Конечно, polit.ru – не самый массовый ресурс. Но есть вещи, которые я могу сказать только там, для той публики, которая не падает в обморок от жесткости выводов, в основе которых лежит лишь расчет траектории движения и ноль эмоций. Собственно, этой лекцией я закончил довольно большой для меня единый цикл выступлений, объединенных одной сквозной темой – федерализм. Безусловно, я продолжу читать лекции для аудитории polit.ru, но они, скорее всего, будут уже о другом. Завершая же тему федерализма, я хотел лишь подчеркнуть, что это не идея сегодняшнего дня, не флажок в руках реформаторов и революционеров, размахивая которым они обустроят или перестроят Россию. Для сегодняшней России идея настоящей федерации неприемлема. Это идея будущего, расчитанная под другой политический ландшафт, когда абсолютно все будет выглядеть и восприниматься иначе. И ландшафт этот в моем представлении, скорее всего, будет «лунным»…

https://bit.ly/3SzxWBI

Эта эпоха отразится в истории многочисленными списками агентов и контрагентов, иностранных и просто странных, моногамных и гетерополитических, одинарных, бинарных, а в перспективе и четверных. Списки поджигателей революции гасятся списками разжигателей войны. Человеку, не погруженному с головой в этот особый санкционный мир, уже трудно понять, кто, кого и чем наказал. А главное - за что? Настоятельно требуется возвращение логики и здравого смысла в санкционную повестку. И если к Кремлю такое требование предъявлять как-то бессмысленно, то  тем, кто считает себя оппозицией Кремлю, давно пора навести какой-то порядок в санкционном хозяйстве. От себя замечу, что «много и громко» не всегда равно «эффективно». О санкциях, двойных агентах, перебежчиках и отношении к ним - очередной разговор с Борисом на «Пастуховских кухнях»:

https://youtu.be/vVN6oTLFX1Q

 

РАЗГОВОР ВАРВАРА.
(Пост в двух частях, часть первая)
Выступление Путина на Валдае было системным. Не сказав ничего нового, Президент максимально подробно изложил набор своих мировоззренческих и практических установок, которые формируют его поведенческую модель. С этих позиций речь действительно интересна, так как является хорошим прикладным пособием для исследования генезиса и анатомии современной войны. Миру был презентован своего рода “глобус Путина”.
Поскольку мой эфир с Алексеем Венедиктовым начинался сразу после речи Путина, я прослушал ее целиком, а не ограничился кратким пересказом. Конечно, это был легкий наркотик, рассчитанный на зарубежную аудиторию, в основном на потенциальных “полезных идиотов” из числа антиглобалистов. Для внутренней аудитории обращения в подобном стиле уже малоэффективны, здесь нужен героин, которым публику потчует Медведев и компания. Но даже мое первое восприятие речи было тоже скорее эмоциональным, чем рациональным, и потребовались сутки детокса, чтобы я смог сформулировать для себя содержательные выводы касательно услышанного.
За эти несколько часов я увидел на сцене четырех разных людей, внешне очень похожих на Президента России. Первый – почти религиозный фанатик, сектант, подпавший под влияние некоего мессианского учения, уверовавший в неизбежную гибель Запада и особую историческую роль России. Второй – прожженный циник, мизантроп и “инженер человеческий душ”, профессиональный манипулятор сознанием и врожденный Тартюф. Третий – хитрый властитель скорее азиатского, чем европейского типа, “смышленный варвар” с крепким, но не цивилизованным умом, презирающий ценности цивилизованного мира,  который может позволить  себе вести разговор с позиций “дозированной искренности”. И, наконец, четвертый, самый для меня интересный, – оскорбленный и обиженный живой человек, глубоко уязвленный высокомерием Запада и нежеланием последнего разговаривать с ним как с равным. Этот реальный, живой Путин  изредка проступал сквозь маску болезненной гримасой с трудом сдерживаемых эмоций.  Только этот Путин, с моей точки зрения, имеет реальное значение для понимания происходящего.
Наблюдая по ходу выступления за редкими,  но яркими проявлениями этого  “настоящего Путина”, я напряженно думал о том, что же пошло не так в русской новейшей истории, что она вырулила в самую большую за последние 80 лет войну? Вывод неутешителен: война была встроена в алгоритм истории в тот самый момент, когда Путин и его питерская команда установили контроль над Россией. Двадцать лет назад события нынешнего кровавого года были предрешены. И Мюнхенская речь, и Грузия, и Крым, и полномасштабная война в Украине, – это всего лишь разные стадии развертывания предустановленного «питерского кода».
Путин образно и убедительно нарисовал картину кризиса западных либеральных и демократических ценностей, которая отчасти выглядит правдоподобной. Но ровно до тех пор, пока речь не заходит о предлагаемой альтернативе. Здесь лидер русского народа становится менее конкретным и менее впечатляющим. Он формулирует некую эклектическую, не то большевистскую, не то черносотенную утопию, на которую пришит лейбл традиционных христианских консервативных добродетелей. Но стоит повнимательней присмотреться к качеству  швов, как становится очевидно, что весь этот шик-блеск относится к разряду «турецкий рынок, базарный день». Все, что Путин говорил на эту тему, – не более чем словесная шелуха, смысла которой он не понимает сам.
Это не значит, что у Путина на уме нет реальной альтернативы западным ценностям. Она есть, и  завеса над путинским идеалом общественного устройства приоткрывается лишь в  упомянутые кульминационные моменты выступления, когда настоящее лицо Путина случайно проступает сквозь маску. В такие редкие минуты, ради которых только и стоит просматривать несколько часов видеоматериала, мы явственно видим предлагаемую альтернативу европейским либеральным ценностям, и эта альтернатива – ценности «бандитского Петербурга». Путин предлагает Западу совсем другую модель, чем та, которую он так профессионально рекламировал на Валдае.
(См. Окончание)

