Почему не стоит быть равнодушным к истории?
Рассмотрим этот вопрос с практической точки зрения – не впадая в назидания вроде «без прошлого нет будущего», «нельзя быть иванами, не помнящими родства» или, тем более, «наши предки были мудры». Все это отчасти верно – но для нас не столь важно. Важно то, что вопрос стоит не о том, почему нужно быть к ней неравнодушным, а именно, как он поставлен. Плюсы от изучения истории можно обсудить отдельно, но в центре нашего внимания сейчас, напротив, стоят минусы от ее неизучения.
Проблема в том, что люди, не интересующиеся прошлым, легко впадают в довольно глупые заблуждения. Я имею ввиду не обязательно прошлое своей страны и своего народа – хотя и их тоже. Если человека вообще не колышет ничего из того, что было до него, он донельзя подвергает себя опасности мыслить как дурачок.
И при этом не столь важно, как человек относится к прошлому, настоящему и будущему. Он может быть пассеистом, то есть тем, кто чурается всего нового и брюзжит, что раньше ноздри были круглее, а глисты толще. Он может быть неоманом (прекрасный неологизм Нассима Талеба) и думать, что это его «поколение» придумало ношение бороды, веганство и свальный грех. Но в независимости от знака, даваемого новому, человек, лишенный знания минувшего, склонен к ошибкам в оценке настоящего и будущего.
Заблуждение №1. Восприятие привычного и временного как вневременного
Заблуждение №2-1. Восприятие цикличности как новизны
Заблуждение №2-2. Принятие факта за тенденцию.
Обсудим их по отдельности.
Рассмотрим этот вопрос с практической точки зрения – не впадая в назидания вроде «без прошлого нет будущего», «нельзя быть иванами, не помнящими родства» или, тем более, «наши предки были мудры». Все это отчасти верно – но для нас не столь важно. Важно то, что вопрос стоит не о том, почему нужно быть к ней неравнодушным, а именно, как он поставлен. Плюсы от изучения истории можно обсудить отдельно, но в центре нашего внимания сейчас, напротив, стоят минусы от ее неизучения.
Проблема в том, что люди, не интересующиеся прошлым, легко впадают в довольно глупые заблуждения. Я имею ввиду не обязательно прошлое своей страны и своего народа – хотя и их тоже. Если человека вообще не колышет ничего из того, что было до него, он донельзя подвергает себя опасности мыслить как дурачок.
И при этом не столь важно, как человек относится к прошлому, настоящему и будущему. Он может быть пассеистом, то есть тем, кто чурается всего нового и брюзжит, что раньше ноздри были круглее, а глисты толще. Он может быть неоманом (прекрасный неологизм Нассима Талеба) и думать, что это его «поколение» придумало ношение бороды, веганство и свальный грех. Но в независимости от знака, даваемого новому, человек, лишенный знания минувшего, склонен к ошибкам в оценке настоящего и будущего.
Заблуждение №1. Восприятие привычного и временного как вневременного
Заблуждение №2-1. Восприятие цикличности как новизны
Заблуждение №2-2. Принятие факта за тенденцию.
Обсудим их по отдельности.
Заблуждение №1. Восприятие привычного и временного как вечного
Человек, плохо знающий то, что было до него, воспринимает привычные реалии как нечто, неподвластное времени. Сейчас дело обстоит так – значит так было (и, скорее всего, будет) всегда. Особенно дурно это звучит тогда, когда речь идет о ценностях. Люди полагают, что то, что ценно сейчас – было более-менее ценно всегда.
Кстати, о самом слове «ценности». Для нас оно звучит вполне привычно. Есть даже чудное выражение «вечные ценности». Помню, как я опупел, когда в прошлом году участвовал в одной научной конференции. Вышел вполне респектабельный философ из крутого вуза и стал говорить о «тысячелетних гуманистических ценностях» (которые, ясно дело, исчезают). Этому придурю было невдомек, что само слово «ценности» придумано чуть более века назад – особенно модным оно стало после популяризации трудов Ницше. До того ценности были понятием чисто материальным. «Семейные ценности» - это бриллианты прабабки и векселя прадеда. То, что в это понятие стали вкладывать духовный смысл – вполне современная идея.
Или. Мы, так или иначе, считаем важной книжную культуру, а потому полагаем, что народы, какой культуры не имевшие (дописьменные народы) находились в диком состоянии. Тот, кто не читает книг – не может обладать никаким знанием. На самом деле все наоборот. Книга существует для того, чтобы информацию забывать. Дописьменные народы заучивали информацию на слух – и лишь когда ее становилось слишком много, переходили к письменности. Индийские Веды и поэмы Гомера были записаны много после как были созданы. Их просто заучивали на слух. Отсюда и скепсис Платона в отношении письменности в диалоге «Федр». Но сейчас люди просто не понимают, как это возможно – знать, не читая. И не задумываются о том, откуда они знают тексты сотен песен (в том числе нелюбимых), хотя никогда их не читали.
Или. Большинство людей считает, что существование (либо отсутствие) Бога – это вопрос веры. И то, во что верит человек – это его личное дело (и личное мнение). А как иначе? «Религия – дело интимное». Но для Декарта, Лейбница, Ньютона и прочих вполне современных ученых (в том смысле, что добывали вполне научное даже по нашим меркам знание) существование Бога было краеугольным камнем науки. Если Бога нет – нет никакого надежного источника нашего знания. И это я только для великих ученых. Но обычного человека еще триста-четыреста лет назад вопрос религии был вопросом политической лояльности. Если ты православный, живущий в католической стране, то твоя присяга принадлежит иностранному патриарху – и ты не можешь считаться благонадежным. Твоя воля определяется твоей религией.
Или. Жизнь человека гораздо ценнее, чем что-либо еще. Нет ничего важнее жизни и других фундаментальных личных прав. Все это точно важнее, чем деньги или почести. Только вот очень долгое время было наоборот. Потому что людей – как грязи, а денег и почестей – куда меньше. Важность человеческой жизни стала возрастать тогда, когда прирост благосостояния превысил прирост рождаемости. Еще тысячу лет назад во многих вполне развитых на тот момент странах санкции за убийство человека были куда меньшими, чем за убийство лошади. Потому что лошади – это более ценная валюта, чем люди.
Человек, плохо знающий то, что было до него, воспринимает привычные реалии как нечто, неподвластное времени. Сейчас дело обстоит так – значит так было (и, скорее всего, будет) всегда. Особенно дурно это звучит тогда, когда речь идет о ценностях. Люди полагают, что то, что ценно сейчас – было более-менее ценно всегда.
Кстати, о самом слове «ценности». Для нас оно звучит вполне привычно. Есть даже чудное выражение «вечные ценности». Помню, как я опупел, когда в прошлом году участвовал в одной научной конференции. Вышел вполне респектабельный философ из крутого вуза и стал говорить о «тысячелетних гуманистических ценностях» (которые, ясно дело, исчезают). Этому придурю было невдомек, что само слово «ценности» придумано чуть более века назад – особенно модным оно стало после популяризации трудов Ницше. До того ценности были понятием чисто материальным. «Семейные ценности» - это бриллианты прабабки и векселя прадеда. То, что в это понятие стали вкладывать духовный смысл – вполне современная идея.
Или. Мы, так или иначе, считаем важной книжную культуру, а потому полагаем, что народы, какой культуры не имевшие (дописьменные народы) находились в диком состоянии. Тот, кто не читает книг – не может обладать никаким знанием. На самом деле все наоборот. Книга существует для того, чтобы информацию забывать. Дописьменные народы заучивали информацию на слух – и лишь когда ее становилось слишком много, переходили к письменности. Индийские Веды и поэмы Гомера были записаны много после как были созданы. Их просто заучивали на слух. Отсюда и скепсис Платона в отношении письменности в диалоге «Федр». Но сейчас люди просто не понимают, как это возможно – знать, не читая. И не задумываются о том, откуда они знают тексты сотен песен (в том числе нелюбимых), хотя никогда их не читали.
Или. Большинство людей считает, что существование (либо отсутствие) Бога – это вопрос веры. И то, во что верит человек – это его личное дело (и личное мнение). А как иначе? «Религия – дело интимное». Но для Декарта, Лейбница, Ньютона и прочих вполне современных ученых (в том смысле, что добывали вполне научное даже по нашим меркам знание) существование Бога было краеугольным камнем науки. Если Бога нет – нет никакого надежного источника нашего знания. И это я только для великих ученых. Но обычного человека еще триста-четыреста лет назад вопрос религии был вопросом политической лояльности. Если ты православный, живущий в католической стране, то твоя присяга принадлежит иностранному патриарху – и ты не можешь считаться благонадежным. Твоя воля определяется твоей религией.
Или. Жизнь человека гораздо ценнее, чем что-либо еще. Нет ничего важнее жизни и других фундаментальных личных прав. Все это точно важнее, чем деньги или почести. Только вот очень долгое время было наоборот. Потому что людей – как грязи, а денег и почестей – куда меньше. Важность человеческой жизни стала возрастать тогда, когда прирост благосостояния превысил прирост рождаемости. Еще тысячу лет назад во многих вполне развитых на тот момент странах санкции за убийство человека были куда меньшими, чем за убийство лошади. Потому что лошади – это более ценная валюта, чем люди.
Минусы такого восприятия особенно наглядны, когда речь идет о стереотипах в отношении конкретных народов и стран. Для человека, родившегося в 60-х «Китай» и «Камбоджа» - это нечто смешное (потому что на момент его взросления эти страны были театром абсурда с элементами трагедии), а вот «Литва» или «Франция» (а тем более «Париж») - это что-то цветуще-прекрасное, перед чем нужно преклоняться. Для современного молодняка все наоборот. Камбоджа – это прикольное место для туриков, нормальная такая страна, Литва – какая-то мелкая хрень, а Париж – вонь, бомжи и арабы. Проблема в том, что актуальное состояние страны и народа принимается за сущностные черты, за «менталитет». «Они такие, у них такая ментальность». Азиаты – деловиты и гостеприимны. Литовцы – а это вообще кто? Французы – космополиты, притом вонючие.
Кроме того - почему немцы пунктуальные? «Ну это у них в крови». Люди не понимают, что никакого менталитета не существует – он меняется в зависимости от того, чего хочет от народа его элита и как его воспитывает. И что у немцев порядок был насажден всего 4-5 поколений назад, а до их воспринимали так же, как представляют себя современные русские. «Мы духовные, но только дисциплины нам не хватает, мы не европейцы, мы другие, у нас особый путь» - это буквальное воспроизведение немецких заплачек прошлых веков.
