны были сдать свои тексты бесплатно. «Белинский находил, что тем литераторам, которые имеют средства, не следует брать денег с Некрасова. Он проповедовал, что обязанность каждого писателя помочь нуждающемуся собрату выкарабкаться» (Панаева). Затея блистательно удалась, сборники пошли нарасхват, с большой финансовой отдачей.

А затем жизнь по нарастающей. Некрасов за чужие деньги перекупил права на «Современник»; дал в нем Белинскому оплату до неба; «продвинулся на рынок» – все тогдашние газеты и журналы были завалены объявлениями о выходе «Современника»; дал ниже, чем на рынке, цены на подписку; уже в №2 была помещена «Обыкновенная история» Гончарова, имевшая громкий успех; считались затраты, прибыль, брались кредиты, авансы, финансами управляли, как экипажем – полный вперед! (Панаева).

Ему 25 – 27 лет – и он преуспел. Вот слова Белинского: «Нам с вами нечего учить Некрасова… мы младенцы в коммерческом расчете: сумели бы мы с вами устроить такой кредит в типографии и с бумажным фабрикантом, как он?». А вот сам Некрасов: «Риск – дело благородное. Потребность к чтению сильно развилась… С каждым днем заметно назревают все новые… общественные вопросы; надо заняться ими… с огнем, чтобы он наэлектризовал читателей, пробудил бы в них жажду деятельности» (Панаева).

И они занялись, и стали пробуждать. В первый же год – 2000 подписчиков, во второй – 3000, по 16,5 руб. за год. А дальше – то долги, то прибыль. То меньше подписчиков, то больше. То задержки из-за цензуры, то быстро отдать подписчикам всё, что задолжали. Это был денежный пирог, который рос год за годом, но всё время объедался, правда, не издателями, у них были умеренные аппетиты, а авторами (дайте в долг, аванс) и просителями (дайте денег). Через 7 лет долги журнала достигли 25 тыс. руб. (Чернышевский).

Как же они выжили? И как случилось чудо? «Я слышала от самого Некрасова, как он бедствовал… в начале своего пребывания в Петербурге… спал на голом полу, подложив пальто под голову… На моих глазах произошло почти сказочное превращение в… жизни Некрасова… Многие завидовали… что у его квартиры стояли блестящие экипажи очень важных особ; его ужинами восхищались богачи – гастрономы; сам Некрасов бросал тысячи на свои прихоти, выписывал себе из Англии ружья и охотничьих собак» (Панаева).

Что это за чудо? Ответ прост. Значительные средства Некрасову доставляли его произведения, но, действительно, космические, колоссальные деньги приносила карточная игра. Перед нами великий картежник, тот, кто любит запредельные риски. «Я играю в карты; веду большую игру. В коммерческие игры я играю очень хорошо, так что вообще остаюсь в выигрыше. И пока играю только в коммерческие игры, у меня увеличиваются деньги. В это время я и употребляю много на надобности журнала» (Чернышевский).

А где же было поле денежных битв? Английский клуб в Петербурге. «Некрасов был человеком великих неукротимых страстей, которому был нужен головокружительный риск… Где было их искать в то время, да еще ему, свя¬занному серьезным и благородным делом таких журналов, как «Современник» сначала и «Отечественные записки» потом? Отводом бунтующей, неукротимой силе и являлся… Английский клуб с целыми состояниями на зеленом сукне, с борцами на жизнь и на смерть кругом» (Немирович-Данченко).

Он даже от цензуры лечился картами: «За картами я еще притупляю мои нервы, а иначе они бы меня довели до нервного удара. Чувствуешь потребность писать стихи, но знаешь заранее, что никогда их не дозволят напечатать. Это такое состояние, как если бы у человека отрезали язык, и он лишился возможности говорить» (Панаева).

Карты, большая коммерческая игра, выигрыши – это был образ жизни. «В начале пятидесятых годов Некрасов стал ездить в Английский клуб раза два в неделю и очень счастливо играл в коммерческую игру… Часто из клуба Некрасов приезжал с гостями часов в 12 ночи, чтобы играть в карты… Иногда игра продолжалась с 12 часов ночи до 2 часов пополудни другого дня» (Панаева).

