С удовольствием размещаю объявление тайваньских друзей (Институт российских исследований) о большой международной конференции, посвящённой России и Евразии:
«We wanted to share with you our upcoming international conference (IGRS, NCCU) which will focus on [War and Peace: Russia and Eurasia - Development and Exploration]. We believe this will be an excellent platform for insightful discussions and academic exchange.
If you know any friends, researcher or scholars who might be interested in participating in discussions on this topic, we would greatly appreciate it if you could share this information with them.
Please let us know if you need any additional details. Thank you for your support!
Details and application form are available at the link: https://rustudy.nccu.edu.tw/eng/PageDoc/Detail?fid=628&id=32792

История только начинается.
"Итоги всероссийского соцопроса (февраль 2025):
Частная собственность. «ЗА» — 95% россиян.
Свобода слова. «ЗА» — 89% россиян.
Свобода вероисповедания. «ЗА» — 95% россиян.
Свобода въезда и выезда. «ЗА» — 66% россиян.
Партнёрство с Западом. «ЗА» — 74% россиян.
Конкурентные выборы. «ЗА» — 75% россиян".
Опрос Левада-центра (иноагент) по заказу журнала "Горби", опубликованj Андреем Рейном в "Новой газете" (иноагент) 11 марта 2025 г.
Российский народ - очень адаптивен.
У будущего - разные сценарии, "от" и "до".
Эволюция - почему бы нет?
Реформы сверху? Так бывает в длительном течении времени

Когда-то, после всех пожарищ 1917 – 1921 гг. в стране осталось много «бывших». Внутренних эмигрантов, как сейчас. Власть была к ним настроена подозрительно, хотя большинство «бывших» служило верой и правдой, а жило – смирно. Они – замерли, не ударились в бега, и никто из них, конечно, не сражался. Они просто жили.
Вот что записал Вадим Шефнер, спокойный и чудесный писатель («Бархатный путь»):
«Когда я теперь вспоминаю старших, вспоминаю их отношение к жизни, к людям, меня удивляет, что не было в их характерах, в их поведении ущемлённости, подавленности. А ведь все они были, как тогда говорилось и писалось, «из бывших» и все они до революции жили и свободнее, и богаче, все они очень многое в 1917 году потеряли.

Все они знали, что прошлого не вернуть, но не было в их душах озлобленности на людей, и умели они шутливо относиться к своим невзгодам. Нынче даже некоторые преуспевающие люди смотрят на жизнь куда мрачнее, чем те «бывшие».

Почему это? Быть может, потому, что характеры тех пожилых гостей складывались в счастливое для них время, — и так прочно сложились, что уже никакие удары судьбы не могли сломить их, вогнать в душевную нищету? Быть может, они заранее на всю жизнь запаслись счастьем?».

Счастье как запас прочности? Любовь как то, что всегда даст защиту от любых ударов судьбы? Что-то в этом есть. Искать счастье, которое у каждого было, и защищаться им, что бы ни случилось.
Так что делать в новых обстоятельствах?
Быть прочным.
Быть им соразмерным.
Опережать события.
Помнить «классическую триаду психологии».
Действовать так, чтобы не навредить никому другому.
Меняться.
И помнить – есть вещи невозможные, как ни старайся, ничего с ними сделать нельзя.

Из моей новой книги "Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен".
Озон
https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/?from_sku=1905026688&oos_search=false
Wildberries
https://www.wildberries.ru/catalog/340576814/detail.aspx

Хочется что-то немедленно сделать.
1) Закричать
2) Всем всё объяснить и доказать, когда всё так ясно
3) Продемонстрировать, чтобы знали
4) Пусть тоже закричат от боли
5) С пыла, с жару – повернуть ход событий
6) Пусть всё будет наоборот
7) Или просто, как было.
На это есть «Правила собственной невозможности» для тех, кто просто живет, особенно не поднимаясь по иерархиям.
1) Смириться с невозможностью влиять по-настоящему
2) Умеренные не влияют. Жалостливые – не влияют. Рациональные – не влияют
3) Влияют – крайние
4) Жизнь выражена в самых простых мнениях и в простейших причинах и следствиях.
5) Их не сломать, никого не переубедить. Даже в ближнем круге
6) Всегда найдутся аргументы, почему всё это – невозможно, неправильно, работать не будет, а если будет – то на другой планете.
7) Ваших аргументов считайте что нет
8) На вас клеят ярлыки
9) Считывают только ярлыки
10) Факты и их толкования, которые являются ложью, не опровергнуть.
11) Кажется, что они вечны.
12) Всеобщее смятенное сознание состоит из них.
13) Нужно затратить жизнь, чтобы их перечеркнуть.
14) Тратить жизнь на это невозможно.
15) Всё меняет время. Время всё ставит на свои места. Выбрасывает или приподнимает.
16) Бесконечное, долгое время
17) Нужно найти собственные смыслы, понимая, что ты – в толпе, которая несется, и изменить ход ее движения ты не можешь
18) Что я делаю? Ради чего? Почему именно из этого состоит моя жизнь?
Эти вопросы лучше всего задаются мартовским утром, когда есть надежда на длинное теплое лето впереди, в котором можно найти убежище.

Из моей новой книги "Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен".
Озон
https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/?from_sku=1905026688&oos_search=false
Wildberries
https://www.wildberries.ru/catalog/340576814/detail.aspx

Дорогие друзья, живущие за рубежом! Моя новая книга "Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен" появилась в Европе + доставка в Великобританию (по меньшей мере). Цена= 4 чашки кофе
Janzen
https://www.knigi-janzen.de/view.php?gid=1015824
Проверен по другим моим книгам.

Сколько можно падать и подниматься, чтобы пробраться наверх? Из ничего, почти что из праха, из беднейшей семьи, где отец вечно пьян, а мать, в конце концов, надорвалась и умерла – вырваться почти что к солнцу. Когда вся Россия уверена, что ты – невероятен, гений.
Сначала – Суконная слобода, Казань. «Он забил мать до бесчувственного состояния» (здесь и ниже – Ф. Шаляпин. Страницы из моей жизни). Это – папочка, писец в уездной земской управе.

«Когда меня били, я находил это в порядке вещей». «Мы помещались все в одной комнате – мать, отец, я и маленькие брат с сестрой. Мать уходила на поденщину… а меня с маленькими запирала в комнате на целый день… Жили мы в деревянной хибарке, и — случись пожар, — запертые, мы сгорели бы».

Чудом выучился читать. Бродил по училищам. Выгнали за проделки – приняли в другое. Потом снова выгнали. Как-то раз выгнали за поцелуй. Зато почерк красивый – иди в писари. Между училищами – в мальчики, учиться ремеслу. Всюду били. В сапожниках «били меня беспощадно, удивляюсь, как не изувечили». Был очень голоден. «Иногда заказчик даст пятак или гривенник на чай. Всегда страдая от недоедания, я покупал белого хлеба и ел его с чаем».

