Удивительная эластичность российского народа: 1) как ни в чем не бывало, параллельная жизнь, 2) "всё есть", гибкость экономики, не падение (благодаря сотням тысяч мелких и средних бизнесов, серой экономике), 3) не разговаривать о главном, быть "мимо его". Как-будто его нет.
Так же 100 лет назад за 3-4 года из "старорежимного" встал на ноги советский человек.
И в этом надежда - если дать другое направление - быстрейшее приспособление народа. Демократия по немецкому образцу? Социальная рыночная экономика? Через 2-3 года - все "за", если жизнь - к лучшему, пропаганда - в ту же сторону, куда ветер дует.
Ничто - не обречено, всё - изменямо, поразительная адаптивность к изменениям базовых условий существования

Правила бесконечного удивления
1) нас заставляют тратить свою драгоценную жизнь на невесть что
2) наше время занимают тем, что нам совершенно не нужно
3) мы вынуждены говорить о том, что через год всё равно забудут и мы сами не будем помнить - о чем и когда
4) нами жертвуют, как ничем, как будто мы ничего не стоим
5) выход из этой глупости - быть отдельным
6) непроницаемые стены - да, невозможно
7) но отдельность, свое мнение, своя дорога, своя независимость., свои желания, свой круг чтения, свое общение, свои люди - и, наконец, своя любовь
8) быть бесконечно далеко от внушаемого
9) радоваться. За возможность дышать, думать, ощущать, двигаться, чувствовать. Мы - здесь. Наша жизнь идет. Мы в ней. Мы любим. И нас любят. Мы лично присутствуем при этом чуде 10) Верить, что все будет именно так,как нужно. Рано или поздно
11) Эта вера - не пустая. Она основана на наблюдениях - за своей и чужой жизнью
12) Считать ли риски? Тысячу раз считать. Меняться - и всё менять, строго по траектории рисков
13) Что не отменяет сегодняшнего наслаждения жизнью. Невозможно не делать этого, пока ты можешь

Так случилось, что целая квартира, совсем пустая, в райском уголке Москвы, оказалась в моем полном распоряжении на всю неделю. Был месяц июнь, за окном щелкали птицы, и я со всей вдумчивостью 18-летнего мудреца решил прочитать от корки до корки «Историю КПСС» в 6 томах, каждый том – страниц по 900. До экзамена по истории была еще неделя, рядом сверкала Москва-река, и тысячи страниц манили меня со всей определенностью.
Через неделю я вышел из подъезда обученным большевиком. Я знал, что, в первую очередь, нужно брать банки, почту и телеграф. Я мог беспощадно провести классовый анализ общества. «Но пасаран!» - звучало в моей душе в трамвае. Я отлично знал, как воспользоваться революционной ситуацией. И история за сотни лет разворачивалась в моей душе со всей определенностью – к братству и равенству, пусть достигаемому железной рукой.

Что ж, месяц июнь по-прежнему блестящ. Квартира та давно уплыла к дальним берегам. А тома с историей – затоптала жизнь.

Наша жизнь, наша страстная российская жизнь сказала нам совсем другое: никогда, ни при каких условиях, тоталитаризм, какие бы обличья он ни принимал, не способен сделать общество впередсмотрящим. Он обрекает его на усталость, на разруху, на пыль от обгоняющих.

Только свободный человек, полностью сознающий свое неравенство с другими, свое несовпадение, свою несхожесть, свою слабость и свою силу, может сделать жизнь – свою и общую - не находящейся на грани выживания.

Пусть даже в стае, пусть в иерархиях, пусть в стуке правил, но – свободный, рискующий, не прибитый гвоздями человек
.
От большевизма с его христианскими лозунгами – к рыночному романтизму – и дальше к «золотому сечению» в свободе и необходимости, как общему способу жить.

Для книги !Краткая история российских стрессов. Модели коллективного и личного поведения за 300 лет"
"Лабиринт" https://www.labirint.ru/books/914980/
"Озон - бестселлер" https://www.ozon.ru/product/kratkaya-istoriya-rossiyskih-stressov-810368740/?oos_search=false&sh=tay5RRzPfA

Ящик в моем доме не действует. Он смиренно стоит в углу, не вещает, молчит, как молчат шкафы и старые часы.
Свободное мышление отвергает:
1) идолопоклонничество. Дикая смесь коммунистических и династических статуй давно походит - размерами и замыслом - на идолов острова Пасхи, на базальтовых идолов, доходящих до 20 метров высотой и сотен тонн веса. Когда-нибудь новый Тур Хейердал будет выяснять, как мы это построили

2) клерикализм, ищущий крайности. Церковь, ставшая корпорацией, всегда проваливалась. Гонимая вера всегда побеждала. Вера - шепот, вера - утешение, вера - свободный выбор, вера - прямой разговор. Вера – печальный, веками намоленный храм, в котором часы потрескивают

3) Антизападничество, как сияние разума. Заливание мозга кипятком. Искажение лица путем победоносного рыка - не лучший способ бытия теплым летом

4) Ложное величие. На подъезде к станции Белинской костяки бывших заводов. В Петербурге темные пустые корпуса, подступающие прямо к дороге. Величие - это прекращение бараков, хрущевок, времянок и одичавших заборов длиной в десяток бетонных экваторов. Истребление босяцкого способа существования.

5) Антилиберализм, как метод хождения в зоопарк. Человека, призывающего загнать всех в клетки, обычно хватают за рукава и тащат в Кащенко, а не в телекамеру

6) Однородность сознания, достигаемую путем его перемалывания.

7) Счастье молотка, вколачивающего гвозди в лоб. Счастье быть маршевым рупором

8) Насилие, пронизывающее стекла, как мороз. Эфир как пыточную камеру для спокойно думающего человека

9) Чувство неутомимого превосходства. Орлиный клекот в мозгу воробья

10) Зрелища, от которых разит Римом. Хлеба и зрелищ, чтобы вы заткнулись

11) Крики маргинала в его потерянном саду

Не делайте этого! Всё это неутомимое хождение в сарай вместо постройки дома.

В сарай не ходит свободное мышление самодостаточного человека, отвечающего за самого себя, за свою жизнь, за свой способ существования, за свой взгляд, которым он обрабатывает жизнь.

В детстве наши войны были неизбежны. Мы стояли на третьем этаже пятиэтажки на Соколе и делили, кому быть лейтенантом, кому капитаном, а кому –целым полковником. А сейчас остается только молиться, чтобы котел не плеснул кипятком в наших детей, в наши души, в наши тела. А как молиться? За вразумление властей – любых, за умолимость государственных машин, за думанье. За неубиение. За разум, если он вообще есть.