Счет шел на десятки тысяч. «Глупо бросать… когда мне везет такое дурацкое счастье». Вот его слова: «Пустяками окончилась у меня игра — тысяч сорок выиграл. Сначала был в выигрыше сто пятьдесят тысяч, да потом не повезло. Впрочем, завтра… может быть, верну эти деньги» (Панаева).

Что это такое? Прокламация карточной игры? Нам осуждать? Никак нет. Он знал себя, он был человеком сильных рисков, он играл там, где нужны были ум и расчет, он это делал в игре, а без нее мы, человечество, обойтись никак не можем. Вспомним профессиональный спорт, где сегодня ставки – миллионы. Это ведь и были миллионы «в наших деньгах»: тамошние сто тысяч рублей гораздо больше наших сегодняшних 100 миллионов.
Переведем-ка дух. Некрасов, демократ, почти что революционер, под цензурой, «Кому жить на Руси хорошо» – и Английский клуб в Петербурге, в высшем обществе, среди высоких чинов, в посиделках даже у себя дома, где велась многочасовая, на многие тысячи, днем и ночью коммерческая игра?

Лучше поклониться! Умению человека управлять собой, выбиться из ничего, завоевать свой капитал, удерживать журналы, рождавшие великую русскую литературу. Оставить наследство трем бывшим своим возлюбленным, одной – деньги, другой – доходы, а третьей - имение. Найти в своей любви к запредельным рискам источник высоких доходов и создать такую оригинальную денежную формулу своей жизни, что о ней вспоминают и через полтора с лишним века. Поклонимся и пожелаем, чтобы каждый из нас – нет, не играл и не заигрывался – а просто нашел свою собственную денежную формулу, равную тем рискам и талантам, которые есть в каждом из нас.

Для книги "Правила бессмысленного финансового поведения"
Озон https://www.ozon.ru/product/pravila-bessmyslennogo-finansovogo-povedeniya-izdanie-2-e-dopolnennoe-i-pererabotannoe-mirkin-666195103/?oos_search=false&sh=Vn7Z23CjEg
Лабиринт https://www.labirint.ru/books/875727/?ysclid=lf511h8baf999505090
Литрес https://www.litres.ru/yakov-mirkin-10789112/pravila-bessmyslennogo-finansovogo-povedeniya/chitat-onlayn/?ysclid=lf510mtb65955551826

Правила осмысленного финансового поведения
1) Не запасешься.
2) Всё, что может, должно приносить доход. Любое лишнее имущество
3) Все, кто могут, должны приносить доход. Нет денег – есть льготы
4) Больше всего денег дают хорошие идеи.
5) Выживают связями с людьми. Легче тем, кто дружит, тем, кто имеет подход и понимает правила. Легче экстравертам.
6) Из российских кризисов и потрясений веками выползают землей, огородами и садами.
7) Не спекулировать по мелочи. Все равно проиграете. Против вас профи.
8) Вкладываясь на годы, не пытайтесь отыграть копейку. В чем-нибудь, да попадетесь.
9) Не выживать, а жить. Лучшие инвестиции – в себя, в детей и даже, страшно сказать, в родителей. В умения и здоровье. Больше умений – больше доход, больше гибкости, больше выбора.
10) Мы все – товары на рынке труда, и худшего, и лучшего качества. В кризис – удерживать качество.
11) Вкладывайтесь не в запас – в то, что приносит регулярный доход, лучше в кризис
12) Нельзя стоять на одной ноге. Лучше на шести. Разные активы, разные «вложения», разные доходы, отовсюду. Но – один центр управления полетами. Он должен быть. Активами нужно день изо дня управлять. В ином случае – немедленные потери.
13) Мобильность. Страсть к изменениям. К чему-нибудь новенькому. На этом стали богатеть США.
14) Не гонялся бы ты, поп, за дешевизною. Или доходностью. Холодная оценка рисков
15) Управление наличностью. Лучше всего – ликвидные, легко сбываемые активы. В 1998 г. квартиры упали в цене в 2 – 3 раза. Акции в 1998 г. в 15 раз. Объект искусства может не стоить в кризис ничего в сравнении с его настоящей ценностью.
16) Не знаете, покупать ли активы – лучше не покупать. Не знаете, входить ли на рынок – лучше не входить. Но, если очень хочется, то можно, но только на 30% или 50%, чтобы разделить риски. Если потеряете, то 50%, не так обидно. Если выиграете, то 50%, и все-таки выигрыш – за вами
17) Таким экономикам, как российская, во время кризиса помогает выжить теневой сектор. Неформальные отношения. То, что мимо государства. Это экономический закон.
18) Рассчитывать на будущее. У кризисов и других "великих потрясений"всегда бывает конец. В самые туманные времена строить обустройство в будущем.
19) Всё это – как в шахматах. Выбрал плохую позицию – идешь ко дну. Выбрал правильную, с правильным человеком, в правильном месте – подбрасывает вверх. Прогноз, еще раз прогноз, тысячу раз - попытка счета на несколько ходов вперед.
20) Бывают обстоятельства непреодолимой силы. Таким обстоятельством может стать государство и то, что оно делает. Не винить себя.
Есть люди, которым всё это не дано. Зато дано другое. Тем больше - не винить себя.