Помните, это – Шаляпин! Федор Иванович, гений земли русской. Он же – стерва, рожа и скважина! Это его детские имена. А вот другое учение – у токаря. «Кормил хозяин скверно. Работа была тяжелая, не по силам мне… Я был худ. У меня везде торчали кости». Столярничать? «Это ремесло показалось мне отвратительным, потому что учитель-мастер бил учеников, — а меня чаще других, — всеми инструментами».
Канцеляристом? Там сытно. «И вот я сижу за конторкой ссудной кассы… Пишу квитанции, думаю о театре». Бросил. Писцом в земскую уездную управу? Прогулял, был бит. Писцом в судебную палату? Потерял документы. «Вон! – гремел экзекутор… - Бейте его дьявола, гоните его… Вон, треклятая морда!».

Тогда – в крючники. «Грузили муку. В первый же день пятипудовые мешки умаяли меня почти до потери сознания». «Целыми днями, полуголодный, я шлялся по городу, отыскивая работу, а ее не было». «Если б вы знали, какое унизительное чувство голод!». «Когда спишь, не хочется есть. Однажды я проспал более 48 часов кряду».

«Я приходил в отчаяние, в исступление, готов был просить милостыню, но не решался и, наконец, задумал покончить с собою... Войду в оружейный магазин и попрошу показать мне револьвер, а когда он будет в руках у меня, застрелюсь... Жить мне очень хотелось, но как тут жить?». Не случилось.

Что же в этой жизни, казалось, обреченной на раннее уничтожение, держало на поверхности?

Голос. Трижды, десятикратно усиленный Богом голос. Театр. Самое захватывающее место в мире. Он так любил его с 9 – 10 лет. Память, слух великолепные, всё бралось на ходу. И еще женщины. «Я чувствовал, что женщина – радость жизни, владыка ее!». «Что бы я ни делал, делал для женщины, для того, чтобы заслужить ее внимание, ее любовь».

А еще? Сильное тело. «Был вынослив, как верблюд, и мог петь круглые сутки». Как-то раз, ему было 9 – 10 лет, зашел в церковь, услышал всенощную, стал проситься в певчие, был взят, «быстро постиг» ноты, три месяца пел бесплатно, а потом был взят на полтора рубля в месяц. Пел всенощную, пел обедню, пел на свадьбах, похоронах и молебнах, пел в архиерейском хоре, уже за 6 руб. «Это был большой заработок».

Так и пошло лет на 10 – гнали – били - колотили, и в перерывах - петь. В 11 лет выучился скрипке. Сам. Ему купили на «толчке» скрипку за 2 рубля. В 12 лет первый раз попал в театр. «Театр свел меня с ума, сделал почти невменяемым». Он декламировал «Медею» на улицах, размахивая руками. Стал статистом в театре. «Мне намазали лицо жженой пробкой, обещав дать пятачок за это посрамление личности. Я подчинился окрашиванию… с великим наслаждением, яростно кричал «ура» в честь Васко да Гама».

С 13 лет формально не учился. С 13? Как это может быть? Он пел на итальянском и французском, за ночь учил оперные партии. У него был изысканный вкус. Станиславский: «Мы издали наблюдали молодого Шаляпина… там были Репин, Серов и др. Он слушал их с жадностью... Мамонтов толкнул меня и сказал: «Смотри, Костя, как он жрет знания» (К.С. Станиславский. Ф. Шаляпин. Литературное наследство).
Он жрал знания.

А голос? Был детским дискантом – стал баритоном, потом басом! Петь! В 16 лет – Астрахань, хор в увеселительном саду. В 17 лет – Казань, Уфа, хор в оперетках, 20 рублей в месяц! Репетиции до утра. «Дирекция покупала нам по бутылке пива на брата, хлеба, колбасы, и мы, закусив, распевали. Хорошо жилось!». Первый бенефис, первый подарок от публики – 50 рублей и серебряные часы.

«Я стал богатым человеком. Никогда у меня не было такой кучи денег… Я купил себе верблюжье пальто, мохнатое, темно-коричневое… сапоги, перчатки и тросточку. Напялив на себя все это великолепие, я отправился гулять…, и каждый раз, когда встречный человек казался мне заслуживающим внимания, я небрежно вытаскивал из кармана мои часы и смотрел, который час. Очень хотелось, чтоб люди видели, что я при часах».

Вперед! Уфа, Самара, Златоуст, Уральск, Астрахань, Самарканд, Баку, Тифлис, Батуми, Кутаиси, Тифлис, Ставрополь. То хор, то оперетка, то голоден, то сыт, то спит на улице, то опера на провинциальных подмостках. Опера! Настоящая опера! 25 рублей в месяц! Нет, уже 40! Еда и кров! Арии на итальянском переписывал русскими буквами. «Воображаю, как сладостно звучал итальянский язык в моих устах!».

В 17 - 20 лет спел 20 разных опер, 15 оперетт, в десятке трупп. А в перерывах – писец или крючник, таскать мешки. Голодный, грязный. «Фортуна улыбнулась мне: я нашел на улице ситцевый платок… в узелке оказалось четыре двугривенных». Вдруг улыбнулась по-настоящему: его стал учить петь профи (Д. Усатов), без всякой платы, еще и содержал, кормил обедами, одел. Шаляпин, разбирайся в вилках, ложках и ножах! «Шаляпин, не надо шмыгать носом во время обеда!». Шаляпин – это «Галатея»?

Всё в нем было слажено под музыку. Постепенно вокруг него нарастает гул, чувство чуда. Сначала в Тифлисе. Ему 21 год, и он в Казенном театре поет через день. Вот зима 1894 г. – «Фауст», «Гугеноты», «Миньона», «Бал-маскарад» на итальянском, «Риголетто», «Демон», «Фра-Дьяволо»«, «Русалка», «Пиковая дама», «Евгений Онегин». «Я готовил роли, как блины пек. Бывало, сегодня назначат роль, а завтра ее надо играть… Я… учил их на ходу, по ночам».

Уже 150 руб. в месяц! «Весь басовый репертуар лег на мои плечи». «Мне страшно аплодировали… Публика даже встала». «Собралось множество публики, мне подарили золотые часы, серебряный кубок да сбора я получил рублей 300».

Золотые часы? В этом счастье? Для тех, кого били – да! А в чем – еще? Как-то раз играли «Бориса Годунова. «Я вдруг почувствовал в этой странной музыке нечто удивительно родное... Мне показалось, что вся моя запутанная, нелегкая жизнь шла именно под эту музыку… Я… почувствовал какое-то благоговейное слияние тоски и радости. Мне хотелось плакать и смеяться. Первый раз я ощутил тогда, что музыка — это голос души мира, ее безглагольная песнь».