Скажите это десятилетнему ребенку, когда он кричит "Ура!" и бьет из пулемета по сугробам снега. Скажите нам, когда мы, прикрывшись учебниками, ставим кресты в "морском бою" на чужих эсминцах или даже крейсерах. Скажите, что мир - это смысл бытия!

Пока же в подъезде тепло, чувство тепла бьет из его батарей, мимо нас спускаются подозрительные женщины, и чувство того, что я майор, греет мою шубейку. И, если бы к нам во двор чудом заехал танк, мы бы облепили его, как пчелы, покрытые снегом

В жизни каждой семьи есть поворотные точки. В моей семье – 3 июля 1941 г., Ленинград. Войне - только 11 суток. Только 5 дней, как занят немцами Бобруйск – там осталась и погибла вся мамина семья. Но ещё все живы. 3 июля моя мать вышла замуж за отца - быть вместе, что бы ни случилось.
Господи, как все мы торопились в 20 лет! Что стоило хотя бы вечером присесть и медленно, вприкуску расспросить, как это было. Неужели трудно было в 30 лет замедлиться, отставить срочности, которых и не помнишь, и тоже расспросить – в какой купели Ленинграда это было, в какой час, во что одета, кто был еще и, если можешь, скажи, что чувствовала? Что чувствовала – скажи!
Время непроницаемо – нет хода назад. Хотя бы чай был? Нет, нет, ничего в этот день, никаких собраний, никаких - один только предмет. Хранимое - всю жизнь и всю войну - кем-то подаренное шоколадное, в серебряной фольге, мелкое сердце. Сегодня бы сказали – сердечко. Еще в 70-х оно было в горбатой коробочке в шкафу, уже полуразрушенное, но все-таки - сердце. Они очень любили друг друга.
22 июня – будь проклято, 28 июня – больше нет маминой семьи в Бобруйске, они не смогли уйти за Березину, 3 июля – погружение в войну, но вместе, уже вместе, вместе – во веки веков, пока, конечно, эти века и это время могут помнить.
Никто не думал, что может быть новая война. Что в нее может втянуться, не проклиная, народ. Как это может быть? Как поднялась рука? Да разве это может быть?
Время пожимает плечами и молча идет вперед, отстукивая дни, и каждый из них для кого-то – поворотная точка.
Встать на колени, сжать голову руками – и так и стоять, пытаясь повернуть его вспять.

Мы вместе, как «коллективный человек», ведем себя так же, как и по одиночке. Пытаемся предугадать, инстинктивно, то, что будет, заранее уйти из рисков – переместиться, перевести имущество, массово сокрыться, хотя бы на край земли. Мы можем замереть, можем подчиниться, когда случится очередное столпотворение, можем толпами броситься прочь, можем пытаться бунтовать, бороться, можем просто умирать, растворяться в полях и лесах своей земли, медленно, год за годом.

Можем вдруг совершить чудо, поражая всех силой и энергией, можем встать стеной и одержать победу тогда, когда, казалось бы, сделать этого нельзя. Можем, как и любой другой человек, метаться между крайностями, между идеями, пытаясь найти свой путь. Можем быть гибельными для самих себя – и для других. Нас могут не любить – всех вместе, нас могут обожать – короче, мы следуем собственной судьбе, судьбе коллективной, и она, как и всякая судьба, может быть счастливой, может быть печальной, а может – никакой.

Собственно, во всех нас, в «коллективном человеке» - есть то же рациональное зерно, что и в человеке отдельном, есть то же бессознательное – оно есть в любом животном стаде.

Вопрос только в том, как выжить сейчас?

И в том - как быть дальше?

Из книги "Краткая история российских стрессов. Модели коллективного и личного поведения за 300 лет"
"Лабиринт" https://www.labirint.ru/books/914980/
"Озон - бестселлер" https://www.ozon.ru/product/kratkaya-istoriya-rossiyskih-stressov-810368740/?oos_search=false&sh=tay5RRzPfA
"Литрес", электронная https://www.litres.ru/yakov-mirkin-1078911/kratkaya-istoriya-rossiyskih-stressov-modeli-kollekti/chitat-onlayn/?ysclid=lbgf9dre6l178311397

С континентальной Европой у нас глубокие связи. Да мы и сами – «континентальные». Мы все помним нашествия на Россию. Но нужно помнить и 5 – 6 модернизаций России, технологических «догнать», глубоко связанных с Германией, Нидерландами, Францией, Бельгией, в целом с европейским влиянием. Немецкое проникновение в России было очень сильным. Многое строилось по образцу Германии. Даже столыпинская реформа имела своим источником наблюдения, как устроена аграрная жизнь в Германии и Прибалтике.

Право, философия, экономическая теория, исторические науки, управление государством, публичные финансы и рынки капитала, высшее образование – идеологические основы общества строились под сильнейшим воздействием Германии, продолжавшимся не менее трех веков. Марксизм – это ведь тоже немецкие корни. Германия – яркий пример социальной рыночной экономики. В 1990-е – 2000-е Германия –партнер России №1 в потоке технологий и современного оборудования, после 2014 г. - №2 (после Китая).

Возможна ли в России социальная рыночная экономика континентального типа, какой она развивается у европейских соседей? Умеренная, взвешенная, состоятельная, технологичная. Да, конечно. А «государство благосостояния» может быть? Абсолютно. Стоит только повторить вслед за премьер-министром Столыпиным: ««Наше экономическое возрождение мы строим на наличии покупной способности у крепкого, достаточного класса на низах». А потом создавать ее год за годом, перестав клясть капитализм.

Из книги "Краткая история российских стрессов. Модели коллективного и личного поведения за 300 лет"
"Лабиринт" https://www.labirint.ru/books/914980/
"Озон - бестселлер" https://www.ozon.ru/product/kratkaya-istoriya-rossiyskih-stressov-810368740/?oos_search=false&sh=tay5RRzPfA
"Литрес", электронная https://www.litres.ru/yakov-mirkin-1078911/kratkaya-istoriya-rossiyskih-stressov-modeli-kollekti/chitat-onlayn/?ysclid=lbgf9dre6l178311397

"Сейчас в центре государственного регулирования – вороватый, не любящий работать человек, вечно обходящий закон, стремящийся не платить налоги и мечтающий только об одном – увести рубли вбок. Из-за этого стремительно растущее административное бремя, горы правил и проверок, обвинительный уклон, базы данных, в которые хочется запихнуть всё и обо всех. Бизнес, средний класс как будто железом закованы. Даже высшие чиновники, когда слышат о стимулах, машут руками – выведут, обойдут налоги, украдут и отщипнут.