Особенно удивляет людей, принимающих временное за вечное, изменения, которые происходят на их глазах. Они принимают эти перемены за крушение мира – но об этом мы подробнее поговорим в «Заблуждении №2».
Кроме того - почему немцы пунктуальные? «Ну это у них в крови». Люди не понимают, что никакого менталитета не существует – он меняется в зависимости от того, чего хочет от народа его элита и как его воспитывает. И что у немцев порядок был насажден всего 4-5 поколений назад, а до их воспринимали так же, как представляют себя современные русские. «Мы духовные, но только дисциплины нам не хватает, мы не европейцы, мы другие, у нас особый путь» - это буквальное воспроизведение немецких заплачек прошлых веков.
Особенно удивляет людей, принимающих временное за вечное, изменения, которые происходят на их глазах. Они принимают эти перемены за крушение мира – но об этом мы подробнее поговорим в «Заблуждении №2».
ВОПРОС
Приветствую! А как Вы относитесь к аналитической философии? Правильно ли я понимаю, что особенно не интересуетесь и не считаете чем-то значимым? Несколько удивлен полным отсутствием постов с упоминаниями каких-либо философов этого направления.
ОТВЕТ
Спасибо за вопрос. Нет, интересуюсь – недавно купил две книжки Витгенштейна, благо в черную пятницу они стоили вполне по-божески. Философию стараюсь читать только с бумаги. Не считаю чем-то значимым? – да, не считаю.
Называть аналитиков философами – это как называть гомеопатов врачами, а астрологов – астрономами. Я не утверждаю, что в книгах конкретного аналитика не может найтись никакого философского содержания, и даже уверен, что они задали философам много хороших вопросов. Но в целом это направление если и относится к философии, то негативным образом. Что тоже неплохо. Ну это как когда-то было с софистикой – софисты повлияли на философию. Конкретно тем, что задрали планку – и философам пришлось сильно постараться, чтобы переплюнуть конкурентов. Вспомним, что у Платона несколько диалогов названы именами софистов (Протагор, Горгий, Менон, Евтидем – кажется, никого не забыл) – задача была в том, чтобы научиться говорить еще лучше, чем софисты, но при этом не скатиться в релятивизм. Обе задачи были выполнены – во многом благодаря сильной оппозиции со стороны софистов.
Нужно ответить на 3 вопроса про аналитиков – что это за направление, кто его представляет и зачем оно нужно.
Что такое аналитическая «философия»? Это учение, согласно которому главные предметы философского знания являются фикциями. Сущность, бытие, истина, сознание – все это лишь сотрясания воздуха, за которыми нет никакого содержания. Так что же нужно изучать? Ну, давайте изучать язык. Но до этого нужно очистить его от фикций. А для этого нужно определить нефикции с помощью того же языка, в котором эти фикции есть. Отличная задача – но потерпевшая неудачу из-за внутренних противоречий. Или вот такое известное требование: «Любое научное утверждение должно строиться на фактах». А из каких фактов вытекает утверждение, что «научное утверждение должно строиться на фактах»? Где факты того, что нужны факты? Аналитическая теория сама кусает себя за хвост, делая основой своей эмпирики чисто метафизическое утверждение.
Кто такие аналитики? Рассел – член Фабианского общества. Что это такое – можно узнать из лекции Галковского. Это агентурная сеть британской разведки, занимавшаяся (и занимающаяся) насаждением социализма. В частности, оправдывавшая Гулаг и сталинизм. Собственно, именно поэтому аналитиков и надули через трубочку – появись такое направление где-нибудь в Испании, оно бы умерло, не выходя с кафедры философии в провинциальном вузе. Витгенштейн – вообще аутист, которого использовали втемную ловкие фабианцы. Как Хокинга – возят человека в коляске и рассказывают, что это он одним пальцем строчит прорывные астрофизические гипотезы.
Кому и зачем понадобилась аналитическая «философия»? Затем же, зачем опиньенмэйкерам под контролем Ми-6 были нужны социализм, экологизм, «борьба с расизмом», «гендерные исследования» и «современное искусство». Для разрушения консервативных ценностей. Аналитики – это такие пацанчики с раёна, прижавшие фраера ушастого: «Сущность, говорите? А где она, ваша сущность? – это пустое понятие. Бытие – бессмысленный предикат, ничего не дающий. Сознание, говорите? – а его нигде не найти, нет никакого сознания, и личности никакой нет, и поисков смысла – это фикции старых метафизиков. Платон, Аристотель, Декарт, Гегель, Ницше – это все литература. А наука – это про язык там всякий. Изучайте язык – английский, конечно. Короче, ничего нет, а все, во что верили и что познавали в течение веков – сплошная идеалистическая афера. Теперь все должно быть научно – как, например, научный социализм…»
Я использую очень простой принцип: если человек британец, масон или социалист – его можно читать, но осторожно. Но если все эти компоненты объединены в одно – я знаю, что это не просто лжец. Это тот, кто хочет, чтобы меня не было. А я хочу быть, ибо бытие – не фикция.
Приветствую! А как Вы относитесь к аналитической философии? Правильно ли я понимаю, что особенно не интересуетесь и не считаете чем-то значимым? Несколько удивлен полным отсутствием постов с упоминаниями каких-либо философов этого направления.
ОТВЕТ
Спасибо за вопрос. Нет, интересуюсь – недавно купил две книжки Витгенштейна, благо в черную пятницу они стоили вполне по-божески. Философию стараюсь читать только с бумаги. Не считаю чем-то значимым? – да, не считаю.
Называть аналитиков философами – это как называть гомеопатов врачами, а астрологов – астрономами. Я не утверждаю, что в книгах конкретного аналитика не может найтись никакого философского содержания, и даже уверен, что они задали философам много хороших вопросов. Но в целом это направление если и относится к философии, то негативным образом. Что тоже неплохо. Ну это как когда-то было с софистикой – софисты повлияли на философию. Конкретно тем, что задрали планку – и философам пришлось сильно постараться, чтобы переплюнуть конкурентов. Вспомним, что у Платона несколько диалогов названы именами софистов (Протагор, Горгий, Менон, Евтидем – кажется, никого не забыл) – задача была в том, чтобы научиться говорить еще лучше, чем софисты, но при этом не скатиться в релятивизм. Обе задачи были выполнены – во многом благодаря сильной оппозиции со стороны софистов.
Нужно ответить на 3 вопроса про аналитиков – что это за направление, кто его представляет и зачем оно нужно.
Что такое аналитическая «философия»? Это учение, согласно которому главные предметы философского знания являются фикциями. Сущность, бытие, истина, сознание – все это лишь сотрясания воздуха, за которыми нет никакого содержания. Так что же нужно изучать? Ну, давайте изучать язык. Но до этого нужно очистить его от фикций. А для этого нужно определить нефикции с помощью того же языка, в котором эти фикции есть. Отличная задача – но потерпевшая неудачу из-за внутренних противоречий. Или вот такое известное требование: «Любое научное утверждение должно строиться на фактах». А из каких фактов вытекает утверждение, что «научное утверждение должно строиться на фактах»? Где факты того, что нужны факты? Аналитическая теория сама кусает себя за хвост, делая основой своей эмпирики чисто метафизическое утверждение.
Кто такие аналитики? Рассел – член Фабианского общества. Что это такое – можно узнать из лекции Галковского. Это агентурная сеть британской разведки, занимавшаяся (и занимающаяся) насаждением социализма. В частности, оправдывавшая Гулаг и сталинизм. Собственно, именно поэтому аналитиков и надули через трубочку – появись такое направление где-нибудь в Испании, оно бы умерло, не выходя с кафедры философии в провинциальном вузе. Витгенштейн – вообще аутист, которого использовали втемную ловкие фабианцы. Как Хокинга – возят человека в коляске и рассказывают, что это он одним пальцем строчит прорывные астрофизические гипотезы.
Кому и зачем понадобилась аналитическая «философия»? Затем же, зачем опиньенмэйкерам под контролем Ми-6 были нужны социализм, экологизм, «борьба с расизмом», «гендерные исследования» и «современное искусство». Для разрушения консервативных ценностей. Аналитики – это такие пацанчики с раёна, прижавшие фраера ушастого: «Сущность, говорите? А где она, ваша сущность? – это пустое понятие. Бытие – бессмысленный предикат, ничего не дающий. Сознание, говорите? – а его нигде не найти, нет никакого сознания, и личности никакой нет, и поисков смысла – это фикции старых метафизиков. Платон, Аристотель, Декарт, Гегель, Ницше – это все литература. А наука – это про язык там всякий. Изучайте язык – английский, конечно. Короче, ничего нет, а все, во что верили и что познавали в течение веков – сплошная идеалистическая афера. Теперь все должно быть научно – как, например, научный социализм…»
Я использую очень простой принцип: если человек британец, масон или социалист – его можно читать, но осторожно. Но если все эти компоненты объединены в одно – я знаю, что это не просто лжец. Это тот, кто хочет, чтобы меня не было. А я хочу быть, ибо бытие – не фикция.
С большой симпатией отношусь к Олегу Кашину (хотя его статей почти не читал) – в большей степени из-за прорусской позицией, которую он не стесняется выражать, несмотря на работодателей-либералов. Иногда посматриваю его стримы на ютубе – но всякий раз не могу понять, зачем. Просто иногда хочется послушать человека с твоей системой ценностей, хоть на стримах он ее выражает редко.
