Сегодня по случаю дня Победы у меня собрание интересных книг о войне. В предместье Берлина Карлсхорст, в здании, где была подписана капитуляция, работает музей и научный центр "Берлин-Карлсхорст". Много лет они выпускают издания, посвящённые различным аспектам войны. В серии: 1) Капитуляция Германии май 1945 г. 2) Быт российских солдат в Германии. 3) Наши русские – наши немцы. Представления о другом в 1800– 2000 гг. 4) Следы войны Портреты немецких и русских ветеранов. 5) Триумф и боль. Советская и постсоветская память о войне 1941-1945 гг. 6) Блокада Ленинграда в 1941-1944 гг. 7) Память о Сталинграде. 8) Трофеи. Военнопленные в немецкой и советской фотографии 1941-1945 гг. 9) 22 июня 1941 года: на изломе. 10) Полевая почта с фотографиями. Заснятые впечатления 1939-1945 гг. 11) Поля смерти. Места уничтожения людей в войне против СССР. Всего изданий музея более 20-ти. В целом на страницах этих книг настоящая война во всей её откровенной очевидности. В России они, к сожалению, почти не встречаются.
Все помнят, как Навальный заботился о ветеранах накануне Дня Победы. А теперь посмотрим, как «Единая Россия» заботится о них. Но все равно «Единая Россия» плохая, а Навальный герой, так ведь, Эхо Москвы, Шендерович, Новая газета и прочая дрянь?
Юрий Никулин вспоминал, что отец рассказывал ему, как в детстве видел дряхлого старика, которого под руки вели в церковь. Мальчику объяснили, что это последний оставшийся в живых участник войны 1812 года. Сегодня на наших глазах уходит поколение настоящих фронтовиков. Уходит, зачастую не успев проститься, не оставив воспоминаний. С каждым уходит невозвратная частица настоящей, не киношной войны. Сегодня на всю страну воевавших ветеранов осталось тысяч 70. А среди духовенства их уже нет. А ведь история Церкви в годы войны еще только начинает осмысляться. Только недавно начали появляться серьезные труды на эту тему. А поговорить уже не с кем. 9 мая – это день, когда стоит вспомнить хотя бы некоторые страницы военной истории Церкви.
Митрополит Сергий (будущий патриарх) за годы войны более 20 раз обращался с посланиями к верующим. Митрополит Алексий (будущий патриарх) все страшные дни блокады оставался со своей паствой в голодном и холодном вымирающем городе на Неве, в котором действовало пять православных церквей. Храмы и монастыри брали шефство над госпиталями. Для раненых закупали продукты, вещи, собирали деньги, раздавали подарки. Силами церковных хоров в госпиталях устраивались концерты. Многие приходы брали на себя попечение об оставленных на произвол судьбы раненых, хоронили убитых, в прифронтовой полосе при храмах действовали убежища для престарелых и детей, перевязочные пункты.
Любопытны наблюдения за православной жизнью во время войны, сделанные с другой стороны, со стороны врага - немецких солдат и офицеров. Они обращали внимание на то, что в очень многих домах висят иконы: «Когда мы увидели первые избы с красным углом, мы начали сомневаться: не повесили ли они это ради нас. Эргард провел пальцем по рамке: «Пыль и паутина,— сказал он,— этого так быстро не устроишь»... Хозяйка посмотрела на нас с удивлением... Она сняла одну икону со стены; осталось белое пятно. Она покачала головой». Они также обратили внимание на то, что русские люди в горе и страданиях обращаются к Богу и что в страшные минуты, когда горит их дом, они выносят из пламени иконы и детей. Солдат Кюнер видел, как потерявшие кров стояли перед горящими домами; дети с иконами в руках, которые они прижимали к себе и причитающие женщины. Другой немецкий солдат пишет: «Мы видели, как перед страхом смерти русские солдаты крестились и целовали нательные кресты».
Будущий Патриарх Московский и Всея Руси Пимен воевал в качестве заместителя командира роты. Многие носили крестики, вспоминали простые молитвы или молились своими словами. «Я помню, когда мы хоронили своих (а многих молодых ребят принимали в партию рано тогда), и вдруг крестик обнаруживается или ладанка, - вспоминал фронтовик, бывший ракетчик академик Г.Арбатов. - Верующий? Неверующий? Или мать дала там что-то такое? А потом я прочитал у генерала Эйзенхауэра, что в окопах атеистов не бывает».
Митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим вспоминал: «Помнится, как в 1945 году, в первых числах мая - кажется, это был день святого великомученика Георгия Победоносца - в середине литургии отец Александр вышел в открытые Царские врата и произнес взволнованно: «Дорогие мои, радость-то какая! Война кончилась!» И резко (может быть, от смущения) вернулся к престолу».
Церковь вместе со своим народом заплатила за великую Победу огромную цену. Мы никогда не узнаем, сколько людей было спасено от смерти, сколько умирающих от ран было утешено перед кончиной исповедью и причастием, сколько людей, вошедших в военные дни атеистами, вышли из них глубоко верующими или хотя бы задумавшимися. Но и сегодня, спустя почти 80 лет после окончания войны 9 мая в сотнях городов к могилам солдат, к вечным огням идут священнослужители, монахи, простые верующие. Приносят цветы, ставят свечи и служат панихиды. Чтобы знали и помнили.
Митрополит Сергий (будущий патриарх) за годы войны более 20 раз обращался с посланиями к верующим. Митрополит Алексий (будущий патриарх) все страшные дни блокады оставался со своей паствой в голодном и холодном вымирающем городе на Неве, в котором действовало пять православных церквей. Храмы и монастыри брали шефство над госпиталями. Для раненых закупали продукты, вещи, собирали деньги, раздавали подарки. Силами церковных хоров в госпиталях устраивались концерты. Многие приходы брали на себя попечение об оставленных на произвол судьбы раненых, хоронили убитых, в прифронтовой полосе при храмах действовали убежища для престарелых и детей, перевязочные пункты.
Любопытны наблюдения за православной жизнью во время войны, сделанные с другой стороны, со стороны врага - немецких солдат и офицеров. Они обращали внимание на то, что в очень многих домах висят иконы: «Когда мы увидели первые избы с красным углом, мы начали сомневаться: не повесили ли они это ради нас. Эргард провел пальцем по рамке: «Пыль и паутина,— сказал он,— этого так быстро не устроишь»... Хозяйка посмотрела на нас с удивлением... Она сняла одну икону со стены; осталось белое пятно. Она покачала головой». Они также обратили внимание на то, что русские люди в горе и страданиях обращаются к Богу и что в страшные минуты, когда горит их дом, они выносят из пламени иконы и детей. Солдат Кюнер видел, как потерявшие кров стояли перед горящими домами; дети с иконами в руках, которые они прижимали к себе и причитающие женщины. Другой немецкий солдат пишет: «Мы видели, как перед страхом смерти русские солдаты крестились и целовали нательные кресты».
Будущий Патриарх Московский и Всея Руси Пимен воевал в качестве заместителя командира роты. Многие носили крестики, вспоминали простые молитвы или молились своими словами. «Я помню, когда мы хоронили своих (а многих молодых ребят принимали в партию рано тогда), и вдруг крестик обнаруживается или ладанка, - вспоминал фронтовик, бывший ракетчик академик Г.Арбатов. - Верующий? Неверующий? Или мать дала там что-то такое? А потом я прочитал у генерала Эйзенхауэра, что в окопах атеистов не бывает».
Митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим вспоминал: «Помнится, как в 1945 году, в первых числах мая - кажется, это был день святого великомученика Георгия Победоносца - в середине литургии отец Александр вышел в открытые Царские врата и произнес взволнованно: «Дорогие мои, радость-то какая! Война кончилась!» И резко (может быть, от смущения) вернулся к престолу».
Церковь вместе со своим народом заплатила за великую Победу огромную цену. Мы никогда не узнаем, сколько людей было спасено от смерти, сколько умирающих от ран было утешено перед кончиной исповедью и причастием, сколько людей, вошедших в военные дни атеистами, вышли из них глубоко верующими или хотя бы задумавшимися. Но и сегодня, спустя почти 80 лет после окончания войны 9 мая в сотнях городов к могилам солдат, к вечным огням идут священнослужители, монахи, простые верующие. Приносят цветы, ставят свечи и служат панихиды. Чтобы знали и помнили.