А есть ли другое понимание «экономических людей»? Да, конечно - как стремящихся, по природе своей, к действию, к скорости, к инновациям. Как желающих расти, строить имущество своей семьи у себя дома, на долгие годы вперед. Как полных идей. Как тех, кому нужно – в первую очередь - помогать, стимулировать, содействовать, а уже потом хмуро надзирать и бить по рукам, если что. Такой взгляд – это другая экономическая политика. В ее центре простой принцип – «все, кто готов двигаться, принимать на себя риски, заваливать нас новыми идеями и продуктами – должны кожей ощущать, что им помогают во всём и всегда, автоматически». Не под асфальтом живем.

Если так, мы быстро всё сделаем. Будут и темпы роста в 4 – 7%, и высокие технологии, и, самое главное, благосостояние для всех.

Ключевая цель

Это - качество и продолжительность жизни. 72,6 года в России (2017) – 96-е место в мире. В 2021 г. - 70,6 лет. В Китае и Эквадоре живут дольше. И на Кубе тоже (ВОЗ). Всё, что делается, любое решение в макроэкономике проверять по тому, как оно отразится на том, как и сколько живут люди.

У нас огромные, постыдные разницы между регионами. В Республике Тыва продолжительность жизни – 64 года (2016). Это уровень Судана и Конго. В Москве – 77 лет. И даже это меньше, чем в Албании и Панаме. У нас один из самых крупных в мире разрывов между тем, сколько живут женщины и мужчины. Женщины – больше на 10,5 лет! В театрах почти нет пар за семьдесят. Вместо них – вдовы.

Проблема рождаемости? А зачем рожать, если ребенок стал тяжелым финансовым бременем для семьи? Зачем, если убыль рабочих мест в 2012 – 2016 годах - 1,7 млн. (без малого бизнеса) (Росстат)? Зачем – если в экономике ни шатко, ни валко, а, бывает, что и очень шатко?

Как важно всё это менять! Не думать прежде всего тоннами, мегаваттами и кубометрами. Десятилетиями они рассматривались в стратегиях как главная цель. Качество, продолжительность жизни – вся экономическая политика должна быть подчинена, прежде всего, им. Росту рождаемости - без приписок, изменений методик расчета. Реформам – только «популярным», в интересах большинства, приводящим к прибыткам для населения, к росту его «операционной способности» желать и делать больше.

Новое пространство

У нас – человеческое опустынивание центральных районов и Северо-Запада России, ее исторического ядра. Других регионов. Средние и малые поселения в большинстве своем умирают. Сжимается их социальная инфраструктура. Все – в Москву, Петербург или в города – миллионники: там жизнь, деньги, рабочие места и муравейники на окраинах. Стало не стыдно строить трущобы из десятков этажей.

Но это неправильно. В основе роста в 4 – 7% – свободное перемещение, равенство условий жизни, если позволяет климат, сотни тысяч мест, где могут с удобством расположиться молодые, активные семьи. И накапливать дома, землю (ее очень много), имущество. «Двухэтажная Россия».

Стимулы, кипение жизни

Как же это сделать? Всё – просто. Стимулировать – в каждом экономическом инструменте. На первом месте – стимулы, а не наказания и вычеты, содействие росту, модернизации, внутреннему спросу населения. А какие стимулы?

Нормализация процента, доступнее кредит (прежде всего в регионах, малому и среднему бизнесу, в массовой жилищной ипотеке). Умеренно ослабленный курс национальной валюты (без него не обошлось ни одно «экономическое чудо»). Очень сильные и простые налоговые стимулы за рост и модернизацию, снижение налогового бремени. Когда фиск – это 37 – 39% ВВП, быстро расти нельзя. Подавление немонетарной инфляции, замораживание цен и тарифов, регулируемых государством (это уже было в 2017 году).

Бюджетный маневр, поворот ЦБР – больше денег среднему и малому бизнесу в регионах. Его доля в хозяйстве в 20 – 25% - очень мала. Ускоренная амортизация. Быстрое снижение административного бремени. Максимум льгот для прямых иностранных инвестиций (вместо поощрения кэрри-трейд и финансовых спекуляций). Импортные тарифы, толкающие к переносу заводов в Россию. Новый бюджетный федерализм, больше денег оставлять на местах, свободная иммиграция в Россию тех, чьи семьи хотя бы в третьем поколении жили в ее границах. И, конечно, вложения в скоростную инфраструктуру, связывающую страну.

Всё это осторожно, системно, чтобы не было вреда, шоков. С администрацией развития. С разгосударствлением при темпах роста выше 3,5 – 4%. Сегодняшняя роль государства в экономике и банках до 70% - избыток, свинцовый груз. Демонополизация, рыночная среда, защита собственности – без этого мы никогда не будем в первых.

Всё вместе – животворная почва для каждого, кто готов действовать у себя дома. Меньше рисков. Обновляй. Вкладывайся надолго. Оставляй, а не вывози капитал.

Это возможно? Да, конечно. Если элиты российского государства решат сделать то, что когда-нибудь будет называться «экономическим чудом в России». Не мы – первые, не мы – последние. 15 - 20 стран уже сделали это после второй мировой. Вошли (или войдут) в «золотой миллиард». Как это делается – никаких секретов нет".

Это моя статья в "Российской газете" 5 лет назад, 19 марта 2018 г. Я тогда пытался давать советы властям. Я мечтал о совершенно другой политике, очень человеческой. С ней никогда бы не возник февраль 2022 года. Другие цели, другая, по смыслу, страна.

Она обязательно случится. Только вопрос - когда?