Ему 21 год. 1894 г. Как раз, когда родились наши бабушки – прадедушки. Началось завоевание Москвы и Петербурга. Голос Шаляпина неотразим. Столицы были взяты с налета.

У него не было почти никаких шансов. Он, скорее всего, должен был погибнуть. Его детские друзья рано пропали, кто от чего. В его жизни были тысячи обстоятельств, по вине которых можно уйти на дно. Он чуть не попал в Сибирь, его звали на смертоубийство. Его били в детстве нещадным образом. Он голодал и чуть не застрелился от голода.

Но была сила желания, сила работы, сила таланта – у нас у всех есть своя сила – сила неуклонного движения к высшим состояниям жизни. Можем ли мы так? Должны ли? Кажется, что должны, что мы назначены сделать всё, что можем, чтобы найти свой верх, даже если обстоятельства жизни категорически против этого. Дальше, больше, лучше – почему бы нет!

Это моя новая колонка в "Неделе"

Она хотела одним ударом закончить войну. Такая у нее была идея. Фрейлина Мария Васильчикова, вхожая в семью Романовых, 25 февраля 1915 г. (по старому стилю) написала личное письмо Николаю II из своего поместья в Австрии, где была под домашним арестом, будучи заподозренной в шпионаже. «Не могу выйти за пределы своего сада», — писала она.
У нее были хорошие отношения с Романовыми, ибо «государыня Александра Федоровна, узнав М.А. Васильчикову, полюбила ее».
Идея была проста – сепаратный мир с Германией и Австрией. Васильчиковой дали понять (визит в поместье трех лиц, двух немцев и одного австрийца, имеющих доступ к царствующим особам), что мир такой возможен и желателен.

Сделала она это из соображений большой любви. «Только беспредельная любовь к Вам, государь, и к моему отечеству побуждает меня это сделать». Россию здесь любят, «ни в Австрии, ни в Германии нет никакой ненависти к России, к русским», никто еще никого не победил, «все воюющие стоят в одинаковом положении», а Вы, государь, «властитель величайшего царства в мире», будете не только «царем победоносной рати», но и «царем мира».

«Одно ваше могучее слово, и потоки, реки крови остановят свое ужасное течение». Здесь есть «большая партия за мир, за прочный мир с Россией». А «Вы к Вашим многочисленным венцам прибавите венец бессмертия». Заодно она пообещала, со слов визитеров, «свободный проход через Дарданеллы». Один из самых болезненных вопросов! Константинополь! Никогда и никому не запереть Россию в Черном море!

Подумать только, Маша (так ее по-свойски звали Романовы), одинокая русская женщина, 56 лет, одна в поле воин, остановившая войну! Сумевшая протиснуться в колеса мировой истории! Могло быть так? Нет, конечно. Ответом на письмо было молчание (до царя оно дошло).

Тогда 14 мая 1915 г., почти через три месяца, возникает еще одно письмо, с отсылкой к божественному провидению. «Может, воля всевышнего так решила, и далеко от родины я все же могу ей служить». И подпись: «Вашего императорского величества с чувством глубочайшей преданности верноподданная Мария Васильчикова». Написано из Берлина, куда ее временно пустили для встреч с интересантами.

Идея всё та же — сепаратный мир с Германией и Австрией.
А с какой стати мир? Доводы всё те же. «Мир между Россией и Германией является вопросом жизни обеих стран». «Желание мира с Россией очень усилилось». Пока ни одна из стран не является побежденной, давайте заключим мир. В Германии «нет никакой ненависти к России». И, безусловно, будут России Дарданеллы! Германия согласна. А коварная Англия обманет и сама там закрепится! И Россию обведет вокруг пальца. А мы с вами по всем вопросам разделения влияния в Европе договоримся!

Новый аргумент: «продолжение войны рассматривается как опасность для династии» (через два года оправдался). Что еще? Приятные заверения: «В Германии нуждаются в сильной и монархической России, и два царствующих дома должны поддерживать прежние монархические и дружественные традиции». «Для безопасности Европы нужна сильная Россия». Произнеся «с высоты Вашего престола» «слово мир, Вы решите судьбу народов всего мира».

Всё это — со слов министра иностранных дел фон Ягова. Он «был у меня несколько раз». Если нужно, приеду сама или представлю доверенное лицо (меня за это из плена освободят), чтобы лично передать все виденное и слышанное, а в Германии «мне всячески облегчат путешествие», чтобы перебраться через театр военных действий.

Опять в ответ – молчание. Тогда в декабре 1915 г. Мария Васильчикова лично отправилась в Россию – через Стокгольм, через русское посольство — с письмами и всяческими заверениями из Германии. Прежде всего, от брата императрицы, герцога Гессенского. Невозможно было найти «лучшего посредника, чем М.А. Васильчикова. Воображение ее мгновенно запылало: она уже видела себя воссоздающей священный союз прошлых времен, спасающей, таким образом, царскую власть и одним ударом возвращающей мир человечеству».

И тут начался публичный скандал, ибо «в высшем обществе распространился слух о ее приезде и пошли сплетни об ее, якобы, измене, о том, что она шпионка». Романовы наотрез отказались принять всю эту корреспонденцию. Как передает посол Франции Морис Палеолог, читая письма «при каждой фразе Николай II гневно восклицал: “Делать мне такие предложения, не постыдно ли это! И как же эта интриганка, эта сумасшедшая, посмела мне их передать! Вся эта бумага соткана только из лжи и вероломства! Англия собирается изменить России! Что за нелепость!”».

«Перед всеми лицами, которые видели его вчера, император высказывался о М.А. Васильчиковой так же гневно и строго:
— Принять подобное поручение от враждебного государя! Эта женщина – или негодяйка или сумасшедшая! Как она не поняла, что, принимая эти письма, она могла тяжело скомпрометировать императрицу и меня самого?»

Между тем уже повсюду пошли слухи, что Васильчикову «очень ласково, но тайно, приняли в Царском Селе, что она тайно выезжает туда неоднократно. Говорили о целом немецком комплоте, во главе которого стоит Императрица».

Так что судьба Марии Александровны была предрешена. Обратно в австрийское поместье ее не отпустили. Она лишилась звания фрейлины (отняли «шифр фрейлины»), ее обыскали (ничего не нашли), арестовали и выслали в имение сестры в Черниговской губернии, где она спокойно жила до революции. Сопроводили ее со всем почетом – «в министерском вагоне, в сопровождении жандармского офицера, чиновника Министерства Двора и четырех чинов охраны».

Когда же в России началась смута, она вернулась в свое поместье в Австрии, где жила долго и спокойно, вспоминая, наверное, как чуть не спасла царскую династию.