Из книги "Правила бессмысленного финансового поведения"
Озон https://www.ozon.ru/product/pravila-bessmyslennogo-finansovogo-povedeniya-izdanie-2-e-dopolnennoe-i-pererabotannoe-mirkin-666195103/?oos_search=false&sh=Vn7Z23CjEg
Лабиринт https://www.labirint.ru/books/875727/?ysclid=lf511h8baf999505090
Литрес https://www.litres.ru/yakov-mirkin-10789112/pravila-bessmyslennogo-finansovogo-povedeniya/chitat-onlayn/?ysclid=lf510mtb65955551826

Представим худший вариант: окончательное закрытие границ, «борьба с частником», валютой, тотальное государство, все активы – внутри страны. Шансы на это всегда есть.
А) Есть вечные способы сбережения – земля, недвижимость, власть, которая даже в советской системе часто передавалась по наследству или конвертировалась в осязаемые ценности – в возможность детям выехать за границу и там добрать то, чего лишились родители.

В административной системе иметь слишком много этих активов (власть – тоже актив) – бессмысленно, удержать их почти невозможно, дикая конкурентная борьба.

Но иметь их нужно. Тщательно сохраняя все документальные права на утраченное. Вдруг когда-нибудь дело дойдет до реституции.

Б) Что еще? Здоровье, образование, дети.
Дети? В таких системах – они тоже актив, если сильны, находятся в вечном рыскании, а, самое главное, способны удержать – своими связями, вниманием, личной опекой – старших, когда им без этого не выжить. Семьи, рассыпающиеся при рынке, разделенные городами и весями, вновь собираются внутри административных экономик в 3 – 4 поколения, потому что иначе не удержаться на плаву.

В) Есть ли еще какой-то понимаемый актив? Да, движение. Выживание в таких системах часто связано с мобильностью, с тем, что своим перемещением ты стираешь старые связи, старых недоброжелателей, и начинаешь свою жизнь почти с нуля.
В век тотального надзора сделать это труднее, но инженерия человеческих душ решала и не такие задачи.

Г) Еще один актив – способность знать и соблюдать правила, по которым «все устроено», и договариваться, удерживая как можно больше связей и посредничая в обмене услугами на административном рынке.
В самые тяжкие годы экстраверты, соединяющие людей, обладали наибольшей выживаемостью.

Д) Все это цинично, далеко от совести, потому что в таких системах на поверхности – не коллективизм, не подчинение общественному благу (всё это тоже есть), но пропаганда, насилие, токарная обработка мозгов.

Е) Но все-таки самый большой актив – любовь, добросердечие, против них невозможно устоять. Смешно, но, если их много, они поражают и удерживают карающую руку.

Ж) И еще актив – редкая и сложная профессия, потому что быть «редкоземельным», быть уникальным и полезным – это способ удержаться на поверхности, когда притапливает не ветер, а сама жизнь.

З) Все остальные советы – от лукавого. Клады зарывать? Мало ли петербургских историй о том, как находили то, за чем владельцы никогда не являлись?

Валюта? Ну да, она обязательно будет, и даже в самых различных видах и, может быть, понемножку. Но запрет на ее хождение и призыв «Граждане! Сдавайте валюту!» обесценивает любое решение иметь ее мешками.