Для меня Россия - мир отличных людей, с которыми можно говорить, как с самим собой. Именно эта Россия - прежде всего. Интеллигентность, а сейчас - растерянность, делание, попытки служения народу, родине - в самом высоком смысле этих слов, отгораживание, надежда на другое будущее, желание и готовность его строить. Я говорю именно для них, пытаясь забрать в этот круг знакомых - и незнакомых, обнаруживая каждый день тех, чья интонация, чей голос никогда не бывают фальшивыми. Именно для них - последняя часть "Краткой истории российских стрессов", политика переустройства общества и экономики, основанная на огромном опыте реформаций стран в последние 80 - 100 лет. Как точка отсчета для любых размышлений - они сейчас очень нужны. Идеи - именно они строят мир

Он был на 4 месяца старше Ленина, дожил до 100 с лишним лет, дважды женился по любви, имел 4-х детей, трех девочек и мальчика (все выжили), построил под Петербургом дом, в котором прожил жизнь, 3 раза сидел в тюрьме, был дважды членом ЦК кадетов, прошел блокаду, и в блокаду, на 8-м десятке лет жизни закончил известнейшую книгу "Удлинение жизни и активная старость", после чего в 79 лет женился на своей давней возлюбленной, снова построил дом, уже для нее, и добрался до 1970 г. Десятки лет вставал в 5 утра и несколько часов косил, рубил и копал, называя все это «дворницкими работами». 2 университета, Московский (отчислен и выслан), а затем Дерптский (ныне Тарту). Лечил на фронте в первую мировую. Может быть, хватит? В 1953 г., будучи из семьи крещеных евреев, по распоряжению из Москвы изгнан с должности зав. кафедрой и профессора, чтобы работать еще 17 лет, до своих 100+ лет в 1970 г.

Да кто же это? Кому все это выпало? Речь об известнейшем ученом, Захарии Френкеле, "социальном гигиенисте", всю жизнь посвятившем тому, как лучше и здоровее устроить человеческие поселения. Больше десятка книг, академик АМН, зав. кафедрой, председатель всевозможных обществ, в 30-е получил предложение от Нобелевского комитета номинироваться на "Нобеля" (но не стал, 1930-е!). Но, может быть самое главное, что он был любителем людей, просто очень хорошим человеком, всю жизнь пытавшимся сделать так, чтобы они были здоровее. Санитарный врач с большой буквы. Это - радость писать не о злодеях, а просто об обычном, нормальном, очень хорошем человеке, умельце в своем деле, очень важном для нас всех. И еще - его книги пронизаны сотнями имен других таких же умельцев, спецов в своем деле, и, когда все это читаешь, ты начинаешь понимать, кому ты обязан - и чем. А кому ничем не обязан.

Наша жизнь – циферблат. Она вся в числах. Он владел 11 языками. Русский, украинский (родился в Борисполе), немецкий (свободный), латинский («я слыл… знатоком латыни»), греческий, французский (свободно). «Я… овладевал иностранными языками настолько, чтобы читать… книги и журналы, нужные мне, не только на немецком, французском, но и на английском, итальянском, испанском, чешском и польском языках» (с. 54). «С первого дня пребывания в Лондоне я стал посещать Гайд-парк, чтобы лучше понимать устную английскую речь” (с.251). Какая ненасытность!

Ненасытность? 3 раза в жизни голодал. 1889 г., студентом в Москве. «Там всегда стоял на столе хлеб, и его можно было есть бесплатно. Оплатив талоны на чай, я, главным образом, питался хлебом» (с. 80). 1918 г. «Мы не могли достать хлеба, не было… никакой муки и крупы» (с. 313). «Мы поддерживали жизнь…употребляя случайно сохранившиеся семена клевера, выпекая из него… суррогат хлеба» (с.324). 1941 – 1943 годы, Ленинград. «Невыносимое чувство голода», «неутолимое мучительное чувство голода», «ужасные проявления голода», «смерть от голода витает кругом», «мучает голод до совершенного отчаяния», «люди «падают» от голода аналогично падежу скота», «уже в ноябре смерть от голода казалась мне неизбежной» (с. 477, 481, 484, 487, 489, 539).

20 раз – счастливый человек! «Все 20 случаев моих вынужденных выступлений в качестве акушера окончились благополучно. Но сознаюсь, что я страдал при родах не меньше, чем сама роженица, переживая её боли и схватки… Из всех сторон деятельности и работы в моей жизни, оказание врачебной помощи при родах давало наибольшее удовлетворение. Непосредственное радостное чувство облегчения, когда раздавался первый крик новорождённого, а настрадавшаяся долгими мучениями роженица становилась счастливой матерью, оставалось светлым воспоминанием после каждого моего выезда на роды» (с. 149).
Еще раз. Помочь появиться на свет ребенку, помочь его матери – «из всех сторон деятельности и работы в моей жизни… давало наибольшее удовлетворение». Счастье! А сколько человек он спас, как санитарный врач, как «социальный гигиенист», как ученый? Неизвестно.

11 лет, 1896 – 1907 годы - земский санитарный врач в Петербургской, Вологодской, Костромской губерниях. «Выезжая к заболевшим оспой, сыпным тифом и другими эпидемическими заболеваниями на места и непосредственно знакомясь с тяжёлым положением населения, с его нуждами в элементарном санитарном и культурном обслуживании, я выработал в себе привычку… всякие цифры о числе заболевших воспринимать в их конкретном содержании, видеть за ними всю убогую обстановку в избах, всю неизбывную нужду и терпеливо переносимое горе в семьях, где происходили десятки и сотни заболеваний» (С. 150). «Я лично объехал школы во всех волостях и провёл там оспопрививание» (с. 146). «То, что я не лечащий, а санитарный врач, во внимание не принималось. В избы, куда я заходил, набивалось много народа, и нельзя было отказать во внимании больным, которые по много часов ожидали своей очереди» (с. 146).

А рядом - жизнь ученого! Книги и идеи - спасают! Создал систему оспопрививания и, основываясь на своем опыте земского врача, выпустил свою первую книгу «Очерки земского врачебно-санитарного дела» (1913). Как так устроить в тысячах земств России, чтобы врачебному делу достать до каждого. На гонорар построил свой первый дом для семьи. Это сейчас возможно?

Он дожил до 100 +, но всю жизнь пытался увидеть всё сам, мельчайшие детали человеческих поселений, достать до тех крайних их уголков, где нужен санитарный врач, «социальный гигиенист», чтобы удлинить массовую, «среднюю» жизнь. Чем он только не болел в этих блужданиях! 1896 г. - оспа, 2 дня без сознания (с. 135). 1899 г. – пневмония, начало чахотки (избавился «выкорчевыванием сосен») (с.166 - 167). 1916 г. – крупозная пневмония, 2 месяца без зрения (с. 281, 294). 1942 г. – крайняя степень истощения, гемоколит («безнадежно смертельный в моем возрасте») (с. 546). Желчная болезнь в 1918 – 1937 годах. В 1927 г. «сжег глаза» на металлургическом заводе (С.358 – 359). Но зато сам, своими глазами – увидел всё! И все-таки - до 100+!