Там происходит примерно следующее. Типичная речь Олега Владимировича (все имена выдуманы – не потому что хочу спрятать известных людей за псевдонимы, а потому что их имена невозможно запомнить – плюс они ни кому не известны, даже самому Кашину):
«Что у нас на сегодня – сейчас гляну свою шпаргалку… Василина Баженова, это (кто не знает) бывшая жена Григория Блакитного, сооснователя журнала «Поморский черемис» - журнал закрылся через два месяца после того как холдинг «КФ-групп» переориентировался на белорусские медиа… Так вот Василина, с которой я лично не знаком, но от коллег по «Эху» слышал, что она была любовницей экс-депутата Аркадьева-Бокова… Помните, был такой. С ним была связана странная история, когда он на армянском телевидении сказал, что Россия видит в Турции стратегического партнера – и армяне из твиттера очень обиделись. Скандал удалось замять – и программа не вышла в эфир, но через три года ее выложил бывший главный редактор этого армянского телевидения, но потом почему-то сразу снес свой пост. Запись не успели перезалить, но остались скриншоты. Так вот с Баженовой я не знаком, но пару раз общался в фейсбуке, сказала странную вещь о том, что представители Демпартии США три года назад общались с Расулом Векиловым, который тогда крутился возле Тихоновецкого, бывшего клерка администрации президента Татарстана. Потом Великов уехал в Киев, и я давно о нем ничего не слышал. А сама Баженова мне однажды написала, что, мол, Олег, зачем ты трешься «около этого персонажа» - очевидно, она намекала, что я работаю на Навального, а я сказал, что у нее у самой главный протеже – человек из околонавальнистских кругов. Был такой Федя Еханурин, который потом то ли уехал в Китай, то ли что еще, но, как говорят, до сих пор работает внештатником на RT. Так вот Баженова меня забанила, и общение прекратилось. Что у нас еще…»
Здоровья Олегу Владимировичу!
Там происходит примерно следующее. Типичная речь Олега Владимировича (все имена выдуманы – не потому что хочу спрятать известных людей за псевдонимы, а потому что их имена невозможно запомнить – плюс они ни кому не известны, даже самому Кашину):
«Что у нас на сегодня – сейчас гляну свою шпаргалку… Василина Баженова, это (кто не знает) бывшая жена Григория Блакитного, сооснователя журнала «Поморский черемис» - журнал закрылся через два месяца после того как холдинг «КФ-групп» переориентировался на белорусские медиа… Так вот Василина, с которой я лично не знаком, но от коллег по «Эху» слышал, что она была любовницей экс-депутата Аркадьева-Бокова… Помните, был такой. С ним была связана странная история, когда он на армянском телевидении сказал, что Россия видит в Турции стратегического партнера – и армяне из твиттера очень обиделись. Скандал удалось замять – и программа не вышла в эфир, но через три года ее выложил бывший главный редактор этого армянского телевидения, но потом почему-то сразу снес свой пост. Запись не успели перезалить, но остались скриншоты. Так вот с Баженовой я не знаком, но пару раз общался в фейсбуке, сказала странную вещь о том, что представители Демпартии США три года назад общались с Расулом Векиловым, который тогда крутился возле Тихоновецкого, бывшего клерка администрации президента Татарстана. Потом Великов уехал в Киев, и я давно о нем ничего не слышал. А сама Баженова мне однажды написала, что, мол, Олег, зачем ты трешься «около этого персонажа» - очевидно, она намекала, что я работаю на Навального, а я сказал, что у нее у самой главный протеже – человек из околонавальнистских кругов. Был такой Федя Еханурин, который потом то ли уехал в Китай, то ли что еще, но, как говорят, до сих пор работает внештатником на RT. Так вот Баженова меня забанила, и общение прекратилось. Что у нас еще…»
Здоровья Олегу Владимировичу!
Telegram
КАШИН
Платный канал с эксклюзивными статьями @kashinplus
В ютубе практически каждый день https://www.youtube.com/user/anotherkashin
В ютубе практически каждый день https://www.youtube.com/user/anotherkashin
Неделю назад опробовал роль оператора. Ну как опробовал - насадил камеру на штатив, включил rec и вертел ее правее-левее.
А дело было в том, что в Петербург приезжал сам Константин Анатольевич Крылов. Никто из умеющих снимать к началу поспеть не мог, и дело доверили мне. Ну, как смог.
Благодарю Листву за помощь в организации съёмок
А дело было в том, что в Петербург приезжал сам Константин Анатольевич Крылов. Никто из умеющих снимать к началу поспеть не мог, и дело доверили мне. Ну, как смог.
Благодарю Листву за помощь в организации съёмок
Сама презентация второго тома крыловско-харитоновского "Буратины" была бомбической. Смотрим, наслаждаемся.
Вишлист
Дорогие подписчики!
Приближается НГ - и, помимо подарков родным и близким, я думаю о том, чем порадовать себя. Моей слабостью являются бумажные книги - я давно собираю домашнюю библиотеку (сейчас она выглядит более чем прилично).
Но есть издания, за которыми я давно и безуспешно гоняюсь - или их нет в продаже, или стоят они как чугунный мост.
1. Вот список того, что я прям очень-очень желаю заиметь, но купить их почти нереально:
Прокл Платоновская теология (Летний сад, 2001)
Прокл Комментарий к Тимею (I) (изд-во Шичалина, 2012)
Дамаский О первых началах (РХГА, 2000)
Головин Мифомания (Амфора, 2010)
Маковельский Досократики (Харвест, 1999)
Ригведа 2-3тт (5-10 мандалы) (изд-во Наука)
Реале Антисери Западная философия в 4тт (Петрополис, 1990-е)
2. А вот книги, цена на которые очень сильно велика:
Слезак Читая Платона (изд-во СПбГУ, 2008),
Иванов Дионис и прадионисийство (Алетейя, 1994)
Доддс Греки и иррациональное (Алетейя, 2000)
Гайденко История греческой философии в ее связи с наукой (2000)
Пифагорейские золотые стихи (Алетейя, 2000)
Гомперц Греческие мыслители (Алетейя, 1999)
Кереньи Дионис (Ладомир, 2007)
Клейн Воскрешение Перуна (Евразия, 2004)
Бенвенист Словарь индоевропейских социальных терминов (Прогресс, 2005)
Эллинские поэты (Ладомир, 2001)
Балановские Русский генофонд на Русской равнине (Луч, 2007)
Ситников Философия Плотина и традиция христианской патристики (Алетейя, 2001)
Лосев История античной эстетики (тома II, III, V)
Гигин Мифы (Алетейя, 1997 или 2017)
Ямвлих Комментарии на диалоги Платона (Алетейя, 2000)
Гераклит Фрагменты (Ад маргинем, 2012)
Гольбах Избранные произведения в 2тт (Соцэкгиз, 1963)
Если вы обладаете какими-либо из этих прекрасных изданий, и вам не жалко с ними расстаться - то пишите, пожалуйста, на [email protected]
За книги из первого список я могу предложить рублей 500-700 (за каждый том), считая пересылку.
Из второго - 200-300, считая пересылку в Питер.
Я не предлагаю продать мне книги: это не коммерческое предложение - цена сильно ниже рыночной. Это просто материальное выражение благодарности, которую я непременно испытаю, если получу указанные издания - плюс это компенсирует затраты на доставку. Так что требование суммы - на ваше усмотрение.
Думал попросить денег - но все равно я бы их потратил на книги - или не на книги, а какую-нибудь ерунду типа еды или бензина. Книги лучше, ибо вечное прекраснее временного.
А без этих книг мне сильно грустно.
Заранее безмерно признателен откликнувшимся.
Дорогие подписчики!
Приближается НГ - и, помимо подарков родным и близким, я думаю о том, чем порадовать себя. Моей слабостью являются бумажные книги - я давно собираю домашнюю библиотеку (сейчас она выглядит более чем прилично).
Но есть издания, за которыми я давно и безуспешно гоняюсь - или их нет в продаже, или стоят они как чугунный мост.
1. Вот список того, что я прям очень-очень желаю заиметь, но купить их почти нереально:
Прокл Платоновская теология (Летний сад, 2001)
Прокл Комментарий к Тимею (I) (изд-во Шичалина, 2012)
Дамаский О первых началах (РХГА, 2000)
Головин Мифомания (Амфора, 2010)
Маковельский Досократики (Харвест, 1999)
Ригведа 2-3тт (5-10 мандалы) (изд-во Наука)
Реале Антисери Западная философия в 4тт (Петрополис, 1990-е)
2. А вот книги, цена на которые очень сильно велика:
Слезак Читая Платона (изд-во СПбГУ, 2008),
Иванов Дионис и прадионисийство (Алетейя, 1994)
Доддс Греки и иррациональное (Алетейя, 2000)
Гайденко История греческой философии в ее связи с наукой (2000)
Пифагорейские золотые стихи (Алетейя, 2000)
Гомперц Греческие мыслители (Алетейя, 1999)
Кереньи Дионис (Ладомир, 2007)
Клейн Воскрешение Перуна (Евразия, 2004)
Бенвенист Словарь индоевропейских социальных терминов (Прогресс, 2005)
Эллинские поэты (Ладомир, 2001)
Балановские Русский генофонд на Русской равнине (Луч, 2007)
Ситников Философия Плотина и традиция христианской патристики (Алетейя, 2001)
Лосев История античной эстетики (тома II, III, V)
Гигин Мифы (Алетейя, 1997 или 2017)
Ямвлих Комментарии на диалоги Платона (Алетейя, 2000)
Гераклит Фрагменты (Ад маргинем, 2012)
Гольбах Избранные произведения в 2тт (Соцэкгиз, 1963)
Если вы обладаете какими-либо из этих прекрасных изданий, и вам не жалко с ними расстаться - то пишите, пожалуйста, на [email protected]
За книги из первого список я могу предложить рублей 500-700 (за каждый том), считая пересылку.
Из второго - 200-300, считая пересылку в Питер.
Я не предлагаю продать мне книги: это не коммерческое предложение - цена сильно ниже рыночной. Это просто материальное выражение благодарности, которую я непременно испытаю, если получу указанные издания - плюс это компенсирует затраты на доставку. Так что требование суммы - на ваше усмотрение.
Думал попросить денег - но все равно я бы их потратил на книги - или не на книги, а какую-нибудь ерунду типа еды или бензина. Книги лучше, ибо вечное прекраснее временного.
А без этих книг мне сильно грустно.
Заранее безмерно признателен откликнувшимся.
Самое время подводить итоги года.
Он был вполне довольно насыщенным в интеллектуальном плане. Выделю 3 события:
1. Выпущена "Несть" - прозаическая книжка, в которой я отрывался как мог. Всегда хотел написать абсурдистский роман - теперь он доступен везде - от Озона до Амазона.
2. Второй семестр в Вузе был ударным - провел около 75 пар (150 академчасов), аттестовал около 120 студентов. Молодежь радовать не перестает - и я стараюсь делать так, чтобы у них на всю жизнь осталась память о философии как о чем-то радостном, возвышенном и лихом. Особенно радует, когда уже после зачетов они аплодируют и лично благодарят. Такое нечасто выпадает на долю преподавателя - но мне везет.
