Сейчас многие коллеги-урбанисты оказались вовлечены в попытки мэрии Москвы ввести в свою практику соучаствующее проектирование. И сталкиваются с тем, что жители Москвы воспринимают эти попытки мягко говоря негативно. Впрочем, удивляться этому не стоит. Дело в том, что коллеги приходят в районы и сталкиваются с коллективной травмой. Травмой, проработкой которой нужно заниматься прежде, чем заводить речь о благоустройстве,
Эта травма возникла не на пустом месте, у неё есть много составных частей. Давайте рассмотрим ключевые из них.
1. Обратите внимание на интервью грандов от московской архитектуры. Будь то чиновники или придворные проектировщики. В каждом из таких текстов звучит фраза о том, что жители глупые, неконструктивные. Что некоторым жителям лишь бы повозмущаться. Им вторят провластные эксперты в СМИ "Да, с высоты своей экспертизы мы считаем что жителям лишь бы повозмущаться".
2. История собянинской Москвы только для потребителей и производителей PR мэрии является историей сказочного благоустройства и нового урбанизма. Для любого вовлечённого в районную политику человек это в первую очередь история того, как боевики из ДНР избивают на глазах у бездействующей полиции жителей, который протестуют против вырубки под застройку сирени, которую сажали их деды уходя на Великую отечественную войну. Это история системного физического насилия и неуважения к локальным ценностям.
3. А еще это история развитого рынка публичных слушаний "под ключ". С актерами массовки, сценарием, прекрасной картинкой. И недопущенными до публичных слушаний настоящими горожанами.
4. А еще это история судов, которые всегда встают на сторону мэрии и застройщиков, а иногда и разворачиваются против горожан. Вне зависимости от степени законности действий мэрии и застройщиков. Это история судов, которые встают на сторону мэрии и застройщиков с утроенной силой, если действия мэрии и застройщиков вопиюще незаконны.
5. А еще это история обмана, лжи и клеветы во всех доступных PR-блоку мэрии официальных ресурсах и чёрного PR по неофициальным каналам. С тем чтобы дискредитировать людей, которые хоть как-то посмели заикнуться о своем праве на город.
6. Ну и наконец это годы уничтожения законодательства. Всех возможных нормативно-правовых механизмов регулирующих поведение власти и застройщиков. Сейчас в Москве их попросту нет.
Такого масштабного издевательства над горожанами, отказе им в правах и в человечности не было ни в одном другом городе России. Поэтому во всех нормальных российских городах соучаствующее проектирование худо-бедно развивается. Москва же почему-то решила, что после всего насилия, которая она причинила своим горожанам она может вот так вот прийти и сказать "А давайте займёмся соучастием, что былое-то вспоминать". Но невозможно одним добрым жестом перечеркнуть десятилетие сапога, топчущего лица.
Единственное что может сделать мэрия Москвы сейчас - системно работать над восстановлением доверия. Доказывать горожанам, что мэрия может хоть в одном слове не соврать, может соблюдать законы, может иметь благие намерения. Доказывать, что мэрия уважает горожан и искренне раскаивается в своём варварском поведении. И более того, готова компенсировать нанесённые травмы. Пересмотреть неправосудные приговоры, признать ошибки. Помочь людям прожить их боль, начать сопереживать этой боли.
Может быть тогда можно будет говорить о каком-то соучастии.
#соучастие #городскаяполитика #городскаятравма #социологиягорода #социологиявласти
Эта травма возникла не на пустом месте, у неё есть много составных частей. Давайте рассмотрим ключевые из них.
1. Обратите внимание на интервью грандов от московской архитектуры. Будь то чиновники или придворные проектировщики. В каждом из таких текстов звучит фраза о том, что жители глупые, неконструктивные. Что некоторым жителям лишь бы повозмущаться. Им вторят провластные эксперты в СМИ "Да, с высоты своей экспертизы мы считаем что жителям лишь бы повозмущаться".
2. История собянинской Москвы только для потребителей и производителей PR мэрии является историей сказочного благоустройства и нового урбанизма. Для любого вовлечённого в районную политику человек это в первую очередь история того, как боевики из ДНР избивают на глазах у бездействующей полиции жителей, который протестуют против вырубки под застройку сирени, которую сажали их деды уходя на Великую отечественную войну. Это история системного физического насилия и неуважения к локальным ценностям.
