Нежданно-негаданно под раздачу прогрессивного фемобкома попала никто иная, как Маргарет Этвуд. Канадская писательница, автор того самого "Дневника служанки", который лег в основу нашумевшего прошлогоднего сериала. Ну, где религиозные фанатики в погрязшей в глухой ортодоксии Америке будущего всячески угнетают и мучают женщин. Еще недавно сериал прославляли как "победу феминизма". Но вот угораздило Этвуд подписать письмо с требованием справедливого судебного разбирательства (!) в деле одного университетского преподавателя, обвиненного в сексуальном насилии. И тут началось: "плохая феминистка", "мизогиния", "оправдывает культуру изнасилования" и т.д. Потому что раз обвинили - значит виновен, понятно же? Бабушка канадского феминизма в результате осерчала не на шутку и написала большую ответку, в которой метлой прошлась по всему нынешнему SJW-дискурсу, верно подметив, что это такая современная форма вигилантизма, плавно переходящая в суд Линча.

Перевел самое хорошее:

Что до "вигилантской справедливости" - приговора без суда - она начинается в ответ на недостаток справедливости. Либо система прогнила, как в предреволюционной Франции, либо ее просто нет, как на Диком Западе - поэтому люди берут ситуацию в свои руки. Но эта понятная и временная "вигилантская справедливость" может превратиться в укорененную в культуре привычку к суду Линча, когда принципы справедливости отринуты, а в обществе укрепляются неправовые структуры. К примеру, Коза Ностра, начиналась как сопротивление политической тирании.

#MeToo - симптом сломанной правоохранительной системы. Слишком часто жалобы женщин и прочих жертв сексуального насилия не получают внимания в общественных учреждениях (в том числе корпоративных), поэтому они начали использовать новый инструмент - интернет. И звезды посыпались с неба. Это оказалось крайне эффективно, и было воспринято как общий призыв к действию. Но что дальше? Правоохранительную систему можно исправить или же наше общество может избавиться от нее. Учреждения, корпорации, фирмы могут навести у себя порядок или ждать нового звездопада, с метеоритным дождем заодно.

Если законные процедуры игнорируют из-за того, что они выглядят неэффективными, что же займет их место? Кто окажется новым распорядителем власти? Это будут не Плохие Феминистки вроде меня. Нас не принимают ни правые, ни левые. В экстремальные времена - выигрывают экстремисты. Их идеология стала религией, где каждый, кто не подражает слепо их взглядам, оказывается отступником, еретиком и предателем. Все "умеренное" и "центристское" оказывается уничтоженным. Писатели попадают под особое подозрение, ведь они пишут о людях, а людям свойственна моральная неоднозначность. Цель идеологии - в уничтожении всякой неоднозначности.

Подумал, что так, наверное, старые социалисты пытались объяснять своим молодым коллегам в начале 20-го века, что социализм - это про равенство и справедливость, а не про реки крови и выпущенные наружу кишки буржуазных выродков.

Мы все, затаив дыхание, конечно же, ждали, когда история Насти Рыбки попадет в струю феминистского дискурса. Ведь она образцовый кандидат для патерналистской заботы со стороны прогрессивной общественности. Несчастная жертва эксплуатации. Подписать ее под #metoo, защищать от "слатшейминга" и "виктимблейминга". А если она сама против такого лишения субъектности - это у бедной девочки стокгольмский синдром, чего ее слушать?

Некоторых феминисток, которые нынче жалеют Рыбку можно вспомнить по флешмобу #янебоюсьсказать. Тогда они описывали настоящий травматичный опыт: изнасилования, избиения и т.д. Как они пытаются пережить этот опыт? А, собственно, через участие в фемдвижении. Будучи людьми аналитического склада ума, они превращают личное в общественное, интерпретируют свой опыт, как часть системного ("патриархата"), бороться с которым тоже нужно системно: объединяться с "сестрами", писать книги, устраивать кампании-флешмобы. Это все хорошо, конечно, но все-таки: как оно помогает в борьбе с личной травмой? Все эти флешмобы, где часто не упоминают даже имя абьюзера, скорее похожи на некий ритуал. Повторное и совместное переживание травмы. То есть ретравматизация, в рамках которой страх и боль лишь усиливаются. Травму здесь не лечат, а демонстративно несут перед собой, словно крест - символ принадлежности к сообществу женщин травмированных жестоким миром патриархата.

