​​В ходе индустриализации Свердловск стал промышленным центром Советского Союза и вместе с тем частью “тотального произведения искусства”, экспериментом биополитической трансформации. В городе была возведена масса построек в государственном архитектурном стиле - конструктивизме: от клубов рабочих коллективов до целых жилых кварталов. Самым известным объектом, о котором горожане до сих пор любят рассказывать разные легенды, стал “Городок чекистов”, носивший прежде название “Жилой комбинат НКВД”.

Говорят, что с высоты птичьего полета здания квартала складываются то ли в буквы “СССР”, то ли в серп и молот, но официально ни одна, ни другая версия не подтверждены. На территории городка были расположены 14 корпусов: жилые здания, столовая, прачечная, поликлиника, парикмахерская, ясли и детский сад, баня, магазин и, конечно же, клуб - главный инструмент для создания советского человека, где устраивали разные развлекательные программы, но могли и публично осуждать “врагов народа”.

Советский человек не должен был тратить время на воспитание детей, он отдавал их на целый день в ясли. Его не должны были заботить готовка и стирка, поэтому в конструктивистских традициях квартирки были маленькими, без ванных комнат и кухонь. У себя дома человек мог только спать, для удовлетворения всех остальных потребностей были общественные бани и столовые, а чтобы следить за неформальными беседами, в вентиляциях квартир была проведена прослушивающая система.

Однако еще интереснее подземная жизнь города. Корпуса городка связаны между собой подземными тоннелями в несколько уровней, многие из которых сейчас оказались завалены или затоплены. Исследователи катакомб нашли под землей узкоколейную железную дорогу и вагонетку. Для чего они были нужны, остается неясным, но по одному из предположений на вагонетке доставляли уголь до котельной. По легендам там же прячутся потайные комнаты для пыток, допросов и расстрелов, жертвами которых становились сами нквдшники.

Сегодня этот самостоятельный город внутри города превратился в обычный жилой квартал в центре города. Квартиры были перестроены, появились кухни и ванны с большими окнами. 11-этажное общежитие - доминанта района - получило статус культурного наследия федерального значения и было переделано в гостиницу “Исеть”. Но в 2013 году здание было признано аварийным, и его ждет реставрация. Но волнует судьба и других объектов, которые так же не в самом хорошем состоянии: фасады обшарпаны, дома ни разу не подвергались капитальному ремонту, и жители жалуются на устаревшую коммунальную систему, а крыши домов прогнили и протекают.

#биополитика #конструктивизм #наследие #историяурбанистики #викадеркач

​За последнее десятилетие произошел поворот к объектам конструктивизма, которые мы стали замечать, узнавать, восстанавливать и ценить.

Екатеринбург - один из удачных российских примеров относительно бережного отношения к конструктивизму. Очень долго горожане не признавали наследство, которое досталось им после индустриализации, а недавно осознали и сделали из этого визитную карточку города, провозгласив, что Екатеринбург - столица конструктивизма! Однако для этого городским активистам и другим деятелям пришлось проделать очень долгий путь.

Есть несколько механизмов, которые помогли этого добиться:

Во-первых, как и в случае с другими градостроительными конфликтами, одним из действенных вариантов решения проблемы является смена делегированного субъекта принятия решений, так, например, ТСЖ способно реанимировать разрушающиеся объекты. Сами жители могут даже не задумываться о спасении памятника культурного наследия, однако, стремясь создать для себя комфортные условия проживания, они именно этим и занимаются. Это видно на примере Городка чекистов. Его жители, обеспокоенные неудовлетворительным состоянием домов, самостоятельно стали вникать в тонкости архитектурных построек, создавать ТСЖ и проводить ремонтные работы с уверенностью, что они могут создать один из лучших жилых комплексов в городе. Некоторые, осознавая ценность таких домов, воссоздают квартиры в стиле советского авангарда и успешно сдают их в аренду, что также способствует популяризации архитектурного стиля.