(Окончание. См. Начало в предыдущем посте).

По сути, Путин меняет западные ценности не на традиционные, а на криминальные. Меняет право на понятия по очень завышенному в свою пользу курсу. Это дает нам некоторое представление о генезисе той «великой обиды» Путина (точнее – «коллективного Путина») на Запад, которая проглядывает как глубинный мотив всех его действий в течение последнего десятилетия. Он не Сталин и не Мао. Изначально он не хотел  быть другим. Наоборот, он хотел быть своим. Хотел быть принятым и обласканным, хотел быть на равных и играть рок-н-ролл. Но при этом сохранить все свои питерские привычки и инстинкты – мол, полюбите меня таким, каков я есть. Если не искренне, то за деньги.
Все ключевые представители путинской элиты, ныне борющиеся с тлетворным влиянием либеральных идей, равно как и сам Путин, латентные «западники», изгнанные из Рая. Запад отверг их на рубеже «нулевых» и «десятых» не за то, что они были русскими националистами, а за их криминальные повадки, за их мафиозную ментальность, которую они хотели навязать Западу в качестве нагрузки к своей дружбе и к своему газу. Они не хотели, как китайцы, оставаться снаружи, они хотели  стать частью Запада, в котором они понимали и ценили на деле лишь одно – комфорт.
Не то чтобы Западу не были знакомы понятия или он не понимал языка криминала. Между нравами «двора Путина» и нравами «двора Медичи» или «двора Борджиа» не так много различий. Но со времен Медичи и Борджиа Запад проделал значительную эволюцию, которую новорусские элиты, выросшие из питерской шинели, не желают замечать и, тем более, признавать. Нет, Запад не искоренил криминальное мышление и коррупцию, они и сейчас присутствуют в жизни в значительных объемах. Но он смог изменить соотношение сил между гражданскими институтами и голым насилием в пользу институтов и права. Путин же поставил голое  насилие и над институтами, и над правом, но хотел при этом оставаться своим.
Поворот, видимым воплощением которого стал «Акт Магнитского» и выросшие из него политические практики, до сих пор в полной мере не осмысленные, стали триггером разворота путинских элит в сторону войны. Изгнанные из Рая, униженные и оскорбленные нежеланием Запада принять их в свою «семью», решили уничтожить этот ставший недоступным Рай. Крестовый поход «падших ангелов» русского западничества против своего символа веры есть, на мой взгляд, наиболее адекватное описание идеологического смысла текущей войны.
Изложенное Путиным обоснование войны – это апология не войны России против Запада, а войны питерских элит, подмявших под себя Россию, против оскорбившего их Запада. А это, как говорили в ныне чуждой Москве Одессе, две большие разницы. И валдайское выступление Путина (именно все выступление с ответами на вопросы, а не только речь) является очень хорошей иллюстрацией этой гипотезы.