Теперь возьмем Рыбку, которая на своем веку тоже, наверняка, хлебнула травматичного опыта. Но интуитивно выбрала иной путь. Инвертировать ситуацию. "Я не проститутка, а охотница", "не меня ебут, а я их". Здесь, конечно, можно снова вспомнить про стокгольмский синдром. Однако первым не согласится Олег Дерипаска, который нынче пребывает в полной уверенности, что выебли именно его. Таким девушкам предписано быть объектами для "патриархов" вроде Дерипаски - их продают и покупают, выбрасывают как сломанные игрушки, никто не помнит их имен. Но теперь великий и ужасный олигарх ЖАЛУЕТСЯ В СУД на девочку из Бобруйска. Это ли не признак, что у нее действительно получилось перевернуть ситуацию, из объекта стать субъектом? Проучила статусного жлоба, привыкшего смотреть на таких как она как на мясо, а заодно подала сигнал другим девочкам из Бобруйска - "мы не такие уж слабые и беззащитные, нас стоит бояться".

В недавнем сериале Altered Carbon есть момент, где искусственный интеллект в виде Эдгара По (да-да) лечит психически травмированную девушку... заставляя ее бить его по роже (дело происходит в виртуальной реальности). Родители сначала возмущены: "он учит нашу девочку насилию!" На что мудрый ИИ замечает, что бить кого-то по роже - это лучший "эмпавермент", способ вернуть уверенность, восстановить треснувшую психику. До того девушка была поймана в своих воспоминаниях, где на повторе переживала момент своего избиения - то есть находилась в таком бесконечном #янебоюсьсказать. Нет, рефлексия не лечит от травмы - она И ЕСТЬ травма. А вот обретение способности бить в ответ - лучшее лекарство.

В журнале "Эон" вышла смелая по нынешним временам статья, посвященная теме "согласия на секс". Автор пишет, что "согласие" (consent) - это вовсе не какая-то объективная вещь, а социальный конструкт, который эволюционировал со временем. Пишет, что бинарная схема "да или нет", которую отстаивают сегодняшние феминистки не подходит для жизни т.к. сексуальное поведение людей куда сложнее этой бинарности. Секс одновременно может быть "унизительным и возбуждающим, отвратительным и интригующим, пугающим и привлекательным". Более того, добровольный секс и желанный секс - это не одно и то же. Не-добровольный (non-consensual) и нежеланный секс - аналогично разные вещи. Понятие "согласие" нельзя приравнять к понятию "желание". И даже "желанный секс" отнюдь не всегда совпадает с "хорошим сексом". Людей может тянуть именно к нарушению границ "добровольности" и "желанности" - к экспериментам со страхом и болью, удушением и т.д. Бинарная схема согласия сходу вытесняет подобное в сферу криминального и девиантного.

Поэтому такое бинарное отношение к сексу, вместе с магистральной концепцией #metoo (где женщина "объект" и вечная жертва "патриархата"), на практике ведет к консервативным формам "полицейского надзора за сексом". Что мы действительно наблюдаем - в виде ограничительных и пуританских разновидностей феминизма.

Наверняка, многие уже задумались, что же за мужская шовинистическая свинья это пишет, проповедует rape culture? Шовинистическую свинью зовут Хейди Метьюз, она профессор права из Торонто. Но самое интересное даже не это. А то, что ее текст легко продолжить цитатами из Мишеля Фуко, который исписал километры страниц о том, как общество осуществляет "надзор" над личностью. Только если во времена Фуко это чаще шло под соусом религиозного консерватизма, то теперь - под соусом социальной справедливости, прогресса и т.д. Но, как и во времена Фуко, есть два главных агента надзора - полицейский и психиатр. И если вы против прогрессивного пуританства - вы либо насильник (клиент полицейского), либо "извращенец" и "психопат" (клиент психиатра).

