Фридрих Ницше - немецкий композитор

Книга моего друга замечательного филолога Дмитрия Иванова будет представлена на книжном фестивале на Красной площади! Автор один из самых глубоких знатоков и истинных ценителей такого невероятного явления как русский рок! Приходите, приобретайте, наслаждайтесь текстом!

Друзья, представляем книгу Дмитрия Иванова «Крест и рок: «Синтетический текст» Константина Кинчева» Издание получило широкий резонанс в России не только среди поклонников русского рока, специалистов широкого гуманитарного профиля, но и среди тех, кто интересуется актуальными вопросами культуры. Эта книга нелегка и даже бесполезна – для скучающего «потребителя». Просто она – не фаст-фуд. Самая близкая аналогия – научный роман. Научный – по глубине и выверенности метода и результатов: пришлось придумать новую теорию, чтобы воссоздать во всей полноте и сложности портрет одного из главных культурных героев России рубежа тысячелетий. Роман – потому что автор долго «болел» своим героем в лучшем смысле этого слова. Здесь всё научно – и всё по-хорошему пристрастно, всё живет и дышит в такт творческой вселенной Кинчева. Это одно из уникальных качеств книги. В ней мастерское сочетание портрета и фона. Ведь Константин Кинчев – одна из главных «персонификаций» самого понятия «русский рок». И в то же время он всегда «идет своей колеей». Другое уникальное качество книги – однозначное решение вопроса, поэт ли Кинчев и какой он поэт. Сам рок-герой книги скромен: «Я, конечно, не поэт – в высшем понимании этого слова... Мне нужен синтез искусств, чтобы всё это гармонично звучало и пыталось достучаться до сердец..» А книга «Крест и рок» наглядно показывает, как музыка, обложка альбома, концертное шоу, сценическое и медийное поведение продолжают кинчевское слово и «работают» как единый «синтетический текст» – становящийся в итоге тем самым Текстом жизни и Судьбой Поэта. Радикальный выразитель «героической» рок-эпохи 1980-х, Константин Кинчев заостряет конфликт до предела, до грани небытия – но, падая, встает, преодолевает, обретает, идёт дальше, остаётся мятущимся собой и в то же время открывает «бытие-к-Богу». Другие грани уникальности книги пусть откроет настоящий читатель. Приглашаем приобрести свой экземпляр книги на книжном фестивале Красная площадь со 2 по 6 июня 2023 года шатер № 17 «Регионы России» Ивановская область (вид на Кремль, место 39) Тел. Представителя издательства 8-930-330-36-20 @pressto_ipk Время работы фестиваля: 2 июня с 10:00 до 22:00, 3, 4, июня 2022 года с 10:00 до 22:30, 5, 6 июня 2022 года с 10:00 до 21:30. Репост приветствуется 

Сердечно благодарю моего друга и когда-то ученика, а сейчас настоящего русского философа и русского офицера Андрея Юрьевича Коробова-Латынцева! Искренне горжусь!

Сегодня день рождения моего учителя и друга (а по совместительству еще и моего научного руководителя в аспирантуре) Владимира Владимировича Варавы, которого я сердечно поздравляю! Всё, что я сейчас умею и знаю, всё что я сейчас делаю - всё это благодаря ему. Самому главному меня научил именно он. И одни из самых главных моих благодарностей в жизни - тоже ему.
Спасибо Вам за всё, Владимир Владимирович! Долгая вам лета!!!

С Вл. Варавой на II международной научно-практической конференции "Философия на линии фронта - 2022: гибридные войны и их трансформация в XXI веке"

Новая русская сотериология

У России на роду написано – спасать. Такова ее миссия, такова ее судьба, таково ее предназначенье. Причем спасать не только себя, но и мир. Мир, который во зле лежит. Чтобы он окончательно не рухнул в бездну зла, в бездну небытия. Удерживать мир на краю гибели, не давать ему сползти в адово пекло ничто.