3. Завел этот канал. Благодарен всем, что читает, спрашивает и благодарит. В записях случались перерывы - особенно когда педагогическая нагрузка превышала лимит моих сил. Когда у тебя 6 пар в неделю плюс основная работа плюс лично-семейные дела плюс диссертация - как-то не до чего.
Вот и теперь в адовом зашиве последних недель я не успел сделать материал по "Антихрупкости" Нассима Талеба. Книга меня удивила. Я крайне брезгливо отношусь к любым работам, где присутствует слова типа "успеха", "выгоды" и им подобных - подводит природный снобизм. Но "Антихрупкость" стоит того, чтобы ее прочесть и осмыслить. Потому - ждите текст на праздниках, вместе с продолжением рассуждений о минусах равнодушия к истории.
Всем радости бытия и мышления - и достижения их тождества! 🥂
Он был вполне довольно насыщенным в интеллектуальном плане. Выделю 3 события:
1. Выпущена "Несть" - прозаическая книжка, в которой я отрывался как мог. Всегда хотел написать абсурдистский роман - теперь он доступен везде - от Озона до Амазона.
2. Второй семестр в Вузе был ударным - провел около 75 пар (150 академчасов), аттестовал около 120 студентов. Молодежь радовать не перестает - и я стараюсь делать так, чтобы у них на всю жизнь осталась память о философии как о чем-то радостном, возвышенном и лихом. Особенно радует, когда уже после зачетов они аплодируют и лично благодарят. Такое нечасто выпадает на долю преподавателя - но мне везет.
3. Завел этот канал. Благодарен всем, что читает, спрашивает и благодарит. В записях случались перерывы - особенно когда педагогическая нагрузка превышала лимит моих сил. Когда у тебя 6 пар в неделю плюс основная работа плюс лично-семейные дела плюс диссертация - как-то не до чего.
Вот и теперь в адовом зашиве последних недель я не успел сделать материал по "Антихрупкости" Нассима Талеба. Книга меня удивила. Я крайне брезгливо отношусь к любым работам, где присутствует слова типа "успеха", "выгоды" и им подобных - подводит природный снобизм. Но "Антихрупкость" стоит того, чтобы ее прочесть и осмыслить. Потому - ждите текст на праздниках, вместе с продолжением рассуждений о минусах равнодушия к истории.
Всем радости бытия и мышления - и достижения их тождества! 🥂
Небольшой путеводитель по главным текстам 2019го. Прошу перепостить его в своих соцсетях - для вас (графов Де ля Фер) это слишком мало, а для автора (Атоса) - очень даже много.
В хронологическом порядке:
1. Гераклит и Юнг: "тайная гармония" и концепция "тени" (3 заметки) - спекулятивный, но не бессмысленный текст.
2. Сущее: его бытие и сущность (2 заметки) - простая и четкая пропедевтика понятий
3. "Дряхлые" неоплатоники (3 заметки)
4. Как преподавать философские учения (3 заметки) - вполне удачная методика.
5. Как преподавать элеатов (4 заметки) - применение п.4 к самым контринтуитивным мыслителям Античности.
6. Ильенков и совфилы (3 заметки) - жесткий раз...б советской философии
7. Теодицея Платона и Гегеля (6 заметок) - пролог к будущему большому тексту про Егора Федорыча.
8. Гегель (3 части, 16 заметок) - очень кратко и по сути.
9. Философия с нуля (2 заметки) - краткий список литературы для вката в предмет.
10. Разум, добродетель и кино - мини-текст про современных "положительных" героев
11. Критика либертарианского "частного права" (3 заметки) - важная статейка про то, что произвол индивидов ни чуть не лучше произвола государства.
Вообще, советую числа 3-4, в первые более-менее тихие дни года, вернуться в самое начало ленты и спокойно листать вниз.
В хронологическом порядке:
1. Гераклит и Юнг: "тайная гармония" и концепция "тени" (3 заметки) - спекулятивный, но не бессмысленный текст.
2. Сущее: его бытие и сущность (2 заметки) - простая и четкая пропедевтика понятий
3. "Дряхлые" неоплатоники (3 заметки)
4. Как преподавать философские учения (3 заметки) - вполне удачная методика.
5. Как преподавать элеатов (4 заметки) - применение п.4 к самым контринтуитивным мыслителям Античности.
6. Ильенков и совфилы (3 заметки) - жесткий раз...б советской философии
7. Теодицея Платона и Гегеля (6 заметок) - пролог к будущему большому тексту про Егора Федорыча.
8. Гегель (3 части, 16 заметок) - очень кратко и по сути.
9. Философия с нуля (2 заметки) - краткий список литературы для вката в предмет.
10. Разум, добродетель и кино - мини-текст про современных "положительных" героев
11. Критика либертарианского "частного права" (3 заметки) - важная статейка про то, что произвол индивидов ни чуть не лучше произвола государства.
Вообще, советую числа 3-4, в первые более-менее тихие дни года, вернуться в самое начало ленты и спокойно листать вниз.
"Антихрупкость" Нассима Талеба
Часть первая. Суть "Антихрупкости" (1)
Читать "Антихрупкость" я не намеревался. Отпугивало всё: подзаголовок "как извлечь выгоду из хаоса", глянцевая обложка, статус бестселлера – что еще нужно, что никогда не взять книгу в руки? Но, решив ознакомиться, я совсем даже не пожалел.
Подробно излагать содержание не имеет смысла – в ней затронуто слишком много тем. Я лишь опишу некоторые идеи и понятия – и выражу свое отношение к ним.
Главное. Книга не о выгоде, не об успехе, не о тайнах бизнеса, не о достиженстве и не о другом тошнотворном бреде, которым начиняют полунищих честолюбцев бизнес-тренеры, миллиардеры на госконтрактах и прочие проходимцы. Да, "Антихрупкость" учит жить и зарабатывать – но прежде всего жить, а не "зарабатывать" или "жить, чтобы зарабатывать".
Американский бизнес-трейдер и инвестор (ливанского происхождения и православного вероисповедания) Нассим Николас Талеб до "Антихрупкости" написал книгу "Черный лебедь". Так он назвал событие, которое трудно предугадать, но которое принципиально не вписывается ни в какие предсказания ввиду своей маловероятности. "Лебедя" я не читал, но полагаю, что название восходит к классическому примеру индуктивного метода британского эмпиризма: если нам попадаются только белые лебеди, это еще не означает, что все лебеди белы, поскольку индуктивный метод дает нам лишь вероятностное знание. Появление одного небелого лебедя разрушает теорию о всеобщей белизне лебедей. Об этом и пишет Талеб – в любой системе может произойти серьезный сбой, если она не готова к появлению факта, который ее уничтожит. То есть – если мы поймали кучу белых лебедей и уже раструбили, что все они белы, то первый черный разрушит не только нашу теорию, но и нашу репутацию добросовестных ученых.
А потому – хороша та система, которая реально готова к испытаниям, к внешним потрясениям и кризисам. Конечно, в пример он приводит экономические системы – но тут же распространяет этот принцип готовности к кризисам на самые разные сферы – от здоровья и образования до мировой политики.
Для обозначения устойчивости к черным лебедям он вводит триаду понятий. Хрупкость – это качество системы, плохо переносящей кризисы. Хрупкая посуда не любит, когда ее швыряют о стену. Другое понятие – неуязвимость – означает невосприимчивость к потрясениям. Талеб подробно объясняет, что неуязвимость всегда считали антонимом хрупкости. Однако реальной оппозицией хрупкости является такое свойство системы, как способность делаться лучше и сильнее от внешних потрясений - то есть, собственно антихрупкость. То есть речь идет о такой посуде, которая (потенциально) от швыряний о стену станет только прочнее и долговечнее. Такой не слишком удачный термин Талеб ввел потому, что ни в одном языке он не нашел аналога этой самой способности – делаться больше и сильнее от переваривания черных лебедей.
В начале книги он приводит длинный список хрупких, неуязвимых и антихрупких явлений (кстати, не всегда удачно). В отношении мифологических и исторических персонажей хрупким он считает положение Дамокла, которого в любой момент может поразить меч. Неуязвимость он видит в Фениксе, который восстанавливает себя в нетронутом виде. А антихрупкостью он наделяет Гидру, которая от декапитации становится еще головастее.
Введение понятия антихрупкости делает Талеба философом. Философ обязан вводить новые понятия, то есть концептуализировать явления, восходить от разрозненных фактов к умозрению сущности – и Талеб это сделал. Особенно замечательно то, что описанному им свойству, действительно, нет аналогов ни в науке, ни в обыденном языке. В каком-то смысле аналогом можно было назвать гегелевское "снятие" – синтез утверждения и отрицания, содержащее в себе как сохранение обоих моментов, так и новизну в их отношении. Неслучайно, Гегеля он поместил в разряд антихрупких философов, но далее мысль о нем не развил.
Часть первая. Суть "Антихрупкости" (1)
Читать "Антихрупкость" я не намеревался. Отпугивало всё: подзаголовок "как извлечь выгоду из хаоса", глянцевая обложка, статус бестселлера – что еще нужно, что никогда не взять книгу в руки? Но, решив ознакомиться, я совсем даже не пожалел.
Подробно излагать содержание не имеет смысла – в ней затронуто слишком много тем. Я лишь опишу некоторые идеи и понятия – и выражу свое отношение к ним.
Главное. Книга не о выгоде, не об успехе, не о тайнах бизнеса, не о достиженстве и не о другом тошнотворном бреде, которым начиняют полунищих честолюбцев бизнес-тренеры, миллиардеры на госконтрактах и прочие проходимцы. Да, "Антихрупкость" учит жить и зарабатывать – но прежде всего жить, а не "зарабатывать" или "жить, чтобы зарабатывать".
Американский бизнес-трейдер и инвестор (ливанского происхождения и православного вероисповедания) Нассим Николас Талеб до "Антихрупкости" написал книгу "Черный лебедь". Так он назвал событие, которое трудно предугадать, но которое принципиально не вписывается ни в какие предсказания ввиду своей маловероятности. "Лебедя" я не читал, но полагаю, что название восходит к классическому примеру индуктивного метода британского эмпиризма: если нам попадаются только белые лебеди, это еще не означает, что все лебеди белы, поскольку индуктивный метод дает нам лишь вероятностное знание. Появление одного небелого лебедя разрушает теорию о всеобщей белизне лебедей. Об этом и пишет Талеб – в любой системе может произойти серьезный сбой, если она не готова к появлению факта, который ее уничтожит. То есть – если мы поймали кучу белых лебедей и уже раструбили, что все они белы, то первый черный разрушит не только нашу теорию, но и нашу репутацию добросовестных ученых.