Во-вторых, немалую роль играют гражданские институты. В Екатеринбурге появилась успешная общественная организация PODELNIKI, первая в городе заговорившая о ценности конструктивистских объектов. Они проводили обзорные экскурсии по городу, включавшие памятники авангарда, устраивали в них выставки и вернули городу один из главных объектов - Белую башню. Все это сделало место центром притяжения не только для туристов, но и для самих жителей города. Сейчас фонд “Внимание” занимается сбором средств для создания проекта реставрации башни.

В-третьих, Леонид Салмин, профессор УралГАХА, отмечает, что важную роль в популяризации конструктивизма сыграло то, что эта тема вышла в публичную плоскость. Советский авангард стал брендинговым ресурсом, с ним стали делать сувенирную продукцию: открытки, бижутерию, посуду, одежду с принтами, фото-путеводители, которые помогают взглянуть на уже привычные архитектурные объекты под другим углом.

Однако конструктивизм до сих пор не привлек должного внимания городской власти. Они перестали путать “конструктивизм” с “конструктивом”, о них стали больше писать СМИ, иностранным гостям любят показывать памятники авангарда, но чиновники по-прежнему допускают их снос, из-за чего каждый объект сегодня в такой же опасности. Полную реконструкцию Городка чекистов отложили с 2019 на 2039 год, и его жители не смогут самостоятельно осилить такую масштабную реставрацию, а сам квартал не переживет еще 19 лет. Сегодня судьба конструктивизма остается на плечах активистов и общественников, но они не успевают спасать все объекты.

#конструктивизм #наследие #викадеркач

Фото - https://t.iss.one/guestbauarbeiter

​Белая башня в Екатеринбурге один из главных конструктивистских объектов города, узнаваемый и за его пределами. В конце 2000-х гг. памятник федерального значения превратился в общественный туалет и даже обзавелся табличкой “Музей говна”, из-за чего его хотели отправить под снос, но сегодня - это место притяжения для горожан и туристов в лучшем проявлении.

Построенная в начале 1930-х гг. как выдающийся объект промышленной архитектуры, 36-метровая башня была заброшена уже в шестидесятых. При возведении соц городка для УЗТМ, строители столкнулись с острой проблемой нехватки воды. Так было принято решение о скорейшем строительстве водонапорной башни по индивидуальному проекту. Однако уже в сороковых годах 80% населения были обеспечены водой из Верхе-Исетского пруда, в связи с чем в скором времени башня была выведена из эксплуатации. В дальнейшем ее несколько раз пытались вернуть к жизни, но удалось это сделать только в наши дни благодаря арх-группе Podelniki.

В 2012 году инициативная группа искала для себя помещение и смело решила взять в оборот заброшенную башню, получив разрешение на бессрочное безвозмездное пользование. Ребята очистили ее от мусора, обследовали все конструкции, восстановили освещение и самостоятельно провели консервацию здания, чтобы спасти здание от дальнейшего разрушения. Впоследствии проделанная работа была признана научной реставрацией, что стало беспрецедентным случаем в истории российской архитектуры. Однако для дальнейшей эксплуатации здание по-прежнему требовало ремонтных работ, укрепления конструкций, проведение канализации и отопления для посещения объекта в зимнее время.

Сегодня молодых архитекторов поддерживают горожане во многом благодаря тому, что их удалось вовлечь в процесс. Для помощи в очистке здания группа проводила регулярные субботники, а после того, как основные работы были закончены - организовала там выставки и экскурсии, транслировала медиапанораму об истории здания и проводила мероприятия. Примечательно, что башня находится почти на окраине города, из-за чего ребят пугали, что к ним никто не приедет, однако горожане все равно принимали активное участие, а на экскурсии даже в морозы отбоя не было от желающих.

Однако Podilniki остаются обычными активистами, которым никто не платит за проделанную работу, а заниматься башней и другими архитектурными объектами они могут только в свободное от основной работы время, из-за этого все процессы сильно затягиваются. Так, по прошествии стольких лет сегодня памятнику по-прежнему требуется реставрация, и фонд “Внимание” помогает собирать для этого средства. На вырученные деньги будет необходимо провести высотные работы, чтобы досконально исследовать башню, и принять окончательный проект реставрации. Ребята хотят сделать многофункциональную площадку, но пока не приняли решение, что именно там будет, но что ясно точно - башня сможет принимать посетителей круглый год!