Продолжая тему про когнитивное искажение, замешанное на том, что события, вокруг которых больша хайпа, интуитивно кажутся нам более распространенными. “Если много говорят о преступлениях - значит уровень преступности растет” (на самом деле может быть как раз наоборот). Называется “эвристика доступности”.

Вот хороший пример - рейтинг стран наиболее опасных для женщин. Там Пакистан, Индия, Сомали, Конго и прочий Йемен. Удивление начинается, когда видишь, что замыкают рейтинг США, расположенные на десятом месте. От Нигерии до США один шаг… чтоа? Смотрим внимательно, рейтинг составлялся по нескольким показателям: здравоохранение, дискриминация, сексуальное насилие, несексуальное насилие, традиции (вроде женского обрезания) и торговля людьми. США попали в рейтинг только из-за двух номинаций посвященных насилию.

Но самое интересное, как этот рейтинг делали: оказывается составители “опросили 548 экспертов по женским вопросам: госслужащих, журналистов, сотрудников фондов, ученых и общественных комментаторов (это блогеров, что ли?)”. Зачем нужна скучная работа со статистикой, когда можно просто разослать опросник 548 чувакам и слепить таблицу по мотивам? Но почему эти “эксперты” связали Америку с насилием? Да просто потому, что после кампании #metoo у них отложилась ассоциация “США - насилие над женщинами”. Даром, что такие кампании в США как раз признак того, что насилие там давно перестало считаться нормой, а вот во всех остальных странах рейтинга оно обыденно и рутинно. В итоге: абсурдная ситуация, когда наделенных всеми правами американок приравняли к бесправным жительницам Йемена и Сомали.

В журнале Spiked вышла едкая подборка текстов про секс, насилие, феминизм, инселов и тому подобные всех волнующие темы.

Джоана Вильямс пишет, что #metoo является сугубо консервативным по своей сути. Чем раньше консерваторы запугивали девушек, дабы отвадить от “беспорядочных связей”? Венерическими заболеваниями, внебрачной беременностью, общественным осуждением. В наше время контрацепция продается на каждом углу, поэтому проблемы болезней и беременности отошли на второй план. Но теперь придумали новое пугало - ее величество Психологическую Травму.

Проповедники нового пуританства твердят, будто секс чреват насилием, абьюзом, шеймингом и прочим набором, последствия которого вы будете всю жизнь лечить у психотерапевта, примерно как лечили сифилис ваши легкомысленные прабабушки. Матриархи, осуждающие девушек за фривольное поведение, никуда не исчезли. Просто сегодня это не матушки-игуменьи, а психотерапевты, фемактивистки и прочие прогрессивные граждане.

Неизменным остается главное: представление о женщине, как о хрупком и слабом существе, которое могут “сломать” кружащие вокруг мужчины-хищники. Раньше “сломанная” женщина оставалась с внебрачным ребенком на руках, а теперь с “травмой” и пожизненным абонементом к психотерапевту. Эпоха “свободной любви” прошла, наступила эпоха бегства от риска.

Единственный способ избежать риска получения “травмы” - взаимодействовать по четким, заранее оговоренным правилам. Отсюда вся эта “культура согласия”, подразумевающая формализацию и обсуждение каждого шага. Но именно формализация убивает интимность - ведь формальные соглашения заключают там, где нет доверия. Лишившись интимности, доверия и спонтанности секс нивелируется до физического процесса, пустого и бессмысленного.