Для тех, кому после всего прочитанного по-прежнему интересны мои первые впечатления от услышанного, озвученные в беседе с Алексеем Венедиктовым в «Пастуховских четвергах», начавшихся через 20 минут после завершения выступления Путина, может сделать это, пройдя по ссылке. Вообще-то первые, нетронутые рассудком впечатления не всегда бывают ошибочны…

https://youtu.be/KEMO0X_ABa8

 

Если среди моих подписчиков есть те, кто не знает, чем заняться в воскресенье, то у меня хорошие новости - можно следить за финалом одной из самых напряженных и непредсказуемых политических баталий этого года.

Сегодня проходит второй тур президентских выборов в Бразилии и, если бы мне платили за просмотры, заголовок был бы «Фашист против Уголовника». Но мне за просмотры не платят, поэтому можно поговорить о классическом противостоянии правого и левого популиста. Соревнуются действующий президент, крайне правый популист и бывший военный Болсонару, и «убывший» президент, отсидевший в тюрьме (по позже отмененному приговору) за коррупцию левый популист и бывший рабочий Лулу Да Силва.

Перед первым туром победа Лулу казалась гарантированной, но, вопреки всем прогнозам, Болсонару проиграл всего лишь 43% к 48%, а перед вторым туром опросы показывают победу Лулу всего лишь 52% к 48%. Для сравнения, летом, по некоторым опросам, разрыв доходил более чем до 20%.

Одно из ключевых опасений наблюдателей заключается в том, что повторная победа Болсонару может дать ему возможность «доломать» демократические институты четвертой по населению демократии в мире и вернуть страну в полуавторитарное правление.

При этом, несмотря на радикализацию обеих сторон, изучение настроений избирателей скорее говорит о том, что большинство в поддержке каждого из кандидатов - люди, которым не столько нравится их избранник, сколько не нравится противник.

Интересные выборы, способные оказать существенное влияние на мировую политику - и уже к утру мы должны узнать результат

Пока мир неделю переваривал «эпохальную» валдайскую речь Путина, сам Путин на достигнутом не остановился: продолжились ковровые бомбометания Украины, Москва заявила о выходе из зерновой сделки, в армии продолжилась зачистка под суровикинских людей. Думаю, что судить его будут не по речам его… О речах и делах недели смотрите наш диалог с Дмитрием Еловским в программе «Чисто конкретная политика» на канале  Ходорковский.Live

https://youtu.be/oNwCKe3FAKw

Тут Сергей Кириенко высказал, в общем-то, мудрую мысль о том, что конкуренция образов будущего важнее даже, чем противостояние на линии фронта. Трудно с этим не согласиться. Но он-то уверен в том, что продвигаемый им образ настолько впечетляющ, что ему нет альтернативы. Мне так не кажется. Например, вот этот образ мне гораздо ближе, чем образ Евразии, вечно воюющей с Океанией лишь для того, чтобы новая элита могла бесконечно долго переливать власть в деньги и обратно.  

https://dragonbook.khodorkovsky.com/

Много споров из-за ничего. В принципе, Кремлю нельзя отказать в логике, мы просто иногда «тормозим», не в силах  сходу «въехать» в смысл сказанного на нужную глубину. Все правильно: ЧАСТИЧНАЯ мобилизация завершена, а просто МОБИЛИЗАЦИЯ продолжается… Дальше будут брать по-коммунистически – то есть по потребностям.  