3. А еще это история развитого рынка публичных слушаний "под ключ". С актерами массовки, сценарием, прекрасной картинкой. И недопущенными до публичных слушаний настоящими горожанами.
4. А еще это история судов, которые всегда встают на сторону мэрии и застройщиков, а иногда и разворачиваются против горожан. Вне зависимости от степени законности действий мэрии и застройщиков. Это история судов, которые встают на сторону мэрии и застройщиков с утроенной силой, если действия мэрии и застройщиков вопиюще незаконны.
5. А еще это история обмана, лжи и клеветы во всех доступных PR-блоку мэрии официальных ресурсах и чёрного PR по неофициальным каналам. С тем чтобы дискредитировать людей, которые хоть как-то посмели заикнуться о своем праве на город.
6. Ну и наконец это годы уничтожения законодательства. Всех возможных нормативно-правовых механизмов регулирующих поведение власти и застройщиков. Сейчас в Москве их попросту нет.
Такого масштабного издевательства над горожанами, отказе им в правах и в человечности не было ни в одном другом городе России. Поэтому во всех нормальных российских городах соучаствующее проектирование худо-бедно развивается. Москва же почему-то решила, что после всего насилия, которая она причинила своим горожанам она может вот так вот прийти и сказать "А давайте займёмся соучастием, что былое-то вспоминать". Но невозможно одним добрым жестом перечеркнуть десятилетие сапога, топчущего лица.
Единственное что может сделать мэрия Москвы сейчас - системно работать над восстановлением доверия. Доказывать горожанам, что мэрия может хоть в одном слове не соврать, может соблюдать законы, может иметь благие намерения. Доказывать, что мэрия уважает горожан и искренне раскаивается в своём варварском поведении. И более того, готова компенсировать нанесённые травмы. Пересмотреть неправосудные приговоры, признать ошибки. Помочь людям прожить их боль, начать сопереживать этой боли.
Может быть тогда можно будет говорить о каком-то соучастии.
#соучастие #городскаяполитика #городскаятравма #социологиягорода #социологиявласти
Рэйчел Пэйн в статье Chronic urban trauma: The slow violence of housing disposession вводит в урбанистический оборот понятия хронической травмы и медленного насилия. Она пишет о том, что на неблагополучной территории далеко не всегда можно найти какое-то отдельное яркое событие, которое привело к текущему неблагополучию. Причиной детерриториизации может быть отнюдь не война, не закрытие предприятия, не коллапс государства. Может оказаться, что причина депрессии лежит в продолжительном структурном давлении каких-то особенностей территории, которые изо дня в день приводят к постепенной травматизации и ретравматизации от наблюдения последствий травмы.
Конкретно в статье речь идёт о небольшом шахтёрском городке на северо-востоке Англии, в котором источником хронической травмы стало то, что дома в нём никогда не находились в собственности. Они были построены как социальное жилье и далее несколько поколений жителей городка жили не в своих домах, а не своей территории. Закрытие шахты в 80ые годы не стало каким-то большим событием в истории городка, потому как уже к этому моменту территория была неблагополучна. За палисадниками никто не ухаживал, множились разбитые окна пустых квартир. Жители наблюдали это и у них опускались руки, чтобы что-то изменить, а государству не было дела до этого городка.
Обычно в таких историях вдруг возникает какое-то событие, какое-то городское движение или проект института развития, который позволяет жителям преодолеть истончающее медленное насилие, ведущее к долгой и мучительной смерти. Но нет, у этой истории нет хорошего конца. У этой истории есть продолжение только в размышлении о том, что же может нам помочь в борьбе с хронической травмой территории.
С точки зрения психиатрии преодолеть хроническую травму можно через достижение безопасного состояния, практики памяти и скорби, восстановление связи с внешним миром и осознание общности страданий. Звучит довольно просто и понятно, однако когда речь идёт о территории, испытывающей продолжительное внешнее давление, достичь хотя бы первого пункта архисложно. Без поддерживающей экосистемы, как социально-экономической, так и государственной, территория обречена на ретравматизацию и дальнейшее вымирание. Продолжительная поддержка извне и эмпауэрмент изнутри может помочь территории справится с травмой, однако для этого необходима вокализация травмы территории, внимание внешних акторов и ценностно-заряженное движение в направлении регенерации территории. Капиталистический вопрос экономической эффективности территории может легко остановить этот процесс, поскольку для капитализма недостаточен аргумент того, что здесь живут люди. Особенно когда речь идёт о малых территориях. Для многих из них все надежды лежат исключительно в практиках параллельных капитализму.