#конструктивизм #наследие #викадеркач

​“Если составлять словарь уходящего десятилетия, то в число ключевых слов 2010-х годов непременно войдет «урбанистика»”.

В. Абашев, И. Печищев, Е. Власова, Р. Курбанова и А. Пустовалов - академический коллектив Пермского Государственного Научно-Исследовательского Университета - выпустили монографию “Урбанизм и урбанисты в российских сетевых изданиях 2010-х годов”.

Монография описывает, как за прошедшее десятилетие урбанистика в России совершила качественную трансформацию и вышла за грани академического поля. Если в советский период мы могли наблюдать беспрецедентное увеличение численности городского населения, то сейчас мы видим массовое появление медиа-площадок, которые стали влиятельными агентами урбанизационного процесса, драйверами “урбанистической революции”.

Урбанистика обзавелась эпитетом “хипстерская”, в рамках которой новые медиа и блогеры сосредоточены на многообразии досуговых общественных пространств. А урбанисты - это “профессиональные журналисты”, однако именно развитие медиа позволило также успешно развивать их деятельность в офлайн, относительно удачно вести диалог с местной властью и формировать сознательный запрос горожан на комфортную городскую среду. Блогеры-урбанисты собрали внушительную аудиторию и многие из них стали медийными персонами - Илья Варламов, Аркадий Гершман, Павел Гнилорыбов, Лев Владов и другие.

“Урбанистический бум” повысил уровень городского активизма, увеличил спрос на соответствующее образование и в соответствии с новой модной тенденцией интеллектуальной жизни высшие учебные заведения стали предлагать новые программы. Но главный переворот, которого удалось добиться урбанистам и новым медиа, - на города стало обращать внимание национальное правительство: началась масштабная трансформация столицы, которая обзавелась новым парком “Зарядье”, ставшим образцовым примером общественного пространства в России; а в регионах запустили новую федеральную программу - “Формирование комфортной городской среды”.

Через анализ появившихся в 2010-х гг. урбанистических СМИ авторы оценивают роль городских нарративов, выделяют маркеры нового урбанистического дискурса и их эффективность в производстве городского пространства и приходят к выводу, что сегодня урбанисты смогли найти рычаги воздействия на процессы формирования гражданского городского сообщества. Кроме этого, блогеры-урбанисты сегодня пытаются оказывать влияние на властные политические институты, и, что самое важное, - иногда им это удается.

PDF: https://www.psu.ru/files/docs/science/books/mono/urbanizm-i-urbanisty-v-ros-setevyx-izdaniyax-2010-g.pdf?fbclid=IwAR2qsqrATStXeP8C1G1F7pvv4obeU2Ydosiw9bG5WvDmLhz0b2P7o7gYG64

#урбанизмнапочитать #городскиемедиа #forscience #викадеркач

​Сегодня Россия стоит перед новым вызовом - у панельных микрорайонов, единовременно возведенных несколько десятилетий назад и составляющих около 60% всего жилого фонда, также единовременно заканчивается срок беспроблемной эксплуатации. Встает вопрос - а что же нам с этими панельками делать? И в Москве быстро нашли ответ - сносить! Но опыт Германии, где жилищная политика уже давно является ключевой повесткой федерального правительства, показывает, что это далеко не самый эффективный метод. Об этом подробно в книге Марии Мельниковой «Не просто панельки: немецкий опыт работы с районами массовой жилой застройки».

Благодаря типовым проектам модернизация панельного жилья обходится дешевле, чем строительство нового. И построить так много дешевого жилья в нынешних условиях невозможно, да и зачем его строить, если оно уже есть? На сегодняшний день панельки - это самое дешевое и доступное жилье, которое пользуется спросом у приезжих, пожилых, молодежи и семей с низкими доходами. Но это чревато сегрегацией и дискриминацией микрорайонов, поэтому перед немецкими властями встала задача нивелировать эффекты социального неравенства. Так, куда более важной частью модернизации стала именно социальная политика, нацеленная на гармоничное развитие человеческого потенциала, а не физическое обновление домов (снижение этажности, их адаптации к нуждам маломобильных горожан и др.). Акцент в программах сделан на самые незащищенные слои населения - пожилых людей, детей и молодежь - у которых, как правило, больше запросов на качественную городскую среду.