В целом мне приятно осознавать, что я не потерял  способность правильно прочитывать действия Кремля. Громкие заявления о выходе из зерновой сделки не произвели на меня сильного впечатления, и за эти дни я неоднократно повторял в разных интервью, цитируя Жванецкого, что «у людей большое горе, они хотят поторговаться». Уже пару месяцев как Путин настойчиво намекает, что этот ботинок ему жмет и он хочет поменять его на размер больше. Они считают, что взяли слишком мало, и атака на Севастополь стала замечательным предлогом для корректировки условий. Природа питерских «эффективных менеджеров» не меняется с годами. Вышли мы все из торговли…  

 
Думая о царящих в России умонастроениях, я поймал себя на мысли, что русские  пытаются стать  в отношении современного Запада чем-то вроде новой Спарты, которая некогда низвергла с пьедестала богатые, но расслабленеые Афины. Но, чтобы вести себя как Спарта, надо, как минимум, ею быть…
Возвращаясь к Валдайской речи Путина, которая на сегодняшний день является одним из наиболее систематизированных изложений взглядов правящей российской элиты на себя и на мир, я должен сказать, что в нее вшито достаточно много извращенных смыслов, из которых составлен сегодняшний русский идеологический код. Смыслы эти надо, как это ни противно, скрупулезно секвенировать, потому что, не имея полной формулы, мы не сможем создать эффективную вакцину, хотя бы и в будущем.
Начнем с генома «вселенской несправедливости» по отношению к русским или «русофобии». В основании путинского миросозерцания лежит простой и понятный посыл. В современной системе международных экономических и политических отношений России, выражаясь более органичным для нынешней кремлевской элиты языком, уготовано место “у параши”, то есть место сырьевого придатка мировой экономики, выменивающего природные ресурсы на электронные бусы. Место это “кремлевских” не устраивает, и в этом вопросе я с ними – меня оно тоже не устраивает, и они хотят вытребовать себе место получше. В этом завязка конфликта, делающая его близким и понятным “ширнармассам”. То, что Россию задвигают в дальний угол истории, массы понимали и без всякой пропаганды, так что ее значение в этом вопросе не стоит  преувеличивать. Пропаганда сыграла решающую роль в выборе способа ответа на этот вызов.
Из угла можно было выйти по-разному. Можно было, следуя за Петром и Лениным, на зубах провести давно назревшую модернизацию, а можно было попытаться  выбить зубы обидчику. Но модернизация несовместима с воровской властью, выстроенной на мафиозной основе, а вот насчет  “мордобоя” – это вполне для нее органичная реакция. Надо четко осознать, что война – это альтернатива модернизации. Тот, кто чувствует в себе настоящую историческую силу, начинает реформы, а тот, кто чувствует лишь свое историческое бессилие, начинает войну. Война как метод решения проблем в современном мире – это истерика слабых.
Что было дано Кремлю в качестве исходных предпосылок? Отсталое, стремительно деградирующее в технологическом, экономическом и социальном аспектах общество, - с одной стороны, и все еще мощная военная машина с колоссальным ядерным компонентом – с другой. Идеологи “русской весны” почему-то решили, что вторым можно компенсировать первое. Оселок, на котором держится вся путинская риторика, – это идея конвертации ядерного потенциала в гарантии «неприкосновенности» экономических интересов в оговоренных географических границах. Идея, которая за этим стоит, проста как угол дома: мы знаем, что мы не привлекательны и неконкурентоспособны, но из уважения к нашему военному потенциалу вы должны добровольно отказаться от попыток соревноваться с нами на территориях, которые мы обозначаем как сферу своих жизненно важных интересов. Вот, собственно, и вся премудрость путинизма.
В этом, как мне кажется, и есть равнение на Спарту: небогатая, но развитая в военном отношении Спарта победила богатые, но пренебрегавшие войной Афины. И такое возможно. Но есть нюанс. Спарта действительно была по-настоящему мощной военной державой. Россия же по итогам первых семи месяцев войны выглядит как колосс на ядерных ногах. Если исключить ядерную компоненту, то Россия не вытягивает даже региональную войну с Украиной, подпертой американским ленд-лизом. О прямом противостоянии с блоком НАТО речь вообще не идет. Здесь, кроме угрозы применения ЯО, никаких других инструментов нет.  Так что ядерный шантаж теперь наше все. Интересно, насколько крепкие нервы у Байдена…

Посмотрел новое интервью Олега Тинькова, преодолев некоторую неприязнь к названию канала, на котором оно дано (неприязнь, подчеркну, к названию, не к самому каналу).

Тиньков, признаюсь, герой не моего романа, и если суть его действий в этом году вызывает уважение, то тональность его интервью остается по меньшей мере провокационной. Но одна из его мыслей мне показалась очень интересной - сравнение постсоветского (вернее, Путинского) периода с периодом НЭПа в СССР.