Любимое слово – «осмотреть». «Я успел съездить в Херсонес и подробно осмотреть раскопки, с изумлением останавливаясь перед вскрытыми керамическими трубами и канализационными колодцами» (с. 171). С изумлением перед канализационными колодцами! Осмотреть заводы, каналы, шахты, стройки, любые устройства человеческих поселений, дающие воду, тепло, очищающие землю, чтобы люди могли жить вместе, не болея. За всю свою жизнь, в эпоху войн и революций, нарушенного транспорта он осмотрел, как «социальный гигиенист», не менее 100 – 150 городов от Урала до Средиземного моря и сотни поселков и деревень.

Универсальный человек. Он редким образом соединял в себе инженера, проектирующего большие городские механизмы, человека рукотворного, построившего для себя – как образец для всех - уникальный «экологичный», чистый дом под Петербургом, с человеком – ученым, пытающимся вычислить законы, по которым большие массы людей могут так расположиться в поселениях, чтобы жить как можно дольше. Числа. Всю жизнь - статистик и демограф. Все книги – уникальные свидетельства тогдашнего бытия.

В Петербурге – холера? В ответ 2 книги – «Холера и основные задачи оздоровления наших городов» (1908), «Холера и наши города» (1909). Жизнь во время войны? В ответ - книга «Петроград периода войны и революции» (1923). «Началось катастрофическое обезлюдение Петрограда». В середине 1917 г. население Петрограда – 2,4 млн чел., в августе 1920 г. – 0,7 млн. чел. Уменьшилось на 1,7 млн чел., в 3,4 раза. Произошло «страшное вымирание стариков». «Катастрофическое поднятие общей смертности после революции», в 1914 г. – 21,5 чел. на тысячу, в 1918 г. – 43,7 на тыс., в 1920 г. – 50,6 на тыс., при развитии эпидемий, особенно тифа, и резком падении рождаемости с 30 на тысячу 1910 года до 13,8 на тыс. в 1919 г. Так он вычислил цену революции – в людях, в не рожденных детях.

Новые «социалистические» города? Френкель ответил первым советским учебником «Основы общего городского благоустройства» (1926). И в нем – мечта. Город, обладающий качествами «безопасности, здоровья, удобства, долговечности или прочности, красоты и уюта». Благоустройством городов добиться резкого снижения смертности до 11 – 13 чел. на тысячу, чтобы человек мог спокойно доживать до естественного предела в 80 – 100 лет. Даже сегодня, спустя 100 лет, мы не достигли этого. В 2020 г. в России у городского населения– 14,6 умерших на 1000 чел. (Росстат).

Он из любого своего опыта извлекал книги. Свою главную книгу «Удлинение жизни и активная старость» издал в 1946 г., когда ему было 76 лет. Эта книга – обещание жить до 100. Обещание для всех - «собрать самую лучшую «совокупность окружающих условий», всю «жизненную обстановку», чтобы увеличить среднюю продолжительность жизни до естественных пределов 80 – 100 лет. Показать «не иссякающую при соответствующих благоприятных условиях и в старости, далеко за пределами 60 – 70 лет, творческую и трудовую способность»! Дать «яркие образы старости, полной жизненных соков, волевых и интеллектуальных способностей».
Он свое обещание выполнил. Ему 83 года. «В 1952 г. мною было прочитано 370 лекций, прочитано и обсуждено с авторами 67 тетрадей работ, написано 5 рецензий на… диссертации; на защите этих диссертаций я выступал в качестве… оппонента». Каждый ученый хорошо знает, какой это по объему труд!

Есть ли еще числа на циферблате его жизни? Сколько угодно! 5 домашних обысков, не считая множества тюремных. В 1899, 1901, 1905, еще раз 1905, 1938 годах. «Это было тяжелое испытание, обрушившееся на мою семью» (1901) (с. 172). 1905 г. «Обыск… проведен был с подчеркнутой крикливостью и давлением. Квартира была оцеплена пешей и конной полицией. Жандармы… копались с вечера… до утра, перетряхивали детские кроватки и кухонную утварь, подушки, мебель, перелистывали каждую книгу» (с. 192). 1938 г. «Он предъявил приказ об обыске у меня и о моем аресте… Я понимал злую мою участь» (с.433).

3 раза высылался за неблагонадежность и «вредное влияние» (1890 г., Москва, отчислен из университета, 1901 г., Петербург, 1908 г., Кострома).

15 месяцев своей жизни из 100 лет просидел в тюрьме. 2 месяца, 1890 г. в Бутырке (студенческие волнения), 4 месяца, 1908 г. в Костроме (депутат 1-й Госдумы, за «Выборгское воззвание», призыв к гражданскому неповиновению после ее роспуска), 9 месяцев в «Большой террор», Ленинград, 1938 – 1939 годы.

«Следователь… осыпая меня самой грязной бранью, стал наносить мне удары по шее, по лицу… Потом нанёс кулаком сильный удар спереди по рту, по-видимому, чтобы заглушить дикие вопли, бессознательно мною издававшиеся. Я упал на пол, и он пинал меня ногою… «Ночью тебя, как падаль, в помойную яму выбросим»... Мне было приказано стоять «руки по швам, прямо». Прошёл час, другой, меня мучила жажда, боль во рту и смертельное утомление… Так простоял я весь день… Вторую ночь продолжался допрос… Утром следователь… прочитал исписанные листы моих бесхитростных и абсолютно правдивых показаний, изодрал их в куски и приказал писать новые, а пока поставил к стене, угрожая новыми побоями. Не видно было никакого выхода. Мною овладело тупое отчаяние и какое-то сумеречное состояние, точно в тяжёлом сне. Я попытался разбить себе голову ударом о стену. Череп оказался крепким… Около 60 часов непрерывного необычного напряжения, страдания, обращения со мною как с убойной скотиной, погружали меня в какой-то сон наяву… Когда двери камеры открыли… вид у меня был… такой, что никто из товарищей по несчастью меня ни о чём не расспрашивал… Я залез под скамейку, меня скрыли ноги сидевших. Там я пролежал до команды «спать»… Всё стихло, и в наступившей тишине под скамейкой я сделал попытку задушить себя, перевязав горло носовым платком» (с. 436 – 438). Массовый пересмотр дел в 1939 г. спас его.