А потому – хороша та система, которая реально готова к испытаниям, к внешним потрясениям и кризисам. Конечно, в пример он приводит экономические системы – но тут же распространяет этот принцип готовности к кризисам на самые разные сферы – от здоровья и образования до мировой политики.
Для обозначения устойчивости к черным лебедям он вводит триаду понятий. Хрупкость – это качество системы, плохо переносящей кризисы. Хрупкая посуда не любит, когда ее швыряют о стену. Другое понятие – неуязвимость – означает невосприимчивость к потрясениям. Талеб подробно объясняет, что неуязвимость всегда считали антонимом хрупкости. Однако реальной оппозицией хрупкости является такое свойство системы, как способность делаться лучше и сильнее от внешних потрясений - то есть, собственно антихрупкость. То есть речь идет о такой посуде, которая (потенциально) от швыряний о стену станет только прочнее и долговечнее. Такой не слишком удачный термин Талеб ввел потому, что ни в одном языке он не нашел аналога этой самой способности – делаться больше и сильнее от переваривания черных лебедей.
В начале книги он приводит длинный список хрупких, неуязвимых и антихрупких явлений (кстати, не всегда удачно). В отношении мифологических и исторических персонажей хрупким он считает положение Дамокла, которого в любой момент может поразить меч. Неуязвимость он видит в Фениксе, который восстанавливает себя в нетронутом виде. А антихрупкостью он наделяет Гидру, которая от декапитации становится еще головастее.
Введение понятия антихрупкости делает Талеба философом. Философ обязан вводить новые понятия, то есть концептуализировать явления, восходить от разрозненных фактов к умозрению сущности – и Талеб это сделал. Особенно замечательно то, что описанному им свойству, действительно, нет аналогов ни в науке, ни в обыденном языке. В каком-то смысле аналогом можно было назвать гегелевское "снятие" – синтез утверждения и отрицания, содержащее в себе как сохранение обоих моментов, так и новизну в их отношении. Неслучайно, Гегеля он поместил в разряд антихрупких философов, но далее мысль о нем не развил.
Часть первая. Суть "Антихрупкости" (2)
Поначалу Талеб рассматривает триаду понятий на примере экономики. Современную финансовую систему он (на примере США – кризиса 2008 года) беспощадно разделывает под орех. Эту систему делают хрупкими 2 фактора:
1. Она строится на прогнозировании. Но любой прогноз ограничен статистикой, а потому уязвим. В любой момент может появиться такая случайность, которая станет черным лебедем. В результате – риски сильно превышают возможные выгоды, и одна случайность может уничтожить всю систему. И чем больше мы полагаемся на прогнозы, тем больнее нас клюнет злое длинношеее.
2. Банки совершенно антихрупки – но именно из-за этого хрупка вся система. Талеб описывает довольно жуткую ситуацию, которая случилась в реальности в 2008. Если банк получает прибыль – его менеджеры (не владельцы, а именно управленцы, executive – нанятые сотрудники) получают многомиллионные бонусы. Если банк проигрывает, и перед ним маячит угроза банкротства – нет, его не банкротят. Его спасает государство из бюджетных (народных) денег. Менеджер ничем не рискует. Все прибыли – его. Все убытки – народные. То есть банкиры не рискуют собой – но рискуют все остальные. Государство страхует банки – но в результате делает себе только хуже. Талеб называет такую ситуацию агентской проблемой или, говоря проще, конфликтом интересов. Менеджеру выгоден риск, который не выгоден обществу. Так же и врачу не выгодно здоровье, которое выгодно пациенту – и так далее.
В таком положение Талеб видит главную опасность не только в экономике, но и во всем сущем. Гиперопека родителей делает хрупкими детей. Пристрастие к лекарствам делает хрупким организм. Фанатичная приверженность теории производит разрыв между знанием и практикой. Чем сильнее регулирование, косность и стремление избежать потрясений – тем сильнее эти потрясения бьют впоследствии.
Стремлению все зарегулировать и везде подстраховаться он противопоставляет стратегию проб и ошибок, стратегию риска – ее он называет гормезисом. Это слово означает старый принцип – чтобы яд не подействовал, нужно заранее подвергать себя воздействию малых доз. Малые ущербы, локальные риски тренируют систему – равно как любовь к ошибкам и потерям страхуют нас от больших неудач. Лучше 100 раз упасть с метровой высоты, чем один раз со стометровой. Лучше 100 рискнуть по мелочи, чем избегать любых рисков – иначе первый черный лебедь столкнет тебя в пропасть. Постоянное вмешательство – будь то государственничество в экономике или вечное глотание лекарств для поддержания здоровья – и есть путь в пропасть.
Вмешательство базируется на механицизме. Да, чтобы пароварка работала, за ней нужно следить, ее нужно чинить. Талеб видит ошибку в том, что человека или общество также считают такой вот механической утварью. Но что полезно в отношении техники, вредно в отношении организма. Организм не закаляется от таблеток, равно как общество не развивается от регуляций. Органическое воспринимается как механическое – и оттого необоснованным вмешательством превращается из антихрупкого в хрупкое.
(Продолжение последует)
Поначалу Талеб рассматривает триаду понятий на примере экономики. Современную финансовую систему он (на примере США – кризиса 2008 года) беспощадно разделывает под орех. Эту систему делают хрупкими 2 фактора:
1. Она строится на прогнозировании. Но любой прогноз ограничен статистикой, а потому уязвим. В любой момент может появиться такая случайность, которая станет черным лебедем. В результате – риски сильно превышают возможные выгоды, и одна случайность может уничтожить всю систему. И чем больше мы полагаемся на прогнозы, тем больнее нас клюнет злое длинношеее.
2. Банки совершенно антихрупки – но именно из-за этого хрупка вся система. Талеб описывает довольно жуткую ситуацию, которая случилась в реальности в 2008. Если банк получает прибыль – его менеджеры (не владельцы, а именно управленцы, executive – нанятые сотрудники) получают многомиллионные бонусы. Если банк проигрывает, и перед ним маячит угроза банкротства – нет, его не банкротят. Его спасает государство из бюджетных (народных) денег. Менеджер ничем не рискует. Все прибыли – его. Все убытки – народные. То есть банкиры не рискуют собой – но рискуют все остальные. Государство страхует банки – но в результате делает себе только хуже. Талеб называет такую ситуацию агентской проблемой или, говоря проще, конфликтом интересов. Менеджеру выгоден риск, который не выгоден обществу. Так же и врачу не выгодно здоровье, которое выгодно пациенту – и так далее.
В таком положение Талеб видит главную опасность не только в экономике, но и во всем сущем. Гиперопека родителей делает хрупкими детей. Пристрастие к лекарствам делает хрупким организм. Фанатичная приверженность теории производит разрыв между знанием и практикой. Чем сильнее регулирование, косность и стремление избежать потрясений – тем сильнее эти потрясения бьют впоследствии.
Стремлению все зарегулировать и везде подстраховаться он противопоставляет стратегию проб и ошибок, стратегию риска – ее он называет гормезисом. Это слово означает старый принцип – чтобы яд не подействовал, нужно заранее подвергать себя воздействию малых доз. Малые ущербы, локальные риски тренируют систему – равно как любовь к ошибкам и потерям страхуют нас от больших неудач. Лучше 100 раз упасть с метровой высоты, чем один раз со стометровой. Лучше 100 рискнуть по мелочи, чем избегать любых рисков – иначе первый черный лебедь столкнет тебя в пропасть. Постоянное вмешательство – будь то государственничество в экономике или вечное глотание лекарств для поддержания здоровья – и есть путь в пропасть.
Вмешательство базируется на механицизме. Да, чтобы пароварка работала, за ней нужно следить, ее нужно чинить. Талеб видит ошибку в том, что человека или общество также считают такой вот механической утварью. Но что полезно в отношении техники, вредно в отношении организма. Организм не закаляется от таблеток, равно как общество не развивается от регуляций. Органическое воспринимается как механическое – и оттого необоснованным вмешательством превращается из антихрупкого в хрупкое.
(Продолжение последует)
Часть первая. Суть "Антихрупкости" (3)
В отношении организма (точнее, вмешательства в него) Талеб использует понятие ятрогении. Если совсем просто, то речь идет о залечивании – в смысле "залечить до смерти". Это когда вмешательство (как врача, так и государства) приносит вред самим своим фактом. Буквально как в старом анекдоте, когда "вскрытие пациента показало, что пациент умер от вскрытия". Сторонников ятрогении он называет "хрупкоделами" – теми, кто намеренно портит антихрупкие системы. Особенно достается американским экономистам – которых он, не взирая на чины, называют по именам.
Талеб вводит множество новых понятий, подробное рассмотрение которых нецелесообразно, тем более что все они даны в приложении к книге. Но раз уж у нас философский канал, не говорить о понятиях было бы антифилософично. Перечислим некоторые из них.
Стратегия штанги. Талеб считает, что лучшей стратегией в отношении риска является его распределение на две крайности (равно как штанга представляет собой два тяжких края при легком центре). На примере инвестиций: большую часть денег нужно максимально беречь от потери – хоть держать под подушкой. Но малую часть нужно инвестировать в нечто сверхрисковое. Потери будут минимальные, а возможная выгода – максимальной. Хуже поступает тот, кто все инвестирует в нечто среднее – потому что черный лебедь легко клюнет в пятую точку.
"Зеленый лес". Талеб очень скептично настроен в отношении науки и образования, о чем я еще скажу ниже. Его претензия в том, что научно-преподавательское сообщество приписывает себе заслуги практики. Экономисты с кафедры учат экономике, но при этом реальные прорывы делают неученые предприниматели, голые энтузиасты, любители эвристики и риска. Наука считает, что обосновывает технологии и внедряет их на практике, тогда как верно обратное: сначала появляются технологии, а уже потом они теоретизируются и концептуализируются. Деятели науки и образования задним числом оформляют все достижения на себя. С этим связан эффект "обучения птиц полету" – такие лекторы думают, что если прочесть птицам курс аэродинамики, их дальнейшие полеты станут следствием прослушивания лекций.