По мне, так аналогия очень интересная и предлагает взгляд, альтернативный привычному «упустили демократизацию и шансы на новое общество». И тем более подчеркивает, что класс, называемый в России олигархатом, на деле не представляет для сегодняшней власти ничего, кроме «консервы». Умные люди даже помогли сделать ссылку на мою статью об этом от 2016 года в «Открытой России», хотя их сайт и умер, кажется, навсегда.

https://web.archive.org/web/20200114151447/https://openrussia.org/post/view/12320/

Не только простые обыватели, но и квалифицированные (в просторечии – эксперты) часто путают «раскол элит» с «грызней элит». Раскол элит – это противостояние больших групп по политическим вопросам, а грызня элит – это борьба маленьких групп по частным вопросам (экономическим, карьерным, личным). Раскол элит подрывает правящий режим, грызня элит его укрепляет. Когда «андроповские» боролись с «черненковскими» по вопросу о реформировании советской системы, это был раскол элит. А когда Пригожин обвиняет Беглова в коррупции, а Навальный обвиняет Собчак в обладании израильским паспортом – это грызня элит… Может, потому и нет раскола, что есть одна грызня?

Надо сказать, что Дмитрий Медведев - вероятно, самый прозорливый из российской политической элиты. Уже с самого начала войны он понимает, что поражение неизбежно, а суд над инициаторами - вероятен. И тратит почти все свое время на публичную подготовку своей защиты - clinical insanity, сошел человек с ума, ну как такого можно судить?! Он свой телеграмм будет в суде предъявлять и говорить - ну посмотрите, господа присяжные заседатели, я же был в болезненном бреду все время, какая еще ответственность.

«Раньше надо было сходить с ума» - Шварц, инструкция для членов российского Совбеза.

В этот добрый субботний вечер, презентуя позавчерашние «Пастуховские четверги» с Алексеем Венедиктовым на «Живом гвозде», я  полагаю нужным объясниться по поводу звука. Звук был как из известной песни «Ивасей», то есть не то чтобы хороший. По этому поводу три замечания. Во-первых, я осознаю проблему и вместе с редакторами ищу решение. Во-вторых, проблема не в микрофоне. Дорогими микрофонами, как подаренными мне друзьями и сочувствующими, так и купленными самостоятельно, я могу оснастить пресс-центр МИДа небольшой страны (на фото - то, что сейчас со мной в Италии, дома в Лондоне их в два раза больше). Интернет не выглядит проблемной точкой. В этот четверг, в частности, он был на уровне 480 - скачивание/210 – загрузка. В-третьих, за исключением первых пары эфиров «Пастуховской кухни», когда мы экспериментировали с оборудованием и системами передачи данных, проблема, похоже, не на моей стороне. На одном и том же оборудовании, с одного и того же места и с одного и того же айпада я выхожу в эфир несколько раз в день, но только на  «Живом гвозде» и на «Ходорковский.Live»  возникают существенные помехи. Пример - последний эфир с Михаилом Соколовым на «Свободе»: ноль проблем при минимуме усилий и техники с моей стороны. В комментариях пишут, что дело в мессенджерах – это похоже на правду. Конспирологические версии я пока не рассматриваю. С таким предисловием я все-таки вывешиваю ссылку на эфир, поскольку содержательно он был для меня важен. Настолько важен, что я обещаю до следующего четверга вернуться в Телеграм к нескольким принципиальным тезисам, которые там были озвучены:

https://youtu.be/PvijKTBQFjc

 
 