Он прожил 100 лет, и очень любил людей. В его «Записках…» не меньше 500 имен, и, когда они проходят одной чередой, ты вдруг узнаешь, как много талантливых, как много добросовестных, как много спецов, которым мы все обязаны, жило на земле российской. 25 декабря 1941 г., в самый голод. «Сколько богатых содержанием встреч в жизни с людьми первого ранга — с драгоценными алмазами и самоцветами человеческого мира: Лукьянович, Анна Ник. Деген-Ковалевская, Ник. Александрович Огородников, Иван Васильевич Шулепников, Кокошкин, Пётр Иванович Куркин, Подвысоцкий Влад. Валериан, Савва Артемьевич Самофал и др.» (с. 485 – 486). Мы хотя бы кого-то из них помним?

Он и сам был «самоцветом человеческого мира». Зачем «полез» в 1-ю Госдуму, депутатом от Костромы? Зачем «стал одним из организаторов ячейки кадетской партии в Костроме» (с.195)? Его, человека реформ, дважды чуть не убили. «Пока я делал доклад… они кричали толпе, что со смутьянами теперь расправа короткая: топить их в Волге!». Его спрашивали: «Жид ты или не жид?» - и все равно голосовали за него. Дважды член ЦК партии кадетов (1906, 1917). Зачем? А затем! Земля крестьянам! Свободы, равные права, сильное местное самоуправление, рост затрат государства «на действительные нужды народа», 8-часовой рабочий день, земельный госфонд с «передачей земли нуждающемуся населению», конституционная монархия. Это была бы совсем другая страна. И, может быть, сегодня в ней жили бы 400 - 500 млн человек.

Но этой страны не случилось. В 1908 г. «я получил по почте… приговор… «каморры народной расправы» «Союза русского народа». Между двух листков… был вложен чёрный крест, а приговор… гласил, что каморра постановила подвергнуть бывшего члена Государственной думы З. Г. Френкеля смертной казни» (с. 219). «Ко мне подошёл один из местных… и стал мне настойчиво советовать не ходить в глухое время... «Против тебя подговаривают. Далеко ли до греха»... Я ответил ему, что никогда я никому ничего плохого не сделал, так чего же мне бояться?».

Именно так. Чего бояться? Мы никогда никому ничего плохого не сделали. Можно жить в томлении духа, можно ни о чем не думая, можно бесконечно растрачивать свою жизнь так, что и помнить не будешь, что, когда и как. А можно по Френкелю – в неугомонности и служении. Кому? Человечеству, кому еще, и еще – себе, своему радостному интересу к тому, чтобы всё устроить в обществе, как надо. И жить до 100 с лишним лет, точно по Френкелю, вечно двигаясь, вечно радуясь отличным людям, которых вокруг полно, вечно пытаясь сделать их и свое бытие – долгим.

Таким был циферблат его жизни. Стрелка прошла полный круг. Его жизнь была полна чисел. Жизнь была настоящей. Пусть она, как маркер, стоит рядом с нами, когда мы наполняем жизни нашими собственными числами, и нашептывает стрелке: «Не успокаивайся! Делай! Давай! Все еще впереди!».

Для книги "Краткая история российских стрессов. Модели коллективного и личного поведения за 300 лет"
"Лабиринт" https://www.labirint.ru/books/914980/
"Озон" https://www.ozon.ru/product/kratkaya-istoriya-rossiyskih-stressov-810368740/?oos_search=false&sh=tay5RRzPfA
"Литрес", электронная https://www.litres.ru/yakov-mirkin-1078911/kratkaya-istoriya-rossiyskih-stressov-modeli-kollekti/chitat-onlayn/?ysclid=lbgf9dre6l178311397

Так же, как у человека, у экономик бывают состояния, когда они работают на пределе. Это – война. Или они максимально напряжены, чтобы совершить рывок, догнать и опередить весь мир по технологиям, по вооружениям, добиться необычных целей в геополитике, Общества, экономики поставлены в положение человека, чьи силы настолько напряжены, что, кажется, он вот-вот оборвется. У таких экономик есть имя, они – мобилизационные.
В жизни России и других постсоветских государств мобилизационная экономика как разновидность «директивной» была в 1918 – 1921 гг. (военный коммунизм), в 1930-х («догнать и перегнать»), в Великую Отечественную. Еще один пример – Китай (форсаж, рывки) в 1950-х – 1960-х.

Мобилизационные экономики «на рыночный лад» были созданы в России, США, Великобритании, Германии, Японии и др. в 1914 – 1918 гг., а также в 1939 – 1945 гг. (кроме России).

Мобилизационные экономики легко опознать, как и человека на пределе возможностей.
1) У них всегда есть сверхзадача, выходящая за рамки обычного повседневного существования.
2) Прямое, очень жесткое управление сверху, пронизывающее все клетки жизни. Максимум роли государства, его первых лиц.
3) Идеология, культура подчинены мобилизации. Никакого двоемыслия.
4) Все ресурсы общества собраны «в один кулак». Собрать – распределить - раздать.
5) Рационирование ресурсов, доведенное до крайней точки.
6) Минимум человеческого / гражданского потребления. Как правило, карточки.
7) Прямое распоряжение людьми как ресурсами. Мобилизации, принудительный труд.
8) Максимум цен назначается сверху.
9) Деньги почти ничего не стоят, прямое управление сверху их оборотом, резкий рост государственного долга, в т. ч. принудительные госзаймы, денежная эмиссия (печатный станок) для покрытия расходов государства, повышение налогового бремени.
10) Массовые реквизиции семейного имущества и средств производства.
11) Резкое увеличение рабочего времени (7 дней, 24 часа). Неимоверное напряжение человеческих сил.
12) Массовые пиковые перемещения людей и материальных ресурсов (беженцы, эвакуация людей и оборудования, военная и трудовая мобилизация, выселения, перемещения военных грузов и т.п.). Военные, строительные и т.п. грузы).
13) Крайние дефициты ресурсов (стремительный рост военного спроса, потери территорий с ресурсами, транспортной сети, перегрузки, пустые продуктовые ниши.
14) Лимиты, фонды, планы производства и распределения, контроль, надзор, шаг влево или вправо – наказания наотмашь.

Были ли похожи мобилизационные экономики в СССР (директивная) и стран с рыночным хозяйством)? В СССР государство пронизывало почти всю жизнь общества, за исключением кусочков розницы (в войну «колхозные рынки», толкучки, коммерческая госторговля – это десятки процентов личного потребления). В рыночных хозяйствах старой России и западных стран огосударствления гораздо меньше, чем в директивной, хотя большая доля частного сектора ставится под прямой контроль государства или даже национализируется.