#социологиягорода #малыетерритории #малыегорода #городскаятравма
Конкретно в статье речь идёт о небольшом шахтёрском городке на северо-востоке Англии, в котором источником хронической травмы стало то, что дома в нём никогда не находились в собственности. Они были построены как социальное жилье и далее несколько поколений жителей городка жили не в своих домах, а не своей территории. Закрытие шахты в 80ые годы не стало каким-то большим событием в истории городка, потому как уже к этому моменту территория была неблагополучна. За палисадниками никто не ухаживал, множились разбитые окна пустых квартир. Жители наблюдали это и у них опускались руки, чтобы что-то изменить, а государству не было дела до этого городка.
Обычно в таких историях вдруг возникает какое-то событие, какое-то городское движение или проект института развития, который позволяет жителям преодолеть истончающее медленное насилие, ведущее к долгой и мучительной смерти. Но нет, у этой истории нет хорошего конца. У этой истории есть продолжение только в размышлении о том, что же может нам помочь в борьбе с хронической травмой территории.
С точки зрения психиатрии преодолеть хроническую травму можно через достижение безопасного состояния, практики памяти и скорби, восстановление связи с внешним миром и осознание общности страданий. Звучит довольно просто и понятно, однако когда речь идёт о территории, испытывающей продолжительное внешнее давление, достичь хотя бы первого пункта архисложно. Без поддерживающей экосистемы, как социально-экономической, так и государственной, территория обречена на ретравматизацию и дальнейшее вымирание. Продолжительная поддержка извне и эмпауэрмент изнутри может помочь территории справится с травмой, однако для этого необходима вокализация травмы территории, внимание внешних акторов и ценностно-заряженное движение в направлении регенерации территории. Капиталистический вопрос экономической эффективности территории может легко остановить этот процесс, поскольку для капитализма недостаточен аргумент того, что здесь живут люди. Особенно когда речь идёт о малых территориях. Для многих из них все надежды лежат исключительно в практиках параллельных капитализму.
#социологиягорода #малыетерритории #малыегорода #городскаятравма
Парадоксально, но последствия вооруженных конфликтов могут затрагивать женщин даже больше, чем мужчин. Погибнуть, получить ранение или подвергнуться принудительному перемещению рискуют и мужчины, и женщины. Однако в условиях современных войн гражданские лица погибают чаще, а женщины страдают еще и от специфических, направленных именно на них, проявлений насилия.
В статье ‘Volviendo a Vivir’ (coming back to life): Urban trauma, activism and building emancipatory futures исследовательницы Соня Марци и Рэйчел Пейн рассказывают, как женщины Колумбии переживают свою травму после насильстенного перемещения в ходе гражданской войны. В настоящее время в Колумбии официально зарегистрировано более 9 млн жертв, из которых 4,7 млн – женщины, а более 7 млн человек являются насильственно перемещенными лицами, подавляющее большинство из которых переехали из сельской местности в города.
Города Колумбии разрастались на протяжении всех 60 лет конфликта, однако за все это время их инфраструктура так и не стала дружелюбной к бежен_кам. Вынужденно покинув свои родные села, в городах женщины столкнулись с расизмом, дискриминацией, бедностью, голодом и пренебрежением со стороны государства, их не хотят принимать на работу и сдавать им жилье. В городах им также приходится самостоятельно учиться тому, с чем они раньше в сельской местности никогда не сталкивались. Все это усугубляет травму от насильственного перемещения на новую территорию.
Даже переехав женщины все еще остаются незащищенными от насилия. Беднейшие городские районы, в которых часто оказываются бежен_ки, контролируются городскими вооруженными группировками, которые пользуются “отсутствием” на их территории государства и совершают насилие. Также женщины часто не приходят в госорганы за помощью, несмотря на существующий об этом закон, поскольку уже сталкивались с насилием и со стороны государственных вооруженных сил и знают, что оно может повториться. Из-за этого многие вынуждены совершать повторные перемещения и снова переживать полученную травму.