ВОСПОМИНАНИЕ О КРИМИНАЛЬНОМ БУДУЩЕМ РОССИИ
(Часть 1, см. окончание)
Воскресенье – время лонгридов.
Продолжая, как рекомендовал Дмитрий Песков, вникать в потаенные смыслы  Валдайской речи Путина, приходится отталкиваться от того, что, перефразируя Толстого, все счастливые демократии похожи друг на друга, а все несчастливые автократии несчастливы по-своему. У каждого исторического сбоя есть свой генезис, своя индивидуальная судьба, без понимания которых разобраться  с настоящим и будущим этих автократий практически невозможно. Путинизм как система есть, в конечном счете, лишь следствие двух мутаций, случившихся на фоне катастрофы 90-х. Хотя его появление на свет и выглядит вполне закономерным, оно произошло лишь благодаря нескольким случайным событиям, которые оставили на его природе неизгладимый отпечаток.
1-ая мутация: Криминальная инициация.
Развал СССР естественным образом привел к ослаблению политического центра и к зацикливанию регионов на своей собстственной локальной повестке. Практически неизбежным следствием такой, с позволения сказать, «локализации» стал рост влияния криминала на местную жизнь. В то же самое время местные силовые структуры, выпав из «вертикали власти», сами, в свою очередь, стали напоминать автономные партизанские соединения, действующие в своих интересах. Силовики и бандиты образовали в регионах двухполюсный мир, вокруг которого вращалась местная бюрократия с ее бюджетными возможностями и нарождающийся спекулятивный класс (торговый капитал). В эту вселенную кое-где были встроены «красные директора» и верхушка местной интеллигенции, в активе которой были изворотливость и энергичность. Думаю, это то прошлое, которое в недалеком будущем нам придется пережить вновь, в связи с чем я и останавливаюсь на нем подробнее, чем вроде бы требует ситуация.
Сам по себе раздел  власти на местах между поднявшимися бандитами, опустившимися силовиками, зарвавшимися чиновниками, дорвавшимися дельцами и примкнувшими к ним всем представителями местной интеллигенции был общим и единообразным ландшафтом для страны. Но только в двух или трех местах по всей России, на мой взгляд, это  “броуновское движение” локального насилия переросло в нечто большое и превратилось в универсальную и всеобъемлющую систему организованного насилия с жесткой внутренней организацией, иерархией и неограниченной способностью к воспроизводству и экспансии.
Такими местами, где произошло злокачественное перерождение криминального насилия, по всей видимости, стали Санкт-Петербург, Красноярск (делаю выводы, основываясь на серии исключительно полезных расследований Алексея Тарасова (Новая газета)) и, возможно, Краснодарский край, где эпизод с “Цапками”, похоже, был лишь маленьким фрагментом более общей картины, так и не представленной широкой публике. Ничего удивительного в такой избирательности истории нет. В той же Италии Сицилия, Калабрия и Неаполь очевидно стоят особняком в отношении других регионов в этом специфическом отношении.
Из названных регионов именно в Петербурге сложились идеальные условия для криминального канцерогенеза. По сути, Санкт-Петербург был своего рода “криминальным Арбатовым” – достаточно столичным, чтобы в нем действовал закон “больших криминальных чисел” (есть что делить и есть кому делить), но недостаточно столичным, чтобы государство  успело удушить конкурента по организованному насилию  в зародыше (при всем при том – провинция, на отшибе и периферии внимания). Аналогичные предпосылки в Красноярске и Краснодаре были менее ярко выражены. Ну и близость Европы с ее наркотрафиком тоже, наверное, сыграла свою роль. Когда Петр I рубил окно в Европу, он менее всего предполагал, что это будет слуховое окно для перевалки опиума.

(См. Окончание)