Мобилизационная экономика – дитя войны. А в мирные времена? Да, может быть. 1) Подготовка к войне. 2) Форсаж в директивной экономике (индустриализация, коллективизация и т.п.). 3) Крайние, самые жесткие формы директивной экономики (СССР 1930-х, Китай середины XX века, Северная Корея с середины 1950-х).

Все мобилизационные экономики похожи. Даже, когда они рыночные, в них прорастают черты директивных. Как же они устроены – технически, инструментально?

1914 – 1917: техника мобилизации в России

В Первую мировую войну в России – острые дефициты в снабжении вооружением, в перевозках, в промышленности, продовольственный кризис 1916 – 1917 гг., топливный голод. Всё это – вызовы, жить или не жить. Ответы на них отставали от хода событий, утопали в бюрократии, но все-таки созданные, после многих проб и ошибок, «механизмы» полностью отвечали мобилизации экономики.

О чем идет речь? В первую очередь – централизация управления военной стороной экономики, создание вертикалей «центр – регионы». Четыре Особых совещания (по обороне государства, продовольствию, топливу, перевозкам) как «высшие государственные установления». Они – межведомственные (правительство, Госдума, Госсовет, крупнейшие промышленники и их объединения), из высших должностных лиц, с представительством на местах. Самое главное – Особое совещание по обороне государства (координация, вооружение, экономическая политика и т.п.).

Для чего созданы? Распределение военных заказов и надзор за их исполнением, содействие созданию новых заводов, высший надзор за исполнителями. С какими правами? Требовать принятия и исполнения заказов, менять директоров и других управленцев; право реквизиций; право ревизии предприятий; требовать перевозок, устанавливать очередность заказов и перевозок; менять объемы и структуру производства с выдачей авансов, пособий и ссуд от казны; временно закрывать предприятия; устанавливать твердые или предельные цены, зарплату и т.п.

Работали напрямую с заводами / организациями, а также объединениями предпринимателей – «Центральным военно-промышленным комитетом» (ЦВПК) и местными ВПК (крупный и средний бизнес); «Земгором» («Главный по снабжению армии комитет Всероссийских земского и городского союзов») (мелкий и кустарный бизнес). Все они были отстроены вертикалями, «центр – регионы».

Всё это – прямое управление. А какими способами? 1) Планы (производства, распределения, перевозок, 2) назначение цен (твердых, предельных и т.п.) и норм оплаты труда, 3) военные заказы / закупки / контракты, контроль за их исполнением, 4) непосредственное управление оперативной деятельностью (казенные заводы, заводы, изъятые из частного сектора («секвестированные»), назначения и увольнения, ревизии, прямой доступ на предприятия), 5) создание объединений предприятий, работающих как единый механизм («Организация Ванкова», снаряды, сотни производственных единиц), 6) реквизиции имущества (земель (у «неприятельских подданных», «у выходцев из неприятельских стран»), лошадей (в армию взяты 1,5 млн лошадей, 6% их количества в стране), скота (50 – 60% скота в губерниях театра военных действий) и т.п.), 7) авансы, ссуды, отсрочки налогов, дотации, пособия от казны, 8) принудительный труд (военнопленные в различных отраслях (более 1,1 млн чел. к осени 1917 г.) , реквизиция труда (принудительное привлечение к труду, мобилизация «инородцев» из Средней Азии, из Сибири на тыловые работы, завоз китайцев и корейцев)), 9) продразверстка, насильственное изъятие хлеба в деревнях (с 1916 г.), 10) попытки «милитаризации труда» (перевода рабочих на «военное положение»), 11) принудительная эвакуация предприятий и выселение из прифронтовых земель.

Яркий опыт мобилизации – «Организация Ванкова». Существовала в 1915 – 1918 гг. Координировала до 300 заводов, в Московском регионе – до 100 заводов, преимущественно средних и мелких, произвела 17,7 млн шт. снарядов, 31% сделанного в России, 24% общего количества с учетом импорта.

Вот как докладывал Ванков (легендарная фигура) свою идею: «Организация этого дела должна напоминать… организацию крупного промышленного предприятия, во главе коего стоит уполномоченный – главный Директор – Распорядитель… Подобная организация явится, до некоторой степени, как бы технической мобилизацией Средней и Южной России». Это был «своеобразный комбинат, руководитель которого снабжал предприятия сырьем, топливом, финансировал их, оказывая помощь рабочей силой и техническим руководством, окончательно разрешал все экономические вопросы. Кроме того, он имел большую административную власть над собственниками предприятий… Являясь представителем государства, Ванков имел большие административные права, но вместе с тем он являлся почти самостоятельным «предпринимателем», наделенным большой свободой в решении вопросов. Все это позволило Ванкову сколотить огромную Организацию и добиться больших результатов».

Германия, Великобритания, Франция, США

Была в них «мобилизация экономики»? Да, конечно. Делалось примерно то же, что и в России. Доля расходов правительства в национальном доходе увеличилась в Германии с 9,8% в 1913 г. до 50,1% в 1918 г., во Франции – с 10% до 53,5%, в Великобритании – с 8,1% до 35,1%, в США – с 1,8% до 16,6%.
Типичные меры мобилизации экономики: 1) план производства и поставок вооружений в масштабах страны; 2) централизация управления производством, распределением и снабжением по ключевым видам сырья и военной продукции, создание специальных ведомств (планы, контракты, оперативное вмешательство, контроль), 3) перевод тысяч предприятий на военное производство; 4) нормирование цен, 5) контроль за рабочей силой («законы о трудовой повинности»), 6) нормирование потребления, хлебные карточки для населения.

В Германии – план вооружений (программа Гинденбурга). Для ее исполнения – особое ведомство военного снабжения (Kriegsamt) (вертикаль сверху – вниз, сеть госуполномоченных, подчинение военному министерству) + «Центральный военно-промышленный совет» (объединение предпринимателей) и военные комитеты в отраслях промышленности (распределение заказов). Зона ответственности – закупка сырья, оружия и боеприпасов, рабочая сила. Плюс «принудительные синдикаты» (по сути, тресты, с централизацией управления, но не затрагивая собственности на заводы). Введена обязательная трудовая повинность для лиц от 17 до 60 лет, ограничена трудовая мобильность. Широко использовался принудительный труд (в 1917 г. – более 1,7 млн пленных, насильственно депортировалась рабочая сила с захваченных территорий). Из армии на заводы возвращены квалифицированные рабочие.