Счета в банках? Здесь полно желающих рассказать о том, как в очередной раз заморозят счета или поднимут цены и обескровят сбережения – таких опытных людей у нас, как звезд небесных.

Золото? Не найдешь подземного хранилища и не заложишь тонну на все будущие времена, тем более, что золото имеет свойство потихоньку превращаться в промышленный металл.

Ювелирка? Картины и прочие предметы благородного обхождения? Без этого, конечно, никто не обойдется, хотя леденящими душу историями об ограблении коллекционеров полна криминальная история нашей матери – земли.

Наличка? О, этот номер не пройдет. Очередной обмен наличных, в просторечии называемой денежной реформой, и вы – никто, во всяком случае в денежном отношении.

Что еще? Ценные бумаги? В этом месте наших рассуждений раздается хохот, потому что каждый знает, что ценные бумаги прекращаются двумя строчками в правительственном декрете, как это было в 1917- 18 годах, а потом повторилась в конце 1920-х годов.

Куда же деться бедному российскому человеку?
А всего понемножку, как принято говорить, «диверсифицированный портфель», потому что, если наступит лихая година, то пригодится всё – пусть и будет продаваться за бесценок.

В каждой семье есть история о том, как за бабушкин бриллиант или золотую николаевскую монету спасли ребенка или старика, или просто купили еды, когда было невмоготу.

И) Радикальную способность к выживаемости в административных системах придает способность варить самогон. Поэтому удобные, семейные полупромышленные аппараты, привезенные, скажем, из Швейцарии или изготовленные по дедушкиному образцу, будут являться высокодоходными семейными активами, приносящими тишь и благодать.

Бутылка, с аккуратно ввернутым в нее бумажным бантиком – была, есть и будет теми частными товарными деньгами, которые спасают и пахоту, и полив, и сбор урожая поутру в золотую осень.

К) Да, еще, конечно, кусок земли для картошки и прочих земных радостей. Это всем активам актив. Жить без собственного производства – нельзя и всячески не рекомендуется. Для особенно продвинутых и одаренных – всякая живность, которой в земле российской расплодится видано – невиданно.

Л) Но - внимание! – этот административный, стальной мир, конечно, крайний вариант.
В него не верится, о нем не хочется думать, если только не считать, что мы всё забыли и опять способны пуститься во все тяжкие.

М) Важно, чтобы в семью не затесалась черная овца, чтобы семья была едина в желании своего спасения и приращения на долгой дорожке, в нескольких генерациях. Важны моральные принципы семьи, передача совести на расстояние, чтобы не исполнилось правило «третьего поколения», когда первое – собирает, второе – удерживает, а третье – пускает на ветер.

Поэтому лучшие активы такой семьи – любовь, воспитание, правильные принципы, образование, энергия и понимание того, что все не просто живут, а выживают, и делать это нужно со всей энергией, осторожностью и ответственностью за будущие поколения семьи.

Н) Одна только реальная история. Восточная Европа, профессор, а, на самом деле, мельник, ставший в советское время секретарем парткома. Дождался. Получил по реституции и свою мельницу, и свои земли, которые собирались его мельничной семьей почти сто пятьдесят лет.

И сейчас этот мельник с двумя следующими генерациями своей семьи – застройщик всей округи, богатейшее местное семейство, первый среди равных, потому что это очень зажиточное место, где люди вернулись в особняки и виллы, построенные их прадедами в конце XIX века.

Это и есть – сбережение имущества.

Нам еще предстоят разные пертурбации в российской истории. Но будем надеяться, что, даже в худшем варианте, десятки и сотни тысяч из нас потихоньку станут такими мельниками, создавая хлеб, молоко, кров и тепло хотя бы на три поколения вперед.
Да будет так.