Вместе со старением жилищного фонда наблюдается и старение населения, поэтому дома и районы в первую очередь требовали обновления инфраструктуры для пожилых людей. Для них внутри микрорайонов строят хосписы, адаптируют здания и квартиры для того, чтобы была возможность самостоятельно выполнять бытовые задачи и передвигаться на инвалидной коляске, внедряют элементы безбарьерной среды. Но поскольку одиночество пагубно сказывается на физическом и психическом здоровье людей, а также на продолжительности их жизни, немцы стали развивать условия, способствующие усилению социальных связей и добрососедсва - создают пространства для совместного времяпрепровождения, некоммерческие организации реализуют программу досуговых мероприятий.

Точно такой же подход к детям и молодежи. Для того, чтобы снизить молодежную безработицу и обезопасить молодых людей от вредных привычек, к которым они могут пристраститься из-за отсутствия разных форм досуга, действуют программы по их трудоустройству. Для неполных семей и семей с низкими доходами актуальны программы усиления родительских компетенций для полноценного воспитания ребенка и его будущего благополучия.

Ключевым элементом политики является также процесс вовлечения горожан в разработку программ действий и поиск новых решений для дальнейшего развития панельных районов, поскольку именно местные жители в большей степени заинтересованы в улучшении ситуации и они же являются конечными потребителями всех услуг. Кроме этого, инициативы горожан - это хорошая помощь для муниципалитетов в решении нынешних проблем и предотвращении будущих.

Однако полностью перенять немецкий опыт нельзя и не получится в силу глубокого различия институциональных, экономических и социально-демографических условий, но несколько вещей взять на заметку точно стоит. Во-первых, это проблемно-ориентированный подход - программы не имеют количественных показателей, они нацелены комплексно решать имеющуюся проблему. Во-вторых, это демократизация всего процесса - вовлечение всех неравнодушных к развитию районов. Ну, а в-третьих, конечно, “...важно принять и полюбить среду панельных микрорайонов. Как говорят планировщики в Германии - “Ohne Liebe geht es nicht” (“Без любви ничего не выйдет”)”.

Больше про немецкий опыт модернизации панельных районов: https://masshousing.ru/?fbclid=IwAR1CyryEHjfScUOlV4MeZHNBUHlYLZU2qg1qnKyfDwxD_sbQv49W7o4W_HA

#урбанизмнапочитать #кварталобесие #совмод #панельки #соучастие #викадеркач

​Планетарная урбанизация – один из теоретических подходов к изучению городского развития. Сторонники этого подхода выступают за глобальную взаимосвязанность территорий. Они предполагают, что в современном мире границы городов, как и деление между городом и деревней, совершенно размыты.
В этом смысле для теоретиков город – это скорее качественное, чем количественное определение. Физические границы и число жителей не так важны – важна социально-пространственная модель.

Первым о планетарном городском обществе заговорил Анри Лефевр. Он начал развивать идеи о том, что капитализм влияет на трансформацию не только городских агломераций, но и пространств далеко за их пределами – деревень, лесов, океанов и пустынь.

Как и с любой теоретической концепцией, с планетарной урбанизацией не все так однозначно. Одни критикуют “планетаристов” за их эмпирику: они закрывают глаза на особенности и различия, определяющие сложность городской среды, игнорируют местную историю, политику и культуру. Но не все города универсальны и нельзя везде воспользоваться одним и тем же рецептом. Эта группа критиков смотрит на теорию через призму постколониализма: они не согласны подчиняться урбанистическим концепциям Глобального Севера. Стигматизация Юга и стран Третьего мира заставляет думать, что там не способны на создание урбанистической теории, однако это не так. И Латинская Америка – один из важнейших регионов для городских исследований.