Зачем нам мир? Весь мир? Затем, что Россия – это Все-Мир, это настоящая всемирность, всечеловечность. Географически, исторически, политически, религиозно, культурно, духовно.

Остальной, прежде всего западный «мир» этого не понимает и поэтому боится России, заигрываясь в свои дурные игры, становящиеся войнами. Сегодня он заигрался в пост-человеческую игру с человеком, с попыткой что-то в нем изменить, чтобы человек перестал существовать в своем известном традиционном облике. Осуществить это не удастся, но вред принести может существенный. Уже приносит. Калечатся души, калечатся тела.

И России за державу, то есть за человека обидно. И не даст Россия человека в обиду, отстоит его, не позволит измываться над его божественным образом до предела, не позволит глумиться над его нравственной природой.

Это и есть новая русская сотериология – спасать человека, человека как он есть. И спасет, а остальное уже само приложится. Главное – отсечь ложное.

В День защиты детей пара моих статей о метафизике детства: «Спасители вселенной(детство в русской философской культуре)» и «Детство»

https://www.pereplet.ru/text/varava27nov02.html

https://www.topos.ru/article/ontologicheskie-progulki/detstvo

Парадоксы войны и мира

Когда идет война и ответственное гражданское население в нее вовлечено, как и положено, то цели и смыслы существования предельно ясны: защита и спасение Отечества, победа над врагом, восстановление справедливости, достижение мира.

Состояние войны – это состояние очень внятных и понятных общих смыслов. Очень простых, но очень понятных для всех. А вот что с миром? Когда приходит мир можно ли говорить о подобной общности смыслов как во время войны?

Есть конечно набор стандартных социальных и родовых ценностей, в которые также вовлекаются люди и принимают активное участие. Однако, у этих ценностей есть свой срок годности, они не работают вечно, они иссякают, кончаются, наступает смысловой вакуум, господство цинизма, гедонизма, откровенной пошлости и низости.

И тогда вновь наступает война, чтобы простыми витальными смыслами вернуть человека в его истинное человеческое состояние. И это происходит не по воле какого-то человека, группы, класса, партии и т.д. Просто наступает время войны.

И вот вопрос: может человек и не создан для мира, раз он постоянно обрушивается в войну? Может он и не знает, для чего ему мир, не знает, как правильно жить в мире, не может его ценить и распорядиться должным образом? Ему дают мир, но он его упускает, ломает, не может удержать, потому что не знает, для чего ему нужен мир помимо социальных и родовых ценностей. А эти ценности видимо не предел для человека, раз они его не могут удержать в мире не то, чтобы навечно, но хотя бы на какой-то обозримо большой срок.

Возможно, мир не для нынешнего состояния людей, они не могут в мире, мир – это невероятная роскошь для человека, он его все равно променяет на низкие и вульгарные смыслы. Но вселенская справедливость этого не терпит.

Вот почему исконные философские вопросы о смысле существования человека и человечества как их сформулировал, например, Хайдеггер: «Кто мы есть?» и «Почему мы должны быть?» все-таки оказываются самыми насущными. От них зависит быть миру или не быть. И типичный обывательский ответ: сколько людей столько и смыслов, интересов, предпочтений здесь, увы, не работает.

О тотальной мобилизации

В исповеди есть такие слова: «Согрешил словом, делом, помышлением и всеми моими чувствами…»

Человек кается в своем грехе тотально: и внешне, и внутренне, и за дела, и даже за помыслы. Кстати, Кант говорил, что намерение, желание, стремление также является поступком, подлежащим моральной оценке не меньше, чем сам поступок.

В исповеди предполагается негативный (греховный) аспект этих деяний, за которые нужно каяться. А вот если перевести их в положительный контекст и применить к современной ситуации, когда часто слышны призывы о тотальной мобилизации. Этот призыв абсолютно правилен, но что он может означать в действительности?

Понять это помогают как раз эти слова исповеди: в ситуации войны все должны быть мобилизованы не только делом, но и словом и помышлением. И в целом это и есть одно большое реальное общее дело.