Что скажешь? Мы все глядим в Наполеоны, когда сидим в своих квартирах. Мы судим политиков, мы мысленно двигаем армиями, непрерывно вынося суждения, кто прав, а кто виноват, и где здесь скрываются тайные пружины происходящего. Мы – великие стратеги и не менее великие политики, действующие безошибочно. Мы всегда правы, а Они – нет. Мы, если бы могли, вмешались бы в Историю, в которую погружены, ибо наши малые семейные истории строго следуют за ней.

Но, кажется, мы ничего не можем сделать. Что есть силы неизвестной природы (иногда кажется, что нечеловеческой), которые двигают каждым, от мала до велика, и именно они предрешают, чему быть, а чему навеки миновать. Мы часто пытаемся в одиночку достать до них, мы кричим слабыми голосами, мы желаем достучаться, влиять — а вдруг есть шанс, как у Васильчиковой, что-то сдвинуть, — но кажется, что на самом деле никаких шансов на это нет, что крик этот абсолютно бесполезен и история катится сама собой. Почти всегда мы — не ее актеры. Мы — ее рабы. И нужно только подождать, чем дело закончится и что наконец случится с нами.

Из моей новой книги "Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен".
Озон
https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/?from_sku=1905026688&oos_search=false
Wildberries
https://www.wildberries.ru/catalog/340576814/detail.aspx
ЕС + Великобритания
https://www.knigi-janzen.de/view.php?gid=1015824

Никогда мы так не закрывались – кто стенами, а кто – душой. 4-й год подряд. Пока надежды призрачны.
У собственного заточения есть правила.
1. Лучше быть вдвоем, парой. Если это случилось – повезло. Отличное время, чтобы съехаться. Обняться (так намного легче).
2. Смотреть на все это как на захватывающий вызов.
3. На это время нужны личные проекты: вот цель, вот время, я это сделал, был таким, стал другим. Сделать крупное, в котором достигаешь новых вершин - для себя и для всех. Движение - в гору, а не под сходящую лавину.
4. Не перебирать время, не ждать, когда все это закончится. Дольше получится. Удивляться, как быстро оно летит. Предвкушать новый день. Придется иметь терпение - на долгие времена.
5. Переключение. Искусное управление собственным нетерпением, депрессией, ослаблением. Они, конечно, есть и будут. Теребите себя.
6. Быть не только для себя, быть – для всех. Иметь постоянно открытое окно во внешний мир. Не замыкаться в личное, не ослабевать, смотреть на все любопытными глазами.
7. Связаться со всеми, кто может этого ждать. Быть в коммуникациях – денно и нощно.
8. Работать. Тот, кому род работы позволяет жить с ней с утра до ночи – счастлив.
9. Любовь спасает, как всегда.
10. Не загонять себя в боль, ярость, ненависть, слепоту. Если так случится - они сами придут.
11. В какой бы норе вы ни осели (их много есть у нас), лепить из нее в воображении уютный мир.
12. Создавать события, иметь меню событий, резать – клеить из того, что есть – события.
13. Оберегать себя. Естественный отбор работает на полную катушку. Не быть фанатиком одной идеи. Быть рациональным.
14. Исключить любой риск вреда другому. Не прощать себе даже самую малую вероятность вреда.
15. Хорошая книга – спасение. А лучше – гигантская библиотека. Забудьте о книжных шкафах – полные собрания сочинений оцифрованы. Чужие дневники, мемуары – всё для вас, чтобы понять, что происходит.
16. Играть на усиление, на будущее. Чтобы выйти из этого искуснее, дороже на рынке труда.
17. Мечтали учить итальянский? Аванте! Можно изобразить институт иностранных языков. Или смотреть в небо. Астрономия – мать наук. Знать небо – поражать народ.
18. Знать, что потери будут. Относиться к ним по-философски. Вытеснять из сознания. Отыграетесь.
19. Попросту говоря, не быть безмозглым. Быть в 10 – 15% думающих и управляющих собой людей. Голова – над поверхностью явлений.
20. В дарвиновском отборе царствует случайность, но все же тот имеет больше шансов для себя и своей семьи, кто рационален. Тот, кто управляет своими рисками. Оказывается, разумность – не поголовное свойство человечества.
21. Между тем, за окном – весна. К ней можно отнестись как к убежищу.
22. Самое главное - не слабеть. Это время - не растраченное. Это время - полученное. Не слабеть, не ослабевать, быть.

И еще – в непростые времена выживают связями. Давно мы не вели таких долгих разговоров. И, главное, есть поводы – всё ли в порядке? Все ли в норме? Где что взять, у кого что есть, смогут ли доставить? Кажется, что пространство физическое – когда нас можно просто обнять – быстро замещается пространством идеальным.

Ты не видишь глаз, выражений лиц – ты общаешься с сущностями людей. Неважно, в какой оболочке живет человек. Просто набираешь телефонный номер и спрашиваешь: «Ну как? Всё в порядке?». Или отвечаешь ему в социальных сетях.

И ты знаешь - ты не один.

В чем может быть исторический проигрыш России, если не сложится по-иному?
1) Отрицательная демография, дикие потери населения (естественная убыль - до 0,5 - 0,6 млн чел. в год)
2) Никогда ее институты не были посвящены росту личного благосостояния каждого, кроме, может быть, 1920-х
3) «Приоритет духовного над материальным» как инструмент бедности
4) Абсолютное преобладание «Беги» и «Замри» над «Сражайся», выдумывай, делай. Дефицит коллективной свободы, избыток связанности (нет золотой середины)
5) Подмена развития - расширением, человеческого развития - службой, служением
6) Низкая ожидаемая продолжительность жизни (95 - 105-е место в мире в последние годы)
7) Закрытость - в итоге, технологические разрывы
8) Подмена мирной конкуренции (народы - кто кого) силой и войной, как главным в соревновании народов, что неизбежно ведет к ослаблению экономики, бедности и убыванию населения

Все это - может меняться. Главное - коллективное осознание, как начинает понимать в себе слабости человек, пытаясь найти себя

Все это - вызовы. Ответы со временем обязательно найдутся. Рациональный, адаптивный, мобильный, ищущий и очень талантливый народ

Какой у вас сейчас возрастной «цикл»? Он же и денежный. У каждого из нас в жизни есть несколько «циклов». Взять Льва Толстого, цикл первый, как у всех, под крылом: до 14 лет кормили, поили, учили, было счастье.
Цикл №2. От 14 до 32 дет – сумасбродствуй, играй, кути, проигрывай, люби кого попало. Растрачивай переданное тебе достояние. Покрывай лицо долгами. Беги – Л.Н. бежал на войну. «Денег нет, хозяйство плохо». «Хозяйство опять всей своей давящей, вонючей тяжестью взвалилось мне на шею. — Мучусь, ленюсь» (Л. Толстой. Дневник).