Еще немного темной стороны #metoo Здесь рассказывают историю несчастной девушки, которая сквозь слезы описывала в суде, как ее насиловал какой-то мерзавец. Затем выяснилось, что она активистка и борец с сексуальным насилием. Нет, активисток тоже насилуют. Просто оказалось, что у нее в соцсетях была методичка "как выглядит насилие" - и ровно по ней она шпарила на допросах (а иных доказательств там и не было). В другом случая дочка обвиняла папу. Пока не обнаружилось, что описание якобы случившегося насилия она позаимствовала прямиком из "50 оттенков серого".

Обвиняемым, при этом, поломали репутацию и карьеру, потрепали нервы, завалили счетами на адвокатов. Но кого это вообще волнует? Патриархат рубят - щепки летят.

Вишенка на торте: в канадской судебной статистике (а все происходило в Канаде) такие дела впоследствии фигурируют, как дела, которые не дошли до (окончания) суда. И нигде не будет указано, что причина этого - обвинения оказавшиеся ложными. То есть, их потом будут подшивать к статистике, иллюстрирующей тезис о том, как сложно жертвам сексуального насилия добиться правосудия.

Все это, конечно, не повод для того, чтобы отказываться от публичного обсуждения проблемы сексуального насилия. Однако любое самое благородное намерение несет в себе зерно возможности извращать и злоупотреблять. Именно поэтому нужны старые-добрые правила вроде презумпции невиновности, процессуальных норм и всего прочего.

​​Как раз недавно писал, что SJW-редакция феминизма и #metoo порождают феномен "нового викторианства", в рамках которого отношения мужчин и женщин признаются опасными, обрастают кучей ограничений и формальностей. И вот пожалуйста - прогрессивное издание рапортует о новых правилах общения М и Ж. "Не оставаться наедине", "не звать на обеды", "встречаться только в присутствии маменьки или гувернантки". В общем, в 19-ом веке бы, наверняка, одобрили. Прогрессизм обращается в консерватизм, лихо приложив подковой по лбу своих сторонников.

На Кольте отличный текст, посвященный нашей любимой теме: как культура виктимности, культ согласия и прочее прогрессивное #metoo ведут нас по вымощенной благими намерениями дорожке прямиком к полицейщине и наздору:

При этом сложность создания подобного договора лежит не непосредственно в сфере сексуального — она вытекает из процесса добровольной самоизоляции, принимающего в некоторых частях общества радикальные формы. Американские социологи Брэдли Кэмпбелл и Джейсон Мэннинг, исследующие жизнь в американских кампусах, пишут о зарождении в студенческой среде «культуры виктимности», основанной на агрессивной борьбе за право не соприкасаться с явлениями, потенциально способными создать психологический дискомфорт или «триггернуть» травму: начиная от описания сцен насилия в литературе (от Гомера до Франзена) и заканчивая изображениями на долларовых купюрах президента Джефферсона, державшего чернокожих рабов.

Необходимость полицейского контроля над телесными прикосновениями возникла с исчезновением соприкосновений социальных. В эпоху «терапевтического поворота» индивид редуцировался до суммы своих психологических травм и использованных им способов их преодоления. На смену публичным пространствам приходят так называемые пространства безопасные (safe spaces) — социальные бомбоубежища. Побереги себя — отсидись в специальной комнате среди таких же, как ты, под надзором эмпатичных социальных работников. Не выходи из своей звукоизолированной фейсбучной ленты, из своей женской кофейни, не совершай ошибку. А если наткнешься на что-то неприятное — немедленно развидь.

https://www.colta.ru/articles/society/20476-rukami-ne-trogat-kuda-ischezli-so-prikosnoveniya

Насилие в семьях: фантазии vs. статистика

Познавательный текст на горячую тему - о специфике бракоразводных в США и о том, как обвинения в домашнем насилии становятся "серебряной пулей", оружием женщин в суде. Однако интересен текст, прежде всего, собранной там статистикой.