Вторая группа критиков не обращается к основными положениями теории, они выдвигают планетаристам политические обвинения. На этой стороне выступают в основном феминистки, расовые и этнические меньшинства, другие представители депривированных слоев населения, а также ученые, работающие в тех областях, исследованиям которых не уделяется должного внимания. Все они считают, что авторы теории воспроизводят знакомые всем нам иерархии. Планетарная урбанизация – это теория небольшой группы евро-американцев, в основном белых привилегированных мужчин, и только они могут добиваться признания, хотя существуют и другие не менее интересные концептуальные подходы.

Но не только процесс урбанизации становится повсеместным, вместе с ним распространяется и глобальное неравенство – об этом нам говорит третья группа критиков. Вместе с планетарным урбанизмом по планете шагают другие несправедливые силы: патриархат, расизм, колониализм, национализм. Кроме того, урбанизация сельских поселений ставит села в невыгодное положение. Если раньше города и деревни существовали опосредовано друг от друга, то теперь города выкачивают из сел все ресурсы, в том числе дешевую рабочую силу, ставят их в зависимое положение.

Так, теория позволяет нам рассматривать урбанизацию как единый процесс со своей собственной динамикой. Но вместе с тем концепция заставляет задуматься, готовы ли мы за увеличение количества крупномасштабных инфраструктурных проектов, доступность образования и здравоохранения и другие аспекты городского развития платить увеличением уровня неравенства, сегрегации, социальных конфликтов и других нежелательных последствий, которые может за собой повлечь планетарная урбанизация?

#социологиягорода #планетарнаяурбанизация #городскиетеории #викадеркач

​Философ Жиль Делез представлял себе киберпространство с точки зрения его материальных эффектов и урбанизации. Такое антиутопическое видение подхватили многие градостроители, управленцы, бизнесмены и все остальные, кто имеет хоть какое-то отношение к технологиям, – будущее за рематериализацией кибернетики и реурбанизацией киберпространства! А название этому всему – умный город (УГ).

Сторонники концепции УГ считают, что повсеместное использование интерактивных технологий в городской среде, домашнем хозяйстве и в качестве личных устройств горожан оптимизирует модели потребления, а вместе с тем еще и повысит качество жизни. Но в ответ УГ получил массу критики. Три основных аргумента против такой модели управления: УГ не сочетается с неформальным характером города, защищает корпоративные интересы, воспроизводит социальное и городское неравенство.

Вторя уже классическому аргументу Джейн Джекобс, что город не может быть спланирован сверху, а его неформальность и является главной и определяющей чертой города, Саския Сассен, Ричард Сеннет и Адам Гринфилд утверждают, что технологии УГ, наоборот, носят антиурбанизированный характер и фактически воспроизводят модернистское подчинение городской жизни, а все эти умные сенсоры будут использоваться для управления горожанами, а не вовлечения их в диалог.

Вторая линия критики связана с тем, что УГ подчиняет город интересам транснациональных корпораций. “Ставить потребности горожан на первое место – это не только способ строить более справедливые города, но и способ создавать более совершенные технологии, причем делать это быстрее и экономнее”, – примерно так сторонники УГ сдвигают акцент с базового принципа “сначала люди” на более либеральное – “сначала люди, потому что это хорошо для технологий”. Но даже это не опаснее того банального факта, что персональные данные могут быть украдены и использованы для сторонних целей, а это уже посягательство на индивидуальные свободы.

Наконец, Роберт Холландс утверждает, что УГ учитывает потребности высокомобильной профессиональной рабочей силы и наносит ущерб менее обеспеченным группам населения. Пока УГ подпитывает джентрификацию и символическое потребление, требуется рабочая сила, которая будет обслуживать и обеспечивать повседневные базовые операции УГ.

Так, по мнению сразу нескольких авторов, УГ может стать пространственным воплощением общества контроля, подталкивать к выполнению одних действий и запрещать другие посредством изменения конфигурации информационных и урбанистических сред. Будучи встроенной в кибернетику второго порядка, концепция УГ может иметь неоднозначные последствия для будущего городского планирования, заменяя его кибернетическим управлением, а мы можем наблюдать коллапс концепции урбанизма и городского управления в принципе.