Начинай что-то новенькое. У него началось писательство, и сразу – успешно, пришла первая слава.

3-й цикл в его жизни: от 32 до 63 лет – вить гнездо. Дикие гонорары, он издает свои книги за собственный счет, с прибылью, у книг бешеный успех. У него свое хозяйство – винокурение (не пошло), коннозаводство (не пошло), Ясная Поляна – там всё образцово. «Хозяйство скотное веселит и хорошо» (Л. Толстой. Дневник). Прикупает земли и поместья. Своя женщина, Софья Андреевна, любит, рожает (во множестве), всем управляет, всех растит, переписывает, правит, устает смертельно. А приданого за ней не получил, всё – с нуля (В. Шкловский. Лев Толстой).

Четвертый цикл: от 63 до 82 лет - раздает всё. «Так велит мне личная философия». Всё имущество – семье, поровну, пусть пользуются. Собственность ненавижу. Так, как я живу (в роскоши) – жить нельзя. С босыми ногами – пожалуйста. Права на всё, что написал – кому хочешь. Раздам всем бесплатно. Я – духовная подводная лодка. У меня – произошли перевороты в душе. Изобретаю свою философию. Пишу свое Евангелие. Распространяю свое Учение. А моя женщина (Софья Андреевна) – плетется сзади, ее душа отстала, она – далеко позади меня.

Не люблю ее, жалею ее, ревную, сталкиваюсь с ней лбами. У нас семейная война, С.А. против бесплатной раздачи прав на написанное. Она против людей, которых я люблю, а она - нет. Она хочет выгнать их из дома. А у меня есть свое желание, оно растет - бежать. Уйти подальше и спрятаться.
У каждого из нас есть свой возрастной (и денежный) цикл. Хорошо бы понять – какой, чтобы лучше в нем устроиться, и взять от него как можно больше.

А как был устроен у Толстого успешный цикл №3? Всё просто. 1860-е, он – бодрый помещик, пусть растет рожь могучая. Его, как хозяина, можно выдвинуть на любые премии. «Очень благодарен тебе за присылку коров. Потрудись прицениться к яблочным прививкам, трехлеткам. Я бы желал посадить в Никольском около 1000 штук нынешней весной» (Л. Толстой. Письмо 16 апреля 1863 г.).

«Ваше превосходительство… Дерзость воров, уведших у меня лошадей, коров, овец и укравших весы с амбара, дошла до того, что прошлой осенью почти перед домом выкопали молодые яблони и увезли...» (Л. Толстой. Письмо П. Дарагану. 23 апреля 1864 г.). «Вы ошиблись: из ведра молока получается один фунт масла. Остальное же верно: корова дает в год от 120 до 160 ведер, т.е. от 3-х до 4-х пудов масла … Я теперь вот уже 6-й день кошу траву с мужиками по целым дням и не могу вам описать не удовольствие, но счастье, которое я при этом испытываю» (Л. Толстой. Письмо С. Урусову. 15…30 июня 1870 г.). И даже «я сделался страстным пчеловодом»! (Л. Толстой. Письмо М. Каткову. 28…29 октября 1864 г.).

А вот – другая сторона его жизни в это время. Да здравствуют дикие гонорары, гораздо выше, чем у других литераторов! Вытащить их из издателей! Пусть за каждый текст будет заплачено дважды! Сначала – в журнале по 300 – 500 руб. за лист (это очень много), а потом за свой счет и за малые деньги издам книгу и, с большой наценкой, оптом, перепродам ее книготорговцам. На выходе – многие тысячи.

«Для того, чтобы напечатать в журнале (вам первым и, верно, последним я делаю это предложение), я хочу получить 300 р. за лист, в противном случае я буду печатать отдельными книжками» (Л. Толстой. Письмо М. Каткову. 28…29 октября 1864 г.). Это – ультиматум! А вот через 10 лет, тому же адресату: «Условия мои 500 р. за лист» (Л. Толстой. Письмо М. Каткову. 1 марта 1874 г.). В романе примерно 40 листов. Значит, выручка – 20 тыс. руб., половина из них – аванс. Учитесь продавать себя! Сколько это в «наших деньгах»? 1 рубль 1870-х равен примерно 1400 руб. нынешних. За роман можно было выручить примерно 28 – 30 млн руб. (2025). Сейчас бы об этом автору можно было только мечтать.

Что ж, подведем черту. У Льва Николаевича, бывшего игрока и разорителя наследства – больше 30 лет успешного семейного «финансового менеджмента»! И столько же – у Софьи Андреевны. С каждым годом она играла всё большую роль в управлении семейным имуществом, покупке недвижимости и книгоиздании.

«Большое, сложное хозяйство целого имения почти все на ее руках. Вся издательская работа трудов мужа, корректуры типографии, денежные расчеты – все в ее исключительном ведении» (И. Репин. О графе Льве Николаевиче Толстом).

А нам дана памятка от Льва Николаевича, как выползти из ничего, из нуля, из долгов и заложенного имущества, чтобы прокормить семью и множество детей. И еще – получить от этого удовольствие. Он - величайший талант? Что ж, у каждого из нас есть свои большие таланты, у каждого! Если их понять.

На переломе 1890-х Л.Н. решил, что иметь собственность – это стыдно (в философию углубляться не будем), что так жить нельзя и совершил раздел имущества между членами своей семьи (женой и детьми), не оставив себе ничего материального.

Чтобы разделить, был сделан список («снят слепок») имущества Толстого. Значит, можно оценить его «финансовые результаты» за 30 с лишним лет. Итак, что же он (и его жена) достигли писательством (Л.Н. был сверхпопулярен) и добычей огня из домашнего хозяйства? Что они заработали?

Вот имущество Толстого в 1891 г. (В. Шкловский. Лев Толстой). Наличных денег – около 100 тыс. руб. (примерно 120 - 140 млн нынешних руб.). Кроме Ясной Поляны, еще и имения рядом – Никольско –Вяземское (по наследству от старшего брата), Гриневка, Овсянниково (куплены в конце 1880-х – начале 1890-х), Самарское имение (покупки 1871, 1878 гг.) – около 7 тыс. десятин земли.

«Эта покупка очень выгодна. При хорошем урожае может в два года окупиться...». Всего, по оценке, по всем имениям 9 – 10 тыс. десятин. Одна десятина равна 1,09 га. Плюс дом – усадьба в Москве (куплен в 1882 г., перестроен в трехэтажный). Всё это разделено на 9 примерно равных частей, частью имуществом, частью деньгами, частью долгами перед друг другом.