Из книги "Правила бессмысленного финансового поведения"
Озон https://www.ozon.ru/product/pravila-bessmyslennogo-finansovogo-povedeniya-izdanie-2-e-dopolnennoe-i-pererabotannoe-mirkin-666195103/?oos_search=false&sh=Vn7Z23CjEg
Лабиринт https://www.labirint.ru/books/875727/?ysclid=lf511h8baf999505090
Литрес https://www.litres.ru/yakov-mirkin-10789112/pravila-bessmyslennogo-finansovogo-povedeniya/chitat-onlayn/?ysclid=lf510mtb65955551826

Нужно быть готовым к тому, что, если вдруг посыпятся мировые рынки, это может оказать пусть слабое, но влияние на внутреннюю жизнь в России. Мы сейчас во многом от внешних финансов отсоединены. Никто, впрочем, не ждет какого-то сильного шока в мире, скорее, минутное колебание, используемое в спекулятивных целях. В любом случае, обычная для нас цепочка "мировой финансовый кризис - ужас- ужас в России" сейчас не должна работать. Впрочем, ужасов, пусть даже притворяющихся обычной жизнью, и так хватает

Все любят кризисы. В них кажется, что вот-вот всё перевернется. И будет другая жизнь. Чувство неизвестности, чувство свежести, чувство молодости и, конечно, чувство злорадства - кто-то ведь попался. Главные правила кризиса: а) не пугаться, б) не суетиться, в) стараться переждать, потому что заранее известно, что всё обязательно закончится - отскочит, в) не получать удовольствия - от неприятностей для всех. Всё будет прекрасно жить потом, не слушайте никого, кто, как положено пропаганде, пророчит крах всего и вся. Просто наблюдайте за великолепным зрелищем играющих финансовых рынков, как мы наблюдаем за сильной грозой и ее громыханьем

Тем паче, что для мировых финансов мы сейчас почти что - посторонние

В одной лондонской финансовой компании искали программиста, желательно голодного, а еще лучше – из Восточной Европы, а больше всего – из мистических пространств так называемого СНГ. Люди там были совсем небалованными и отчаянно хотели куда-нибудь уползти.
И нашли. Призера олимпиад, выученного, скромнягу, совсем не впечатляющего по своим дипломам, но вполне удобоваримого по сумме того, что умеет, и количеству того, что ему можно дать.

И был его первый корпоратив, конечно, в пабе, лондонском пабе, где шум стоял как от молотилки. И был он там с женой, раскрасневшейся и сияющей. Доставшей на четвертом десятке до обильного лондонского неба. И пила она, конечно, «Вдову Клико», первый раз в жизни – первый бокал. Второй раз в жизни – второй бокал. Четвертый раз в жизни – четвертый бокал, ибо было там всё – пей сколько хочешь, наливай, сколько можешь. Пятый просто не смогла.

Между тем, это легкий утренний тост. Бывает, что и с утра подают шампанское, к завтраку.

За то, чтобы никто из нас не пробовал впервые на четвертом десятке лет «Вдову Клико»! Чтобы не была она знаком чудесного полета, жизни без подаяния, жизни свободной!
За то, чтобы российское, казахское, белорусское, украинское и другие небеса были такими же обильными, как и лондонское – но только для всех! Для всех, кто может со смыслом и желанием работать!

И, наконец, за то, чтобы ни одна наша женщина, во всех городах и весях, не смотрела сияющими глазами на «Вдову Клико»! Пусть этот вкус, этот грех будет ею давно испытан! Чтобы никогда, ни одна сволочь не сказала, что наши женщины были настолько голодными, что никогда не пробовали «Вдову Клико», в которой, впрочем, нет ничего особенного!

P.S. А теперь, когда мы помечтали и посмеялись, скажу только, что эта история была написана два года назад.
С тех пор легких историй я уже не пишу.
Есть только огромное, упорное стремление к тому, чтобы война, которой не должно было быть ни при каких условиях, перестала существовать.
Неизъяснимая прелесть бытия – она вернется.
Хотя в ней – хочется сказать, навсегда, - будет привкус горечи или полыни, ее много растет в наших краях.

Вы можете об этом и не узнать – неизвестно, как там всё устроено – но вас любят, вас видят, с вами встречаются и после того, как вы перестанете быть. Вас очень любят, вам пишут, вас видят во сне, и вы теплы, очень живы, хочется сказать, навсегда, но этого никто не знает. Булгакова, Елена, еще не Сергеевна, 17 февраля 1943 г., Ташкент, мужу Михаилу Булгакову, писателю, три года, как его нет: «Все так, как ты любил, как ты хотел всегда. Бедная обстановка, простой деревянный стол, свеча горит, на коленях у меня кошка. Кругом тишина, я одна. Это так редко бывает… Сегодня я видела тебя во сне. У тебя были такие глаза, как бывали всегда, когда ты диктовал мне: громадные, голубые, сияющие, смотрящие через меня на что-то, видное одному тебе. Они были даже еще больше и еще ярче, чем в жизни. Наверно, такие они у тебя сейчас» (Л. Яновская. Записки о Михаиле Булгакове).