Неомания. Прекрасный термин, описывающий людей, любящих все новое только потому, что оно новое. Талеб здесь выступает как радикальнейший консерватор – старое прочнее нового уже в силу своей старости (ибо выдержало появление десятков лебедей), тогда как новое не имеет никакой биографии – а потому чрезвычайно хрупко. Не читай самую новую книгу – читай классику, ибо шанс найти хорошую книгу здесь выше. Не пробуй новое лекарство – пользуйся проверенным или никаким. Не ешь современную еду – употребляй продукты, которые твои предки ели веками. Книги, лекарства и продукты, прошедшие испытание временем, всегда лучше новых. И даже в случае редких исключений – зачем пробовать на себе новое, принимая все риски этой новизны? Книга может оказаться распиаренной чушью, лекарство – иметь еще не выявленные побочные эффекты, а еда – не сочетаться с тем, что полезно в твоем климате для твоей этнической группы. Потому следует знать то, что было раньше (рассуждения Талеба как раз и вдохновили меня на недавний текст о важности знания прошлого).
В частности, он пишет о том, как выбирает режим питания – и делает неожиданный реверанс в сторону религии:
"[Для выбора питания я] смотрю в греческий православный календарь и узнаю, постятся в этот день или нет. <...> Я верю в эвристику религии и слепо следую ее правилам (будучи православным христианином, я могу иногда мухлевать – это часть игры). Среди прочего роль религии заключается в том, чтобы приручить ятрогению пресыщения: пост уравнивает всех, невзирая на заслуги."
Вообще, такого традиционализма par excellence я не встречал даже у профессиональных ревнителей старины. Со всеми плюсами и минусами такой позиции.
В отношении организма (точнее, вмешательства в него) Талеб использует понятие ятрогении. Если совсем просто, то речь идет о залечивании – в смысле "залечить до смерти". Это когда вмешательство (как врача, так и государства) приносит вред самим своим фактом. Буквально как в старом анекдоте, когда "вскрытие пациента показало, что пациент умер от вскрытия". Сторонников ятрогении он называет "хрупкоделами" – теми, кто намеренно портит антихрупкие системы. Особенно достается американским экономистам – которых он, не взирая на чины, называют по именам.
Талеб вводит множество новых понятий, подробное рассмотрение которых нецелесообразно, тем более что все они даны в приложении к книге. Но раз уж у нас философский канал, не говорить о понятиях было бы антифилософично. Перечислим некоторые из них.
Стратегия штанги. Талеб считает, что лучшей стратегией в отношении риска является его распределение на две крайности (равно как штанга представляет собой два тяжких края при легком центре). На примере инвестиций: большую часть денег нужно максимально беречь от потери – хоть держать под подушкой. Но малую часть нужно инвестировать в нечто сверхрисковое. Потери будут минимальные, а возможная выгода – максимальной. Хуже поступает тот, кто все инвестирует в нечто среднее – потому что черный лебедь легко клюнет в пятую точку.
"Зеленый лес". Талеб очень скептично настроен в отношении науки и образования, о чем я еще скажу ниже. Его претензия в том, что научно-преподавательское сообщество приписывает себе заслуги практики. Экономисты с кафедры учат экономике, но при этом реальные прорывы делают неученые предприниматели, голые энтузиасты, любители эвристики и риска. Наука считает, что обосновывает технологии и внедряет их на практике, тогда как верно обратное: сначала появляются технологии, а уже потом они теоретизируются и концептуализируются. Деятели науки и образования задним числом оформляют все достижения на себя. С этим связан эффект "обучения птиц полету" – такие лекторы думают, что если прочесть птицам курс аэродинамики, их дальнейшие полеты станут следствием прослушивания лекций.
Неомания. Прекрасный термин, описывающий людей, любящих все новое только потому, что оно новое. Талеб здесь выступает как радикальнейший консерватор – старое прочнее нового уже в силу своей старости (ибо выдержало появление десятков лебедей), тогда как новое не имеет никакой биографии – а потому чрезвычайно хрупко. Не читай самую новую книгу – читай классику, ибо шанс найти хорошую книгу здесь выше. Не пробуй новое лекарство – пользуйся проверенным или никаким. Не ешь современную еду – употребляй продукты, которые твои предки ели веками. Книги, лекарства и продукты, прошедшие испытание временем, всегда лучше новых. И даже в случае редких исключений – зачем пробовать на себе новое, принимая все риски этой новизны? Книга может оказаться распиаренной чушью, лекарство – иметь еще не выявленные побочные эффекты, а еда – не сочетаться с тем, что полезно в твоем климате для твоей этнической группы. Потому следует знать то, что было раньше (рассуждения Талеба как раз и вдохновили меня на недавний текст о важности знания прошлого).
В частности, он пишет о том, как выбирает режим питания – и делает неожиданный реверанс в сторону религии:
"[Для выбора питания я] смотрю в греческий православный календарь и узнаю, постятся в этот день или нет. <...> Я верю в эвристику религии и слепо следую ее правилам (будучи православным христианином, я могу иногда мухлевать – это часть игры). Среди прочего роль религии заключается в том, чтобы приручить ятрогению пресыщения: пост уравнивает всех, невзирая на заслуги."
Вообще, такого традиционализма par excellence я не встречал даже у профессиональных ревнителей старины. Со всеми плюсами и минусами такой позиции.
Часть первая. Суть "Антихрупкости" (4)
В дальнейшем автор развивает свою собственную этическую и этологическую систему, которая, на мой взгляд, и является наиболее ценной частью всей книги. Здесь важнейшими понятиями являются два следующих:
Доксастическое обязательство. Очень интересный принцип. Человек, по словам Талеба, должен ставить "шкуру на кон". Ты не имеешь права вмешиваться в то, что не требует от тебя никакого риска. Если ты делаешь прогноз по экономике Канады – вложи в нее свои собственные деньги. Если чинишь вертолеты – летай на них. Если распоряжаешься деньгами банка и хочешь получить бонус – в случае провала отдай свои накопления. Строишь мост – хоть пару недель поспи (как в старые времени) под этим мостом. Капитанишь кораблем – покидай его последним. Иначе – возникает та самая агентская проблема. Талеб очень жестко требует: "ставь на кон собственную шкуру", иначе ты – мошенник, пиздобол и, еще хуже, банкир.
Via negativa. Еще один крайне интересный термин. Лучше прочитать соответствующую главу, чем пересказывать. Это универсальный принцип – не думай, что добавить к своей жизни, к нынешнему обществу, к образу будущего. Наоборот, убирай все то, что вредно и не нужно. Отсекай все лишнее, а не добавляй новое к уже имеющемуся. Согласно этому принципу, следует думать не о том, как разбогатеть и добиться успеха, а о том, как не повредить себе этим прибавлением денег – как не сделаться хрупким из-за богатства. Здесь он подробно говорит о главном идеологе антихрупкости из числа философов - Сенеке, рассуждавшем об опасностях богатства.
В целом, относительно via negativa позволю себе большую цитату из Талеба:
"Немногие понимают, что богатство обладает собственной ятрогенией – и что если отделить человека от денег, его жизнь станет проще, а здоровье – лучше ввиду позитивных стрессоров. Так что бедность не лишена плюсов, если практиковать ее правильно. Современная цивилизация дала нам много всего, в частности законодательство и неотложную хирургию. Но представьте себе, насколько улучшилась бы жизнь, избавься мы, как рекомендует via negativa , от лишнего: никаких жалюзи, солнцезащитных очков для карих глаз, кондиционеров, апельсинового сока (только вода), гладких поверхностей, лимонадов, навороченных таблеток, громкой музыки, лифтов, соковыжималок… На этом я остановлюсь.
Когда я смотрю на своего друга, <...> который в семьдесят лет может похвастать здоровьем, каким не обладают и многие люди на тридцать лет моложе, и сравниваю его с миллиардерами вроде Руперта Мёрдока или Уоррена Баффета (с фигурами, похожими на груши), у меня всегда появляется одна и та же мысль. Если настоящее богатство – это спокойный сон, чистая совесть, взаимная признательность, отсутствие зависти, хороший аппетит, крепкие мышцы, физическая энергия, здоровый смех, обеды с друзьями, никаких спортзалов и конференц-залов, физический труд (или хобби), хорошая перистальтика, а также регулярные неожиданности, значит, истинное богатство субтрактивно (из него убрана всякая ятрогения)."
Вот краткая суть книги. Во второй части выскажу критические замечания. Но уже сейчас советую ознакомиться с книгой – ибо мой взгляд, как обычно, будет весьма субъективен.
В дальнейшем автор развивает свою собственную этическую и этологическую систему, которая, на мой взгляд, и является наиболее ценной частью всей книги. Здесь важнейшими понятиями являются два следующих:
Доксастическое обязательство. Очень интересный принцип. Человек, по словам Талеба, должен ставить "шкуру на кон". Ты не имеешь права вмешиваться в то, что не требует от тебя никакого риска. Если ты делаешь прогноз по экономике Канады – вложи в нее свои собственные деньги. Если чинишь вертолеты – летай на них. Если распоряжаешься деньгами банка и хочешь получить бонус – в случае провала отдай свои накопления. Строишь мост – хоть пару недель поспи (как в старые времени) под этим мостом. Капитанишь кораблем – покидай его последним. Иначе – возникает та самая агентская проблема. Талеб очень жестко требует: "ставь на кон собственную шкуру", иначе ты – мошенник, пиздобол и, еще хуже, банкир.
Via negativa. Еще один крайне интересный термин. Лучше прочитать соответствующую главу, чем пересказывать. Это универсальный принцип – не думай, что добавить к своей жизни, к нынешнему обществу, к образу будущего. Наоборот, убирай все то, что вредно и не нужно. Отсекай все лишнее, а не добавляй новое к уже имеющемуся. Согласно этому принципу, следует думать не о том, как разбогатеть и добиться успеха, а о том, как не повредить себе этим прибавлением денег – как не сделаться хрупким из-за богатства. Здесь он подробно говорит о главном идеологе антихрупкости из числа философов - Сенеке, рассуждавшем об опасностях богатства.