А что осталось у Толстого? Главы семейства? Права на всё написанное до 1881 года. Всё, что написано позже – бесплатно, кому угодно, бери и пользуйся, издавай сам. Именно эти права (до 1881 г.) стали главнейшим предметом супружеской ссоры в 1910 г. – последней, закончившейся тем, что Л.Н. ушел. Отдать права всем? Или оставить в семье? В эти права, между прочим, входили «Война и мир» (1863 – 1869), «Анна Каренина» (1875 – 1877) и масса других первоклассных текстов.

Что сказать? Какая сложная финансовая история! Сколько душевных переворотов – и с ними денежных, финансовых! Наши деньги – это мы сами. Наша бедность или состоятельность, наши великие денежные виктории, или, наоборот, несчастья и разорения – всё это, прежде всего, от наших идей, нашей философии, от того, сходим мы с ума или действуем ясно, рационально, создавая семейное имущество и деньги – даже из нуля.

Но куда бы нас ни заносило в наших идеях и мечтах, есть то, что делать нельзя: пренебрегать семьей. Какие бы у нас ни были финансовые фантазии - важнее всего хлеб, молоко, тепло и деньги для всей семьи. Они – суть бытия, мы – в ответе за них. Никуда от этого не деться. Мы знаем это с молоком матери.

И еще – хорошо бы понять, в каком жизненном / денежном цикле мы находимся. Когда идем против себя – ничего не получится. Либо, если уж делаем то, что несвойственно возрасту, идем против своих лет, придется точно рассчитывать – чем располагаем, в чем риски, сколько есть времени и, самое главное, для чего всё это нужно. Зачем так самоутверждаться? Почему - без всех этих планов и идей, памятуя Льва Николаевича, – именно нам жить нельзя?

Это мой новый очерк в "Неделе"

Отец писателя Набокова, тоже Владимир Набоков, попал в тюрьму, в одиночную камеру, в знаменитые петербургские Кресты, сроком на 3 месяца, в веселом месяце мае 1908 года. Был он депутатом Первой Государственной думы, а, по ее роспуску, воззвав не платить налоги и всячески граждански не повиноваться, сел, как политический, с другими такими же непокорными депутатами.
«Не давать правительству ни солдат, ни денег!» — было написано в воззвании, за что случилась камера размером, в аршинах 6 х 4,5 – и до потолка, в самой высокой точке – в 5 аршин. По-нашему, длина – 4,3 метра, ширина – 3,2 метра, всего – 13,8 кв. метров. Что ж, на рынке недвижимости сейчас есть и меньшие квартиры – от 11 кв. метров. А высота до потолка – 3,6 кв. метра. Солидно!

Ему было 39 лет, отличный возраст. Будущий писатель Набоков уже существовал (ему 9 лет). Два сына, две дочери, а до третьего сына – еще 4 года. Так чем же Владимир Дмитриевич Набоков, будущий управляющий делами Временного правительства, занимался в своей камере целых 3 месяца?
«…С первого же дня зажил по расписанию. Привожу его полностью. В пять часов утра – вставание, умывание, одевание, чтение Библии». Сноска: «Я с Библией (кроме Евангелия) был плохо знаком и решил прочесть ее всю за время заключения».
Продолжаем: «В шесть раздается по всему корпусу звонок и немедленно вслед за тем начинается топот «парашечников»… Процедура эта кончается около половины седьмого. Новый звонок. Доносится протяжное пение «Отче наш», «Богородице дево», «Спаси, Господи, люди твоя». Затем минут пять или десять спустя начинается разноска кипятка… Я завариваю чай, кончаю одеваться, поднимаю койку, подметаю, отворяю окно.
Ровно в семь часов беру итальянскую грамматику с упражнениями и то прохаживаясь маленькими шагами по келье, то стоя на месте, начинаю «зубрить» спряжения, неправильные глаголы, местоимения, слова, делать переводы в уме. Занятие это продолжается до девяти часов, с пятиминутным перерывом.

В девять часов второй перерыв – десятиминутный, я пью молоко, ем хлеб. В 9 ½ часов принимаюсь за чтение по уголовному праву, взяв с собой несколько крупных исследований… Читая, делаю заметки, конспектирую. В промежуток времени от семи до десяти происходит прогулка, каждый день в разный час... В двенадцать часов прекращаю работу, убираю книги и тетради, накрываю стол, жду обеда.
Обед приносят между 12 и 12 1/2. Я обедаю всегда с отличным аппетитом, затем пью чай, немного фланирую. В 1 ½ сажусь писать и пишу, с небольшими перерывами и одним в двадцать минут (для второй прогулки) – до четырех.

В четыре бросаю писать и совершенно раздеваюсь, проделываю восемнадцать мюллеровских упражнений, с обливанием в резиновой ванночке и растиранием. В 4 принимаюсь за серьезное чтение – историческое или философское – до шести.

Затем вторично накрываю стол для ужина, который приносят около 6 часов. С 7 до 9 занимаюсь легким чтением, преимущественно по-итальянски. В 9 делаю свою постель, прибираю комнату, отмечаю на стене минувший день, перечеркивая карандашную полоску, и в 9 ½ ложусь спать».
И вывод, наверное, для нас, потомков: «При таком распределении дня время идет очень скоро и не остается места для скуки и тоски».

Так что делать, чтобы время шло очень скоро?
Набоков: «систематическая работа и упразднение праздности».

Его потом убили в Берлине в 1922 году, при покушении на Милюкова в Берлинской филармонии.
Он обезоружил террориста.
Сам погиб – Милюкова спас.

А пока он пишет, 1 июня 1908 года, 5 часов: «Радость моя, мое солнышко, я был несказанно счастлив видеть сегодня твое дорогое, родное личико и слышать твой обожаемый голосок. Я стараюсь не слишком это показывать, чтобы не растрогать тебя и себя, но теперь я мысленно обращаю к тебе все нежности, которые не мог сказать…».

И еще, 5 июня: «Пожалуйста, напоминай обо мне детям…».

И мы тоже напомним о нем.
Человек распорядительный, человек значащий, любящий человек, пытающийся не упустить своего времени.
Он и не упустил.
Время его упустило.

Из моей новой книги "Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен".
Озон
https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/?from_sku=1905026688&oos_search=false
Wildberries
https://www.wildberries.ru/catalog/340576814/detail.aspx
ЕС + Великобритания
https://www.knigi-janzen.de/view.php?gid=1015824

Есть семья обычная, есть шведская, а есть российская.
Ее сожитель – государство.
В ней за столом всегда президент. С ним спорят за супом.
Ей подмигивает с экрана голова центробанка.
Министр чего-то там сказал, что.
А теперь еще и Трамп.
Ты слышала, что он cказал?
Под луной, в кресле, под теплым воздухом черемухи мы распаленно обсуждаем … тра-та-та.
А пустим ли мы, Петя …опять их… их… их?
А что если, Петя… они… они… они?
И куда, Петя, дальше, еще… еще… еще?
Они - наши звезды.
Они – предмет обдумывания.
Куда нас дальше дернет, и до чего дойдет, и будет ли этому конец.
И когда всё оттолкнется куда-то.