Кто мобилизован делом? Те, кто прежде всего, на линии фронта: бойцы, военкоры, врачи, волонтеры и многие, многие другие, которые буквально «руками» способствуют победе, рискуя и жертвуя своими жизнями.

Кто мобилизован словом? Это бойцы идеологического фронта: это писатели, священники, философы, журналисты, политологи и очень многие категории, которые адекватно понимают ситуацию и столь же адекватно могут ее донести. И слово не менее значимо, чем дело, оно само становится делом. И успех на фронте во многом завит от работников слова.

Кто мобилизован помышлением? Все те, кто непосредственно не помогает словом и делом. Либо не дозрели, либо пока не могут, время еще не пришло. Но их помыслы также должны быть устремлены к одной цели. Тогда это и будет тотальная мобилизация.

Если в обществе «разброд и шатания», если многие не понимают, а то и вовсе не знают, что идет война и питаются при этом из вражеских источников, то успеха не будет. Дух рассеян «по стихиям», и нет необходимой всеобщей воли к победе.

И сейчас нужно думать, как достичь этого единства слова, дела и помышления для как можно большого числа наших сограждан. Есть путь молитвенный, есть идеологический, есть философский, просвещенческий, есть информационный, есть путь искусства и культуры и т.д. Для достижения победы нужно использовать все возможные ресурсы.

Алексей Федорович Лосев из ссылки в 1933 г. пишет своей жене Валентине Михайловне, тоже находящейся в ссылке:

«Эх, жить хочется, родная! Самое главное – жить хочется, мыслить, чувствовать, творить вместе с людьми, с народом, создавать жизнь для себя и для других, жизнь хорошую, глубокую, веселую и богатую, жизнь и мысль – чистую, уходящую в таинственные глубины, но и ярко плещущую здесь снаружи, красивую, радостную, духовно-сладкую, сильную! И страдать хочется, но так, чтобы от этого расцветала душа, оплодотворялась жизнь и твоя собственная и окружающих, чтобы страдание вело не к гниению и отупению, но к расцвету, к подъему, к обновлению!»

Такова подлинная философия жизни, выраженная одним из самых значительных русских философов: воля к жизни и воля к страданиям одинаковы. Убери страдания, чего хочет обывательское большинство, и не будет никакой жизни, она вся превратится в мещанскую труху, в бездарную и скучную бессмыслицу.

Наследник Достоевского и глубочайший знаток Ницше А. Ф. Лосев хорошо понимает, что такое страдание, знает его истинную ценность, видит его огромную высветляющую и придающую жизни смысл силу.

Либерализм и русофобия

Сегодня эти понятия почти полные синонимы: либерал – значит русофоб и обратно. Но так было не всегда. Вообще история самого термина, пришедшего из западного, прежде всего, англосаксонского философско-политического контекста весьма неоднозначна в России. Здесь строгой корреляции нет, не было и быть не может.

Либералом может считаться Евгений Онегин, как и его alter ego Ленский, который «с душою прямо геттингенской», который привез из Германии «вольнолюбивые мечты», Онегин к тому же еще читал Адама Смита и имел планы на экономические реформы. Очевидно, что вообще никаких русофобских идей у него и близко не было.

Весьма показательная фигура здесь – Иван Тургенев. Это классический пример того, как либеральное мировоззрение русского человека может уживаться с огромной любовью к России.

Либеральное мировоззрение Тургенева наиболее полно и глубоко выражено в программном рассказе «Довольно», имеющим абсолютно автобиографическое содержание. Это кредо русского либерала с русской душой.
Либерализм Тургенева имеет два измерения – политическое и мировоззренческое.

Политическое совсем не оригинально, это стандартный набор западников о тирании, рабстве, невежестве толпы, жаждущей лишь пошлых удовольствий, о бессмысленности страданий во имя… и обличение всего этого.