#городскиеполитики #цифровойгород #социокибернетика #викадеркач

​В ходе стремительной урбанизации человечество столкнулось с массой проблем: нехватка ресурсов, трудности в управлении отходами, нанесение вреда окружающей среде, заторы на дорогах, ветшающая инфраструктура, социальные проблемы и множество других. Однако, чтобы городское население не увязло в кризисе, нужны инновационные подходы в управлении городами. В попытке решить все эти коварные проблемы была предложена концепция “умного города” (УГ).

Зачастую исследователи освещают технологические стороны УГ, оставляя без внимания политику и управление. Хотя, по мнению авторов статьи Smart City as Urban Innovation: Focusing on Management, Policy, and Context, внедрение технологий само по себе не является целью, гораздо важнее – разумное использование этих технологий.

УГ подразумевает умную экономику, умное управление, умную мобильность, умную окружающую среду, умных людей и умную жизнь, и только оттого, каким образом государственный сектор будет распоряжаться технологиями, зависит возможное повышение качества жизни горожан.

Например, отдельные аспекты УГ могут противоречить друг другу – повышение транспортной доступности может нанести вред экологии, а улучшение качества воздуха, наоборот, может привести к снижению доступности. Задача политиков и городских управленцев нетривиальна – найти решение этой проблемы.

Рематериализация киберпространства может повысить эффективность городского управления. При любой попытке навести порядок на какой-либо территории мы сталкиваемся с тем, что сделать это не так уж просто – за нее отвечает сразу несколько департаментов различных уровней власти, которые не взаимодействуют между собой. УГ же может упростить координацию между политическими институциями как внутри одной малой пространственной единицы, так и на более крупном масштабе.

Но в то же время важность физического никуда не денется, и власти придется осуществлять управление гибридным городом – материальным и виртуальным. Отдельные группы продолжат собираться в определенных местах: предприниматели – в финансовых районах, рабочие – в промышленных, хипстеры – в культурных центрах. Такая концентрация неизбежно приведет к разрыву в доходах, а вместе с тем – инфраструктурному и цифровому разрыву.

Кроме того, общее старение населения также бросает вызов новому городскому управлению, поскольку более молодое и технологически подкованное поколение, очевидно, выиграет от инноваций гораздо больше, чем все остальные.

Таким образом, сами по себе технологии не гарантируют успеха УГ, а вот инновации в управлении могут сделать город более пригодным для жизни. Подход УГ не должен сводиться лишь к замене физических сервисов, а должен гармонично соединять материальный и виртуальный мир, и лишь тогда он будет обладать потенциалом изменить нашу городскою повседневность.

#городскиеполитики #цифровойгород #социокибернетика #викадеркач

​Зачастую в основе транспортного планирования лежит “мужской” взгляд на распорядок дня: в приоритете поездки из пригородных районов в центры городов в часы-пик. Такая модель исключает присутствие в городе женщин, занятых неоплачиваемой работой по дому, которая сказывается в том числе и на их транспортных потребностях.

При этом во всем мире мужчины чаще передвигаются на личном автомобиле, в то время как женщины пользуются общественным транспортом. Но гендерные различия обнаруживаются не только в выборе транспортных средств, но и в маршрутах передвижения. Если мужской маршрут достаточно прост: утром – на работу в центр, вечером – домой за город, то женский значительно сложнее.

По утрам женщины чаще отвозят детей в школу или детский сад, днем – могут сопровождать пожилых родственников в больницу, а вечером – заехать за продуктами. Тяжелее приходится женщинам из бедных слоев населения: в отсутствии доступного общественного транспорта, они вынуждены совершать все свои перемещения пешком, что отнимает существенно больше времени и к тому же сужает радиус поиска оплачиваемой работы.