2-я мутация. Криминальная экспансия..
(Продолжение, см. начало в предыдущем посте)
Именно в Петербурге сложился механизм, где центр официальной власти (мэрия) стал одновременно и центром неофициальной власти криминального подполья – своего рода арбитром в отношениях между упомянутыми группами влияния на местную жизнь: криминалом, силовиками, бюрократией, предпринимателями и интеллигенцией (которая играла не последнюю роль в этом синдикате). Благодаря этому  соединению формального и неформального влияния в одних руках в Санкт-Петербурге возник тот уникальный синергетический эффект,  силу которого очень скоро ощутила на себе вся Россия.
Я не владею в достаточной степени информацией о ситуации в Краснодарском крае, чтобы квалифицированно судить, сложилась ли там «Система» общенационального значения уже к исходу 90-х. Сейчас, полагаю, уже да, и роль «зернового лобби» в анти-украинском профиле русского милитаризма – тема будущих расследований. Но на рубеже тысячелетий в России было две точки криминального роста, где перерождение социальных тканей приобрело отчетливо выраженный злокачественный характер. Местные «Системы» переросли локальные и активно метастазировали. А вот то, что произошло дальше, стало во многом следствием еще одной случайной в историческом смысле мутации.
Выбор «Семьей» преемника, что бы сегодня ни писали, был не объективным, а субъективным. Конечно, учитывался запрос общества на реставрацию, но ему могли соответствовать самые разные кандидатуры. Выбор Путина в большей степени был следствием алчности, недальновидности и самоуверенности ельцинского клана. Классический случай истории: выбирали мальчика на побегушках, а в результате сами закончили в бегах.
При обсуждении проблемы преемника упор обычно делается на спецслужбистском прошлом Путина – мол, в этом все зло. На мой взгляд, если это и проблема, то не самая главная. Спецслужбы – такая же часть общества, как и все другие, но со своей спецификой. Там много всяка разна. Да и не был Путин глубоко укоренен в эту систему, проходил там службу в, так сказать, облегченном режиме. Совзагранучреждение в Дрездене – не особый отдел в Афгане и не Пятое управление в Москве. Гораздо большей проблемой было то, что Путин к этому моменты был частью «Питерских». Не уверен, что в момент назначения он там был ключевой фигурой, но однозначно был глубоко интегрирован в «Систему».
Когда Путин стал Президентом, он перевез с собой в Кремль весь питерский клан, на который в основном и опирается до сих пор. С точки зрения исторической эволюции это означало вторую по важности случайную мутацию в развитии русского общества. Метастазирующая злокачественная криминальная опухоль была в истрически сжатые сроки трансплантирована в мозг русской государственности, туда, где сходятся все значимые политические артерии и нервные окончания. Это стало невиданным бустером криминализации всей России, поглощения всех других регионов сформировавшейся в Петербурге «системой». Именно поэтому я иногда говорю, что общественно-политический уклад современной России называется «бандитский Петербург», и политическая философия соответствует этому укладу.
На этом месте теоретически могли быть «быковские». Но дважды не повезло. Лебедь не взлетел, и вообще оказалось, что подлетное время до столицы имеет значение. Так или иначе, но именно Россию можно считать первой оккупированной территорией. Лишь годы спустя последовали Грузия, Крым и Донбасс. Обо всем этом надо помнить по двум не связанным между собой причинам.
Во-первых, именно генезис определяет природу режима, а природа режима накладывает жесткие ограничения на то, как он может реагировать на вызовы в критических ситуациях. Просчитывая сценарии будущих катастроф, необходимо держать этот генезис и эту природу в голове как важнейший фактор.
Во-вторых, с большой долей вероятности после достижения «дна» Россия вновь приобретен тот ландшафт, из которого выросла питерская «Система». Есть большая вероятность того, что злополучный криминальный триллер повторится как сиквел. Необходимо помнить, чем закончилась первая серия, чтобы этого не допустить.
 

Я рад, что всем понравился звук в нашей с Дмитрием Еловским вчерашней программе. Секрет, о котором все спрашивают, прост: мы отказались от сложных и дорогих систем и перешли на скайп, остальное было по-прежнему: iPad pro + микрофон из коллекции «ненужных вещей» моей квартиры (на этот раз - рекомендованный ААВ). Но уверяю вас, и это не панацея. Нас скоро вычислят, и помехи возобновятся.
 
После этого небольшого оффтопа - несколько слов по сути. Существенную часть программы мы посвятили исторической речи Путина. Исторической не в смысле ее эпохального значения, а в смысле выступления перед историками. Впервые за последнее время наблюдение за слушателями было для меня более любопытным занятием, чем наблюдение за оратором. Особенно мне понравились историки в камуфляже, представлявшие значимую часть собравшихся. Впрочем, историки в рясах выглядели не менее занимательно. С интересом я смотрел и на патриарха «исторического подотдела», думая о том, что передо мной - человек уникальной научной судьбы. За свою долгую жизнь он уже успел дважды отречься от всего того, во что верил до этого. Сначала с Ельциным и Горбачевым отрекся от Суслова и Пономарева, теперь с Путиным и Мединским отрекся от Ельцина и Горбачева. И, если Бог даст ему еще здоровья и долголетия, то он, возможно, станет равен самому Петру (не Императору, Апостолу) и сумеет отречься трижды. Стабильность отречения – фундамент российской исторической традиции. Единственного современного российского историка с академическим статусом, который лично мне интересен, в этом зале не было. Академик Юрий Пивоваров изучает теперь русскую историю в изгнании. Нелёгкий, но, как мне кажется, достойный выбор. Вот бы я удивился, если бы кто-то из коллег поинтересовался его судьбой. Но нет, не те времена, не те люди. Нет ни Капицы, ни Сахарова, ни Лихачева.  Так, может быть, в этом и есть главная причина происходящего, лежащая глубже всех других причин, –  что таких больше нет? Ну, а что касается Путина, то, слушая его речь, я невольно вспоминал один диалог на Патриарших:
 