Обычно принято считать, что бежен_ки спасаются от войны, и отчасти это так, но многие упускают тот факт, что женщины вынуждены покинуть свои дома именно из-за мужского насилия. Даже при “хороших” побуждениях мужчины, наделенные властью, перестают понимать, где кончается помощь и начинается насилие. Они могут использовать свое служебное положение, чтобы принудить женщин к сексуальным отношениям в обмен на еду или другие средства первой необходимости.
Личные травмы от насильственного перемещения подтолкнули колумбийских женщин к развитию сообществ. Для многих все начинается с активизма в личной сфере: женщины обучаются новому, адаптируются к жизни в городе, и постепенно активизм выходит за пределы их домов. Они создают организации, где оказывают психологическую поддержку, обеспечивают едой, помогают обосноваться в городе и делятся личными историями. Так, небольшое сообщество постепенно становится общегородским движением, в котором принимают участие местные женщины-лидеры, НПО, исследователь_ницы, заявляющие о национальных проблемах и требующие государственной справедливости и преобразования города в соответствии со своими потребностями. Все это не только помогает пережить личный опыт насилия, противостоять гендерным нормам, но и осуществлять политические изменения от местного и городского масштаба до национального.
#викадеркач #womenpower #городскаятравма #социологиягорода #миграция
Фото: Juan Arredondo, National Geographic
В статье ‘Volviendo a Vivir’ (coming back to life): Urban trauma, activism and building emancipatory futures исследовательницы Соня Марци и Рэйчел Пейн рассказывают, как женщины Колумбии переживают свою травму после насильстенного перемещения в ходе гражданской войны. В настоящее время в Колумбии официально зарегистрировано более 9 млн жертв, из которых 4,7 млн – женщины, а более 7 млн человек являются насильственно перемещенными лицами, подавляющее большинство из которых переехали из сельской местности в города.
Города Колумбии разрастались на протяжении всех 60 лет конфликта, однако за все это время их инфраструктура так и не стала дружелюбной к бежен_кам. Вынужденно покинув свои родные села, в городах женщины столкнулись с расизмом, дискриминацией, бедностью, голодом и пренебрежением со стороны государства, их не хотят принимать на работу и сдавать им жилье. В городах им также приходится самостоятельно учиться тому, с чем они раньше в сельской местности никогда не сталкивались. Все это усугубляет травму от насильственного перемещения на новую территорию.
Даже переехав женщины все еще остаются незащищенными от насилия. Беднейшие городские районы, в которых часто оказываются бежен_ки, контролируются городскими вооруженными группировками, которые пользуются “отсутствием” на их территории государства и совершают насилие. Также женщины часто не приходят в госорганы за помощью, несмотря на существующий об этом закон, поскольку уже сталкивались с насилием и со стороны государственных вооруженных сил и знают, что оно может повториться. Из-за этого многие вынуждены совершать повторные перемещения и снова переживать полученную травму.
Обычно принято считать, что бежен_ки спасаются от войны, и отчасти это так, но многие упускают тот факт, что женщины вынуждены покинуть свои дома именно из-за мужского насилия. Даже при “хороших” побуждениях мужчины, наделенные властью, перестают понимать, где кончается помощь и начинается насилие. Они могут использовать свое служебное положение, чтобы принудить женщин к сексуальным отношениям в обмен на еду или другие средства первой необходимости.
Личные травмы от насильственного перемещения подтолкнули колумбийских женщин к развитию сообществ. Для многих все начинается с активизма в личной сфере: женщины обучаются новому, адаптируются к жизни в городе, и постепенно активизм выходит за пределы их домов. Они создают организации, где оказывают психологическую поддержку, обеспечивают едой, помогают обосноваться в городе и делятся личными историями. Так, небольшое сообщество постепенно становится общегородским движением, в котором принимают участие местные женщины-лидеры, НПО, исследователь_ницы, заявляющие о национальных проблемах и требующие государственной справедливости и преобразования города в соответствии со своими потребностями. Все это не только помогает пережить личный опыт насилия, противостоять гендерным нормам, но и осуществлять политические изменения от местного и городского масштаба до национального.
#викадеркач #womenpower #городскаятравма #социологиягорода #миграция
Фото: Juan Arredondo, National Geographic