В целом, относительно via negativa позволю себе большую цитату из Талеба:
"Немногие понимают, что богатство обладает собственной ятрогенией – и что если отделить человека от денег, его жизнь станет проще, а здоровье – лучше ввиду позитивных стрессоров. Так что бедность не лишена плюсов, если практиковать ее правильно. Современная цивилизация дала нам много всего, в частности законодательство и неотложную хирургию. Но представьте себе, насколько улучшилась бы жизнь, избавься мы, как рекомендует via negativa , от лишнего: никаких жалюзи, солнцезащитных очков для карих глаз, кондиционеров, апельсинового сока (только вода), гладких поверхностей, лимонадов, навороченных таблеток, громкой музыки, лифтов, соковыжималок… На этом я остановлюсь.
Когда я смотрю на своего друга, <...> который в семьдесят лет может похвастать здоровьем, каким не обладают и многие люди на тридцать лет моложе, и сравниваю его с миллиардерами вроде Руперта Мёрдока или Уоррена Баффета (с фигурами, похожими на груши), у меня всегда появляется одна и та же мысль. Если настоящее богатство – это спокойный сон, чистая совесть, взаимная признательность, отсутствие зависти, хороший аппетит, крепкие мышцы, физическая энергия, здоровый смех, обеды с друзьями, никаких спортзалов и конференц-залов, физический труд (или хобби), хорошая перистальтика, а также регулярные неожиданности, значит, истинное богатство субтрактивно (из него убрана всякая ятрогения)."
Вот краткая суть книги. Во второй части выскажу критические замечания. Но уже сейчас советую ознакомиться с книгой – ибо мой взгляд, как обычно, будет весьма субъективен.
Велецкие тетради pinned «Небольшой путеводитель по главным текстам 2019го. Прошу перепостить его в своих соцсетях - для вас (графов Де ля Фер) это слишком мало, а для автора (Атоса) - очень даже много. В хронологическом порядке: 1. Гераклит и Юнг: "тайная гармония" и концепция…»
"Антихрупкость". Интермедия о критериях оценки
Перед второй частью скажу пару слов о том, как я оцениваю книги.
Обычно критика сосредотачивается на содержании книги - насколько верны или ложны выводы автора. То есть рассматривается исключительно объективная сторона. Для меня существует и второй критерий - доброжелателен ли автор к публике, хочет ли он ей блага. То есть, по сути, хороший ли он человек. Да какая разница, возразят мне - главное то, о чем книга, а не то, кто ее автор. Нет, намерение также важно, как и результат. Когда мы забываем об этом, мы подставляем себя под удар. На этом, собственно, построена любая вредняя пропаганда - вы, котятки, слушайте, что мы говорим и не думайте, кто мы такие, не думайте, с какой целью мы это говорим.
Это не значит, что нельзя изучать творчество людей, которым ты не доверяешь. Я с удовольствием читаю (слушаю, смотрю) некоторых недоброжелательных (ко мне - не лично, разумеется, но как к читателю) авторов: либералов, кремлеботов и даже заукраинцев - если слушать их интересно. Другое дело, что никогда нельзя забывать о том, что все они - твои недруги. Приведу параллель с рекламой. Все мы понимаем, что реклама производится для того, что мы отдали ее заказчику свои деньги. Но это не значит, что ничего ни у кого не нужно покупать. Интересы продавца и покупателя часто совпадают. Но это также не значит, что реклама нам показывается для нашего блага, правильно? Смотреть можно, покупать можно, но нельзя не помнить о том, что наша выгода не является главной целью заказчика.
С книгами тоже самое - прежде всего, с non-fiction. Некоторые пишутся против нас и наших интересов. Таковы многие книги по финансам, маркетингу и стратегиям успеха. Таковы все религиозные книги. Таковы многие исторические и политические книги. Таковы некоторые философские книги - недавно, кстати, я говорил про аналитических философов: это как раз про многих из них.
Незадолго до "Антихрупкости" я слушал аудиоверсию "Бога как иллюзии" Докинза и был согласен почти со всем, о чем в ней говорилось. Но никогда не забывал о том, что Докинз имеет целью не борьбу с христианством, а борьбу с консервативными ценностями христианских народов. В том числе и моего, русского народа.
Так вот. Талеб. При том, что я не согласен с половиной того, о чем он пишет, я понимаю, что автор - наш доброжелатель. "Антихрупкость" написана с благими намерениями - хотя многие цели и принципы Талеба кажутся мне ошибочными. Но в любом случае, ведя с ним во время чтения заочный спор, я четко понимал (где-то с трети книги), что спорю с порядочным человеком. От него доставалось всем - и демократам, и республиканцам, и адептам культа технологий, и экспертному сообществу. И - важный момент - в книге нет ни одного упоминания феминизма, толерантности, прав меньшинств и прочего. Это сродни подвигу Маккиавелли, который написал своего "Государя" без единой цитаты из Библии - то есть не старался подстраховаться.
В самом начале он объясняет свой этический кодекс:
"Если вы видите жулика и не говорите о жульничестве, вы сами жулик. Быть любезным с наглецом ничуть не лучше, чем быть наглым с любезным человеком, и точно так же мириться с кем-то, кто творит подлости, – значит потакать этим подлостям.
И если я в приватной обстановке, после третьего бокала ливанского вина (белого), называю кого-то опасным и этически сомнительным хрупкоделом, я обязан поступать точно так же на страницах этой книги. <...>
Называть людей и организации жуликами в печати, в то время как другие (пока что) их так не называют, может быть накладно, но цена слишком мала, чтобы заставить меня молчать. <...>
Идти на компромиссы – значит потакать злу. Единственный современный афоризм, которому я следую, принадлежит Джорджу Сантаяне: «Человек нравственно свободен, если… он судит о мире и других людях с бескомпромиссной искренностью». Это не просто цель – это обязательство."
Это обязательно Нассим Талеб выполнил.
Перед второй частью скажу пару слов о том, как я оцениваю книги.
Обычно критика сосредотачивается на содержании книги - насколько верны или ложны выводы автора. То есть рассматривается исключительно объективная сторона. Для меня существует и второй критерий - доброжелателен ли автор к публике, хочет ли он ей блага. То есть, по сути, хороший ли он человек. Да какая разница, возразят мне - главное то, о чем книга, а не то, кто ее автор. Нет, намерение также важно, как и результат. Когда мы забываем об этом, мы подставляем себя под удар. На этом, собственно, построена любая вредняя пропаганда - вы, котятки, слушайте, что мы говорим и не думайте, кто мы такие, не думайте, с какой целью мы это говорим.
Это не значит, что нельзя изучать творчество людей, которым ты не доверяешь. Я с удовольствием читаю (слушаю, смотрю) некоторых недоброжелательных (ко мне - не лично, разумеется, но как к читателю) авторов: либералов, кремлеботов и даже заукраинцев - если слушать их интересно. Другое дело, что никогда нельзя забывать о том, что все они - твои недруги. Приведу параллель с рекламой. Все мы понимаем, что реклама производится для того, что мы отдали ее заказчику свои деньги. Но это не значит, что ничего ни у кого не нужно покупать. Интересы продавца и покупателя часто совпадают. Но это также не значит, что реклама нам показывается для нашего блага, правильно? Смотреть можно, покупать можно, но нельзя не помнить о том, что наша выгода не является главной целью заказчика.
С книгами тоже самое - прежде всего, с non-fiction. Некоторые пишутся против нас и наших интересов. Таковы многие книги по финансам, маркетингу и стратегиям успеха. Таковы все религиозные книги. Таковы многие исторические и политические книги. Таковы некоторые философские книги - недавно, кстати, я говорил про аналитических философов: это как раз про многих из них.
Незадолго до "Антихрупкости" я слушал аудиоверсию "Бога как иллюзии" Докинза и был согласен почти со всем, о чем в ней говорилось. Но никогда не забывал о том, что Докинз имеет целью не борьбу с христианством, а борьбу с консервативными ценностями христианских народов. В том числе и моего, русского народа.
Так вот. Талеб. При том, что я не согласен с половиной того, о чем он пишет, я понимаю, что автор - наш доброжелатель. "Антихрупкость" написана с благими намерениями - хотя многие цели и принципы Талеба кажутся мне ошибочными. Но в любом случае, ведя с ним во время чтения заочный спор, я четко понимал (где-то с трети книги), что спорю с порядочным человеком. От него доставалось всем - и демократам, и республиканцам, и адептам культа технологий, и экспертному сообществу. И - важный момент - в книге нет ни одного упоминания феминизма, толерантности, прав меньшинств и прочего. Это сродни подвигу Маккиавелли, который написал своего "Государя" без единой цитаты из Библии - то есть не старался подстраховаться.
В самом начале он объясняет свой этический кодекс:
"Если вы видите жулика и не говорите о жульничестве, вы сами жулик. Быть любезным с наглецом ничуть не лучше, чем быть наглым с любезным человеком, и точно так же мириться с кем-то, кто творит подлости, – значит потакать этим подлостям.
И если я в приватной обстановке, после третьего бокала ливанского вина (белого), называю кого-то опасным и этически сомнительным хрупкоделом, я обязан поступать точно так же на страницах этой книги. <...>
Называть людей и организации жуликами в печати, в то время как другие (пока что) их так не называют, может быть накладно, но цена слишком мала, чтобы заставить меня молчать. <...>
Идти на компромиссы – значит потакать злу. Единственный современный афоризм, которому я следую, принадлежит Джорджу Сантаяне: «Человек нравственно свободен, если… он судит о мире и других людях с бескомпромиссной искренностью». Это не просто цель – это обязательство."
Это обязательно Нассим Талеб выполнил.
Часть вторая. Критика "Антихрупкости" (1)
Довольно патоки - перейдем к претензиям.
Талеб весьма тонко троллит научное сообщество и его заявкам на авторство всех достижений современной цивилизации. Особенно достается врачам. "Если вы хотите ускорить чью-то смерть, приставьте к человеку личного врача. Я не о том, что нужно посоветовать ему шарлатана; просто дайте человеку денег, а специалиста пусть он выберет сам. Сгодится любой врач. Может быть, это единственный способ убить человека, оставаясь при этом в рамках закона."
Талеб считает, что общество двигает вперед не теоретическая наука, а практика (или эвристика). Технику двигают вперед энтузиасты, а не теоретики. Но. Примеров он приводит считанное количество. И дело даже не в том, кто был автором того или иного технического прорыва - самоучка или кафедральный профессор. Вопрос в том, что прогресс так не работает. Прогресс - это всегда и всюду организованный процесс, который поощряется и направляется внешней (в отношении исполнителя) силой - обычно государством.