Если бы здесь был под рукой бокал с красным вином, и дело шло к вечеру, то можно было бы, задумчиво глядя на этот рубиновый бокал, сказать себе: «Какое счастье, когда никто не помнит, как зовут министра финансов, и какое у него имя и отчество, и что он сказал, глядя на проект бюджета».

И еще сказать себе:
-Не хочу жить с ними, не хочу их впускать в семью. Не хочу жить сразу со всей историей России и с ее туманным будущим. Мне нужен пролет просто чайки, просто дрозда, просто парочки голубей, спешащих куда-то мимо крыши дома. И еще - дети, разлегшиеся у воды, с молоком и хлебом. Больше ничего – табу - в моей семье».

Политика семьи, финансовая, имущественная, должна быть. Хотя бы на 5 – 7 лет вперед. Тот, кто не опережает события – всегда проигрывает.
Хорошо бы договориться в семье – а какие цели? Какими мы хотим быть через 5 – 7 лет, или даже через 30? Чего мы добиваемся в своих доходах, в деньгах? Какие финансовые риски готовы принять?
Есть несколько аксиом в финансовой политике семьи.
Первая. Деньги и имущество – это свобода. Быть человеком финансовым, уметь управлять своими активами – такая же привычка, как спортивный образ жизни. Ключевой инстинкт. Быть денежным, не проклинать деньги – такая же ценность, как здоровье. Она дает независимость.

Вторая. Мы - денежный товар на рынке труда, который нужно холить и лелеять. Не делать этого – примерно то же, что не понимать, где у тебя находится сердечная мышца. Финансовый успех – это такой же принцип состоявшейся личности, как выдающаяся семья, профессиональная карьера или служение обществу.

Третья. Только 5% людей всегда нацелены на монетизацию, прибыль, рост имущества. Эти финансовые или торговые люди есть всегда, так же как «люди армии», «люди власти», «люди технического склада», «люди спорта» и т.п.

Если это не вы, то беспокоиться нечего. За вас отыграются ваши дети. Главное – дать детям площадку для старта лучше, чем была у вас.

Четвертая. У всех в семье – разные интересы, разные вкусы к активам, рискам, разные временные горизонты. Все находятся на разных стадиях «жизненного цикла» - кто буйно цветет, а кто готовится к зиме, полагая, что впереди – вечная молодость. Разные характеры, привычки, образование. Разное прошлое.
Политика семьи обязана «урегулировать» конфликты интересов. Хорошо бы договориться об общих целях. К чему стремимся. Согласиться всем вместе - на запреты, понятные для всех.

Пятая. У любой семьи есть жизненные циклы. Есть времена цветения, строительства, почкования, а есть - умиротворения. Финансовая политика семьи обязана точно идти по ее жизненному циклу. Вряд ли вы начнете строить дворец на восьмидесятом году жизни. Но хорошо бы, чтобы у вас уже был удобный и вместительный дом или такое же убежище с полным достатком, дающие вам время делать то, что считаете необходимым.

Шестая. Никто не отменял правила, когда активы семьи распределяются в соответствии с доходностью («не гонялся бы ты поп…), ликвидностью (быстро продать и не потерять) и рисками (кредитный, процентный, валютный риски, риск ликвидности, рыночный риск, операционный).

Седьмая. Никогда не говорите: «Как-нибудь справимся». Или: «Потом что-нибудь придумаем». Или даже: «Будет видно». Обязательно проиграете.

Восьмая. Финансовая политика семьи - не толстый манускрипт. Хотя бы между собой проговорить, прикинуть на бумаге в основных чертах. Даже если денег и имущества немного.

Жил - был инженер Николай Хрисанфович Денисов, решивший стать миллиардером. В 1916 – 1917 гг. он по всей России скупал акции, земли, недвижимость – всё по дешевке, чтобы, когда смута кончится, стать выше всех. Был в кругу Путилова. Военные поставки, железные дороги, Сибирский торговый банк. Владелец всего Гурзуфа, скупал его на корню, дачу за дачей. Какие были планы! После войны в Гурзуфе– казино, рулетка, ресторан на Ай-Петри. Швейцарский управляющий, итальянский струнный оркестр. Закуплена машина «Беби» на 60 пудов льда в сутки!

В ноябре 1917 г. он с женой и двумя дочками бежал в Лондон, чтобы стать одним из главных героев романа Ал. Толстого «Эмигранты».

Это пример неудачной семейной финансовой политики. Не предвидели, семья действовала в ослеплении.

В финансовой политике семьи очень важен прогноз. Что будет происходить в экономике? Куда дело идет? Подъем? Кризис? Будет больше запрещений? Или, наоборот, экономическая либерализация! Процент – ниже? Деньги легкие – или, все-таки, дорогие? Рубль, инфляция – слабее или сильнее на длинную дорожку? Чем выше риски в стране, тем короче временные горизонты для вложений. Можно закладываться на 5 – 10 лет? Или даже на больший срок?

Нужно знать и уметь понять сценарии будущего, их причины, их вероятности.

Что еще решается в финансовой политике семьи?

«Модель семьи». Жить под одной крышей, тремя поколениями, или все разъедутся? Где жить?

Идеология семьи. «Исламские финансы» или «православные»? Запрет процента? А, может быть, обычные, «либеральные»? Финансовые рынки – это только спекуляция и зло? Нелюбовь к иностранному? Ни копейки не дадим в крипту? Вкладываемся только в реальные активы? Долой ИТ?

За всем этим запреты для семьи на те или иные активы. Этика семьи, ее идеология прямо определяют, что будет происходить с ее имуществом.

Цели, величина имущества. 500? 10000? 100 х 100? Хотя бы представлять, что ждем в будущем. Какие крупные издержки?

Образование, страховки, медицина. Затратные хобби (коллекции, спорт, требующий крупных сумм, коллекции). Новые бизнесы, смена профессии или даже венчуры. Будут ли капитальные затраты? Желания неисчислимы. Пробурить, посадить в землю, возвести и, что самое важное, купить.

Финансовая подушка, сбережения. А они есть? Что от них должно остаться? Или они должны прирасти? За счет каких средств действуем? Какие доходы мы ожидаем? Какое имущество приносит доходы, какое – нет. От чего избавиться, что перетрясти. Нет ли того, что лежит без дела? Что изменить в потоке доходов?

И брать ли в долг? У кого, когда, сколько, под залог чего? Каков предел долга? Или еще говорят, какой кредитный рычаг? Кто будет брать в долг? Какой максимум процента? Какую часть доходов отдаем в погашение?