В гражданском секторе – предельные цены на продовольствие, прямое вмешательство государства в его производство и распределение, создание для этого спецагентства, рационирование потребления, введение карточек на хлеб и муку (50% продовольствия закупалось населением на черном рынке).

В Великобритании – создано Министерство боеприпасов (Ministry of Munitions) (координация военного производства, распределение заказов, поставка вооружений, контроль поставок сырья и материалов для производства вооружений, право брать под контроль любое предприятие по перечню связанных со снабжением армии). В числе руководителей Министерства были Черчилль и Ллойд Джордж. Под контроль правительства (его министерств и комитетов) взяты железные дороги, морские перевозки, угольные шахты, мельницы и др.

Весь выпуск ряда видов продукции поступал в распоряжение правительства (пример – нитроглицерин, джут), прямо регулировались объемы производства и распределения в ряде отраслей (строительство, металлургия, удобрения, лесная и бумажная промышленность и т.п.). Правительство стало основным или единственным покупателем ряда товаров (сахар, мясо, импорт в части пшеницы, шерсти, серы, льна и т.п.). К концу войны Министерство продовольствия отвечало за 85% его поставок. В 1917 – 1918 гг. введены карточки на продовольствие. Труд военнопленных использовался, прежде всего, в сельском хозяйстве. Создана Women’s Land Army («Женская земледельческая армия», мобилизация женщин для работы на земле).

Во Франции – создано Ministre de l'Armement et des fabrications de guerre (Министерство вооружений и военного производства, с вертикалями «сверху – вниз»); частные компании объединены в группы по отраслям, регионам, собственникам (координация производства, контроль цен, концентрация заказов); создан государственный секретариат военной промышленности, с включением в него крупнейших промышленников; железные дороги подчинены военному министерству и армейскому командованию, из армии возвращена часть рабочих– в промышленность (0,5 млн чел.) и в аграрный сектор (0,3 млн); завезены «колониальные рабочие» (Северная Африка, Китай); использовался принудительный труд военнопленных; введены карточки на хлеб и сахар.

В США – централизация управления через 3 новых ведомства: 1) Совет по военной промышленности (War Industries Board) и его Ценовой комитет (Price Fixing Committee), функции – военные контракты и контроль за ними, координация, контроль всего распределения стали в США и т.п.; 2) Администрация продовольствия (Food Administration, контроль производства и распределения продовольствия, создание запасов, стабилизация и фиксация цен) и ее Зерновая корпорация (Grain Corporation, покупка, запасы, продажа зерна и продуктов из него, контроль экспорта – импорта зерна); 3) Администрация топлива (Fuel Administration, распределение топлива, цены на уголь). Железные дороги были национализированы. Создан Shipping Board (Совет по перевозкам) – строительство, лизинг, реквизиции и контроль парка морских судов для перевозок во время войны.

Как мы видим, все страны с рыночной экономикой делали примерно одно и то же. Во время Второй мировой войны – примерно та же практика.

Что сказать? Исключений не бывает. Как только страна попадает под сильнейшее давление, в ней неизбежна мобилизация экономики. Возникает максимум огосударствления и прямого управления, когда подавляющая часть хозяйственной деятельности совершается решениями властей, при резком ограничении гражданского потребления и мобильности населения. Такова практика – в прошлые и будущие времена, если и когда в ней возникает неотложная потребность.

Это моя новая статья в журнале "Родина" https://rg.ru/2023/02/05/pervaia-mirovaia-front-za-liniej-fronta.html

Риски России - это риски сверхцентрализованного государства, подчиненного крупным частным интересам, обладающим монополией на власть. В таком государстве не может быть должного уважения к народу. В нем нет органичного саморегулирования. В истории нет ни одного примера успешно выжившей железной вертикали. Теория систем опровергает саму возможность успеха таких систем, в которых руль взят чрезмерно на себя. Они всегда делают ошибки, будучи уверенными в своей правоте.

Все успехи - временные, все скорости - частичные, и, даже когда в нем теплеет, ты знаешь, что замерзать, рано или поздно, опять придется.

От этого больно. Нам очень нужны развитие, легкость дыхания, тишина, чувство общего, большого, удачного проекта. Другая модель общества, другая - экономики, другая - нас самих, нас - как коллективного человека. Но и в том государстве, которое сложилось, нужно как-то жить.

Главными правилами жизни в нем являются:
а) молчи,
б) служи,
в) не двигайся - забьют, как гвоздь,
г) терпи,
д) умей уходить в себя,
е) читай. В книгах - есть сложное общество,
ж) абстрагируйся,
з) не думай о будущем - зачем?
и) создай свой круг. Самый ближний. Именно в нем - вся жизнь
к) не строй иллюзий
л) и все-таки - наслаждайся. Нельзя не наслаждаться жизнью, когда она есть

Что ж, их нужно просто знать, и есть масса неплохих людей, которые им следуют. Так течет река, потому что ей нужно течь.

Для книги "Краткая история российских стрессов. Модели коллективного и личного поведения за 300 лет"
"Лабиринт" https://www.labirint.ru/books/914980/
"Озон" https://www.ozon.ru/product/kratkaya-istoriya-rossiyskih-stressov-810368740/?oos_search=false&sh=tay5RRzPfA
"Литрес", электронная https://www.litres.ru/yakov-mirkin-1078911/kratkaya-istoriya-rossiyskih-stressov-modeli-kollekti/chitat-onlayn/?ysclid=lbgf9dre6l178311397

Правила делания будущего:
а) не кричать, не выть - это само собой, но создавать запас идей и проектов - на потом, даже если они сейчас невозможны
б) делать их публичными
в) хранить ценности - гуманизм, любовь, самую высокую энергию, культуру во всем ее разнообразии, открытость мира
г) поддерживать, хранить - всех, кому тяжело, удерживать их на поверхности
д) не дать себя вовлечь в ненависть, даже если личные обстоятельства подталкивают к этому
ж) никогда не желать хаоса, никому не желать гибели - быть голосом эволюции, развития, постепенности, даже тогда, когда этого просто не может быть
з) знать, что всё - меняется, и делать так, чтобы в точке перемен не остаться стоять с растерянным взглядом
и) ясно понимать образ будущего - и держаться его: всё для человека, социальная рыночная экономика, демократия по немецкому / австрийскому образцу, общество стимулов, а не наказаний, технологии + быстрый рост, замораживание внешних конфликтов и т.п.

Все это - как способ не стать "бывшим" и достойно пережить самые тяжелые времена