У эвристики есть один минус - она, пользуясь, его терминологией, "хрупка". У нас есть чудесный ювелир, толковый врач, талантливый инженер. Их сила - в их руках и мозгах. Но когда они умирают, не оставив теории, все их наработки уже в следующем поколении либо искажаются, либо исчезают. Они не могут поделиться знанием - тем более, распространить, масштабировать его. Вспомним начало "Метафизики" Аристотеля: опытный (но неученый) врач может лечить лучше неопытного (ученого), но второго мы ценим выше, почему он может научить другого и знает не только как лечить, но и почему нужно лечить именно так, а не иначе. Практика, не становящаяся теорией (рационально обоснованной), исчезает, тогда как теория способна к внедрению на практике.
Вот, например, Сократ (о котором Талеб часто вспоминает - иногда недобрым словом) ничего не писал, считая практику диалога выше писаного слова. И кто бы мог оценить величие его метода, если бы метод оставался исключительно практическим? Только те, кто его слушали. Но благодаря Платону и Ксенофонту мы и сейчас имеем доступ к его наследию. О более приземленной практике и говорить нечего. Делали ли алхимики химические открытия? Скорее всего. Какие? Ну, говорят, что чего они только не открыли. И хрен ли толку?
Можно критиковать чистых теоретиков сколько угодно - и восхвалять практиков, не получивших образования, но сделавших много нового и верного. Но прогресс - это не сумма открытий, а направленность этих открытий, их согласованность. А на это способна только академическая наука, направляемая государством. Либо практика, направляемая государством. Но не практика как совокупность частных инициатив. Нет.
Талеб отлично фигачит западное образование - то, которое нередко называют "мусорным". Да, весьма странно, когда экономике учат не практики, а ботаники, лишь конспектирующие труды классиков. И да - ценность образования сильно завышена. Но апология необразованности, потому что "практики дали нам очень много полезного" - это чистая софистика.
Довольно патоки - перейдем к претензиям.
Талеб весьма тонко троллит научное сообщество и его заявкам на авторство всех достижений современной цивилизации. Особенно достается врачам. "Если вы хотите ускорить чью-то смерть, приставьте к человеку личного врача. Я не о том, что нужно посоветовать ему шарлатана; просто дайте человеку денег, а специалиста пусть он выберет сам. Сгодится любой врач. Может быть, это единственный способ убить человека, оставаясь при этом в рамках закона."
Талеб считает, что общество двигает вперед не теоретическая наука, а практика (или эвристика). Технику двигают вперед энтузиасты, а не теоретики. Но. Примеров он приводит считанное количество. И дело даже не в том, кто был автором того или иного технического прорыва - самоучка или кафедральный профессор. Вопрос в том, что прогресс так не работает. Прогресс - это всегда и всюду организованный процесс, который поощряется и направляется внешней (в отношении исполнителя) силой - обычно государством.
У эвристики есть один минус - она, пользуясь, его терминологией, "хрупка". У нас есть чудесный ювелир, толковый врач, талантливый инженер. Их сила - в их руках и мозгах. Но когда они умирают, не оставив теории, все их наработки уже в следующем поколении либо искажаются, либо исчезают. Они не могут поделиться знанием - тем более, распространить, масштабировать его. Вспомним начало "Метафизики" Аристотеля: опытный (но неученый) врач может лечить лучше неопытного (ученого), но второго мы ценим выше, почему он может научить другого и знает не только как лечить, но и почему нужно лечить именно так, а не иначе. Практика, не становящаяся теорией (рационально обоснованной), исчезает, тогда как теория способна к внедрению на практике.
Вот, например, Сократ (о котором Талеб часто вспоминает - иногда недобрым словом) ничего не писал, считая практику диалога выше писаного слова. И кто бы мог оценить величие его метода, если бы метод оставался исключительно практическим? Только те, кто его слушали. Но благодаря Платону и Ксенофонту мы и сейчас имеем доступ к его наследию. О более приземленной практике и говорить нечего. Делали ли алхимики химические открытия? Скорее всего. Какие? Ну, говорят, что чего они только не открыли. И хрен ли толку?
Можно критиковать чистых теоретиков сколько угодно - и восхвалять практиков, не получивших образования, но сделавших много нового и верного. Но прогресс - это не сумма открытий, а направленность этих открытий, их согласованность. А на это способна только академическая наука, направляемая государством. Либо практика, направляемая государством. Но не практика как совокупность частных инициатив. Нет.
Талеб отлично фигачит западное образование - то, которое нередко называют "мусорным". Да, весьма странно, когда экономике учат не практики, а ботаники, лишь конспектирующие труды классиков. И да - ценность образования сильно завышена. Но апология необразованности, потому что "практики дали нам очень много полезного" - это чистая софистика.
Часть вторая. Критика "Антихрупкости" (2)
Особенно нелепы его претензии к медицине. Здесь он критикует крайности медицины, ее негативные стороны - алчность медицинских корпораций, агентскую проблему врача и пациента, вред от новых лекарств, завышение стандартом здоровья (из-за которого людям навязывают ненужное им лечение) и так далее. Но вывод он делает бомбический: прогресс медицины - это миф, а польза прогресса медицинской науки ничтожна в сравнении с издержками. Он откровенно ищет блох в истории медицины, но почему-то ничего не говорит про детскую смертность, чуму, оспу и прочие прелести традиционной жизни – или говорит о них как бы вскользь.
"Еще одна ошибка из разряда «одураченные случайностью» – думать, что если ожидаемая продолжительность жизни при рождении до ХХ века составляла 30 лет, значит, люди и жили всего лишь 30 лет. Распределение чрезвычайно асимметрично, множество младенцев умирало при родах или сразу после рождения. Условная продолжительность жизни была велика – не забывайте, что наши предки в основном умирали от травм. Возможно, увеличение ожидаемой продолжительности жизни – заслуга больше законодателей, чем врачей, так что за успехи в этом направлении следует благодарить скорее общество, чем науку."
Так а почему у нас низкая детская смертность и гибель от трамв? Их законодательно запретили что ли? Это что вообще?
Тут речь идет о подмене понятий. Есть два понятия, которые мы часто смешиваем. Первое - медицина. Это наука. Второе - здравоохранение. Это система. Их проблемы и издержки не тождественны. Например, в США прекрасная медицина и отвратительное здравоохранение. В России - средняя медицина и хорошее здравоохранение (кто сейчас поморщился - узнайте особенности системы здравоохранения в США: вы не охренеете - вы охуеете, это реально Африка, притом каменного века). Талеб путает эти понятия. И доходит до откровенного мракобесия.
К его предъявам медицине примыкает и критика современного питания. Отчасти она обоснована - действительно, есть смысл критично относиться к современным продуктам, негативного эффекта которых мы знать пока не можем. Однако, Он не ограничивается советами по питанию из серии via negativa - исключить все новое. Он дает свои советы по питанию. А вот это уже трындец. Вместо того, чтобы бороть заразу нашего времени - самодельные диеты, он придумывает еще одну. В чем минус большинства разработчиков диет? "Мне помогла такая диета - а потому питайтесь именно так". Конечно, он не доходит до конкретного описания "правильного" рациона, но дает такие, например, правила:
"Мы созданы не для того, чтобы получать пищу из рук подростка, который доставил ее нам на дом. В природе мы должны были тратить энергию перед тем, как поесть. Львы охотятся, чтобы позавтракать, а не поглощают завтрак, чтобы потом поохотиться в свое удовольствие."
А потому, говорит он - не завтракайте до работы. А еще львы не жарят пищу, не едят ее с тарелок и не употребляют любимого Талебом вина... И?
Особенно нелепы его претензии к медицине. Здесь он критикует крайности медицины, ее негативные стороны - алчность медицинских корпораций, агентскую проблему врача и пациента, вред от новых лекарств, завышение стандартом здоровья (из-за которого людям навязывают ненужное им лечение) и так далее. Но вывод он делает бомбический: прогресс медицины - это миф, а польза прогресса медицинской науки ничтожна в сравнении с издержками. Он откровенно ищет блох в истории медицины, но почему-то ничего не говорит про детскую смертность, чуму, оспу и прочие прелести традиционной жизни – или говорит о них как бы вскользь.
"Еще одна ошибка из разряда «одураченные случайностью» – думать, что если ожидаемая продолжительность жизни при рождении до ХХ века составляла 30 лет, значит, люди и жили всего лишь 30 лет. Распределение чрезвычайно асимметрично, множество младенцев умирало при родах или сразу после рождения. Условная продолжительность жизни была велика – не забывайте, что наши предки в основном умирали от травм. Возможно, увеличение ожидаемой продолжительности жизни – заслуга больше законодателей, чем врачей, так что за успехи в этом направлении следует благодарить скорее общество, чем науку."
Так а почему у нас низкая детская смертность и гибель от трамв? Их законодательно запретили что ли? Это что вообще?
Тут речь идет о подмене понятий. Есть два понятия, которые мы часто смешиваем. Первое - медицина. Это наука. Второе - здравоохранение. Это система. Их проблемы и издержки не тождественны. Например, в США прекрасная медицина и отвратительное здравоохранение. В России - средняя медицина и хорошее здравоохранение (кто сейчас поморщился - узнайте особенности системы здравоохранения в США: вы не охренеете - вы охуеете, это реально Африка, притом каменного века). Талеб путает эти понятия. И доходит до откровенного мракобесия.
К его предъявам медицине примыкает и критика современного питания. Отчасти она обоснована - действительно, есть смысл критично относиться к современным продуктам, негативного эффекта которых мы знать пока не можем. Однако, Он не ограничивается советами по питанию из серии via negativa - исключить все новое. Он дает свои советы по питанию. А вот это уже трындец. Вместо того, чтобы бороть заразу нашего времени - самодельные диеты, он придумывает еще одну. В чем минус большинства разработчиков диет? "Мне помогла такая диета - а потому питайтесь именно так". Конечно, он не доходит до конкретного описания "правильного" рациона, но дает такие, например, правила:
"Мы созданы не для того, чтобы получать пищу из рук подростка, который доставил ее нам на дом. В природе мы должны были тратить энергию перед тем, как поесть. Львы охотятся, чтобы позавтракать, а не поглощают завтрак, чтобы потом поохотиться в свое удовольствие."
А потому, говорит он - не завтракайте до работы. А еще львы не жарят пищу, не едят ее с тарелок и не употребляют любимого Талебом вина... И?