Ей 50 лет, в общем-то, не возраст для любящей женщины, как и 20, и 100 лет, какая разница, если любишь, и еще никто не знает, что это она – Маргарита, и даже романа о мастере, о ее мастере никто не читал, он глубоко запрятан, и появится ли он еще на свет – неизвестно. Но глаза - они видят почему-то именно глаза. Чехова, Ольга, 36 лет, 27 августа 1904 г., месяц с лишним спустя, как муж ее – Чехов, Антон, 44 года, ушел: «Живу так, как будто ты опять придешь ко мне, посмотришь на меня своими удивительными лучистыми глазами, погладишь меня, назовешь своей собачкой… Голубчик мой, где ты?! … А все-таки смерти нет» (О. Книппер - Чехова. Воспоминания и статьи).

Нет смерти, нет. «Масенький, сегодня утром опять видела тебя во сне. Я лежу у себя на кровати, на одеяле разбросаны листы "Белой гвардии" и масса открыток… необычайно красивых, в оранжевых и зеленых тонах. Ты в средней комнате…. Тогда я вспомнила, что ведь ты же умер, как же это может быть. И решила быстро зажечь лампу около себя, чтобы проверить. Схватила шнур с вилкой, быстро воткнула в штепсель, но лампа не зажглась. А ты уже шел от окна….И я ясно увидела тебя, твое лицо, твою фигуру, особенный цвет кожи, сияющие глаза, — так ясно, как никогда не бывает во сне. Ты несколько раз поцеловал меня в плечо и спросил: Тебе хорошо? Я приподнялась, обняла тебя, прижалась, от тебя шло живое тепло, — я сказала: Боже, как я счастлива. Ты еще раз поцеловал меня и спросил: Ты довольна, что я тебе верен? От счастья я открыла глаза и засмеялась. Было удивительно тепло». Восемь лет спустя, Булгакова Елена, 8 января 1948 г., Москва (Л. Яновская).

Что нужно сделать, чтобы заслужить это? И разве заслужить? Может быть, просто везение для двоих – ну, чего не бывает? Или всплеск, марево, случайность в обыкновенной жизни? Разве так бывает? Разве так должно быть всегда? Мы же не знаем, как должно быть. Мы пробираемся, пытаясь нащупать вечность, доказать, что она есть, может быть, почувствовать, и там быть всегда – вместе с теми, кого мы любим. Только – сильно любим. Настолько любим, что наши плоды воображения становятся реальностью. Или не воображения? Может быть, действительно, реальностью?

Пока же они пишут. Сегодня ли, полвека ли назад, или уже, страшно, сказать, за семь десятков лет – неважно. Время, время наше – кажется, одно. Булгакова Елена, 29 июня 1955 г., Москва, пятнадцать лет спустя: «Видела утром сон, что Миша в Риге и прислал мне открытку… Плакала от счастья» (Л. Яновская).

Она ли это писала? Кто ведет наши сны? Кто заставляет выводить вот так, строку за строчкой: «Мне сейчас странно, что я пишу тебе, но мне этого хочется, безумно хочется. И когда я пишу тебе, мне кажется, что ты жив и где-то ждешь моего письма. Дусик мой, милый мой, нежный мой, дай мне сказать тебе ласковые нежные слова, дай мне погладить твои мягкие шелковистые волосы, дай взглянуть в твои добрые, лучистые, ласковые глаза». Ольга Чехова, 19 августа 1904 г., Москва.

День следующий, 20 августа 1904 г. «Дуся, дуся моя, где ты теперь! В Ялте первое время я тебя чувствовала всюду и везде — в воздухе, в зелени, в шелесте ветра. Во время прогулок мне казалось, что твоя легкая прозрачная фигура с палочкой идет то близко, то далеко от меня, идет, не трогая земли, в голубоватой дымке гор. И сейчас я прямо ощущаю твою голову рядом с моей щекой».