Во что вкладываемся? Депозит и наличка – это предел воображения? Валюта – это счастье? Или же более сложные – ценные бумаги, деривативы, финансовые рынки. Будут ли крупные приобретения имущества? Ремонты, реконструкции? Несколько валют? Золото? Металлические (золотые) счета? Какие риски? И какие лимиты на них?

Будущее неопределенно, в нем всё может быть. Готовимся проявить чудеса изобретательности, если что-то ухудшится. Готовимся думать и строить, если времена начнут улучшаться. Готовимся пытаться управлять рисками, ликвидностью и доходностью имущества семьи на несколько поколений вперед, если, конечно, жизнь это позволит. Готовимся быть мобильными.

Извернуться, придумать, перевернуться – и все-таки сохранить имущество семьи даже в тех обстоятельствах, когда это кажется невозможным. Самое главное имущество семьи – мозги. И еще – любовь, когда ты отвечаешь за всех.

Экономика, общество, каждый из нас нуждается в общей идее. Мы не можем жить, не задавая вопросы: «А зачем?», «Во имя чего?». Ложный выбор может отправить экономику в тупик. Правильный – создать цветущую страну.
История России наполнена крайними выборами, раз за разом приводившими к вспышкам надежд, динамики, а затем – к потерям и застою во всем, прежде всего, в технологической базе общества и в благосостоянии семей.
Эти ложные выборы невозможно не вспоминать, пытаясь понять, что должно объединять нас на десятилетия вперед. Общество муштры, надзора конца 1820-х – начала 1850-х, яркого централизма привело к технологической слабости России и поражению в Крымской войне. Государство, при всем его блеске, существовавшее, как табель о рангах. Даже элита, по сути, была на казарменном положении – отправить, посадить, подвергнуть. Человек как распорядительная единица, если только он не предмет торговли, заклада и рекрутчины на 20 – 25 лет, как это было в отношении большинства крестьянского населения.

Традиционализм 1880-х – 1890-х породил эффект наглухо закрытого парового котла. Его смысл всё тот же – жесткие, пирамидальные иерархии, как в жизни, так и в идеологии. Приведение голов к одним и тем же границам. Панцирный порядок в умах и в институтах общества. Оборотная сторона – тлеющая почва, расцвет «измов», в которых насилие – это счастье самопожертвования. И снова – слабости в технологиях, бедствие в умах, так ясно показанные войной и революцией 1905 г. И уже тогда первое явление черного передела, массового желания отнять и разделить «награбленное» со всей страстью.

Люди – это единицы, призванные решать государственные задачи, как их понимает первое лицо? Когда государство – это он сам? Нигде не проявилась эта ошибка так ярко, как в войне 1914 – 1917 гг. Чтобы бросить в топку мировой войны свой собственный народ, в конфликте между кузенами – у элиты должно быть ясное понимание народа, как счетных единиц, как никогда не вырождающейся почвы, без душ, без любви, подчиненной субъективно понятым государственным интересам.

Результат – разрушение общества и уникальная, первая в мире попытка построить административную экономику, в которой собственность и деньги – ничто, а власть и идеология – всё.
Какой всплеск энергии дали новые люди, получившие власть! И как целеустремленно она угасала 70 с лишним лет! Вместо традиционных верований – марксизм с его сладкой, почти христианской оболочкой. Вместо свободы – жесткая вертикаль, заранее известные ходы. Вместо «обогащайтесь» - прикрепляйтесь, добывайте блага по очереди. Вместо благоденствия – борьба и мобилизация. Вместо открытости – высоко поднятые стены.

И вместо свободной человеческой конкуренции, поднимающей наверх самых умных, талантливых и сильных – негативный отбор. Ни в один момент времени административной эпохи интересы народа, интересы и имущество семей не ставились во главу угла. Вновь расчетные единицы, потребляемые, передвигаемые, возбуждаемые мечтой, чтобы достичь –чего? Великого государства, всемирной победы системы.

А что дальше, когда все это сломалось? Что стало во главу угла? Думаете, люди, их семьи, их интересы? Их состоятельность? Нет, конечно! Идея свободы и рынка как фетиш, как новая религия! Отпустить, отдаться плаванью, раскрыться, подставить грудь свободному ветру. При абсолютной уверенности, что народ плох и его нужно держать в руках.

Все равно, что пустить лису в курятник. Или встать на ринге – в глобальной экономике – и опустить руки. Вновь всплеск, только темной энергии – все взять, что плохо лежит, скушать внутреннее производство импортом, извлечь как можно больше злата из российской руды. И неизбежно отстать от мира, попасть в зависимость от импорта, и разделиться на тех, у кого – всё, и тех, у кого – совсем мало. И где-то там, вновь копить желание в сознании народа – всё переделить.

Почему так много ошибок? Величие государства, как цель – да, было. Личная власть, торжество самолюбия? Да, конечно. Но ошибок нет, только когда за историческим выбором, не на словах, а на деле, стоит благо народа, не абстрактное, а очень конкретное – как общества всеобщего благосостояния, как массы семей, растущих в имуществе, доходах, богатеющих из поколения в поколение. Ведущих себя независимо, конкурирующих, рождающих все новые идеи. Подбадриваемых стимулами, идущими от государства.

Конечно, можно попытаться их усмирить. Управлять массовым сознанием через конфессии – занять обычаями и ритуалами, идеями, ниспосланными свыше. Переключить на гордость своей историей и государством, на воображение себя героями. Обозначать врагов, как главное препятствие для райской жизни, дать всем понять, что мощь растет. Сводить к обрывкам знания об обществе, желтеть, играть, быть ниже пояса и развлекать. А информацию – разбить, перегородить, подсластить, переключить на глупости, наладить личный надзор и, наконец, дать рейтинги за правильное поведение.

Все это возможно. И мобилизоваться, и проникнуться сознанием высших идей, и встать, как один. Но возможно ли, опираясь на все это, обеспечить динамику общества и экономики на опережение всех других? Особенно, когда исправно публикуются списки российских миллиардеров, а неравенство растет.

Вся российская, да и мировая история подсказывает, что нет.
«Другая» национальная идея – это «обогащайтесь», становитесь на ноги, семьями и домами, большим средним классом, на долгие времена, будьте независимыми, создавайте новое, но и будьте все вместе, никогда не забывая ни традиции, ни общие ценности, ни свою историю, защищая общество, народ, Отчизну.

А государство своей политикой сделает все возможное, создаст максимум стимулов, чтобы помочь во всем этом российским семьям.

Обычно это называется социальная рыночная экономика. Именно в ней свобода и необходимость, государственное и частное находят оптимум.

Найдется он и в России.

Из моей книги "Гуттаперчевый человек. Краткая история российских стрессов"
https://am.ozon.com/product/guttaperchevyy-chelovek-kratkaya-istoriya-rossiyskih-stressov-mirkin-yakov-moiseevich-1722450983/