Кэролайн Перес в книге “Невидимые женщины” описывает кейс шведского города Карлскуга, где власти решили перестроить всю свою городскую политику исходя из принципа равенства полов и задумались – а является ли уборка снега гендерно-нейтральной? Прежде снег убирали сначала на крупных магистралях и только потом – на тротуарах и велодорожках. По новым правилам график уборки был изменен таким образом, чтобы в первую очередь учитывались потребности пешеходов и пассажиров общественного транспорта, ведь автомобилю ехать по не убранной дороге проще, чем пробираться по заснеженному тротуару с тяжелыми пакетами продуктов, а вдобавок толкать детскую или инвалидную коляску.

Новые правила не только не потребовали дополнительных расходов, но даже сократили их. В условиях снегопада и гололеда пешеходы получали в три раза больше травм, нежели автомобилисты, причем большинство пострадавших составляли именно женщины, которые, помимо всего прочего, получали более серьезные травмы, чем мужчины.

Травмы для государства – это дополнительные расходы на лечение. До изменений суммарные расходы на лечение травм, полученных в зимний сезон в результате падения, оценивались в 36 млн шведских крон и в два раза превышали расходы на уборку тротуаров. Спустя пару лет все шведские города изменили порядок уборки снега вслед за Карлскугом. После изменений количество травм, а с ним и расходов, сократилось вполовину.

Конечно, прежний порядок уборки снега не имел такой цели – навредить женщинам, но он является подтверждением того факта, что женщины недостаточно представлены ни в транспортном планировании, ни в городской политике, ведь прошлые регламенты были введены скорее всего мужчинами, которые основывались на собственном опыте и исходили из своих же потребностей.

#womenpower #устойчиваямобильность #visionbeyondzero #викадеркач

​Исследовательница Тови Фенстер в статье The Right to the Gendered City: Different Formations of Belonging in Everyday Life бросает вызов Лефевру. Его право на город включает в себя два ключевых аспекта: 1) использование городского пространства в повседневной жизни и 2) участие в производстве этого самого пространства. Но его определение не затрагивает вопросы власти, контроля и идентичности, а значит этнические, национальные, культурные и гендерные отношения выносятся за скобки.

Лефевр явно говорит о публичных пространствах, в которых горожане создают “произведение” – самовыражаются, создают творческий продукт. Однако феминистки считают, что сама по себе “публичность” – преимущественное право белых представителей среднего и высшего классов, гетеросексуальных мужчин, в то время как некоторые городские женщины как в западной, так и незападной культуре не могут пользоваться публичными пространствами, особенно в одиночку, а в некоторых культурах они вообще не могут выходить на улицу одни. Многих женщин в реализации своего права на город останавливает банальный страх, и он может усиливаться с другими идентичностями, как национальность, семейное положение, возраст, сексуальная ориентация и пр.

Если Лефевр разделяет частное и публичное, то Фенстер считает это ошибкой. По ее мнению, дискуссия вокруг права на использование публичных пространств и права на участие должна начинаться с масштаба домохозяйства, поскольку рассказы многих женщин демонстрируют тот факт, что даже в их частной жизни им отказывают в праве на использование. Порядок и обустройство дома без женского участия может вызвать дискомфорт и отсутствие чувства принадлежности у женщины, усиливать ее изоляцию.

Какие же места тогда позволяют реализовывать право на использование? По Фенстер, право на город реализуется, только когда люди разных этничностей, национальностей и гендерных идентичностей могут проживать и использовать одни и те же городские пространства. При этом чем больше у людей выбора, тем сильнее их чувство принадлежности. Сейчас же по мере увеличения масштаба включение женщин становится более затруднительным – они могут выбирать район, где хотят жить, но в контексте дизайна городских пространств говорить уже сложнее. Во многих случаях с привлечением “публики” женщины, people of colour, представители рабочего класса и бедняки, как правило, участвуют и представляют свои интересы существенно меньше, чем специалисты из среднего класса и мужчины. Однако именно способность организовывать пространство в соответствии со своими потребностями — это то, что помогает присваивать себе пространство и заставляет чувствовать себя более вовлеченным.


#викадеркач #womenpower #правонагород #городвтеории