11 сентября 1904 г., три месяца спустя. «Дуся моя, дорогой мой, нежный мой, сколько времени я не болтала с тобой! Трепаная я было, непокойная, такая, какой ты меня не любил. Как бы я сейчас постояла на коленях перед тобой, как бывало, прислонила бы голову к груди твоей, послушала бы твое сердце, а ты бы меня нежно поглаживал — помнишь? Антончик мой, где ты? Неужели мы с тобой никогда не увидимся?! Не может этого быть… У меня такая боль в душе, что не осталось ребенка… Ребенок у меня все бы перетянул, я это чувствую. Как бы ты его любил! Хоть помечтать об этом!»

Вот и всё. Мы не знаем, где эти женщины, где те, кого они любили, они есть или их нет, или есть только слова, которые тоже бытие. Но, может быть, они есть. Может быть, мы все есть. Да, там можно жить, там есть тепло, и там мы с теми, кого мы любим. Было, есть и будет. Никто этого не знает.

А, может быть, и знает тот, кто хоть однажды написал вот это: «Слушай беззвучие, - говорила Маргарита мастеру, и песок шуршал под ее босыми ногами, - слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, - тишиной. Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше… Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи… Ты будешь засыпать с улыбкой на губах А прогнать меня ты уже не сможешь. Беречь твой сон буду я».

Мы не знаем, есть ли они, и есть ли мы. Будем ли мы, этого никто не знает. Но как же мы желаем, чтобы это было вечно! Вечный дом, и тот, кто скажет в нем: «А прогнать меня ты уже не сможешь. Беречь твой сон буду я». Звучит, конечно, как заклинание, и даже странно звучит. Но каждый знает -это может случиться! Мы. Вечный дом. Вместе. И еще – я буду беречь твой сон. Во веки веков.

Это моя новая колонка в "Неделе-РГ"
https://rg.ru/2023/03/14/na-poroge-vechnogo-doma.html

Наши защитные механизмы.
Разве мы первые испытываем общественные потрясения? Зинаида Гиппиус, 4 января 1918 г., в своем дневнике: «Душа в тисках. Сжата болью, все нарастающей. Господи!.. и нет слов. Какие-то черные волны кругом, и тысячи пар глаз страдающих оттуда смотрят, и это лишь я столько вижу, а ведь их не столько, — все, все?..».
16 февраля 1918 г. «Все время что-толкает внутри, кипит, хочешь чего-то сказать, крикнуть, написать, сообразить, сделать… и все это, подавленное, затвердевает тупым камнем внутри».

Есть тысячи способов ответить на нападение, которым стал наш век. Чтобы уцелеть. Чтобы не уничтожить самого себя. Чтобы хоть как-то остановиться и отдышаться.

У Гиппиус был свой способ – она вела дневник. 23 февраля 1918 г. «Пишу лишь во имя какого-то, вероятно, несуществующего, - долга. Писать физически трудно». Дневник как альтер эго, как собеседник, которому всё можно сказать. Как тот, кому можно вернуть гнев и отчаяние. Как память, предназначенная для всех.

И еще она издала книгу, не имела сил молчать. 5 мая 1918 г. «Я издала крошечную книжечку «Последние стихи» (самые контрреволюционные)».

Вот эти стихи:
«Если гаснет свет - я ничего не вижу.
Если человек зверь - я его ненавижу.
Если человек хуже зверя - я его убиваю.
Если кончена моя Россия - я умираю».

Ей, наверное, стало легче, когда она это написала. Выкрикнула, поставила свою печать, сказала то, что не может сказать человек в обычном своем состоянии. Скажет только доведенный до крайности, ненавидящий человек.

Разве мы имеем к этому отношение? Разве нам нельзя просто посмотреть на нее, на этот дневник холодными глазами?

Кажется, нет. Мы попали в полосу ненависти друг к другу, она будет длиться годами, да, собственно, уже сто лет длится, когда нелюбовь – самое легкое, что можно испытать.

Вести дневник, свой, скрытый, отмаливать себя, когда чернота делает свое дело. Отдать ее наружу. Вести дневник день за днем, прятать, закапывать, терять или сжигать, как придется. Но не молчать, слышать себя, говорить с собой, отвечать себе, неважно как, и начинать дышать легче.