Важнее, конечно, мировоззрение Тургенева. А здесь сплошные житейские сентименты, сетования, сожаления об уходящей молодости, о быстротекущем времени и приближающейся старости и смерти. Он выносит такой в общем-то банальный вердикт жизни: «суть жизни мелко-неинтересна и нищенски-плоска». Для него все бренность, везде он видит «тлен и прах». Ни во что не верит, ни на что не надеться. Ни искусство, ни природа, ни даже любовь его больше не вдохновляют. Он чувствует лишь отвращение и разочарование ко всему.

Это мироотрицание есть житейский нефилософский пессимизм, это не русская тоска, а стенания русского европейца, либеральный скулеж, испугавшегося старости и смерти человека, человека одаренного, красивого, образованного, умного, но чрезвычайно изнеженного и поэтому так ранимого. Но что его «раны» по сравнению с теми ужасами жизни, которые испытал Достоевский. И не только он.

И это, конечно, парадоксально.
С одной стороны, Тургенев большой художник, любящий, чувствующий, понимающий Россию, у него почти метафизический дар как у Художника; но, с другой, он видит лишь мелочь, ничтожность жизни и не видит чуда и тайны бытия, которую может видеть даже человек, не обладающий таким художественным даром как Тургенев.

Но Тургенев страдает и мучается от этого. Современный же либерал начисто лишен нравственных страданий и любви к России. Такова очень существенная разница между ними.

Интеллектуал - это не тот, кто хорошо владеет архивом. Это тот, кто способен этот архив актуализировать применительно к своему времени. Тот, кто способен сопоставить координаты своей эпохи с другими эпохами. Тот, кто способен на политический жест, на политическое действие. Вебер и Юнгер - интеллектуалы. Вл.С.Соловьев, Бердяев или о.С. Булгаков - интеллектуалы. У нас и в наше время есть интеллектуалы: Дугин, Вл. Варава, А. Секацкий, А.В. Черняев и др. Даша Дугина была интеллектуалом - с активной гражданской и политической позицией, которая выражалась "в особенных словах и делах в обстоятельствах войны" (цит. Платон), что не мешало ей работать над кандидатским диссером. С противоположной стороны (т.е. если говорить о противниках России) есть, например, Щедровицкий-младший или Борис Межуев, или даже сошедший с ума старикан-софист Анатолий Ахутин. Но это - единицы на фоне огромного научного дискурса, который варится в себе самом, который закрыт и не видит ничего вокруг себя. У нас, например, в стране есть несколько специалистов по теории справедливой войны. Что они делали, когда случилась Русская весна и Донбасская война? Писали статьи и книги, цитировали друг друга. Что они делали, когда началась СВО? Писали статьи и книги, цитировали друг друга. Что они делают сейчас, когда наступает следующий этап СВО? Правильно: пишут статьи и книги, цитируют друг друга. В любой непонятной ситуации читай западных специалистов и на основе прочитанного пиши статьи и книги, и цитируй коллег, которые занимаются той же темой. Это называется академическая карьера, ничего в этом плохого нет. Просто не надо путать понятия.

«Собака» маркиз де Кюстин, как его назвал Жуковский, написал изумительный по-своему текст, кладезь русофобии, свой знаменитый антирусский памфлет «Россия в 1839 году».

Набор субъективных и крайне поверхностных тенденциозных суждений, ставших на долгие годы источником многих антирусских стереотипов. Но иногда он, справедливости ради, нужно сказать попадал. Примечательны последние слова, в которых высказана истина с обратным знаком:

«Когда ваши дети вздумают роптать на Францию, прошу вас, воспользуйтесь моим рецептом, скажите им: поезжайте в Россию! Это путешествие полезно для любого европейца. Каждый, близко познакомившийся с царской Россией, будет рад жить в какой угодно другой стране. Всегда полезно знать, что существует на свете государство, в котором немыслимо счастье, ибо по самой своей природе человек не может быть счастлив без свободы».

«Государство, в котором немыслимо счастье» - говорит недалекий француз. И сразу же приходят на ум слова немецкого гения Фридриха Ницше, сказавшего: «Я променял бы все счастье запада на русский лад быть печальным». И это не единственные слова восхищения в адрес России, сказанные им.