- Уровень домашнего насилия в США упал на 72% с 1994-го по 2011-ый.
- Женщины более мужчин склонны инициировать насилие в отношениях.
- Жертвами домашнего насилия в равной мере становятся и женщины, и мужчины (с предыдущим тезисом оно вяжется, видимо, в силу того, что последствия мужского насилия тяжелее).
- Мужчины становятся жертвами насилия в 70% случаев (это включает насилие со стороны других мужчин).
- Женщины убивают своих детей столь же часто, как и мужчины.
- Наиболее безопасная среда для ребенка - это семья, в которой присутствует биологический отец.
- Женщины инициируют развод в 69% случаев (образованные женщины в 90%).
- Суды оставляют детей с матерями в 82.5% случаев.
- Уровень самоубийств в 4 раза выше среди мужчин и в 8 раз - среди разведенных мужчин.
- Дети выросшие без отцов более подвержены риску стать наркоманами, оказаться жертвами насилия, отравиться в тюрьму. Они в два раза чаще бросают школу, среди них в 7 раз больше уровень подростковых беременностей.

В целом, впечатление, что ситуация с домашним насилием (по крайней мере, в США) - это очередная история про "эвристику доступности". Реальный уровень насилия снизился. Оно перестало восприниматься, как социальная норма - отсюда и #metoo, которое в свою очередь создало впечатление, будто "домашнее насилие везде" и нарисовало карикатурный образ мужчины-абьюзера.

Эпичная история. Журналистка на волне флешмоба #metoo создала подкаст #meneither, где посмела заявить страшное: будто некоторые жертвы насилия - вовсе не жертвы; люди, знаете ли, могут и врать ради внимания и социального капитала, поэтому нужно оценивать критически. И тут началось: мало то, что ее подкаст на ютубе завалили жалобами, неравнодушные граждане докопались до кофейни принадлежащей ее мужу: дескать, ее владельцы "апологеты культуры изнасилования". В итоге действительно нанесли какие-то финансовые потери семейному бизнесу.

В одной истории переплетаются все самые пакостные явления: культура слежки, культура шейминга, тирания агрессивных меньшинств, нежелание отделять разные формы репутации друг от друга (ну как, спрашивается, качество кофе связано с позицией по #metoo?). Важно пристально следить за тем, кто и что пишет в интернете. Вдруг ваш коллега, начальник, близкий окажется скрытым монстром, который неоднозначно высказался по известной теме? За всеми нужен цифровой паноптический надзор.

Нынче Госдума приняла закон об ужесточении статьи 128.1 УК РФ (клевета). Напоминаю, что в нормальной правовой системе за слова не должны сажать в тюрьму, а для защиты от слов, способных нанести репутационный, финансовый и прочий ущерб, должно хватать и гражданского иска. Всем известно, что в России следствие и прокуратура работают настолько идеально, что количество оправдательных приговоров исчисляется долями процента от общего числа т.е. в суд, надо полагать, попадают исключительно виновные (на самом деле нет, конечно). Однако самое интересно, что значительную долю этих оправдательных приговоров составляют дела о клевете т.е. даже в российских судах понимают, что это ерунда.

В обсуждении нынешнего ужесточения чаще всего поминают момент, что "ложные обвинения в совершении преступления против половой неприкосновенности" теперь наказуемы сроком до пяти лет. Действительно, сложно объяснить это чем-то иным, нежели желанием заткнуть рот российскому #metoo. Однако до пяти лет - это теперь еще и обвинения в совершении "либо тяжкого или особо тяжкого преступления". Что это значит? Есть, например, статья "Получение взятки" (290 УК РФ) - в части 4, где про государственное должностное лицо, грозит до семь лет, а в части 5, где про группу лиц и крупный размер, до десяти т.е. это тяжкая статья. Таким образом, получается, что если условное ФБК делает ролик, где прямо заявляет, что N получил взятку в крупном размере, то можно брать авторов под белы рученьки и тащить прямиком в СИЗО.

Также есть еще одно занятное нововведение: клевета о том, что человек страдает опасным для других заболеванием теперь влечет срок до трех лет. Надо думать, утверждение, что некто болеет КОВИД-19, а не просто "атипичной пневмонией" тоже может попасть под действие этого замечательного закона.