– А-а! Вы историк? – с большим облегчением и уважением спросил Берлиоз.
– Я – историк, – подтвердил ученый и добавил ни к селу ни к городу: – Сегодня вечером на Патриарших прудах будет интересная история!
 
Мне вот тоже кажется, что в России скоро, гораздо скорее, чем кажется собравшимся в зале историкам, будет интересная иистория…
 
Об этом и о многом другом, если я вам еще не надоел, смотрите новый выпуск «Чисто конкретной политики» с Дмитрием Еловским на канале Ходорковский.Live: 

https://youtu.be/F_LOpCrxN8U

Чем больше я узнаю о новой кремлевской идеологии, тем чаще вспоминаю одно из небольших приключений своей молодости. В далеком 1995 году мы с женой и нашими друзьями впервые попали на юг Франции, и на пару дней взяли машину в аренду, чтобы посмотреть побережье. Таким образом нам удалось воспользоваться приглашением Павла Чухрая и Марии Зверевой, которые занимались тогда удивительнейшим делом – писали сценарий о судьбе Генри и Марии Клоуз, создателей усадьбы Шато-де-ла-Напуль, и жили, соответственно, в самом этом Шато. Это были фантастические два часа, в течение которых Павел и Мария погрузили нас в историю удивительной семьи, создавшей парковый шедевр на руинах послевоенной Европы. В том числе, мне запомнилась история о том, как Мари стилизовала свой сад под стихийную и необузданную эстетику дикой природы. В этом саду расположение каждого куста и каждого камня были рассчитаны с математической точностью, но только для того, чтобы создать видимость естественности. Это я к чему? А к тому, что идеологический продукт Суркова-Кириенко напоминают мне по замыслу сады замка ла-Напуль. Здесь все абсолютно искусственно и рассчитанно с той же математической точностью – здесь слеза, тут смех, там ярость. Но при этом все вместе пытается имитировать стихию и мощь действительно народного движения. Фантастическая инсталляция несуществующей социальной стихии. Великолепная art-work. Как произведение искусства впечатляет, но на реальную идеологию похоже приблизительно так же, как парк Марии Клоуз - на бразильские джунгли. Умрет, как только кончатся деньги на поддержание территории в порядке и содержание садовников, которые стригут кусты.

Сегодня прямо «день историй» какой-то. Не одному же Путину, другие гости эфиров тоже хотят. Лет десять назад меня попросил выступить на закрытом заседании один очень уважаемый американский фонд. В письме-приглашении тема была обозначена как “Decline of Russia” – ну что-то типа “Заката России”. В пояснительной записке было сказано, что, мол, у нас есть твердое и устоявшееся мнение, что Россия “закатывается”, поэтому мы просим Вас в своем выступлении не тратить время на обсуждение справедливости этого тезиса, а сосредоточиться на том, как именно она закатится. Я вынужден был ответить, что именно то, что организаторам кажется устойчивым, для меня выглядит как достаточно шаткое основание, и что пока Россия будет “закатываться”, многих успеет хорошенечко протрясти. Я об этом приглашении все время вспоминал во время вчерашней дискуссии с Михаилом Фишманом, исходным тезисом которой была убежденность в неизбежном скором поражении России, в связи с чем мне предлагалось обсуждать только те опции развития ситуации, которые сообразуются с этим тезисом. Я бы сказал, что такая версия не исключена и даже весьма вероятна, и все же это пока не теорема, а только гипотеза, и реальный набор опций гораздо шире. С этой небольшой оговоркой предлагаю посмотреть довольно интересную для меня дискуссию.

https://youtu.be/2MPEk5ElWsU