Так формируются две линии в истолковании России западными авторами: линия де Кюстина и линия Ницше. Они так же значимы как линия Платона и линия Аристотеля для античной философии и ее последующего влияния.

Кто более глубок и, соответственно, прав в своем понимании России?

Ницше очень хорошо видел цену этого дешевого счастья, перед которым преклоняется маркиз и которого он не нашел в России. Счастья, которое в конечном счете, свелось к безудержному потреблению и правам меньшинств. О свободе на Западе вообще можно забыть.

Правильно, в России такого «счастья» нет, не было и не будет, маркиз здесь прав, и в этом глубинная суть нашей русской жизни, исконной русскости, чью непостижимую сущность разгадал Ницше.

«Вячеслав Великолепный», он же Вячеслав Иванов – блистательнейшая фигура нашего философско-поэтического олимпа, находящаяся в первом ряду не только периода Серебряного века, но и вообще всей истории русской культуры.

Исследователи склонны несколько приуменьшать его значимость, видеть его в тени великих. Например, как философ он уступает Бердяеву, как богослов – Флоренскому, как поэт – Блоку и т. д. Это несправедливо, его вообще нельзя ни с кем сравнивать; он настолько глубоко самобытен, что можно говорить о собственном мире Вяч. Иванова, создавшую целую вселенную смыслов, актуальную сегодня как никогда.

Его глубине проникновения в тайну русской души, русской национальной идеи и русской народной психологии можно только поражаться. Здесь равных ему нет.

Вот фрагмент из статьи 1909 г. «О русской идее», которая входит в книгу с говорящим названием «Родное и вселенское»:

«Основная черта нашего народного характера — пафос совлечения, жажда совлечься всех риз и всех убранств, и совлечь всякую личину и всякое украшение с голой правды вещей. С этою чертой связаны многообразные добродетели и силы наши, как и многие немощи, уклоны, опасности и падения. Здесь коренятся: скептический, реалистический склад неподкупной русской мысли, ее потребность идти во всем с неумолимо-ясною последовательностью до конца и до края, ее нравственно-практический строй и оборот, ненавидящий противоречие между сознанием и действием, подозрительная строгость оценки и стремление к обесценению ценностей.

Душа, инстинктивно алчущая безусловного, инстинктивно совлекающаяся всего условного, варварски-благородная, т.е. расточительная и разгульно-широкая, как пустая степь, где метель заносит безыменные могилы, бессознательно мятежащаяся против всего искусственного и искусственно-воздвигнутого как ценность и кумир, доводит свою склонность к обесценению до унижения человеческого лика и принижения еще за миг столь гордой и безудержной личности, до недоверия ко всему, на чем напечатлелось в человеке божественное, — во имя ли Бога или во имя ничье, — до всех самоубийственных влечений охмелевшей души, до всех видов теоретического и практического нигилизма. Любовь к нисхождению, проявляющаяся во всех этих образах совлечения, равно положительных и отрицательных, любовь, столь противоположная непрестанной воле к восхождению, наблюдаемой нами во всех нациях языческих и во всех, вышедших из мирообъятного лона римской государственности, составляет отличительную особенность нашей народной психологии…

Общий склад русской души таков, что христианская идея составляет, можно сказать, ее природу. Она выражает центральное в христианской идее — категорический императив нисхождения и погребения Света и категорический постулат воскресения. Ее типические уклоны и заблуждения — только извращения ее основной природы, ее опасность — неправое упреждение отдачи своего света и самоубийственная смерть — тогда, когда умирающий еще недостоин умереть, чтобы воскреснуть. Если народ наш называли «богоносцем», то Бог явлен ему прежде всего в лике Христа; и народ наш — именно «Христоносец», Христофор»

Готовится грандиозное событие - новая театрализованная, литературно-музыкальная и религиозно-философская постановка моего «Псалтыря русского философа»🔥